Конец пролога. 11 страница

Он водрузил пиво на стол, вынул банку из упаковки, сорвал кольцо и сделал приличный глоток. В ушах его прозвучали слова того чудаковатого парня-вампира: «У американского пива жуткий вкус» Ага, а не пошёл бы ты, приятель, подумал Леон, с наслаждением утирая рот рукавом.

Вампир... то был первый раз, когда он держал Ди в своих руках. И последний, в той, прежней жизни. Леон тяжело тряхнул головой, отставил банку, как мог тихо, на цыпочках подкрался к спальне, и прижал ухо к двери. Ничего не слышно. Он рискнул и, собравшись с духом, приоткрыл дверь, заглянув внутрь. Он увидел Ди, свернувшегося в клубочек и крепко спящего под одеялом. При этом он умудрился перевернуться ровно на середину кровати. Леон закатил глаза, но почувствовал при этом такое облегчение, что не смог сердиться всерьез. Во всяком случае есть надежда, что Ди будет спать всю ночь.

Однако умиротворённым он всё же не выглядел. Точно как и в ту первую ночь в доме у дяди Фила, Ди казался напряжённым и взволнованным даже во сне. Возможно, во сне даже больше, чем когда бодрствовал. Ведь за всё это время Ди чертовски хорошо со всем справлялся и не допустил не единого промаха в своих действиях, но вот сейчас он сжимал подушку с такой силой, словно хотел в ней раствориться. И грудь его поднималась и опускалась в такт медленному, слишком медленному дыханию.

Леон задумчиво почесал затылок, прикрыл дверь и вернулся в общую комнату к своим пиву и журналу. Ещё в Калифорнии он видел, как Ди спал, а значит знал наверняка, что парень может это делать. Но, возможно, сон народа духов, ну, или кем бы они там ни были, отличался от сна людей. Ди достаточно быстро к этому бы привык. Или же... ну, он сможет. Должен. Ди прекрасно умеет делать то, что должен.

Кроме этого маленького, но ценного знания, он ни на что сейчас повлиять не мог. Мысль идти спать самому по-прежнему не вызывала у него энтузиазма, так что Леон сел и, ещё раз отхлебнув пива, стал читать статью о Джейсоне Вайте, последнем обладателе Хейсмановского приза.

Он вновь был ребёнком и, заходя всё дальше и дальше в лес, преследовал нечто. Лес был темнее, чем ему помнилось, темнее и холоднее, но Ди не боялся. Бывший ками кажется услышал, как кто-то зовёт его где-то позади... возможно, с опушки леса...

«Ди? Ди!!! Не входи туда! Это небезопасно, чёрт подери! »

... но его это не волновало. В конце концов, это же был его лес, и ничто здесь не причинило бы ему вреда. Звери и растения любили его, а он любил их. Это было в порядке вещей. Если бы только ему ещё нагнать то, что он преследовал! Оно только что парило перед его лицом и вот уже умчалось вглубь леса, вынуждая его идти следом. Куда оно его вело? И что это было? Оно казалось настолько знакомым... нечто, чего он желал, нечто, по чему он отчаянно тосковал... «Кью! »

Ди остановился и обернулся, глянув вверх, и тут же радостно хлопнул в ладоши: «Вот ты где! »

«Кью! Кью, кью, кью, кью! »

Кью-тян парил перед ним в воздухе, задорно крутясь вокруг, словно дразня, на самой грани его досягаемости и заливался счастливым щебетом. Слава богам, он вернулся! Но где же он был? Ди так скучал по нему! Сколько раз на прошлой неделе он смотрел на плечо, но не видел там летающего кролика, всегда готового потереться о щёку своим мягким мехом, и отогнать прочь все невзгоды лёгким попискиванием и воркованием. Если бы он смог дотянуться и поймать его, то всё снова было бы хорошо. И Кью-тян даже выглядел так, словно хотел быть пойманным. Ди протянул руки...

Постойте! Почему же Кью-тяна не было с ним всю прошлую неделю?!

Воспоминания нахлынули волной, пронзая и подминая всё под себя, и в последний момент Ди всё же успел отдёрнуть руки. Он уже не был ребёнком, и, посмотрев вниз, мог созерцать своё взрослое человеческое тело, облаченное в чёрные одёжки. Он уже не был ни таким маленьким, ни таким юным, но внезапно лес стал выглядеть даже более угрожающим, чем раньше; гораздо, гораздо более угрожающим, особенно если учесть то, что только что едва не произошло.

«Нет, дедушка», - тихо произнёс он, с сожалением и разочарованием глядя на Кью-тяна. - «Я не желаю, чтобы меня так обманывали»

Мгновение Кью-тян молча смотрел на него, хлопая маленькими крылышками – и тут ветер завился вокруг Ди, словно сирокко ((итал. scirocco, от араб. шарк — восток), тёплый, сильный, сухой южный или юго-восточный ветер в Средиземноморье. – прим. перев. ), вынуждая его прикрыть глаза рукой, и вот уже кролик преобразился в куда более знакомую, и одновременно более пугающую форму. Когда же ветер стих, перед ним стоял Софу Ди. Лицо его было закрыто плащом, а губы сжаты в жёсткую линию, выражавшую недовольство.

«Отчего же ты продолжаешь упорствовать в этом безумии? » - потребовал ответа его дед. - «Дитя моё, ты был человеком целую неделю. Разумеется, к настоящему времени ты уже уяснил, насколько невыносимо такое существование. »

«Нет. » - упрямо ответил Ди, пытаясь не вспоминать все те разы, когда его посещали сходные мысли. - «Обман – не способ вернуть меня к тебе, дедушка. Но даже и так, что бы ты стал делать, стоило бы тебе заманить меня в ловушку? Я смертен теперь. Даже у тебя нет власти предоставить мне вечную жизнь, коль скоро я отказался от неё. »

«Этого я не могу», - мрачно согласился Софу, - «но я знаю тех, кто может. Боги, что создали космос, а теперь обитают на Скрытых Островах. Я бы взял тебя туда и просил у них прощения за твою глупость. И я всё ещё могу это сделать. » - Он протянул длинную бледную руку по направлению к Ди. - «Ты не можешь не понимать разумности моих слов. Во имя сыновней благодарности, я приказываю тебе взять мою руку! Ещё не поздно всё исправить. »

«Да, возможно», - сказал Ди. - «Мне очень жаль, дедушка. Я тоскую без тебя, леса и животных, не имея даже весточки о них. Но я не пойду с тобой. »

«Так почему же нет? Из-за любви к этому человеку? » - губы Софу изогнулись в отвращении. - «Я убью его, если придётся. Если это вернет тебя. Или ты думаешь, что я этого не сделаю? »

Сердце Ди едва не выскочило из груди от ужаса, но он нашел в себе силы, чтобы без дрожи в голосе произнести:

«Я уверен, что ты сделаешь. Но ты так же должен знать, что я не замедлю последовать в смерти за ним, не важно, от твоей ли она придёт руки или от чьей-либо ещё. Не думай, что вместо того я вернусь к тебе», - Ди с силой сцепил руки, когда Софу прижал свои к груди, по-видимому, находясь в глубоком шоке. - «Я потерял большую часть своих сил, это верно. Но я ещё многое помню, и есть магия, доступная даже людям. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы оградить его от тебя, и не допущу ни одной ошибки. »

«Ты не сможешь оградить его от всего! » - выдохнул Софу. - «Он умрёт, глупый ты ребёнок, как ты и сказал – от моей ли руки или от чьей-либо ещё! Так происходит всегда. Если не уйдешь первым, то потеряешь его. Таков их удел. А теперь – и твой. » - Он оглядел Ди с ног до головы и вновь скривил губы. Ди пожалел о том, что не может видеть глаз дедушки. - «Я не верю, что ты мог так низко опуститься. »

Тогда Софу взмахнул рукой в изящном жесте – и мерцающее видение появился возле него. Едва оно стало чётче, как Ди с потрясением понял, что это был он сам – во всяком случае, тот, кем он был раньше. Образ Ди - ками, застыл перед Ди - человеком: гордый и прекрасный, в великолепных одеяниях, с выдержкой императора, с лицом загадочным и безупречным. Воплощение юного и могучего бога. «Вот каким ты был. » - прошептал Софу. - «Я растил тебя таким. Чудесным созданием. Гордостью моей жизни, самой дорогой моему сердцу вещью, дороже даже чем собственный сын. Я не мог… и не стал… покидать тебя. Неужели ты думаешь, будто я многие годы оставался в этой смехотворной форме, потому, что находил это столь интересным опытом? Неужели ты думаешь, будто я наблюдал за тобой днями и ночами потому, что ты ничего не значишь для меня? »

Ди склонил голову - «Дедушка…»

«А теперь взгляни на себя», - со злостью сказал Софу и образ ками-Ди исчез, заменённый... зеркалом. И вот уже Ди видел себя таким, каким он стал: маленький, тоненький человечек с опустошенными глазами, в окружении мрачных деревьев. Никогда ещё его дедушка не причинял ему большей боли.

Он закрыл глаза на мгновение, не в силах вынести больше. - «Ты думаешь, я этого не знал? »

«Я решил, что возможно ты нуждаешься в напоминании», - сказал Софу.

«Так вот, я в нём не нуждаюсь! » - выкрикнул Ди, открывая глаза, чтобы найти, что зеркало к счастью уже исчезло. - «Как ты и говорил, дедушка, у меня была неделя на размышления»

«Но ты не знал, что за тобой приду я. » - возразил Софу. - «То твоё решение на корабле похоже было принято спонтанно, под влиянием момента. О чём же ты мог тогда думать? » - Он тряхнул головой под капюшоном. - «Я виню лишь себя. Я знал, что ты... неохотно покидал его. Я не должен был оставлять тебя одного. Если бы я был быстрее... если бы я успел остановить тебя... То нам не пришлось бы теперь вести этот разговор»

«Не пришлось бы, » - согласился Ди. - «Осмелюсь предположить, что у нас вообще не состоялось бы никакого разговора»

«Не будь смешным, » - сказал Софу. Затем он отбросил капюшон, и Ди смог вглядеться в лицо, даже сейчас настолько похожее на его собственное. С потрясением он увидел, как золотые глаза, столь жёсткие обычно, сейчас подозрительно блестят, а на щеках пролегли дорожки от слёз, которые ранее скрывала накидка.

На минуту, не смотря ни на что, Ди затаил дыхание, подавленный величиной горя его деда. Их вид лил слёзы редко, и то только лишь при величайшем и невыносимейшем горе. Ди плакал, сталкивая Леона, но даже тогда он уронил лишь одну-единственную слезу. Видеть же, как его дед...

«Если ты не желаешь подумать о себе, то пожалей хоть меня! » - прошептал Софу, протягивая к нему руки. - «Я потерял твоего отца в его безумии и отчаянье. Я не могу потерять ещё и тебя. Ты – сокровище моей жизни, величайшая драгоценность моего сердца. Такая любовь не умирает, внук мой. Он не ослабнет и не исчезнет. Бросишь ли ты свою семью, свою жизнь, всех тех, кто некогда обожал и оберегал тебя ради грязного человека, который мог бы... и БУДЕТ... использовать тебя, а после отвергнет?! Таковы все люди. Не рассчитывай на его верность. Люди не понимают, что значит “навсегда”. »

«Мне это известно», - дрожащим голосом произнёс Ди. Это было хуже прежнего – намного хуже. Слабость Софу задела Ди и сумела прорваться в такие глубины его сердца, которые не могла затронуть сила. - «Дедушка, ты не один. Подумай о ребёнке. Где он? » Реинкарнация его отца... мог ли, в самом деле, бог начать жизнь с чистого листа? И было ли это проще для человека?

«Он в безопасности, » - ответил Софу. - «И будь уверен, я не допущу с ним те же ошибки, которые, как я вижу, допустил с тобой. Но он должен знать своего брата. Он должен расти и на твоих советах и заботе, а не только на моих»

«Возможно, я встречу его однажды, » - сказал Ди, - «но не как брат. Мне очень жаль, дедушка. Мне очень жаль, что ты считаешь, будто я “ошибка”. Но я сделал свой выбор»

«Но всё же... », - Софу бросился вперёд, хватая Ди за плечи и мучительно вглядываясь в глаза внука. - «Стать смертным – что ж, очень хорошо. Я бы мог это принять, если бы только эта жизнь стала столь невыносима для тебя... но человеком?! Ты стал человеком! » - Пальцы его до боли сжались на плечах Ди. - «В этом твой отец был прав. Они уничтожили наш род! Заставили нас скрываться! Они разрушают Землю, кусок за кусочком, каждый день! И теперь ты осмеливаешься с ними связывать свою судьбу?! Ты хоть понимаешь, что это значит?! Я думал, что ты это понимал, но теперь ты сам стал своим собственным убийцей! »

«Я не предполагал, что случится такое, » - признал Ди. - «Я думал, что всего лишь стану смертным, как ты и говорил. Но... » - он прикрыл глаза. - «Я думаю... даже так... это бы не сработало. Я не смог бы жить с Леоном просто как смертное существо, не принадлежащее к его виду. Различия всё равно были бы слишком велики»

И, лишь произнеся эти слова, он осознал, как они верны.

«О, теперь я всё понял, » - ледяным голосом сказал Софу, отпуская Ди. - «Я понял. Высший долг вообще ничего не значит для тебя. Лишь бы только жить в так называемом счастье с твоим человеком, который один лишь что-то и значит для тебя теперь. Какую глупость они там говорят? “Всё, что тебе нужно – это любовь”? »

«У меня нет даже этого, » - сказал Ди. - «Я не знаю, любит ли он меня, и не знаю, полюбит ли когда-нибудь. Если кто-то здесь и не понимает значения высшего долга, так это ты». Он вздрогнул от ледяного ветра, налетевшего из-за деревьев и пронявшего его до костей.

" Ты загрязняешь себя одним прикосновением к нему! " - прошептал Софу, похоже не обратив внимания на смену погоды. - " Ты упрямишься? Ты хватаешься за это безумие? Тогда позволь мне сказать, что я вижу, внук мой! " - прорычал он, в ярости обнажая зубы. - " Я вижу изящного лесного оленя, ложащегося со свиньями в грязь. Я вижу слизняка, ползущего по розе. И я вижу как прекрасная и нежная вещь обращается в низость и мразь! "

Ди дрожал, хоть и не был уверен от чего: гнева ли, усталости или страха.

" Дедушка, мне известны их недостатки, " - возразил он. - " Как могу я их не знать? Но это не значит, что каждый человек является злым. Ты встречал многих из них за свою долгую жизнь, чтобы в этом убедиться. И что на счёт Криса? " - добавил он в порыве вдохновения. - " Как же на счёт Криса, брата Леона? Ты знал его и любил его так же, как и я! Не пытайся этого отрицать! "

" Время от времени всё же рождается особенный человек, " - признал Софу. - " Я это знаю. Но он ещё совсем мальчик. Мы не можем знать, каким он вырастет, особенно теперь, когда он вновь оказался вне твоего влияния. "

Ди открыл было рот, чтобы возразить, что Крис ещё не потерян для него, что он всё ещё может учить и направлять мальчика, но Софу продолжил: " И я всё ещё твёрдо уверен в том, что его брат, твоя любовь, выглядит гораздо менее многообещающим, чем он. Я почувствовал опасность ещё в самом начале. Я видел, чем всё это может обернуться. И я пытался предостеречь тебя. " - То была чистая правда. Кью-тян всегда терпеть не мог Леона. Ди расстраивался, но не придавал значения этому, не полагая, что за неприязнью летающего кролика может скрываться нечто больше обычной ревности. Правда оказалась куда неприятнее. - " Но ты меня не слышал, а если и слышал, то не обращал внимания. Он - неотёсанный мужлан. Если уж тебе понадобилось жертвовать собой ради человека, то почему для него?! " - впервые за время их разговора, Софу выглядел не столько рассерженным или огорчённым, сколько ошеломлённым. - " Он грубиян, невежда, не стоит даже кончика твоего мизинца. Его фантазии поглощены воображаемыми женщинами из отвратительных журналов. У него мерзкий характер. И он пьет ужаснейшее пиво. "

Насчёт пива Ди возразить было нечего. Вместо того он мягко напомнил Софу: " Но ведь при этом он замечательный и добрый старший брат для Криса, самоотвержен и смел на своей работе и не заботится о собственной безопасности, защищая других. Он... невоспитан, я знаю, но у него благородное и, я верю, искреннее сердце. Если... если он когда-нибудь полюбит меня, а я надеюсь, что это всё же случится, то я не буду беспокоиться о его верности. Я избрал эту судьбу не из-за любви ко всем людям, дедушка. Вовсе нет. Только к нему. Но я действительно люблю его. "

Ещё один порыв ветра качнул ветви при этих словах; и Ди задрожал под его натиском. Он почти совсем замёрз, его лёгкая одёжка не могла по-настоящему уберечь от холода. Даже твёрдая, неумолимая земля, казалось, холодила ступни сквозь подошву туфель. - " Значит, это твой выбор, " - пустым голосом произнёс Софу. - " Что ж, хорошо. Очень хорошо. Не жди от меня никакой помощи. "

" Я никогда и не ждал, " - тихо прошептал Ди. - " Дедушка... прости меня. Я люблю тебя"

" Хватит! " - Софу взмахнул нетвёрдой рукой, а ледяной ветер, ещё холодней, чем прежде, вновь пронзил Ди. Могли ли люди во сне замёрзнуть до смерти? Ди обхватил себя руками, дрожа всем телом. Но Софу, похоже, трясся от горя, а не от холода. - " Я не буду этого слушать. Пойми: ты отворачиваешься от того, кто ты есть, по своему собственному выбору, не по моему. Я не могу помочь тебе. Больше мы не увидимся. "

" Дедушка!!! "

Образ его деда уже растворялся, колеблясь на ветру и становясь всё прозрачнее и прозрачнее. Он склонился, слезы на его щеках засияли, как звёзды. - " Прощай, " - прошелестел он. - " Ты был всем, что я любил сильнее всего"

Ди почувствовал призрачные губы на своём лбу. Прикосновение их оказалось прохладным, но всё же более тёплым, чем без конца хлеставший и толкавший его ветер. Софу исчез, и только тут Ди понял, что тоже плачет. Что ж, это не так уж странно, раз он теперь человек. Бывший ками провёл по лицу рукавом, чтобы высушить слёзы, пока они не застыли на коже. Нужно выйти отсюда. Он ушел так далеко и оставил столь многое, что просто не мог умереть здесь: не сейчас, не так...

" Ди! "

Он повернул голову по направлению к голосу. Очень знакомому голосу.

" Ди, эй, Ди!!! "

С трудом сдерживая дрожь, Ди наугад побрёл на звук голоса... голоса Леона, который звал его из-за деревьев. Да, похоже, именно деревья источали сейчас такой холод. Они оберегали и любили его прежде, но теперь оказались опасны. И он побежал, едва не спотыкаясь о собственные ноги, вдруг отказавшиеся слушаться его. Никак не удавалось крикнуть в ответ, чтобы Леон не оставил его, не ушёл прочь. Сколько бы он ни пытался, он не мог издать и звука: ни окликнуть, ни произнести хоть слово. Где же голос Леона? Позовёт ли он опять?

" Ди... "

Туда. Слава всем богам, он ещё был там. Ди бежал так быстро, как только мог, продираясь сквозь ветви и колючки, рвущие его одежду и царапающие нежную кожу, не способные замедлить его. И вот... наконец... холод отступил. Стало теплее, будто он вбежал прямо в луч солнечного света. Возможно, слёзы вновь потекли по его лицу, на этот раз - от облегчения.

" Ди... Ди? "

К теплу... прочь от холода... к теплу.

" Ради Бога, Ди! Ты нахрен проснёшься или нет?! "

Леон прикончил второе пиво, перелистал журнал и посмотрел на часы. Около десяти. Он совсем не устал, но оставалось только ложиться – заняться нечем было совершенно. Он и сам не знал, хочет или боится улечься рядом с Ди. В любом случае, предстояло именно это, потому как другого журнала он не купил, а еще раз куда-то идти совершенно не хотелось.

Смирившись со своей судьбой, он двинулся в ванную. Боги, кажется, Ди предусмотрел абсолютно все! Паста и щетки. Полотенца. Даже коврик и душевая занавеска. Он просто невозможен, иногда – в хорошем смысле. Леон почистил зубы, и тут до него дошло, что ему не в чем спать: сменной одежды на завтра нет, да еще придется потратить пару часов, чтобы забрать вещи от Фила. При этом он предпочел, чтобы его нынешняя смена одежды оставалась хотя бы относительно свежей, тем более что терпеть ее дольше всех предстоит именно ему. А значит, придется спать в одном белье. Рядом с Ди. Плохо. Ну, возможно и хорошо. Нет, все же плохо. Особенно учитывая, что Ди, скорее всего, уже уснул: не станет же Леон его будить, чтобы объясниться. Да и что он мог сказать? «Не пойми меня неправильно»? Именно он поцеловал Ди, к слову сказать.

Леон склонился вперед так, что лоб касался поверхности зеркала, а холодные края умывальника впились в бедра. Проклятье! Ему придется решать, чего он все-таки хочет, и побыстрее. И нужно будет как-то дать понять о своем решении Ди. И как-то узнать, хочет ли Ди того же. Вот потому-то все его прежние отношения обрывались так скоро: ни черта он не умел из вышеперечисленного.

В другом городе, в новой квартире, когда за окном глухая ночь, а в качестве компании – только отражение, да спящий в комнате мужчина, от собственных мыслей прятаться некуда. Только и дела, что думать. И, запертый наедине с собственными мыслями, со своими воспоминаниями, воспоминаниями о том самом поцелуе, Леон понимал, что возможно уже и знает, чего хочет.

«Это не значит, что ты – гей, – пробормотал он своему отражению. – Он раньше даже человеком-то не был». Впрочем, это было не лучше. Страсть к своему полу все же предпочтительнее страсти к иному виду. Интересно, для этого хоть термин придумали? Не-homo-sapiens-сексуальный? Черт. «В любом случае, – доблестно продолжил Леон. – Как это ни назови, это только он. Один парень. Не… множество других мужиков. Ты вряд ли первый, с кем такое произошло». И он же не влюбился в первого встречного парня. Ди был… Прямо скажем, Ди был прекрасен. Симпатичный, как девушка, симпатичней, чем большинство из них, хотя Леон осознавал, что ему всегда будет не хватать у любовника пары грудей, с которыми можно поиграть. Именно эту часть женской анатомии он больше всего ценил у воображаемых малышек с постеров, из журналов и видео.

Но они были именно что воображаемые. Ни одна реальная женщина из тех, кого он встречал, так не выглядела. Черт, да сами эти воображаемые женщины так выглядели наверняка только благодаря чудесам полиграфии и компьютерной графики. Не говоря о пластической хирургии и тоннах макияжа. Пусть Ди парень и грудь у него как у парня, но он настоящий, и красив, как никто другой, ни мужчины, ни женщины. Ни дУхи. Даже его отцу и деду недоставало чего-то, что было в Ди. Да, Леон был едва в сознании от боли в тот единственный раз, когда видел их всех вместе, но для него очевидно было, что Ди отличался от своих предков, в нем было что-то особое, что позволило Леону ощутить с ним связь, заставило стремиться его понять. Леон не знал, что это было, но в этом и не было необходимости. Пока ему достаточно и того, что это нечто было.

И то, как Ди подавался навстречу прикосновениям Леона, тихонько постанывая, будто ничего иного и не желал, кроме того, что Леон с ним делал, тоже было вполне реально.

Леон снова стукнулся лбом о зеркало. Потом брызнул в лицо холодной водой, что слегка помогло, хотя холодный душ тут помог бы еще больше. Он вытерся и проскользнул в спальню.

Господи Иисусе, холодно-то как! И не удивительно: где-то час назад включился кондиционер и дул изо всех сил. Леон торопливо увеличил температуру, и он затих. Ди все так же лежал, сжавшись в комочек, и к тому моменту перебрался на один край постели, что, по крайней мере, оставляло вторую половину свободной. Потрясающе. Ди ворочался во сне. Вероятно, его ожидает пробуждение на полу.

Он несколько минут внимательно наблюдал за Ди, чтобы убедиться, что тот все еще крепко спит. Ди тихонько пробормотал что-то забавное, как будто на китайском. Судя по тому, как беспокойно подергивались вцепившиеся в одеяло руки, сны его были не из приятных. Леон нахмурился и торопливо разделся. Он был рад, что в комнате темно, даже несмотря на то, что Ди спал: слишком темно, чтобы как следует разглядеть лицо спящего, слишком темно, чтобы неожиданно проснувшийся Ди смог бы как следует разглядеть его. Слишком темно, чтобы можно было понять, что он тут стоит как идиот: весь красный и в одном белье.

Он скользнул под одеяло, думая о всякой дряни, чтобы не подумать чего лишнего. Но вскоре заметил, что кровать едва заметно подрагивает. Что за черт? Он прижал ладонь к матрасу и осознал, что кровать дрожит, потому что дрожит Ди. Странно. Может это от того, что в комнате такой холод. И все же…

«Ди? » – прошептал он.

Теперь, когда глаза постепенно привыкали к темноте, он покосился на своего спутника. Лицо Ди было в тени, но различить выражение хоть и с трудом, было можно: напряженное, испуганное. Губы двигались, будто он снова говорил во сне, не произнося на самом деле ни звука.

«Ди? » - снова прошептал Леон, протягивая руку, чтобы разбудить его, но тут же передумал. Последний раз, когда Ди снился кошмар, а Леон его разбудил, потом неделю ходил с фингалом под глазом. А Ди почти тут же похитили. Повторения не хотелось. Потому он лишь снова позвал: «Ди… Ди? », на этот раз громче, оставаясь при этом на своей стороне кровати.

Ди передернулся, снова пошевелил губами и, к изумлению Леона, потянулся к нему во сне, будто пытаясь обнять. Обычная двуспальная кровать была не слишком велика, так что Леон и глазом моргнуть не успел, как Ди схватился за него, прижимаясь ближе и все еще дрожа, как осиновый лист. А Леон, черт бы побрал, был в одном белье, и все явно выходило из-под контроля. «Святой Иисусе, Ди, да проснешься ты, наконец!? » Не то чтобы ему не было приятно, особенно то, как щекотали грудь мягкие волосы Ди, но было в этом что-то извращенное. Что у этого парня за кошмар? Ему что и правда снятся человекоядные ящеры?

Тут Ди издал носом свистящий звук, какого Леон никак от него не ожидал, и проснулся.

На какой-то момент он уткнулся взглядом Леону в грудь, и тот почувствовал, что краснеет, чувствуя, как пальцы Ди ощупывают его кожу, пытаясь сориентироваться. Взгляд широко распахнутых глаз был расфокусирован.

- Ди, проснись, – повторил Леон низким голосом. – Это был сон.

– Ах-х, – прошептал Ди, поднимая взгляд к лицу Леона. – Дедушка?

Леон застыл, одной рукой сжав плечо Ди.

- Дедушка? – повторил он, нахмурившись. – Ты видел во сне своего деда?

– Он пытался забрать меня, – Ди явно все еще был не в себе. – Забрать меня с собой. Но я вовремя понял.

Сердце Леона замерло и тут же забилось с удвоенной скоростью.

– Он – что? – и оглянулся, будто ожидал, что дед Ди выскочит из темного угла. Будь речь о чем-то другом, Леон списал бы все на кошмар, но с семейкой, как у Ди…

– Ты имеешь в виду… Это был сон или он и правда… Он был здесь?

Ди, уже слегка проснувшийся, приподнялся на локте так, что рука Леона соскользнула ему на предплечье.

- Не здесь… в комнате, – проговорил он. – Этого и не нужно. Он появился передо мной в образе Кью-чана. Мне снилось, что я снова стал ребенком. Я потянулся поймать Кью-чана, но вспомнил… Если бы я прикоснулся к нему добровольно, у моего деда была бы власть надо мной, возможность меня забрать.

Леон сильнее сжал руку Ди и как-то вдруг осознал, что они в своей постели, дядя Фил где-то в нескольких часах пути и, хорошо бы, чертыхается по этому самому поводу. Так что он притянул Ди поближе, обнимая за талию, и тот с удовольствием прижался, устраивая голову в промежутке между подбородком Леона и подушкой.

– Забрать тебя – куда? – спросил Леон.

– К высшим божествам, – грустно проговорил Ди. – Ему не нравится, что я стал человеком. Он надеялся это изменить. С моего согласия – или без оного.

У Леона перехватило дыхание.

– Что? Он бы просто утащил тебя и сделал… духом-или-как-вас-там снова, и я бы просто вернулся, а ты исчез? И я бы даже не узнал, какого хрена тут случилось?

Господи Иисусе! Он никогда не ладил с Кью-чаном, а дед Ди у него вызывал прямо-таки дрожь – в этом своем плаще, да черт возьми, он улыбался, глядя, как умирает его собственный сын, улыбался этой фальшивой фирменной улыбочкой всех Ди. Но ненависти к нему Леон не испытывал. До этого момента.

– Таковы были его намерения, – пробормотал Ди около его горла, все еще расстроено, но уже меньше. – Но не беспокойся, Леон, пожалуйста. Все обошлось, и я не думаю, что он повторит попытку. Хотя… Я приму меры предосторожности. Поставлю защиту вокруг дома. Я еще могу кое-что из подобного. Не только для себя, но и для тебя.

– Защиту? – с сомнением поинтересовался Леон. – Это ты собираешься расставить по кругу свечи и что-то бормотать или ты имеешь в виду сигнализацию, или что?

– Ближе к свечам, хоть и не совсем, – сказал Ди, чуть вздрогнув. – Как я уже сказал, его план не сработал. Никуда вы от меня не денетесь, детектив.

Леон обвил Ди рукой и притянул еще ближе. «И никуда, черт возьми, и не собираюсь деваться». Но у него было ощущение, что Ди недоговаривает. Более того, может он хотел бы? Последние недели не были похожи на райские кущи. Хотел ли он обратно? Что именно его удержало теперь, когда он знал, на что похожа жизнь людей?

– Я бы нашел способ, даже если бы он сумел, – вдруг с горячностью проговорил Ди. Его губы двигались почти вплотную к коже Леона, и это походило на череду коротких поцелуев. Леон вздрогнул. – Я имею в виду своего деда. Однажды я сбежал. Я… мог сделать то же самое. Я бы вернулся. Я бы не оставил тебя… в неизвестности.

– Хорошо, – прошептал Леон, почти касаясь губами шелковистых волос Ди, скользя рукой по его спине. Новая пижама Ди была на ощупь не такой приятной, как та, что он одалживал у Эйлин, но тонкий хлопок позволял ощутить тепло скрытой под ним кожи. И все-таки этого было недостаточно. Он чуть помедлил, позволив руке скользнуть ниже, поглаживая медленнее, осторожно проводя вдоль основания спины, где уже и раньше касался.

⇐ Предыдущая 6 7 8 9 101112 13 14 15 Следующая ⇒