Глава 2.. Живые горы. Звёзды внутри нас

Глава 3.

Звёзды внутри нас

- Посмотри на небо, - сказал я Дуну. - Внутри нас точно такие же звёзды, но они ждут своего часа.
- Как их увидеть внутри? - спросил Дун.
Он с радостью услышал сообщение дедушки о моём решении и решении Совета. Молодежь бурно что-то обсуждала: они собирались кучами, расходились и затем что-то обсуждали вновь - было видно, что упражняться желают все. По всей видимости, в Совете Старейшин тоже возникли какие-то соображения, и они позвали дедушку: завтра утром дедушка поведёт меня с Дуном куда-то - так решил Совет. Я догадывался, что обучать мне придется других людей, которые основную часть своей жизни посвящают постижению Чи - возможно, это и была та скрываемая часть, с которой связано селение. Народ этого селения очень много трудился в полях и в скотоводстве. Ему нужно было готовое знание в виде ритуалов, правил жизненных действий, отношений друг с другом, ориентации на мир.
Теперь мы стояли во дворике под куполом звёздного южного неба.
- Тебе будет легче развить внутреннее зрение. Ты сразу должен знать, что человек - это не микрокосмос, а «зеркальная» часть Единого, в которой внутреннее тождественно внешнему. Каждый человек проходит этап первого созревания - на этом этапе он разворачивает сознание вовне, а внутри пока всё покрыто мраком, а точнее, восприятие изнутри отсутствует. Вторым этапом будет развитие второго сознания - оно имеет свои законы и будет иметь своё содержание. Можно самого человека сравнить с ХУМ, а его внешнее сознание - с ТАО.
- Получится, что внутренний мир - целиком ХУМ? - спросил Дун.
- Нет, - сказал я. - Внутри тоже есть ХУМ и ТАО: ХУМ соответствуют правосторонние процессы внутри, а ТАО левосторонние. Но прежде всего внутренний Космос нужно осветить - образно говоря, придётся себе сказать: " Да будет свет! " и направить сознание внутрь. Это свойство не появится само по себе, но ты уже воспринимаешь Чи…
- Как я должен сделать Чи внутренним Светом?
- Ты должен воспринимать, как оно движется по тебе. На первом этапе будет только наблюдение этих ощущений, но ты сразу же должен чётко разграничить Чи-ТАО и Чи-ХУМ. Запомнить легко: когда ты утром потягиваешься с наслаждением, то это ощущение будет сигналить тебе о наличии Чи-ТАО. Его ты будешь двигать по телу с присутствием сознания. Когда ты смеёшься, то это ощущение представляет собой Чи-ХУМ. Два ощущения Чи-ТАО и Чи-ХУМ, как видишь, различаются в сознании. Завтра утром ты будешь двигать у себя Чи-ТАО до тех пор, пока не загорится внутренний огонь. А теперь пора спать.
Эдик с Абдыбаем уже знали, что им придётся возвращаться самим…
- Найдёте дорогу? - спросил я.
- Нет труда, - ответил Абдыбай. - Пока ты здесь, я съезжу в Чунджу, чтобы заработать лес на постройку дома.
- Да и мне пора заняться делом, - сказал Эдик.
- Если появится возможность, ты всякий раз бери меня с собой, - сказал Абдыбай.
Эдик промолчал - он не прочь был немножко размяться в горах, но он был верен западному " прогрессу". Критерии " развития человечества" были глубоко насаждены в обществе - всё иное было чушью, ересью или, по крайней мере, отсталыми «остатками» прошлого. Языческие восприятия элементов природы: камней, скал, деревьев, солнца - всё это было ушедшим прошлым. Даже методы тренировок в джиу-джитсу Эдик считал современными.

* * *

Утром, когда я поднялся, то я сразу заметил упражняющегося Дуна. Абдыбай сидел в стороне и внимательно наблюдал за ним. Эдик сидел на крылечке. В глубине сада занимался дедушка - в это время никто не имел права его отвлечь. Он делал движения Ци Гун плавно и глубоко, но я сразу заметил, что они неполны по вариациям Чи, кроме того, отдавалось предпочтение " закрытому" стилю, то есть активному ХУМ - этот характер УНГ тоже подвижный, но он не соответствует «утру» и, кроме того, всецело базируется только на правосторонней системе Чи. Мне стало понятно, почему старцы испытали затруднения в усложнённых движениях левосторонней системы ТАО.
" Он живёт сто двадцать лет, используя вариант ХУМ, - с любопытством смотрел на него я. -. Сколько же будет жить человек, если возродит себя в ТАО? Двести, триста или девятьсот лет, как написано в Библии? "
Я стал наблюдать за Дуном - он двигал Чи вида ТАО, а точнее, доминировала группа «весна» АЛЛА. Он двигал её искусно по всем направлениям, отчего тело было стройным, гибким и спокойно изгибающимся в любых направлениях. Прыжки были мягкие и лёгкие. Я подошёл к нему и сказал:
- Если соединить твой стиль со стилем дедушки, то получится необходимая полнота. Я уверен, что Чи внутри ты различаешь не по виду, а по месту пребывания.
Дун слушал внимательно. Он мне верил. Он знал, что об энергии можно оповестить, можно, наконец, создать общее тело на двоих. Но главным всё-таки будет условие - у обыденных людей оно создаётся стихийно, у тренированных со знанием.
- Начнём с нуля, - сказал я. - Сначала потянись, как это делает после сна даже кошка. А теперь ищи это ощущение на кистях рук, на руках до локтей и плечей, на лопатках и на лице. Дыши с наслаждением, словно пьёшь, и сливай потягивание с этим чувством. Вдох у тебя – основной, на выдох не обращай внимания. Пей воздух всем - пальцами рук и глазами, лицом и ногами.
Я отошёл в сторону и стал наблюдать. Абдыбай повторял то же самое.
- Нет, - остановил я его. - Чувством потягивания ты должен непрерывно контролировать энергию АЛЛА - это " утро". Оно вливается в тебя соками жизни. Двигайся всем телом в незаученных движениях - движения должны быть свободные, обширные и насыщающиеся. Добивайся лёгкости...
Дун и Абдыбай двигались с нарастающим чувством жизненной свободы и лёгкости, и внутренние органы переключались с функций прошедшей «ночи».
" Как часто люди страдают из-за тяжести в ногах, в теле и психике по такой пустяковой причине: отучившись переключать себя с ночи, а также с " ночи" жизненных ситуаций, они вместо жизни получают страдание, раздражение, утомляемость. Исчерпав быстро тот глоток энергии Чи-АЛЛА, они упрямо принуждают себя действовать глупыми понятиями " надо", " сила воли", " обязанности". Вместо желаемой, интересной жизнь превращается в труд и каторгу", - эти мысли шли параллельно моему наблюдению.
Лица Дуна и Абдыбая светились. Я подошёл к ним и сказал:
- А теперь энергию этого вида нужно пустить по закрытому типу. Чтобы она сменила свой вид, проконтролируйте её преобразование чувством смеха. Для этого копчик – вниз, позвоночник по всей длине подайте назад так, чтобы спина слева и справа от него сдвинулась вперед, горло утопите в глубину – тогда затылок тоже отодвинется назад. Чувство смеха начните с левой и правой сторон нижней части живота.
Я отошёл и продолжал наблюдать за ними. Дун быстро нашёл это ощущение, но я сказал ему:
- Не вдох, Дун, не вдох - выдох теперь основной, это энергия вида УНГ.
Абдыбай старался добросовестно, но не получал приятности. Поэтому я подошёл к ним и остановил обоих.
- Это энергия Чи второй своей окраски - без этой окраски любой стиль боевого искусства или управления энергией, то есть Ци Гуна, будет бессмысленным и смехотворным. Никаких надуманных или выученных движений не должно быть - ещё раз напоминаю, что полярность энергии УНГ сама окрасит ощущение восприятием, приятным и близким к смеху и удовольствию.
Я ушёл и продолжал наблюдать. Эдик был вместе со мной. У Дуна получалось хорошо, и он был счастлив этой своей находке.
- Когда мы теперь пойдём, ты должен во время движения ритмично переливать энергию. На вдохе будешь делать несколько шагов, и пусть энергия в ощущении потягивания сливается с ногами. На выдохе желательно делать столько же шагов, и в это время нужно успеть перебросить энергию с АЛЛА в УНГ. Всякий раз это должно сопровождаться соответствующими дыханием и ощущением. Ещё раз напоминаю: на вдохе - ощущение потягивания, сладостное и сливающееся по спине сверху вниз, а на выдохе - ощущение удовольствия, близкое к смеху, весёлое, вжимающееся внутрь тела. Не спутайте направление: АЛЛА - от кистей к лопаткам и по спине к ногам до пяток, а УНГ - снизу вверх по внутренней стороне ног, подмышки и по центральной линии к горлу. А теперь пройдитесь здесь по двору.
Дун пошёл мягко, лёгкими широкими шагами - свобода шагов у него пошла от движения сверху вниз на вдохе и ухода позвоночника назад на выдохе. Он успевал менять полярность ощущений АЛЛА на УНГ.
- Не тяни плечи кверху, Абдыбай, - переживал я за друга. - Видишь, тело при этом сковывается - ни шагнуть, ни прыгнуть…
" Так люди, сутулясь и накрывая себя сверху подтянутыми плечами, обрекают себя не только на скованность, но и на невосприятие внешнего мира - они понимают только привычное своё и называют своё другим. Таких людей, несмотря на их активность, разговорчивость, многознайство, я называю неконтактными - они слышат только себя и без умолку несут неопровержимые доказательства. Они кидаются в спор всякий раз, когда кто-то говорит и поступает не так, как они - это характер УНГ, он навязывает миру только своё", - так я размышлял с надеждой, что Дун поймёт, почему раздражённые люди сгибаются, хмурятся и линейны в своих понятиях и делах. А пока я преподносил им азы, без которых знать характер человека - каков он «тут и теперь» - невозможно. Дун понимал, что я его готовлю не для боевых дел, хотя он чувствовал, что от такого знания и в этом уровень его резко повысится.
- Теперь, я надеюсь, вы понимаете, что можете зрить, кто перед вами, - остановил я их. - Вот, например, твоя девушка, Дун, имеет характер УНГ.
Дун смутился, но слушал меня внимательно.
- Она худощава, общительна, любит смеяться и шутить. У неё большие темные глаза, - продолжал я, - грудная клетка у неё отпущена вниз, а шею она слегка наклоняет вперёд.
- Я не думал, что вы знаете её, - сказал Дун.
- Я её никогда не видел, - ответил я, - Я её " вычитал" по твоим энергетическим склонностям, её не было среди " экзаменующихся". Она ревнивая - это тоже свойство УНГ. Характер АЛЛА любит с наслаждением, одухотворенно и без притязаний на любимого человека, а характер УНГ ревнует и страдает. Причём ревновать может он и без любви, потому что предполагаемое моё может стать чужим.
Дун смотрел на меня с удивлением - он не предполагал, что по свойствам энергии Чи можно читать, как в раскрытой книге.
- Значит, для вас не существует тайн, - сказал он.
- Для меня не существует самого слова " тайна", но отсутствие ощущения таинственности ничуть не снижает устремление к жизни, так как это заменяет тот интерес, который вызывает раскрывающееся Чи. Таинственность существует в характерах людей, не владеющих Чи. Поэтому на Востоке пять " цветов" Чи, а на Западе - шесть. Это из астрологии Тянь-Шань. Нужно знать человека по его физиологии, характеру и психике сразу: например, если предстоит единоборство, то спрашивать у противника, когда он родился и в какой год, будет некогда - если не зрить противника, то будет " галлюцинация", то есть действие не по-существу.
- Ты же сам говорил, что бой имеет малую вероятность в условиях жизни, - сказал Эдик.
- Теперь я о другом… Предположим, что ты беседуешь с человеком: если ты не зришь его характер, его состояния здоровья, его уровень энергоемкости, то с кем ты беседуешь?
- Сам с собой, - раздался из-за моего плеча голос дедушки.
- А это галлюцинация, - добавил я, - так как перед тобой не конкретный человек, а предполагаемый объект.

Мы попрощались с Эдиком и Абдыбаем и, взяв немного провизии, погрузили её и некоторые вещи на лошадь и двинулись в путь. Очень скоро дорога превратилась в узкую каменистую тропинку - она извивалась по крутым склонам гор и была совсем неприметной, особенно тогда, когда закончились пастбища. По всей видимости, путь был размечен - мы шли быстро, и я понимал, что к вечеру будем на месте. Горный воздух освежал тело, хотя солнце проходило сквозь него безпрепятственно. Горное солнце особенно коварно для бледнокожих - в течение часа в прохладе можно так обгореть, как не обгоришь за целый день в городе.

Дедушка шёл уверенно. К обеду мы вышли на место ледников, спустившихся с гор. Мы шли по твёрдому насту, а слева и справа росли цветы, начиная от подснежников возле кромки снега и кончая летними цветами выше. Дедушка вдруг встревожился и посмотрел на меня. Увидев его взгляд, я отвлёкся от созерцания гор и настроился на восприятие окружающего, уловил это состояние и сказал:
- Надо уйти с ледника на обочину.
Впрочем, дедушка уже повернул туда. Вдруг мы поплыли вниз - я совершил огромный прыжок и выбил Дуна к краю ледника. Лошадь мелькнула чёрным пятном и ушла в зияющую пропасть под рыхлый снег. Дедушка успел выскочить на обочину.
- Что же ты беспечный такой? - сказал я Дуну, - Где твоё ощущение внешнего тела?
Мы остались без провизии и запасной тёплой одежды для ночлега в горах. Дальше пришлось идти по обочине ледника, но мне это нравилось больше. Когда ощущение опасной ситуации рассеялось, Дун спросил:
- Можно ли научиться чувствовать внешнее так же, как и внутреннее?
- Внутреннее ты пока ещё только начал различать - тебя можно сравнить с творцом, созидающим внутренний мир. Внешний мир ты некоторым образом уже имел в зрении, слухе, обонянии, осязании, вкусе. О каком восприятии ты говоришь? Разве ты не воспринимаешь внешний мир?
- Я хотел бы ощущать его...
Тут Дун запнулся.
- Как ощущать? - спросил я. - Может быть, в законах энергетических связей?
- Да, - ответил Дун. - Вы же почувствовали с дедушкой опасность. Каким образом?
- Была некоторая стабильность - в ней всё находилось в некоторых энергетических связях. Твоё тело обязательно отражает их в себе, остаётся пустяк - чувствовать свое внешнее тело: как только в нём начнутся энергетические подвижки, так тут же, а точнее, одновременно внутри тебя произойдет то же самое - считывание этой информации и представляет собой знание особенностей и предстоящих событий внешнего тела.
- Даётся ли такая способность от рождения? - спросил Дун.
Я смутился, но твёрдо ответил:
- Нет, обыденное сознание разворачивается по своим правилам. Сначала оно воспринимает только внешний мир, и этими средствами оно открывает второе сознание во внутреннем мире - с этого момента человек рождает сам себя, это второе рождение: обучившись воспринимать взаимосвязи и энергетические состояния внутри, человек приобретает их и во внешнем мире.
- Можно ли развить эти свойства внешними средствами? - вновь спросил Дун.
- Нет, - ответил я, - разве ты видишь внутренние связи зрением? Зрением ты не видишь даже веса - ты видишь только цвета и границы этих цветов, что образует различные формы, на этом зрение заканчивается. Однако ум неосознанно выносит свои законы изнутри во внешний мир, и тогда ты скажешь: " Зрение имеет законы цвета: красный, синий и зеленый дают белый свет, а желтый, пурпурный и голубой также дают белый свет. " Но разве эти законы, или законы геометрии ты видишь зрением?
- Нет, - ответил Дун. - Получается, что изнутри человек уже имеет выход во внешний мир?
- Да, - ответил я, - это, как видишь, вылилось в науку, технику, искусство. И все считают, что это присуще внешнему миру, а на деле это нахождение внутреннего вовне.
- Так просто! - воскликнул Дун, - Значит, чем больше погружаешься внутрь, тем больше свойств будет появляться вовне.

- Внешний мир стал заново рождаться тогда, когда появился ум. Но ум сделал первый маленький шажок - он развил двухполярные законы энергетических связей в себе и теперь насаждает их везде. Это слабый росток двойственности: " положительное" и " отрицательное", " качество" и " количество", " добро" и " зло", " высшее" и " низшее", " плюс" и " минус". Кроме того, эти законы имеют только правостороннее движение Чи. Упражняй внутреннее разнообразие, и ты получишь небывалое во внешнем мире.
- Ум не сознаёт себя, - сказал Дун.
- Да, - ответил я, - из-за того, что он пока единственный сам в себе - для определения чего-то нужно другое…
- Может ли это " другое" пройти вне сознания?
- Может, но для этого нужно произвести катастрофические внутренние изменения, либо иметь врождённый дар самоизменяемости во внутреннем мире.
- Как тогда считывает опасную ситуацию или предстоящее событие человек? - у Дуна нарастало любопытство.
- Их называют ясновидящими, прорицателями, пророками, медиумами - сложные изменения внутри проходят в первое сознание в виде каких-либо сигналов. У каждого эти сигналы свои: у одних предчувствия, у других восприятия зрительных аллегорий, у третьих слуховые непонятности. Набирая опыт, такие люди становятся специалистами.
- Могут ли они управлять событиями?
- Нет, - ответил я. - Они способны только считывать, да и то в иносказательном виде. Кроме того, внешнее сознание должно быть при этом приторможено. Поэтому такие люди словно " не в себе" в моменты прорицания. Они соединяются с внутренним миром и получают оттуда информацию, которую потом будут расшифровывать. Для создания же миров и управления событиями нужно два осмысленных сознания - это непременное условие.
- В месте, куда мы идём, есть маги, - сказал Дун. - Нас водили туда на обучение несколько раз. Чем отличаются маги от ясновидящих? Ведь они управляют событиями.
- Маг совершает тренировки: внутри себя он задаёт программу и меняет там энергетические связи - это уже осознание. Это уже тренировки.
- Там же есть женщины, которые утверждают, что свойства знахарства и магии даны им с рождения, - продолжал Дун.
- С рождения даны им не свойства магии, а прекрасное свойство соединять желаемое с изменениями во внутреннем Космосе. Представь себе, что тебе дано было бы пожелать, чтобы волосы на голове стали голубыми: что произошло бы во внутреннем мире?
- Я думаю, что сначала был бы поиск, а затем сильные изменения всех энергетических процессов внутри.
- Прекрасно, - одобрил я. - Но внешний мир не оторван от внутреннего, следовательно, там тоже шёл бы поиск, а затем соответствующие изменения.
Дун остановился и смотрел на меня широко открытыми от удивления глазами.
- Но тогда каждый бы творил во внешнем мире всё, что хотел! - почти выкрикнул он.
- Не каждый, - с усмешкой ответил я. - Пожелай что-нибудь, и я сомневаюсь, что это произойдет – чтобы свершалось, необходима либо сущностная зрелость, либо тренированность. К счастью, желают по закону ума, а ум - это недоразвитое дитя на поле энергии Чи.
Дедушка предложил передохнуть. Он тоже слышал наш разговор. Я спустился к леднику, напрессовал руками снег и стал с наслаждением его сосать - свежесть талого снега насыщала тело. Дун и дедушка сделали то же самое, так как родника поблизости не было. Насытившись талой водой, мы выбрались на мягкий пригорок и расположились под раскидистой елью. Синий шёлк неба гармонично сливался с сединой Тянь-Шаньской ели. Величавые снега гор вошли в полуденную медитацию - воздух словно остановился, а дуновение ветерка не принималось в расчёт в море этого остановившегося часа созерцания.
- У меня был другой подход к магии, - сказал дедушка. - Я думал, магами рождаются, а знание Чи приобретают опытом и тренировками.
- Врождённые свойства являются предпосылкой, спора нет, - ответил я, - Но представим себе яркий врождённый талант музыканта, руки которого никогда не коснутся музыкального инструмента - впрочем, даже теперь я говорю не то… Нет магии без Чи, вопрос будет только в следующем: если это будет управляемым и осознанным, то это не магия, а если это от яркого желания, но стихийно, тогда нужно силовое в энергетическом смысле и послушное желаниям тело. Я предпочитаю осознание.
- А мне показалось, что у тебя врождённого больше, чем приобретённого в знании, - заметил дедушка. - Вот у меня был непрестанный труд и нескончаемый поиск.
- Я рад тому, - засмеялся я, - Значит, искать буду ещё лет двести.
Отдохнув, мы пошли дальше. Когда Дун хотел задать очередной вопрос, я ему сказал:
- Иди в ритм - так ты скорее приобретёшь, чем через ум. На вдох тяни себя в длину и, чуть придержав, выбрасывай себя в бесконечное ТОО. Выдох - это ХУМ. Но чтобы поддержать себя во внешнем мире, то есть не устать быстро, выдыхай коротко на звук ХЭ - звучание должно быть не голосом, а воздухом.
Солнце вошло в туманную пелену заката, когда мы подходили к горному поселению. В отличие от того селения, оно располагалось на скалах, и таинственные огоньки уличных печек светились вразброс по склону горы. Залаяли собаки, но дедушка шёл уверенно, и вскоре мы подошли к высокой каменной стене. Ворота были такие же высокие и массивные, словно здесь собирались выдерживать осаду.
" Традиция, наверное", - подумал я.
Нам открыл боковую дверку мужчина в чёрной накидке и, не говоря ни слова, предложил следовать за ним. Все постройки здесь были из камня. Мужчина провёл нас внутрь каменных строений и по извилистому проулку привёл в небольшую комнату. Комната была из камня, но чисто выбелена.
" Уж не в пещере ли мы? " - осматривал я тяжеловесные стены и потолок.
- Да, мы в пещере, - сказал мне дедушка. - Здесь многие комнаты в пещерах. Эта - обитель мудрейших. Они - хранители знаний. У вас есть библиотеки, а у нас знания хранят живые носители, оттого и знание живое. Можно считать, что здесь каждый человек - это не книга, а наука. Мудрость здесь исчисляется ни умом, а владением. Поэтому я и привёл тебя сюда. Не знаю, что побудило старцев нашего Совета, но ты будешь первым из европейцев, который прибыл сюда. О нас здесь уже знают.
" Как? Откуда они узнали? " - чуть было не спросил я, но сдержался, и в голове чуть промелькнуло: " Разберёмся".
Нам принесли чай с пенкой, снятой с кипячёного молока, и просяные лепешки. Тот же самый мужчина немножко постоял и ушел куда-то… Вернулся он со сливочным маслом, аккуратно положенным на деревянную тарелку, и опять ушёл. Лепешки были ещё горячими, и я подумал, что их испекли специально для нас. Масло таяло на лепешках, придавая им особый аромат.
- Вкусно, - сказал Дун.
- Здесь всё вкусное, - многозначительно ответил дедушка.
В углу было постлано на небольшом возвышении из камня. Дедушка пошёл и лег, а Дун сел в углу возле масляного светильника и мечтательно устремил взгляд в потолок - он, наверное, мечтал, как разовьет до небывалого совершенства Чи и второе сознание и будет сразу и почитаемым магом, и великим астрологом, и знатоком человеческих дум. Он будет видеть судьбы людей, их сущности. Но он не понимал, что все эти мечты - из того, что уже есть. Каждый день он видит солнце, небо, людей с их судьбами - что ещё надо? Но гонит вперед дхарма движения, которая присуща самому сознанию. Блажен тот, кто в иллюзии, и посочувствовать можно тому, в ком иллюзия угасла.
Я вышел на улицу. Горная луна повисла над долиной, её бледный свет заливал горы тайной и освещал небо. Звезды прорывались сквозь её свет. Я усмехнулся:
" Когда заходит солнце, то тысячи звёзд освобождаются из-под солнца. Каждая из них - солнце. Но вот появляется луна с её холодным отражением, и солнце освещает землю тусклым светом, а звезды ещё пытаются мерцать своим величием. "
Горное, залитое лунным светом селение готовилось ко сну - по-видимому, здесь ложились рано и поднимались тоже рано. Электричества здесь не было, да и к чему оно там, где владение величайшими знаниями было непосредственным? Я долго любовался луной и таинственными стенами этого святилища. Собаки лаяли уже редко и вразбежку - так, на всякий случай, а я всё сидел в созерцании мира и своеобразия гор. Что ум?! Трудно даже изобразить и страшно сопоставлять такие восприятия сознания - ум сухой и ничтожный. Кажется, что здесь, в этих восприятиях вложено потрясающее и бесконечное. Кажется, что стоит только нырнуть туда, в эти тайны и необъятные сущности, как сразу там потеряешься и утонешь навсегда. И всё-таки сладостен этот бесконечный миф.
В комнату я вернулся наполненным лунным таинством и радостным ощущением чего-то необычного, многообещающего и праздничного. Огромное доверие охватило меня - такое доверие бывает только у ребенка в объятиях матери.

Дун уже спал, я лёг рядом и отпустил тело - оно послушно исчезло, и я завис в пространстве. Теперь я мог воспринимать этот храм сверху, а точнее, из внешнего мира. К моему удивлению, я увидел домики за пределами каменной ограды. Сбоку в маленькой долине сверкала лунными отблесками речка, а за селением на горных террасах располагались сады и огороды. Вдалеке было маленькое пастбище на ровном мягком лугу. Там тоже стояла каменная избушка, и в ней ещё светился огонек. Повернувшись в бесконечный лунный простор, я вернулся назад в тело и заснул крепким, радостным сном.

* * *

- Здесь не говорят по-русски, - сказал дедушка, - но помехи не будет: они сами почти не используют язык. Просветлённые разговаривают только с селянами - теми, которые живут за оградой. Между собоё они общаются на языке сущности. Трудно сказать, почему, но они знали о том, что ты пришёл в горы. Они знали, что мы придём сюда.
" Мудрость небольшая, но достойная, - подумал я. - Если они тренированы, то ощущают изменения в энергоинформационном поле своего сознания, а я там копошусь изрядно. Не заметить меня было бы просто удивительно. Впрочем, поживём - увидим. Эдика не хватает - он бы сказал: " Небольшая кучка людей примостилась в горах и не без заинтересованности морочит людям головы. Правда, молчать - это уже большая заслуга, но зато выглядит молчание таинственно и мудро до тех пор, пока рот не откроют. "
Мы вышли во двор, солнечный и светлый. С правой стороны было нечто наподобие храма. Мы повернулись туда лицом, но нам уже вышли навстречу.
- Так как, будем говорить или молчать? - спросил я дедушку.
- Ради Дуна будем говорить. Будет и другая молодёжь.
Нас жестом пригласили.
" Жесты всё-таки используют", - сказал бы Эдик, но я знал, что нас ждут уже некоторое время. В просторный зал со светом, падающим сверху, мы вошли не сразу - сначала был коридор с высоченными колоннами и несколько раз каменные ступеньки. Дверь была украшена резным орнаментом, выполненным в камне. В зале было много народу, все сидели на полу. А там, в глубине, лицом к ним сидел старший. Я посмотрел со спины на сидящих и понял, что это молодёжь. Все они были в одинаковых халатах. Я удивился, увидев среди них девушек - мусульмане женщин в мечеть не пускают. Буддисты женщин в общину берут, но там их не встретишь. По посадке здесь девушки сидели на равных.
" Попали на урок", - подумал я, но тут же понял, что нам отведена другая роль.
Дедушка поклонился наставнику и сел поодаль от него сбоку. Дун сел среди молодежи, где было свободно. А я прошёл и сел перед наставником.
" По крайней мере, это логично", - подумал я, так как указаний на сей счет я от него не почувствовал.
Было видно, что присутствующие уже " размялись". Никто не посмотрел на нас, лишь сидящая рядом с Дуном " стрельнула" на него глазами. Наставник что-то произнёс на своём языке, и за спиной я ощутил волну оживления, хотя все сидели неподвижно. Наставник почти незаметно подал знак, и все дружно нараспев стали произносить слова - это были скорее перемежающиеся в песне звуки, но с очень своеобразным произношением их и своеобразной последовательностью.
" Звуковые это мантры или смысловые? " - вникал в пение я. Только теперь я пожалел, что я не знаю этого языка. Мантра звукового языка здесь была очевидной - этим я владел. Но существует еще мантра смысла - этим славятся псалмы в Библии и молитвы христиан. В них нет звуковой мантры - там только смысл. Некоторые языки настолько преобразовались со временем, что несут только смысл - эвуки в них " технические" и не несут силу воздействия на человека".
Одновременно с этим размышлением я слушал песнопение - сразу было заметно, что какой-либо из звуков становится на время главным, а остальные звуки создают ему ореол и как бы всячески выделяют его с разных сторон. Эта поляризация звука была удивительна тем, что сами звуки как бы шли по кольцу.
" Нужно обязательно выяснить, есть ли языковый смысл в этом песнопении? " - думал я и вникал в песнопение. Оно было неслучайным - здесь был смысл, который почти сразу я охватил с самого начала. По всей видимости, песнопение носило смысл энергетических тренировок. Звук находится в совокупности других звуков. Их четко определённое число. Движение звуков идёт по циклу. Но почему только десять основных?
Слева на каменной хорошо обтёсанной стенке был красочный рисунок. Он был круглый и со всякими символами. Это не был буддийский круг, напоминающий о круговороте рождений и смертей. Число частей здесь было двенадцать. Справа был точно такой же круг с символами, но число частей там было десять. Было понятно, что эти круги имеют специальное значение.
" Левый круг, скорее всего, астрологический, - подумал я. - Но почему правый круг состоит только из десяти частей? Неужели это древняя схема меридианов, где не было двух - меридиана перикарда и меридиана трех обогревателей? "
Круги были расцвечены, однако их расцветка не соответствовала моей - цвета в цветовой гамме были «смещены» в сторону ТАО. Если они «сместили» всё в сторону ТАО в зрении, то в слухе и тем более заметно «смещение» в эту сторону.

Энергетическое движение звуковых мантр было не только левосторонним, оно состояло как бы из локальных колец с разным числом - эападному музыканту нелегко было бы ориентироваться в мелодии этого песнопения. Эти энергетические переходы звуков я стал переводить в зрительные восприятия, и у меня получались очень странные фигуры - индийская цикличность АОУМ поблекла бы в этом языке. Если этот язык ещё имеет смысл, то он идеален с энергетических позиций, только смещен в ТАО.
Народы земного щара в языках, пока они не переродились только в смысловые, носили энергетические обороты - неслучайным было восточное смещение на " А", древнерусское смещение на " О", северное смещение на " У". Много можно было найти и «замкнутых» - в «закрытии» языков: например, англичанам не даётся легко распахнутое " А", но язык у них обусловлен погодными и прочими составляющими жизни.
Песнопение стало менять свою ритмику - сливаясь в единый гул, оно захватывало в своё присутствие тела, храм, небо и всё, что есть в сознании. Здесь можно было даже не петь, а резонировать на пение - песнопение двигалось энергетическими вариациями по телу, и нужно было быть тренированным человеком, чтобы, войдя в резонанс, не повредить себе энергетические процессы. Скорость физиологических переключений обыденных людей замедлена и даже в стрессовых ситуациях имеет свой предел, хотя эти процессы тренируются в переходах и в скорости перехода -
впрочем, обыденным людям это не грозит. Чтобы резонировать на песнопение, нужно быть уже тренированным - нужно уметь медитировать на звук и присутствовать в самом звуке, когда небо, Вселенная, Земля, тело и сознание, все плывут в данном звуке, а точнее, они и есть этот звук. Это надо понимать так, что небо - это одна окраска звука, Вселенная - это другая окраска звука, а всё воедино и создает Сущность этого звука. Это можно сравнить с солнцем, которое определяется не белым светом, а всем тем, что оно окрашивает и создаёт форму - это и есть настоящее солнце, это и есть его сущность, так как в абсолютно белом свете глаза слепнут. С другой стороны, в цветах и формах проявляют свою сущность глаза. Что касается мантр, то здесь великий смысл в том, чтобы поставить солнцем каждый звук: тогда звук звука станет не слышен - слух не воспримет его, также как глаз - нескончаемую белизну. Но звук, отражённый в различных частях тела и в объектах внешнего мира, проявляется в своей непосредственной сущности - в этом смысл Мантра Йоги: часть должна стать всем, и в свою очередь, другая часть тоже должна стать всем. По замкнутому циклу свершается та Сущность, когда нет больше ничего вне Единого.
Песнопение закончилось - я отметил, что полнота набрана не была: здесь не было задач Мантра Йоги, хотя некоторые законы, слагающие Мантра Йогу, здесь формировались. Такое песнопение хорошо выполняло другие задачи: здоровье, жизнеутверждение и развитие. Оно несло в себе ту гармоничность, которая достаточна для удовлетворения согласованности внешнего и внутреннего существования. Все сидели неподвижно. Я встал, поклонился и вышел. Дун и дедушка последовали за мною.
- Ты догадался, что пение было для оценки тобою на энергетическое назначение содержания и непротиворечие, - сказал дедушка.
- Да, - сказал я, - и ответ у меня готов. Только я должен обдумать, а точнее, ещё раз совершить эти движения Чи с поиском возможных вариантов.
Дедушка с Дуном вернулись в храм, а я остался на его прекрасном дворике.
Теперь при солнечном свете всё выглядело иначе, чем при лунном - окраска лунным звуком всего мира была закрывающей, а солнечное звучание наполняло радостью.
Действительно, за забором было поселение. Вдалеке виднелся ровный аккуратный луг. Коровы паслись невдалеке от дома. На горных склонах были террасы с яблоневыми деревьями и огородными грядками. Чувствуется, немало труда было вложено здесь. Но чувствуется, была хорошая связь с долиной - лепёшки вчера были просяные, а просо высоко в горах не растёт.
- Я и не думал, что здесь целое поселение, - сказал Дун, подойдя сзади. - Вчера вечером я не обратил на это внимание.
- Я видел это ещё вчера, когда перед сном вылетел из своего тела. Луна была, и всё выглядело не так, как теперь, а в таинственном свете.
- Как это? - удивлённо смотрел на меня Дун.
- Информацию, причём более сущностную, можно получать непосредственно - минуя обыденные органы. В таких делах тело даже мешает. Для восприятия энергетической ситуации можно использовать любой из известных органов: слух, зрение, вкус, обоняние, осязание, ум - но зрение привычнее, а ум всего лишь двухполярный.
- Как можно видеть, когда глаза не воспринимают? - продолжал Дун.
- Между любыми объектами существует информационная связь Чи, но раньше я тебе говорил о считывании из внутреннего мира. Так же её можно считывать из внешнего мира, даже используя один из известных органов - например, зрение. В этом случае зрение должно быть в сознании единственным, кроме того, анализатор зрения должен быть хорошо тренирован в восприятии энергии Чи – тогда он имеет двойное свойство: следовать за световыми и энергией Чи видами.
Дун был удивлён - он по-прежнему считал внешнее тело чем-то сторонним, а внутреннее своим. Он думал, что Чи можно развить только в мышцах и внутренних органах, а чувствовать Чи в его понимании означает чувствовать его в теле.
- Дун, разве ты не чувствуешь внешнее тело? - спросил с иронией я.
- Нет, - чистосердечно признался Дун.
Я показал в сторону луга и спросил:
- А это что?
- Коровы, - ответил Дун.
- Откуда ты узнал, если ты не воспринимаешь внешнее тело?
- Корова не зависит от меня, - отвечал Дун.
- Ты хочешь сказать, что печень зависит от тебя?
- Зависит, - ответил Дун, - если поем острого.
- А коровы, если ты их хлестнёшь бичом? Следовательно, ты говоришь не о восприятии, а о принадлежности. Чему принадлежит это тело?
- Мне…
- А это тело? - широко обвёл я руками горы, небо, долины…
- Тоже мне, - наконец выпалил Дун. Он чувствовал, что я веду к чему-то другому, и словно впервые посмотрел на своё тело.

- Внутренний мир ты решил воспринимать в новых свойствах, а внешний? Кстати, твоё видимое тело – это тоже только внешнее.

- Неужели это тоже управляется? - ахнул Дун.
- Ты меня удивляешь, Дун... Ты ногой срубаешь дерево, используя свойства, которыми не владеют обыденные люди, и считаешь это тренируемым. Внешний же мир для тебя - как каменная и раз навсегда данная статуя. Здесь точно также всё связано Чи, и сюда тоже есть сознание.
- Как развивать Чи внутри, я знаю, а теперь после вашего урока я различаю её в двух видах. Но как различать и двигать Чи во внешнем мире?
- Тебе придётся сначала осмыслить, что на тех понятиях, на которых ты переключаешь и ориентируешь себя, всё останется также, как уже есть - новое ты не получишь. Каждая точка восприятия сознания имеет свои законы. Одну из них по отношению к миру внешнему и внутреннему ты уже имеешь, и ты уже исчерпал её, однако упрямо пытаешься привязать к ней новые свойства - пытаешься «выжать» из неё новое свойство, т. е. понять старыми средствами новое свойство. В этом ты обречён.
- Мне нужна подсказка.
- Я тебе подскажу, только не удивляйся: тебе придется отречься от всего и «отпустить» всё с миром.
- Как это? - удивился Дун.
- Мы уже договорились, что прежними своими умениями и понятиями ты новое не поймёшь, не раскроешь, не постигнешь… Зачем тогда тебе нужны прежние знания, прежние навыки и прежнее миропонимание?
- Получается, что не нужны, - облегчённо ответил Дун.
- Тогда зачем ты «цепляешься» за них?
- Привычка, - засмеялся Дун.
- Вот только теперь я могу продолжать обучать тебя - мне нужна была помощь от тебя, и этой помощью стало твоё осознание: если бы этого не произошло, то ты каждый мой совет «перекручивал» бы своими старыми пониманиями так, что он уже не имел бы никакого отношения ко мне, хотя создавалась бы видимость, что это я даю тебе советы. Результаты ты бы не получил, и создалась бы та видимость, что это я не могу обучить тебя.
- Разве такое бывает? - спросил удивлённо Дун.
- Все привыкли к тому, что понимают друг друга. И они правы, только если говорят одно и то же, старое, привычное, но в вариациях. Давай договоримся, что новое - это не вариации старого.
- Само собой, - уверенно ответил Дун.
- Тогда у меня к тебе вопрос: когда ты получил новое, чем ты будешь его объяснять?
Дун оторопело смотрел на меня - он напрягся не умом, а всем своим существом. Но ответа изнутри он не получил.
- Раз оно новое, то и объяснять его нечем! - наконец почти выкрикнул он.
- Неплохо для начала. Отсюда обет первый: чтобы старое не уничтожило новое, необходимо прекратить болтать. Поэтому глубоко ошибаются те, кто говорит, что Йога хранилась в тайне. Что ты скажешь на это?
- Просто её результаты нечем было объяснять обыденным людям, - уверенно и с сияющим лицом сказал Дун.
- У меня к тебе ещё вопрос: понял ли ты обет неболтливости как тайну?
- Нет, - засмеялся Дун. - Но зачем это говорить, когда это произойдет само собой?
- Подумай и ответь, - сказал я.
- Значит, я уже ученик? - спросил Дун.
- Нет, пока я тебя определяю - должны быть определённые исходные способности: без них от старого не уйдёшь. Без этих свойств любое увлечение новым обречено на пустую трату времени. Но ты не ответил на мой вопрос…
- Для меня тайны не будет, но это будет казаться таинственным для других из-за моего молчания. И тогда все будут считать, что я скрываю от них секрет получения неизвестных для них свойств, так как сам буду ими владеть.
- Ты ответил неполностью…
- Если я сделаю попытку объяснить им, то потащу новые свойства туда, где им не суждено было ни родиться, ни выражаться, ни объясняться.
- С первым обетом мы покончили. Какие из этого ты сделал выводы?
- Отказаться от всего, что мне привычно, - спокойно ответил Дун.
- Какое свойство ты при этом приобретёшь?
- Ребёнка, - легко и весело сказал Дун, словно он уже освободился от багажа прошлого опыта.
- Итак, мы начали с того, что нужно научиться «отпускать». Помнишь, я тебе сказал, что вылетел из тела? У меня к тебе вопрос: умеешь ли ты «отпускать» хотя бы тело?
- Расслабиться, что ли?
- Нет, я сказал «отпускать». Расслабляться - это означает снять тонизацию, тогда обычно тело тут же переходит в другое свойство - расширение сосудов, что останавливает дееспособность. Обыденный человек воспитан так, что остановка дееспособности считается «ничегонеделанием» - например, считают, что спящий человек бездействует. Для него отдыхающий – бездействует, и расслабленный - бездействует. Ты должен отказаться от этого одностороннего, линейного понимания: спящий человек не бездействует, а переключает внешнюю активность и становится активным внутри. Если же ты активен и бодрствуешь во внешнем мире, то всё становится пассивным внутри. Когда внешнее ты сделал пассивным - отдыхаешь или спишь, то внутри всё «раскрывается», и там начинается активнейшее движение. Причём чем активнее ты был во внешнем мире, тем активнее будешь спать - то есть спать будешь крепко и с удовольствием. Малоактивные или зауженно-активные спят плохо, то есть они слабоактивны в своём внутреннем мире. Это правило запомни: чтобы спать крепко и вставать жизнерадостным, нужно будоражить себя в течение дня во все стороны. Аналогично, чтобы быть активным и жизнерадостным на следующий день, ты должен глубоко погрузить себя во внутренний мир. Надеюсь, теперь ты понял, что обыденные понятия отдыха и релаксации к вопросу «отпускания» отношения не имеют?
- Что же такое " отпустить", если не расслабиться? - удивлённо спросил Дун. - Значит, мы не «отпускали» себя, а только переключали, когда расслаблялись после тренировок?
- Да, так во время тренировок вы слали " привет" из внешнего мира во внутренний: чтобы внутри было найдено соответствующее решение, внешнее нужно было «снять», то есть совершить глубокую релаксацию.
Дун был весь во внимании - он чувствовал, что ему не хватает каких-то свойств, а я пытаюсь обеспечить ему рождение новых качеств в нём.
- Так что же такое " отпустить"? - вновь спросил он.
- Надо вывести себя в предельное внешнее существование и продолжить его в бесконечность.
- Напрячься?
- Нет, мышцы должны быть устранены, но не в режиме релаксации. Просто всё должно восприниматься в свойствах радостного дня. Что ты ощущаешь, когда предстоит успех или что-то праздничное, желаемое, но ты ещё не начал действий?
- Это особое чувство...
Я засмеялся:
- Вот и настал момент, когда тебе нечем объяснить своё состояние! Это состояние упражняется, и наступает момент, когда тело вообще исчезает и появляется присутствие только во внешнем мире – это состояние Атман. Обыденные люди не получают это идеальное состояние, потому что наличие такого побуждения вызывает у них действия в старом качестве, когда они преобразуют это энергетическое качество в линейные действия. Во-вторых, если человек остановил себя в бездеятельности, то он тут же заснёт. Теперь ты понимаешь, почему?
- Да, он переключит себя в другое активное существование. Но это активное существование не будет попадать в сознание, и человек будет считать, что он ничего не делал.
Было видно, что теперь Дун «охватил» это со всех сторон.
- Теперь можно подходить к теме " отпустить". «Отпускание» может быть в теле, в осязании, слухе, обонянии, вкусе, в зрении, в мыслях - другого в Сознании человека нет, это тоже очень важно осознать. Принято считать, что всего так много, что и охватить невозможно – а на деле, как видишь, всего таких «опор» будет семь. Поскольку ты владеешь энергией Чи, то понимаешь, что и каждое из перечисленного конечно - например, зрение по качествам не беспредельно, а имеет всего шесть полярных состояний, то есть цветов, при этос «заднесрединным меридианом» света является белый цвет, а его «переднесрединным меридианом» - чёрный цвет; все остальные цвета – это вариации взаимоотношений качеств, а границы качеств создают линии, то есть форму, геометрию. Вот и всё - несложно, не правда ли? Но с позиций ума зрение обладает свойством «фокусироваться» и «расфокусироваться» в Сознании, то же самое можно сказать и об остальных шести «опорах». Беспредельная «фокусировка» – это и есть «отпускание». Теперь ответь на вопрос: как ты будешь отпускать внешний мир осязаемым?
Дун задумался - его тянуло на правильное: релаксировать, расслабиться, отдыхать… Но первое правило он уже уяснил твёрдо: нужно искать… Для этого нужно погрузиться внутрь и перебрать все свои ощущения, тем более, подсказку я сделал. Ощущений будет немного - насколько он догадывался, даже не двенадцать. Двенадцать ощущений можно лишь развить.

Наконец он ответил:
- Я должен набрать ощущение Чи вида ТАО и разлить его по всему организму, пуская в беспредельное пространство.
- Да, для осязания это и будет «белый свет» - тот «белый лист» состояния, на котором можно проявлять качества осязания. Ты станешь наподобие солнца, ощущения веса не будет. Если ты разовьёшь двенадцать меридианов и так будешь постепенно набирать этот " белый свет", то ты будешь «видеть» телом. Как ты знаешь, ХУМ тоже имеет шесть цветов - чтобы получить чистый " чёрный свет", необходимо повернуть себя внутрь, то есть совершить «отпускание» уже в режиме ХУМ. И то, и другое не только прекрасно, но и являет собой полноту. У меня к тебе вопрос: что произойдет с привычным Сознанием, когда ты «отпустишь» себя во внутренний мир? Будем называть его первым Сознанием - оно преобладает у обыденных людей.
Дун ответил сразу:
- Оно сфокусируется и исчезнет.
- И ещё один вопрос: что происходит с внешним Сознанием, когда мы думаем?
- Оно начинает фокусироваться до точки, когда мы говорим или слушаем, и исчезает, когда мы думаем.
- Может ли думать человек, который вывел себя целиком во внешний мир и «отпустил» внутренний мир?
- Нет, - ответил Дун. - Думает человек... во втором Сознании.
Он был удивлён, что люди не различают этого, то есть не различают внутреннее от внешнего…
- Что будет происходить, когда человек «отпустит» второе Сознание? - продолжал спрашивать я.
- Трудно вообразить, - напрягся Дун. - Если судить по прошлому опыту, то будет эмоциональное восприятие, подобное празднику и детскому восторгу.
- Испытывает ли ребёнок полное «отпускание»?
- Наверное, - вспоминал Дун, - но помехи «закрытия» родителями, друзьями, необходимостью всегда затуманивают сознание.
- Вот этого я и добивался: теперь ты имеешь ориентир и можешь получить то, что на Востоке получали лишь редчайшие люди, а на Западе получали только святые. Настраиваясь на «высший мир», святые настраивали себя на беспредельное доверие к Богу - на беспредельное «отпускание»: в этом они находили Царствие Небесное. Теперь за тобой практика и приобретение этих свойств. Могу только добавить, что глубокое «отпускание» первого Сознания, то есть «отпускание» во внутренний Космос, не будет абсолютным мраком: если ты сохранишь внимание, то процесс «отпускания» внешнего мира перейдёт в блаженство - это переживание получали тоже редчайшие люди и назвали его Сатори.
- В каком положении тела осуществлять упражнения? - спросил Дун.
- Начни лёжа, но на ровной подстилке. Основным будет вдох. «Отпускай» всё, что есть в первом Сознании - так ты будешь воспринимать всё вокруг всем телом, конкретно и беспредельно. Слух должен слушать конкретно, но не присутствовать в звуках, как слушают речь или музыку, а тоже «отпустить» всё на самотёк и вслушиваться в беспредел - ты должен вслушиваться до огромной тонкости в нескончаемом беспределе. То же самое со зрением и осязанием… Если получится беспредельный «вдох», но не в себе, а во внешнем мире - беспредельный «сок» жизни, в котором нет тебя, здесь не может быть никакого присутствия ума или его прообраза в виде труда и действий - всё это можно лишь совершать, но не действовать! Это принцип недеяния: «действуй, не действуя», то есть нужно «утопать» в состоянии, а не вводить себя в него действием. Понял ли ты?
По всей видимости, Дун проникался всем тем, что я говорил.
- Значит, беспредельное доверие тоже может вызывать это состояние? - спросил он.
- Да, - ответил я. - Это воспевали в религиях, а на Востоке требовали беспредельного доверия учителю. Имеешь ли ты какие-нибудь сомнения? Всё ли ты понял?
- Всеми ли свойствами должен я действовать, или одним только зрением, или одним только телом?
- Как получится… Но не отдавай предпочтния - я неслучайно говорил тебе о двух Сознаниях: если ты будешь изнутри наблюдать, отпускается ли у тебя нога, то ты не «отпускаешь» второе Сознание, а накладываешь его на первое… Запомни: наложение внутреннего на внешнее, а внешнее на внутреннее приводит к болезням, к страданиям и «пачкает» вкус к жизни. Когда-нибудь ты узнаешь, что этому пустяку и посвятили себя мудрейшие и святейшие, пророки и объявившие себя «богами». Ощущение счастья и телесного здоровья человека прекращается тогда, когда из второго Сознания он выпускает «языки» мыслей, речей, пониманий - этим он сужает первое Сознание, что на Востоке называли «затуманиванием» чистого сознания. А теперь у меня к тебе вопрос: что произойдёт с первым Сознанием, если в него прибудет второе Сознание?
Дун удивлённо посмотрел на меня:
- Вы уже ответили на этот вопрос.
- Ответь в своём понимании.
- Внешнее сознание составляет жизнь, когда оно в полную меру. Уменьшение его вторым Сознанием уменьшит жизнь, что называется болезнями, страданиями...
- Плохо, Дун. Я жду от тебя ответ с позиций знания о существовании двух несовместимых Сознаний.
Дун глубоко погрузился в себя…
- Вот видишь, ты спрашиваешь сам себя - у второго Сознания, и общаемся мы с тобой на его же уровне, - подсказывал я.
- Если второе Сознание маленькое, то оно сделает и жизнь маленькой, - обрадованно сказал он. - Если второе Сознание окажется равным первому, то человек и есть...
Тут Дун запнулся, а я закончил за него:
- То человек и есть бог! Если «отпускание» второго Сознания давало ощущение Единого вовне, то у имеющих развитое второе Сознание «отпускание» внешнего мира даст ощущение Единого, то есть бога, внутри. А теперь у меня к тебе вопрос, возьмём попроще: оцени развитие человека с позиций двух Сознаний - как ты воспринимаешь людей теперь?
- У ребёнка развивается только первое Сознание, то есть он только наблюдает и не вмешивается вторым Сознанием, так как его пока нет. В юношестве начинает незаметно формироваться второе Сознание, когда говорят: " я понял", " ты меня понял? ". Так развиваются законы той части внутреннего (второго) Сознания, которую называют умом - это Сознание обыденных людей. Их второе Сознание, то есть ум, всё больше выходит в первое Сознание, то есть в жизнь. А поскольку ум, как вы говорите - всего лишь двухполярный, то внешний мир «гасится» умом, и первое Сознание постепенно «затухает» до уровня ума.
Требования от внешнего Сознания прекращают восприниматься, и внутренние физиологические процессы выключаются, оставаясь на уровне ума - это называют болезнями. Также человек теряет эмоции.
- Каков выход? И как возродить человека?
- Остановить деятельность ума, - ответил Дун.
- В тебе чувствуется восточная кровь! - засмеялся я. - Этим самым будет возрождено непосредственное восприятие, но явление второго Сознания при этом будет искоренено. Ум - это голос изнутри, это тот «ребёнок», которого родило второе Сознание. Да, он не «дотягивает» до объёма первого Сознания, но подумай, стоит ли уничтожать зарождающееся второе Сознание?
- Конечно, нет, - жизнерадостно ответил он.
- Опять спешишь… Ум гасит первое Сознание, и восточные мудрецы не зря говорили: " Ограничивай деятельность ума". Это ты прочитаешь в Раджа-йоге и в Упанишадах, где воспевается Атман – Сознание, совсем освободившееся от ума. Что может быть прекраснее и точнее непосредственного восприятия?! Но у меня к тебе вопрос: может ли быть развито второе Сознание без «зародыша» в нём, то есть без ума?
- Думаю, что нет, - ответил Дун.
- Почему?
- Хотим мы того или нет, но мы уже используем ум - даже теперь мы собираемся ограничить ум умом! Наше общение идёт на уровне ума, - ответил Дун.
- Подскажу тебе: если ум будет всё время в своих законах, то он и из внутреннего Космоса слепит то же самое.
- Я думаю, что где-то должна быть граница.
- Либо...
Дун задумался - похоже, для него получался тупик.
- Разве у нас одни " двери" во внутренний мир? - подсказал я. - И разве через одни " двери" ум насаждает себя во внешнем мире?
Дун обрадовался этой подсказке и сказал:
- Зрение, слух, вкус, обоняние, осязание, тело, ум - всё это можно использовать для рождения второго Сознания.
- Вернёмся к исходному вопросу: что ты предлагаешь, чтобы люди не болели и не страдали от ограничений внешнего мира?
- Уметь «отпускать» внешний мир, вынимая из него ум, и уметь «отпускать» второе Сознание. И второе: развить второе Сознание до...
Дун не знал, до какой степени развивать второе Сознание. Он уже сообразил, что внутри того зрения, которым он видит горы и меня, не будет, и слуха того тоже не будет. Но ответить на вопрос развития второго Сознания нужно хотя бы с точки зрения здоровья - было очевидно, что там, где ум, гаснет непосредственное восприятие, и Сознание служит понятиям ума, а точнее, законам ума.
- Я знаю теперь, что нужно развитие, а не размышление о развитии. Я буду пробовать и искать, - сказал Дун.
- Итак, как ты заметил, абсолютно всё упрётся в «отпускание». Начни с «отпускания» тела - лучше начинай с ног, пока всё не исчезнет и пока ты не зависнешь в воздухе. Зрение тут тебе поможет: сначала выводи себя «нескованным» зрением в простор над помещением, в котором ты упражняешься, затем подобную «расфокусировку» осуществляй даже во время движений - если ты освоишь это, то встанешь на одну ступеньку с просветлёнными. Когда мы пойдём назад, я расскажу тебе об упражнении левостороннего движения - так ты будешь развивать пока маложизненный человеческий ум.
- Мы не пойдём сейчас назад: я слышал, что здесь отнеслись серьёзно к нашему пребыванию, - удивился Дун.
- Нет, Дун, обстоятельства энергии Чи складываются так, что мне пора идти. Но я вернусь в пределах месяца - хорошо мне здесь, но моё западное тело развивается по своим законам. Впрочем, ты можешь здесь остаться, если тебе разрешат - когда я вернусь, ты, возможно, уже будешь иметь подготовку. Я тебе ещё оставлю листочки с мантровой астрологией - надеюсь, что те, которые мы составили раньше, ты прихватил с собой.
Дун кивнул головой и по-прежнему с непонимающим видом смотрел на меня.
- Не удивляйся, Дун, - сказал я. - Сейчас меня позовут.
Я повернулся лицом к дверям храма, и тёмная фигура оттуда подала мне знак - мне показалось, что это женщина. Мы с Дуном пошли туда, но у дверей, которые разветвлялись в разные стороны, Дуна остановили. Я пошёл за фигурой в тёмной одежде и уже не сомневался, что это женщина – все присутствующие здесь ходят мягко, но эта скользила, словно не касаясь пола: можно было подумать, что она на коньках или летит по воздуху. Чёрная накидка выделяла талию. Мы двигались по очень узкой улочке, слева и справа не было окон, как и разрывов в стенах. Только две длинные стены, освещённые чистым солнцем, двигались, создавая изгибы и ответвления наподобие лабиринта.
- «Да здесь не только стены и ворота крепкие, - отметил я, - здесь и заблудиться немудрено. »
Вскоре мы пришли в один из тупиков, в торце тоже была побелёная стена.
" Уж не заблудилась ли проводница? ", - мелькнуло в голове, но вдруг она исчезла. Всё происходило в мгновение - я даже слегка притормозил движение.
" Там шаги невесть откуда, здесь люди исчезают", - пронеслось в сознании.
По инерции я продолжал идти и, сделав несколько шагов, очутился в красочном коридоре. Здесь не было тёмных тонов: голубые, жёлтые, розовые цвета покрывали колонны и непонятные мне рисунки - наверное, это были символы в цветном изображении. Этими символами была гармонично украшена стена, а сбоку за колоннами был дворик с цветами. В конце колонн было две двери прямо и налево. Я спохватился, что впереди меня никого нет, а я иду сам по себе. В конце коридора был такой же коридор, повёрнутый направо - я на секунду остановился, но открылась дверь налево, и я вошёл в неё. В причудливой комнате никого не было, но она была наполнена ощущением присутствия живых тел - оно было объёмным и разнообразным.
" Эдика бы сюда, - подумал я. - Интересно, почувствовал бы он теперь ощущение присутствия? С ощущением шагов он согласился. "
Впрочем, не мешало бы сюда и Абдыбая, у которого будет «крутой поворот» судьбы, но у каждого своё тело обстоятельств.
- Ты должен возвращаться к себе, - это был не голос, а содержание без слов:
такое бывает во сне или в медитировании, когда никто не говорит, но всё понятно, как в словах. - Ты знаешь, что ждёт твоего друга?
- Да, - точно также, без слов, сущностным содержанием ответил я.
Если бы здесь был Дун, то он бы понял, что ум и его аппарат – речь - можно заменить более ёмким свойством: это свойство не последовательного мышления или оповещения, а знания непосредственно, сразу и в полном объемё. Может быть, когда-нибудь люди научатся " разговаривать" Сущностями.
- Что ты собираешься делать? - опять засветилось в голове.
- Всё будет проистекать, как должно, в теле обстоятельств. В моём внешнем теле это опыт - тело обстоятельств западного характера особое, и его надо пережить.
Одновременно я воспринимал содержание комнаты. Зрительно здесь был потолок, но Сущностно на восприятии всё было так, что его нет. Небо над головой и гряда гор создавали уютную локальность - было ощущение, что всё прежнее вокруг есть, но здесь дополнительно были уют, гарантия неприкосновенности и полное доверие. Нечасто бывает такое ощущение - оно случается, когда человек уходит далеко в безопасные горы и ощущает, что теперь он никому не нужен и никто его не побеспокоит. Такое же случается, когда родители надолго уехали из дома, а ребенок заперся – так он предоставлен самому себе и чувствует себя дома хозяином. В этой комнате не ощущалось даже наличия соседних комнат, а уж сторонних поселений и храма тем более.
" Один здесь человек-носитель или их группа? " - пронеслось у меня для себя, но тут же последовал ответ:
- Здесь нет различений - мы одно различающееся.
- Я могу вернуться через месяц.
- Ты волен поступать, как хочешь. Здесь время не исчисляется.
Я повернулся, так и не увидев комнаты в содержании, потому что всё застилало ощущение восприятия свободного пространства. А может быть, комнаты и не было, но входил я словно в неё. Теперь я уже не удивился, когда не увидел перед собой дверь - я просто сделал несколько шагов в сторону предполагаемого коридора и оказался на террасе. Сзади меня была закрытая дверь, а по правую руку уже стояла фигура, облачённая в черное. Я повернулся и пошёл к ней, и она повела меня вперёд – так мы беспрепятственно вышли из солнечного лабиринта. Над головой было только небо и солнце. На площадке возле храма сидела молодежь, среди них я увидел Дуна и дедушку. Теперь я видел лица молодёжи и их фигуры: сложно было определить их национальность, но у всех были чёрные волосы - накоротко стриженные у мужчин и длинные косы у женщин. Восточный тип их лица был своеобразным - он больше подходил европейцу, чем монголу или китайцу. Ко мне подошёл Дун и сказал:
- До вашего прихода мне разрешили остаться здесь. Дедушка вас проводит, куда вам угодно, ему всё равно возвращаться в селение - там его ждут.

* * *

В Талгаре стояла чудная погода. Всё здесь было привычно и обыденно. День уже склонялся к вечеру. Я решил найти Абдыбая. Эдик уехал в Алма-Ату.
У Олега Тумакова мне сказали, что Абдыбай и он куда-то ушли – наверное, на свадьбу. " У кого может быть свадьба? " - размышлял я, так как хорошо знал всех односельчан. По дороге мне сказали, что свадьба у недавно приехавших.
Шумное застолье встретило меня радужно. Олег уже изрядно подвыпил и нараспев декламировал стихи Есенина - Есенин был ещё не в моде, но Олег достал где-то трёхтомник стихов и знал его наизусть. Стихи Есенина потешали народ: они были заунывными, а люди были оптимистического характера - только Олегу нравилась эта не понятная о чём печаль. Жил он в избытке на сопоставлении с другими, однако печалился он, а не они… Абдыбая здесь не было. Олег махнул рукой и сказал:
- Приехал странный какой-то, а теперь у дяди, наверное…
Я решил встретиться с ним на следующий день, либо после свадьбы – сегодня было уже поздно. Олег свалился на стол, и я решил отвести его домой. Через несколько сотен метров он окончательно обвис, и я понёс его на плечах по тёмным улицам. На тёмном участке дороги возле сада от деревьев отделились две фигуры - несмотря на то, что была кромешная тьма, я узнал Петра Шутова и его зятя. В Талгаре они славились своими хулиганскими делами и издевательствами над молодежью, однако в присутствии нас в общественных местах вели себя прилично. Особенно Шутов боялся Эдика - тот в критических ситуациях не разговаривал: он руководил обществом " Дзержинец" по борьбе с хулиганством и мог любого, даже вооруженного, нокаутировать в несколько секунд. Я хотел попросить Шутова помочь довести Олега, но на меня посыпался град ударов руками, предметами и ногами - пока я смотрел, куда примостить Олега, удары шли по голове так, что тысячи искр вылетали из глаз, а ногами били в живот. Когда я, наконец, пристроил Олега к дереву, хулиганы развернулись и скрылись в темноте.
Чувствовалось, что операция была продумана и подготовлена - меня ждали… Шутову нужен был «разгул», так как среди некоторой части его хулиганский авторитет воспевался - многие из них и сами были непрочь над кем-нибудь поиздеваться, и такое стало случаться всё чаще и чаще... Но у Шутова кто-то из родственников был в районном отделении милиции или в каком-то другом отделе правоохранительных органов, так что насилования и насилия покрывались кулаком и дядей. Единственным препятствием для шефского торжества были мы - на нас смотрели все с надеждой, но кризис назревал… И вот теперь, тщательно подготовившись, Шутов пошёл " ва-банк".
Глаза застилала кровь. Я поднял Олега, положил его в беседке и пошёл смывать кровь в колонку. Умывшись, я решил незаметно проскользнуть домой, чтобы не волновать мать, а затем незаметно привести окровавленную одежду в порядок. На душе не было никаких эмоций, кроме беспокойства за Абдыбая - нетрудно было предположить, что вторым будет он. Вскоре в дверь раздался стук - я не удивился, когда увидел Абдыбая.
- Здорово тебя разукрасили, - невесело пошутил он. - Ну ладно, завтра поговорим, а пока отдыхай.
- Будь осторожен, Абдыбай, - сказал я, хотя знал, что Абдыбай прятаться не станет. Он даже не спросил, кто напал на меня - он это знал.

* * *

На следующий день на улице ко мне подбежал мальчик и сказал:
- Вы ищете Абдыбая? Я всё видел.
Не дожидаясь моих вопросов, он стал рассказывать. В темноте недалеко от фонаря к Абдыбаю подошли двое мужчин.
- Напрасно ты распускаешь руки, Петя, - сказал Абдыбай, но эти двое достали ножи. Было смешно угрожать Абдыбаю ножами, и он сказал:
- Если ты не спрячешь нож, я им отрежу тебе правую руку, чтобы ты больше никогда не держал в страхе людей и не занимался насилованием девушек.
Пётр молча ринулся на Абдыбая с ножом, но отлетел в сторону, согнувшись, и тут же со всех ног бросился бежать в сторону завода. Почти одновременно его зять кинулся сбоку на Абдыбая и тоже отлетел в сторону, дёргаясь… Не обращая внимания на зятя, Абдыбай побежал за Шутовым - инстинкт гнал того в охранное помещение завода: он спасал себя, находясь в страхе. Абдыбай не успел его догнать, как он заскочил в проходную с собственным ножом в животе. Абдыбай не стал трогать зятя, у которого тоже торчал где-то собственный нож, и продолжил дорогу домой.
Мальчик говорил, что Абдыбай был очень спокойным и даже посмеивался, но дома ему сказали, что дядя Шутова заведует Талгарской милицией - уже тогда люди характера ХУМ начинали брать реванш " близости своего к телу" после всеобщего подъёма периода всенародного энтузиазма Советской власти. Теперь к власти прорывались другие, в характерах которых было заложено по их сущности. Абдыбай понимал это - он видел, как нарастает бесправие и как преступники делают вид, что занимаются правоохранением. В надежде на справедливость, он всё-таки сообщил в милицию, сел на первую попавшуюся машину и уехал в Алма-Ату.
" Нужно будет переждать, пока Шутов выздоровеет и этого злодея привлекут к уголовной ответственности", - наивно думал Абдыбай. С его позиций, он защищался от запланированного злодейства, тем более, они были вооружены. Но он глубоко ошибался: огромное число жалоб и писем от общественности на Шутова и его компанию будет уничтожено в Талгарском РВД, и всё будет представлено в совершенно ином свете. Суд затянется так, что ни одного свидетельского показания и ни одной жалобы на него не будет. Дата заседания суда будет никому неизвестна, и масса избитого в своё время народа, изнасилованных и их родственников через несколько дней с удивлением узнают, что суд уже состоялся. Так Абдыбая определили в тюремное заключение особого режима сроком на шесть лет.
" Это конец, - размышлял я. - Богатырь с характером непреклонной честности и правдивости будет сломлен машиной насилия, против которой была возмущена вся его душа, даже в подсознании. "
Я не сомневался, что вскоре погибнет и Шутов. Злодей был вычеркнут из моего сознания точно так же, как была вычеркнута та собака, которая укусила меня. Когда мне сообщили о смерти Шутова, то я воспринял это как само собой разумеющееся. По понятным причинам, он тут же уехал куда-то в Россию, но от своей сущности никуда не уйдешь. Мне без интереса был его зять, в моей душем прошло только какое-то чувство брезгливости по отношению к нему. Так сколоченная " стараниями" шефа компашка распалась, и душевным порывом друга среди населения было установлено то равновесие, которое позволяет жить.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 5 67