Конец пролога. 12 страница

У Ди перехватило дыхание, он напрягся и задрожал. Ничего не говоря, он опустил одну руку на плечо Леону, вторая же все еще была в довольно неудобном положении прижата к груди Леона. Судя по тому, как в нерешительности подрагивали его пальцы, Ди вдруг осознал, что чувствует гораздо больше обнаженной кожи, чем прежде. Но он не отстранился.

Леон не очень понимал, что делает. Этого в планах не было. Но не все хорошее планируется наперед. Он надеялся, что это – как раз тот случай. Леон тихо пробормотал в волосы Ди, продолжая поглаживать его спину:

– Как думаешь, сможешь сейчас уснуть?

По телу Ди пробежала легкая дрожь:

– Нет, прямо сейчас – нет, – прошептал он чуть севшим голосом.

– Ты совсем не спишь, – проговорил Леон, пытаясь понять, почему его губы продолжают скользить по лбу Ди, вдоль по макушке, не вполне целуя, но постоянно прикасаясь к нежной коже и волосам. Дыхание Ди теплыми рваными вздохами касалось шеи. – И не ешь. Ты плохо выглядишь, Ди. Что происходит?

– Я не могу перестать думать, – выговорил Ди, слегка задыхаясь. – Все настолько по-другому. Настолько по-другому, кажется таким странным, это – все… И это тело, Леон… – закончил он тихим вздохом. – Леон.

Как ни тонок был верх пижамы, он не позволял рукам пробраться достаточно близко. Так что они проскользнули под низ, и теперь Леон кончиками пальцев поглаживал неправдоподобно гладкую кожу на спине Ди, чувствуя, как по ней пробегают мурашки. Он широко расставил пальцы, одним поглаживая бок Ди, у основания ребра.

– Что именно по-другому? – он пытался убедить себя, что ничего странного не происходит. Нет ничего странного в том, чтобы оглаживать Ди под пижамой, или обнимать его в постели, или в том, чтобы касаться поцелуями волос. Ди приснился кошмар. Леон почти потерял его снова, на этот раз, возможно, с концами. Это было утешение, вот и все, иначе и быть не могло, для них обоих. А тот факт, что он был возбужден до предела, он собирался проигнорировать, тем более, что он, вообще-то, хотел узнать ответ на свой вопрос.

– Оно умирает, – хрипло проговорил Ди, чуть дернув бедрами, совсем немного, но достаточно для того, чтобы Леон ощутил член другого мужчины. Это могло бы его шокировать, если б с этой задачей не справились произнесенные до того слова.

– Умирает? – эхом откликнулся он, и это прозвучало особенно тревожно и громко в тишине комнаты. Все возбуждение тут же испарилось, сменившись леденящим ужасом. Ди выглядел таким усталым – было дело в недосыпе или в чем-то серьезнее, возможно он болен? Могло что-то не то произойти, когда он стал человеком?

– Что ты имеешь в виду – умирает?

– Я имел в виду, что… О, – Ди явно осознал что-то. – Нет, прости, Леон. Я не имел в виду, что моя жизнь в опасности. Нет.

Только сейчас, немного расслабившись, Леон понял, насколько напугали его слова Ди. Боги! Сначала его едва не похитили, потом «умирает»? Что еще Ди припас, чтобы его шокировать? Что он танцевал диско в Лас-Вегасе?

– Тебя выпороть надо! Не смей больше меня так пугать, – вспыхнул он. – Что ты имел в виду?

– Только то… Я не знаю, как объяснить, – сдавлено проговорил Ди. Леон, немного успокоившись, продолжил поглаживать его по спине, наслаждаясь теплотой, гладкостью и мягкостью кожи. Но, несмотря на тепло, Ди продолжал подрагивать при каждом движении руки Леона.

– Ты этого наверняка не замечаешь. Я чувствую, как оно умирает. Стареет. Я… чувствую собственную… смертность. Прежде… – он сглотнул и сильнее вжался лицом в шею Леона. Когда он заговорил вновь, голос звучал приглушенно: – Прежде мое тело было продолжением моей сути, моей души, за неимением лучшего слова. Оно не ощущалась как клетка, как ловушка. А теперь ощущается. Я заперт внутри чего-то, что будет стареть, болеть, умрет, и я не могу сбежать.

Он содрогнулся.

– Мог – когда пришел дедушка, но не стал. Я не хочу менять содеянного. Но иногда это так тяжело, Леон. Как ты живешь с этим?

«Не время для шуточек», – напомнил себе Леон, хотя смертельно хотелось разрядить обстановку.

– Я не знаю, – вместо этого ответил он. – Большинство людей об этом просто не задумывается, пока не постареют или не заболеют, или еще что-то в этом роде.

А что он мог сказать? Он не мог научить Ди быть человеком. Руководство на эту тему пока не написано.

– Я хочу сказать, что нам-то, в отличие от тебя, наше тело сравнивать не с чем. Просто… подожди немного. Держу пари, что со временем ты привыкнешь. Постепенно перестанешь это замечать, или, по крайней мере, так сильно заострять на этом внимание.

И это – все, чем он мог успокоить Ди? Боги, дерьмовый из него утешитель.

К его облегчению, Ди признал:

– Да, сейчас стало полегче. Хуже всего было в первый день, я ни на секунду не переставал думать об этом, хотя искал тебя. Я рад, что мне было, на что отвлечься. Теперь это поглощает меня только ночью. Когда вокруг темнота и мне нечем забыться, и я не переставая чувствую это, не могу не думать об этом… Пожалуйста, я больше не хочу об этом говорить. Я не хочу думать. Просто…

Леон провел кончиком пальца вверх-вниз по небольшой выемке у основания спины, и Ди дрожащее выдохнул:

– О, просто…

– М-м-м, – пробормотал Леон нечто невразумительное, не зная, что, собственно, ответить. Ну да раз сказать нечего, незачем и делать вид, что дела обстоят иначе, или исхитряться как-то выпутаться из разговора, который Ди и вести-то не хочет.

– Леон, – прошептал Ди ему в шею.

– Что? – нечто в тоне Ди настораживало.

Пауза. Потом Ди прошептал еще тише, чем прежде, как будто стыдясь: «Ничего. Не обращай внимания». Поэтому Леон продолжал свои действия, позволив себя расслабиться и лечь удобнее, наслаждаясь тем, как приятно прижиматься в постели к чужому телу. Ди был теплым и легким, доверчиво устроившись в его объятиях. Не позволяя себе задуматься о том, что он творит, Леон позволил одной руке соскользнуть со спины Ди по боку, поглаживая живот, скользнув одним пальцем в пупок. Ди выгнулся навстречу его прикосновениям и тихо вздохнул, снова начиная дрожать, как лист. Он перестал сжимать плечи Леона, и вот уже две прохладные осторожные ладошки робко скользят по его рукам, плечам, тянутся, чтобы погладить лопатки. «О, – прошептал Ди, – теплый».

– М-м-м, – снова пробормотал Леон, стараясь не дрожать от касаний Ди. Он склонился и осторожно лизнул раковину уха, от чего Ди чуть вскрикнул и впился ногтями в ничем не прикрытую кожу у него на спине. Благодаренье небесам, что он их все же подстриг – иначе бы спина оказалась расцарапана в кровь, а так легкая боль была почти приятна. Губы Ди скользнули вдоль подбородка, явно целуя, быстрые едва ощутимые касания, разжигавшие пламя у Леона внутри, легкие шепотки у кожи, явно звавшие к большему. А потом руки Ди исчезли с его кожи, и, протиснувшись между ними, принялись теребить застежки пижамы. Леон почувствовал, как участилось дыхание, и сделал несколько ровных вдохов, никак не комментируя действия Ди. Вместо этого он склонился ниже и поцеловал Ди за ушком, кончиком языка выводя круги на коже, а тот дышал тяжело и тихонько постанывал, лихорадочно пытаясь избавиться от пижамы. Потом его руки снова обхватили Леона за плечи, а хлопок распахнулся, и понятно стало, что стоит лишь опустить голову и можно будет увидеть нежную белоснежную кожу. Он отстранился и посмотрел. «О, боги. Боги». Неожиданно Леону захотелось, чтобы в комнате было светлее.

Дыхание Ди сбилось, став прерывистым и частым. Он прижался к Леону, настолько близко, что бедра их соприкоснулись, вырвав у бывшего ками невольный вздох.

- Оххх, - простонал он, откинувшись на подушки, и прикрыл глаза, несмело касаясь плеч детектива. - Ох, это…Я только… Я всего лишь подумал, что если ты хочешь… если хочешь, ты можешь…

Леон перевернул Ди на спину, нависая над ним, наслаждаясь открывшимся видом и радуясь, проникающих сквозь жалюзи, свету уличных фонарей. И, хотя, освещение все равно было недостаточно, никакие силы не могли заставить сейчас Леона встать с постели, дабы включить свет. Что ж, придется подключить собственное воображение.

Бледная кожа Ди действительно была настолько белоснежной как казалось, или это лишь игра теней? А небольшие соски при нормальном освещении были темными, светлыми или же имели приглушенный оттенок? Оркот позволил себе обвести рукой контур одного из них, наблюдая за тем, как тот твердеет под его ладонью, а граф выгибается, всхлипывает… точно так же, как тогда, когда Леон поцеловал его. Ди был настолько покорен в его руках, что Леону хотелось сделать с ним абсолютно все, что только придет в голову…

Он обхватил Ди за талию и, приподняв так, что тот прогнулся в пояснице, Леон принялся прокладывать дорожку из поцелуев от груди и далее вниз по телу ками, надеясь, что тому это понравится. Играя со своими сосками сам он особо не возбуждался, но Ди любил прикосновения, так что, возможно, ему это понравится больше. К тому же, чем-то подобным Леон всегда занимался с женщинами, и, если бы не подготовился заранее, то сейчас оказался бы в некотором затруднении. Леон чуть шире приоткрыл рот - Господи, было так странно не ощущать привычных округлых очертаний - и выдохнул. Всосав чужой язык, Оркот прижал кончик его верхнему ряду своих зубов и стал нежно его массировать.

Граф убрал одну руку с плеча детектива, после чего тот услышал слабый удар. Подняв взгляд, Леон увидел, что Ди зажал ладонью рот, стараясь приглушить короткие вскрики. Глаза бывшего ками были прикрыты, но даже в полутьме Леон заметил, румянец расползается вверх по груди и шее к щекам любовника. Выпустив сосок изо рта, Оркот слегка подул на него:

- Ди? – прошептал он.

Граф убрал руку ото рта, и сжав ладошку в кулак, ударил им по подушке:

-Ох. Ох, Леон, я не способен думать, - простонал он, открывая глаза, но очевидно ничего не видя перед собой. - Не способен думать, когда ты прикасаешься ко мне.

- Сними свои штаны, - отрезал Оркот, прежде чем осознал смысл сказанного и самостоятельно, едва ли не со злостью, принялся стягивать с любовника пижамные штаны. Ди громко всхлипнул и внес свою лепту, помогая Леону, пытаясь выбраться из штанов настолько быстро, насколько это было возможно. После чего, в то время пока детектив стягивал свои шорты, избавился от остатков пижамы. Какая-то часть сознания Леона противилась, внушая ему, что быть голым в данном случае не совсем нормально, и что в целом еще не факт, готов ли он к подобным гейским штучкам. Но сейчас Леону было не до голоса разума. Все его внимание было поглощено Ди. Ди, который был занят тем, что обхватил ладонями лицо своего дорогого детектива и оставлял быстрые, но такие желанные поцелуи в уголках его рта.

- Ох… пожалуйста, - шептал Ди, - возьми меня…

Да, точно, если они не сделают это сегодня ночью, то это будет подобно гребанному преступлению. Леон уложил Ди на спину, и переместился, практически накрывая того своим телом, почти соприкасаясь обнаженной кожей, почти… но сдерживая себя, понимая, что просто не выдержит все и сразу, как впрочем пожалуй и Ди. Поэтому, удерживаясь на одних локтях и, стараясь не соприкасаться бедрами, Леон наклонился и поцеловал эти приоткрытые, жаждущие губы, не сдерживаясь более и понимая, что теперь он может получить все, что захочет. Ди дал бы ему все это и даже более. Никогда еще он не целовал его так крепко, практически трахая рот, просовывая язык в рот любовника, хозяйничая там, смакуя его вкус, - просто невероятное ощущение, посылающее дрожь по всему телу, вызывающее стон наслаждения. Почувствовав нехватку воздуха, Леон отстранился, делая глубокий вдох. Однако Ди не позволил ему надолго покинуть себя. Зашипев, он тоже сделал глубокий вдох и вновь притянул любовника к себе, завладевая его ртом, сплетаясь языками.

Да. Да, это было именно тем, в чем он так нуждался на протяжении всех этих месяцев. Тем, что искал, но не мог найти… Тем, что было необходимо им обоим…

На сей раз именно Ди отстранился первым, откинувшись на подушку. Дыхание его сбилось, со всхлипами и судорожными вздохами вырываясь из горла:

- Ох…

Оркот помнил эти «охи» еще со времени того поцелуя на кухне, а заглянув в лицо любовника уверился, что взгляд того тоже немногим отличался от тогдашнего. Только теперь он был более диким, бессознательным, словно его хозяин сейчас не мог думать ни о чем, кроме того, что Леон сейчас делал с ним. Никогда еще никто так не реагировал на него. Возможно, причина была в том, что раньше Леон не старался так доставить кому-то удовольствие, как сегодня ночью. Стремясь показать бывшему ками, что человеческое тело было не таким уж и плохим. Что оно могло испытывать и нечто более приятное, нежели голод или старость, и что он, Леон, достоин того, чтобы быть рядом с ним. Сделать все, чтобы заставить его забыть этот проклятый кошмар… его дедушку… забыть все.

Была только одна проблема: в своей жизни Леон никогда не спал с представителями своего же пола. И, несмотря на то, что он, больше чем что-либо иное хотел доставить Ди удовольствие, совершенно не знал, что для этого надо делать. Поцелуи и ласки пока работали, но что дальше? Да, он слышал о том, чем занимаются в постели геи и более того, довольно «продуктивно» покувыркался с одной из своих подружек, но сейчас все совершенно иначе. Речь шла о Ди. Он не знал, готов ли к чему-нибудь такому и, если уж говорить начистоту, то Ди выглядел слишком далеким для чего-то эдакого. Ну ладно, возможно в этом и не было ничего причудливого. Леон снова склонился над любовником, целуя того, от чего размышлять становилось все сложнее и сложнее. Однако виновником того не только поцелуй был. Ди застонал во время поцелуя. Низкий, зовущий звук, который, несмотря на мысли терзавшие до этого Леона, мгновенно заставил того подумать над воплощением чего-нибудь эдакого в жизнь. Оркот прекрасно знал, что гомосексуалисты трахаются друг с другом. На что это было бы похоже, если бы Ди позволил войти в него, в эту жаркую, тугую дырочку…

Разбушевавшееся воображение Леона было прервано, когда ногти графа вновь вонзились в его спину, а стоны превратились в нежные неразборчивые просьбы. Возможно, он перешел на китайский. Оркот не знал. Все, что он знал, это то, что Ди был словно сам не свой, целиком и полностью отдаваясь удовольствию и ласкам, и Леон не мог не признать, что, даже, несмотря на то, что видеть подобное выражение на лице Ди было очень непривычно, он не может оторвать от него взгляд. Это был тот взгляд, который появляется, когда ты уже не можешь терпеть, и тебе просто нужно что-то.

- Ты в порядке? – дыхание Леона сбилось.

Ди снова прикрыл глаза. Его бледное горло так и манило детектива, и не способный более противиться своему желанию, он склонился к нему, облизывая, оставляя засос. Эта молочно-белая кожа так долго молила его об этом, что… Ди снова застонал:

- Это…хорошо, - едва слышно произнес он. - Так хорошо.

- Господи, да, - прошептал Оркот, нежно зализывая только что оставленную им метку.

- Я не знал. Не знал раньше, что вы испытываете нечто подобное… Я не выдержу… Это слишком…, - ками корчился под ним, царапаясь, хватаясь за него. - Как… Как это может быть настолько хорошо, что я не могу даже вы… выдерживать это? Это боль… страдание…

- Страдание, но ведь очень приятное? – поинтересовался Оркот, рука которого скользнула вниз по телу графа, осмеливаясь погладить стройное бедро под ней. Словно по щелчку пальцев, ноги Ди раздвинулись, а глаза распахнулись в шоке, словно он совершенно не ожидал от себя подобной реакции. Члена Леона болезненно напрягся. Он не сомневался в том, что правильно понял о каком страдании говорил бывший ками, но хотел кое-что уточнить:

- Вчера ночью, когда мы лежали там, у тебя встал?

С хрипом Ди повернул голову, посмотрев вглубь комнаты. И снова начал дрожать.

- У меня, да, - прошептал Леон, так до конца и не веря, что говорит нечто подобное другому мужчине, Ди. Разговаривая на сексуальные темы, пусть даже с женщинами, он никогда не чувствовал себя полностью раскрепощенным, но теперь он не мог думать ни о чем другом кроме того, что это сводит его с ума. И он хотел этого. Как можно чаще. - У меня - да, - затем продолжил: - Ди, я хотел сделать это. Сделать именно то, чем мы занимаемся сейчас, - Леон более смело положил ладонь на бедро ками и принялся сжимать его. В ответ на что Ди выгнул бедра и приглушенный стон сорвался с его губ. - Я мог прикоснуться к тебе, ощутить твой запах, это настолько возбудило меня, что стало практически невыносимым. А сегодня на кухне – ты ведь тоже хотел этого? – Леон наклонился, поцеловав плечо графа. - Я думал об этом, когда уходил… О том, что случилось бы, останься я… Если бы мы, возможно, занялись этим прямо там, на полу…

- Леон! – оборвал его Ди хриплым вскриком. - Пожалуйста! Пожалуйста!

Отчаянье, прозвучавшее в этом голосе, обычно таком спокойном и холодном, едва не довело Леона до оргазма.

- Тебе нужно кончить, - прошептал он.

- Ох, - простонал Ди, елозя головой по подушке, словно даже пробормотать что-то было выше его сил. - Ох… О…

Он действительно не мог более терпеть. Сначала была прелюдия, которая переросла в жестокое и необычное наказание. Леон сделал глубокий вдох и стал неуклюже опускать руку между их телами до тех пор, пока горячий и каменно-твердый член Ди не оказался в его руке. В ответ на подобное касание, бедра Ди вскинулись вверх, а из горла вырвался пронзительный стон. Он не сможет вымолвить ни единого связанного слова, пока не кончит - Леон был абсолютно в этом уверен. Ди был уже практически на грани – выступила смегма, что было очень даже неплохо, поскольку ладонь Леона была слишком сухой, и у них не было ничего…черт. Черт, черт, черт!

- Я не хочу травмировать тебя, - отчаянно прошептал Оркот в ухо любовника. - Сегодня… ты обзавелся чем-нибудь? Каким-нибудь лосьоном, смазкой или…?

Он обхватил член Ди, однако рукой не двигал. Ками беспомощно посмотрел на него:

- Ммм?

Детектив отпустил плоть любовника, выражение лица которого мгновенно сменилось на близкое к ужасу. Тогда Леон поднес ладонь ко рту Ди, глаза которого вновь расширились, но, на сей раз, в понимании. Ресницы его дрогнули и опустились, когда Ди прижал руку Леона к своему рту, разомкнул губы и принялся стремительно выводить языком горячие круги на его ладони, словно наслаждался кусочком шоколадного торта. После чего он опустил руку Леона обратно вниз, между их телами, и Леон сжал его плоть, погладил - твердо, раз, второй, именно так, как любил делать самому себе.

За все это время Ди не издал ни звука, лишь губы его разомкнулись в безмолвном вскрике и, потянувшись вперед, уткнулся лицом в плечо Леона. Его била дрожь. Член пульсировал в руке Леона… фантастическое, такое знакомое ощущение…бедра ками лихорадочно вскидывались, затем нечто теплое и липкое растеклось между их телами. Казалось, что это длилось и длилось. Ди тихо дрожал, мечась в объятии Леона. И все, о чем тот мог подумать в этот момент, это «Господи, Иисусе, Ди явно ждал этого момента более чем неделю».

Быть человеком – уже само по себе было не очень хорошо, а если ты к тому же парень лет двадцати с небольшим, то это, в довершении ко всему, накладывало еще ряд проблем. Так что если Ди не научится справляться с желаниями человеческого тела… Господи. Леон как раз размышлял о необходимости проведения интенсивного обучающего курса для графа, когда заметил, что тот перестал дрожать в его объятиях. Детектив бросил взгляд на стоящую рядом тумбочку, заметив на ней коробку с новыми платочками. Возможно, Ди и не подумал о том, чтобы обзавестись любрикантом, но, по крайней мере, кое-что весьма необходимое им сейчас было под рукой.

Леон мягко опрокинул бывшего ками назад на подушки, подумывая, что возможно ему бы следовало сейчас поцеловать того, ну или что-то в этом роде, когда заметил, что ресницы Ди подозрительно затрепетали. Вот черт. Этот ублюдок собирался заснуть?

– Ди? - позвал он.

- Ох, - прошептал граф, - потрясающе, - глаза его медленно открылись и он улыбнулся…самой сладкой и абсолютно опустошенной улыбкой из тех, что когда-либо доводилось видеть Оркоту,. - Спасибо. Я чувствую… - на мгновение глаза его вновь закрылись, после чего он вздрогнул и, моргнув, вновь открыл их, в то время как Леон уставился на него. – Ох, прости… тебе нужно…

Ой, черт.

- Все нормально, - пробормотал Леон, в то время как член его буквально «вопил» от невнимания, мучая его. Но, твою мать, он же не дошел еще до того, чтобы приставать к парню, прибывающему в полубессознательном состоянии? Поэтому он просто дотянулся до салфеток, взял несколько из них и вытер их обоих настолько чисто, насколько мог. - Ты устал. Пожалуй, тебе лучше поспать.

Ди выглядел сонным и встревоженным одновременно:

- Но ты… не…? Я хочу…

- Со мной все в порядке, - солгал детектив, с трудом выдавив из себя улыбку, чтобы Ди поверил, что в этом нет ничего страшного. Даже потрепал его по волосам. - Все хорошо. Так что спи. Все отлично.

- Но…, - снова возразил бывший ками, а затем уснул.

Какое-то время Леон просто злился. Злился на Ди, на свой собственный член, и вообще на весь мир. После чего, сделав несколько глубоких вдохов, размышляя о разных холодных вещах типа айсбергов, и досчитав до сорока, он несколько успокоился, одарив любовника уже более миролюбивым взглядом. Любовника? Как сказать. Он назвал бы Ди возлюбленным, ответь тот ему хоть какой-то взаимностью. Ди спал. Спал настолько крепко, что даже не пошевелился, пока Леон переворачивался на бок. Впервые он выглядел умиротворенным: черты лица смягчились, а на красивых губах был даже легкий намек на улыбку. От чего Оркот ощутил чувство щемящей гордости.

Ну ладно, судя по событиям сегодняшней ночи, Леон не думал, что в будущем Ди будет возражать против чего-то более интимного. Он даже надеялся, что это произойдет в ближайшем будущем и ему не придется ждать слишком долго. Конечно же нет. Ди не поступил бы с ним так. Ведь правда? Его обычное поддразнивание не зашло бы так далеко. Правда ведь?

« Я хочу» - Ди с его ленивым удовлетворенным взглядом, всплыл в памяти Леона.

Оркот зажмурился, выдав несколько отборных словечек. Из числа тех, что он уже давно забронировал специально для Ди. Теперь он чувствовал себя немного менее расстроенным.

Но лишь немного.

*******

Тепло.

Это было его первой мыслью. Здесь было так тепло. И так удобно. Уютно закутанный в простыни, он, к тому же, лежал на ком-то, и от этого было только еще теплее. Впервые за огромный промежуток времени бывший ками чувствовал себя... отдохнувшим. Словно он, наконец, получил то, в чем так нуждался.

Ди просыпался медленно, наслаждаясь самим процессом.

Просыпаться он начал с того, что потянулся сначала пальцами ног, после чего потянулся всем телом, затем выгнулся и мурлыкнул, прижавшись к другому, лежащему в кровати, человеку. Леону. Ох, да. Ох, господи, да. Тело его не забыло ту восхитительную легкую боль, которая и болью-то не была. Воспоминание об испытанном удовольствии и удовлетворении, горячило кровь. Однако было кое-что, в чем Ди нуждался, пожалуй, даже больше, чем во сне. Наконец, моргнув, он открыл глаза.

Хм… оказывается, он практически лежал на Леоне. Одна из его ног была перекинута через ноги его дорого детектива, а рука лежала поперек его груди. Каким-то чудом Ди удалось переместить их обоих на левый край кровати, так что одна из рук Леона теперь свешивалась с нее. Но, судя по доносившемуся от того легкому похрапыванию - такой поворот дела мужчину нисколько не заботил.

Но Ди был огорчен. Вчера вечером Леон был с ним очень великодушен: потворствовал ему в поцелуях и ласках, доводя бывшего ками практически до грани безумия, после чего позволил ему отдыхать. Ди почувствовал, как от столь пикантных воспоминаний волна возбуждения прокатилась по его позвоночнику. Поэтому как можно аккуратнее попытался отстраниться, стараясь при этом не потревожить Леона. «И чем он отплатил ему за это? Заснул». Однако, по чести говоря, это не было только его виной. Ди пытался бодрствовать. Однако тело его, вконец разгневанное таким халатным к себе отношением, воспротивилось этому, а Леон еще и потакал ему, уверяя, что все в порядке…

Немного нахмурившись, Ди поднялся с постели и выскользнул из спальни в ванную настолько бесшумно, насколько это было возможно, радуясь, что в квартире было тепло, поскольку он не стал одевать пижаму. В его планы входило вернуться в постель и сторицей воздать Леону за вчерашнее удовольствие. Если, конечно, тот захочет его. Ди нахмурился и закусил губу, закрыв за собой дверь в ванную. Это не казалось… невозможным… что Леон всего лишь сделал ему одолжение. Помог уснуть. Сжалился над его постоянной неспособностью справиться с собой. Но это не его вина! Леон касался его, его члена, прижимаясь к нему намного теснее, чем того требовали обычные установленные правила приличия. Кроме того, он говорил, что тоже возбужден и целовал его настолько страстно, насколько Ди мог только желать. На вкус он был как зубная паста.

Пытаясь восстановить картину предыдущего вечера, граф прикрыл глаза и потер виски. Однако все было словно в тумане. Оглядываясь назад, он был не совсем в своём уме. Как отличалось это от прошлых времен, когда именно он укладывал человеческих мужчин спать. Вчера же вечером он оказался не в состоянии сохранить трезвость рассудка или что-то в этом роде. Но он пытался. Пытался думать, отвечать, понимая, что должен не только брать, но и возвращать ласки Леону. Он так хотел тоже прикасаться к своему дорогому детективу. Но вместо этого вел себя как настоящий эгоист, совершенно неспособный думать, идущий на поводу у собственного тела, управляющего мозгом, и считающий, что было бы так чудесно позволить Леону сделать все, что он хотел. И единственное прикосновение, которое он подарил ему – это отчаянная хватка, объятия, призванные притянуть Леона настолько ближе к нему, насколько это было возможно.

Ну ладно, сегодня утром он чувствует себя намного лучше. Так что теперь он умоется, использует средства личной гигиены, и будет более чем готов…

Ди поймал в зеркале свое отражение и с трудом справился с вызванным шоком удушьем.

Стоя перед раковиной на кафельном полу, холод которого его босые ноги уже начали ощущать, Ди рассматривал свое отражение в зеркале. Он выглядел отвратительно и счастливо одновременно, что само по себе было странным сочетанием. Особенно для него. Волосы были взлохмачены, а губы припухли и были еще более красными, нежели обычно. Что же касается шеи и плеч, то складывалось ощущение, словно он повздорил с беззубым вампиром, поскольку они были сплошь покрыты засосами. Очень удачно, что у всех его рубашек был высокий ворот. Прижав палец к одному из засосов, Ди вздрогнул. После чего открыл кран с водой.

Несколько минут спустя, он поплелся назад в спальню. Заметив, что в его отсутствие Леон перевернулся и теперь занимал все то теплое пространство, что он оставил после себя, граф слегка улыбнулся. Что ж, его детектив спал достаточно долго. Сейчас уже почти – Ди перевел взгляд на тумбочку, где стоял купленный им небольшой будильник – восемь тридцать утра. Без сомнения, в субботу или любой другой день, на который у него приходился выходной, Леон проспал бы весь день, но Ди надеялся, что тот не будет возражать, если один раз его разбудят пораньше.

Покрывало скатилось к бедрам Леона. Бывший ками забрался на кровать и облизал губы. О, Господи, какое восхитительное зрелище. Ди конечно замечал это и раньше, еще до того как стал человеком, но теперь это казалось несколько более… гораздо восприимчивее и приятнее. И, само собой, более подталкивающим к активным действиям. С чего же начать? Все казалось таким заманчивым: словно почтовый каталог товаров фирмы «Годива». Пожалуй, стоило начать с чего-нибудь, от чего Леон не дернется рефлекторно и не сбросит его с кровати. Это было бы так похоже на него. Он был таким дерганным. Всегда начеку.

Ди мягко улыбнулся и, пристроившись около него на кровати, потянулся и провел рукой по пряди волос, упавшей на лицо Леону. Семя нежности заползло в его сердце, после чего завладело всем существом: не таким сильным как желание, но не менее теплым. Леон тихо фыркнул, но потом успокоился, поскольку Ди продолжил поглаживать его волосы. Ему всегда нравились волосы этого мужчины, хотя то, почему тот использует столь экстраординарную стрижку все равно оставалось загадкой для бывшего ками. Леон должен позволить своим волосам отрасти, чтобы они прикрывали лицо. Это было бы просто роскошно. И с ними было бы гораздо удобнее играть.

К разговору об игре…

Теперь, когда он знал, что ласки не противны его дорогому детективу, Ди наклонился и запечатлел нежный поцелуй на виске мужчины. Затем на щеке. Леон вздохнул, но не проснулся. Все шло хорошо. Как он сам недавно понял, неспешное пробуждение могло быть очень приятным. Ди забрался под покрывало, прижавшись к любовнику бедрами и… ах. Леон был уже возбужден. Очень возбужден, даже не прерывая сон, он со слабым стоном качнул бедрами вперед. Хорошо. Просто отлично. Граф почувствовал, что на лице его появляется самое непривычное выражение: улыбка. Не маленькая вежливая улыбочка, к которой он часто прибегал, и не ухмылка, которая приводила Леона в невероятное бешенство, а настоящая, пропитанная истинным восхищением улыбка. Ди стало интересно на что она похожа. Он хотел, чтобы Леон проснулся и увидел ее.

⇐ Предыдущая 7 8 9 10 111213 14 15 16 Следующая ⇒