Хелпикс

Главная

Контакты

Случайная статья





Table of Contents 15 страница



Я быстро раскидал его на части, покрутил характерный затвор ступенечкой, заглянул в ствольную коробку. Да, все то же самое, выступ отражателя, дыра под шептало, крылышки обоймы, которая со спусковой коробкою стыкуется. Изменения минимальны и, в общем, на мой не слишком просвещенный взгляд, разумны. Оружие стало довольно легким, ствол чуть удлинился, и даже, кажется, баланс улучшился. Плечевой упор разве что похуже деревянного приклада, но некритично.

Собрал все обратно, приложился пару раз, примкнул-отомкнул магазин. Да, удобно, и это деревянное цевье с настоящей «штурмовой» рукояткой тоже удобное. Вообще, и вправду такой был бы куда лучше карабина для лазанья по подвалам, там все бои на расстоянии вытянутой руки пока получались.

– Увлекся? – спросила Настя с иронией.

– Проверяю, в каком состоянии содержишь, – усмехнулся я, устанавливая оружие в пирамиду.

– Нашелся проверяющий, – хмыкнула она. – Садись чай пить. С пряниками, кстати, Серега-механик сегодня целый кулек привез, а я и забыла сказать.

Толстая струя кипятка ударила на дно большой кружки, где темнело озерцо душистой заварки, затем Настя пододвинула мне большую сахарницу:

– Надо?

– Не, я без сахара люблю, – отказался я.

– Ну ты скажи, может, и вправду… душа в душу, – засмеялась она. – Я тоже, фигуру блюду.

– А тебе надо? – усомнился я.

С фигурой там все было замечательно – непохоже, что растолстеет от пары ложек сахара.

– Понятия не имею и проверять не хочу, – решительно заявила она, но при этом схватила пряник из бумажного кулька.

Я решил не отставать и тоже потянулся к кульку. Пряники и вправду оказались хорошими – мягкими, с толстой глазурью, прямо как из детства. Их мать любила покупать, а сам я потом уже как-то пренебрегал. А тут вот вспомнилось, даже как будто домашним теплом повеяло.

– Как тебе? – спросила Настя, демонстрируя обкусанный.

– Вкусно. Тут пекут?

– Не-а, в Сальцеве, здесь только торгуют. Там какая-то решительная тетка пряничное производство придумала.

– А чего, – пожал я плечами, – нормально. Черствеют долго, хранить легко, с доставкой проблем никаких.

– И в магазине расхватывают – они недавно появились, – добавила Настя. – Дети любят.

– Детей здесь мало, как мне кажется. Правильно кажется?

– Очень мало, – кивнула она грустно. – Они ведь не растут.

– Не понял? – чуть не выронил я кружку.

– Как мы не стареем – так дети не растут… – Она посмотрела на меня с удивлением. – Будешь с грудничком на руках лет десять сидеть. Потом он еще век будет до половой зрелости расти. Некоторые не поняли – теперь не знают, что делать. А некоторые же просто детьми провалились: у взрослых на такое монополии нет. Мы здесь как вампиры, блин, в этом самом… «Интервью с вампиром» смотрел?

– У вас тоже был?

– Был, там еще этот, Джейк Бэрроу снимался.

– Это кто?

– У нас самая звезда, актер американский, сектант.

– Том Круз?

– Не знаю такого, – покачала она головой. – Но там эпизод был с девочкой, которая так и осталась маленькой. Старой стала, злой и мудрой – и все равно маленькой. Прикинь, как тут быть ребенком? Ты уже академиком будешь, а тебе все: «Мальчик, уступи тете место».

– М-да…– протянул я, прикинув. – Не… не надо, ужас какой. И половой вопрос опять же… это сколько лет ждать?

– Похоже, что здесь один к десяти. Шестнадцать лет? Ну считай сам.

– Блин, как минимум сорок лет подросткового онанизма, – прикинул я и заключил: – Оторвется.

Она захохотала.

– Может, и наоборот, до стальной крепости накачается, – потом прервала смех, сказала: – А теперь подумай, какой это ужас для нормальной женщины, что ей здесь даже детей нельзя. Как здесь жить, а?

Она заметно погрустнела и задумалась.

Ничего этой ночью между нами не случилось. И не должно было. Несмотря на мои возражения, Настя уложила меня спать на топчан, сказав: «Тебе завтра ехать, и ты после смены, выспись нормально! » – а проснулся я уже по будильнику.

– Ты куда? – возмутилась она. – Темно же!

– Тут всего улицу пройти, и вооружен хорошо, – уверенно заявил я. – Да все нормально будет – забыла, где я работаю?

– С ума сошел? Ой, блин, да ты там без году неделя, тоже мне ветеран нашелся! Звони в общагу, пусть Федору передадут, чтобы за тобой на аэродром заехал. Здесь это нормально, в порядке вещей – и разбудят, и передадут.

– И то! – словно на стенку наткнулся я.

Действительно, Федька еще с вечера воду не сливал, и машину прямо во двор загнать собирался, договорился с вахтой. Ему только нырь в кабину – и никаких проблем.

Настя взялась за телефон, покрутила диск, затем сказала:

– Девушка, Засулич, четырнадцать, дайте, пожалуйста, вахту. Спасибо.

И передала мне трубку.

Действительно оказалось все просто. К телефону дежурный подошел, я представился и в двух словах ситуацию объяснил: мол, застрял по темноте, надо, чтобы товарищ заехал. Там лишь имя и номер комнаты уточнили и спросили, во сколько надо сказать. Осталось спасибо сказать и трубку повесить. А я по темным аллеям собирался бежать, кретин.

Так у меня оставался еще час на отдых. Настя предложила мне еще поспать, но я отказался, уселся на скрипучий стул с чашкой чаю, а предложил подремать ей. На этот раз она легко согласилась и быстро прикемарила на топчане, положив под голову маленькую вышитую подушку-думочку и тихо посапывая во сне. Одна прядка русых волос упала ей на лицо, и мне казалось, что она Настю щекочет. Я тихо подошел и аккуратно убрал ее назад.

Федька подъехал через час с небольшим к самому шлагбауму, бибикнул. Я к тому времени даже свой «гаражный» комбинезон натянул – там все же с машинами возиться придется, изгваздаюсь. Перед тем как выходить, я на всякий случай осмотрел ангар и лишь потом разрешил Насте меня проводить. После того как она страстно поцеловала меня в свете фар, явно специально для Федьки, я тихо ей шепнул, дух переведя:

– Бегом в караулку, темно еще!

– Хорошо, – лишь кивнула она и похлопала по висящему автомату. – Я тоже барышня не кисейная, не беспокойся.

Калитка с грохотом закрылась за мной, а я вскарабкался в высокую кабину «опеля».

– Доброе утро, мля, – сказал зевающий Федька. – Ругаться хотел всякими словами, но сейчас глянул – и не стал. Сам бы того… не пошел в общагу, в общем. Как оно?

Кивнул он при этом на ангар, явно ожидая подробностей, но я пропустил вопрос мимо ушей и лишь спросил:

– Ну что, в Порфирьевск?

– В Порфирьевск, фуле нам, красивым, – хмыкнул Федька, разворачиваясь задним ходом. – Трос есть, домкрат есть, у тебя боекомплект полный?

– Полный.

– Надо бы вообще двойной или тройной возить, мало ли оно что.

– А я двойной и взял вчера, мне там сразу на зарплату нагрузили.

– Это правильно, это одобряю, – кивнул Федька, вглядываясь в дорогу, по которой метались пятна света из фар.

Улицы города были совершенно пустынны – лишь фонари над парадными светились. Даже за окнами мало где свет пробивался: все пока спали. КПП выросл как-то неожиданно перед нами, ворота накопителя распахнулись, пропуская нас в безопасность досмотровой площадки. К машине подошел заспанный сержант в сопровождении двух солдат, с крыши, из-за колючего ограждения, в нашу сторону развернулся «максим» на треноге.

– Куда в такую рань? – мрачно спросил служивый, явно с Федькой знакомый.

– Мародерствовать, куда еще, – усмехнулся Федька. – В Митино планируем.

– Опять к Тьме несет, – пробормотал тот, забираясь на заднее колесо и заглядывая в кузов: – В ящике что?

– Инструмент, запчасти.

– Открой.

Солдат, стоявший справа, постучал по двери кабины и, когда я ее открыл, быстро заглянул под сиденья, после чего сам захлопнул дверцу. К Федьке тоже претензий не возникло.

– Давай, только на окраинах не зависай, по-швыдкому проскакивай, – сказал сержант, знаком подавая команду открыть вторые ворота.

– Давай, спокойной смены, – ответил Федька и рванул грузовик с места.

Замелькала в лучах уже привычная разруха, лужи разбрызгивались колесами, и брызги летели на стекло, расплываясь в россыпь искр, и тогда включались шипящие пневматические щетки, сначала размазывая это все в мутную пленку, но потом все же прочищая поле зрения.

– Ничего, ничего, за окраину выскочим – и поедем спокойно, медленно, с песнями, – сказал Федька, напряженно крутящий баранку.

Один раз что-то крупное и темное метнулось в свете фар, но не на нас, а, наоборот, наутек, – а больше никаких приключений не случилось. Последние постройки остались позади, а вокруг раскинулась чернота поля, не столько видимого, сколько угадываемого.

– Заипца [6], – сказал Федька, закуривая папиросу и опуская боковое окошко. – Пока самую гнусь проскочили. Но ты это… не расслабляйся, ствол держи наготове.

– А что может быть?

– Да хрен его знает. Для бандитов темно, они сами пока прячутся… да мало ли что – просто держи.

Я только хмыкнул скептически.

– Хуже всего сломаться здесь посреди ничего, – продолжал развивать мысль Федька. – Я поэтому и запчасти скупаю постоянно и по два дня в неделю под машиной валяюсь. Мы в свое время привыкли к тому, что машина если ездит, то ездит, поломка – это ЧП, а на этих… даже у «немцев» с «американцами» поломки – это вариант нормы, если мелкие, а о наших «ГАЗах» и «ЗИСах» и говорить нечего. Хотя вон «ГАЗ-67» бегает, ничего. Хотя тоже с подвеской проблемы постоянные, разбивается.

Федька был в разговорчивом настроении, а я, наоборот, в молчаливом, поэтому диалог быстро превратился в монолог. Но его это не напрягало, потому что болтовней, как я понял, он сон сгонял.

Вскоре за спиной небо начало становиться серым, забрезжил смутный и вялый рассвет. Затем больше, и вскоре темнота вокруг начала понемногу истачиваться, испаряться, превращаясь в мутную, серую хмарь. Потом и вовсе утро настало – мерзкое, правда, ветреное и дождливое.

Дорога совсем раскисла, ехали медленно. Федька даже сказал:

– На грузовики кидаться не будем, хоть город за них больше платит. Что поменьше берем, чтобы «блиц» тащить мог на тросу по такой помойке.

– Это если не заведем?

– Может завестись, а потом проблемы начнутся, – пожал он плечами. – Всяко может быть, главное – не нарываться.

Поле сменилось лесом, опять стало темнее, правда ненадолго: день неумолимо вступал в свои права, изгоняя ночь из своих владений, до тех пор пока не придет ее смена. Грузовик переваливался по колдобинам, покачивался, брякал металлический капот, погромыхивал кузов, елозил инструмент в ящике, но крепкий германский полноприводный грузовик катил легко, кажется даже совсем не напрягаясь.

За лесом была развилка, на которой мы свернули на куда менее раздолбанную дорогу: видать, по ней куда меньше ездили, не размесили.

– Все, пошли на север, к Тьме, – прокомментировал Федя. – Крути башкой, выискивай проблемы.

– Понял.

Но проблем не попадалось, к моей большой радости. Все тянулись поля, менялись перелесками и новыми полями, вновь был лес, а потом опять поле, в одном месте дорогу подразмыло, пришлось медленно и аккуратно переезжать это место, но в общем все шло без всяких приключений. Разве что спина и задница немного устали от неудобного сиденья: с эргономикой в кабине «опеля» было так себе.

Затем я опять увидел Тьму. Не так явственно, как тогда, с самолета – дождь, туман, хмарь скрадывали ее чудовищность, да и далеко мы были, – но черная стена, поднимающаяся от земли и до неба, не только была заметна, но и ощущалась уже отсюда как некое внутреннее беспокойство, как постоянный мелкий, но навязчивый страх.

Потом Федька тормознул среди чистого поля, сказал:

– Порфирьевск рядом, давай бак дольем – на случай, если придется потом сматываться.

– Давай.

В поле оказалось чудовищно ветрено, плащ-палатка попыталась завернуться вокруг меня погребальным саваном, капюшон сдернуло с головы. Матерясь и проклиная погоду, мы подкатили бочку к борту, протянули из нее шланг в бак.

Отсосал бензин Федька с помощью большой резиновой груши, лишив меня удовольствия прокомментировать то, как он будет отплевываться от бензина – я именно этого ожидал, – а вскоре содержимое канистры перебралось в бак.

– Все, теперь двойная бдительность, – сказал он, когда мы опять забрались в кабину. – Открывай окно, по хрен ветер, готовься стрелять во все, что движется. Очки больше не снимай, Тьма близко.

– Понял.

Ехали медленно теперь, вертя головами на триста шестьдесят градусов. Городок Порфирьевск был мал, собрался на небольшом поле между лесом, холмами и железной дорогой. Похоже, что он и существовал при большой узловой станции и гигантском товарном дворе, к которому мы и подъехали.

Над городком нависала Тьма. Нет, не прямо над ним, до нее было, наверное, больше десятка километров, а то и все двадцать, она даже лес явно не накрывала, но чувствовалась каждой клеткой тела, каждым нервом. Это было как инфразвук, который ощущаешь не ушами, а диафрагмой, это как постоянная угроза, как ощущение наводящегося тебе в затылок ствола.

– Видал, тут сколько всего? – громким шепотом, явно под воздействием давящего страха, спросил Федька, когда «блиц» засунул морду в ворота с распахнутыми створками, ведущие на огромную территорию, застроенную пакгаузами, складами, депо, какими-то мастерскими.

Рельсы по ней разбегались десятками веток, уже местами проросшие травой, и тут и там вразброс стояли паровозы. Много паровозов.

– Вот такой один в Сальцево притащить – считай, озолотился, – сказал Федька. – Но не судьба: пути туда давно разобраны.

– А на хрена он им? – спросил я исключительно для того, чтобы самому не молчать.

– Они от них электричество получают, типа малых электростанций. Расставили в нескольких местах и угольком кормят. Не хуже нашей ТЭЦ. Заодно если и сломается один, то не катастрофа.

Было пусто. Ни людей, ни тварей, ни зверья, ни даже ворон каких-нибудь – вообще ничего. Звук мотора становился нестерпимо громким, когда мы проезжали мимо какого-нибудь склада, либо снова стихал, если ехали по открытой территории. Автомат Федька перевесил себе на грудь, и заодно я заметил, как его рука несколько раз пробежала по подсумкам разгрузки, словно проверяя, на месте ли магазины. Нервничает бывалый Федька, здорово нервничает, не меньше меня как минимум. А я уже понял, что если он задергался, то это точно не зря.

– Далеко еще? – спросил я.

– Нет, почти приехали, – покачал он головой. – Забор желтого кирпича видишь? Как раз за ним.

– Слушай, здесь что, кроме тебя, вообще мародеров не бывает?

– Мало. Самое основное отсюда вывезли, еще когда Тьма не навалилась, лет семь назад, до нее верст сорок отсюда было, а до машин то ли руки не дошли, то ли плюнули, то ли не знали. А потом сюда мало кто ездил: опасно здесь. И твари бывают, и адаптанты шляются.

– А сейчас до Тьмы сколько?

– Двадцать примерно. – И, предугадав мой следующий вопрос, Федька добавил: – Но это не значит, что она по двадцать километров за семь лет проходит. Она так – тут прильет, там отодвинется, у нее принципы хитрые какие-то, никому не понятные.

– Радует, – вполне честно ответил я.

– Тогда секи: вон ворота, – указал он пальцем. – Мы с Серым их заперли, а пока внутрь не въедем, я из-за руля ни шагу. Поэтому я подъеду вплотную, и ты с крыши – на ту сторону, оглядись только. И меня запустишь. Если что не так – выскакивай через калитку, мы ее на засов запертой оставили и солидолом его смазали, понял?

– Ага, вкурил, – кивнул я и сразу выбрался из кабины – сначала на подножку, а оттуда в кузов.

«Опель» рванул чуть быстрее, ворота, ржавые, местами в отслаивающемся сурике, быстро приближались. Я одной рукой держался за крышу кабины, второй прижимал к плечу карабин – вот когда оценил по-настоящему, насколько он легкий и как это иногда удобно.

Скрипнули тормоза, «блиц» чуть клюнул носом, почти вплотную притершись боком к стене, а я перескочил прямо на крышу кабины и огляделся. Вроде ничего… пустой складской двор, на нем два ряда всевозможной техники, накрытой брезентом и открытой, целой и не очень, дальше ряд боксов… Нет, ничего, точно ничего.

– Я пошел! – крикнул и прямо с кабины переступил на широкий верх стены.

Вновь огляделся, сел, потом спрыгнул, спружинив ногами, но все же завалившись на бок. Вскочил на колено, уставив ствол в пустой двор, но на меня никто не кинулся оттуда, все было тихо.

Оглянулся. Действительно заперто, но на засовы. Подскочил к воротам, подергал большой, что воротины сцепляет. Скользнул тот в пазах легко, солидола и вправду не пожалели, аж кусками отваливается.

– Отъезжай, открываю! – крикнул.

По ту сторону рыкнул мотор грузовика, захрустела грязная галька под тяжелыми колесами. Я толкнул одну воротину, та распахнулась на также добротно смазанных петлях, для того чтобы открыть вторую, пришлось выдернуть ржавый шкворень из трубки в земле. Все, можно заезжать.

Едва грузовик заехал во двор, я сразу кинулся ворота закрывать, – правда, не на засов, а так, чтобы их можно было просто бампером открыть, случись сматываться. Затем вскочил на подножку, а Федька тронул «опеля» с места и погнал его куда-то в проход между складами.

Опять волна отразившегося рева двигателя, грузовик свернул направо, остановился.

– Вов, все, приехали, пошли проверять, – сказал Федька, глуша двигатель.

Стало очень, очень тихо, было слышно только, как щелкают, остывая, двигатель и тормоза.

Федька вскинул ППШ к плечу, направив ствол в сторону и вниз, сказал:

– Вот эти боксы, что слева, там все нормально выглядело. Склад впереди – запчасти и колеса с тех машин, что на подпорки вывесили.

– Ты по запчастям шарился? – уточнил я.

– Не успел. Может, сегодня займемся, если успеем: хотя бы для самих себя припасти.

Ворота были нараспашку, секрет отсутствия замков объяснялся просто – кто-то прошел по всем воротам с ломиком. Пнув ногой валявшийся на земле замок с вывернутой дужкой, я спросил:

– Ваша работа?

– А чья же еще? – усмехнулся Федька. – Давай смотрим первый бокс. Жаль, листочек потерял – я тогда еще переписал, где что стоит.

Мы разом вошли в бокс, держа оружие на изготовку. Включились фонари, метнувшись лучами по углам. Чисто, никакой травки. Да и откуда ей браться, если все открыто? Это они молодцы, что так сделали.

– Федь, а когда в первый раз приехали, тут как было?

– Травы полно везде.

– А тварей?

– А чего им тут зарождаться? – удивился он вопросу. – Сама Тьма рядом, в таких местах они если только прямо из нее приходят. Другое дело, что припереться сюда кто угодно может, ты насчет тишины не заблуждайся. Тьму чуешь нутром?

– А то!

– Вот и прикидывай, что она тебя тоже чует.

– И что?

– А ничего, что угодно может быть. Может, ей по хрен, а может, и нет – кто знает. Знаешь, что это?

Он указал на частично закутанную брезентом машину, стоящую на мощных стальных подпорках. Выглядела она куда как необычно – три оси, хоть совсем небольшая, с добротный джип примерно. Спереди два сиденья, в кузове еще два лицом вперед и два назад – шестиместная типа. По бокам – гнезда под запаски, еще под одну – сзади. Тент собран в кучу, но можно, судя по замкам, дотянуть вперед до стекла. Глядя по размерам арок, колеса предполагаются немалые. Морда чудная какая-то – расплющенный клюв, как у щуки, непонятно куда вообще мотор засунули. Оппозитник, что ли?

Вместо дверей открытые проемы с какими-то крючками, брезентом закрываться должны, наверное. Сиденья диваном, покрыты дерматином, но вроде удобные.

Принял в упор лежа, заглянул под днище. Ага, привод-то не полный, а на две задних оси, 6 х 4 типа. Хотя… если запаски повесить, то они, похоже, будут при проезде препятствий проворачиваться, а при таком клиренсе и короткой базе проходимость должна быть просто жуть какая…

– Федь, это что? Я в кино где-то видел, но не в курсе.

– Шнауцерами тут зовут, «крупп». Тягач для легкой артиллерии и транспортер расчета. У нас одна группа на таких по выездам катается. Можем привезти – возьмут без проблем.

– А чего погрузить можно?

– Тонну.

– Нормально, – одобрил я.

– Вроде бы, но, по мне, маловато. Себе не хочешь?

– Не знаю, чудная она какая-то. Что тут еще есть?

– Да до хрена всего, тут шесть боксов, из одного я «блица» угнал, – ответил Федька. – Пять машин в лучшем виде. Вру, шесть: в одном две маленьких. А все, что во дворах было, – это вон там, прямо за углом. Вывезем эти, можем за запчастями приезжать, скручивать с них всякое.

– Ага, – кивнул я, уже не очень слушая.

Вообще так, неплохой «крупп», и жрать не слишком много должен, как мне кажется. С другой стороны он вправду странный, его под свои надобности еще долго переделывать придется – специфичный очень. Кузов поставить, так он хрен знает как сидеть будет… не поймешь. Ладно, учтем, если наш Горсвет такие любит… Глядишь, еще и «прогиб зафиксируем», командование оценит.

Во втором боксе был еще опелевский грузовик, но какой-то маленький, меньше даже полуторки. Федька сразу рукой махнул, сказал:

– Если только в последнюю очередь – задний привод и проходимость никуда, это однотонник. Они тут просто самое новье ставили в боксы, а отбирали без ума. Лучше бы «мерина» полуторку поставили – тот, что во дворе гниет на спущенных колесах. – Он указал рукой на крайнюю машину на площадке, накрытую сгнившим до рыжего цвета брезентом. – В следующий глянь.

– Ага.

Обошел распахнутые створки, заглянул:

– О-па… это че?

Высокая машина, вроде того «мерседеса», что носится за мной в колонне на выезд. Какая-то чудная округленная морда с надписью «Штайр», а кузов весь неуклюжий, прямоугольный, сварной, с грубыми дверями. Такой же кабриолет-переросток, да еще, кажется… борта бронированные, что ли? Не зря же они такие топорные?

Подошел, постучал согнутым пальцем. Точно, стук глухой, броня. Бронеящик вместо салона, от пуль и осколков.

– Федь! – окликнул я. – Это же броня?

– Да ты че? – удивился он, подходя ближе. – Блин, а я прощелкал тогда! Хотя хрен ли, все равно мне грузовик нужен был, и отберут все равно, теперь уж точно.

– Отберут?

– Насильственно выкупят, так сказать, – поморщился он. – Все бронированное на колесах город забирает – закон такой, нам не положено.

Опять в упор лежа, взгляд на днище. Ага, тут вообще все замечательно, кардан на задний мост и такой же на передний. То есть привод полный.

– Федь, а если на продажу? Денег-то дадут?

– Денег дадут, но… начнется потом: где взял, покажи место, свози разведку. Его если только в последнюю очередь, когда только вон те, – он ткнул стволом ППШ в сторону стоянки, – здесь останутся. Ну и еще момент, раньше не говорил…

– Чего?

– Если честно, думал придержать на те времена, когда поднимусь, – сказал он, усмехнувшись. – Я бы его в Сальцево увез и там катался. Там все проще, никто слова не скажет – главное, чтобы не гусеничное было.

Я лишь руки поднял перед собой, засмеявшись:

– Мечта – это святое. Пусть стоит, не буду грязными лапами. Станешь миллионщиком – будешь рассекать, от покушений конкурентов прятаться. Дальше пошли.

Дальше был еще бокс, а в нем две машины – серенький в пятнах «кюбельваген» и вторая – корыто на колесах, с креплением под запаску на капоте и фарами на стебельках. Плоское стекло откинуто вперед, брезентовый тент – назад. И вертлюг под пулемет торчит.

– Видал? – так гордо указал на нее Федька, словно сам ее сделал. – «Швимваген», машина-лодка, сзади гляди.

Я обошел чудной автомобильчик и увидел немалого размера винт в кольце, задранный сейчас вверх и прикрепленный откидной планкой с крючком. Заглянул в кабину. Четыре места, даже пятеро влезет, обычная небольшая легковушка. Сунулся вниз – привод на четыре колеса, а сама явно легкая до невозможности. И бензина много жрать не должна… никак не должна.

– Федь, а я бы ее себе. Ты чего о ней знаешь?

– А чего надо?

– Ну… грузоподъемность?

– Места четыре? – посмотрел он. – Бери по сто кил на место, типа солдат в экипировке и всей сбруе, и багажник маленький… это еще кил пятьдесят условно. Четыреста пятьдесят. Примерно. Может, чуть больше. Скорость… ну восемьдесят она должна бегать, насколько я такие знаю.

– То есть если мы с тобой за лампочками дернем, – начал я формулировать концепцию, – сюда ведь до хрена влезет, а столько на бензин тратить тоже не надо?

– Ну да, – пожал он плечами. – А еще можно какой-нибудь прицепчик придумать на крайняк.

– Вот и я о том, – кивнул я в ответ своим собственным мыслям. – Федь, я эту себе возьму.

– Да не вопрос, завтра за ней подтянемся, а сегодня на продажу возьмем, – сказал Федька, выходя из бокса на улицу и настороженно оглядываясь.

– А может, на жесткую сцепку попробуем? – предложил я. – Поищем тут – наверняка должны быть, сюда ведь машины таскали.

– Думаешь? – озадачился он. – Ну «блиц» такого клопа потащит даже не заметив, только как цеплять, что-то не пойму… Хотя проушина под буксир здоровая, хрен сорвешь, – сказал он, поглядев на «швимваген». – Точно, можно ведь. Даже одинарную: не в городе ведь едем, и скорость никакая, – если чего, прямо на мой крюк. Одним махом двоих побивахом, а завтра…

– Завтра сюда же за запчастями или еще одну заберем.

– А точно, – обрадовался он. – Или две! Вон еще «кюбеля» на жесткую, и у нас полные карманы пятиэровых монеток.

– Не лопни от жадности, – предостерег я его. – А то повадился кувшин по воду ходить, дальше сам понимаешь.

– Ладно, ладно, суеверный, мля, – засмеялся Федька, потом посерьезнел: – Так. Нужны колеса. С этим там бардак… и вот еще, что вторым берем, решил?

– Сам чего думаешь?

– Дальше там еще «шнауцер» стоит, – указал он пальцем. – Дальше… дальше ничего, мой «блиц» был.

– А чего выбирать тогда? – удивился я. – Одного «шнауцера» обуваем и «тазик» этот самый. «Тазик» – на сцепку, за «шнауцер» сам сяду.

– И то! – кивнул Федька. – Соображаешь, когда надо. Значит, так, теперь самый стрём начинается. Идем осторожно, ищем оглядываясь, работать будем по очереди – один в боксе, другой в воротах караулит.

– Без вопросов.

– Тогда пошли. Грузовик туда подгоним: это куча колес, так таскать заманаемся.

– Ясен хрен.

– Номер бокса запоминай, там под таким же номером должны колеса лежать.

Федька подал «опеля» прямо к воротам склада – крепкого зданьица красного кирпича с частично прикрытыми воротами, но не до конца все же – знали, что делали. Даже железнодорожный костыль был вбит в гравий, чтобы не захлопнулись, не заразили Тьмой важное место.

Внутри тоже был порядок – видать, кладовщик свое дело знал туго. Стеллажи деревянные, мощные, на них куча ящиков. Заглянул в один – какие-то железяки в масле, точно детали мотора. Во втором сальники в вощеной бумаге нашлись. Ага, да тут же подписано все…

– Колеса в конце, – пояснил Федька.

– Колеса – это хорошо, но ты глянь, сколько запчастей! – поражался я.

– Да вижу. Некогда нам тогда было, в первый раз же все: пока нашли, пока все открыли, пока этот склад обнаружили. А то прикинь – стоит куча машин, и все без колес. В общем, до хрена времени ушло, уже чуть не по темноте уезжали.

Колеса лежали стопками у дальней стены. На каждой стопке фанерка с номером, написанным зеленой масляной краской, каждое колесо накачано, чтобы не деформировалось, – в общем, верх культуры, я бы такого кладовщика на руках носил и премии каждый день выписывал.

Нашли нужное мгновенно, а заодно быстро осмотрели ряд колес остальных.

– Федь, а ведь тут еще и для тех, что на площадке?

– Не для всех, но есть.

– Тут и на тебя можно подобрать, и на остальное.

– Займемся потом, – согласился он.

Действительно, по тем временам типоразмеров не так чтобы много было, я тут всего три вижу, если откровенно и если очень прикидочно. Все внедорожные: техника же военная, – по дискам не скажу, но можно и перебортовать – даже я это умею, труд невелик. Привезти в Углегорск как есть, а уже там, в безопасности, все и сделать.

– Ладно, ты у машины карауль, – сказал я Федьке. – А я буду колеса катать.

– Давай.

Он бегом, топая по бетонному полу, побежал к выходу, а я, натянув прихваченные рукавицы, взялся за первое колесо для «шнауцера». Поставил стоймя и покатил, слушая, как стучит могучий протектор по полу. Серьезное колесо, таким только грязь и месить.

Работа была несложной, но долгой, да и большие колеса все время норовили то набок завалиться, то катиться куда не надо. Но ничего, справился, хоть и запыхался. Федька все это время стоял в кузове, пыхая папироской и постоянно оглядываясь. Все правильно, мелкий мандраж меня так и не оставлял, я на любой темный угол оглядывался и своего же эха пугался. Мрачное здесь место, совсем мрачное. А как посмотришь в сторону Тьмы, так мурашки по спине и аж передергивает. Быстрее бы уже отсюда выбраться, но это так, мечты: еще весь шиномонтаж впереди.

Была и радость – вполне нормальная треугольная жесткая сцепка нашлась прямо в складе: лежала она на полу у выхода, на самом виду, не пропустишь. Когда я подтащил ее к «блицу» и с грохотом забросил в кузов, Федька там от радости чуть чечетку не сплясал.

Потом пришлось искать аккумуляторы, которые были целыми, но безнадежно разряженными, хотя и хранились как надо, за дверью с табличкой «Аккумуляторная», и ставились туда в сухозаряженном виде. Правда, у запасливого Федьки нашлась и дистиллировка, и даже кислота, так что смутные надежды на возрождение можно было питать: ничего не лопнуло вроде, и клеммы выглядели прилично. На «тазик»-то пневмозапуск особо не поставить, как мне кажется, это мне или ручку вечно крутить, или все же батарею подобрать. Поэтому загрузили несколько, с десяток: вдруг что задышит.



  

© helpiks.su При использовании или копировании материалов прямая ссылка на сайт обязательна.