Table of Contents 13 страница

«Харлей» рванул с места и понес меня в сторону Горсвета: я еще спокойно успевал поставить мотоцикл в гараж и сесть на «пепелац». Несколько раз я из чистого хулиганства прокатился по большим лужам, поднимая целые стены брызг, благо сам в плащ-палатке, и вскоре поймал себя на том, что у меня впервые с того момента, как я провалился сюда, такое прекрасное настроение. Хотелось выписывать восьмерки, гикать и никому не давать спать в округе. И вообще, кажется, я влюбился.

– Федь, два вопроса, – сказал я, стоя перед зеркалом на дверце шкафа и вытирая мокрые волосы вафельным полотенцем.

– Валяй, – сказал Федька, натягивающий сапог на свежую, туго намотанную портянку.

– Тех бабок, что взяли с генератора, мне хватит снять нормальную квартирку? И второй вопрос – когда сумеем скататься за машинами на тот твой склад?

– Встречный вопрос: нормальная квартирка – это что? – поинтересовался он.

Нога заскочила в голенище, и каблук со стуком ударил в пол.

– Что-то такое, где можно жить вдвоем с женщиной и как можно меньше пользоваться удобствами в коридоре.

– Ах вот оно что, – усмехнулся он. – Настя-летчица?

– В общем, да, – кивнул я, не видя смысла скрывать.

– Кто к ней только не подкатывался – даже я, грешный, а тут на тебе, – засмеялся он. – Повезло, только сам понимаешь, барышня с характером, блуданешь – вешайся сам. Разбомбит с воздуха, «ей сверху видно все, ты так и знай».

– И все же?

Полотенце повисло на спинке кровати, а я натянул майку, на нее свитер. Надо будет сорочек прикупить, если трикотажа здесь нет. И еще один свитер – самая оптимальная одежда.

– Ну есть несколько домов, где внаем сдают, но все с какими-то проблемами. То без кухонь, то санузлы общие, но в принципе можно.

– А дорого?

– Для тебя – нормально, а так половина зарплаты фонарщика как из пушки, – сказал Федька, взявшись за ремень с кобурой. – Отобьем, без вопросов, если ты у меня напарником будешь. А за машинами хоть завтра, у меня уже самого аж зуб свистит – трясусь от идеи, что кто-то еще на тот склад дорогу протопчет.

– А что, никто не знает до сих пор? – поразился я.

– В том-то и дело! – Он аж руки воздел в патетическом жесте. – Мы с Серегой, напарником бывшим, упоминание о нем в документах в Митинском райсовете нашли, ну и проверили.

– Что там есть?

– Там машин тридцать стоит немецких в разном состоянии. Есть такие, что только на запчасти, некоторые на улице под брезентом, но брезент сгнил, а есть и те, что культурно, в боксах, на подпорках, со снятыми колесами.

– А резинки всякие, сальники? – спросил я о наиболее существенном.

– Ты знаешь – все в основном цело. Тут время странное, ты в курсе, непонятно как и что. Если где и течет, то не радикально, да и запчасти найти можно или резинки заказать. В общем, некоторые машины, если колеса надеть, можно с толкача даже завести. «Блиц» мой завелся, разве что масло и воду дважды доливал, пока до Углегорска доехал, и в ремонт все же вложился. Ну и на пневматику стартер переделал.

– Дорого?

– Ну… в штукарь уложишься – в полтора от силы. Можно сначала городу машину притащить – он сразу оценивает и платит, деньги делим, а потом за твоей, и тебе тогда на все хватит. Как?

– Если только в самые ближайшие дни.

– Фига тебе приперло, – засмеялся он. – А вообще, я только «за» – задолбался занавески жевать, дела делать охота. Ну и денег хочется, веселой жизни. В Сальцеве с этим нормально, например.

– Кстати, а как ты вообще здесь, а не там? – задал я давно вертевшийся на языке вопрос.

Федька со своей бьющей через край предприимчивостью у меня больше с «вольным городом» ассоциировался.

– А у меня пока здесь левые доходы лучше идут, – честно сказал он. – В Сальцево надо перебираться тогда, когда уже не на дядю работать будешь. Вот там, кстати, при нормальных деньгах жить можно не в коммуналке, там и кирпичный заводик работает, серый силикатник гонит, и стекольный есть, и лесопилка.

– Строятся?

– А как же, там целый поселок коттеджный имеется уже, чин-чинарем, как в лучших домах. – Федька даже большой палец показал. – Заработаю сколько треба – да и перееду: сколько можно башку подставлять по подвалам? Всему есть мера.

– А просто переехать?

– Несложно, – усмехнулся он. – Наша Администрация и рада была бы перекрыть путь, но не получается: нам без сальцевского базара никуда, да и торговля идет активная.

– Много переезжает?

– Да как сказать… не думаю. Без бабок везде судьба одна, многие оттуда сюда бегут тоже. А потом снова обратно. А оттуда опять же сюда – ищут лучшей доли.

– А в финале?

– В финале все больше спиваются такие, кто чего-то ищет, а что именно – не знает, – сказал Федька, одернув кобуру и натянув куртку. – Падают в канавы и замерзают, или их рвут ночные твари. Или упиваются – и в петлю. Или пулю в рот. Готов?

– Да, пошли, – кивнул я.

Опять было дождливо, опять эта мерзкая мелкая морось вперемешку с ветром. Хоть бы и вправду зима скорее. Накинули плащ-палатки, которые здесь народ пользовал вместо зонтиков, что и разумно в общем-то: они куда эффективней. Капли застучали по жестким капюшонам, длинные плащи зашуршали в такт шагам.

– Тебе вчера занесения не нанесли за то, что казенный моц по своим делам гонял? – поинтересовался Федька.

– Не-а, отмазка про «тренировку» проканала, как ни странно. – Я чуть сдвинул назад капюшон, чтобы видеть собеседника. – Но зарываться не надо, а то Василь Иваныч забухтит.

– Он может, – подтвердил Федька. – Потом вычтут стоимость эксплуатации по какой-то дикой ставке из зарплаты. Если хочешь ездить – в Порфирьевск, так городок называется, где мы с Серым склад нашли. Завтра не выйдет, выспаться надо после смены, а там свет недолго, а послезавтра и на следующий день вполне сгонять можем. Лады?

– Лады.

– Но именно два раза: не только для тебя – мне еще и заработать охота, – предупредил он.

– Мля, я думал, ты все не знаешь, что мне на халяву подогнать, а ты во какой меркантильный, – засмеялся я. – Согласный я, мне тоже деньги не помешают.

– Делим семьдесят на тридцать, пока машина моя и место мной разведано, – сказал Федька. – Появится твой транспорт, будем дальше это дело вместе тянуть – пополам. Справедливо?

– Вполне, – кивнул я.

– Тогда точно едем, – решительно заявил он и даже ладони потер, довольный. – Еще совет – завтра магазинов к карабину прикупи на базаре, а то фиг ли у тебя четыре всего? Там всякое может случиться – не будешь же снаряжать в драке.

– Это я и так собирался, четыре штуки – ни в какие ворота, – согласился я.

Действительно, что такое восемьдесят патронов в магазинах, если, скажем, ближний бой активный. Хотя бы еще столько же надо как минимум. И наган у меня не шибкий скорострел, в перспективе тоже надо бы подумать. Сколько там Слава Длинный за парабеллум называл? Сто двадцать? А что, уже не смертельно, что-то бренчит в карманцах. Точнее, шуршит страничками.

– Федь, кстати, – окликнул я его, – а что за деньги в Сальцеве?

– Да такие же. Банк они открыли, и тот чеки выпускает. Другое дело, что проверить, сколько они в оборот пустили и сколько себе отложили, никто не может. Но это и у нас хрен проверишь: начальство городское тоже не бедствует.

– А золото и все такое в обороте есть?

– Если бы оно было, то было бы, – махнул он рукой. – Только нет золота.

– А где оно?

– В Москве, полагаю, в Гохране каком-то. Но туда ходу нет, а здесь если и попадется, то так, сережки какие-нибудь, каким сто рублей красная цена, да и все. Все думают, как бы нормальные деньги создать, но ни до чего не додумываются.

– А обмен есть?

– В Сальцеве есть. И наши фантики на их, и их фантики на наши. В Углегорске нет.

– Не прокатывают по обмену?

– Прокатывают, но не сильно. Оттуда сюда вообще лучше товар везти какой-нибудь. Кстати, у разведки новая обязанность появилась – за дорогами следить, чтобы колхозы товар на продажу в Сальцево не гоняли, а везли по обязательным поставкам.

– Гоняют?

– Естественно, тут-то со скидкой принимают в свою пользу, так что они урожаи занижать стали, а излишки – туда, за нормальные деньги.

– А я вроде на рынке здесь их видел.

– Здесь они так торгуют, для поддержания штанов, начнут продавать много – власть план повысит. А в Сальцеве уже торгуют вовсю, через посредников, правда. Вот таким бы посредником присесть – и ты богатый человек. Правда, и риск: за посредниками разведка тоже охотится.

– Со стрельбой?

– Это уже как выйдет. Но могут на Крупу привезти, и насидишься в подвале. Аккуратно надо. Слухи пошли, что сальцевские, чтобы канал не терять, каких-то отморозков наняли, чтобы те за патрулями разведбатовскими охотились. Но тут уже вообще ничего не докажешь, какие-то совсем левые, никто их не знает. В разведке потери – те больше из зеленки бьют, и снайперов среди них много. Кто из-за брони высунется, того и валят.

– Это откуда такие?

– Из другой области позвали, наверное. А в обмен своих туда послали – тамошние вопросы порешать, – хохотнул он. – В Сальцеве лихих орлов тоже хватает, рыцари ствола и мешка. Там и свой разведбат есть, сплошь наемный, не хуже нашего.

Подъезд Горсвета, дежурка, решетка, оружейка, где я получил свой карабин, потом гараж, проверка вверенного транспорта. Там меня Василь Иваныч нагнал и более чем прозрачно намекнул на то, что этот «харлей» у меня не личный. Оказывается, «тренировочная отмазка» не помогла – зря я хвастался перед Федькой.

– Какая тебе тренировка, шутишь? – возмущался он. – Будешь так казенную технику гонять – рапорт напишу.

– Да ладно, не сделается с ним ни хрена, считай, обкатку проходит, – отмахнулся я от него.

– Обкатку пущай на службе проходит, по делу, – буркнул он в ответ. – Больше не выпущу в неслужебное время или без путевки, так и знай.

Я только хмыкнул и направился на развод. Власов уже принял караулку у предыдущей группы и теперь взялся инструктировать нас. Нас, кстати, прибавилось: появилась еще одна пара штурмовиков, переведенных из шестой группы. Это, судя по всему, намек на то, что скоро нам расписание сожмут, меньше свободного времени останется.

– Дежурит днем по городу вторая группа, так что мы до темноты за периметр, – сказал он и обернулся к карте города, ткнув в нее указкой, сделанной из удочки. – Работаем по первому сектору, от Красных Партизан до Молотова. Схема стандартная, одна машина и две пары фонарщиков на каждое здание. Светить тщательно, в каждый уголок. Там вроде недавно проходили совсем, но пора проверять. Еще раз напоминаю – делать дыры везде, где есть возможность их сделать. Но если кто берется в стены стрелять, то только после того, как все покинут помещение, в пятой группе два дня назад так одному пулю в ляжку закатали. Все поняли?

Общее невнятное гудение.

– Боеприпасы беречь, без нужды не стрелять, – продолжил Власов инструктаж. – Да, там неподалеку отряд штрафников будет работать на разборке, так что осторожно, не подстрелите никого случайно. И в случае чего, если на них нападение, окажите помощь, охрана из комендачей, сами знаете, к этому делу плохо приучена.

Тут все опять погудели согласно, а потом разом встали и направились к машинам. Смена началась.

Паша уже привычно закинулся в коляску со своим РПД, даже не устанавливая его на вертлюг, а просто стоймя зажав между колен, зарычали моторы, ворота распахнулись, и наша короткая колонна выкатилась на улицу.

– Давай по Советской до конца, к первому КПП едем, – сказал Паша, выступающий у меня опять за Сусанина.

– Мне как скажешь, – осталось только кивнуть.

Головной дозор нужен не был, день-деньской в разгаре и работа рутинная, поэтому мы так и катили неспешно во главе, прямо перед высоким капотом «мерседеса». На Советской было довольно людно, на нас время от времени оглядывались, но при этом мы явно представляли собой зрелище привычное для всех и поэтому малоинтересное.

– Володь, чего, сгоняли с Федькой за генератором? – спросил Паша.

– Обязательно сгоняли, – ответил я, аккуратно объезжая большую лужу в выбоине, которая по идее и высыхать не должна была никогда. – И уже продали, и даже продажу обмыли.

– Это правильно, обмыть – первое дело, – кивнул он вполне серьезно. – Кстати, с Настей летал?

– Летал? – даже чуть удивился я формулировке вопроса, потому что произошедшее вчера таким простым словом точно описать было бы невозможно. – Да чуть не долетались: меня обратно с полными штанами привезла.

– А что так? – поразился он.

Пришлось рассказывать, с подробностями и личным отношением, что и заняло практически все время до места назначения, тем более что через КПП нас пропустили без проблем и досмотров, вроде как на особых правах. Проскочив полосу отчуждения, представлявшую собой замусоренное свободное пространство, колонна свернула налево, вильнула пару раз по мрачным, пустынным улицам и остановилась на довольно просторном перекрестке между полуразваленными двухэтажными домами, наполовину деревянными, а наполовину из осклизлого и плесневелого старого кирпича.

– Развернуть опорный пункт! – послышалась команда Власова.

Это означало, что два грузовика сближались и выставляли в разных направлениях стволы пулеметов, а пулеметчики рук с гашеток не убирали и были готовы открыть ураганный огонь по всему подозрительному.

– Так, двигаемся параллельно! – продолжал командовать Власов. – Две пары по левой стороне улицы, с ними два осветителя, две пары справа, в таком же составе. Ничего не пропускать, светить каждый угол, если увидите травку – дуром не лезть, входить осторожно. Бирюков! – окликнул он меня.

– Я!

– Давай в качестве практики пройдись со второй двойкой – посмотришь, что у нас к чему в дневной работе. – Жестом он отозвал Федькиного напарника: – Голиков, ты пока в резерв, Бирюков, с Федькой вторым номером иди, фонарь только у меня получи. Паша, давай пока со своим «дегтярем» в кузов «шевролета» – оттуда подстрахуешь.

– Есть! Есть! – почти хором отозвались мы.

С ранцевым фонарем я был уже знаком. Осталось только привинтить его на торчащий ствол карабина с помощью хомутиков с барашками и нащупать простой бытовой переключатель, висящий прямо на проводе. Аккумулятор, а точнее, просто очень большую батарейку, мне сунули в рюкзак разгрузки. Все, вроде готов. Воткнул в карабин магазин со спиленными пулями, дослал.

– Осторожненько идем, – сказал Федька, опуская мотоциклетные очки на глаза. – Тут давно не светили, так что можем нарваться.

– На кого?

– Да на кого угодно. Призраки вряд ли, они только ночь живут, к утру рассеиваются, а вот материальные твари могут быть вполне. «Пионеры» те же самые, друзья твои, – добавил он и пропел какую-то знакомую из детских книг дразнилку:

Пионеры юные,
Головы чугунные,
Сами оловянные,
Черти окаянные.

– Ага, точно черти, – легко согласился я с таким утверждением. – Иначе и не назовешь. Слушай, а почему дробовиков у нас нет? Под такую зачистку самый щорс был бы, раз – и квас, если в упор.

– А их здесь вообще нет, – сказал Федька. – У кого тут деньги были охотой заниматься? На весь город пару десятков двустволок есть небось, да и те дерьмо дерьмом, разбалтываются после сотни выстрелов уже. Лучше уж так, – похлопал он по вороненому верху своего автомата.

Я еще раз проверил, насколько легко выходит из кобуры револьвер, перехватил карабин поудобней.

– Все готовы? – спросил старший первой двойки, среднего роста жилистый мужик лет к сорока, которого все звали Трахомычем за отчество Трофимыч и привычку именовать все, что ему не нравится, трахомой. Сейчас он был за старшего нашей группы.

– Нормально, можем двигать, – сказал Федька один за всех.

– Если какую трахому зловредную увидите – долбите со всех стволов сразу! – немедленно оправдал командир свое прозвище. – Долго размышлять не надо, только друг друга не повалите. Пошли.

Трахомыч убрал в карман блокнот с описанием дома, благо тут не один раз все было фонарщиками пройдено, и мы двинули вниз, в подвал.

– Сам уже сколько раз сюда лазил, – сказал Федька, включая фонарь и направляя луч на сырые каменные ступеньки. – А так нормально все осветить не можем. Дом сам дрянь, развалюха, а подвал под ним – как тюрьма инквизиции, даже разобрать нереально. Тут вся улица такая, даже хрен поймешь, для чего так строились.

– Хранили что-то? – предположил я, стараясь громко не говорить.

– Ага. Алмазов пламенных в лабазах каменных. Черт его разберет, тут вообще многое отличается от того, к чему привык.

– Кто бы говорил, – пробурчал я. – А наверху как?

– Без проблем, все насквозь просвечивается. Только подвалы здесь проблемные. Такую кладку разбирать никаких сил не хватит, кирпич колется, а он тоже ого-го. Вот и приходится их обходить из года в год…

– Федька, заткнуться можешь? – подал голос Трахомыч. – Если не западло, конечно.

– Трахому какую нашел? – съехидничал Федька.

– Ага, тебя. Только пристукнуть нельзя. Тихо, короче.

Подвал оказался пустым. Затхлый и сырой запах, чавкающий слой грязи под ногами, какие-то гнилые доски грудой, да и все. Даже «темной травы» не было – спокойное место. Двое осветителей все равно прошлись с мощными фонарями на шестах, засовывая их в самые немыслимые закоулки, и лишь когда они закончили, Трахомыч дал команду подниматься наверх. Когда поднимались, Федька сказал:

– Все равно не расслабляйся, понял? Тварь могла в соседнем подвале вылезти, ночью прошляться, не найдя добычи, и залечь уже в другом подвале. Ей даже уже все равно, если туда какой-то свет пробивается, лишь бы несильный. А по такой погоде он везде несильный.

– Часто попадаются?

– Да каждый второй выход что-то стреляем, – подумав, ответил он. – И в половине случаев как раз в таких невинных местах. Так что давай поаккуратней. И держись четко правее, на шаг назад, а то сталкиваемся на поворотах.

– Хорошо, прослежу.

Пока не поднялась вторая группа из дома напротив, нас в следующее строение Власов не пускал. Все делалось неторопливо, вдумчиво, шаг за шагом, к чему я, собственно говоря, отнесся только с одобрением – сам суеты не люблю и знаю, что половина проблем в этой жизни от спешки. Только когда обе команды выстроились на середине улицы, старший скомандовал:

– Пошли! Поаккуратней!

Второй подвал был почти близнецом первого – тоже никаких следов проникшей Тьмы, но тщательность проверки и «просветки» осталась прежней. Каждый угол, каждую щель, каждый закоулок, всюду должен был попасть свет во всей своей мощи. Так провели время до обеда, пройдя почти половину улицы. Около часу дня к нашему опорному пункту подкатила полуторка с надписью на бортах «Комендатура», и оттуда сгрузили две фляги-термоса. «Обед! » – оживился народ.

Обход прервался, все расположились вокруг машин, подставляя выданные миски под суп, оказавшийся вполне наваристым гороховым, даже с копченой грудинкой. На второе была картошка с мясом, затем чаю налили. Все добротно, жить можно.

– Перекур пять минут, потом продолжаем! – объявил Власов.

Все задымили папиросами, некурящим оказался чуть ли не я один. Как понял, тут многие закурили вроде как от нервов. То ли я один такой толстокожий, что так и не тянет подымить, то ли что другое – не знаю. Я отошел чуть в сторонку, оглядываясь по сторонам.

Как странно. Ведь совсем недалеко, рукой подать, вполне живой город, пусть грязный и побитый жизнью и временем, но именно живой, в нем есть та самая аура, сопровождающая населенные людьми места, а здесь, всего лишь в полукилометре от периметра, ощущение жизни отсутствовало напрочь. Просто камни, просто доски, просто развалины – и никакого даже остаточного следа человеческого духа.

Когда я в свое время гулял по развалинам древнего Херсонеса, заходил в римский Колизей, мне казалось, что даже сейчас можно уловить некое эхо духа тех людей, что населяли те места в древности. А здесь – нет, как стерли, как выстирали со щелоком. Ничего.

Серо, ветрено, мокро, грустно. Несмотря на дождь, летают вороны, а дальше они немалой стаей обсели крышу заваленного дома. Дохлятину, что ли, нашли какую? Черт его знает, нам туда не надо, дойдем до конца улицы – и обратно, за периметр.

Откуда-то слева, с параллельной, доносились голоса, стук, грохот сбрасываемых на землю досок – работали штрафники. Им, похоже, обед пока никто не привозил. Не повезло. Плохо, наверное, быть штрафником.

– Пошли!

Голос Власова. Пошли так пошли, я уже давно готов, хотя, конечно, минут двадцать после обеда я бы полежал. Но не здесь – здесь лежать не хочется, я даже заметил, что карабин из рук даже на секунду не выпускал, так и придерживал в положении «на изготовку», пока вокруг оглядывался.

Построились в боевой порядок, двинули параллельными курсами по противоположным сторонам улицы, выдвигаясь к тому месту, на котором завершили свои труды перед обедом. Блин, только сейчас понимаю, какой невероятный объем работы надо выполнить, чтобы просветить здесь все. Это за периметром только по-настоящему темные места надо обходить регулярно, а здесь, куда в каждый отдельный подвал успевают заглянуть разве что раз в несколько недель, приходится просматривать все. А как и вправду что прячется да сейчас кинется.

– Внимание! – послышалась команда идущего впереди Трахомыча. – Травка есть!

Все насторожились, даже было слышно в тишине, как задышали по-другому. Это уже знак, все верно. Мне было видно с верхушки лестницы, как елозят по грязному полу и стенам лучи фонарей – головная двойка искала опасность, добивать травку будут уже фонарщики.

– Вторые, вперед! – послышался голос.

– Есть! – крикнул Федька и шепнул мне: – Пошли!

Спустившись до низа лестницы, первая двойка раздвинулась, светя по сторонам и наставив стволы в угрожающую темноту, а мы прошли межу ними и словно составили еще одно звено формируемого защитного полукруга. Сзади послышались шаги осветителей, мощный свет их ненаправленных ламп выдернул из темноты сводчатый потолок и кривоватые стены. А ведь правда подвал старинный.

Трава была везде, сейчас сереющая и распадающаяся. Тянуло холодом и страхом, Тьма явно нашла путь в то место, я уже кожей научился ее ощущать.

– Вроде ничего…– прошептал кто-то.

– На потолок за арками посматривайте, – сказал в ответ Трахомыч. – Осветители – у лестницы, остальные – вперед.

Подвал был хоть и единый, без отдельных комнат, но загогулистой формы. Тени от колонн в свете фонарей метались по полу и накладывались друг на друга, потолок вообще просматривался плохо из-за своей конструкции. А если учесть, что он был низким, то ощущение было особенно пакостное – казалось, что прямо сию секунду тебе на спину что-то свалится.

– Блин, а чего с гранат не начинаем? – пробормотал я.

– В каждый подвал? – прошептал Федька. – Офигел? Где их столько напасешь? А самим делать – капсюлей не хватит, не порохом же их набивать.

Наверху, на улице, вперегонки загрохотали три пулемета разом. Я было дернулся в ту сторону, но Трахомыч крикнул:

– Бирюков! Заканчиваем, без нас разберутся!

Разбирались активно, патронов не жалели. К пулеметному хору подключились автоматы с карабинами, но свистков, которым пользовались группы для подачи сигналов, слышно не было, похоже, что и вправду без нас разобраться могли.

В подвале ничего не оказалось, темная трава осыпалась под светом, группа поднялась наверх, где стрельба уже затихла. Но вид у бойцов был настороженный, все пулеметы повернуты куда-то вдаль по улице, туда же целились и из ручного оружия.

Увидев нас, поднявшихся, Власов дважды свистнул, что означало «Ко мне! ». Мы трусцой рванули к опорному пункту.

– Целая стая мартыхаев! – крикнул командир с высоты кузова грузовика, едва мы оказались близко. – Вон из того дома рванула – сначала на нас, потом бежать. По стенам ломанулись! Поняли? По стенам бежали! Туда, на десять часов от меня.

Я глянул куда он указывал и увидел две небольшие тушки, окутанные облаками Тьмы, лежащие на дороге. Стреляли не мимо, – значит, все же есть результат. Подбежала и вторая наша группа, настороженная и запыханная. Командовавший ею кореец Серега Когай сказал:

– Это мы их спугнули: там из подвала окна есть – даже не ожидали встретить, ни травы, никаких признаков. Прятались, падлы.

– А чего на вас не кинулись? – удивился Трахомыч.

– Да сам знаешь, как с мартыхаями: никогда не угадаешь, чего сделают, – ответил Когай, стаскивая черную шапку-носок и вытирая ею вспотевшее лицо. – От нас сбежали, а здесь на пулеметы ломанулись.

– По машинам! – снова командовал Власов. – Бирюков, Тихонов – в охранение, стрелять на вид и звук не раздумывая. Всех остальных тоже касается! Вперед!

– Давай сразу проскакивай до следующего перекрестка и разворачивайся, – негромко сказал Паша. – И если что не так – готовься сваливать, рисковать не будем.

– Ага, понял! – кивнул я, «вытаптывая» первую и выкручивая газ.

«Харлей» решительно рванулся вперед, взметнув фонтанчики грязи колесами, карабин, висевший спереди, ударил меня в грудь, качнувшись на ремне. Двести метров по прямой пролетели мухой, выскочив на следующий перекресток, ограниченный со всех сторон осевшими грязными дренажными канавами, я развернул машину на тормозе, так резко, что она аж подскочила. Паша водил пулеметом на вертлюге из стороны в сторону, шаря стволом по крышам и окнам, но целей пока не было.

Вдруг настоящая вспышка стрельбы, частой и суматошной, донеслась с соседней улицы – оттуда, где работали штрафники. Паше даже командовать не пришлось, он только крикнул: «Вперед! » – а мы уже неслись по узкому и грязному переулку. Следующий поворот я прошел вообще в боковом скольжении, почти не потеряв скорости, и суета, происходящая в отдалении, возле грузовика и груды досок, приближалась к нам со стремительностью набегающей волны.

Там метались люди, кто-то пытался бить по чему-то доской, четверо комендачей, стоящие в кузове машины, стреляли во все стороны из карабинов. Были ор, мат, паника. Я даже не сразу заметил небольшие черные силуэты, метавшиеся вокруг людей и пытающиеся на них бросаться.

Паша выматерился в ярости, крикнул: «Не могу стрелять, давай ближе! » – и выдернул РПД из вертлюга.

Совсем ближе я подъезжать не стал – остановил машину метрах в двадцати от ближайшей к нам кучи людей. Кто-то валялся на земле и орал, что-то сидело на нем и визжало инфернальным визгом, кто-то это пинал и тоже орал, кто-то с криком пытался ударить тварь дубиной. Я даже не понял, как соскочил с мотоцикла, даже показалось, что перескочил через руль, хватаясь за карабин. Рядом уже бежал Паша, вскидывая пулемет к плечу, как винтовку.

– Руками не хватать! – успел крикнуть он мне.

А я и не собирался. Подбежав ближе, я толчком откинул мужика, пытавшегося пинать тварь, второй, с дубиной, отскочил сам в испуге. Упав на колено, я с вытянутых рук, стараясь не задеть человека, направил ствол карабина на такое близкое, но все же смутно видимое существо, и пять раз подряд нажал на спуск.

Раздались звонкие хлопки, полетели гильзы, а существо, до того судорожно рвавшее когтями человека и распустившее его ватник практически в мелкие клочья, вдруг замерло и завалилось в сторону. Прямо над головой загрохотал РПД Паши, сыпанув пулями куда-то совсем рядом, метров за пять от нас, за остатки штакетника, выбив из него тучу щепок и подняв фонтаны грязи. Оттуда донесся вой, черный непонятный клубок выкатился на осклизлую, вмятую в грязь осеннюю траву и застыл там, пригвожденный второй очередью.

Вскочив на ноги, успел заметить еще одну тварь, карабкающуюся по деревянной темно-серой стене дома, почти незаметную на этом фоне, и расстрелял всеми оставшимися в магазине патронами, сбив на землю, где она сразу начала парить Тьмой.

Суета не прекращалась, тварей было еще много, две или три продолжали атаковать людей, вызывая все больше суеты и паники, остальные носились вокруг, быстрые и неуловимо подвижные, выбирая удобный момент для нападения. Комендачи, суетливые и сейчас, похоже, запаниковавшие, стреляли из кузова во все стороны, рискуя зацепить своих подопечных или нас, фильтровать цели и направления стрельбы у них уже не получалось.

Пустой магазин долой, полный на его место, затвор с задержки. Вскинув карабин к плечу, я крутил головой в поиске целей, и в этот момент страшный удар обрушился на затылок, сбив меня с ног. В глазах вспыхнули круги, зубы лязгнули, очнулся от удара о землю – на момент падения даже сознание потерял, как мне кажется. Увидел краем глаза, как кто-то перескочил через меня и бежит дальше по улице.

Темная тварь подскочила по размытой канаве, остановилась в трех шагах от меня, уставившись невидимым, но пробивающим насквозь холодом Тьмы взглядом, и я прямо так, из положения лежа, всадил в нее несколько пуль, успев заметить, как закручивается под их ударами клубами то покрывало Тьмы, что окутывает мартыхая. Свалился он, как и первый, словно кукла, но еще дергался в агонии, будто обычное живое существо. И лишь потом в голову пришла мысль: «Это кто меня шарахнул? И зачем? »

Возле меня на дороге валялась доска, немалая такая: меня танкистский шлем спас от того, чтобы я совсем отрубился и был порван мартыхаем. А человек в грязной серой телогрейке подбегал к мотоциклу. Зачем, я даже не понял, все мозги от удара в кучу смешались. Вместо того чтобы что-то предпринять, я поднялся на ноги и сделал пару шагов в ту сторону. И крикнул:

– Эй, ты куда?

Скорее всего, он меня просто не услышал в окружающем шуме. Затем я заметил, как на дальнем перекрестке появился наш «мерседес», в котором поверх борта торчали головы людей и стволы. Стоявший у мотоцикла засуетился, запрыгнул на сиденье прыжком, и вдруг… только сейчас я сообразил, что он просто убегает. Убегает на моем «харлее», довольно ловко развернув его на месте. И убежит, свернув в переулок. И никто его сейчас не остановит, и наши боевые двойки в машине сейчас в этом бардаке просто не поймут, что за рулем не я.

⇐ Предыдущая 8 9 10 11 121314 15 16 17 Следующая ⇒