Мелодия чувств 2 страница

Высоко в небе блестели своими крыльями щуры, напоминающие больших ласточек. Я изменил своё восприятие с их высоты на окрестность Талгара - оса тут же испуганно метнулась и улетела. Я удивился, так как не заметил, чтобы щуры ловили ос. Талгар изобразился тут же в ином восприятии, настроение изменилось в доброжелательное - щурам не угрожают люди и их дела. Впрочем, в отличие от ласточек, они гнездятся не в домах, а в норах высоких глинистых обрывов. Поэтому щуры лучше " знают" верховые сильные изменения.

- " Завтра будет дождь", - оповестили они своим изменённым состоянием.

Я мысленно поблагодарил их. Хотя Солнце, склоняющееся к западу, не обещало сильного изменения погоды.

- " Значит, будет сильный порыв ветра и быстрое изменение", - посмотрел я на обыденное копошение муравьев. Каждый из живых видов отображал себя в совокупности и комплексности состояний нынешнего мира. - " Эти тоже талантливые в Дзене", - вспомнил я о желаемой встрече с Оцуки Сио и направился в сторону поселка.

Старое колесо водяной мельницы удалось запустить, и теперь оно брызгало искрами воды. Барак, в котором жили японцы, был вблизи от кожевенного завода. Рабочий день закончился давно. Оцуки сидел возле печки, сложенной во дворе из кирпича, и смотрел на огонь. На крыльце сидел еще один японец, он был меньше ростом и худее. Оцуки не повернулся на мои шаги - он был далеко, но отмечал моё присутствие. Я сел рядом.

- Мы говорили о тебе: для русских ты случайное явление, для японцев - слишком стихийный. Как же ты ориентируешься среди людей, для которых твоего мира нет? - не отрывая взгляд от огня, сказал Оцуки.

- Только что я общался с осой, муравьями, птицами - они тоже разные.

- У них есть традиции. Ты в пустыне - традиций на твои способности у окружающих нет.

- Я ищу... А вы?

- Мы развивались тоже в среде традиций. Ты для нас ещё неопределен: наших традиций ты не знаешь, мы не знаем твой язык.

Оцуки положил кизяк, набранный после табуна коров, в печку. Подошёл второй японец.

- Андо Окадо, - представился он и сел рядом.

- Просветлённый Будда тоже не мог вначале изъясняться с окружающими и даже с отшельниками, - сказал я и тут же уловил уважительный взгляд японцев. - Он искал язык между своим воззрением и тем, чем жили все.

- Что же нашел ты? - спросил Андо.

- В отличие от восьмеричного пути Просветлённого, я вынужден рассматривать человека не только в его внешнем Космосе, но и озарить его внутренний Космос - тогда он будет видеть внутреннюю природу вещей, а значит, и Сущность связей внешнего мира.

- Это не так просто, - задумчиво произнес Оцуки. - Откуда ты будешь знать, как понять тебя другим, если не сломаешь себя?

Я вздрогнул - он сказал то, от чего я пока отмахивался. Никто не имеет права дать совет, если не был точно в таком же состоянии: кто не любил, тот не поймёт влюблённого и будет давать ему обывательские советы. Кто не болел, то не поймёт корчащегося больного. Только в месте поломки человек определяет себя в смысле поиска, но чтобы вывести из поломки другого, нужно ещё знать, как… Отсюда простая логика: сломать себя и найти выход вновь в здоровое состояние. Позволить сломать себя!? Оцуки протянул руку и стал раскачивать пламя в печке. Брать руками огонь для меня было не ново, это делала и мама: когда уголь алыми и синими комками вываливался из печки, она брала эту раскалённую массу руками и забрасывала назад. Оцуки двигал пламенем на расстоянии. Оцуки и Андо наблюдали за мной. Я вспомнил слова Оцуки: " В тебе развивается та болезнь, которая называется мудростью". Значит, были те, которые не искали пути к людям?

- Да, непросто получается, - сказал я, сильно пригнув пламя к тлеющему кизяку. - Выходит, что для мудрости нужно отказаться от врождённых " привилегий".

- Мудрость бывает разная, - ответил Оцуки. - Одни выкарабкиваются из трудностей и только потом их осмысливают - такое свершается чаще. Лишь немногим дано совершить это осмысленно. Свет Востока - Будда стал отшельником осмысленно.

- Основная масса людей идёт в другую сторону, - добавил Андо. - Они развивают у себя великие способности. Только Боттхисатва способны отказаться от своих привилегий. Все стремятся развиться или хотя бы соприкоснуться с великим, но чтобы отказаться...

- Обязательно ли отказываться? - вяло возразил я.

- Как ты будешь знать других, если в любое время способен выйти из боя силами, которыми никто не владеет?

- А самураи? Вы же только и занимаетесь развитием таких свойств, - посмотрел я, как Оцуки лихо играл пламенем.

- Мы знаем наших противников: мы были в их слабости и пришли оттуда, - спокойно ответил он. Я сунул руку в огонь и зажмурил глаза, но отлетел от печки искусным броском Оцуки.

- Так поступают глупцы, - сказал он. - Отказ от чудесных свойств должен идти ради жизни и в пределах тонкой границы, а не так, как ты это сделал сейчас. И есть ли в этом необходимость? Подумай!

Андо поднял крышку кастрюли, стоящей на печке, заглянул туда и сказал:

- Способности твои врождённые. Мы наблюдали за тобой раньше.

Затем он повернулся к Оцуки и что-то сказал по-японски. Оцуки улыбнулся:

- Андо говорит, что напрасно я выдернул тебя из огня - ты бы всё равно не обжегся. Он говорит, что от врождённых свойств так же тяжело отказаться, как и развить их тем, кто их не имеет.

Теперь улыбнулся я со скептическим видом:

- Откуда он это знает?

Мы дружно рассмеялись.

- И потом, - добавил я, - Человек во внешнем мире находит себя, а Брахмачарья и Хинаяна нарушают увеличение личного пространства.

Оцуки и Андо непонимающе переглянулись.

- Увеличение жизни требует себе подобных: если я не буду искать отражения в себе подобных людях, то истина нахождения себя в этой среде вырождается - вид человеческий иссякнет для меня.

- Как ты находишь общность в людях? - спросил Андо и, не дожидаясь ответа, взял кастрюлю и скрылся в дверях дома. Я подождал, когда он вернётся, и ответил:

- Люди, как и всё живое на Земле, живут циклическими переменами. Самый короткий цикл - раскрытие и закрытие, это как вдох и выдох. В Космосе такая цикличность есть не везде: если представить три Солнца и планету наподобие нашей Земли, вращающейся среди них, то земной человек там погибнет.

- Откуда ты зна..., - начал Андо, но осёкся под взглядом Оцуки.

- Я перевожу Сущность энергетических движений на Сущность звуковых символов, называемых словами. Слова отражают законы нейронной среды мозга, - я постучал пальцем по черепной коробке, - Но они не отражают дхармы энергетических связей и сред других видов. Поэтому будем делать усилие - это и есть путь мудрости в форме знания. Как только два человека открыли рот в разговоре, так сразу же возникнут трудности: если по мере удаления одного опыта от другого не найдётся той общности, когда люди довольны друг другом, то им или разойтись, или доверять, или оторвать друг другу головы, так как один говорит не так, как хотелось бы другому.

Андо миролюбиво наклонил голову.

- Оцуки мне говорил, что ты имеешь отклонение в сторону мудрости, - сказал он.

- Это приобретённое отклонение, но только средством этого перекоса можно отобразить и выразить для других энергетическую йогу. Ведь если рассуждать с позиций цигуна, то чрезмерное увеличение энергии всегда выбивает из гармонии, - ответил я, а сам подумал: " Вот теперь я вынужден отстаивать «мозоль» в нейронной среде, называемый корой головного мозга".

- Извини, мы тебя перебили, - сказал Оцуки.

Я расчистил площадку возле печки и на утрамбованной земле нарисовал окружность:

- В ходе циклического движения человек имеет перемены так, что, раскрывшись во внешний мир, натыкается на несоответствия. Утром он встанет после сна, и начинается период контакта и " ударов" о внешний мир.

Оцуки сел на камень. Он слушал с нескрываемым удовольствием, словно попал в родную стихию. Андо сел на крылечко и, слушая, стал строгать ножом палочку.

- Сила " ударов" зависит от мировоззрения, которое определено внутри, как ориентир. Если характер «бараний», то упрямство порождает сильные «вмятины» в теле, в энергетических полях, в психике. Если же характер «мягкий», гибкий, то " удары" - поучительные...

- Он же рассказывает Дзен своими словами! - воскликнул Андо.

- Не мешай ему, - сказал Оцуки. - Его Дзен сильно отличается конкретностью в мыслях.

- В течение " Дня" человек получает уже не ровную форму исходного, а сильную деформацию, - я сильно искривил вмятинами окружность. - Мера искривления, сила деформаций будет тем фундаментом, с которого запустится в действие его внутренний Космос. Степень «размягчения» там будет разной, и внутри нужно всё " выровнять" так, чтобы соответствовать внешним зигзагам судьбы - тогда, раскрывшись после этой " ночи", можно жить в соответствии внешнему телу.

Андо хотел уточнить, но Оцуки остановил его жестом.

- Освежающий инь, - жестом я провёл по телу направление меридианов, будучи уверен, что собеседники знают движение Ки в теле человека, - «размягчает» лицо внутреннего мира, с каким... от имени которого представлял себя человек " днём" во внешнем мире.

Оцуки, раскачиваясь из стороны в сторону, засмеялся - он представил, как «разминается» внутреннее самодовольное " лицо" человеческого организма. Как кусок сухой глины, мнящий себя воплощением истины, оно начинает «плыть» от постыдного упрямства и чванливости - оно краснеет...

- А почему ты назвал их Освежающим инем, а не Размягчающим инем? - спросил весело Оцуки.

- Это «размягчение» стирает те «цепи» и упрямство, которыми закрепляет себя человек через " правильные" понятия. Благодаря «размягчению» он будет жить дальше, поскольку «освежится» во внутреннем раскаянии.

- А если " раскаяние" нанесено кулаком? - спросил Андо.

- Кулак - это уже средство, а неконтактность произошла раньше. В места острых несоответствий, то есть " ударов", устремляется кровь. Сердце, как внутреннее Солнце, как орган исполнения, освещает своё пространство. Так устраняется несоответствие. Поэтому органы «чжан» при Инь-«размягчении» сокращаются: это селезёнка, печень, почки - они являются исполнителями, " инструментом" меридианов группы Размягча... Освежающего иня.

- Своеобразное изложение, - сказал Оцуки. - Но из этого будет много выводов.

- Да, - продолжал я. - Всё, что нужно для «размягчения» и " строительства", изменения, запускается в действие: мочевой пузырь прекращает сброс жидкости, а почки - отсасывание её из крови, сосуды расширяются, силовые межклеточные связи уменьшаются... Человек при этом слабнет для внешнего. На сигнал наращивания идёт отложение и строительство, на сигнал формы - отстраиваются связи.

- Ты что, слышишь такие сигналы? - воскликнул Оцуки.

- А что тут особенного? - удивился я. - Думаю, что владеющий Дзен тоже знает орган формирования.

- Ты слишком хорошо думаешь о людях, - задумчиво сказал Оцуки. - Знание органа формирования дало бы людям способность выращивать у себя мышцы, зубы, волосы, внутренние органы по собственному желанию. Отрубили руку - нарастил новую.

- Отрубленная рука, Оцуки Сио - это результат Острого иня, - ответил я ему и, подумав, сказал: - Значит, я неправильно понимаю Дзен.

- Ты в себе всегда прав, - философски сказал он. - Тем более, ты видишь то, что не видят другие. Но смысл Дзен, похоже, ты понимаешь правильно и для других. Мне нравится твой подход. Однако, что означает Острый инь?

- Острый инь не прибавляет, а отрицает, выключает, вычёркивает, вычитает… Если на контакте внутреннего с внешним человек резко отталкивает, отрицает, ненавидит, исключает, то всё, что к этому вывело, " выключается": " выключаются" физиологические процессы печени, почек, сердца, сосудистой и гормональной систем - человек сужает жизненное пространство и будет болеть. А в ходе Инь–«размягчения» наступает момент созидания: на острое воздействие в костях и суставах идёт отложение, в мышцах наращивание, в уме осмысление - так совершается формирование. Андо слушал внимательно, а Оцуки весь " горел".

- Ты достойный учитель, - сказал он. - За всем, что ты говоришь, кроются огромные, неисчерпаемые возможности для человека. Следовательно, избавляться от болезней, развивать способности, создавать свою форму и менять её можно самому?!

- Да, для этого есть " иглы" внешних воздействий в виде " мировоззренческих" тонизаторов, интеллектуальных направленностей действий, погодных и климатических условий, слов и кулаков. Эти " иглы" существуют для всех и у всех, но " втыкать" их в себя можно или беспорядочно и стихийно, или можно действовать так, что каждое соприкосновение двух миров будет результироваться созиданием. В моём понятии Дзен это такое соприкосновение двух миров - внутреннего и внешнего, когда каждую секунду следует соответствие. С прекращением соответствия наступает смерть.

- Удары, ведущие к окостенению и отрицанию, - пробормотал Андо. Было заметно, что он болен, поэтому эта тема его волнует. Там, далеко, была родная Япония. Доживёт ли до возвращения? – Значит, ты знаешь природу болезней и смерти.

- Почему ты принял слово «учитель» как должное? - торжественным и официальным тоном сказал Оцуки.

- Мы все учителя друг друга, - твёрдо ответил я. - Так как из понятия " игл" каждый тонизирует другого при контакте общений.

Оцуки и Андо сошли на землю, сели на пятки и глубоко в Ваджрасане поклонились мне. Я тоже опустился на колени и поклонился им. Мы расстались. Последующие встречи были обеспечены, так как меня интересовали возможности мастеров Востока, а моих собеседников увлекли знакомые и присущие их культуре темы. Меня радовало, что я всё-таки нашёл людей, культура которых имела то же направление - они понимали, а следовательно, я способен сделать второй шаг. Мало кто осознаёт, что можно иметь хоть " семь пядей во лбу", обладать феноменами и не найти общего языка с другими - поэтому от особенных людей и требовали чуда. Но чудо должно быть зримым. Удивительно! Не нюхаемым, не слышимым, не обоняемым, не вкушаемым, не осязаемым, а «зримым» - да, догмат зрения велик. А если чудо будет за пределами этих органов восприятия? Тогда нет контакта, и говорить не о чем, отсюда понятны мои переживания по поводу энергоинформационного видения. Это " зрение" иной природы - его нельзя видеть, слышать, щупать, нюхать, поэтому люди будут «срываться» в этом месте: " Покажи чудо! " - будут говорить они и удивятся, если их в ответ попросить сделать зримым то, что они слышат. Зрением нельзя слышать, а слухом – видеть, однако тупая диктатура зрения говорит, что новое непременно должно быть видимым. Долгое время я радовался тому, что никто не видит и не слышит мои возможности, а теперь - тому, что есть те, которые их воспринимают. А значит, и им знакома технология, культура биоэнергетической сферы.

Сгрудившиеся на слиянии двух речек тополя уже отливали вечерним оттенком. Эти гиганты питали окружающий воздух тонким ароматом листвы. Они, как братья-богатыри, слились в едином движении, определение которому - жизнь. Андо, наверное, часто медитировал на них, так как вот эти два крайних носили далёкую-далёкую тоску. А вот эти три тополя, стоящие ближе к околышку слияния речек, уже несли в себе привкус кукурузы и галечно-песчанистой земли. " Наверное, чеченцы живут в тех домах за огородом", - посмотрел я в сторону спрятавшихся домиков, - " Даже деревья Талгара принадлежат чужим и далёким уголкам Земли".

- Я тебя уже целый час разыскиваю, - спешно подошёл Абдыбай и торопливо сел на камень возле говорливой воды. Пришедший с ним молодой чеченец остался стоять.

- Нужна помощь. Невесту надо украсть, - продолжал разгорячённый друг.

- Когда? - спросил я, разглядывая покрасневшего жениха.

- Сегодня ночью.

- Любовь - занятие возвышенное, - сказал я, - Но ночью будет дождь.

Абдыбай глянул удивлённо на чистое небо и сказал:

- Неудивительно, если ты его сам вызовешь... Чеченцы тебя уважают за бесстрашие. И с каких это пор ты стал о каком-то дожде говорить, когда речь идёт о любви!?

- Не суетись. Ты же знаешь, что я согласен.

Адыбай энергично поднялся.

- Брать невесту будешь ты - она тебя знает. А то приведёшь какую-нибудь старуху.

- Вы что, опозорить меня решили? Что значит " приведёшь"? А где кони?!

- На машине будем воровать, - гордо сказал юноша.

- На " Победе".

- Жаль, - буркнул я и поднялся от смеющейся воды, уже потемневшей в вечерних сумерках.

- Мы можем тебе достать коней, если ты так любишь показуху, - хихикнул Абдыбай.

- Не в " показухе" кража невесты, а в обычае. И потом, что это за аргумент: " чеченцы тебя уважают"?

- А в том, что если братья и отец догонят, то убивать в первую очередь будут тебя.

- Это меня успокаивает, - пошёл я по откосу, образующему склон реки. Тут же, на обочине дороги, стояла " Победа".

- Ваха, - протянул мне руку шофер, - Абдыбай наш друг.

Мы сели в машину и вскоре выехали на тёмные ухабистые улочки Авата. Машина ехала с выключенными фарами, что достаточно меня смешило: ещё светила яркая луна над утопающими в дрёме горами, но тучи быстро надвигались с запада.

- Подождём, - сказал Ваха. - Время ещё не подошло.

Мало кто из молодых чеченцев курил и пил - они уважали старинные обычаи. Свиное сало тоже считалось греховным. Но Коран читал не всякий - эта священная книга была редкостью для них, да и найти её можно было у муллы только на арабском языке. Чеченцев и ингушей я душевно уважал - в их обычаях говорил голос гор.

- Пора, - сказал Абдыбай. - Дойдёшь до конца улицы, затем свёрнешь направо - там она тебя найдёт.

- Точнее ориентира не придумаешь, - пробормотал я, но успокоился, когда юноша вышел из машины вместе со мной. Мы дошли до конца улицы, когда к нам кинулась тёмная фигурка с узлом в руке. Всё так просто: любовь нетерпелива в оправе Инь.

- Могли и без меня обойтись, - пошутил я возле машины, как тут же над головой грохнул выстрел.

- Бежим, - крикнул горец и дёрнул подругу в машину за руку.

- Дайола, - крикнул я и, с шумом за десятерых, кинулся в кукурузу. Машина завизжала стартёром, чихнула пару раз и заглохла. Я присел и на фоне ещё чистого неба увидел фигуру с ружьем.

- " Готовились, - подумал я и сорвал огромный кукурузный початок. - Сколько их? Как расставили свои силы? "

Трое. Одновременно я " пощупал" их состояние - не обозлённые. Сильно кинув початок в кусты для отвлечения, я тенью возник рядом с рослым парнем.

- Своих не перестреляйте, - сказал я ему на русском языке. Несмотря на неожиданность моего появления, он даже не вздрогнул.

- Это брат Эдика, я узнал его, - раздался детский голос.

- " Четвёртый. Как это я его не обнаружил? ", - посмотрел я на еле заметную фигурку.

- Эдика мы уважаем, - с акцентом сказал парень. - Поэтому даём пять минут: через пять минут придёт отец, и мы будет вас резать.

Машина визжала. Я подошёл к ней и рванул с такой силой, что она игриво подпрыгнула и закудахтала.

- Вперёд, - сказал я, втискиваясь на заднее сидение. Абдыбай сидел на переднем сидении, сильно пригнувшись.

- А ты чего прячешься? - пошутил я, как вновь грохнул выстрел прямо по машине, переваливающейся на кочках с боку на бок. Шофёр прижался к рулю, и мы, немыслимо для такой дороги, помчались с выключенными фарами. Из-за холма выскочила фигура всадника, он красиво осадил лошадь, опустил ружьё и одной рукой выстрелил по машине. Смех разбирал меня, но этот серьёзный спектакль мне нравился. " Артисты" в машине сжались в комочки. Трещины от дроби расползлись по стеклу.

- На конях было бы лучше, - сказал я, - Будем надеяться, что у него нет гранаты.

Лошадь мчалась рядом. Всадник стал перезаряжать ружье.

- Тормози! - крикнул я Вахе. - Мы так не договаривались.

Всадник тоже остановил коня, но я был уже рядом с ним: ударом по прикладу я выбил ружьё и спокойно вернулся к машине. Впереди - шоссе, ведущее в Талгар. Все молчали, и я углубился в размышления:

- " Отсутствие зрения можно компенсировать развитым до меридианного восприятия телом. Однако, либо я не понимаю У-СИН и ЙОГУ, либо мудрейшие не сочли нужным объяснять, что мышцы и сухожилия - это не меридианы, что живот и солнечное сплетение есть у всех, но чакры Сватхистхану и Манипуру предстоит развивать. Поэтому это придётся растолковывать тем, кто решил стать на путь «второго рождения». Всему есть мера, граница, предел... Но почему так силён догмат именно органа зрения? "

Перед глазами возникали асаны йоги и движения в боевых искусствах - мне было понятно, что здесь тело является условием, хотя это не указывалось в описаниях.

- " До меры все развиваются естественным ходом - без Сознания, а дальше только Сознанию дано прорастать в теле, как корни цветка прорастают в глиняном горшке. Содержание Сознания может укоротить жизнь или удлинить её. Сознание западного характера сокращает жизненное пространство, но делает его структурным".

Машина затормозила, и мы попрощались. Капал крупный, редкий дождь. Я посмотрел в сторону пустой конуры - Джульбарса застрелил чеченец: Джульбарс нарушил закон сосуществования, укусив на нейтральной территории горящего гневом горца. Джульбарс не привык к вспышкам ярости. Я не наказал горца, хотя и тосковал по другу - по-своему горец был прав.

Воскресное утро было чистым и светлым - так бывает в Талгаре, когда ночью пройдёт волевой дождь. Я счёл приличным прийти к японцам утром. Побродив по чистым, умытым горам, я спустился к бараку, в котором жили японцы. Андо сидел на крыльце, подставив лицо тёплому солнышку. Увидев меня, он сказал несколько слов, и на крыльцо вышел Оцуки. Я поклонился им и сел на бревно.

- Мы долго не спали, - сказал Оцуки. - Ты интересно говоришь, но между словами и владением - огромная разница. Зачем тогда слова?

- Человек считает, что словами можно передать действие, последовательность, ситуацию, а всё остальное - за слушающим: слушающему предстоит личный опыт, личное переживание. Но слова имеют меру... У меня вполне осмысленная задача: как расставить уже существующие слова и символы так, чтобы то, что сейчас ведёт к болезням, повело бы к развитию людей?

- Ошеломляюще, - сказал Оцуки. - Ты хочешь словами изменить жизнь?!

- Культура японцев складывалась долго и превратилась в язык: вы разговариваете теперь одеждой, мимикой, ритуалами. Эта культура содержит в себе Дзен, и для вас Дзен - не в словах. У меня же задача, как у скульптора: я должен трансформировать Дзен с Востока на материал Запада - моим инструментом являются звуковые символы, то есть слова. Если вы посмотрите… послушаете и скажете: " похоже", то я трансформацию некоторым образом совершил.

- Забавный ты малый, - покачал головой Оцуки. - Нельзя многоковековую традицию вылепить из одних слов.

- Я это делаю не на пустом месте, а на многовековой традиции Запада, и осуществляю это на нейтральной почве Казахстана.

- Ну, что же, вчера ты начал неплохо. «Лепи» дальше…

Оцуки и Андо живо рассмеялись.

- Если вам было понятно, что внутренний Космос ждёт, когда мозаика и сумма " ударов" внешнего Космоса достигнет меры, то будет понятно и предопредёленное изменение, а точнее, предстоящее изменение внутреннего: внутреннее в усталости, в покаянии, в чихании, в кашлянии, в стоне запустит свой механизм. Для чёткого исполнения рисунка нужно сильное «размягчение» предшествующего содержимого этого мира.

- А то, что не «размягчится»? - спросил Андо.

Так подробно я говорил для Андо - его болезнь является результатом несоответствия двух Космосов: если бы внешний мир мог подстраиваться под свершившееся внутреннее изменение, то не было бы и болей, страданий, усилий. Впрочем, многие инстиктивно стремятся к этому: многим нравятся сказки о волшебной щуке, о лампе Аладдина, о золотой рыбке - когда можно оставаться дураком, а точнее, " таким, как есть", ведь всё окружающее всё равно будет «плясать» под тебя.

Одновременно я говорил для Оцуки: методики тренировок, системы развития, культуры народа имеют свои отпечатки внутри. Я говорил не от теорий - внутренний Космос я " видел" так же хорошо, как и внешний, а люди вносят много путаницы в свои дела и помыслы только потому, что не обладают такой способностью.

- В форму выливается не «размягчение», в «сохранение». Может показаться, что «сохранять» - это здорово, а на деле наступает галлюцинация: человек воспринимает то, чего нет. Тогда внутри человека наступает война.

- Разве является плохим «сохранение» формы? - удивился Оцуки.

- Одной из своих дхарм человек стремится к этому и живёт этой частью, но я неслучайно сказал о галлюцинации. Приведу пример: наступает гроза, но мне нужно сохранить Ян. Тогда начинаются ломоты, неприятные ощущения - так страдают старые, то есть «окостеневающие», «сохранившие» организмы. Война здесь идёт не вовне, а внутри: часть организма служит одному, а другая требует изменения. Поэтому всё должно изменяться согласованно, но... сохраняя форму - понятие формы здесь, как видите, выглядит иначе: это Единство «изменяющихся»...

Я посмотрел на них внимательно и ещё раз повторил:

- Это Единство «изменяющихся» частей, поэтому «сохранением» себя не спасёшь: лишь только изменится одно, как тут же должно измениться другое, третье, четвертое… Здоровый организм - это непрерывно " плавающая" система: представьте себе надутую воздухом игрушку, форма которой меняется при нажиме на неё.

- Но мы же сохраняем форму? - ждал ответа Андо.

- Нет. Ребёнок и взрослый Андо - это разные формы. Но не будем отвлекаться… Итак, невыключенная часть Ян сохраняет часть системы. Ян торжествует «Утром» - эта фаза переводит человека в его внешнее «тело», и теперь в течение «Дня» он будет заниматься «размягчением» внешнего…

Здесь был ответственный момент диалога: понятие " внешнего тела" неприсуще западному мировосприятию. Андо не среагировал на мои слова - он ждал… Оцуки поднял лицо вверх и с философским видом улыбнулся.

- Внутренний Космос теперь «закрепляется», - рискнул я продолжить такую технологию мировоззрения. - Он является " пробным камнем" и инструментом: там, где внешнее тело попадает в соответствие внутреннему, не будет " удара" - здесь будет естественное «сохранение». Теперь, я надеюсь, понятно, что во время сна и в любой другой форме Инь идёт решение задачи введения в Единство «сохранённых» частей с " вмятинами".

Внимание Андо стало притупляться, и я решил дать передышку. Минут десять назад нам вынесла чай одутловатая женщина. На её появление я быстро " прощупал" причину одутловатости: обвоженность. Влага сохраняется в теле, как застарелый Инь, как средство «размягчения» - в Ян тело было грузным из-за сохранённого Инь. Утолщённость ног - " слоновость" мешала ей двигаться. Несколько раньше, как только заметил это, я тонизировал Ян в её тазобедренной части, и теперь она, как утка, ныряла в стоящий невдалеке деревянный туалет. Всякий раз вид её был удивлённый. Теперь она села на крыльцо и разглядывала худеющие ноги, поглаживала их руками и заглядывала на них сбоку, не веря своим глазам. Ей хотелось обратить на это диво внимание Оцуки и Андо, но она не смела вмешиваться в беседу. Оцуки заметил волнение женщины. Лицо её становилось сияющим. Она встала и лёгкой, но твёрдой походкой прошла по двору. Оцуки тут же посмотрел на меня и сказал:

- Тебе незачем заниматься словами - ты большой властелин Ки.

- Нет, Оцуки Сио, " клетки" моего внешнего тела не должны питаться дармовыми подачками - это постыдно.

- Поэтому ты не помогаешь точно также Андо?

- Да, с Андо больший спрос и большее к нему уважение: я не могу оскорбить его подачкой.

- Но Андо страдает…

- Я вижу и стараюсь ему помочь более существенным образом.

Оцуки и Андо удивлённо посмотрели на меня.

- Для Андо я, как и Оцуки - это всего лишь часть его внешнего тела. Солнце, небо, общение с нами - всё это, как «иглы», втыкается в его тело, и за счёт этого идёт движение в его внутреннем Космосе. Пока что эти " иглы" ведут к зауживанию жизненного пространства, то есть к болезни. Изо дня в день он " втыкает" их в себя одинаково - так отстроено его восприятие. Результат в виде болезни должен был бы заставить «размягчить», размыть, стереть убийственный путь, но Сознание Андо не имеет способности, которая на первое место ставит не служение ранее построенному, а результат контакта двух Космосов: «размягчение» и поиск должны царствовать внутри по отношению к внешнему. Что касается внешнего, то его чуткое, затаённое восприятие должно заменить все мировоззренческие догмы.

⇐ Предыдущая 2 3 4 5 678 9 10 11 Следующая ⇒