Table of Contents 17 страница

Рома с готовностью вскарабкался на пассажирское место шестиколесного транспортера, Федька тронул с места.

К складам я раньше не ездил, не было оказий: они находились на противоположной Горсвету окраине жилой части Углегорска. Проехали по Советской до самого упора, выехали на просторную и грязную площадь Коминтерна, обогнули старое трамвайное депо, в котором теперь разместился разведбат, и выехали к самим складам, на совершенно безлюдную улицу Новаторов.

Вблизи они представляли собой зрелище весьма впечатляющее, чем-то даже Бутырскую тюрьму напоминали – мощная стена, причем старой кладки (интересно, что было за нею раньше? ), – по ней сверху колючка, намотана так щедро, что, кажется, мышь среди витков проволоки не пролезет. За стеной – вышки, на вышках – пулеметы, легкий танк за ограждением из бетонных блоков пристроился прямо за решетчатыми воротами, и целая прорва охраны, как бы не половина комендачей здесь ошивалась.

А вообще, что я удивляюсь? Эти склады по факту даже местную валюту в виде «расчеток» обеспечивают, сюда, что поступило, то оценили и к бюджету администрации приписали цифры – достояние города. Это как местный золотой запас: сюда все ценное волокут.

В ворота мы и соваться не стали, к радости моей, потому как я представил мучения с пропусками на вход и выход, как всегда в таких местах бывает (аж заскулил мысленно), а заехали на территорию поменьше, притулившуюся сбоку к основной, – двор, за ним большой гараж с ямами. Сверху вывеска «Администрация Углегорска. Отдел приема складов Горимущества». Эксперт Рома выскочил из машины, забежал внутрь через калитку – и вскоре вернулся с немолодым лысоватым мужиком в черном комбинезоне, который начал открывать ворота.

Федька закатил туда с «носатым». Я, как не собирающийся сдавать машину, думал подождать на улице, но Рома махнул рукой и мне: заезжай, мол. Ну и ладно, мне проще, хотя «тазик» погонять бы надо поактивней, накачать заряда в немощный аккумулятор.

«Шнауцер» сразу загнали на яму, с ним взялся возиться как раз тот самый мужик в комбинезоне и молодой парнишка с собранными в хвост волосами и в вязаной шапочке. Рома же позвал нас в конторку, пристроенную к гаражу. Они с Федькой сразу направились туда, а я все же заглянул в гараж и крикнул мужикам:

– Машину мою не глушите, ладно? А то не заведу потом: аккумулятор заряжаю.

– Лады, не бзди, – откликнулся молодой.

Хотел сказать ему грубость, но не стал и пошел следом за Федькой.

В конторке было тепло, даже жарко, и я, так до сих пор толком не согревшийся, мгновенно сомлел – аж в сон потянуло. Но зато так хорошо стало, что словами не описать, я сразу к теплой печке придвинулся и спину грел. Затем, подумав, вытащил из противогазной сумки брошюрку Милославского и поискал в глоссарии: кто же за нами гонялся там, в Порфирьевске? Оказалось, что некие «гончие», отличающиеся свирепостью, скоростью и невероятными прыжками, что и демонстрировали. А заодно нашлась разгадка ускорения их вожака: «Стая способна обмениваться энергией, усиливая вожака и наиболее сильных хищников за счет слабых, давая возможность догнать, например, людей в машине».

Радовало то, что случаи появления «гончих» в городе можно было по пальцам одной руки пересчитать – чаще всего их замечали на границах областей Тьмы.

Рома заполнял какие-то бланки, уточнял данные, которые исправно выкладывал ему Федька, старательно вводя в заблуждение по поводу расположения склада, перекладывал копирки, сверялся с какими-то книжками – работал, в общем.

– Во сколько приблизительно оцените? – спросил Федька лениво, когда тот отложил наконец свою писанину и дал нам расписаться в акте приемки-передачи.

– Десять – двенадцать, если навскидку, – сказал тот и кивнул головой в сторону гаража: – Тут важно, что Свистунов скажет: вторая подпись в акте у него.

Посмотрел он при этом так выразительно, что я понял две вещи сразу – Рома опасается быть подслушанным, и у них с этим самым Свистуновым здесь неплохая кормушка. Сколько Рома получает? Как мы, рублей триста в месяц? И то хорошо, может, и меньше, а с двенадцати тысяч они на двоих двенадцать сотен сшибут – неплохо, жить можно. И, в общем, не так уж терзает городской бюджет: у любого оценщика всегда вилка есть – этому по минимуму оценил, а этому по максимуму. Сказал десять – двенадцать, – значит, будет двенадцать, а нам на руки одиннадцать – всем сплошная выгода. Ничто не ново под луной и даже в этом, худшем из миров.

«Тазик» мерно молотил двигателем на улице, и Рома, обратив внимание, спросил:

– Себе взял или на продажу?

– А что? – поинтересовался я на всякий случай.

– Да если на продажу, то покупателя найти могу, – пожал он плечами с деланым равнодушием. – За нормальные деньги.

Почему-то по выражению его лица мне показалось, что сам Рома и намерен выступить таинственным покупателем – больно уж маслеными глазками он на «швимваген» все время поглядывал. Приносит ему доход работа, наверное, позволяет себе… А что, машинка с виду скромная, вроде как страсть к «откатам» в глаза бросаться не должна.

Но тут проблемка – я «тазику» обещал не расставаться, да и мне самому автомобильчик нравился. Пусть сиденья простенькие, каркасные, пусть обстановка такая спартанская, что дальше некуда, но бежал он бодро, через колдобины переваливался легко, да и тонкий небольшой руль после «носатого» было крутить очень легко – «запорожец», да и только. Даже звук похож.

– Не, продавать не буду, это под себя, – сказал я, к Роминому разочарованию.

Федя посмотрел на меня задумчиво, потом на Рому, сказал:

– А на фига тебе амфибия? Ты куда на ней плавать собираешься? «Кюбеля» себе бы взял, за глаза хватит. И дешевле обойдется небось.

– А где его взять? – вздохнул тот. – У кого «кюбель» есть, тот его хрен продаст: на бензине чистая экономия. А что другое мне не по карману, – в общем, если только совсем руину какую.

Последняя фраза прозвучала неискренне, и то, как я думаю, с прицелом на возможные скрытые микрофоны.

– Можно «кюбель» поискать, есть одна наколка…– сказал Федя, глядя тому прямо в глаза. – И состояние как раз такое… так себе, но ездить будет, подшаманите где надо.

При этом Федя продемонстрировал жест, никак не соответствующий сказанному: показал отставленный большой палец. Рома воздел светлые бровки, затем кивнул, вроде как задумчиво…

– Ну если будет возможность, то меня не забывайте. Может, как-нибудь в рассрочку договоримся, частями выплачу, с зарплат. Ну и накопил что-то – два года на машину собираю.

Диалог начал было забавлять, но быстро сошел на нет – тема исчерпалась. Я так понял, что Федя имел в виду тот самый «кюбель», что стоял в одном боксе с «тазиком», и с его помощью он намерен навсегда подружиться с оценщиком Ромой.

Вошел в конторку Свистунов, вытирая руки грязноватой тряпкой, сказал:

– Ром, первую категорию смело пиши, хранилась хорошо. Под замену сальники кое-где, и то не пожар. Никаких особых замечаний. Аккумуляторы тоже приличные, зарядятся. Берем все. Вот тут я расписал про них…

Он выложил на стол какую-то бумажку. Рома кивнул солидно, вновь что-то почеркал в акте, пощелкал лежащими на столе счетами, вписал результат, затем дал расписаться этому самому Свистунову, после чего сказал, обращаясь уже к нам:

– Машина оценена в одиннадцать тысяч девятьсот рублей, по аккумуляторам разблюдовку приложил, всего тысяча четыреста двадцать целковых. Расписывайтесь.

– А когда, простите, можно деньги получить? – очень тонко намекнул Федя.

– В следующий понедельник приходите в нашу бухгалтерию, – сказал Рома, убирая все свои бумажки в папку и протягивая Федьке копию акта. – Второе окошко, все будет готово. Обратно отвезете?

– Без проблем, – сказал я, поднимаясь.

– Эва, гля какой! – сказал механик Серега, поднимая шлагбаум и пропуская меня на аэродром. – Где взял?

– Где взял, там больше нет, – сказал я и засмеялся: – Правда нет, один был такой. За Митино катались – там нашли.

А что? Порфирьевск вполне себе за Митино находится, ни в одном слове не соврал, сама честность. Просто коммерческую тайну храню.

– А сюда на нем женихаться приехал? – подковырнул он.

– Ну что ты своими грязными механичьими граблями в чужую личную жизнь? – притворно возмутился я. – Приехал и приехал.

– Ну заходи, раз приехал, Настя в дежурке с бумагами какими-то сидит, остальные уже по домам двинули.

– А ты чего?

– А я в ночь сегодня.

«Тазик» встал рядом с «АР-43», оказавшись совсем маленьким даже на фоне этой отнюдь не слишком большой машины, и теперь я его вполне смело заглушил – аккумулятор воскрес, покатав нас с Федькой по всем адресам, куда нам было надо.

Самолеты были внутри, ворота закрыты. Настю я действительно нашел в дежурке сидящей над стопкой каких-то бумаг, больше всего напоминающих счета. Услышав, как я вошел, она вскинулась, заулыбалась, потом вроде как нахмурилась.

– А я уже ждать перестала. Ты вообще как, а? Совесть есть?

– Ну как, пока туда, пока обратно, пока здесь все сдали… и прямо сюда. Честно говоря, думал, что ты уже уехала.

– И ты с этим смирился? – удивилась она, встав и положив руки на пояс, как бы демонстрируя готовность высказать все, что думает.

– Я решил сначала в этом убедиться – и лишь потом вырабатывать определенную позицию, – соскочил я с прямого ответа.

– Вот как? Ну-ну, – сказала она сурово, но сразу засмеялась: – Ладно, как вы? Удачно?

– Не то слово, – расплылся я в самодовольной лыбе. – И доход, и транспорт, и вообще я теперь жених. И куда-нибудь приглашаю.

Она с сомнением посмотрела на свой наряд, затем сказала:

– Сначала переоденусь, так не пойду.

– Но принципиальных возражений нет?

– А с чего им быть? – вроде как даже удивилась она. – Кстати, ты уже переехал?

– Пока нет, да что мне переезжать? Нищему собраться – сама знаешь, одна сумка с вещмешком.

Она подошла к овальному зеркалу, висящему на стене, распустила хвост и начала причесываться, с трудом протягивая расческу сквозь густые волосы.

– Я чего-то не поняла…– заговорила она сквозь сжатые губы, которыми удерживала «хвостовой» шнурок. – Ты собрался меня сегодня соблазнять, а еще не переехал?

– По пути тормознем, я за мешком забегу, – а то боялся, что ты уедешь, торопился. И кто-то другой соблазнит.

– Угу, – кивнула она. – Оно и видно. Ладно, свяжешься с таким, как ты, – небось и не к такому обращению привыкнешь. Поехали за твоим мешком, потом меня переодеваться завезешь. Нет, ну ты кавалер или кто? Мне там тебя еще ждать?

– Давай сначала тебя завезу и метнусь к себе: мне там две минуты всего нужно, – предложил я.

– Понятно, а я, значит, час буду собираться? – фыркнула она. – Пошли.

Реакции на «тазик» я ожидал всякой, но, к радости моей, он Насте понравился. Понравился дружелюбным видом, почти противоестественным для военной машины, и забавными натяжными сиденьями, и даже своими компактными размерами. Не слишком понравился разве что способ залезания внутрь, особенно под натянутый тент, но мне он нравился еще меньше – у меня с ростом все в порядке. Еще внушало опасение в преддверии зимы отсутствие печки, но ее не было ни в «виллисах», ни в «газиках», ни в каких других маленьких военных машинах. Одеваться будем потеплее.

«Тазик» замолотил своим моторчиком и резво покатил по Краснопролетарской, объезжая лужи и подпрыгивая на колдобинах, отчего лучи его фар метались по стенам и деревьям.

До Настиного дома было совсем недалеко, и я высадил ее у самого подъезда, выслушав предупреждение:

– У тебя тридцать минут, чтобы быть здесь со всем своим барахлом, понял? Бибикнешь.

– Понял.

Поскольку временные рамки были отпущены мне не слишком щедро, пришлось «давить гашетку». И здесь машинка тоже в грязь лицом не ударила – неслась резво, привлекая внимание задорным тарахтением.

В общагу влетел бегом, прошел «фонарный тест», проскочил через решетку. Бегом, прыгая через две ступеньки, забежал на третий этаж.

Федьку я нашел в комнате сидящим на кровати и пришивающим пуговицу на рубашку. Увидев меня, он спросил:

– Чего задумал?

– С чего ты взял, что я задумал?

– А рожа такая…– пояснил он.

– Переезжаю, – сказал я, вытаскивая вещи из шкафа и распихивая их в сумку и вещмешок. – Квартира же есть какая-никакая, чего в общаге сидеть?

– С девушкой-пилотом?

Я пожал плечами. Вроде «девушка-пилот» прямо сказала, что собирается со мной, но пока такого не произошло, а случиться может что угодно. Не сглазить бы излишней самоуверенностью.

– Ладно, не суть важно, – сказал он. – Сегодня что делать собираешься?

– Ужинать пойдем. Развлекаться. Веселиться. Дальше видно будет.

– Ага, – кивнул он. – У меня планы примерно такие же – в шашлычку, скорее всего, зайду. Зайдем даже, если быть точным.

– Не один? – уточнил я.

– Надеюсь, – уклончиво ответил Федька.

Или вправду не уверен, или суеверный вроде меня.

– Тогда мы тоже с шашлычки начнем, – сказал я, затягивая лямку вещмешка и откидывая его на кровать. – Тебя подкинуть куда?

– Не, я на «опеле» поеду по-любасу. Не люблю своим ходом шляться, когда в загул собираюсь: страшновато.

– Кстати, Федь! – спохватился я. – Я тэтэшник нашел новенький в машине, как его официально теперь таскать? А то правил не знаю.

– Да никак, – пожал плечами Федька. – Сунь в кобуру и таскай – в чем проблема?

– Не, я о том, что у меня в удостоверении наган записан, – с ним как? Сдавать?

– Не, просто не потеряй, да и все. Записан, потому что казенный, а носить его или нет – твое личное дело. Кстати, я еще там заметил, что у тебя пистоль вроде, да забыл спросить. Где нашел?

– Прямо в «тазике», под сиденьем, – честно ответил я.

– Повезло, – одобрительно кивнул Федька. – Это прям как на счастье. Тэтэшники здесь в цене, их и не продают: патрон могучий, правда, отдача такая, что, по мне, парабеллум или вальтер даже поудобней, наверное. «Хай-пауэры» канадские здесь народ очень ценит – и магазин большой, и надежность.

– Заметил, – кивнул я. – Но «гончую» из тэтэшника я все же расщелкал.

– Ну так а как же еще? Кстати, немецкие пули вроде хуже наших, эрзац какой-то из прессованного порошка в оболочке, но есть моментик – если такой сблизи попасть, то куда там твоему «дум-думу»: все на фарш переводят, – так что их у нас в Горсвете еще и поэтому любят.

Так, теперь переодеться по-быстрому, а то я до сих пор в чем ездил – в ресапах и галифе; с дамой в кабак – ой, не надо. Всунулся в новые штаны, натянул ботинки – вроде тяжелые, но после сапог чуть не пушинками показавшиеся, свитер… нормально, уже прилично. Куртка – и все, кругом кавалер.

– Федь, как тут с общагой при выезде быть?

– Нурик уже свалил, наверное, – сказал Федька, глянув на часы. – Уже дежурный за главного. Завтра сдай тогда койку свою, да и все. И на работу новый адрес дай: для оповещения на случай тревоги.

– Понял. Ладно, увидимся.

– Если вдруг разминемся сегодня, то завтра меня здесь найди, хорошо? – попросил Федька. – Надо прикинуть, чего и как у нас дальше.

– Лады, почесал.

И почесал, само собой. Выбежал на улицу, уже привычно выматерившись, когда ветер бросил в лицо мелкие холодные капли дождя, закинул свои узлы в машину, у которой уже стояли двое парней из общаги, с любопытством разглядывая.

– Как тачка? – спросил один из них, со знакомым лицом, – кажется, из первой группы, мы у них смену принимали.

– Жрет мало и едет везде, – кратко описал я машину, усаживаясь за руль.

К Насте не опоздал: бибикнул минута в минуту, как обещал. Вскоре дверь парадного распахнулась, выскочили она и Лена – соседка по квартире.

– Вов, Ленку подвезем? – спросила Настя, закидывая в машину объемистую сумку. – У нее тоже свидание.

– Куда? – спросил я, в очередной раз поднимая тент, чтобы в «тазик» можно было залезть.

Заодно покосился на сумку. Интересно, это то, на что я надеюсь, или что-то другое?

– В шашлычку, Пашка будет там, – сказала Лена.

– Без проблем, – кивнул я. – Поехали?

Сейчас, крутя баранку «тазика», я сам себе удивлялся: и чего это я еще пару дней назад даже машину здесь иметь не хотел? Вон оно как удобно, и по темноте не боязно – не то что еще нынче утром, когда я собирался бежать от аэродрома до общаги с карабином наперевес, ожидая нападения из-за любого угла. Не то чтобы сейчас его ожидать нельзя было, но кинуться на меня уже не так просто – и сбежать могу, и даже задавить.

Было темно, но еще не слишком поздно. В кругах света у парадных местами стояли люди, разговаривали и смеялись, заведение под названием «Пивная», судя по тому, что удалось разглядеть через зарешеченные окна, было вообще забито – люди плечом к плечу стояли за высокими столами, у «Би-Бопа», местного джаз-клуба, кучковались машины, да и у других заведений их тоже хватало, несмотря на будний день: детей нет, ничто не держит людей дома, а где еще, как не в кабаке, проще всего забыть об окружающей действительности? Вот и я сейчас тороплюсь смазать «воспоминания» о сегодняшней нашей поездке, превратить их из тех, от которых мороз по коже, в байку, в такую, какую принято за кружкой пива друзьям рассказывать: «И прикинь – эта хрень мне прямо на капот сигает! Я чуть в штаны не навалил, крест на пузе! Га-га-га! »

– А! Настя, Лена, Володя! Гамарджоба! – приветствовал нас Шалва, воздев толстые руки в жесте невероятной радости. – Рад, хорошо, что зашли. Сейчас как раз свинку разделали, лопатку на шашлык пустили, очень кстати.

Я огляделся – шашлычная была почти что забита, осталась пара столиков свободных, не больше. Поэтому спешно заняли тот, что получше, – ближе к стойке, потому что второй свободный был совсем на проходе.

Пока Шалва за стойкой принимал у меня заказ на еду, официантка быстро водрузила на стол морс, водку и «вступительный набор закусок» вроде неизменного сыра и солений. Так что, когда я уселся, Настя успела взять инициативу в свои руки и налить смесь водки с морсом в стаканы.

– Ладно, дорогой, – сказала она. – Со счастливым возвращением, молодцы. Машинка понравилась, кстати. А завтра начну тебя учить… не забыл?

– Не-а, не забыл, – помотал я головой. – Быть мне Чкаловым, нутром чую. Лен, Пашка когда ожидается?

– Скоро, – глянула она на часы, висевшие на стене. – Вот-вот подойдет.

Часы висели как раз над входной дверью, и едва она произнесла эту фразу, как в эту самую дверь Паша и вошел. На этот раз увидел нас сразу, подошел, перецеловал дам, пожал мне руку и плюхнулся на лавку.

– Стакан мне дадут? – спросил требовательно.

– Это за какие заслуги? – аналогичным же тоном спросил его я. – В наше тяжелое время стакан надо заслужить.

Вакантный стакан на столе был, и я его к Пашке все же придвинул.

– Я, в отличие от тебя, бездельника, сегодня на службе был, полноценный рабочий день.

– Это с чего это? – удивился я.

– А я теперь еще и за инспектора, между прочим, – сказал Пашка. – Строения объезжаем на предмет проверки состояния, как там к противодействию Тьме готовы. Ввели новые должности как раз после тех «пионеров» в кинотеатре, так что, в отличие от тебя, у меня не три выходных, а два. Сутки, день отдыхаю, потом просто рабочий день, еще день отдыхаю – ну и опять сутки.

– Ну может, и правильно, – согласился я. – Так хоть польза от тебя будет, бездельника.

– Ну ты нахал, – засмеялся он. – Кстати, как скатались? Слух дошел, что машины притащили?

– Точно, – кивнул я. – Притащили. Одну сдали, одну себе оставил.

– С проблемами?

– Было немного, – ответил я. – Под конец «гончие» гнали целой стаей, – еле вырвались.

Паша нахмурился, покачал головой.

– Это не «немного», – сказал он. – «Гончие» – из самых паскудных тварей, от которых уйти – большое счастье. В разведбате недавно такие патруль порвали возле Лыкова, это на границе Тьмы. Шесть человек в пешем порядке деревню осматривали, так на них со всех сторон, – до бронетранспортеров добежать не успели, и пулеметы прикрыть не смогли.

– Легко верю, – кивнул я. – Скорость очень впечатлила – даже не верится, что такое бывает. Особенно прыжки. Компьютерная графика какая-то, не может живое существо так скакать.

– А они и не факт что совсем живые, – сказала Лена. – До сих пор толком непонятно, как они устроены.

– Не потрошили? – удивился я.

– Пытались, я думаю, – сказала она. – Толку-то? Там через Тьму ничего не видно, а когда она развеивается, так и существо испаряется. Руками щупали – вроде как что-то внутри есть, но много ты разберешь в перчатках и на ощупь?

– Рентген? – предположил я.

– Их не берет: непрозрачные.

– Откуда ты такая грамотная? – удивилась Настя, посмотрев на подругу.

– Я же говорила, что раньше у Милославского на Ферме работала, потом в больницу перешла.

– Что за «ферма» у профессора? – спросил я.

– Десять километров от города, в бывшем железнодорожном депо вроде как исследовательский центр открыли, – сказал Паша. – Вроде экспериментальной базы. Пытаются выращивать там всякое – вот и прозвали Фермой. А за городом – потому что всякое случиться может. Мало ли что вырастят.

– А я и не знал…

Вскоре принесли шашлык, что вызвало немалое оживление за столом: есть хотелось уже всем. Накалывая кусок на вилку, я задумался, а затем спросил:

– Слушайте, а как получается, что тут вообще мясо есть?

– В смысле? – замерла с вилкой у рта Настя.

– В смысле того, что свинья сколько растет? Как мы стареем?

– Нормально она растет, – ответила Лена. – И собаки нормально, и кошки, и все остальное. И раны заживают у нас нормально, и насморк за неделю лечится.

Я помолчал, усваивая сказанное, потом опять спросил:

– Ну а как получается, что мы долгожители?

– Что-то со временем, – ответил Паша. – Только люди, больше никто. Мы… мы как бы не совсем этому миру принадлежим, есть такая версия. И его время к нам относится не совсем напрямую.

– Погоди, старение ведь процесс физический? Так? – окончательно запутался я.

– Может, и так, – кивнул он. – А может, и нет.

– Милославский говорит, что физическое старение – вторично, я его сама об этом спрашивала, – сказала Настя. – Мы стареем в силу какого-то нашего соотношения с течением времени, а физические процессы под это уже приспосабливаются. Поэтому рана зарастает нормально, а вот ребенок растет медленно. Потому что рост и есть старение, а заживление раны – просто процесс. Кстати, забеременеть здесь тоже очень трудно. Никто не предохраняется давно, а случаев единицы. Что-то не так с нами здесь.

– Есть еще момент, – заговорила уже Лена. – Беременная женщина, которая провела вблизи зоны Тьмы достаточно много времени – сутки, кажется, или больше, – оказывается не беременной. Если на раннем сроке.

– В смысле? – не понял я. – Выкидыш?

– В смысле что беременности словно и не было, – ответила она. – Вообще.

– Почему? – уже с мольбой спросил я, понимая, что уже вообще перестал что-либо понимать.

– Увидишь Милославского – спроси, – ответила она. – У него наверняка какая-то теория есть, а я не знаю. Но факт всем известный, хоть и тщательно скрываемый вроде как. Иногда на этом разведбат подрабатывает.

– В смысле? – повторил я свой «коронный» вопрос.

– В смысле что, если женщина залетела нежелательно, можно договориться, чтобы взяли в рейд, – ответила Лена. – Это не поощряется и стоит дорого, но реально.

– Наши тоже так халтурят, – добавил Паша. – Есть несколько человек.

– Это вообще как, преступление? – уточнил я.

– Если только против нравственности, – ответил он. – А вот вывоз гражданских в зону повышенной опасности – преступление. Которого предпочитают не замечать, но, если с этим попадешься, штрафной отряд на полгода обеспечен. Кстати, шашлык офигительный сегодня.

– Ага, точно, – кивнул я, вцепляясь зубами в мясо.

Настроения провести весь вечер в компании не было, так что после ужина мы откланялись и поехали в «Би-Боп», где играл джазовый квартет из местных любителей музыки. На удивление хорошо играл, с фантазией, под них хотелось притопывать ногой и слушать, отставив в сторону стакан. Там было неожиданно неплохо, полумрак и уют, и даже напитки в баре, при всей местной скудности выбора, демонстрировали некое разнообразие, что делало честь фантазии барменов.

Клуб был полон, при этом Настя шепнула, что в зале в основном всякое городское начальство. Но это я еще раньше понял, когда увидел целый ряд легковых полноприводных «доджей» – верный признак начальства, возле которых стояла кучка хорошо вооруженных шоферов, больше смахивающих на телохранителей, дожидавшихся своих хозяев. В общем, тут все по правилам было: народу – рюмочные, начальству – клубы.

Когда вышли из «Би-Бопа», было уже далеко за полночь. Усевшись в машину, Настя спросила:

– Ты же выходной завтра, так?

– Выходной, – подтвердил я.

– Отлично, и у нас погода нелетная ожидается, так что спешить с утра некуда. Выспимся…

Блаженно замурчав, она прижалась ко мне, а я с наслаждением обнял ее за плечи, поцеловав в макушку. Ну вот и все, я счастливейший человек в этом мире. Это как минимум – а так, может, и во всех остальных мирах, всех слоях действительности в совокупности, вместе взятых. Тут даже спорить не о чем.

Доехали до нашего нового места, поставили машину под окнами, в рядок с тремя другими. Огляделись, убедились, что из темноты на нас никто бросаться не собирается, похватав сумки, быстро перебрались в круг света у двери, при этом рук с пистолетов в кобурах далеко не убирая.

Было слышно, как где-то негромко трещит генератор, питающий фонари. На звонок открыл дверь сам толстый, одышливый комендант, явно еще не собиравшийся спать, одетый в военную форму без знаков различия, столь популярную у местных начальников малого ранга, пропустивший нас в тамбур, где тщательно, выдерживая все полагающиеся нормативы, светил нам в глаза настольной лампой, повернув ее шарнирный колпак. Лязгнул засов, дверь в решетке распахнулась, пропуская нас внутрь, и мы зашли в комендантскую – тесную и жарко натопленную.

– А что сами дежурите? – удивился я, когда комендант выдал мне ключи с биркой, вытащив из ящика стола.

– А что мне? – пожал он толстыми плечами. – Дом у нас спокойный, народ по ночам ходит редко, а у меня бессонница. Бывает, что супруга подменяет, а так я один в основном. Да, баллон газовый тебе поставили сегодня с утра, как и обещали, чистое белье в шкафу найдешь на нижней полке, счет из прачечной прямо на нем лежит, деньги мне занесешь, завтра.

Позавчера, когда завозил квиточек из сберкассы с отметкой об оплате, попросил коменданта, которого, к слову, звали Петром Геннадьевичем, обеспечить меня горячей водой и газом на кухне, а заодно и постельным бельем, что он сделать обещал и сделал.

– Спасибо, Петр Геннадьевич, прямо спаситель! – польстил я ему, к явному его удовольствию.

– Да ладно! – отмахнулся он. – Хорошим жильцам всегда рады, соответственно и отношение. Девушка, вы уж простите за намек, если чего, – обратился он к Насте. – Но если планируете тут… ну жить, в общем, то надо зарегистрироваться. Тогда комплект ключей вам выдам и опять же претензии предъявить сможете, если что не так.

Настя не смутилась, а просто вытащила из кармана карточку удостоверения личности и протянула Петру Геннадьевичу, при этом сказав: «Я сюда жить». Тот кивнул солидно, выложил документ перед собой и начал аккуратно переписывать данные из него в домовую книгу, диктуя самому себе – для солидности, наверное.

– Так… Дроздова Анастасия… Владимировна… пилот… вот как? Слышал я про вас, слышал, кто же не слышал, мы со всем уважением… Так… порядок, документик получите, – добавил он, придвигая удостоверение по столу к ней и придавливая его звякнувшими ключами. – Теперь порядок, и вы тут в своем полном праве.

– Спасибо.

На лестнице горели лампы в кронштейнах, тускло освещавшие все пролеты и закоптившие побелку на потолках там, куда были направлены стеклянные трубы их колпаков, – слегка пахло керосином. Дверь открылась легко, и мы вошли в комнату – темную, освещенную лишь отблеском света с улицы на белом потолке. Лампу нашел не сразу, потом в темноте пытался сообразить, как поднять стекло, но справился. Чиркнула спичка, заколебался, а потом успокоился язычок пламени, прикрытый стеклом. Сама лампа держалась в добротном кронштейне, да еще и под небольшой жестяной вытяжкой, ведущей за окно.

Темнота разошлась, и Настя, оглядевшись, сказала:

– А что? Очень даже можно жить. И даже счастливо. Лучше бы ты все равно ничего не нашел: это уже местный «топ-маркет». Иди разберись с колонкой, обеспечь нас душем, а я потом чайник поставлю. Чай я взяла, и сахар, ты ведь не сообразил небось?

– Чайник я сам поставлю – все равно вдвоем на кухне не развернемся, – сказал я, пропустив справедливую подколку мимо ушей. – А ты распаковывайся пока, что ли.

– Хорошо, – кивнула она, выставив свою сумку на стол и открыв. – Я схватила с собой только самое основное, чтобы было во что переодеться и чтобы с утра по квартире голой не бегать.

– Ну… могла бы и побегать, я только рад буду, – честно сказал я.

– Окна заклеишь – буду бегать, персонально для тебя, – засмеялась она. – А пока любоваться на себя синюю от холода и с гусиной кожей не дам: не сексапильно.

Я поднес ладонь тыльной стороной к окну, кивнул – точно, задувает через щели, хоть и несильно. Это я с улицы не почувствовал, а так, наверное, в квартирке сейчас нежарко. Рамы тут отнюдь не герметичные, надо затыкать щели и обклеивать их бумажными полосами – все как в детских воспоминаниях.

⇐ Предыдущая 12 13 14 15 161718 19 20 21 Следующая ⇒