ОСЕННИЕ ИГРЫ. (by -=Sackura=-)

Стр 1 из 20Следующая ⇒

ОСЕННИЕ ИГРЫ

(by -=Sackura=-)

От автора: История является полностью вымышленной и не имеет никакого отношения к реальной жизни упомянутых личностей.

Предупреждение: NC-21. СЛЭШ (МС/ИИ. (Гр. Эпидемия)) Откровенные сцены. Нецензурные выражения. Насилие над персонажами.

... - Он тебе нравится? - вопрос не был неожиданным.

-Ты же знаешь, что да, зачем спрашивать?.. - голос, прозвучавший в ответ, был приглушен музыкой из зала. 

-Но он натурал, - насмешливо высказался второй.

-Он Би... Просто сам пока не знает об этом...

-Зато ты, как я посмотрю, знаешь наверняка? Или просто хочешь, чтобы так было.

-Ну, посмотри на него... Эта рубашка навыпуск. Ухоженные ногти. Нарочито небрежно, но красиво лежащие на плечах волосы. Он Би.

-Ты просто хочешь его. Пока не увижу — не поверю, - в голосе собеседника явственно звучал вызов.

-Хорошо. На что спорим?

-А надо спорить? Просто сделаем это...

-А если не получится?..

-Ну, если нет, то хоть тебе удовольствие, - усмехнулся голос. - Не ошибается тот, кто ничего не делает? Так ведь?

Макс перегнулся через бортик балкона и прокричал в зал:

- Народ! Может, хватит уже базарить! Том, на балконе звук отвратительный, слышно только бас, а остальное все — каша! Випы такое бабло отваливают, а слышно хуже, чем у сцены! - Артем скривил губы и кивнул, подкручивая что-то на пульте.

Подготовка к концерту начала утомлять Максима. «Каждый тур одно и то же: акустика в залах ужасная, перенапрягаешь связки — и потом весь вечер молчишь и пьешь зеленый чай», - устало думал он, когда из-за кулисы, улыбаясь во все тридцать два, вылетел Изотов, перебирая струны баса и напевая своим извечным насмешливым голосочком:

- Я вас задолбу одним аккордом! Да я вас задолбу одним аккордом...

После восьмого «задолбания» Макс не выдержал и, проходя мимо, ощутимо щелкнул неугомонного басиста пальцем по макушке.

- Иван, через полчаса уже людей будут запускать. Серьезнее чуть-чуть можно? Мы еще не начали, а ты уже успел всех... ммм... задолбать, - Макс силился произнести эту тираду серьезным голосом, но, глядя в ехидно прищуренные глаза Изотова, не удержался, и они захохотали оба, пинаясь и в шутку грозя друг другу кулаками...

... Прожекторы в диком танце перемещали цветные огни по сцене, ныряли в зал, окрашивая лица фанатов разноцветными брызгами света. У самой сцены, размахивая над головой кофточкой, танцевала девчонка в черном лифчике. Макс скользнул по ней взглядом, продолжая тянуть ноту.

«Эйфория, блин»...

Мимо, словно ураган, промчался Иван, чуть не задев Макса грифом.

«Вот чепушило дикий», - только и успел подумать Максим, как Иван уже умудрился содрать с себя футболку и начал выделывать у края сцены танцевальные па, размахивая этой футболкой, как девчонка под сценой — кофточкой.

- Ва-а-аня!!! - закричала девушка, и Иван наклонился со сцены, едва не падая на руки обалдевших от близости кумира фанов. - Я тебе свою шкурку, а ты мне — свою?!! Идет?!! - басист, не раздумывая, цапнул кофточку, отдал девушке футболку, и унесся в конец сцены, не забывая, впрочем, играть свою партию.

«Ч-чудило», - мысленно выругался Макс, глядя то в зал, на девчонку, которая уже успела натянуть мокрую Ванькину футболку, то за кулису, за которой исчез Иван. При этом бас из динамика продолжал исправно звучать.

... Иван все не показывался, фанаты под сценой скандировали «эпидемию», и Максу ничего не оставалось, как объявить следующую песню.

- Океан пустотыыыыы! - и зал взорвался восторженным воем. Глядя в толпу, Максим не увидел, как хихикнул в кулак Бармалей, как техник потащил куда-то вторую микрофонную стойку, но первые ряды фанов смеялись весьма подозрительно.

Макс позволил себе обернуться только тогда, когда в мелодию мощно и повелительно вступил бас. Но едва он увидел то, над чем так смеялись фаны, как ему захотелось стукнуть бесшабашного басиста стойкой...

Иван стоял перед вторым микрофоном, напялив на себя явно не по размеру пришедшуюся кофточку девчонки и намотав поверх джинсов какую-то тряпку, подозрительно напомнившую Максу скатерть, которую он видел в гримерке. Изотов сделал ему ручкой и нагло захлопал ресницами.

- Аха-ха... - донеслось из зала, - Алатиэль!!! Жжошь, Ваня!

Макс погрозил Ивану кулаком, многообещающе покивал головой в сторону гримерки, и начал петь.

«Неужели он вступит на партии Алатиэль?! Неужели он действительно это сделает?! Я его прибью! Прибью... »

И Иван действительно вступил, умудряясь взять ноту и не сфальшивить.

«Ха! - успокоился Макс, - чуть ниже, чем нужно, но очень даже не плохо... Нужно будет использовать этот номер... Креативщик хренов... »

Концерт прошел на ура. Гримерка гудела от смеха, шуточек, постукивания пластиковых стаканчиков и перебивающих друг друга голосов.

- Как ты вообще до такого додумался?! - со смехом хлопая Ивана по плечу, спросил Юра.

- Экспромт, - выпалил басист, закидывая угол скатерти на плечо и передразнивая самого себя.

- Нет, ну ты видел, как с нас все орали?! Кстати, кто-нибудь снимал это на видео? Надо было спросить... Наверняка кто-то снимал!

- Дима, конечно, снимал, успокойся, в «контакт» выложат, заценишь... - с присущей только ему, еле заметной язвительностью в голосе, проговорил Максим, потягивая сок из стаканчика.

В этот момент в гримерку сунулась голова охранника, многозначительно подмигнула сидящему прямо на столе Изотову, и скосила глазами куда-то в коридор.

- Скоро буду, - хихикнул Иван и шагнул к двери. Макс только кивнул, дернул бровью и поджал губы.

- Добалуешься, Ванька, - хмыкнул вслед Илья, - Поймает тебя какой-нибудь обиженный кавалер твоих красавиц и...

- Да мне и так недавно обещали руки переломать, - отмахнулся парень, исчезая в коридоре.

Увлекшись обсуждениями прошедшего концерта, общением и поглощением вкусностей, никто не заметил, как прошло минут сорок. Прибежал техник, отчитался, что аппаратура собрана и погружена. Все стали собираться в гостиницу.

Макс только сейчас заметил, сколько времени прошло, и спросил:

- А кто-нибудь нашего жгуна видел? Где Изотов? - техник мотнул головой и пожал плечами.

- Сейчас позвоню, - Юрий извлек из заднего кармана джинсов мобильный, нажал на кнопку быстрого вызова и застыл, ожидая. Через пару секунд повернулся к Максу и хмыкнул: - Вот… Ванька... Сбросил. Доиграется, что своим ходом будет до гостиницы добираться...

- Угу, это у него еще Рэд-Бул не выветрился, - засмеялся Иванов, застегивая молнию на куртке, - Придет, куда он денется...

Когда водитель автобуса стал прогревать двигатель, Макс снова набрал номер Ивана, слушая гудок вызова, а затем, почти сразу, дробную трель отбоя.

- Вот засранец, - уже вслух выругался он и стал писать сообщение.

Уезжать все-таки пришлось без Ивана. Вначале Макс еще названивал ему, а потом, после очередного сброса, ему надоело и он, надев наушники, откинулся на кресло, слушая музыку.

«Еще один город, снова автобус, снова гостиница…» В окне мелькали витрины магазинов, расцвеченные ночными огнями, улицы, прохожие, все такие одинаковые и такие разные. Это хорошо, что сегодня он не перенапряг связки. Это хорошо, что сегодня нет ветра. Это вообще хорошо – жить…

Сегодня у Макса было то особенное, философски направленное настроение. Ощущение какой-то щемящей, но светлой тоски, ожидание того, что уже вот-вот произойдет, не покидало его. Максим подхватил свой рюкзак и сумку в одну руку, а во вторую пришлось вместить вещи чудо-басиста, вместе с чудо-басом…

«Эх… Дождется у меня этот Чудо-Иван. Что прилетит ему басом… да, вот этим самым», - Макс даже не заметил, что приподнял руку с пожитками басиста, и потряс ими, словно показывая кому-то невидимому, что бы он сделал с ним самим.

Добравшись до номера, Макс бросил всю кипу вещей на одну из кроватей, снял верхнюю одежду, поискал глазами дверь в ванную комнату и полотенца. Настроения продолжать послеконцертные возлияния не наблюдалось, и он, щелкнув замком на двери, очертил для себя одного этот маленький мир гостиничного номера, с его еле слышным гулом кондиционера, до блеска натертыми тумбочками у кроватей, зеркалом на стене. Максим заглянул в зеркало: на него смотрел молодой мужчина с плотно сжатыми губами и с пронзительным взглядом цвета весеннего меда. Он потянул с волос резинку, и они такой же медовой волной скользнули на гудящие от усталости плечи.

«Все. В душ и спать. И попробует хоть кто-нибудь…» - он не додумал, шагая под теплые, густые струи воды.

… Макс присел за столик в открытом кафе с чашкой зеленого, с жасмином, чая в руке. Этой осенью Питер был очень приветлив. Погода выдалась теплая. Бархатный ветерок шевелил волосы, задорно нырял под воротник куртки. Постепенно к столику сходились ребята: кто с кофе, кто с чаем, а кто и с… барабанными палочками?

- Дим, ты уже изволил позавтракать? – хихикнул Макс. – Или заказал суши в надежде опробовать новый вид столовых приборов?

- Тебе бы все шутить, Максим, - с укором сказал Кривенков, - Вот смотри, что я сейчас… - и он, присев на краешек стола, поднес палочки к максовой голове и сделал на ней «тук-тук-тук»…

- Блин, Дима! Что за детские выходки! – возмутился Макс, отмахиваясь от палочек, - Ну, в самом деле, хуже Изотова!

Дмитрий убрал палочки. Было видно, что он обиделся не меньше Макса – как же, шутку не оценили… Но тут стук повторился, и это был явно не Дмитрий. Затем к стуку присоединился еще и голос:

- Откройте, пожалуйста! Это срочно…

«Открыть? » - не понял Максим, но площадка питерского кафе уже растворялась вместе с обиженным Кривенковым и его палочками.

«Уснул! » - Макс поднялся с кровати и, зевая, поплелся к двери, захватывая с вешалки банный халат.

- Что стряслось? Сколько времени? Что, некого было больше разбудить? – Максим забросал стучавшего вопросами, даже не успев рассмотреть. На пороге стоял администратор гостиницы.

- Извините, пожалуйста, но кроме вас, я действительно больше никого не смог поднять в такое время. Три часа ночи все-таки. Да и… пили много… Еще раз извиняюсь, но там, внизу, в гостиной… Парень стоит. Сказал, что он один из вашей группы, опоздал на автобус и все такое…

- Аааа, - протянул Макс, - Наша пропажа нашлась… Иван?

- Д-да, он сказал, что его зовут Иван Изотов. И… По-моему, ему не помешает медицинская помощь… У него… - продолжил администратор.

Но Максим не дослушал. Окончание фразы мужчины потонуло в коридоре, а Макс уже бежал вниз по лестнице, босой, растрепанный и в сползающем с плеч халате.

Иван, а это был действительно он, обнаружился у стены, рядом с входной дверью. Вид у него был не просто потрепанный, а просто напросто жуткий. Увидев знакомое лицо, парень заглянул в глаза Макса, и тот помертвел от этого взгляда. В нем не было осознанности, только механика: переставить ногу, вторую, попросить администратора позвать кого-нибудь из группы… Максим еле успел подхватить внезапно обмякшее тело друга.

- Эй, Ванька… Ты мне не… Эй… - поток разрозненных слов, срывавшийся с губ Макса, был таким же неосознанным, как и стеклянный взгляд парня на его руках. – Я сейчас, я сейчас помогу, - тараторил он, взбираясь по ступенькам лестницы, бегом шлепая босыми ногами по коридору…

Захлопнулась дверь, и Максим бережно уложил неподвижного Ивана на кровать, попутно осматривая. Губы разбиты, костяшки пальцев стесаны, но не от удара, а, словно на них наступали…

«А это еще что?! » - Максим мгновенно похолодел изнутри, как тот пресловутый Всадник изо Льда. На запястьях парня были свежие, чуть тронутые сукровицей, следы от веревок. Он сразу не обратил на них внимания из-за пестрой вязи татуировок, щедро покрывающих руки друга, но сейчас, присмотревшись, он боялся осматривать его дальше. Но Иван продолжал стеклянно смотреть в потолок, не делая попыток шевельнуться, и Максим медленно потянул вверх замызганный, в некоторых местах порванный свитерок, надетый задом на перед. Косая сетка припухших малиновых рубцов покрывала ребра, живот, плечи, и уходила под джинсы, на которых отсутствовала пуговица и была с мясом вырвана молния… Когда Максим все же решился снять с Ивана джинсы, парень тихо всхлипнул, напрягаясь.

- Не надо… - тихо выдохнул он, - не трогайте меня…

- Тихо, тихо, дружище, это я, Макс, ты узнаешь меня? Я помогу, я не собираюсь тебя трогать… Но помыть тебя нужно. – Максим оставил Ивана лежащим на кровати, а сам метнулся в ванную, плеснул в нее жидкого мыла, включил воду на полную мощность и быстро заработал мочалкой. Пустив в ванную теплую воду, он вернулся в комнату. Иван пытался сесть. Нервно подтягивая на кровать ноги, он жался к стене, но руки подгибались в локтях, словно нагретый пластилин.

- Не суетись, Вань, сейчас теплая ванна, а потом поспишь… - Максим протянул к нему руки с намерением снять грязный свитер, но Иван неожиданно быстро вывернулся из-под его рук с обезумевшим взглядом и рухнул с кровати.

- Ваня, успокойся, я тебе ничего плохого не сделаю. Я хочу по-мочь… Слышишь меня? Узнаешь? Посмотри на меня. Я Максим… Это я… Никто тебя больше не тронет… - Макс повторял это раз за разом, медленно приближаясь к парню. Было огромным достижением, когда он, наконец, смог коснуться кончиков пальцев Ивана, и тот не отшатнулся в ужасе.

- Подними руки, пожалуйста. Помоги мне снять с тебя эти грязные тряпки. Сейчас станет легче… Сейчас…

Избавившись от свитера, Макс снова взял Ивана на руки и понес в ванную. Вода наполнила ее на половину, и теперь отбрасывала пляшущие, перетекающие друг в друга блики на стенки и потолок.

- Ну же, Ваня, давай, очнись… Ты ведь, не пушиночка, как я думал, а вовсе даже кабанчик… - пытаясь удержать друга и снять с него мешающий предмет одежды, бурчал Макс скорее себе, чем пребывающему в прострации Ивану. Когда джинсы упали на пол, а Макс, потрогав воду рукой, поставил в ванну парня, тот вцепился в его плечи своими длинными, похожими на тонкие паучьи лапки, пальцами, и зашептал севшим голосом.

- Не надо… Ненадоненадоненадо…

Максим, уставший от борьбы и напряжения, молча оторвал от себя руки друга, и с нажимом усадил его в воду. Зачерпнув воды стаканом для зубных щеток, он вылил ее Ивану на голову. Потом еще и еще, пока намокшие волосы не протянулись рваной линией вниз по спине и плечам, разделяясь на тонкие черные иголочки. От зрелища исхлестанной спины, Максима отвлек странный звук, который он, немного погодя, опознал, как скрежет собственных зубов. Его переполнял гнев и сочувствие. Затем он заметил еще один жуткий штрих в складывающейся картине: мокрые волосы были криво обкромсаны чьей-то жестокой рукой и теперь в некоторых местах не доходили даже до плеч. Макс осторожно провел ладонью по спине Ивана, смывая проступающую на некоторых рубцах кровь. Чувствуя под пальцами этот садистский алфавит Брайля, Максу хотелось орать, бить, резать, рвать того или тех, что посмел сделать подобное с его другом, но в весело расцвеченной ванной звучали только прерывистое дыхание и задавленные всхлипы.

Встряхнув приготовленную простыню, Максим повесил ее на плечо, и стал помогать Ивану подняться. У того разъезжались ноги, и он цеплялся за Макса, оставляя уже на его плечах ссадины от ногтей. Справившись с этой шлепающей и брызгающейся чечеткой, Максим укутал Ивана в простыню, глядя, как вперемешку с водой, на ней остаются розоватые разводы, постепенно темнеющие и расползающиеся в районе спины в одно сплошное бледно-красное пятно.

- Ур-роды… Поубиваю всех… - прошептал Макс, унося парня в комнату.

Теперь испытанием стало снять с Ивана мокрую тряпку, в которую превратилась простынь. Он отталкивал руки Макса, тянул простынь на плечи, словно стараясь стать с ней одним целым, и не показать ни одного клаптика своего изукрашенного маньяком тела.

- Ваня! – не выдержал Макс, - Да, в самом деле! Или ты дашь обработать твою спину и грудь, или завтра ты просто не сможешь встать! У тебя и так уже, чувствую, температура поднялась… - Максим прижал щеку к влажному лбу Ивана. – Ну, так и есть… температура… - с этими словами он вытащил из-под парня простынь и швырнул ее в сторону ванной. Когда прозвучал влажный шлепок упавшей на пол простыни, Иван мгновенно сжался в монолитный комочек обнаженного страха, а взгляд Максима в ужасе замер на его ногах. Следы от веревок и синяки нашлись и на щиколотках, а выше, на внутренней стороне бедер, уже наливаясь лиловой густотой, чудовищной реалистичностью раздирая мир, к которому привык Макс, на куски, кожу расчертили почти симметричные, длинные кровоподтеки, по четыре с каждой стороны…

- О, Господи… - только и выдохнул Максим, мгновенно кутая Ивана в одеяло и прижимая к себе, слыша и чувствуя, как напряженное тело, наконец, высвобождается сверхновой рыданий…

Максим не спал всю ночь, вслушиваясь в рваное дыхание Ивана, закутанного в одеяло, словно гусеничка в кокон. Покрытый испариной лоб то и дело касался его шеи, размазывая по ней липкую влагу. Он пару раз пытался расцепить свои руки, обнимающие друга, но тот мгновенно реагировал на это, начиная метаться в полузабытьи. К утру, когда небо уже начинало заметно светлеть, а в глаза Максима словно насыпали лопату песка, Иван, наконец, действительно уснул, зарывшись носом в сырые от его же дыхания волосы Макса. Почувствовав, что одеяльная гусеничка в его руках затихла, Макс позволил себе чуть ослабить хватку и тут же провалился в сон.

Побудка выдалась не менее яркой, чем ушедшая ночь. Максим охнул от пронзившей бок острой боли, и в следующий момент уже летел с кровати, чувствительно тиранувшись о ее бортик затылком.

- Что за... - потирая бок и морщась от боли, бормотнул Макс, поднимая взгляд на кровать. А там, с глазами, похожими на две черные плошки, в полуразвернутом одеяле сидел Иван. Плотно, почти до скрипа сжатые челюсти четко обрисовывали линию скул. Под выкаченными глазами залегли почти черные тени. Максим смотрел снизу вверх на неподвижно замершего друга, а тот на него, не в силах выдавить из мгновенно пересохшего горла ни звука. Плечи и грудь, освобожденные из плена одеяла все так же покрывала малиновая сетка. Опухоль чуть спала, переходя в синяки. Тот, кто опробовал на Иване свой пыточный инструмент, явно получил удовольствие сполна. Тонкие, четкие полоски на коже соревновались узором с татуировкой.

- Подняться на ноги сможешь? - наконец решился начать разговор Макс. Иван моргнул, понимая, что вопрос обращен к нему, замер, словно прислушиваясь к ощущениям своего тела, и слегка кивнул, подвигаясь ближе к краю кровати. Одной рукой удерживая на бедрах одеяло, а второй помогая себе подняться, Иван встал, глядя на все также полулежащего у кровати Макса. Обойдя его, парень подхватил с соседней кровати свою сумку и боком протиснулся в ванную.

- Не запирайся, пожалуйста, - нервно крикнул ему вслед Максим, в один прыжок оказываясь на ногах. Но бессонная ночь не прошла даром: голова закружилась, в глазах потемнело, и парень уперся рукой в стену, давая организму возможность справиться с накатившей слабостью.

Из ванной донесся звук воды, потом еще один звук, словно что-то легкое упало в раковину...

Максим пару раз стукнул костяшкой пальца о дверь, приоткрыл ее и, заглянув в ярко очерченный светом прямоугольник, успел заметить, как в раковине скачет, словно шарик в колесе рулетки, крышечка от зубной пасты.

- Ты в порядке? - тихо спросил он упершегося руками в края раковины Ивана.

- Нет, - так же тихо ответил он. Косо отстриженные пряди волос, падая на плечи, приобретали малиновые хвосты, продолжаясь припухшими рубцами и создавая видимость проводов, уходящих прямо под кожу. Парень смотрел на себя в зеркало, и от выражения на этом лице Максу хотелось взвыть. Очевидно, Иван чувствовал нечто схожее, потому что рука его резко выстрелила вперед, сомкнувшись на ручке бритвы, а вторая оттянула обкромсанную прядь волос...

- Эй! - быстро среагировал Максим, перехватывая руку с бритвой. - Давай-ка лучше я...

Он вернулся из комнаты, неся в руке ножницы и тонкую расческу.

- Сейчас подравняем, и все подумают, что так и надо... - сказал Макс, включая воду и подвигая Ивану пластиковый трехногий стульчик без спинки. - Наклонись чуть, я намочу волосы.

Иван не шелохнулся.

- Ну, сам тогда намочи, - закатывая глаза, выдохнул Максим, хватаясь за голову. Тот скосил глаза, обдумывая предложенное, а потом, отвернув кран на полную, сунул под него макушку. Макс смотрел, как серебристые струйки сначала скатываются отдельными капельками вниз, а потом, когда волосы стали промокать, впитываются, проходя сквозь их черную занавесь, и исчезают с шипением в хромированном отверстии раковины. Он подал ему полотенце, наблюдая, как нервным движением Иван закручивает его толстой спиралью на голове, как сжимает на ней пальцы, как полотенце соскальзывает с угольно черных от воды волос и виснет на плече. Расправив полотенце на плечах друга, Макс взял расческу, и, аккуратно захватывая торчащие острые пряди, стал приглаживать их вниз, оценивая фронт предстоящей работы.

- Ну... Чуть выше плеч получится. Вполне прилично. - Макс даже улыбнулся. - Помнишь, ты с такой стрижкой в Эпидемию и пришел...

Но Иван молчал, уставившись в зеркало. Тогда Максим отвернул стул от зеркала вместе с сидящим на нем парнем.

- Думай о чем-нибудь другом, - посоветовал он, и первая прядь упала на пол.

Макс ни слова не сказал остальным о том, свидетелем чего на самом деле ему пришлось стать этой ночью. Разбитой губы и стесанных костяшек на руках вполне хватило для описания встречи с гопниками. Одежду, в которой он нашел Ивана, Максим завернул в мусорный пакет и незаметно выбросил.

- И чего они на тебя полезли, - недоумевал Юра, обращаясь к молча жующему завтрак Ивану, - Ты же всегда располагаешь к себе людей, а тут...

- Юр, да нужен ли уродам повод?! - вспыхнул Илья. - Он еще легко отделался. Слава богу, ничего не сломали...

Максим, все это время не сводивший глаз с Ивана, заметил, как напряглись его плечи после слов Ильи.

«Не сломали? »

Иван держался относительно спокойно, но в разговоре не участвовал. Он гонял оливку вилкой по тарелке, складывал самолетик из салфетки, трогал свежестриженые кончики волос, и Макс понимал, что он это делает, чтобы ни один из ребят не увидел, как у него дрожат руки... Свое молчание Иван объяснил ноющей челюстью — и все отстали, довольствуясь рассказом Максима.

После завтрака группа снова, подхватив вещи, погрузилась в автобус. Теперь уже в полном составе. Макс сел рядом с Иваном, молча уставившимся в окно. Время от времени, когда автобус подбрасывало на очередной выбоине, он замечал гримаски боли на лице друга, видел, как тот ерзает в кресле, пытаясь беречь спину. Тогда, чуть склонившись к его уху, Максим тихо спросил:

- Может, сегодня не будешь играть? Я придумаю, что сказать зрителям.

Иван только сдвинул брови к переносице и дернул плечом.

- Ладно, ближе к вечеру посмотрю по твоему состоянию, - решил за него Макс, и в тоне прозвучала такая неоспоримая властность, что Иван без пререканий кивнул. - Попробуй заснуть, ведь всю ночь вертелся... - тот снова скосил глаза, а потом поджал одну ногу и, повернувшись набок, надвинул капюшон пайты до самого носа.

Лента дороги убегала вдаль. В окне мелькали желтеющие деревья и серая обочина. Нырнув в мир мелодии, льющейся из наушников, Макс не сразу распознал происхождение мягкого толчка в плечо. Повернувшись к другу, Макс увидел прямо у своего лица торчащий из-под пайты нос и приоткрытые тонкие губы с трещинкой в уголке. Исходящий от пайты запах сигарет перемешивался с легкими ароматами кофе и шампуня. Автобус качало, и спящий то и дело бодал плечо Макса. Тогда парень, осторожно, чтобы не разбудить Ивана, протянул руку и, сняв с кресла развешенную на нем куртку, вывернул ее, скатал из нее кривоватый валик и положил себе на колени, мягко перемещая голову парня на эту импровизированную подушку. Иван чуть поежился во сне и непроизвольно сунул кисть руки под куртку-подушку. Максим чувствовал его прохладную ладонь на колене, видел отрезок воспаленной кожи запястья между курткой и сдвинувшимся рукавом пайты, и боролся с желанием погладить спрятанную под капюшоном макушку.

Когда подъехали к городу, Максу было даже жаль будить мирно сопящего у него на коленях Ивана, да он еще и не придумал способа, как бы сделать это помягче. Тут автобус притормозил перед поворотом, и рука Макса сама легла на расслабленное плечо друга.

- Ммм, - потянулся Иван, вжавшись затылком в живот Макса. Он почувствовал, как холодная пряжка пояса касается кожи, а затем, слегка опешив, увидел, как Иван, тоже, по-видимому, наткнувшись головой на эту пряжку, словно кошак, чешет об нее затылок. При других обстоятельствах Макс бы уже пнул его в плечо и высмеял в своем безупречном, насмешливо-ехидном стиле, но сейчас, когда перед глазами стояли исполосованные плечи и лиловые четверки синяков, он позволил себе лишь подставить под затылок Ивана ладонь и слегка двинуть пальцами.

- Просыпайся, соня, приехали, - сказал он распахнувшему от неожиданности глаза Ивану, нарочно не обращая внимания на всю двусмысленность ситуации. Тот рванул от Максима в сторону, влетел плечом в стекло, и Макс внутренне сжался, видя, как Иван жмурится, и его лицо сводит гримасой, как он сжимает зубы, чтобы заставить провалиться обратно в горло рвущийся оттуда собственный крик.

- Тиш-ше, чего ты шарахаешься, словно Я тебя бить собрался, - свистящим шепотом сорвался на него Макс, поймав за локоть. - Сейчас же успокойся. Возьми себя в руки. Никто не знает и не узнает. Оставь всю эту дрянь там, а я уж постараюсь, чтобы в этот город мы больше никогда не ездили...

Макс снова видел только черные плошки глаз и дрожащие губы с мелькающими между них влажными проблесками зубов. Его рука все еще сжимала локоть Ивана, и сквозь мягкую ткань пайты чувствовалось, как подрагивают мышцы, сокращаясь.

- Пусти... - парень потянул от Макса свою руку, - Я спокоен. Пусти.

И Максим отпустил. От недавней безмятежности на лице Ивана не осталось и следа. Он снова целиком был воплощением острого, почти осязаемого, напряженно плещущегося в нем животного желания бежать без оглядки, вжаться в стену, намотать на голову одеяло... Макса выворачивало наизнанку осознание того, насколько же на самом деле он беззащитен, этот котенок, ощеривший зубы из глубины Ванькиных черных зрачков, затопивших почти всю радужку глаза...

Выходя из автобуса, Максим снова нес и свои вещи, и вещи Ивана. Тот держался, но Макс видел, чего это ему стоит. И в гримерке, и в зале – везде, где его мог кто-то видеть, Иван молчал. Холодное, сосредоточенное и бледное лицо его напоминало вырезанную из гипса маску. Больше не слышно было заразительного смеха, не было дурашливых рожиц и провокационных шуточек. Это заметили все, и, как бы Максим ни старался оградить Ивана от расспросов, все равно кто-то то и дело спрашивал, что произошло. Иван лишь пожимал плечами и говорил, что нет настроения. И только Макс, ни на минуту не выпускавший друга из поля зрения, знал, отчего так судорожно сжимаются кулаки, так неловко срывается с колка струна; и видел, как Иван вдыхает поглубже, словно пытаясь ослабить душащее его кольцо, как он отворачивается, пряча ото всех гримасу, превращающую лицо в оскал…

Иван сидел на динамике и щелкал выключателем на басу, слушая, как гудят и замолкают струны. Макс подошел, когда рядом никого не оказалось, и в полголоса спросил:

- Ты уверен, что хочешь сегодня выйти? – Иван резко вскинул голову, и прошипел:

- Я уверен, что если не выйду, то у меня просто сорвет крышу! – это была первая фраза за весь день, которая в действительности отображала его настоящее состояние.

- Что ж, тогда советую положить под гитарный ремень полотенце. Смотрю, напульсники ты уже надел… И держись поближе ко мне. Пожалуйста. Я себе не прощу, что проморгал тебя, летящего вниз со сцены.

Иван хмыкнул.

- Фанаты поймают…

- Ага, и залапают твою спину так, что у тебя от боли глаза закатятся. Придется тебе скорую вызывать и обезболивающее колоть…

- Ну, что ты, Макс, они подумают, что это у меня оргазм такой, - съязвил Иван и картинно закатил глаза. Сейчас он был почти прежним. Почти.

- Не знаю, какой у тебя оргазм, но то, что я вижу сейчас, мне очень и очень не нравится.

- Тогда пойдем ка, покурим ка… - Иван поднялся, откладывая бас в сторону.

- Ну, пойдем, Масяня, - невесело хмыкнул Макс.

Они вышли в уже начинающие сгущаться сумерки. Пахло листьями. Вечером запахи всегда чувствуются острее. Двери черного хода были обклеены афишами. Куски старых торчали из-под свежих. Иван подковырнул ногтем край свеженькой афиши «Эпидемии» и потянул снизу вверх. Бумага не выдержала, и резкое, уже неконтролируемое движение руки разорвало ее наполовину, четко перечеркивая улыбающееся с нее лицо Ивана.

- Ч-черт, - выплеснулась из его горла так старательно сдерживаемая агрессия. – Черт, черт!!! – он стукнул по двери кулаком, словно вколачивая в нее свою ярость.

Макс перехватил его снова несущийся в дверь кулак.

- Тише, руки береги, тебе играть еще… Или ты передумал?

- Нет! Не передумал! – голос Ивана сорвался, и фраза получилась визгливая, как у истеричной девчонки.

Максу, наверное, удалось бы сейчас увести друга обратно в зал, но в этот момент со стороны прохода на парковку раздалось язвительное:

- Смотри-ка, два пидорка ругаются…

Максим не успел перехватить Ивана – он уже несся в сторону голоса, сопровождая свой путь ругательствами.

- Это кого ты пидорками обозвал?! А?! А ну иди сюда, падла кепчатая!

Все произошло за доли секунды, но когда Максим выбежал на парковку, на земле уже катался клубок из двух тел, а третий, не вмешиваясь в драку, лишь подначивал сотоварища. На нем Макс и оторвался, с одного удара отправив его отдыхать в ближайший куст. Но, услышав такой знакомый сдавленный стон сзади, кинулся оттаскивать от Ивана противника, оказавшегося сильнее.

- Ваня… Иван! Еж твою мать! – коротко крикнул Макс, отдирая вцепившегося в парня и отчаянно пинающегося гопа. - С-сука! Да убери же ты от него свои руки! – несколько прицельных ударов в область почек, наконец, возымели действие, и распустивший язык с подвыванием уполз в уже застолбленный его другом куст.

- Вставай, - пытаясь отдышаться, сказал Макс, подавая Ивану руку. – Пошли-ка отсюда, а то, как бы самим не пришлось отдыхать в кустах…

Появление в зале потрепанных дракой Максима и Ивана произвело впечатление на всех. Бармалей сделал большие глаза, молча уставившись на басиста, вытирающего окровавленный нос пыльным рукавом.

- Блин, Иван, да что такое? Прямо полоса у тебя какая-то особенная! Вчера подрался, сегодня еще и Максу досталось, - гыкнул Илья, - С тобой рядом прямо опасно становится.

Иван же, задирая голову и прижимая влажную салфетку к носу, проворчал чуть слышно:

- Да я сам себя уже боюсь…

Тут из-за кулисы вышел Юрий.

- Все, ребят, уже запускают…

Макс цапнул Ивана за рукав и потащил умывать, пока в зал не пришли первые зрители.

Стоя у зеркала и лихорадочно отряхивая джинсы и рубашку, Максим напомнил:

- Полотенце все же на плечо подложи, иначе до окончания сета ты не дотянешь. И не прыгай, как конь, побереги себя сегодня…

- А с чего ты взял, что я сегодня смогу прыгать? – с кривоватой ухмылкой повернулся к нему Иван.

- А… даже так? Ну, тогда хоть стой ровно.

- Хорошо. Буду стоять ровно. Так ровно, что хоть ровность сцены по мне проверяй…

- Ой, Иван, вот только не надо мне опять твоих анекдотов про басистов!

- Не хочешь, не буду, - тихо отозвался парень и снова задрал голову, потому что предательский нос опять заалел показавшейся из ноздри каплей.

- Готов? – Макс повернулся к другу, оценивая его внешний вид.

- Не дождетесь… - ухмыльнулся Иван и направился к двери.

Зал был битком. Представители фан-клуба расстарались, и навесили на стены баннеров и плакатов, но, когда началась первая песня, а табакерочный черт - Изотов остался стоять на месте, как вкопанный, Макс стал примечать удивленные лица фанов.

«Они все так привыкли, что он постоянно весел, что не допускают даже возможности, что у него тоже могут быть проблемы… Ну, что вы, дорогие мои, ну, какие могут быть у звезды проблемы? » - долбила изнутри ядовитая мысль.

Партию Иван выводил идеально. Даже улыбался, тем уголком губ, который остался цел… Макс постоянно оглядывался на него, но парень не позволял их взглядам пересекаться.

В очередной раз, когда на лицах фанов в первых рядах поменялось выражение, Максим опять обернулся, и понял, отчего. Руки Ивана были заняты, и ему некогда было даже вытереть нос, вновь выбравший неподходящий момент для протечки. Он то и дело облизывал губу, но зрелище становилось все хуже – кровь достигла подбородка, и пара капель уже шлепнулась на бас. Макс, видя такое дело, не прекращая петь, переместился вместе с микрофонной стойкой к басисту и, полив минералкой полотенце, быстро стер кровь с его лица, а в перерыве между куплетами, приблизившись к самому уху Ивана, спросил:

- Держишься? – тот ответил, вполне понятно шевельнув губами.

Когда песня подошла к концу, парень в косухе из первого ряда крикнул:

- Ваня, что случилось?! – Макс не успел ничего сказать: Иван, не задумываясь ни секунды, выдал:

- В городе эпидемия, и мы все превратимся в зомби…

Зал грянул слаженным хохотом, а Макс с облегчением покачал головой.

«Все-таки он такой…» - додумать ему не дали. Выстрелившая хлопушка обсыпала Макса конфетти с ног до головы. Он погрозил шутникам кулаком и принялся вытряхивать цветные кружочки из волос, видя, как в глазах Ивана, наблюдающего за этим действом, зажигаются искорки.

В гостиницу ехали уже с совершенно другим настроением. Макс даже позволил себе отпустить в адрес Ивана парочку колких шуточек, которые тот мастерски парировал, выдавая в ответ не меньшие колкости. Марево кошмара, еще утром густым смогом нависшее над головой Максима, рассеивалось, и он снова становился собой, злюкой-Максом.

Собравшись всей толпой в номере Юры, ребята выставили на тумбочку заначанные Кривенковым бутылки десертного вина и коньяк, кто-то принес закуску и фрукты, сами собой начались разговоры, смех и шуточки. Макс улыбался, потягивал сладкое, ароматное вино, перекатывая его на языке, общался с Юрой, поддерживал разговор с обсуждением технических характеристик пульта его мечты и прочем, но за всей этой мишурой он не углядел того, как Иван успел выдуть полбутылки вина, не закусывая, а сверху залил коньяком. Состояние сильного опьянения друга он заметил, только когда тот полез на тумбу танцевать стриптиз, под улюлюканье девчонок из саппорта. Максим похолодел, понимая, что стоит Ивану снять рубашку, как… Нужно было что-то делать, и Макс, решительно поднявшись с нагретого места, подошел к тумбе, на которой, строя всем рожи, раскачивался Иван.

- Ну-ка, товарищ, по-моему, тебе хватит, - он протянул к Ивану руки, призывая спуститься, но тот упрямился, силясь расстегнуть не менее упрямую верхнюю пуговицу. – Спускайся, Вань… Давай, я тебя в номер провожу.

- Ах, как романтично, - пьяным голосом протянул басист. – И одеялко подоткни, а то пятки замерзнут, утром я буду кашлять, а вечером, на концерте, сбивать ритм…

- Так, Ванюша, уже язык заплетается. Тобой сейчас только груши околачивать, вместо ритма. Слезай, герой гостиничного табурета… - уговаривал его Макс, но Иван продолжал буянить. Когда пуговица на рубашке Ивана все-таки поддалась, Максим, уже без уговоров, взял басиста под колени и опрокинул себе на плечо, не обращая внимания на вопли протеста. Под хохот и гиканье товарищей по группе, Макс зашагал по коридору, чувствуя, что Иван перестал сопротивляться, и уже просто висит на плече, на каждом шаге цепляя его кистью руки за штанину. Поставив парня у стены, чтобы достать ключ от номера, Макс с ужасом увидел, что лицо Ивана в крови – переизбыток алкоголя и висение вниз головой вышло боком.

- Ну, ё-мае, - прошептал он, - да что ж за тур такой…

Ему показалось, что он вернулся в ту ночь: похожий гостиничный номер, окровавленный Иван на кровати…

Вытирая алые дорожки со щек парня, Макс только сейчас понял, насколько устал за эти два неполных дня. В этот момент Иван открыл один глаз, потому что ресницы второго были плотно слеплены кровью, и Максим принялся водить по веку влажной салфеткой, оттирая. Парень поднял руку и, вцепившись пальцами в рукав максовой рубашки, потянул его к себе.

- Макс, ты хочешь меня? Хочешь? – обдавая ошарашенного Максима запахом алкоголя, пьяно зашептал парень.

- Тихо, тихо, - стараясь, чтобы голос не дрогнул, заговорил Макс, осторожно высвобождая рукав из цепких пальцев друга. – Тебе поспать надо. Утром все пройдет…

- Не хочешь, да? А почему?! – с нажимом выплевывал слова Иван. – Почему они захотели, а ты нет? Я, что, неправильный какой-то? Какие-то уроды хотят, а близкий друг – н-нет…

Пугающая откровенность фраз почти ввела Максима в ступор, но он сдержал порыв срочно покинуть номер и оставить пьяного басиста отсыпаться. Он понимал, что его нельзя оставлять одного, тем более, в таком состоянии. Единственный выход, который он видел сейчас, был входом в ванную. Подняв Ивана на руки, Макс понес его туда, уворачиваясь от слишком уж настойчивых попыток парня припечатать его губы пьяным поцелуем.

- Дожили, - бормотал Макс, пытаясь не уронить вертлявого буяна на пол. – Сейчас я тебе устрою… и танцы на тумбочке, - выговаривал он, - и контрастный душик… Все равно после наших валяний перед концертом нужно шмотки стирать. – С этими словами он залез вместе с Иваном в ванную и на полную мощность включил холодную воду, терпеливо зажмуриваясь, принимая струю в лицо и подставляя под нее же растрепанную макушку Ивана.

- А-а-а!!! – парень задергался в его руках, пытаясь увернуться от холодной струи, но Макс держал его крепко, до тех пор, пока Иван не перестал биться, а только хватал ртом воздух, отплевываясь. Придерживая его одной рукой, Макс подкрутил кран, сделав воду чуть теплой, чтобы действительно не застудить их обоих. Верхняя пуговица на уже полностью промокшей рубашке Ивана отсутствовала, что свидетельствовало о том, что он попросту оторвал ее, стоя на тумбочке. Под отогнутым воротником, словно головы маленьких змеек, виднелись красно-фиолетовые полосы. Когда же парень уткнулся лбом ему в плечо, Макс понял, что пора нести басиста баиньки.

Кое-как выбравшись из ванной, и оставляя на полу глянцевые лужицы, натекающие с мокрой насквозь одежды, Максим усадил Ивана на тумбу у раковины и стал стягивать с себя мокрую рубашку, джинсы, белье... В завернутом вокруг бедер полотенце он принялся за Ивана, проделывая с ним ту же процедуру, но, уже не встречая сопротивления: парень попросту спал.

Сняв с постели покрывало, Макс уложил сопящего Ивана под одеяло и собрался уже к своей кровати, как почувствовал сжавшиеся на запястье пальцы.

- А поцеловааать… - протянул Иван. – Ну, один несчастный поцелуйчик, и я отстану… - канючил он. Макс с усталым вздохом опустился на край кровати, упираясь рукой в бортик.

- Ну, и зачем тебе это? Не хватает проблем в личной жизни? – Максим ощущал, как сердце стучит где-то в горле, и боролся с собой, чтобы не наорать в это пьяное лицо. А Иван подтянул вверх уголок губы и, глядя на Макса сквозь опущенные ресницы, сказал то, отчего по телу Максима пронесся табун жирных, откормленных сомнениями и отборными ругательствами мурашек.

- Я хочу попробовать, как это… когда не заставляют…

«О, боже… Да что же с ним происходит?! Может, просто сделать, как он просит, и он успокоится? Пьяный мальчишка завтра не будет помнить ни эту фразу, ни этот долбанный поцелуй…»

Макс наклонился к Ивану и, тронув его губы своими, отстранился.

- Макс, ты ведь не покойника целуешь… Я еще живой. Пока что…

- Да что же это… - разозлился Максим. В голове его роились мысли одна чудовищнее другой. Он разогнал их все и, снова нависши над распластанным под ним телом, коснулся приоткрытых губ Ивана, представляя себе такие же темные, только длиннее, волосы на подушке, такие же, только чуть темнее, глаза...

А губы у него были мягкие, как у девушки, с чуть терпким привкусом выпитого коньяка… У Макса в голове словно щелкнуло, и он уже по-настоящему приник к его рту губами, пробуя его губы на вкус: то верхнюю, то слегка оттягивая нижнюю, снова и снова, пока губы не начало покалывать, от этой настойчивой гимнастики. Скользя по внутренней поверхности губы языком, Макс наткнулся его кончиком на твердый комочек запекшейся крови в уголке, поводил вокруг него, слизывая и, наконец, очнулся, понимая, что происходит. Отстранившись от Ивана, Макс напряженно посмотрел на него. Тот медленно сомкнул ресницы и уже совсем сонным голосом прошептал:

- Твоя борода щекочется…

Еще некоторое время Максим сидел на краю кровати, вглядываясь в лицо парня, которого только что целовал, прислушивался к себе и не находил в обрывочной мешанине эмоций двух последних дней ни протеста, ни отвращения, ничего, кроме всепоглощающей усталости. Медленно поворачиваясь уже под своим одеялом, Макс еще раз прокрутил в голове события последних нескольких минут и нервно облизал губы: они все еще сохранили на себе терпкий привкус коньяка…

Максим проснулся засветло. Быстро одевшись, он тихо прошел в ванную и попробовал, высохла ли за ночь одежда. Джинсы Ивана были еще сыроваты, но парень снял их и рубашку, и, покинув номер, стал спускаться в гостиную в поисках администратора. Женщина-администратор нашлась у стойки, и Максим поинтересовался у нее, где можно погладить одежду.

Стоя у доски, Макс, пребывая в состоянии легкого шока от собственных действий, водил горячим утюгом по джинсам, выпаривая оставшуюся влагу.

«Да уж... Сам намочил — сам и суши... Сам высушил — сам и гладь теперь... »

Когда он вернулся в номер, Иван еще спал. Его рука свесилась с кровати до самого пола, и Макс, повесив выглаженную одежду на стул, машинально заправил руку друга под одеяло. Тот не пошевелился, а Макс глубоко вдохнул, пытаясь отогнать тяжелую мысль, съедавшую его все утро, и решил спуститься в столовую.

Кроме персонала, в гостинице никого не наблюдалось: было еще слишком рано. Максим попросил налить ему чаю, наугад ткнул пальцем в какие-то булочки на витрине, и ушел за столик.

Уставившись в окно, и бесцельно водя глазами по сереющему небу, Максим не заметил, как рядом за столик опустилась еще одна фигура.

- Доброе утро, - прозвучал над ухом сонный голос, и Макс дернулся, чуть не облив себя чаем.

- Иван! Еж тебя за ногу... - зашипел на него Максим. - Зачем же так подкрадываться?!

- Я и не подкрадывался. Это просто ТЫ задумался. Девушка вон ложку уронила, а ты даже ухом не повел... - парень уже знакомо потянул вверх один уголок губ, устраиваясь на стуле и прихлебывая что-то из чашки.

- Чего подорвался так рано? Спать бы еще и спать... - недовольным голосом буркнул Максим, злясь, что его застали врасплох.

- А ты? - ответил вопросом на вопрос Иван. На что Макс поджал губы и снова спросил:

- Ты хоть помнишь, что вчера танцевал стриптиз на тумбочке в номере Юрки?

- Да. И что? Это запрещено законом? - парень усмехнулся, цепко вглядываясь в лицо Максима.

«Он помнит, - с ужасом подумал Макс. - Этот засранец помнит все! Бляяя... » - в голову мгновенно полезла всякая нецензурщина.

- Кстати, спасибо за одежду, - продолжал Иван. - И вчерашнее купание пошло на пользу - даже голова не болит...

- Лучше б болела, честное слово... - выдохнул Максим, со злостью откусывая от булочки большой, душистый шмат. Теперь Иван поджал губы и насупился, молча глотая чай.

- Макс... То, что вчера вечером было... это... - покусывая губу, начал парень.

- А ЧТО было-то? - брови Максима взметнулись на лоб, а губы перекосились от сдерживаемой злости. Он уставился Ивану в глаза, заставляя себя не моргнуть и не отвести взгляд.

- Ну... Ты меня...

- Ах это Я тебя? - взорвался Макс. - Единственное, что действительно Я, так это поддался на твои пьяные уговоры. А ты... Ты — сыграл на моей жалости! Прицепился, как банный лист...

Иван чуть не уронил чашку — так дрогнула его рука. Он сглотнул, словно проталкивая застрявший в горле комок. И Макс похолодел, понимая, что перегнул. Лицо Ивана превратилось в четкий узкий треугольник с торчащим на нем заострившимся носом.

-... как банный лист... - повторил он, комкая в руке салфетку, а потом, вскинул голову и, прищурившись, посмотрев Максу прямо в глаза, как выплюнул: - Да пошел ты...

- Я там уже был, - опять не удержался от колкости Макс, а Иван вскочил из-за стола, как ужаленный и, уже на выходе из столовой, дрожащим, похожим на шипение голосом, бросил через плечо:

- Я — тоже...

Максим мысленно дал себе по голове. «Идиот! И кто за язык тянул?! Ведь можно же было иначе... не так отвратительно и грубо... Совсем не так», - думал парень, но продолжал сидеть за столиком, глядя на дно чашки. На блюдце размокала в пролитом Иваном чае одинокая булочка. Макс чувствовал себя так же.

Очередной концерт прошел как-то механически, и все ребята это заметили. Макс и Иван не разговаривали и избегали друг друга. Максим слышал, что если в разговорах Ивана он как-то упоминается, то только по фамилии. Они продолжали сидеть рядом в автобусе, ночевать в одном номере, понимая, что это пока необходимо, но это ничего не меняло. Иван замкнулся. Он снова шутил и улыбался публике, снова гоцал по сцене, рискуя свалиться. Но и в его шутках, и в его улыбке Максим порою видел что-то настолько чужеродное, настолько жестокое, что холод пробирал его до самых костей.

«Макс, ты мог обрести самого лучшего друга. На всю жизнь. А создал чудовище... Смотри же теперь... »

Однажды, вернувшись в номер, Максим застал Ивана перед зеркалом без рубашки. До хруста выворачивая руку, тот лихорадочно тер взявшиеся корочкой ссадины. По его выражению лица было видно, что и спина, и грудь жутко чешутся, и парень еле сдерживается, чтобы снова не разодрать все до крови.

- Что уставился? - резко спросил Иван. - Давно не видел?

Макс не хотел отвечать агрессией. Он успел уже сотню раз пожалеть о своих словах.

- Ваня... Ну, хватит. Хватит холодной войны... - Максим пытался хотя бы в зеркале поймать взгляд Ивана, но тот отводил глаза. - Вань, мне действительно очень жаль. И те слова, что я тогда наговорил... Это все нервы... Я не хотел, чтобы...

- Да. Я знаю, - односложно ответил парень, - ты ведь вообще не хотел... - Двусмысленность фразы была очевидна. - Чего уж теперь? Банный лист отлип, что тебе еще? - его тон был язвительным, но Максим игнорировал это.

- Да. Отлип, - через силу выдавил из себя Макс. – Только, то место, откуда отлип, теперь чувствует себя отвратительно...

- Йодом помажь... - огрызнулся Иван, и, неловко повернув руку, все-таки содрал до крови корочку с одной из ссадин и зашипел, глотая ругательство. - Или ядом...

Тут Максим не выдержал. Он шагнул к нему и, с силой сжав пальцы на плече, прислонил Ивана лицом к выложенной светло-бежевым кафелем стене, удерживая его ноги коленом.

- Пусти! - взвизгнул парень, пытаясь освободиться.

- Да стой ты спокойно! - тряхнул его Макс, слегка наподдав коленом.

- Не трогай меня... - шипел Иван, но Максим не отпускал. Он продолжал одной рукой прижимать парня к стенке, а другой осторожно водить подушечками пальцев по зудящей спине. Тот морщился, щерил зубы и тяжело дышал, но уже не дергался, позволяя Максу отковырнуть корочки на уже заживших ссадинах.

- Все? Уже не чешется? - спросил Максим.

- Нет, - как отрубил Иван, отряхиваясь, словно пытаясь сбросить с себя статику прикосновений Макса. - Я. Тебя. Не просил, - словно отрывая от фразы слова, выговорил он. - И имел я ввиду твою жалость. И тебя самого. Имел. Ввиду.

Макс был сейчас удивительно спокоен. Как скала посреди бушующего шторма.

- Прекрати.

- Что прекратить? - его верхняя губа чуть приподнялась, обнажая зубы. - Разве я что-то начинал?! - он схватил с тумбы рубашку и вылетел из номера, хлопнув дверью.

Максим и предположить не мог, что может быть так сложно получить прощение. Он внутренне понимал, что несколько неосторожно брошенных слов могут причинить нестерпимую боль, вызвать непримиримую ненависть и разрушить жизнь, но слова были сказаны, и взять их назад уже не было возможности. Была возможность только взять на себя ответственность за полученный результат. И он выбежал из номера.

Ивана Макс нагнал уже внизу, на выходе из гостиницы, поймал за локоть, развернул к себе. Выражение на его бледном, ставшем еще более худеньким и острым лице было растерянное.

- Не беги от меня, - сказал Макс, пытаясь успокоить дыхание, - И от себя не беги... Я уже тысячу раз изругал себя за те слова. Я же вижу, что с каждым днем тебе все хуже. И мне тоже. Я идиот. Не разглядел. Не сдержался тогда. Выплеснул на тебя все свои страхи, забыв о том, что тебе было гораздо страшнее... Прости... Слышишь? Прости. - Максим видел, как Иван колеблется, как подрагивают его губы, как по линии скул пробегает чуть заметная судорога, и он, скользнув ладонью от локтя до запястья, отпустил его руку. И Иван сдался. Он позволил Максу увести его обратно в номер, где они молча уселись на балконе прямо на пол, набросив на плечи куртки. Иван курил, стряхивая пепел между кроссовок, Максим смотрел в окна соседнего здания.

- Макс, я не собирался липнуть к тебе... - нарушил молчание Иван. - Тем утром, в столовой, я собирался поблагодарить тебя... за то, что ты позволил мне перекрыть этим поцелуем жуткий осадок от той ночи... - чувствовалось, что говорить ему тяжело, но он старается быть откровенным. - А ты... Ты унизил меня. Растоптал. Поступил хуже, чем они. От них я ждал гнусностей и пыток... А тебе... тебе я доверял. И не было бы никакого продолжения, - он нервно сглотнул, выталкивая из себя эти слова, - Не было! Я не идиот, чтобы не понимать, что ТАКИХ отношений между нами быть не может. Мне просто нужно было... Почувствовать, что... что от меня не отвернулись. Что я не какой-то пидор, которого отымели, не спрашивая... Что я не... - парень замолк, так и не договорив, а Макс уткнулся лбом в свои колени.

- Прости еще раз...

Был отыгран последний концерт тура. В группе чувствовалось расслабление. На отходной пирушке Юрий похвалил всех за отлично выполненную работу, долго раскачивался, словно грузин, рассказывающий тост, не давая ребятам, наконец, опрокинуть в себя поднятые стаканчики с вином, вспоминая смешные моменты. Вспомнил даже Макса с Иваном, и их непонятную ссору, державшую, как оказалось, всех ребят в напряжении.

- Юр, ну, хватит, а? Распинаешься, как на предвыборной кампании, - подколол его за это Максим. - Мы тут уже все мысленно проглотили вино вместе со стаканами, а ты только вступление зачитал. - Все засмеялись, Юра улыбнулся.

- Иван, а ты сегодня планируешь танцевать на тумбе? - ехидно поинтересовался Бармалей.

- Не-е-ет, - противным голоском перекривил его Иван, - я только для Макса танцую. Приваты. - Александр хохотнул.

- Вот затейники, - покачал головой Кривенков.

За смехом и шуточками пролетел послеконцертный вечер. Уезжать планировалось рано утром.

... Веселые и хмельные, передразнивая друг друга и распевая похабные куплетики, Макс и Иван добрались до номера только часам к двум. Ввалившись в комнату и чуть не уронив торшер, они продолжали обмениваться шуточными ударами, имитируя то Брюса Ли, то вообще невесть кого.

- Я первый в душ! - выкрикнул Иван и ринулся в ванную.

- Только не долго, а то я тут усну. И не наливай воду на пол!

- Угу, - послышалось в ответ сквозь плеск воды.

- А полотенце ты взял? Чудище?

- А что ты там не видел?!

- Хам!

- Не будь ханжой — расти большой...

- Не в тему!

- А откуда ты знаешь, что я имел ввиду?

Они перекрикивались через дверь, пока соседи не стали стучать в стену. А когда в дверях ванной, наконец, показался мокрый и совершенно голый Иван, Макс, недолго думая, швырнул в него свернутым халатом, а сам, забежав в ванную, щелкнул замком, пока Иван не опомнился и тоже не швырнул в него чем-нибудь.

- Макс! Ты сосиска!

- Ты хотел сказать — редиска?

- Нет!

- Ну, если я – сосиска, тогда ты — басиска!

- Я?! Да какая же я басистка? У меня конструкцией совсем другое предусмотрено! - соседи снова замолотили в стену, и Иван замолк, принимаясь снова чухать спину, вертясь перед зеркалом. За этим занятием его и застал Макс, выходящий из ванной, вытирая полотенцем волосы.

- Опять ты...

- Да! Чешется же жууутко!

- Ну, тут, как говорится... Не можешь с*ать, не мучай ж*пу, - спошлил Макс.

- А ты не мог бы?.. - Иван снова попытался достать на спине зудящий клапт кожи, зверски выворачивая руку.

- Что мог бы? Помучить? - хохотал Максим, глядя на мучения Ивана.

- Да, типа того...

- Ладно, иди, присядь сюда, линяющий змей, - великодушно произнес Макс, бросая мокрое полотенце на трюмо. - Где чешется?

- Везде-е-е! - ерзая от нетерпения, заявил Иван. - Ну, почеши уже, садюга! - Макс только хихикал, слегка задевая кожу спины то в одном месте, то в другом. - О-о-о! Орга-азм! - протянул парень, когда руки Макса, наконец, по-настоящему взялись чесать. - Ой... и вот ту-ут, да-а-а... Еще-о-о! Вот та-а-ак! - имитируя охи и ахи, дразнился Иван.

Слушая Ванькины кривляния, Макс смотрел на его спину, и осторожно двигал пальцами, чувствуя под ними островки, точечки, линии жесткой корочки. Кое-где она сразу осыпалась от прикосновения, а кое-где Макс подковыривал ее ногтем. В очередной раз, отковырнув корочку, Максим увидел, как напрягаются от удовольствия косые мышцы на спине Ивана, как течет по его телу вязь татуировки, словно чешуя гигантской змеи... Он даже зажмурился, отгоняя от себя назойливое видение.

- Ма-акс, - снова заерзал на стуле Иван. - Не останавливайся...

- Не останавливаться? - эти слова подействовали, словно зверски забитый косяк, и у Максима голова пошла кругом. Он откинул с шеи Ивана волосы и скользнул по ней губами. Тот охнул и выпрямился, словно в него вогнали стальной стержень во весь рост.

- Макс... Ты же не... - выдохнул Иван, но Максим не слушал его, вдыхая легкий запах свежевымытой кожи, ныряя носом в волосы. Руки осторожно коснулись плеч, и снова, как тогда, в ванной, легко развернули Ивана вместе со стулом. Шаг в сторону — и свет погас одновременно со щелчком выключателя. Макс сейчас откровенно любовался игрой светотени на теле Ивана. Свет фонаря, приглушенный занавесями на окне, разливался по комнате густым молочным шоколадом.

- Что ты хотел сказать? «Не хочу»? - тихо спросил Макс, различая в полутьме утвердительный кивок. - Ты это ЕМУ скажи, - и Максим прислонился к Ивану влажным полотенцем на бедрах.

- Шест в палатке, - брякнул парень дрогнувшим голосом, а Макс, взявшись за угол матраса на кровати, стащил его на пол. - Макс... я... - не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой, пискнул Иван, чувствуя, как его увлекают вниз.

- Помолчи... - руки Максима осторожно легли на бедра парня, стаскивая с них полотенце, скользя по тонкой фигурке, замершей, словно в ожидании удара.

- Макс... Макс, я боюсь... Я не...

- А я и не собираюсь делать то, чего ты боишься... - выдохнул Максим в его приоткрытые губы, ловя тихий стон на самой грани звукового диапазона. - Можно ведь обойтись и без этого? Да?

- Н-наверное, - прошептал Иван, откидываясь на спину и позволяя губам и рукам Макса рисовать на себе невидимые узоры.

- Не тяжело? – спросил Максим, приподнимаясь на локтях и втискивая ладони под затылок Ивана.

- Н-нет, - выстонал тот, пытаясь, наоборот, прильнуть теснее.

- Тогда хоть обними, что ли… - в голосе чувствовалась улыбка. Макс ощутил прохладные точки на спине – места, где подушечки пальцев друга коснулись кожи, и вверх, до самых корней волос, пробежала горячая волна возбуждения. – Ты боишься дотронуться? – Максим даже немного удивился.

- Я никогда не…

- Я тоже… Но мне хочется тебя касаться, а ты словно запрещаешь себе это… - парень поймал взгляд Ивана и, внимательно наблюдая за движением каждой лицевой мышцы, спросил: - Может, достаточно? Мне прекратить? – но Иван молчал, как-то затравленно глядя на Максима. – Я же вижу, что что-то не так… Я понимаю, тогда был просто поцелуй… да еще по твоей просьбе. А сейчас я сам на тебя набросился, хотя говорил, что не…

- Все в порядке, Макс… Если честно, то я просто не знаю, что делать… - Максим с облегчением выдохнул.

- Дело только в этом? – Иван кивнул. – Тогда предоставь это мне… - прошептал Макс ему в ухо, а потом медленно скользнул ладонью ему в промежность и осторожно, двумя пальцами, погладил, чуть надавливая и наблюдая, как расширяются от удивления, а потом прикрываются от удовольствия глаза Ивана.

- Откуда ты знаешшшь? - вопрос с придыханием вырвался из горла парня.

- Жена же откуда-то знает… А ты, наивный ма-асковский юноша, отчего-то – нет…

- Ну, я же не замужем… тьфу! Не женат, - нервно хихикнул Иван и, поднявшись на локтях, посмотрел на Макса. А Максим, улыбнувшись, как еще недавно, Иван: одним уголком рта, тряхнул головой, проехавшись светлой мешаниной длинных волос по его разгоряченной плоти.

- А-а-ах… садиссст… - зашипел на него парень, и локти его разъехались. Он растекся по матрасу, запрокидывая голову, чувствуя, как губы Макса смыкаются вокруг него влажным, горячим, упругим облаком; как твердый кончик языка трогает уздечку и с внутренней стороны поднимается вверх по шву, вбирая его все глубже, чуть касаясь зубами, заставляя парня волноваться…

С легким нажимом проведя ногтями по спине Ивана, внизу, там, где нащупывались маленькие ямочки, Макс почувствовал тот самый момент, когда тело парня вот-вот выгнется дугой, перехватил ладонью начинающего пульсировать сорванца и смотрел не отрываясь, как на вздрагивающий живот густыми белыми каплями льется семя…

- Поможешь мне? – глядя на переводящего дыхание Ивана, спросил Максим. Тот чуть прикусил губу и, подбирая слова, ответил:

- Боюсь, что так, как ты, я не справлюсь…

- А так, как я, и не надо. – Он взял правую руку Ивана, перевернул ее кисть тыльной стороной к себе и прошелся по всей ее поверхности горячим языком, а затем, повернувшись к замершему парню спиной, сомкнул его пальцы на своем пенисе, направляя ладонью, лежащей сверху. – Нежнее, Вань… Ммм… Представь, что это гриф твоего баса…

Иван сдавленно хихикнул, но его пальцы тут же обхватили пенис Максима с большей уверенностью.

- Макс, ты знаешь, что сказать…

- Я просто знаю, чего хочу в данный момент… А ты? Знаешь? – подбородок Ивана упирался в максово плечо, и парень смотрел через него вниз, как синхронно двигаются его рука, и рука Макса, лишь слегка теперь направляющая движение, подсказывающая нажим и скорость.

- Макс, ты учишь меня управлять автомобилем? – улыбнулся Иван.

- Ну-у-у, для рычага переключения передач агрегат скромноват, но никто не жаловался, - ехидно заметил Максим, глубже вдохнул, прикрывая глаза, и, освобождаясь, почувствовал, как потекло по пальцам.

- Знаешь, я никогда не видел, как парень кончает… - прошептал Иван, проводя большим пальцем по влажной головке пениса Макса, стирая капельку.

- Да ладно тебе врать, - хмыкнул Максим, - типа, ты порно ни разу в жизни не смотрел…

- Так то – порно. Постановка. Пошлятина…

- Ого-о, да ты философ, - улыбнулся Макс, чуть толкая Ивана в плечо.

- Особенно выдрачивают окончания таких сэтов… Ну… когда на ресницах девушки, или девушек виснут белые сопли…

- Романтика-то какая…

- И не говори… Кому из девчонок вообще по своей воле захочется такое испытать? – продолжал рассуждать Иван, - Представь, она тебе язычком, а ты ей - разряд ствола в глаз…

- И это мне говорит человек, зачитавший Маркиза де Сада до дыр? – Максим согнулся в приступе беззвучного смеха.

- Да, зачитал. Но там ведь хоть додумать можно. Создать свой собственный вариант описанного события…

- Ага-а-а, - протянул Макс, - особенно романтичны моменты с извержением и поеданием каловых масс…

- Ну, Ма-акс… Перегибы есть у любого автора. Я же не говорю, что мне абсолютно все нравится…

- Ладно, хрен с ним, с Садом, - махнул рукой Макс, и на ресницах Ивана повисла сорвавшаяся с пальцев белая капля…

Рыдали от смеха оба.

- Макс, с-сука, меткий, - прокомментировал Иван, и согнулся в очередном припадке хохота, чувствуя, как рука Максима размазывает остатки пряной жидкости по его щеке.

- Вот тебе! Получи на сдачу, зараза, - тоже продолжал смеяться Макс, скатываясь с матраса прямо на ковровое покрытие.

Тут уже в дверь забарабанил чей-то настойчивый кулак, потом, неожиданно для обоих парней, щелкнул замок, и в открывшемся проеме двери очертился чей-то силуэт, раздалось тихое «Бляя... », и дверь захлопнулась, оставив Макса и Ивана замершими на своих местах с выпученными глазами.

- Кто это был? - тихо спросил Иван, и начал быстро собирать с пола разбросанные по номеру вещи.

- Я не видел, - ответил Максим, возвращая матрас обратно на кровать. В голосе чувствовалось напряжение. - Наверное, администратор... Ключи ведь только у них бывают. Пришел ругаться, что мы шумим... Мда-а, неожиданно все это...

- Да... Хорошо, что мы завтра уезжаем... - согласился с ним Иван, зашел в ванную, и стал смывать с лица влажные полосы, оставленные пальцами Максима.

- Да. Давай спать, - сказал Макс, задумчиво посмотрел на выходящего из ванной умытого друга, на лице которого выблескивали капли воды, и протянул ему полотенце.

- Жалеешь? - поймав его за запястье, заглянул в глаза Иван.

- Нет. А вопросы жалости я сейчас поднимать вообще не хочу. К тому же, лучше пожалеть о том, что сделано, чем о том, что НЕ сделано... - парень улыбнулся.

- Хорошо. Тогда спокойной ночи... - Иван скользнул под одеяло и блаженно вытянулся под ним.

- Спокойной? Хм... Да, наверное... - хмыкнул Максим и, проходя мимо Ванькиной кровати, взъерошил ему волосы.

Утром, сдавая ключи от номера, Максим выслушал от администраторши выговор за устроенный ночью дебош. Он коротко извинился, а потом спросил, кто ночью поднимался и открывал номер.

- Да кто-то из ваших просил запасной ключ, - недовольным голосом произнесла женщина и демонстративно отвернулась, а Максим застыл на месте, чувствуя, как горло сжимает невидимое кольцо...

Иван спустился из номера раньше, захватив и свои вещи, и вещи Макса, и теперь маячил на лестнице у входа, выпуская изо рта дымные облачка, тотчас уносимые ветром. Было прохладно, и он ежился на ветру, втягивая голую шею в воротник куртки. Внезапный толчок в спину заставил его споткнуться, и Иван полетел со ступенек через сумки и футляр с гитарой.

- Что за... - не успел договорить он, как удар ногой под ребра снова сбил его на землю, заставляя согнуться и взвыть от боли.

- Натанцевался приватных танцев?! - злобным шепотом влился в ухо вопрос. - Задница не болит?

Иван почувствовал, как чья-то рука поднимает его с земли за шкирку, и услышал в стороне обеспокоенный голос Максима.

- Эй, Ларс, что происходит?

Илья отпустил парня и, нарочно толкнув его плечом, проходя мимо Максима, бросил похожим на рычание голосом:

- Ничего.

Больше он не сказал ни слова. И Макс не сказал. Он подошел к сидящему на корточках Ивану, обнимающему себя руками, пытаясь прийти в себя после удара. Тот даже не поднял голову, рассматривая максовы кроссовки.

- Макс, я ухожу из группы, - выдавил он, наконец. - Я так не смогу...

- Не торопись принимать решение, - помогая парню подняться, ледяным голосом проговорил Максим, закинул на плечо рюкзак с вещами, взял сумки и футляр. - Идем. Я разберусь с этим.

У автобуса сновали техники, подгоняемые Бармалеем, Юра и оба Дмитрия разговаривали с водителем. Ильи нигде не было видно. Максим зашел в автобус, и стал укладывать сумки на верхние решетки. Голос Ларса послышался из конца автобуса.

- Макс, ты хоть думаешь, что творишь? - Максим поставил футляр с басом на пол, подошел к креслу, в котором сидел Илья, и спросил, пристально вглядываясь ему в лицо и игнорируя вопрос:

- За что ты ударил Ивана?

- Хватит придуриваться... Я видел вас ночью...

- И что же ты видел? - с вызовом навис над Ильей Макс.

- Двух... - он не успел договорить, потому что Максим перебил его:

- Двух пьяных вдрызг парней, дерущихся подушками после принятия душа? Да... Еще то зрелище, - хмыкнул он, видя, как меняется выражение лица Ильи. - Представляю, какое лицо было бы у этой грымзы-администраторши, если бы к нам поднялась она, а не ты...

- Ты хочешь сказать, что вы не...

- Ларс, ты с дуба рухнул? - тот сглотнул.

- Так вы точно не...

- Точно НЕ, - закончил тему Макс. - А у Ивана я бы, на твоем месте, извинения попросил... Ему еще в ТОЙ драке по ребрам хорошо надавали, так теперь еще и ты приложился. Парень там сейчас разогнуться не может, а тебе везде пидорасня мерещится...

Илья молчал, сжав челюсти, отчего под кожей явственно выступили желваки, потом поднялся из кресла и, протиснувшись мимо Макса, тихо сказал:

- Попрошу.

Максим смотрел из окна автобуса, как Ларс подходит к Ивану, как тот отшатывается от него, потом, чуть успокоившись, слушает Илью, что-то говорящему ему, то и дело опуская голову и нервно поигрывая пальцами.

«Ты - лицемер, Макс», - думал он, понимая, что не сможет забыть ушедшей ночи.

Москва встретила эпидемиков дождем и ветрами, пробками на дорогах, ругающимися таксистами, давкой в метро, снующей по улицам безликой толпой... Снова: студия, дом, студия, дом, репетиции, записи, мимолетные тайные встречи, просто встречи за чашкой чего-нибудь... Максим терялся в этой мишуре, уставал, но жизнь продолжалась, и продолжалась хорошо. Съездили еще в один тур, успели вернуться и записать вчерне несколько песен...

Иван снова был прежним забиякой и шутником, и Максим радовался, что кошмар, тайну о котором они оба хранили, остался позади, но он радовался и тому, что жуткая ночь сблизила их, подарив особенные, теплые отношения, и чувство близости сродни родственному. Это время могло бы продолжаться и продолжаться, но однажды, придя в студию, Макс увидел оставленный на пульте запечатанный конверт на свое имя с меткой курьерской службы доставки подарков. Пакет был небольшой, жесткий. Максим повертел его в руках и, распечатав, достал из покрытого изнутри пупырчатым полиэтиленом конверта неподписанную коробку с диском. Не думая ничего плохого, он аккуратно положил радужный блинчик на призывно высунувшийся язык дисковода. Мигнул глаз антивирусника, и Максим увидел в открывшемся окне единственный авишный файл.

Запись явно велась камерой наблюдения. Звукового сопровождения не было. Парень узнал в стоящем у стены незнакомого коридора улыбающегося Ивана, беззвучно шевелящего губами, а рядом с ним девушку. Он узнал и ее — ту самую танцовщицу в черном лифчике, выцыганившую Ванькину футболку в первом городе того самого тура...

Перед глазами Максима мелькали смонтированные куски оцифрованной видеозаписи: вот Иван и девушка заходят в комнату; вот начинают баловаться и целовать друг друга; вот она властно толкает его на кровать и тянет через его голову свитер; вот что-то шепчет ему на ухо, а тот кивает с любопытством на улыбчивом лице, а девушка поднимается с кровати, подходит к самой камере, очевидно спрятанной на шкафу или в серванте, и Макс видит в ее руках моток веревки... Следующий кусок записи Максим смотрел, вцепившись в подлокотник кресла. Он видел, как она медленно, со знанием дела, вяжет на запястьях Ивана красивые плотные петли, как закидывает веревку в металлическое кольцо над кроватью, подтягивая парня вверх... Он смотрел, как девчонка играет короткой плетью, водя ей по животу Ивана, как он прогибается, улыбаясь, потому что этот хлесткий удар легок и приятен... Но, вот она оборачивается к двери, Иван тоже. Она идет открывать, а парень начинает волноваться, что-то говоря. Вот девчонка с испугом на лице отлетает от двери на пол, начинает беззвучно, но быстро шевелить губами, и в комнату шагает кто-то высокий, в надвинутом на голову капюшоне...

Макс почувствовал во рту отчетливый вкус металла — это он от напряжения прикусил щеку...

То, что последовало после, Максим смотрел уже сквозь застилающую глаза красную пелену гнева. Он видел, как незнакомец наотмашь бьет Ивана по лицу, и тот виснет на веревках, словно кукла на нитках кукловода. Девчонка цепляется за бьющую руку, но снова отлетает в угол и больше не шевелится, а незнакомец поднимает с пола выроненную девушкой плеть…

Макс совсем забыл, что, когда он на чем-то сосредоточен, рядом с ним хоть из пушки стреляй - он не услышит, поэтому парень и не заметил, как дверь в студию открылась. Среагировал он только тогда, когда что-то большое ухнуло сзади на пол. Максим молниеносно обернулся: посреди студии стоял Иван, белый, как мел. Взгляд его застыл на экране монитора, а на полу лежал опрокинутый им гитарный держатель вместе с Юркиным «Гибсоном».

Отшвырнув от себя кресло, с тонким визгом откатившееся в угол, Макс бросился к другу, закрывая от него монитор, но Иван не мог оторвать глаз от себя самого, корчащегося на экране от каждого удара, отшатываясь от медленно надвигающейся на него темной фигуры, когда он обессилено повисает, уронив голову на грудь; и как безликий ужас в капюшоне отпускает натяжение веревки, чтобы потом, когда тело пластом упадет на кровать, перевернуть его вниз лицом и затянуть петли на щиколотках…

- Откуда… Откуда у тебя ЭТО?! – вместе с воздухом вытолкнул из горла Иван.

- Курьер принес еще утром, - обнимая парня, прошептал дрожащим от перенапряжения голосом Максим. С той самой ночи он ни разу не видел его слез, но сейчас глаза Ивана были полны влаги, вот-вот польющейся через тонкий ободок смешных темных ресничек…

Отвезя Ивана домой на своей машине, Максим, достав из бардачка захваченный со студии конверт с диском, решил заехать по указанному на рекламке адресу. Дорога была не близкая – он долго петлял по улицам и переулкам, прежде чем увидел висящий на стене баннер-растяжку. Конторка находилась в подвальном помещении, и Макс спустился по лестнице, толкнув тяжелую дверь. Войдя в небольшую, квадратную комнату, заваленную упаковочным материалом, коробками, паками с цветной лентой, он подошел к стойке в поисках хоть кого-то живого. Живой нашелся, вернее, нашлась, в подсобке: девчонка лет двадцати, светловолосая, как и Макс, правда, веснушчатая до смешного.

Максим долго уговаривал ее рассказать ему о заказчике. Врал, что ищет поклонницу. Улыбался и хохмил. Но девчонка ничего определенного не знала. Единственное, что сказала владелица роскошных веснушек, так это имя и номер мобильного телефона курьера, который отвозил заказ…

«Хоть что-то» - подумал Макс, посмотрел на время, и решил, что в конце рабочего дня курьер не будет расположен к подобного рода разговорам, а потому он позвонит ему с утра. Но, когда он позвонил, курьер оказался на больничном, а все данные по его заказам хранятся в той же конторе в его личном файле на компьютере. Максим понял, что придется подождать.

Как назло всю неделю зарядили дожди. Небо тяжелой свинцово-серой громадиной давило на город сверху. Настроение было соответственное. Макс и сам не вылезал из студии, и Ивана там держал до последних минут, чтобы тот поменьше был предоставлен самому себе. Он загружал его работой, ворчал, выискивал недочеты в записанных уже партиях и заставлял переигрывать…

- Вань, ну, халтура же, - в очередной раз бросил через плечо Максим, когда Иван отложил бас и поднялся со стула.

- Макс, прекрати. Я сыграл идеально.

- Давай, я буду решать, идеально ты сыграл или нет. Присядь-ка, и слушай… - он включил дорожку, - вот тут, слышишь? Халтура!

- Макс, я тебя ненавижу… - заныл Иван. – У меня спина болит. Я уже зад не чувствую! И в глазах троится так, что у меня пятнадцать струн на басу!

- Так сними – запасные будут, и не скули. Надо это сегодня дописать. Потому что завтра еще будет куча всего, и, если я и завтра должен буду из-за тебя кучу времени спускать в отхожее место, то придется самому выучиться играть на басу. И тогда на кой хрен ты будешь нужен? А?

- Да не гони, Макс, - немного развеселился Иван, - хочешь, я тебе подарю бас-балалайку! Её ты осилишь! А этого пятиструнного монстра тебе не одолеть!

- Сейчас кто-то у меня договорится… - картинно рассердился Максим, и запустил в Ивана крышечкой от бутылки с минералкой.

Пока длилась эта словесная перепалка, прозвучал вызов домофона. Макс поднялся и нажал на кнопку приема. Это оказался курьер, которого парень пошел встречать сам.

Когда Максим вернулся, басист сидел в его кресле перед пультом и прослушивал в наушниках дорожку с только что записанной партией.

- А, ну, брысь, - выгнал Ивана Макс, отобрал наушники, и шлепнул на ладошку дисковода еще один диск, а когда открылось окошко, быстро ткнул в единственный мп-3 файл.

Иван стоял рядом, когда к нему резко повернулся побледневший Максим и пристально, сжав челюсти до хруста, посмотрел ему в глаза. Парень отшатнулся, непроизвольно делая шаг назад, не понимая, что происходит. А Макс медленно поднялся из кресла и, продолжая высверливать взглядом Ивана, пошел на него…

- Макс, что случилось, - уже успел испугаться парень, но все стало на свои места, когда натянулся до упора провод наушников, и джек выскочил из гнезда…

- Ты готов? – спросил незнакомый, но приятный женский голос.

- Немного трясет, но я готов… - а это был голос Ивана.

- Ты же понимаешь, что, если хочешь, чтобы он поверил, все должно быть реалистично…

- Да… - голос Ивана весело усмехнулся из динамика. – Так сделайте, чтобы было реалистично…

- Хорошо, тогда входи… Мы немного поиграем… - легкие шорохи шагов, - Тебе нравится, когда тобой владеют?

- Любопытно…

- Ты не против, если я тебя подготовлю к приходу мастера?

- А поцеловааать?

- А плеточкой? Вот так…

- Ммм…

- Кстати, предупреждаю сразу, после порки мастера все будет болеть не меньше недели… А он порет красиво, с оттяжкой…

- Да, понимаю. Но то, что я задумал, требует жертв, не так ли? – звук звонка в дверь.

- Приготовься… Я начинаю игру. Будь убедительным…

Когда динамик замолчал, Максим занес руку и ударил. Потом еще. И еще… Шагнул за этим кареглазым чудовищем, отступающим назад, и снова занес руку с уже окровавленными костяшками…

В этот момент Макс не помнил себя. Ему хотелось бить. Рвать. Выколачивать это тело до кровавой пыли в воздухе. И он бы бил, но дверь в студию открылась, и в проеме показался Ларс, вертя в руках еще один курьерский пакет. Еще один. Такой же.

Максим лишь мельком увидел расширившиеся одновременно от удивления и ужаса глаза соло-гитариста. Почувствовал, как его перехватывают поперек груди сильные руки, как голос, словно колокольный звон, гудит ему в ухо:

- Прекрати, Макс. Он ведь даже руки не поднимает!!!

И Макс уполз в угол, тяжело дыша и пряча покрытое брызгами крови лицо в окровавленных ладонях.

- Лицемер… Сучонок. Тварь… Ты все это время играл со мной… А я плясал под твою дудку, как крыса… Вот, отчего ты так боялся смотреть то видео. Ты думал, что оно со звуком…

Иван лежал на полу и хрипло дышал, даже не пытаясь оправдываться. Он вообще не пытался говорить. Илья осматривал его, качая головой.

- По-моему, ты ему челюсть сломал, Макс… За что?

- Он знает, за что… - выдохнул Максим с такой яростью, что Ларс заслонил собой Ивана, опасаясь, что тот получит очередной удар.

- Блин, ребята, если бы не этот долбанный курьер, на которого я наткнулся у входа, я бы успел вас разнять, - сказал Илья, прощупывая на наличие переломов ребра лежащего парня.

- Ты сказал – курьер? – среагировал Макс, поднимая голову.

- Да. Диск для тебя принес. Сказал, что заказчица попросила сначала один занести, а через полчаса – второй. И никак иначе…

Максиму показалось, что он превращается в осыпающуюся кучу песка… Но парень заставил себя встать, и, разорвав упаковку пакета, вынуть диск. Он уже догадывался, что на нем будет мп-3 файл…

- По полной программе, дорогой… - тот же приятный женский голос.

- Только без крайностей, пожалуйста, - голос Ивана.

- Разве я разрешал тебе говорить, крыса помойная? – холодный, высокомерный, звенящий, как металл мужской голос, и хлесткий звук пощечины слились в одно, а затем, один за одним - удары хлыста и крики. Удары. И крики. Удары. И крики. До тех пор, пока звонкий мальчишеский голос не превратился в еле слышное хриплое стонание.

- А теперь, дай папочке то, что он хочет, мальчик… - произнес текучий, упивающийся властью, голос садиста.

- Не надо… Не трогайте меня… Ненадоненадоненадо… - нервные всхлипы.

- Тебе никогда не говорили, мальчик, что, когда собираешься кого-то ломать, нужно быть готовым, что сломают тебя?..

Макс на коленях подполз к все также неподвижно лежащему на полу Ивану. Он тяжело дышал и беззвучно плакал, а когда ладонь Максима скользнула под его затылок, он глубоко вздохнул и прошептал:

- Макс, та игра закончилась тем же вечером, когда в комнату вошел ОН… Я не играл.

Максим пальцем погладил его по подбородку, размазывая кровь.

– Я только на басу играл.

12 3 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒