ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ. 4 страница

Возможно, я была бы готова сделать это, но это пройдёт на моих условиях и только на моих.

Я выхожу из своей квартиры и запираю дверь. Холодный воздух из коридора пробирает до костей, несмотря на бежевое пальто, которое я надела поверх черного платья до колен. То самое, которое я приберегаю для похорон.

На моем лице нет макияжа, и я не тратила никаких усилий на то, чтобы выглядеть презентабельно. К черту Джонатана. Я никогда не приукрашусь для него.

Этот тиран не только столкнул меня в яму, но и хоронит заживо.

Лейла все еще настаивает на том, чтобы начать все сначала; однако мое решение уже принято. Я буду играть в игру Джонатана, но, в отличие от того, что он планирует, я не буду той, кто выйдет из этого по кусочкам.

Он сломал мою сестру безвозвратно, и если он думает, что может сделать то же самое со мной, то его ждет сюрприз.

Я не та сестра, за которой стоит охотиться.

Там, где Алисия была мягкой и заботливой, я жесткая и бесчувственная.

С тех пор как я была маленькой, я научилась строить каменные ограды вокруг ю сердца, потому что это приведет меня только к гибели. Это только подтолкнет меня на путь, заполненный проводами и пустыми взглядами, и... клейкой лентой.

Так много клейкой ленты.

Я качаю головой, спускаясь на лифте вниз.

Я пообещала себе больше не думать о том времени. Я больше не Кларисса.

Кларисса похоронена с этим пустым взглядом.

— Мисс Харпер, — консьерж нашего здания зовет меня по имени.

Это невысокий лысый мужчина с кустистыми бровями и пивным животом. Его акцент заметен при разговоре. Он также всегда смотрит матчи Премьер-Лиги по телевизору в холле с Шелби, стариком, живущий по соседству со мной.

Когда мы с Лейлой только начинали, я снимала комнату в опасном городе на востоке Лондона. Как только я смогла себе позволить нечто большее, я переехал в это здание. Безопасность великолепна, и большинство арендаторов бизнесмены, юристы и врачи. Это место ещё больше безопаснее.

— Добрый вечер, Пол. Шелби.

Консьерж кивает и встает, его внимание временно отвлекается от игры. Шелби даже не замечает моего присутствия, глубоко сосредоточенный на экране телевизора. Не то чтобы он когда-нибудь отвечал на мои приветствия. С тех пор как мы переехали почти в одно и то же время, я всегда стараюсь быть дружелюбной, но редко происходит взаимность.

Пол тянется за стойку и достает коробку.

— Это пришло для вас.

— Спасибо, Пол.

Я беру маленькую деревянную коробочку. Интересно, что там может быть. Коробка недостаточно велика, чтобы быть новыми ноутбуками, которые я заказала онлайн.

Как только я сажусь в машину, я проверяю коробку. Странно. Там мое имя и адрес, но в колонке отправителя пусто.

Я трясу ее и слышу слабый звук, доносящийся изнутри. Открывая коробку, я нахожу флешку.

На этом все.

Флэшка.

Вместе с запиской, напечатанной на компьютере.

ПОСЛУШАЙ МЕНЯ.

Любопытство берет верх надо мной, поэтому я подключаю ее к своей машине и нажимаю кнопку воспроизведения.

Сначала не слышно ни звука, и я уже собираюсь списать это на розыгрыш или что-то в этом роде. Затем слышу чье-то дыхание и замираю, когда раздается тихий голос.

Алисия.

О боже мой. Это Алисия!

— Привет, Клэр. Если ты слушаешь это, это означает, что я больше не с тобой. Я раздумывала, оставлять ли тебе это, но решила, что я должна предупредить тебя. Мне нужно защитить тебя так, как я не могла, будучи живой. Клэр, сестренка, кто-то пытается убить меня, и я, вероятно, умру. Я...

Запись обрывается.

Я нажимаю «воспроизвести» и «вперёд», но он отключается в одном и том же месте. Я нажимаю на проигрыватель снова и снова, мои пальцы дрожат.

Черт. Меня охватывает дрожь по всему телу, и по коже пробегают мурашки от слов, которые я услышала прямо из уст сестры.

Кто-то пытался убить Алисию.

Я знала это. Знала, что ее смерть была подозрительной. Теперь я должна вершить правосудие над своей сестрой.

Точно так же, как я сделала с этим пустым взглядом.

***

В тот момент, когда я оказываюсь перед особняком Кинга, металлические ворота автоматически открываются, как в каком-нибудь фильме ужасов.

Я въезжаю внутрь, наблюдая за окружением, будто что-то или кто-то может наброситься на меня.

Ночная тишина оглушает, когда я медленно еду по дороге, слабо освещенной высокими уличными фонарями.

В центре сада расположен фонтан с внушительным грандиозным видом. Статуя ангела, льющего воду из кувшина, в то время как дева Мария держит его под наклоном.

Я ударяю по тормозам, дикими глазами уставившись на статуи. И женщина, и ангел плачут, выражение их лиц искажено.

Я прикасаюсь к своим часам, которые Алисия подарила мне. То же самое изображение выгравировано на его обратной стороне.

Это не может быть совпадением. Должно быть, она хотела мне что-то сказать. Что-то, что имеет отношение к плачущим ангелам и человеку, который охотился за ее жизнью.

Дрожь пробегает по спине, когда я нажимаю на газ. Я не останавливаюсь, пока не припарковываюсь у дома Джонатана.

Глубоко вдыхая, я выхожу из машины и стою перед большой деревянной дверью, которая кажется древней, но элегантной, с орнаментом ручной работы. Не то чтобы это должно было быть сюрпризом, учитывая, что это резиденция тирана.

Особняк раскинут на обширном участке земли, подчеркнутый башнями на восточной и западной сторонах. Это похоже на оранжерею, судя по количеству видимого стекла. Высокие окна занимают три этажа, и ни в одном из них не горит свет.

Совсем не жутко.

Это первый раз, когда я переступлю порог дома Джонатана. В конце концов, Алисия приезжала ко мне, когда я жила в Лидсе, а не наоборот. Единственные два раза, когда она привозила меня в Лондон, были после похорон мамы и во время ее свадьбы, но не здесь это было. Я думаю, это было в доме ее отца.

Дверь открывается сама по себе. Снова.

Я чуть не подпрыгиваю, когда миниатюрная женщина появляется у входа в полной тишине. На ней черная юбка, белая рубашка и фартук в тон. Ее каштановые волосы собраны в жесткий пучок на затылке.

— Добрый вечер, мисс, — говорит она с Ирландским акцентом. — Мистер Кинг ожидает вас в столовой.

Конечно, он ожидает.

Она указывает на мое пальто, и я сбрасываю его, а затем неловко отдаю ей. Я не привыкла, чтобы люди прислуживали мне, учитывая, что я была вынуждена заботиться о себе с шестнадцати лет.

Перекинув его через руку, она начинает идти по коридору умеренными шагами, и я следую за ней, стараясь не глазеть на это место.

Или, точнее, дворец.

Здесь все построено так, чтобы производить впечатление. От высоких стеклянных окон до мраморного пола и золотого сводчатого потолка. Словно он получает королевские гонорары. Черт, может, так оно и есть.

Это просто еще одна капля в море того, как далеко мы с Джонатаном друг от друга.

Он родился королем — в буквальном смысле. Я была рождена, чтобы стать невидимой. И я преуспевала в этом в течение одиннадцати лет. Пока он все не разрушил.

Женщина останавливается перед двойными дверями, кивает и уходит.

Я делаю глубокий, прерывистый вдох и прикасаюсь к часам.

Ты можешь это сделать, Аврора. Ты проходила и через худшее.

Я открываю двери и закрываю их за собой, прежде чем, наконец, поднимаю голову.

Джонатан сидит во главе большого стола, за которым могут разместиться все сотрудники H& H. Без шуток. Он принимает здесь Британскую армию или что-то в этом роде?

На нем белая рубашка, рукава закатаны до локтей, обнажая сильные жилистые руки. Он мог бы переломить меня пополам этими руками, даже не моргнув.

Тот факт, что он один, ничуть не умаляет его величия. Он не выглядит одиноким или хотя бы немного несчастным. Во всяком случае, он выглядит как король-тиран на своем троне. Если бы это были средневековые времена, Джонатан был бы из тех монархов, которые приказывают сжечь целый город, чтобы остальные усвоили урок и преклонили перед ним колено.

— Так, так. — он кладет локти на стол и встречает мой взгляд своим непроницаемым. — Ты передумала, дикарка?

— Я согласна.

— К чему?

— К сделке, которую ты предложил.

— Умница. А теперь садись.

Он отрезает кусок от того, что лежит перед ним, уверенный, что я выполню его приказ. Джонатан замирает с вилкой на полпути ко рту, когда я протягиваю руку к молнии сбоку моего платья и дергаю ее вниз.

Ткань растекается вокруг моих ног, и я стою перед ним почти голая.

— Покончи с этим.

Глава 12

Джонатан

С тех пор как я сел ужинать, все, о чем я думаю, это как поставить Аврору на колени.

Не имеет значения, какие методы мне придется использовать. Она снова бросает мне вызов, а я не из таких.

Отправка моего водителя обратно явный признак ее отвратительного упрямства. И мне нужно разбить это упрямство вдребезги.

Поэтому, когда она вовремя приехала, я взял паузу.

А я никогда не делаю этого.

И все же я сделал. Делая еще одну паузу, я смотрю на ее бледную обнаженную кожу. Мой взгляд скользит от вызывающего выражения ее лица — сегодня никакой красной помады — к вздернутому носику и легкой ямочке на подбородке.

Ее длинная, изящная шея напряжена — без сомнения, от напряжения. Обе ее руки неподвижно опущены по бокам, она не пытается скрыть свою полуобнаженность. На ней нелестный фиолетовый хлопчатобумажный бюстгальтер и нижнее белье, четко подчеркивающее, что она не прилагала никаких усилий к тому, как она выглядит, прежде чем приехала сюда.

Это ее способ проявить неповиновение. Она говорит мне, что это ничего не значит, и она проснется утром и полностью сотрет меня.

Разве она не знает, что короля не стереть? По крайней мере, не тогда, когда ты живешь в его королевстве.

Я не тороплюсь, скользя взглядом по ее полным грудям, которые упираются в лифчик с каждым резким вдохом. Бледная кожа контрастирует с фиолетовым, как вид искусства, который вы видите только на выставках.

Ее фигура стройная, высокая и подтянутая. Судя по ее подтянутым ногам, она либо бегает, либо ходит трусцой. На ее плечах или вокруг бедер нет ни полоски загара, хотя у нас только закончилось лето, а это значит, что Аврора не загорает.

Аврора не носит купальники, но она бегает или ходит в походы.

Я откладываю эту информацию на потом, продолжая наблюдать за ее жесткой позой и бунтом в темно-синем цвете. Они сверкают, как ураган, собирающийся покорить океан.

Мой член дергается, и не только из-за ее полуголого состояния. Все дело в ее взгляде. Дух, борьба. Проклятое упрямство.

Моя кровь приливает с сильным жаром при мысли о том, чтобы воспользоваться этой битвой, вонзить пальцы в ее броню и разорвать ее изнутри.

Сколько времени прошло с тех пор, как у меня был достойный противник? Кроме Итана и его собаки Агнуса, никто не смеет смотреть мне в глаза, не говоря уже о том, чтобы стоять полуголым, в уязвимой позе, и все еще бросать мне вызов.

Мой взгляд скользит к шраму средней длины под ее левой грудью. Он горизонтальный, немного грязный и выглядит старым.

Сколько же все-таки лет? И что произошло, что она заработала этот шрам?

Над ним также есть что-то похожее на татуировку. Она слишком маленькая, чтобы разглядеть детали, но у меня будет достаточно времени на ее изучение позже.

Аврора обхватывает себя рукой, скрывая шрам. Она либо стыдится этого, либо ей не нравится быть разоблаченной.

Увлекательно.

— Что, по-твоему, ты делаешь? — я спрашиваю своим твердым тоном, который люди обычно слышат.

Я не показываю, что она застала меня врасплох. Снова.

Думал, что мне придется драться с ней зубами и ногтями, прежде чем она снимет хоть один предмет одежды. Тот факт, что она добровольно предлагает свое тело, это последнее, чего я ожидал. И ладно, черт меня побери, если это не заводит.

Мой член утолщается под брюками, но я не утруждаю себя тем, чтобы поправить его.

— Я делаю то, о чем мы договорились. Разве не этого ты хочешь? Я всего лишь даю тебе то, на что ты рассчитывал, Джонатан.

— Ты не шлюха, так что не веди себя как шлюха. Надень свое платье обратно и сядь, блядь.

У меня будет полно дел с этим.

Мои губы растягиваются в легкой улыбке.

Я с нетерпением жду этого.

Глава 13

Аврора

Черт.

Как он всегда заставляет меня чувствовать, что я переступила черту или делаю что-то не так? Он не прав.

Он тот, кто заключил эту грязную сделку. Это он все портит.

Джонатан наблюдает за мной через стол, его взгляд перемещается между моим лицом и рукой, которой я прикрываю шрам и татуировку.

Словно он запугивает меня одним своим взглядом, чтобы заставить опустить руку и обнажиться перед ним. Как будто это его право, а я все это время лишала его этого.

Будь проклят этот тиран и то, как много он может сообщить одним взглядом.

Присев, я поднимаю свое платье и отворачиваюсь от него, надевая его обратно. Несмотря на мой храбрый вид, пальцы дрожат.

Джонатан Кинг пугающий. Возможно, я и не хотела бы позволять ему топтать меня, но он обладает способностью заставить вас почувствовать себя несуществующим одним взглядом своих пронзительных металлических глаз.

К тому времени, как я застегиваю молнию на платье и поворачиваюсь, он все еще смотрит на меня с этим нервирующим вниманием. Я могла бы разрубить напряжение в воздухе ножом, если бы он у меня имелся.

Он указывает своим упрямым подбородком на стул рядом с собой, повторяя, не говоря ни слова.

Я вытягиваю спину, когда иду самым умеренным образом, на который только способна, прежде чем сесть слева от него. На столе тарелка стейка с салатом и два вида супа. Вся обстановка прямо из элегантного ресторана.

— Ешь. — голос Джонатана нарушает тишину столовой. — Уже остыло, но так как это ты опоздала на десять минут, ты отвечаешь за последствия. Ты также заплатишь за эти десять минут опоздания.

— Я не голодна. — я сжимаю кулаки на коленях. — Я хочу покончить с этим.

— Думала, это будет одноразовая вещь?

— Нет.

Он обхватывает губами кусок мяса. Я сглатываю от того, как чувственно его рот скользит по вилке, прежде чем он неторопливо жует, будто это какое-то порно-шоу о еде.

Я внутренне качаю головой. Я только что увидела Джонатана в эротическом плане? Что за вечно любящий ад?

— Почему бы тебе не сказать мне, что, по-твоему, это будет, Аврора?

— Я не знаю.

— Это не ответ.

— Все, что я знаю, это то, что я хочу продолжать в том же духе, а не тратить время на еду и всякую ерунду.

— Если ты не станешь следить за своим ртом, я трахну его прямо здесь, прямо сейчас.

Мое дыхание укорачивается, и я смотрю на него дикими глазами, мое внимание невольно соскальзывает вниз...

Вниз...

Я резко поднимаю голову, отказываясь принимать эту идею. Проблема в том, что он нарисовал этот грубый образ в моей голове, и теперь я не могу избавиться от него.

Не то чтобы я не подозревала, что Джонатан груб. Его голос был создан для команд и грязных вещей. Однако я не думала, что это дойдёт до такой степени, и внезапная атака не помогает моей ошеломленной голове.

— Теперь ешь. — он смотрит на меня пустым взглядом, словно он только что не произнес предыдущие слова. — Или ты предпочитаешь, чтобы я набил тебе рот чем-нибудь другим?

Моя дрожащая рука тянется к вилке, и я глубоко вдыхаю, собираясь с мыслями. Я откусываю первый кусочек салата, пытаясь забыть, что за каждым моим движением наблюдает нечто большее, чем жизнь. Как будто он ученый, а я крыса в его лаборатории.

Я поднимаю голову.

— Что теперь?

— Теперь ты ешь.

— А потом?

— А тогда решу я. В конце концов, теперь ты моя, и я могу делать все, что мне заблагорассудится.

Я стискиваю зубы.

— Я не твоя игрушка.

— Ох, но ты игрушка, дикарка.

В моей голове зарождается миллион ругательств, но я их не произношу. Мое возбуждение только даст ему преимущество, и я не могу дать ему больше, чем он уже конфисковал.

Я ненавижу, что мне приходится обдумывать каждое слово, когда я имею дело с Джонатаном. Если я этого не сделаю, он скрутит их и либо использует против меня, либо швырнет обратно в лицо.

Вот почему мне нужно быть хладнокровной в этом вопросе.

— Никаких других людей, — произношу я свое первое условие самым спокойным тоном, на какой только способна в данных обстоятельствах.

Я не буду гарниром, и уж точно меня ни с кем не будут сравнивать.

Он отвлекается на мгновение, сосредотачиваясь на нарезке еды, и я готова поспорить на что угодно, что он делает это нарочно. Словно он использует все в качестве оружия, включая тишину. Проходит много времени, приводящих в бешенство секунд, прежде чем он кивает.

— Я также хочу ограничения по времени.

— Ограничение по времени?

— Да. Если я собираюсь согласиться на это, мне нужен срок, после которого ты отпустишь меня и вернёшь акции.

Он улыбается, и на этот раз в его улыбке нет ни садизма, ни искренности. Это что-то другое, почти как... гордость? Нет, с чего бы Джонатану гордиться мной?

Он медленно жует мясо, намеренно снова держа меня на взводе, прежде чем заговорить:

— Мне было интересно, когда ты спросишь об этом. Что ты имела в виду?

— Месяц. Я буду твоей в течение месяца, делая все, что тебе заблагорассудится, а потом ты отпустишь меня и вернешь права собственности H& H обратно Лейле и мне.

— Год.

Я встречаю его непроницаемый взгляд своим.

— Три месяца.

— Шесть. Мое последнее предложение.

— Хорошо.

Это лучшее, на что я могла надеяться. По крайней мере, не год в компании этого тирана. Это время даст мне достаточно места, чтобы исследовать жизнь Алисии здесь и попытаться разгадать тайну того, кто угрожал убить ее.

— Ты останешься здесь.

— У меня есть квартира.

— И я говорю тебе, что ты больше не будешь в ней жить. По крайней мере, в течение следующих шести месяцев. Я ожидаю, что ты переедешь завтра.

Мудак. Что-то вроде диктаторского режима.

— Что-нибудь еще, ваше величество?

— Да. Избавься от этого поведения. Мне это не нравится.

— Тебе следовало включить это в пункты. Хочешь оставить меня у себя? Это я, Джонатан, отношение, поведение и все такое. Я не та маленькая девочка, которая пряталась за платьем Алисии.

Он немного молчит, пристально наблюдая за мной, будто видит меня впервые.

— Я могу это видеть.

Я встаю.

— Теперь я могу идти?

— Не так быстро.

Он делает мне знак подойти к нему.

Я колеблюсь, прежде чем подойти к нему, пока его древесный аромат не становится всем, что я вдыхаю. Он обладает властью владеть всеми и всем в непосредственной близости от него. Дело не столько в его фамилии, сколько в его присутствии.

— Подними свое платье.

— Ч-что?

— Сделай это.

— Разве ты не сказал мне надеть его обратно две минуты назад?

— А теперь я говорю тебе поднять его. — его злобный взгляд скользит вверх по моему. — У тебя имеются возражения, Аврора?

Я смотрю прямо в его суровые глаза, отказываясь пригибаться.

— Если возвращения есть, дверь вон там.

— Их нет.

— Тогда не заставляй меня повторяться.

Мои руки дрожат, когда пальцы вцепляются в ткань, и я поднимаю платье к животу. Мои голые бедра и хлопчатобумажные трусики находятся в его полном, нервирующем поле зрения. В отличие от того, что было раньше, мое чувство уверенности исчезает. По крайней мере, тогда это соответствовало моему плану. Теперь же это его игровая площадка.

Тот факт, что я понятия не имею о его заговорах, морочит мне голову больше, чем состояние моей полуобнаженности.

— Выше.

Дрожь охватывает меня от властности в его тоне. Я задираю платье еще, обнажая живот. Джонатан хватает меня за руку и дергает к груди.

Ощущение его кожи на моей посылает электричество через желудок, словно он пытается шокировать меня до смерти.

— Держи платье в этом месте. Не двигайся.

Я не понимаю, что он имеет в виду, пока его пальцы не проводят вдоль моего шрама. Другой тип молнии пронзает мою кожу, и воспоминания проносятся в сознании подобно ударам молнии.

Пустой взгляд. Клейкая лента. Грязь. Хруст металла о кости.

Я ничего не могу сделать, чтобы остановить воспоминания. Они внезапно нападают и терзают мою совесть, будто это акт мести. Единственный известный мне способ справиться с этим — скрывать и по большей части притворяться, что этого не существует.

Я собираюсь прикрыть шрам или оттолкнуть его, но Джонатан пригвождает меня к месту свирепым взглядом.

— Не двигайся, или я положу тебя к себе на колени и отшлепаю по заднице.

Дрожь заставляет позвоночник выпрямиться, и это отличается от обычных воспоминаний, которые нападают на меня без предварительного предупреждения.

Обещание в его словах заставляет меня замереть на месте, ноги поджимаются, пока он продолжает свое тщательное наблюдение за моим шрамом.

Его пальцы пробегают по нему с такой мягкостью, что перехватывает дыхание. Его кожа не жесткая, но и не мягкая — она твердая, такая же твердая, как он сам. Чем больше его рука скользит по коже, тем более невозможным становится стоять. По какой-то причине я думала, что такой мужчина, как Джонатан, не способен на подобную нежность.

Мое сердце пульсирует, и я резко дышу, почти как животное, которое не может подавить свои инстинкты.

Его палец пробегает вверх и вниз по моему шраму.

— Что означает эта татуировка?

— Ничего.

— Хочешь сказать мне, что зря сделала татуировку с закрытым глазом прямо над шрамом от ножа?

— Почему ты думаешь, что это шрам от ножа?

— Это похоже на шрам, нанесенный острым предметом, но так как ты напрягаешься в части ножа, то моя догадка верна. Что произошло? Как тебя пырнули ножом?

Мои руки дрожат, но удается говорить ровным тоном.

— Это не твое дело.

— Что я говорил об этом рте? Может, ты действительно хочешь, чтобы я трахнул его.

— Мне все равно, что ты делаешь с моим телом, Джонатан. Эта штука мертва уже одиннадцать лет.

Не знаю, почему я свободно предоставляю эту информацию. Может, я хотела фигурально показать Джонатану средний палец, дав ему понять, что я бесполезна в сексуальном плане. Что бы он ни делал, он не сможет сломить меня.

Он не может сломать то, что уже сломано.

Его пальцы спускаются от моих ребер к животу, оставляя за собой мурашки. Затем он обхватывает меня через нижнее белье.

Я не напрягаюсь. Даже не пытаюсь высвободиться. Это не имеет значения, потому что он не может добраться до меня.

Несколько сексуальных контактов, которые у меня случались, были полными катастрофами. Один из них даже сказал:

— Ты сухая, как пустыня.

Затем он пропитал меня смазкой, чтобы войти.

Джонатан ничего не может сделать, чтобы это изменить. Сексуальное удовольствие исчезло из меня, когда я увидела эти пустые глаза.

Так что, в некотором смысле, Джонатан получил бракованный товар.

Удачи со всей смазкой.

— Хочешь сказать, что здесь ты мертва? — его хватка усиливается. — Может, мне следует это выяснить.

— Покажи мне свое худшее.

Глава 14

Аврора

Джонатан обхватывает сильной, безжалостной рукой мое запястье и тянет.

Я следую его примеру и спотыкаюсь, оказываясь вплотную к его боку. Несмотря на то, что он сидит, это почти так же, как если бы он возвышался надо мной.

— Ляг ко мне на колени. Лицом вниз.

Я сглатываю от приказа в его тоне. Этот мужчина был рожден, чтобы руководить армиями и управлять людьми.

— З-зачем?

— Откажись от привычки задавать вопросы, когда ты рядом со мной. Я не отвечаю на них, и они только ухудшают твою ситуацию.

— Я имею право знать.

Кроме того, позиция, которую он предлагает, ненормальна. Верно?

— Ты уже согласилась на это, не забыла? Единственное право, которое у тебя есть, это следовать приказам.

Ах. Приводящий в бешенство тиран.

Он прижимает большой палец к моему клитору, что, как я полагаю, является предупреждением.

— А теперь ты собираешься лечь ко мне на колени или мне тебя заставить? Отказ от ответственности: второй вариант не будет привлекательным.

Я сглатываю от мрачного обещания в его тоне. Если я собираюсь провести с ним шесть месяцев, мне действительно нужно уделять больше внимания выбору своих сражений.

— Отлично. Отпусти меня.

Он крепче сжимает мою киску для убедительности. Это делается не для доставления удовольствия, а для строгого невербального предупреждения.

Глубоко вдыхая, я наклоняюсь вперед и ложусь к нему на колени. Я не упускаю того, как моя задница сейчас поднята вверх, как у непослушного, невоспитанного ребенка. Мои движения неловки, так как грудь и живот лежат вплотную к его твердым бедрам.

Неважно, в каком положении он меня держит, Джонатан Кинг не сможет добраться до меня.

Умиротворяющая аура окутывает меня при этом напоминании, даже когда он задирает мое платье до поясницы. Прохладный воздух касается бедер, и по коже бегут мурашки.

Это только из-за воздуха.

Просто из-за воздуха.

Его длинные, худые пальцы скользят по моему нижнему белью вниз по бедрам, так что я полностью обнажаюсь ниже талии.

Я стараюсь не думать о том, что он видит. Уязвимость ситуации действует мне на нервы. Это последняя поза, в которой я хотела бы находиться с кем-либо, не говоря уже о Джонатане. Что, вероятно, и было его планом с самого начала.

Он не доберется до меня. Он не доберется до меня.

Возможно, у меня нет никакой уверенности во всем этом, но я уверена в своем дисфункциональном теле.

— Ты говоришь мне, что ты мертва. Это все, Аврора?

— Да.

— Думаешь, что можешь тратить мое время впустую?

— Ты заключил сделку до того, как убедился во всех фактах. Это твоя вина, а не моя.

— Этот рот доставит тебе неприятности.

Джонатан кладет руку мне между бедер, и я раздвигаю их, не выказывая никакого протеста. Он проводит пальцем по моим сухим складкам. Этот контакт не доставляет ни удовольствия, ни боли. Просто... ничего.

Онемение.

Это то, что сказал мне психотерапевт. Очевидно, я приучила себя к сексу с подросткового возраста, что, по его словам, могло быть реакцией на сексуальное насилие или изнасилование.

Ни того, ни другого со мной не случилось.

Поскольку я никогда не рассказывала своему психотерапевту о прошлом, он, вероятно, списал это на одну из этих причин и классифицировал меня в своих аккуратных папках как еще одну статистику.

Это далеко не так. Таким людям, как я, нужна специальная категория, посвященная им.

Джонатан водит пальцем вверх и вниз, и когда не получает желаемой реакции, то обводит мой клитор. Ничего.

Не имеет значения, делаю ли это я или кто-то другой. Быть мокрой это миф, о котором я только читала.

Все еще поглаживая мой клитор, он погружает в меня палец. Сопротивление реальное, и я морщусь от дискомфорта.

Он выходит, но держит его у моей киски, как надвигающуюся угрозу.

— Ты мертва. Увлекательно.

Увлекательно, серьезно? Понятия не имею, какой реакции я ожидала, но не этой.

В прошлом, как и буквально много лет назад, всякий раз, когда кто-либо из моих предыдущих сексуальных партнеров прикасался ко мне и узнавал, что то, что я им говорила, на самом деле правда, это задевало их мужское эго.

Некоторые продолжали в том же духе и просто использовали мое тело. Другие перепробовали все, чтобы быть коронованными как те, кто наконец сделал меня влажной или восприимчивой к сексуальному удовольствию. Когда это не срабатывало, они уходили и больше не возвращались. Не то чтобы я когда-либо искала отношений.

То, как Джонатан находит это увлекательным, сбивает меня с толку, как и все остальное в нем. Я даже не могу сказать, является ли «увлекательно» его обычной саркастической реакцией или он искренен.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 567 8 9 10 Следующая ⇒