ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ. 7 страница

— Разрушила что?

— Его контроль. Такие люди, как Джонатан, получают удовольствие, зная результат еще до того, как они войдут, поэтому, когда ты разрушаешь этот шаблон, они начинают действовать, либо показывают свою уродливую сторону, либо скрытую сторону. Оба являются их истинными «я».

— Я действительно бросаю ему вызов. Это не всегда «да, сэр» или «как вам будет угодно, сэр».

— Этого, вероятно, недостаточно для оправдания его поведения.

— Откуда мне знать, что я достаточно надавила на него? Он такой бесстрастный, что это сводит меня с ума.

— Помнишь тот день, когда он ворвался сюда, объявляя, что эта фирма теперь его собственность перед Итаном Стилом? Это его реакция на то, как ты его толкнула.

Да. Джонатан сказал, что поставит меня на место, и он так и сделал, очень жестоко.

— То есть ты хочешь сказать, что Итан ключ к уродливой или скрытой стороне Джонатана.

— Возможно. Ты знаешь их историю?

— Если я правильно помню, они были лучшими друзьями, став конкурентами по мере того, как их соответствующие компании росли одновременно. Затем, несколько лет назад, они потеряли расположение друг друга. Итан впал в кому и недавно вернулся. Все это время Джонатан правил сам.

— Это общеизвестно, но у меня есть внутренняя информация.

Она ухмыляется, как чеширский кот.

— Внутренняя информация?

— Двоюродный брат моего друга раньше работал в особняке Стил в Бирмингеме — ты знаешь, его основная резиденция, кроме Лондонской. В любом случае, пока ты целилась в Итана, я поспрашивала о его прошлом, и, очевидно, Джонатан стал причиной смерти жены Итана. Некоторые даже говорят, что это был роман, но никто этого не подтверждает.

— О Боже мой.

— Я знаю, верно? Зачем ей Джонатан, когда у нее есть Итан? Сестра не понимала, что у нее было.

— Лей, будь серьезной.

— Я серьёзна. Итан красивее Джонатана, и у него на лбу жирными буквами не написано «ублюдок».

Итан красив, но он не обладает таким смертоносным преимуществом, как Джонатан. Его глаза это не буря, назревающая вдалеке, угрожающая взять всех в заложники.

Я качаю головой. Я только что защищала Джонатана? Это недопустимо, даже в моем сознании.

— В любом случае, Итан отец в другой вселенной.

— Эй!

— Что? Ты получаешь своего папочку. Почему я не могу фантазировать о своем?

— Отвали, засранка.

— Хорошо, хорошо. Живи фантазией о папочке для нас обеих.

— Я не живу фантазией!

Она встает, но перед тем, как уйти, закрывает рот обеими руками и шепчет:

— Папочка.

Я бросаю ручку ей вслед, и ее гортанный смех эхом разносится по коридору.

Качая головой, я снова сосредотачиваюсь на дизайне, над которым работала. Что-то в этом мне не дает покоя, но я не могу понять, что именно.

Моя рука находит часы, и меня охватывает чувство спокойствия. Память об Алисии всегда успокаивала меня и наполняла огромным вдохновением.

Раздается стук в дверь, и я ожидаю, что Лейла вернется за новыми насмешками, но потом вспоминаю, что она не стучится. Как и я.

У нас не было никаких границ с тех пор, как мы встретились в университете — кроме прошлого, от которого я ее защищаю.

Джессика, моя помощница, появляется на пороге. Она миниатюрная, с темно-коричневой кожей и огромными, поразительными глазами.

— Мисс Харпер, кое-кто хочет вас видеть.

— Я думала, что у меня не назначено никаких встреч до сегодняшнего дня.

— Да, но он сказал, что это срочно. Он адвокат.

— Впусти его.

Может, это еще одна из игр Джонатана?

Джессика исчезает. Вскоре после этого в моей двери появляется мужчина средних лет с темно-каштановыми волосами и светло-карими глазами. Я встаю и беру его за руку, когда он предлагает рукопожатие.

— Аврора Харпер. Чем я могу вам помочь?

— Стефан Уэйн. Я адвокат Максима Гриффина.

Я вырываю свою руку из его со сверхзвуковой скоростью, будто в меня ударила молния. У меня перехватывает дыхание; требуется все мужество, чтобы не рухнуть или не убежать и не спрятаться.

— Как... как вы нашли меня?

— Это было нелегко сделать, но кровь говорит сама за себя, мисс Гриффин.

— Меня зовут Аврора Харпер.

— Почему бы, да. — выражение его лица остается неизменным, когда он указывает на диван. — Не собираетесь предложить мне присесть?

— Убирайтесь из моего кабинета. Сейчасже.

— Это очень прискорбно, мисс Харпер. Я надеялся привлечь вас к свидетельской трибуне на слушании дела об условно-досрочном освобождении мистера Гриффина.

На этот раз я отшатываюсь назад. Я чуть не падаю на диван, но в последнюю минуту ухитряюсь удержаться на ногах. Мои ноги так сильно дрожат, что я не могу сдержать свою позу или эмоции.

Мой худший кошмар вырывается на передний план сознания, словно он все это время скрывался прямо под поверхностью.

Пустой взгляд.

Кровь.

Клейкая лента.

Взгляд абсолютного опустошения.

Нет, только не снова. Нет.

— Он не имеет права на условно-досрочное освобождение.

Мой голос едва слышен.

— Судья изменил свое мнение из-за примерного поведения.

Это не может быть правдой.

Это просто кошмар.

Мое сердце бьется громко и быстро. Я та девушка, которая бежит по лесу, мое дыхание затруднено, легкие задыхаются, голова вот-вот разорвется от боли.

Он настигает.

Он рядом.

Они тоже.

— Мисс Харпер. — я вскидываю голову, встречаясь взглядом с адвокатом. — Вы уверены, что не передумаете? Если вы скажете судье, что были молоды и растеряны...

— Я не была молодой и растерянной. Я увидела монстра таким, какой он есть, и действовала в соответствии с этим. А теперь покиньте мой кабинет и никогда больше не возвращайтесь.

У меня болит горло от силы слов.

— Вам должно быть стыдно за то, что вы защищаете такого человека, как он. Эти женщины могли бы быть вашей дочерью, женой, сестрой.

Выражение лица Стефана не меняется, когда он лезет в карман пиджака и достает конверт и визитную карточку. Когда я не беру их, он кладет их на стол.

— Позвоните мне, если передумаете.

Как только он уходит, я падаю на диван, мои руки и ноги дрожат, пот стекает по спине и вискам.

У меня болит сердце, и я чувствую, что вот-вот сгорю.

Я подтягиваю колени к груди, когда воспоминания начинают возвращаться. Нападения. Оскорбления.

Посягательство.

Нет. Пожалуйста, нет.

Конверт пристально смотрит на меня. Я знаю, от кого это. Я подумываю о том, чтобы сжечь его, выбросить, но необходимость разгадать головоломку снова поражает меня.

И на этот раз я не могу это игнорировать.

Я открываю его дрожащими пальцами. Простая белая бумага с его неряшливым почерком издевается надо мной.

Помни, Муза, в следующий раз, когда мы увидимся, либо я убью тебя, либо ты меня.

Глава 20

Аврора

Я ухожу с работы пораньше.

Но не еду в дом Джонатана.

На самом деле, на секунду я подумываю о том, чтобы поехать куда-нибудь еще.

Я могла бы отправиться в Уэльс. Или в Скотленд.

Если это слишком близко, я могу уехать в другую страну. Выбрать место на карте и направиться туда.

Я могу начать все сначала. Если у меня уже произошло одно перерождение, у меня может быть еще одно, верно?

Только я не могу оставить H& H, Лейлу и всех остальных.

Я не могу отказаться от мечты, которую начала своими собственными руками. Не могу продолжать бегать всю оставшуюся жизнь.

Когда я уходила с судебного заседания в тот день, я пообещала, что он никогда больше не станет хозяином моей жизни.

Он не будет контролировать каждый мой вздох, будто у него есть на это право. Словно ему принадлежит моя жизнь только потому, что он дал ее мне.

Каждый раз, когда кто-то смотрит на меня, я неправильно дышу. Я наблюдаю за своим окружением, будто ожидая яиц, оскорблений, нападения.

— Дьявольское отродье.

— Дочь своего отца.

— Убийца! Убийца! УБИЙЦА!

Я нажимаю на тормоза и зажимаю уши обеими руками, словно это остановит голоса, кричащие слишком громко в моей голове.

Мое дыхание не существует. А сердцебиение учащается, словно тяжелый груз давит мне на грудь.

Нет.

Никто меня не найдет. Они несмогут.

Только потому, что это сделал адвокат, не значит, что мое прошлое вернется.

Мне требуется несколько минут, чтобы собраться с мыслями и доехать до квартиры. Всю дорогу туда я смотрю в зеркало заднего вида и через плечо, представляя руку, появляющуюся из ниоткуда.

К тому времени, как я добираюсь до ресепшена, у меня уже все нервы на пределе. Моя голова переполнена криками семей жертв, и тем, как они спрашивали меня, почему.

Я даже сама этого не знала. Как я могла ответить на них?

— Мисс Харпер.

Пол перехватывает меня, убавляя громкость телевизора.

Я останавливаюсь и натягиваю улыбку.

— Привет, Пол. Как у тебя дела?

— Хорошо. Вы съехали?

— Да, временно. Тем не менее, я сохраняю договор аренды.

— Я... понимаю. — он приподнимает губы, но я не пропускаю паузу. — Для вас новая посылка.

Мое сердцебиение учащается от чего-то совсем другого, чем причина визита адвоката.

Голосовое сообщение Алисии.

— Где оно? — спрашиваю я.

Пол достает маленькую коробочку из-под стойки, как и в прошлый раз.

Я забираю с легкой улыбкой.

— Я заскочу проверить свою почту, но не мог бы ты позвонить мне, когда я получу еще какие-нибудь письма?

— Определенно, мисс.

— Большое тебе спасибо, Пол. — я указываю на пустой диван в неловкой попытке завязать разговор. — Сегодня без Шелби?

— Он плохо себя чувствует.

Его акцент сильнее, чем обычно, когда он переводит взгляд обратно на футбольный матч Премьер-Лиги по телевизору.

Я еще раз благодарю его и считаю минуты до того, как окажусь в квартире. Как только я захожу внутрь, то сбрасываю пиджак, туфли и бегу к телевизору. Подключаю флешку и нажимаю «воспроизвести».

Как и в прошлый раз, в начале наступает тишина, прежде чем раздается голос Алисии.

— Я солгала тебе, Клэр, и мне жаль. Знаю, что не должна была этого делать, но я думала, что защищаю тебя. Я думала, что единственный способ защитить тебя это держать в неведении. Возможно, это было не самое удачное мое решение, но я хочу, чтобы ты знала, как мне больно, что хоть один волосок упал с твоей головы. Надеюсь, ты простишь меня за то, в чем я собираюсь признаться.

Ее голос становится глухим.

Я забегаю вперед, но, как и в прошлый раз, запись закончена.

Черт.

Словно тот, кто послал это, сыграл со мной неприятную шутку.

Я плюхаюсь перед телевизором, экран пуст, и подтягиваю колени к груди.

Что она могла иметь в виду, говоря, что держит меня в неведении? Было ли это из-за дьявола, которого мы обе знали? Хотя Алисия почти не встречалась с ним. Обычно она приходила ко мне в школу, а не домой.

Или речь идет о чем-то другом?

Честно говоря, я больше не знаю. Я слишком эмоционально истощена и измучена, чтобы собраться с мыслями.

Мои конечности дрожат, когда я вспоминаю визит адвоката. Честное слово. Он сказал гребаное условно-досрочное освобождение.

Конечно, он не может быть условно освобожден всего через одиннадцать лет.

Темное облако нависает надо мной, и мои пальцы дрожат, когда я подтягиваю колени к груди, хватаюсь за них и остаюсь на месте, как статуя.

Вот что я сделала в тот день.

Я не сидела, но я была статуей.

Видите ли, моя любовь к головоломкам стала проклятием. Мне не следовало идти в лес в тот день. Мне не следовало пытаться разгадать папину головоломку.

Но я сделала это.

Я надела толстовку с капюшоном, взяла велосипед и последовала за ним, немного похожая на детектива. В то время я чувствовала себя такой самодовольной, думая, что я Шерлок Холмс или что-то в этом роде.

Думала, что на этот раз папа не победит.

Он всегда говорил, что я была продолжением его, и из-за этого он мог читать меня лучше, чем кто-либо.

Я собиралась доказать, что тоже могу читать его мысли.

По крайней мере, я так думала.

Прошлое

Мимо папин грузовик тормозит и останавливается за маленьким коттеджем. Хм. Он думал, что сможет приехать сюда без меня сразу после деловой поездки, которую он предпринял сегодня утром. Что ж, его ждет сюрприз.

Я прихожу сюда не в первый раз. Вот где он хранит свои инструменты.

Папа охотник и механик. Он любит инструменты.

Завтра мы снова отправимся на охоту. Мне не очень нравится, когда умирают кролики и олени, но мне нравится преследование, погоня и прилив адреналина.

Папочка говорит, что мне нужно усовершенствовать свои методы охоты, чтобы я могла попасть в цель, как он.

В конце концов, папа лучший охотник на свете.

Дверь его грузовика открывается, и он выходит. Я озорно улыбаюсь, прячась со своим велосипедом за деревом.

Папа крупный мужчина с широкими плечами и длинными ногами. У него светлые волосы, борода и такие глубокие голубые глаза, что они завораживают. Все женщины в городе бегают за ним.

Но он никогда не хотел приводить мне маму. Он с самого начала решил, что будем только мы вдвоем.

Мы все делаем вместе. Мы бегаем, охотимся и решаем головоломки. Мы готовим вместе и даже ходим бок о бок на местные фестивали.

Я никогда не знала свою мать, а Алисия навещает меня нечасто. Папа мой мир, и, как он всегда говорит, я вырасту, чтобы он гордился мной.

Папочка надевает бейсболку и обходит грузовик, затем заходит в коттедж.

Может, ему весело без меня. Как он смеет? Мне без него скучно. Ну, кроме тех случаев, когда Алисия в городе. Ей не нравится возвращаться со мной домой. Думаю, она все еще ненавидит папу с тех пор, как он последовал за нами в Лондон в день ее свадьбы и увез меня. Она никогда не приходит со мной домой и говорит мне не упоминать, что она приезжала.

Я ненавижу скрывать что-то от папы, но я не против, если это ради Алисии.

Я оставляю свой велосипед за деревом и на дюйм приближаюсь к коттеджу, используя деревья в качестве маскировки. К тому времени, когда я нахожусь в нескольких метрах от него, папа снова появляется.

Но он не один.

Обмякшая женщина лежит у его ног, когда он вытаскивает ее наружу. Сначала я не понимаю, что я вижу. Папа и женщина.

Я имею в виду, я знаю, что папа пользуется популярностью у женщин и ходит на некоторые свидания, но он никогда не знакомит их со мной. Зачем ему приводить их в коттедж, который должен быть нашим базовым лагерем?

Именно тогда, когда он тащит ее по суровой земле, и ее голова наклоняется, я мельком вижу женщину сбоку. Ее голова полностью обмотана серебристой клейкой лентой, за исключением глаз, которые выпучены, налиты кровью и пусты. Они смотрят на меня, но видят насквозь. Ее руки безвольно свисают, и по телу стекает струйка крови, пропитывая подол грязного розового платья.

Я ахаю и быстро прикрываю рот обеими руками. Папа останавливается и разворачивается, вонзая лопату в землю.

На мгновение мне кажется, что он видит меня. Я думаю, он подойдет и поймает меня.

Застывая на месте, я не издаю ни звука. Я даже не дышу, но не могу сдержать слез, которые катятся по моим щекам и увлажняют пальцы.

Лицо человека, которого я каждый день называю папой, одно и то же. У него те же черты лица, те же глубокие голубые глаза и та же светлая борода. Все, что я вижу, это папа.

И все же…это не так.

И все же... он тащит тело мертвой женщины. Я хочу подойти и закричать, спросить почему, потребовать, чтобы он объяснил, но не могу пошевелиться, не говоря уже о том, чтобы сделать шаг к нему.

Я остаюсь за деревом и смотрю на мужчину, которого называю папочкой. Мой папа. Моя единственная семья.

Вместо этого на его месте дьявол.

Папа резко оборачивается, и голова женщины ударяется о землю, ее рука безжизненно скользит за спину.

Я думаю, меня сейчас вырвет.

Как только он скрывается из виду, я бегу обратно к своему велосипеду. Спотыкаясь, я падаю, но снова встаю. Мое колено саднит, и горячая жидкость стекает по голени. Сердце вот-вот вырвется из оков, но я не останавливаюсь, пока не сяду на велосипед.

Мои ноги дрожат, когда я еду на велосипеде по лесу, который мы с папой называем нашим миром.

Его мир отличается от моего.

В его мире есть клейкая лента и пустой взгляд.

И кровь. Много крови.

Потребность опустошить кишки снова нападает на меня, и я почти поддаюсь ей. Но я этого не делаю.

Я тону в звуке шин велосипеда и хрусте сухих листьев и упавших веток.

Я не оглядываюсь назад, когда кручу педали так быстро, как только могу. Понятия не имею, что я теперь буду делать. Что, если… Что, если папа помогал ей? Что, если...

Я отчаянно качаю головой при этой мысли.

Сцена была очевидной. В этом нельзя ошибиться, как бы я ее ни крутила.

Я останавливаюсь на краю дороги, переводя дыхание. Мои ногти впиваются в ладони, и я прикусываю губу, когда еще больше слез заливает щеки.

Папа...

Нет. Я не могу это произнести.

Я лезу в задний карман и достаю телефон. Алисия. Мне нужно позвонить своей сестре. Она скажет мне, что делать.

Телефон не звонит. Черт.

Подождите. Теперь, думая об этом, Алисия упомянула, что ее сын Эйден пропал без вести. Что-то случилось?

Мои мысли мечутся во все стороны, не в силах сосредоточиться. Неспособность мыслить здраво парализует. Так много всего происходит в мозгу, и я не смогла бы разобраться во всем, даже если бы попыталась.

Все, что я знаю, это то, что мне нужно связаться со своей сестрой. Нужно убедиться, что ее семья в безопасности, и нужно, чтобы она сказала мне, что делать.

Мои пальцы зависают над номером, озаглавленным «Джонатан: только в экстренных случаях». Алисия сказала звонить ему только в том случае, если это вопрос жизни и смерти, а я не могу с ней связаться.

Этот определенно такой случай.

Мои пальцы втискиваются, когда я набираю номер, и происходит звонок. Я ни разу не встречалась с Джонатаном после свадьбы девять лет назад. Алисия приезжает в гости одна, и мы обычно общаемся по телефону. Когда я говорю ей о FaceTime, она отвечает, что это для молодого поколения, а не для нее.

— Привет.

Сильный голос выводит меня из задумчивости.

— П-привет... Я... я... Кларисса... сестра Алисии.

— Я знаю, кто ты.

Ох. Он помнит меня. Не знаю, почему я решила, что должна еще немного объясниться.

— Я... Алисия рядом? Я пытаюсь дозвониться до нее и...

— Она мертва.

Мое сердце чуть не падает на землю во второй раз за сегодня.

— Ч-что?

— Похороны завтра. Ожидаю, что ты появишься.

Линия обрывается.

Вскоре мое сердце следует за ним.

Он... не может иметь в виду то, что я думаю, верно?

Я звоню ему снова, но никто не отвечает.

Нет, нет, нет.

Я открываю свой браузер и вбиваю имя: Алисия Кинг. Это то, что я обычно делаю, когда скучаю по ней. Я изучаю ее фотографии с Джонатаном и их сыном в Интернете с мероприятий по сбору средств и вечеринок.

Однако результаты, которые перечисляются передо мной, не относятся к тем радостным событиям.

Последние новости: Алисия Кинг найдена мертвой после трагического несчастного случая.

Джонатан Кинг овдовел после смерти своей жены Алисии Кинг.

Несчастный случай унес жизнь Алисии Кинг, жены Джонатана Кинга.

Первые капли дождя падают на мой экран, и вскоре за ними последуют другие.

Мои ноги покидают меня, и я падаю на землю, когда вижу фотографии белой машины Алисии, той, на которой она возила меня по всему городу, когда мы ходили по магазинам и ели.

Затем появляются изображения тела, накрытого белой простыней.

Дождь затуманивает мое зрение, когда я просматриваю статьи, все за сегодняшний день.

Алисия мертва. Моя сестра мертва.

Нет.

Нет...

Алисия. Ты не можешь оставить меня.

Она пообещала, что мы будем видеться чаще, если я решу учиться в лондонском университете, когда мне исполнится восемнадцать.

Я считала дни, вычеркивая их из своего календаря, пока не дойду до цели.

Рыдание вырывается из моего горла, когда чувство горя тихо подкрадывается ко мне и сжимает в объятиях. Все наши моменты вместе звучат как далекая песня в голове, и тот факт, что я потеряла ее навсегда, окутывает меня волной тьмы.

Мрачный мир.

Сдавленное сердце.

Этого не может быть.

Алисия не может уйти.

Это ложь. Так и должно быть.

И все же мои слезы застилают глаза, сколько бы я ни торговалась со своей головой.

Я смотрю на небо, на грозовые облака и проливной дождь. На воющий ветер в деревьях и пустынную дорогу.

Вот как это ощущается внутри. Безжизненности. Пустынно.

Разбудите меня, пожалуйста. Я не могу дышать. Кто-нибудь, разбудите меня.

Мой телефон вибрирует, и я вздрагиваю, когда на экране появляется фотография папы, поднимающего меня на руки в мой шестнадцатый день рождения.

Мой Герой.

Я назвала его своим героем, но он никогда не носил плащ супергероя. Даже близко.

Я смотрю назад, мои слезы с визгом останавливаются. Я запрыгиваю на свой велосипед, бросаю телефон в корзину и кручу педали по дороге так быстро, как только могу. Я промокаю под дождем, темные волосы прилипают ко лбу и рту, но я не сбавляют скорость.

На телефон приходит сообщение от папы.

МойГерой: Ты была здесь, не так ли, моя маленькая муза?

Муза. Так иногда называет меня папа. Когда я спросила его, почему он использует это прозвище, он сказал, что это потому, что я вдохновляю его быть лучшим человеком.

У меня перехватывает дыхание, когда я оглядываюсь назад. Никто не следует за мной, но я чувствую, что кто-то настигает меня.

Телефон снова мигает, и на этот раз я отвечаю, включаю громкую связь и продолжаю свой путь.

— Кларисса. — его учтивый, приветливый тон душит воздух. Йоркширский акцент едва заметен. — Ты же знаешь, мне не нравится, когда ты не отвечаешь на мои звонки.

— П-почему...? Скажи мне, почему, папа.

— Это не то, чем казалось, Муза. Дождись меня дома. Поговорим, когда я вернусь.

— Почему, папа?! — я кричу. — Почему?

— Потому что я могу. Я вернусь через несколько минут.

Линия обрывается. Именно так. Оно полностью обрывается.

Я открываю рот для крика, но он остается вялым, и ничего не выходит. Я подумываю о том, чтобы крутануть прямо с края обрыва.

Может, если я это сделаю, то не почувствую предательства отца и потери Алисии.

Может, я смогу стереть сегодняшний день из своих воспоминаний и позвонить Алисии, и она ответит. Я могу решить головоломку с папой, а потом приготовить ему пиццу, и мы будем смотреть «Настоящее Преступление» на Netflix.

Но доведение себя до крайности ничего не решит.

Это не вернет жизнь мертвой женщине, которую он бросил в землю.

Я кручу педали всю дорогу до центра города, не обращая внимания на крики моих измученных мышц ног и на то, как странно на меня смотрят люди. Некоторые здороваются со мной, но я не отвечаю. Я не могу.

У меня на устах всего несколько слов, и ни одно из них не предназначено для того, чтобы быть сказанным в ответ в качестве приветствия.

Я останавливаюсь перед обшарпанным зданием, отбрасываю велосипед в сторону и врываюсь внутрь. Я колеблюсь на пороге, но потом вспоминаю мягкий голос Алисии.

— Молчание сообщника равносильно совершению преступления.

Алисия, которую я больше не смогу увидеть. Алисия, которую украли из моей жизни, будто ее никогда и не существовало.

Я вхожу, и несколько офицеров останавливаются у моего входа. Я, должно быть, выгляжу ужасно, промокшая под дождем, моя одежда прилипла к коже, а лицо, должно быть, бледное, губы посинели от холода.

Чернокожий офицер подходит ко мне, его взгляд тверд, но приветлив.

— Могу я вам помочь, мисс?

— Я…Я хочу сообщить об убийстве.

Глава 21

Джонатан

Авроры не будет дома, когда я вернусь.

Она также не отвечает на звонки. И мое последнее электронное письмо все еще без ответа.

Меня нельзя игнорировать. Если она закатит один из своих припадков или начнет капризничать, я вымещу это на ее заднице.

Только она не из тех, кто закатывает истерику без веской причины. Этим утром она кончила мне на пальцы после того, как дочиста вылизала свою тарелку.

Когда я отпустил ее, она разгладила юбку и проворчала, что ей нужно переодеться, направляясь обратно в свою комнату.

В припадке не было необходимости.

Как бы она ни чувствовала себя обиженной, Аврора понимает, как сильно она нуждается в прикосновениях, которое могу дать только я. Она знает, что не может бороться с собой, когда дело касается меня. Чем упорнее она это отрицает, тем быстрее ее тело подчиняется моему приказу.

В том, как она падает, есть эйфория, даже когда она этого не хочет. Я медленно формирую ее, чтобы она стала моей идеальной покорной девочкой, но в то же время я не хочу гасить ее огонь. Я также не хочу стирать то, как она смотрит на меня каждый раз, когда спускается со своего кайфа.

Она ненавидит, что не может устоять перед своим трансом, когда дело касается меня. И поскольку она ничего не может с этим поделать, она направляет эту ненависть на меня.

Меня это вполне устраивает. До тех пор, пока она у меня в руках.

Все началось с необходимости разгадать ее и с кощунства думать, что она может хранить от меня секреты.

Теперь это нечто большее.

Я даже сам этого не понимаю, но я готов увидеть это до самого конца.

Что приводит меня в ее квартиру.

Быстрый запрос с Харрисом сказал мне все, что мне нужно было знать. К ней явился адвокат Максима, и она сбежала.

Я набираю код и захожу внутрь. Охрана пришла спросить, кто я такой, но после разговора с Харрисом, который сейчас ждет меня в машине, он отступил.

В квартире темно, за исключением телевизора, который показывает черный экран, но он не выключен. Автоматическая лампочка мигает у входа, когда я вхожу внутрь.

Квартира Авроры средних размеров с бесчисленными фотографиями часов на стенах. Ее вкус в основном черно-белый. Ее диваны черные. Стену белые. Висячие часы черные, ковер белый.

Цветовая гамма намекает на нечто отличное от ее вкуса, подчеркивая ее внутренний хаос.

Сначала я ее не вижу, но потом различаю тело, свернувшееся в позе эмбриона на полу.

Я делаю паузу, пытаясь получше рассмотреть открывающуюся передо мной сцену. Что-то внутри меня шевелится. Понятия не имею, что, но оно просто движется.

Я подхожу к ней и приседаю перед ее неподвижным телом. Я глубоко выдыхаю, когда замечаю, как поднимаются и опускаются ее плечи.

Ее бледные руки прижимают колени к груди, пальцы непроизвольно подергиваются, а конечности сводит судорогой. Ее черные пряди закрывают обзор, поэтому я приподнимаю их двумя пальцами.

Глаза Авроры зажмурены так крепко, будто она боится их открыть. Ее губы сжаты в линию, розовая помада размазана. Тушь и высохшие слезы покрывают ее щеки.

— Почему... — бормочет она. — Почему?

Должно быть, это из-за Максима. Снятся ли ей кошмары о нем, или, возможно, она вновь переживает какие-то воспоминания?

— Аврора.

Она даже не шевелится, поэтому я трясу ее за плечо. По какой-то причине я не хочу, чтобы она оказалась в ловушке в этом месте. Это место только причиняло ей страдания и боль.

— Аврора!

Ее глаза распахиваются, но она не видит меня, не совсем. Словно она смотрит сквозь меня. Глубокие, темно-синие ее радужки погружены в транс, из которого она не может себя вывести.

Я провожу пальцами по ее волосам.

— Давай, дикарка. Возвращайся.

Она этого не делает. На мгновение она смотрит вперед, будто зачарованная чем-то по телевизору.

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8910 11 12 13 Следующая ⇒