Глава 6. Ромашка

— Айла, Айла, Айла…

Сегодняшним утром, спустя две ночи после того, как я оказалась здесь, Альпин решил, что я достаточно хорошо чувствую себя, чтобы оказаться на свежем воздухе. Впервые после лихорадки… И, как считал, Альпин, — впервые после того как у меня начали расти крылья.

За эти две ночи — по крайней мере, Альпин сказал, что их прошло две — я лишь успела укрепиться в мысли, что никогда не признаюсь в том, что крылья начали расти у меня прежде.

И сейчас мы шли по саду, прилегающему к больнице. Дорогу устилала белая плитка, будто игрушечная, и только деревья радовали своей зеленью. На газоне цвели белые пятнышки — ромашки. Прежде я не видела этот сад — он скрывался за куполом, который поддерживал растениям жизнь.

И не только растениям.

Сейчас, судя по всему, он должен был поддержать жизнь и мне.

Альпин без устали твердил мое имя, и от этого «Айла» у меня закружилась голова. Сославшись на слабость, я попросила Альпина присесть, и он согласился. Мы заняли ближайшую к нам лавочку.

Спустя несколько мгновений Альпин спросил:

— Теперь вы чувствуете себя лучше, — и добавил ненавистное: — Айла?

— Немного, — отозвалась я, кивая.

В настоящем саду не может существовать такая тишина. Там поют сидящие на деревьях птицы, а в траве раздается стрекотание кузнечиков. Там есть люди! А сейчас по белоснежным тропам бродили мы одни, сопровождаемые тишиной.

Я знала, каким должен быть настоящий сад. Когда-то давно.

И вспомнила совсем недавно.

— Вы бледны, — заметил доктор.

— Соответствую, — я скривила уголки губ.

— Айла, — произнес Альпин серьезно. Он коснулся моего запястья, того места, где стояла ледяная метка, будто желал получить полный контроль надо мной, и мне пришлось повернуть голову в его сторону. — Вы удивительная, Айла.

— Почему же? — отозвалась я.

Альпин на секунду отвел взгляд в сторону — чудесные лазурные глаза — и произнес:

— Вам столько прошлось пережить… Даже если вспомнить прошлую вашу жизнь, из которой мне стали известны некоторые факты, признаться честно, совершенно случайно. Но ничто не смогло сломать вас. Вы держитесь с достоинством.

— Не стоит вспоминать о моей прошлой жизни, — только и сказала я.

Я сама расскажу о ней, если такова будет моя воля.

И тем, кто о ней услышит, будете уж точно не вы, Альпин.

— Хорошо, — он кивнул, что-то прочитав в моих глазах. Боль, отчаяние? Я улыбнулась, и Альпин воспринял эту улыбку на свой счет. — Тогда я спрошу у нынешней Айлы: как вы относитесь к любви?

— К чему такие вопросы? — спросила я несколько нервно.

— Мне просто любопытно знать это, — пояснил Альпин. — И не только как вашему лечащему доктору. Но и как мужчине, дорогая.

Он наклонился — под нашей лавочкой простилался газон идеального состояния, покрытый все теми же ромашками — и сорвал один цветок.

Альпин молча протянул ромашку мне, и я приняла ее. Ответила осторожно:

— Я о ней мечтаю.

— И это замечательно, — улыбнулся Альпин. — Вы не влюблены?

Я покачала головой из стороны в сторону, отрицая это.

Я не влюблена. Я люблю — без остатка. Я готова предать себя, свои принципы, пожертвовать вечной жизнью — или жизнью до Апокалипсиса, — чтобы получить несколько кратких мгновений любви. Я готова принимать ваши ромашки, Альпин, скрывая в душе нечто ужасное. Любовь к темному. И прятать самого темного, как бы сложно это ни было.

Я не влюблена.

Я люблю.

А влюбленность и любовь — это разные вещи.

— Своим ответом вы подарили мне надежду, Айла. За свободное сердце бороться гораздо проще.

— Вы собираетесь бороться за мое сердце?

— Собираюсь, — признался Альпин.

— Не думаю, что у вас что-то получится, — заметила я, стараясь выглядеть как можно более беспечной. Я не открою свою тайну. Я не открою тайну Фредерика. — Впереди у меня ещё четыре курса обучения, а потом бесконечная практика. Когда-нибудь я стану полноценным ангелом.

— Верно, — Альпин потянулся к моему лицу, чтобы заправить за ухо упавшую на лицо светло-русую прядку. Я застыла, как каменная, чтобы не совершить лишних движений. — Но разве будет лишним, если найдется мужчина, что будет стоять рядом с вами, станет стеной, которая защитит вас от всех невзгод?

Я предпочитаю летать, захотелось крикнуть мне.

Я предпочитаю оставлять стены позади!

Но вместо этого я опустила голову, наталкиваясь взглядом на хрупкую белую ромашку.

— Айла? — забеспокоился Альпин. — Что с вами?

— Я боюсь, — произнесла тихо. Не уточняя, чего.

— И я здесь для того чтобы развеять ваши страхи, дорогая.

Он коснулся моего подбородка и осторожно приподнял мою голову. Я покорно встретилась взглядом с его глазами.

Если бы мои глаза были голубыми, как небо, Альпин с легкостью прочитал бы в них все то, что я так старательно пыталась скрыть.

Но глаза мои ещё в моей прошлой жизни заволокли грозовые тучи, за которыми не так просто было что-либо разглядеть.

***

Я лежала в палате, разглядывая белый потолок, но не в силах увидеть что-либо.

На Земле говорят, что белый включается в себя весь спектр ярких цветов. Но я не могла заметить ни одного.

Прежде чем уснуть в полном неведении, утро сейчас или вечер, я потянулась к прикроватной тумбе, чтобы взглянуть на белую ромашку, что там лежала. Я не позволила себе ее выбросить. Я покорно принесла ее в палату, положила около кровати.

За то время, что я искала цвета, ромашка скукожилась и почернела. Стала уродливой.

Я знала: она впитала частичку моей тьмы, совсем небольшую ее часть. Если бы я была истинной светлой, о какой говорила Альпину, такого бы не произошло.

И я уверенно отправила ее в мусорную корзину, чтобы никто этого не увидел.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 567 8 9 Следующая ⇒