Неловкость. Римма Ефимкина

Неловкость

Римма Ефимкина

Неловкость – чувство, близкое по значению к " стеснение", " смущение", " стыд". Спрашивается, зачем в языке так много синонимов, отражающих близкие эмоциональные состояния? Нюансы имеют значение, и во время психотерапевтической работы их следует учитывать, потому что в зависимости от содержания чувства будет различаться содержание работы с ним.

Этимологически " неловкость" с помощью отрицательной приставки не- образовано от " ловкость", а то в свою очередь восходит к ловъ – " охота". В буквальном смысле " ловкий" – " умелый в охоте". Потом значение расширилось и стало восприниматься уже не только на физическом уровне, но и на уровне человеческих качеств, как «хитрый», «пронырливый». Соответственно, чувство неловкости возникает тогда, когда человек повел себя неадекватно ситуации. Ее могут вызвать долгое молчание, нетактичность, нескромный вопрос, высказанная глупость, неприличный анекдот и др.

СДЕЛАЮ ЭТО ДЛЯ ВАС

Примеров неловкости в текстах Льва Толстого великое множество, возможно, потому, что это очень распространенное чувство, хорошо знакомое каждому из нас по собственному опыту. Я выбрала эпизод, в котором человек испытывает неловкость за действия другого. Ситуация, описываемая Толстым, содержит манипулятивную многоходовку. Сначала мать молодого Бориса Друбецкого унижением и хитростью добыла ему перевод в гвардию с помощью князя Василия. Затем она отправляется в дом умирающего графа Безухова (богатого вельможи и крестного Бориса) в надежде урвать толику наследства, чтобы обмундировать Бориса в армию. Чтобы попасть к Безухову, предлогом служит визит к князю Василию, который находится в доме умирающего, якобы для того, чтобы Борис лично выразил ему благодарность за протекцию. Забегая вперед, скажу, что ей все удалось: она добыла денег, устроила Борису военную карьеру, а позже нашла богатую невесту. Но на момент, о котором идет речь, самое слабое звено в планах женщины – сам Борис, у которого благородство еще не до конца вытеснено соображениями выгоды.

" – Mon cher Boris*, – сказала княгиня Анна Михайловна сыну, когда карета графини Ростовой, в которой они сидели, проехала по устланной соломой улице и въехала на широкий двор графа Кирилла Владимировича Безухова. – Mon cher Boris, – сказала мать, выпрастывая руку из-под старого салопа и робким и ласковым движением кладя ее на руку сына, – будь ласков, будь внимателен. Граф Кирилл Владимирович все-таки тебе крестный отец, и от него зависит твоя будущая судьба. Помни это, mon cher**, будь мил, как ты умеешь быть...

– Ежели бы я знал, что из этого выйдет что-нибудь, кроме унижения... – отвечал сын холодно. – Но я обещал вам и делаю это для вас".

Как видим из диалога, Борис прекрасно понимает, куда и зачем едет мать. Ему неловко за их бедность, и он готов повернуть назад, когда швейцар, " оглядев мать с сыном (... ), значительно посмотрев на старенький салоп (... ), сказал, что их сиятельству нынче хуже и их сиятельство никого не принимают". Но визит продолжается, и, чтобы избежать неловкости, он выбирает тактику невмешательства: " я обещал вам и делаю это для вас". Это неправда, потому что деньги нужны не матери, а ему. Но Борис нашел способ переложить ответственность за это с себя на нее, еще и оставшись на высоте – заботливым покорным сыном.

СПОКОЙНО И С ПРИЯТНОЙ УЛЫБКОЙ

На время визита матери Борис отправляется к Пьеру с поручением передать приглашение на вечер, и далее Толстой мастерски описывает целый ряд действий Бориса, которыми тот снова перекладывает с себя ответственность на другого. Он намеренно ставит в неловкое положение Пьера, чтобы компенсировать собственное унижение.

" Пьер оставил Бориса четырнадцатилетним мальчиком и решительно не помнил его; но, несмотря на то, с свойственною ему быстрою и радушною манерой взял его за руку и дружелюбно улыбнулся.

– Вы меня помните? — спокойно, с приятной улыбкой сказал Борис. – Я с матушкой приехал к графу, но он, кажется, не совсем здоров.

– Да, кажется, нездоров. Его всё тревожат, – отвечал Пьер, стараясь вспомнить, кто этот молодой человек. Борис чувствовал, что Пьер не узнает его, но не считал нужным называть себя и, не испытывая ни малейшего смущения, смотрел ему прямо в глаза.

– Граф Ростов просил вас нынче приехать к нему обедать, – сказал он после довольно долгого и неловкого для Пьера молчания.

– А! Граф Ростов! – радостно заговорил Пьер. – Так вы его сын, Илья. Я, можете себе представить, в первую минуту не узнал вас. Помните, как мы на Воробьевы горы ездили с m-me Jacquot... давно.

– Вы ошибаетесь, – неторопливо, с смелою и несколько насмешливою улыбкой проговорил Борис. – Я Борис, сын княгини Анны Михайловны Друбецкой. Ростова отца зовут Ильей, а сына – Николаем. И я m-me Jacquot никакой не знал.

Пьер замахал руками и головой, как будто комары или пчелы напали на него.

– Ах, ну что это! я все спутал. В Москве столько родных! Вы Борис... да. Ну вот мы с вами и договорились".

Обычно при возникновении неловкости люди спешат принять меры к ее устранению, чтобы вернуть комфортное состояние себе и собеседникам. Но Борис не просто не спешит устранить ситуацию, представившись и напомнив, кто он, а наслаждается неловкостью другого " спокойно, с приятной, смелой и насмешливой улыбкой, не испытывая ни малейшего смущения, смотря прямо в глаза". Его бессознательное стремление – унизить другого и испытать торжество, дабы восстановить собственное поруганное достоинство. Это особенно жестоко, учитывая тот факт, что в этот момент оба молодые человека не имеют состояния, однако Пьер в еще более трудном положении – он бастард, незаконный сын.

ПОСТАВИВ В НЕГО ДРУГОГО

Борис не останавливается в своем стремлении поставить в неловкое положение невинного Пьера, когда тот попытался сменить тему разговора:

" – Ну, что вы думаете о Булонской экспедиции? Ведь англичанам плохо придется, ежели только Наполеон переправится через канал? Я думаю, что экспедиция очень возможна. Вилльнев бы не оплошал!

Борис ничего не знал о Булонской экспедиции, он не читал газет и о Вилльневе в первый раз слышал.

– Мы здесь, в Москве, больше заняты обедами и сплетнями, чем политикой, – сказал он своим спокойным, насмешливым тоном. – Я ничего про это не знаю и не думаю. Москва занята сплетнями больше всего, – продолжал он. – Теперь говорят про вас и про графа.

Пьер улыбнулся своею доброю улыбкой, как будто боясь за своего собеседника, как бы он не сказал чего-нибудь такого, в чем стал бы раскаиваться. Но Борис говорил отчетливо, ясно и сухо, прямо глядя в глаза Пьеру.

– Москве больше делать нечего, как сплетничать, – продолжал он. – Все заняты тем, кому оставит граф свое состояние, хотя, может быть, он переживет всех нас, чего я от души желаю...

– Да, это все очень тяжело, – подхватил Пьер, – очень тяжело. – Пьер все боялся, что этот офицер нечаянно вдастся в неловкий для самого себя разговор.

– А вам должно казаться, – говорил Борис, слегка краснея, но не изменяя голоса и позы, – вам должно казаться, что все заняты только тем, чтобы получить что-нибудь от богача.

«Так и есть», – подумал Пьер.

– А я именно хочу сказать вам, чтоб избежать недоразумений, что вы очень ошибаетесь, ежели причтете меня и мою мать к числу этих людей. Мы очень бедны, но я, по крайней мере, за себя говорю: именно потому, что отец ваш богат, я не считаю себя его родственником, и ни я, ни мать никогда ничего не будем просить и не примем от него.

Пьер долго не мог понять, но когда понял, вскочил с дивана, ухватил Бориса за руку снизу с свойственною ему быстротой и неловкостью и, раскрасневшись гораздо более, чем Борис, начал говорить с смешанным чувством стыда и досады:

– Вот это странно! Я разве... да и кто ж мог думать... Я очень знаю...

Но Борис опять перебил его:

– Я рад, что высказал все. Может быть, вам неприятно, вы меня извините, – сказал он, успокоивая Пьера, вместо того чтоб быть успокоиваемым им, – но я надеюсь, что не оскорбил вас. Я имею правило говорить все прямо... Как же мне передать? Вы приедете обедать к Ростовым?

И Борис, видимо, свалив с себя тяжелую обязанность, сам выйдя из неловкого положения и поставив в него другого, сделался опять совершенно приятен".

И снова Борис обманывает, хотя и утверждает, что " имеет правило говорить все прямо". Он и его мать приехали именно за тем, чтобы просить на бедность. Но ему кажется, что если он отрицает эту неловкую для него правду, то тем самым создает себе алиби.

Пьер еще слишком молод и неопытен, чтобы не заблуждаться на счет таких людей. Он восхищается Борисом, принимая его ложь за благородную откровенность. Позднее, научившись разбираться в людях, он скажет о Борисе: " Этот молодой человек теперь себя так держит, что, где есть богатые невесты, – там и он. Я как по книге читаю в нем" . А пока что он, сделав все для устранения дискомфорта, принимает удар на себя – позволяет Борису обвинить себя (" А вам должно казаться, что все заняты только тем, чтобы получить что-нибудь от богача" ) и испытывает вместо него неловкость.

Борис оказался " ловким" – хитрым и пронырливым. Раз поняв, как выходить сухим из воды, на протяжении всего романа он успешно применяет усвоенную стратегию, делая стремительную головокружительную карьеру. Однако закон функционирования эмоциональной сферы таков: отказываясь от одного из чувств, мы вынуждены отказаться и от всех остальных. Борис последовательно отказывается от любви, от дружбы и как итог – от своей личности. Именно неловкость важна для человека тем, что является внутренним показателем, что он делает что-то не то: не идет за благими порывами своей души, предпочитая им ложные ценности.

* Боренька.

** милый дружок.

Иллюстрация: Башилов М. С. Анна Михайловна Друбецкая с сыном Борисом. 1866 “Война и мир” Л. Н. Толстого.

⇐ Предыдущая 54 55 56 57 585960 61 62 63 Следующая ⇒