Период до 1983 г.

В лучших традициях ужастиков история группы Slayer начинается со знакового вступления.

Хотя многие события, описанные в данной книге, происходят в солнечной Калифорнии, родине абсолютного спокойствия, корни одной из самых бескомпромиссных групп, из тех, что когда-либо видел мир, лежат в Чили на расстоянии 5, 000 миль от Штатов.

В 1961 году семья Томаса Энрике Арайа готовилась пойти по стопам большинства соотечественников, а именно эмигрировать в Соединенные Штаты дабы избежать приближавшейся бури - политической революции, в конечном счете полностью изменившей жизнь в Чили. Том, родившийся 6 июня того же года, стал четвертым ребенком в семье из девяти человек. Первые четыре года своей жизни он провел в прибрежном городе Винья-дель-Мар, на границе с портом Вальпараисо, после чего родители перевезли своих детей в Саут-Гейт, пригород, состоящий в основном из рабочего населения, и располагающийся недалеко от Лос-Анджелеса.

Неудивительно, что в памяти Тома не сохранилось много воспоминаний о своем раннем детстве в Чили, тем не менее, его родители привезли с собой в США некоторые культурные элементы своей родины, в частности, музыку. “Настоящего чилийца можно определить по тому, как он узнает песню и начинает подпевать ей в такт, это такая национальная особенность. Думаю, что это часть моей культуры” – вспоминал он много лет спустя. “Мои детские воспоминания в основном о Штатах: к примеру, то, что мои родители играли музыку с того момента, как переехали сюда”.

Десятилетиями считалось, что семья Арайа покинула Чили в разгар революции, однако Том опровергает данную информацию: “Революция произошла в ‘71, и к тому времени мы уже жили в Соединенных Штатах”. Фактически, свержение социалистического правительства в Чили под командованием Сальвадора Альенде состоялось в 1973 году, положив начало печально известному периоду в истории страны. Вне всякого сомнения, семья Тома рассматривала свой переезд в Северную Америку до начала жесткого и кровавого правления генерала Пиночета как взвешенное решение, если не сказать больше.

Музыкальный ребенок в семье музыкантов, Том родился в удачное для популярной музыки время, став свидетелем волны экспериментов и успехов в музыке в середине-конце 60-х годов, радовавших его своим великолепием в детстве и подростковом возрасте. Хотя Саут-Гейт едва ли можно назвать центром культурной активности, учитывая, что большинство жителей озабочены тяготами ежедневной рутины в малочисленной рабочей общине, Лос-Анджелес, тогда, как и сейчас, являлся центром мировой индустрии развлечений.

Контраст между свободами, существовавшими по определению в Штатах, и новым послереволюционным режимом в Чили должны были произвести неизгладимое впечатление на восьмилетнего ребенка, когда семья Тома в конце 60-х полетела в Южную Америку, чтобы навестить родственников. Как вспоминает Арайа: “Мы вернулись туда спутся некоторое время после того, как произошла революция, примерно через два или три года. Мы полетели туда всей семьей, и в целом неплохо провели время. Насколько я помню, страна находилась под властью диктатуры, но я не видел, чтобы вокруг творился какой-нибудь беспредел. Все соблюдали закон, именно так все и было. Там были полицейские, кроме того появилась полиция для борьбы с мятежниками, так же, как это происходит здесь, в США. На концертных площадках вне Соединенных Штатов случается, что подростки выходят из-под контроля, и каждая страна использует свои собственные силовые меры для усмирения людей. Знаете, разные страны используют различные методы. Я видел некоторые из них в действии и подумал что-то вроде: ‘Ага, вот как у них тут все происходит. Я не хочу вмешиваться в эти вещи и быть в центре чего-то, о чем и понятия не имею’”.

Несмотря на изначальное нежелание обсуждать жестокие перевороты, оставившие глубокие шрамы на стране, в которой родился, Арайа позже стал самым откровенным участником в группе Slayer в политическом аспекте. Хотя скорее всего было бы слишком самонадеянно делать вывод, что позднее красноречие Арайа в политических вопросах кроется в причинах, связанных с потрясением в Чили в детстве, тем не менее, данный момент вызывает у нас определенный интерес. Что же происходит с творческими порывами мальчика, покидающего свою родину ради совершенно другой среды обитания, в которой он растет и наблюдает, как его отечество полыхает огнем?

Семья Ханнемана, проживавшая в Лонг-Бич, штат Калифорния, также была не понаслышке знакома с вооруженными конфликтами, чьи старшие сыновья воевали во Вьетнаме, а дедушка прошел французскую кампанию во Второй Мировой Войне. Младший сын, Джефф, родился 31 января 1964 года, и как семья Арайа, готовился к эмиграции. Неудивительно, что воспоминания Джеффа о своем детстве включают в себя разговоры за обеденным столом о войне, танкостроении и воздушной технике. Нет никакого сомнения в том, что предмет, в котором он стал позже специализироваться в Slayer, а именно войне и агрессии, сформировался благодаря опыту, полученному в детстве.

Почти четыре месяца спустя на свет появился Керри Кинг. Как и две его сестры Карэн и Кэти (заметьте, что все имена в этой семье начинаются на К), Керри получил серьезное образование от своих родителей – авиационного инспектора и связистки, и в это образование также вошла музыка. Как Кинг рассказал автору этой книги в 2004 году, “Я не был особенно заинтересован в том, чтобы научиться играть на музыкальном инструменте, но у моего отца дома была гитара и, по его мнению, именно игра на гитаре позволила бы мне держаться подальше от неприятностей. Так я стал играть на этой гитаре. Первым моим чистым риффом стала ‘Children Of The Sea’ группы Black Sabbath. Я помню его до сих пор”.

Пока семейство Ханнеманов и семейство Кингов прокладывали свой жизненный путь в пригороде Лос-Анджелеса, а Арайа в середине 60-х годов покидали Чили, еще одна латиноамериканская семья подумывала о смене неспокойной политической системы на более легкую жизнь в Северной Америке. Дэвид Ломбардо родился в Гаване, на Кубе, 16 февраля 1965 года, а его семья эмигрировала, когда ему было всего два года.

“Мои родители отдали меня в частную католическую школу по месту жительства в Саут-Гейт, в Калифорнии” – вспоминает Ломбардо. “Когда я учился в третьем классе, мы показывали представление и поскольку я был застенчивым ребенком, я принес с собой набор бонгов и пластинку Сантаны и играл под аккомпанемент этой записи”.

Для группы музыкантов, которые стали создавать музыку – чистое воплощение агрессии, нельзя не заметить, что первые песни, оказавшие влияние на ритм-секцию Slayer и остальные инструменты, были далеки от агрессивных. Арайа и Ломбардо, которые с позиции сегодняшнего дня образуют один из самых бескомпромиссных и точных тандемов бас-гитары и ударных в современной рок-музыке, с раннего возраста находились во власти музыкального свинга и умиротворенных ритмов латиноамериканской музыки. Саут-Гейт был и по сей день остается в первую очередь испанским и латиноамериканским городом, 95% стотысячного населения которого имеют латиноамериканские корни, и каждый вечер ночная жизнь города крутится вокруг клубов и баров, славящихся своей мексиканской, южноамериканской и кубинской музыкой.

В 1969 году Арайа впервые взял в руки бас-гитару, как он позже вспоминает: “Мой старший брат сам учился играть на гитаре, и я подумал, что мне придется научиться играть на басу, чтобы аккомпанировать ему. Это была главная причина, по которой я начал играть на басу, и после этого можно было играть песни вместе, совершенствуя свою технику… В то время мы разучивали песни Битлз и Роллинг Стоунз – музыку шестидесятых. Именно они вдохновляли меня на то, чтобы играть… любая музыка из шестидесятых. Все, что крутили по радио в шестидесятых. Я имею в виду мы постоянно слушали радио”.

Хотя обожаемое Арайа радио, вещавшее к середине десятилетия исключительно в FM-диапазоне, передавало преимущественно звуки гитарной музыки в исполнении белых музыкантов, к 1976 году Том заиграл музыку совершенно иного направления. Ломбардо в интервью журналу Decibel вспоминает удивительное выступление молодого басиста в описываемый период, задолго до того момента, когда кто-либо из них стал мечтать о том, чтобы играть хэви-метал: “Поразительно то, что когда мне было 11 лет, я увидел, как Том играет в группе в кубинском клубе, куда обычно ходили мои родители. Ему в то время было 15 лет. Организаторы проводили воскресные концерты в три или четыре часа дня, на которых выступали различные группы для детей. Помню, как спросил его об этом событии, когда мы впервые встретились лично”.

Начало было положено, и не только карьере Тома как музыканта, но и его широкому и в некотором роде эклектичному музыкальному вкусу. Являясь исполнителем вокальных партий к таким композициям, как ‘Necrophiliac’ и ‘Sex. Murder. Art’, Том всегда сохранял интерес к более утонченным и изысканным формам музыки, как он рассказывает автору данной книги в 1999 году: “Я написал несколько медленных, балладных композиций с парой основных аккордов – чисто для себя. Я до сих пор пою об убийствах и смерти, но этот эксперимент был в стиле кантри, понимаете? По всей вероятности эти песни никогда не будут изданы, хотя остальные участники группы могут сказать, что песни классные, но в группе царит демократия…”

Пока Арайа джеммовал свои латиноамериканские песни, а Ломбардо играл на бонгах в средней школе, Керри Кинг был занят совершенствованием своих навыков игры на гитаре. До достижения 13-летнего возраста летом 1977 ему приходилось играть на непривлекательном для пионера экстремального металла инструменте: “Я играл на Gibson ES-175, отцовской гитаре с огромным белым корпусом”.

Модель Gibson ES-175, хороший, но громоздкий инструмент, был популярен среди джаз и блюз исполнителей, однако он неплохо послужил Кингу Младшему, пока на смену этой гитаре не пришло что-то более подходящее. В случае Керри на замену предыдущей пришла первая гитара в обширной линейке BC Rich, инструменты которой идеально ему подошли. “Продав свою 1963 L Series Strat, я приобрел BC Rich Mockingbird, которая показалась мне особенным инструментом” – вспоминает Керри. “Я увидел, что у BC Rich множество различных примочек и подумал: ‘Со всеми этими штуками я смогу играть любую музыку, какую захочу’. Уверен на 100%, что свернул этой гитаре гриф в первый же день”.

Первой рок-композицией, которую он выучил, стала ‘Cat Scratch Fever’ (Лихорадка от кошачьих царапин) Тэда Ньюджента, за которой последовали композиции многообещающих метал-групп того времени, вроде Judas Priest, оказавших огромное влияние на Кинга.

Подогреваемый успехом своей игры на бонгах в группе Pius X в средней школе, Ломбардо вскоре продолжил играть на ударных в начинающей школьной группе. Инструмент быстро стал его страстью, как он позже вспоминает об этом: “Обычно все начинается с того, что ты играешь дома, сводя с ума своих родителей, стуча по жестяным банкам под стереопроигрыватель, орущий на всю катушку, и используя все имеющиеся в твоем распоряжении горшки и чашки”.

Два практически одновременных события определили путь развития Дейва: подарок отца в виде ударной установки Maxwin и его собственное открытие для себя двойного концертного альбома ‘Alive! ’ мультяшных монстров Kiss. Эта пластинка 1975 года выпуска ознаменовала колоссальный шаг вперед для Kiss, чья карьера находилась на грани крушения. Нью-йоркский концерт группы довольно хорошо был перенесен на пластинку, и произвел неизгладимое впечатление на молодого Ломбардо. Осведомленный о том, что непристойные рок-песни, исполненные на губительной для барабанных перепонок громкости могут способствовать приобретению бесценного опыта, Ломбардо в короткие сроки выучил композицию ‘100, 000 Years’ и начал страстно совершенствовать свое мастерство игры на ударной установке.

Как бы то ни было, данным увлечением не ограничивались пристрастия Ломбардо к другим музыкальным стилям – в конце семидесятых доминировали две формы музыки: диско и панк. С первой из них Дейва познакомили школьные друзья, и ему настолько понравилась эта музыка, что он вскоре стал выступать на вечеринках в роли диджея. Он даже взял себе диджейский псевдоним ‘Touch Of Class’ (Элегантный).

Дейв Ломбардо: “Обычно я приходил домой в четыре часа утра, и родители были настолько злы на меня, что грозились отправить в военную школу. Однако под рубашкой без воротника, плисовыми брюками и ботинками от Стейси Адамс я все еще оставался преданным рок-фанатом. Музыка, которой я в то время интересовался, продемонстрировала мне влияние ритма на человеческое тело. Разница между диско и роком была настолько велика, что меня это заинтриговало, после чего я обнаружил, что воспроизведение подобной музыки помогло мне почувствовать эту мощь. Я чувствовал энергетику этой музыки, и это было потрясающе: люди танцевали под диско, а не просто стояли и слушали, как это обычно происходит в рок-музыке”.

В то время, как некоторым может показаться обескураживающим тот факт, что один из лучших барабанщиков в жанре хэви-метал будучи подростком крутил пластинки Chic и Kool & The Gang, фактически, у диско и хэви-метал много общего: оба стиля чрезвычайно ритмичны, кроме того в музыке доминируют басовые частоты. Ударники в диско считаются одними из лучших музыкантов, удерживающих ритм и сохраняющих высокую синхронизацию в фанке и R& B, но при этом пренебрегающих присущей этим жанрам пышностью ради точности, которую мог бы по достоинству оценить фанат хэви-метал.

К концу десятилетия лишь Джефф Ханнеман только готовился взять в руки инструмент. Пока Ломбардо слушал диско, Ханнеман, который никогда не был чересчур коммуникабельной личностью (“Я пытался заниматься серфингом, и у меня это плохо получалось. Поэтому я просто торчал на пляже и глазел на девчонок”), начал слушать панк и был сражен его злой идеологией и безжалостной скоростью. Это была жесткая, яркая музыка, получившая известность в Нью-Йорке и Великобритании в 1975 и ‘76 годах, музыка, трансформировавшая приевшуюся рок-сцену, прокатившись волной по всей Америке, и оказав влияние на местное движение в Калифорнии, в частности; возможно, панк стал реакцией на безмятежные ритмы и легкую жизнь Золотого Штата. Наиболее значительными из местных групп были Black Flag, чье влияние ощущалось на всей территории Штатов, а также Dead Kennedys и TSOL, каждая из которых специализировалась на исполнении безжалостно быстрой музыки с головокружительными партиями ударных и ежесекундно сменявшимися риффами. К концу десятилетия Ханнеман уже ходил с обритой головой, и именно в это время он начал учиться играть на гитаре.

Тем временем, в 1978 году, когда Ломбардо спрашивали школьные приятели, сможет ли он сыграть композицию ‘Moby Dick’, визитную карточку Джона Бонэма со второй пластинки Led Zeppelin, ему было нечего ответить. Тогда Дейв исследовал до мелочей этот альбом и был сражен его мощью. “Прослушивание Led Zeppelin II открыло для меня сторону музыки, с которой я был мало знаком – блюз. У этой группы был очень эмоциональный стиль исполнения, не только у всех участников вместе взятых, но и у барабанщика в частности. Джон Бонэм играл с таким чувством, что я исследовал эту композицию вдоль и поперек и пронес это знание через всю свою карьеру. Позже я узнал, что эти приемы назывались крещендо и декрещендо”.

Полный энтузиазма стиль игры Бонэма и кажущееся легкое щегольство, с которым он исполнял свои барабанные пассажи, привлекли тринадцатилетнего Ломбардо, посвятившего еще больше времени обучению игре на ударных. Он начал джеммовать со школьными гитаристами на мотив таких песен, как ‘Purple Haze’ (Сиреневый туман) и ‘Johnny B. Goode’ (Джонни Би Гуд). Выступление с последним из упомянутых номеров на конкурсе талантов Pius X в дуэте ударных и гитары получило восторженные отзывы слушателей. “Я никогда не забуду рев толпы во время барабанного соло” – вспоминает Ломбардо. “Мы славно оторвались тогда”.

Это событие произошло незадолго до того, как музыка начала занимать у Ломбардо все свободное время. Перед тем, как покинуть Pius X и переехать в школу Саут-Гейт, он нашел двух гитаристов (чьи имена, к сожалению, потеряны в истории) и назвал получившееся трио Escape. Ангажировав вокалиста из Саут-Гейт, они назвались Sabotage и начали выступать. Как бы то ни было, родители Дейва заметили, что обучение в школе занимает второе место после барабанов, и предложили ему уйти из школы и искать работу. Приняв мудрость данного совета, он поступил так, как ему советовали родители, хотя, к сожалению, это автоматически означало его уход из группы.

Дейв Ломбардо: “Так называемый менеджер группы Sabotage зашел так далеко, что написал в школьную газету заметку о том, что я покинул группу, комментируя этот факт следующим образом: ‘Посмотрим, кто добьется больших успехов. Может, заключим пари? ’. Сейчас я могу сказать, что мне следовало заключить пари”.

Уйдя из двух школ и группы, и получив должность разносчика пиццы, Ломбардо начал искать членов для новой группы. Его отец одолжил ему 1, 100 долларов на покупку новой барабанной установки Tama Swingstar с тарелками Paiste. Как бы то ни было, Дейв искал музыкантов, и группой, к которой он планировал присоединиться, была та, которую он видел перед своим уходом из школы в Саут-Гейт…

Летом 1980 года Том Арайа играл на басу в группе под названием Tradewinds. Первоначально их сет-лист состоял из мейнстримовых композиций в духе стадионного рока из сингл-чартов, хотя затем на смену этим песням пришло менее жесткое направление, вдохновленное творчеством Van Halen. С позиции сегодняшнего дня легко недооценить влияние, оказанное этой группой на калифорнийскую рок-сцену, как рассказывает автору заслуженная рок-писательница Сильвия Симмонс: “Единственной группой в Лос-Анджелесе, которую стоит отметить, в то время являлись Van Halen, они были практически уникальными в своем роде. Они приехали из Пасадены с таким запасом мощности, что вас просто сбивало с ног. Просто фантастика. Они были своими в доску, без всяких понтов. И, когда они выступали в турне с Black Sabbath в том последнем турне, они полностью затмили и их”.

Одним из приятелей Арайа среди музыкантов группы Tradewinds (которые вскоре переименовались в Quits) был учитель гитары, один из учеников которого по имени Керри Кинг, был кем-то вроде местного вундеркинда. Кинг знал, что его учитель гитары играет в группе. “Могу сказать, что мой учитель гитары готовил меня на замену другому музыканту, потому что мы разучивали все их композиции. Мне было шестнадцать, и я думал: ‘Должно быть это круто – я буду играть в группе, которая выступает с концертами! ’ После того, как я вошел в состав этой группы и отыграл с ними несколько концертов, они распались…”

Перед тем, как пути Quits разошлись, они отыграли концерт в Саут-Гейт Парк Аудиториум, о котором позже вспоминал Ломбардо. Данное мероприятие имело место быть в 1980 году, и является первой достоверной датой совместного выступления двух членов Slayer.

Арайа, присоединившийся к Quits в качестве поющего басиста, в то время начал проходить курс респираторной терапии в колледже.

Том Арайа: “Моя старшая сестра предложила мне пойти на этот курс. Она сказала, что у нее есть друзья - респираторные терапевты, и что это легкий курс. Мой отец сказал мне по этому поводу: ‘Или ты ходишь на этот курс или устраиваешься на работу’. Так я выбрал получение высшего образования. Я проходил технический курс в колледже около двух лет, и многому научился. Я узнал о коэффициенте воздушных смесей и все в этом духе; я научился производить забор крови. Я научился тому, как осуществлять интубацию, когда производится введение специальной трубки в трахею”.

Как бы то ни было, Арайа все еще серьезно интересовался музыкой, и в свободное время искал группу, к которой в свете распада Quits можно было бы присоединиться.

Кинг был занят работой в немыслимых местах, одним из которых был минигольф (“Я работал там около месяца, пока однажды мне не сказали подстричься, тогда я послал их куда подальше и ушел оттуда! ”) и второе в магазине домашних животных (“Я втихую грабил их, тогда я был неплохим вором”). Как и Арайа, он жаждал играть в группе, и как многие приятели-музыканты из Лос-Анджелеса, он частенько просматривал рубрику “Требуются музыканты” в известной местной газете под названием The Recycler.

Керри Кинг: “Где-то в ‘81 году я участвовал в прослушивании в группе под названием Ledger, чувак, они были просто дерьмом, играли что-то в духе Lynyrd Skynyrd. Я даже не помню, как все прошло”.

На таких крошечных крючках висели нити судьбы: Ханнеман, который, в конце концов, взял в руки гитару, также присутствовал на прослушивании в Ledger. “В то время я работал продавцом телеаппаратуры, и джеммовал с несколькими парнями с работы в другой комнате на репетиционной точке. После того, как Керри попробовался в Ledger, мы с ним стали джеммовать некоторые песни Priest со знакомым барабанщиком, который был намного моложе других участников Ledger. Он тогда сказал нам: ‘Эй, не хотите создать группу? ’ и я ответил ему что-то вроде: ‘Конечно, хочу, черт возьми! ’”

В скором времени обнаружилось, что у Ханнемана и Кинга есть общая страсть к скоростной гитарной игре, хотя их вкусы лежат в абсолютно противоположных лагерях. Первый все еще был панком, тогда как Кинг отошел от Judas Priest в сторону музыки Новой Волны Британского Хэви-Метал, включая выскочек Iron Maiden и других музыкантов.

Джефф Ханнеман: “Нас связывало с Керри то, что я уже отходил от музыки вроде Maiden и Priest, Zeppelin и так далее, я начинал втыкаться в панк. Но я все еще знал все пристовские и мейденовские вещи, поэтому мы начали джеммовать именно с них”.

Однако это не единственное сходство: Кинг был кем-то вроде скоростного гитарного демона благодаря форе в три года.

Джефф Ханнеман: “Я только помню, что боялся до усрачки. Я играл гораздо меньшее количество времени, поэтому лажал. Ко времени знакомства с Керри я играл на гитаре около месяца, и увидев его в деле, я подумал: ‘Ух ты, чувак, мне следует ускорить свой процесс обучения’”.

Керри, чья репутация гитариста-виртуоза распространилась среди ближайших соседей, не знал, что примерно такой же классный молодой музыкант живет за пять домов от него, пока как-то в полдень разносчик пиццы не подъехал к его дому.

Керри Кинг: “Этот паренек высовывается из своей машины и говорит: ‘Эй, ты тот самый парень с гитарами? ’, а ему: ‘У меня есть несколько, но я не владею ими всеми’. Он сказал, что играет на ударных и живет недалеко от меня ниже по улице”.

Дейв Ломбардо: “Керри дал мне перечень песен, которые может исполнять на гитаре, и я был впечатлен, потому что список был довольно длинным. Я знал несколько из них, затем на следующий день он принес свой усилитель, и мы начали играть вместе. После пары репетиций он позвал с собой и Джеффа”.

Имея в наличии двух гитаристов и барабанщика, оставалось найти лишь вокалиста и бас-гитариста. Тогда Кинг вспомнил о своем старом приятеле из Quits.

Том Арайа: “Примерно в то время, когда Керри искал кого-то для совместных выступлений, я уже успел попробоваться вокалистом в несколько групп. Когда мне позвонил Керри, я спросил его, какие песни они играют, и он дал мне список. Я знал практически все композиции из списка за исключением Maiden, поэтому я пошел и купил их пластинку. Самой тяжелой группой из тех, что я слушал в то время, были Van Halen, но у меня были друзья, исполнявшие песни Priest и Sabbath, так что их вещи я знал. Мне потребовалась неделя, чтобы выучить все песни Maiden, а затем они все пришли ко мне для проведения первой совместной репетиции. Мы прошлись по всем композициям без каких-либо проблем, тогда я посмотрел на парней и сказал им: ‘Я в деле’”.

Это многое говорит и о характере Арайа, и в определенной степени о Slayer в целом, о чем он размышлял позже: “Я придерживаюсь точки зрения, что судьба в конце концов возьмет свое и не стоит об этом волноваться. Мне кажется, что рано или поздно все встанет на свои места, и все будет хорошо, именно так я и взираю на жизнь. Так всегда было и с группой: Керри позвонил мне, они пришли ко мне. Было не так уж много парней, которые собирались поджеммовать и потусить вместе, у нас были идеи и соображения, которыми мы делились друг с другом. Мы все стремились к достижению единогласного мнения”.

Пока единогласное мнение еще не было достигнуто, первые шаги группы состояли в том, чтобы репетировать и отыграть несколько концертов: к концу 1981 года в гараже Арайа они вместе отшлифовали достаточно кавер-версий, чтобы отыграть полноценный концерт, хотя перед ними еще стоял вопрос о названии группы. Как только участникам группы пришло в голову название Slayer, Дейв создал подходящий металлический логотип, как он объясняет: “Мы сидели в гостиной Тома, думая о том, какой логотип выбрать. Я постелил планшет бумаги на полу и встал над ним с ручкой и нарисовал косые черты как будто ножом, вы видите, что это отрывистые черты, словно убийца вырезал ножом слово ‘Slayer’”.

Распространенный миф, гулявший два десятка лет, состоял в том, что первым названием Slayer было фактически ‘Dragonslayer’, которое они впоследствии укоротили, потому что оно было слишком банальным. Какой бы симпатичной ни была эта версия, этого не было на самом деле: недоразумение появилось после того, как одна группа сообщила прессе, что они называются “Slayer, как Dragonslayer”, а затем данный комментарий был неверно понят или напечатан.

Первый концерт Slayer, отыгранный в Саут-Гейт Парк Аудиториум в канун Дня всех святых 1981 года, прошел без особого внимания со стороны публики, как и многие дебютные концерты начинающих рок-групп. Их второе выступление, состоявшееся в средней школе Хантингтон Парк, оказалось гораздо лучше дебютника, тем более, что на нем были исполнены кавер-версии UFO ‘Lights Out’, Iron Maiden ‘Wrathchild’, Montrose ‘Rock The Nation’ и версия Van Halen ‘Somebody Get Me A Doctor’, которую Кинг записал на портативный магнитофон и до сих пор хранит эту пленку, описав ее позже как “чертовски ужасную”.

Затем Slayer отправились в то, что Арайа в шутку назвал “обеденное турне по средним школам”, процедура, которую в то время пришлось пройти многим молодым метал-группам, чтобы создать себе хоть какой-то имидж. Будучи одной из многих кавер-групп, играющих в пригороде Лос-Анджелеса, музыканты немедленно попытались абстрагироваться от многих им подобных. Первоначально их образ ориентировался на стандартное черное кожаное одеяние, характеризующее рок и метал группы, но после концертов в средних школах Уоррена, Саут-Гейт, и Белла, группа поняла, что им требуется что-то большее.

Кинг первым вырезал свою виртуальную нишу, в данном случае буквально. При помощи горсти шестидюймовых гвоздей и кожи, купленной в местном магазине, он сел за свой кухонный стол и смоделировал дикобразоподобную нарукавную повязку, выглядевшую откровенно устрашающе. Как он вспоминал: “Я довольно рано начал создавать свои шипованные нарукавники. Единственный способ выделиться состоял в том, чтобы сделать что-то своими руками, как я всегда считал… тогда я пошел в магазин кожи и приобрел немного коричневой кожи, обрезал как нужно, покрасил в черный цвет. Затем я вставлял в нее то, что мне требовалось”.

Получившееся в результате сценическое оснащение – группа, полностью одетая в нарукавники Кинга с огромными шипованными вставками с металлическими наконечниками – быстро стало его фирменным атрибутом[1].

Дейв Ломбардо: “Мы сделали все, что было в наших силах, для того, чтобы раскрутиться, когда мы только начинали играть. Смотрите сами: мы ездили в средние школы, перепрыгивали заборы и приклеивали флаеры на каждом свободном шкафчике в школе. Для световых шоу мы привозили наши собственные прожектора, потому что мы Slayer. Мы привозили свою пиротехнику и дым, а для наших прожекторов нам приходилось красть лампочки из парадных американских домов, знаете, эти разноцветные лампочки. Затем с помощью этих лампочек мы создавали наше собственное световое шоу. Мы были очень решительными”.

Керри Кинг добавляет свое мнение относительно несовершенного освещения Slayer: “Мы пробегались по всем жилым комплексам, у которых снаружи висели прожектора. Обычно мы брали с собой перчатки или что-то вроде того, потому что эти ублюдки были ужасно горячими, затем мы выкручивали их и забирали домой. Первым делом мы выложили из лампочек А-образную раму и поместили ее за спиной Дейва. Чуть позже мы выложили два перевернутых креста из прожекторов и прикрепили их к усилителям Marshall”.

После стабилизации концертного расписания Slayer мало-помалу начали замечать на провинциальной музыкальной сцене. С самых первых дней посетители их концертов, видевших их выступления воочию, отмечали смесь мощи и точности, добавлявшие Slayer уникальности. Метал-фэны слышали жесткую музыку, они слышали технически совершенную музыку, но очень редко им случалось услышать и то и другое одновременно. Не по годам развитые барабанные навыки Ломбардо и точность риффоизвлечения Кинга выделялись больше всего: Арайа был скорее функциональным членом группы, чем выдающимся бас-гитаристом (хотя для первых выступлений его вокальный стиль был достаточно изобретательным), в то время как Ханнеман все еще играл роль отстающего гитариста, несмотря на потрясающий темп исполняемой музыки.

Вскоре музыкальные способности группы и юношеский энтузиазм привели их к сочинению собственного материала, и именно Ханнеман был первым, кто предпринял попытку писать песни. “Мы начали писать песни на второй репетиции” – говорит Том. “Я помню, как Джефф сказал: ‘Я написал песню…’”. Керри позже вспомнил еще одну старую композицию под названием ‘Simple Deception’ (Простой Обман) (“Сегодня эта вещь кажется слишком рок-н-ролльной для Slayer, хотя в ней была парочка убойных риффов”), а также инструментальную композицию с довольно эпическим (но, тем не менее, примитивным) названием ‘Delphic Oracle’ (Загадочный Оракул) и еще одну композицию под названием ‘Ice Titan’ (Ледяной Титан).

Новые песни были хорошо приняты слушателями средней школы и на случайных концертах в клубах и вечеринках, где играли Slayer, однако первоначально процесс написания песен продвигался довольно медленно. Когда не было запланировано репетиций, члены группы тратили большую часть энергии на никчемную дневную работу и убеждения домовладельцев разрешить им отыграть у них концерт.

Том Арайа: “Мы пытались отыграть в нескольких клубах… однако в то время было так: если у тебя нет постоянных слушателей, клуб не разрешит тебе играть. Тебе приходилось рекламировать свое шоу, вот так внезапно к нам пришла идея приобрести небольшой собственный зал для выступлений, платить самим за его аренду, делать флаеры и распространять их среди знакомых и средних школ, то есть среди мест, где обычно тусовались подростки. За пять баксов можно было прийти и посмотреть на нас. Да, в то время для того, чтобы тебя услышали, тебе было необходимо выдержать напряженную борьбу”.

Фокус с обходом промоутеров для организации собственных шоу у Slayer сработал отлично, хотя для этого потребовалось некоторое время и усилия.

Дейв Ломбардо: “Мы с Керри обычно ходили по различным зданиям и говорили: ‘Привет, мы бы хотели арендовать ваше здание для шоу и проведения рок-концертов’, так что мы сами себе были промоутеры. Мы заходили в галереи, в которых было немного места для групп, и спрашивали их, можно ли нам сыграть у них. Вот такими мы были. Всем этим занимались мы с Керри, у нас еще был большой старый мегафон, с которым мы ездили вверх и вниз по улицам и вещали: ‘Приходите посмотреть на Slayer в такой-то школе во столько-то’”.

Образ Slayer, завлекающих пешеходов посредством мегафона кажется чем-то нереальным, однако так продолжалось не слишком долго, пока все стало еще более необычным.

Представьте себе такое зрелище. В 1982 году Ломбардо было 17 лет, Кингу и Ханнеману по 18, только Арайа в возрасте 21 года был самым старшим членом группы. Хотя все четыре участника группы зажигали под звуки американского хард-рока с самого рождения, в Саут-Гейт из Лос-Анджелеса со временем пришел новый звук. Начала заявлять о себе более быстрая, более агрессивная вариация звука Новой Волны Британского Хэви-Метал. Venom, английское трио из Ньюкасла, которые исполняли быструю музыку, выкрикивая гортанные, угрожающие тексты о Сатане, готовились выпустить свой второй альбом под названием ‘Black Metal’, чье название было придумано то ли вокалистом Кроносом, то ли гитаристом Мантасом (оба заявляют о своем первенстве), на вопрос о том, в каком стиле музыки они играют. В силу необходимости записывать пластинку без выделенного бюджета, Venom писали песни, звучавшие сыро и несовершенно, однако крайне жестко по стандартам тех времен, и эта грязная агрессия оказала огромное влияние на молодых металлистов по всему миру.

Влияние Venom на Slayer в частности было немедленным, продолжительным и глубоким. Сраженные богохульственной яростью ‘Black Metal’ и его предшественника ‘Welcome To Hell’, четыре подростка из Саут-Гейт, районе, имеющим немало общего с Ньюкаслом, начали применять найденную формулу для создания собственных композиций.

Дейв Ломбардо: “Мы собирались назваться Slayer и быть чем угодно, что не относилось к Голливуду. Мы не собирались быть приятными парнями, мы хотели выглядеть страшно, мы не будем писать о вечеринках, мы будем писать о Сатане… Керри нравилось все, что так или иначе касалось сатанизма, ведь Venom оказали на нас огромное влияние, и мы начали работать над нашими собственными композициями и развивать эту тематику”.

Дейв отдавал все свои силы Slayer, хотя у него оставалось немного времени и на другие вещи, даже на свою девушку Терезу. “Я ходил в среднюю школу, у меня была работа, и я играл в Slayer! В моей жизни было время, когда у меня не оставалось времени ни на что, кроме того, чтоб принять душ. Я находился в постоянном движении… После репетиций я пытался выкроить время, чтобы хоть немного побыть с Терезой. Ведь иногда у нас даже по ночам были запланированы концерты! ”

Как и Дейв, Джефф в свободное от репетиций время проводил со своей постоянной подружкой Катрин. “На самом деле я знаю ее целую вечность. Мы были влюбленными подростками, называйте, как хотите. Она знает меня с тех пор, как я играю в этой группе, так что она в курсе всего происходящего”.

Спустя несколько месяцев у Slayer были готовы десять композиций для исполнения живьем, хотя они все еще были новичками и были весьма далеки от своего позднего воплощения. Ключевой момент, который необходимо отметить на данной стадии в карьере группы состоит в том, что с первых дней существования группы наблюдалось глубокое столкновение металлического влияния Кинга и привязанности Ханнемана к панку, что довольно скоро вылилось в симбиозе лучших элементов обоих стилей.

Джефф Ханнеман: “Я знал все вещи Priest и Maiden, так что мы начали джеммовать именно с этих композиций. Затем я начал знакомить парней с панком, именно так мы достигли большей скорости и агрессии в звучании. Дейв практически сразу втянулся в панк, а Керри и Тому на это потребовалось чуть больше времени”.

Дейв Ломбардо: “Это было незадолго до того, как наш стиль окончательно сформировался. Новые песни Slayer теперь всегда были тяжелы, однако они были созданы под влиянием Priest и Maiden. Затем Джефф начал увлекаться панком. Он обрил голову и стал абсолютным панком. Ему действительно это нравилось, и когда он начал знакомить меня с этой музыкой, я подумал, что она впечатляющая. Вот так я и стал слушать панк. Я стал играть быстрее, мне это нравилось, тогда я играл быстрее и быстрее, и, в конце концов, я сказал парням: ‘Давайте играть именно так’. Так, само собой, обычный медленный рифф исполнялся на большей скорости и открывал огромное количество новых идей”.

Хардкор-панк был злой, искренней и, что важнее всего, быстрой музыкой, барабанщики которой создавали обмен скорострельными партиями и басовыми барабанами, что позднее сформировало почву для зарождавшегося движения экстремального металла. Идея создания метал-группы, которая бы играла со скоростью хардкор-панка была совершенно не нова – нашествие хардкор-панка началось еще в 1982 году, но эта музыка была достаточно нова для многих слушателей, поскольку ее звучание было откровенно шокирующим.

Имея в наличии оригинальный сет-лист усиленных, убыстренных композиций и новый сатанинский взгляд для большинства текстов песен и световое шоу, Slayer нашли своего первого менеджера в лице Стивена Крейга, распространявшего флаеры на их шоу и поддерживавшего связь с первой рекорд-компанией группы. Крейг, которого многие коллеги Slayer считают скорее другом группы, чем полноценным менеджером, также указал на флаерах телефонный номер для потенциальных промоутеров и опубликовал несколько пресс-релизов о группе.

Преимущество Slayer в визуальном представлении и качественном менеджменте принесло первые дивиденды на концерте в Woodstock Theater в Анахайме, на котором Slayer играли на разогреве у лос-анджелесской группы Bitch. В то время Лос-Анджелес был домом для фанатов, организовывавших новое городское метал-движение. Одним из них был Брайан Слэгел. Как и члены Slayer, он был большим фанатом Новой Волны Британского Хэви-Метал и помешанным на Venom, а также писал о музыке в своем уважаемом фэнзине под названием The New Heavy Metal Revue (Новое обозрение хэви-метал). Он основал собственный рекорд-лейбл в 1981 году и выпустил ‘Metal Massacre’, сборник песен метал и рок-групп из Лос-Анджелеса.

Будучи под огромным влиянием предыдущего открытия Metallica, Слэгел был сражен Slayer наповал на концерте в Анахайме. Как он рассказал автору данной книги: “Что действительно поразило меня, так это то, что Slayer сыграли кавер-версию ‘Phantom of The Opera’ группы Iron Maiden, которые на тот момент для меня являлись величайшей группой в мире. Я также был весьма впечатлен вокалом Тома. В музыкальном и вокальном плане они проделали огромную работу над этой композицией”.

Слэгел мгновенно понял, чем может помочь Slayer. “Я подошел к Стивену Крейгу и сказал: ‘Привет, я только что выпустил пластинку под названием ‘Metal Massacre’ и планирую продолжать эту серию. Я бы хотел включить твою группу на свой альбом, один трек, как ты на это смотришь? ’ И он ответил: ‘Звучит неплохо’. На тот момент у них даже не было готовой демозаписи! ”

Группа знала о Слэгеле, чья активность на метал-сцене была широко известна аж до Сан-Франциско, где зарождалась новая метал-сцена (пока безымянная). Как бы то ни было, ни у Slayer, ни у их менеджера не было ни денег, ни какой-либо четкой идеи, как лучше всего предоставить Слэгелу песню для пластинки. К счастью, одним из помощников Брайана был Билл Метойер, звукоинженер и по совместительству фанат металла.

“Билл пришел ко мне, когда я работал в магазине звукозаписей Оз Рекордс” - вспоминает Слэгел. Он сказал: “Я большой фанат хэви-метал и я также звукоинженер, так что если ты можешь порекомендовать мои услуги каким-нибудь исполнителям, было бы здорово. Так Билл наладил связь со Slayer”.

Результатом первого сотрудничества Slayer с руководителями Слэгелом и Метойером[2] стала запись ‘Aggressive Perfector’, одна из тех песен, которые группа шлифовала на репетиции в гараже Арайа. С высоты двадцати лет оригинальная версия песни звучит ни тяжело, ни быстро, но в то время за исключением Metallica не существовало ничего похожего.

Билл Метойер, который теперь управляет Скал Севен Продакшнс, вспоминает свое сотрудничество со Slayer: “Они приехали в Трек Рекордс в Голливуде. Я никогда не слышал их песен ранее, хотя Брайан рассказывал мне о них. Они показались мне нормальными парнями, затем они установили свое оборудование. Они начали разогреваться, особенно запомнился момент, когда они сыграли Judas Priest нота в ноту. Это звучало невероятно – если бы я закрыл свои глаза, мне бы показалось, что в комнате находятся Priest. Хотя Том не пел, и это были инструментальные версии, музыка была сыграна очень добротно”.

Как только композиция начала принимать очертания, Метойеру вновь вспомнилось сравнение с Priest: “Когда они играли ‘Aggressive Perfector’, я подумал, что Priest оказали на них большое влияние, хотя бы потому, что одной из известных песен Priest была ‘Dissident Aggressor’. Практически все было записано за один дубль, они впечатлили меня тем, насколько плотно они играли. Для парочки чертовых подростков они играли отлично, я был действительно впечатлен их музыкальными способностями – хотя, если быть честным, вокал для меня был несколько необычен”.

Сегодня, когда гортанный рев в дэт-метал не представляет ничего нового, сырой вокал Тома покажется слишком ровным и даже чересчур низким. Тем не менее, в 1983 году наиболее близкими к Slayer из тех, кто пел немелодичным вокалом в метал-музыке, были сдержанный лай фронтмена Metallica, Джеймса Хэтфилда, и разглагольствование вокалиста Venom Кроноса, однако, вокал ни того, ни другого не звучал особенно жестко.

‘Aggressive Perfector’ основана на быстром основном риффе, подчеркнутом мощным скоростным барабанным рисунком Ломбардо и стаккато, лающим вокалом Арайа, который слегка побаивается брать высокие ноты, особенно в одном из двух криков, что он издает. Первый, в начале второго куплета – особенный момент, можно услышать, как вокалист пытается исправиться в середине песни, хотя и безуспешно. Будучи далекой от лучших ранних песен Slayer (к примеру, окончание песни чрезмерно затянутое для такой короткой песни), ее ключевой элемент – плотное, грозное исполнение риффов это то, что надо. Проигнорируйте партии соло и вслушайтесь в тремоло под ними: они очень скоростные, очень точные и весьма в духе Slayer, что является отличным примером раннего трэш-метал, еще до изобретения самого термина.

Брайан Слэгел: “Первый раз услышав ‘Aggressive Perfector’, я подумал, что эта песня прекрасна, и ее необходимо поставить первым треком на Metal Massacre III. Скорость и агрессия данной композиции позволили ей выделиться среди того, что создавали люди в то время. Mö tley Crü e отошли от тяжелой музыки и Metallica переехали в Сан-Франциско, так что Slayer в Лос-Анджелесе были подобны рыбе, выброшенной на берег, но когда я заводил эту песню, все прислушивались к ней”.

Когда через год вышел Metal Massacre III, слушатели были сражены открывающим залпом ‘Aggressive Perfector’ - не только музыкой, но и жестокостью текстов песен: “‘Aggressive Perfector’ это почти Терминатор”, как сообщил Арайа автору в 1999 году, добавив: “Его не остановить! ” Скорость риффов также мгновенно привлекла слушателей, добавив музыке адреналина, который не встречался в композициях других исполнителей на сборнике, таких как Bitch, Tyrant, Medusa, Test Pattern, Black Widow (не путать с одноименной культовой дум-металлической формацией 70-х), Warlord, Sexist, Znö white, Marauder и La Mort. Лишь Virgin Steele некоторое время продержалась на плаву как метал-группа, хотя их композиция ‘Let’s Go All The Way’ была далека от того слащавого пауэр-метал, который они стали исполнять в будущем.

‘Aggressive Perfector’ стала важной вехой в карьере Slayer. Вот-вот должен был состояться огромный шаг от относительной безызвестности к восхождению на музыкальный Олимп.

Брайан Слэгел: “После записи этой песни я сказал им: ‘Если вы придете ко мне с готовым альбомом, я его выпущу’”.

Глава 2

‘Show No Mercy’

‘Show No Mercy’ был в определенной мере заслугой и Metallica.

Как подробно описано авторами многих изданий[3], Metallica можно по праву назвать второй после британской группы Venom экстремальной метал-группой в мире, смешавшей трэш-метал (хэви-метал на большой скорости) и блэк-метал (хэви-метал на большой скорости с текстами о Сатане). Metallica, также созданная в Лос-Анджелесе буквально за несколько месяцев до образования Slayer, в 1982 году сменила место дислокации на Сан-Франциско по двум причинам. Во-первых, на лос-анджелесской сцене доминировали хэйр-метал формации – группы, состоявшие из красавчиков с тоннами макияжа, и, во-вторых, потому что их новый бас-гитарист, Клифф Бёртон, не хотел переезжать из своего родного города Сан-Франциско.

В 1982 году Брайан Слэгел оказал Metallica ту же услугу, которую он позже окажет Slayer – поместил одну из их песен на своем первом сборнике ‘Metal Massacre’. На следующий год Metallica пригласил в Нью-Йорк базировавшийся на Восточном Побережье Джон Зазула, который впоследствии стал первым менеджером группы и хозяином звукозаписывающей компании, основав исключительно ради Metallica лейбл под названием ‘Megaforce’.

Slayer были осведомлены об активности Metallica в Калифорнии задолго до того, как последние совершили поездку в Нью-Йорк весной 1983 года, поскольку их расценивали как глоток свежего воздуха на едва теплившейся метал-сцене тех дней. После выпуска серии демозаписей квартет (в то время включавший в себя вокалиста/гитариста Джеймса Хэтфилда, гитариста Дейва Мастейна, бас-гитариста Рона МакГовни и барабанщика Ларса Ульриха) выпустил свою лучшую и наиболее влиятельную запись, на которую вошли семь композиций, под названием ‘No Life 'Til Leather’ (Нет Жизни Без Кожанки). Данная пленка вскоре приобрела культовый статус среди металлистов по всему миру, подвергаясь бесконечному копированию и распространяясь через подпольную сеть обмена аудиозаписями во многих странах мира. Ее популярность заключалась в неимоверной скорости риффов и точности их извлечения Джеймсом Хэтфилдом, чьи машиноподобные навыки звукоизвлечения очень скоро стали стандартом, к которому стали стремиться все гитаристы в жанре трэш-метал, с целью избежать грязного звучания в песнях. Одна из композиций, ‘Phantom Lord’, была определенным кивком в сторону блэк-метал, но абстрагировалась в основном благодаря текстам песен Metallica, рассказывавшим о дорожной жизни, войне и других подобных темах, пропагандируемых многие годы группами вроде Motö rhead.

Дебютный альбом Metallica, ‘Kill' Em All’, содержал те же песни, что и ‘No Life 'Til Leather’, хотя вокальное мастерство Хэтфилда перешло от мелодического пения в сторону грубого лая, что в свою очередь добавило агрессии музыке, да и кроме того группа в целом на этой пластинке сыграла быстрее и лучше. Выпущенный в августе 1983 года, спустя четыре месяца после того, как Slayer вошли в Трек Рекорд Студиос для записи собственного альбома, ‘Kill ‘Em All’ являлся самым быстрым, самым тяжелым и самым бескомпромиссным альбомом из когда-либо выпущенных на тот момент, хотя к концу десятилетия он был превзойден десятки раз, и в не меньшей мере самой Metallica.

Тот факт, что Metallica являлись пионерами американского трэш-метал, не подлежит никакому сомнению, хотя несколько обозревателей указывают на раннюю работу нью-йоркской формации Overkill как родоначальников стиля, тогда как другие даже связывают возникновение трэш-метал с классическими хэви-метал группами вроде Judas Priest. Шаблон, который создала Metallica: двухслойные гитарные партии с одно- или двухструнными рифами, извлекаемые с максимальной точностью и техникой приглушения ладонью, были основным элементом при написании песен для всех последующих трэш-метал групп. Это также элемент, составляющий фундамент практически всех песен Slayer.

Брайан Слэгел: “Когда Metallica начинали, никто не знал, что они делают. Люди думали, что они были очередной панк-группой, но когда они сыграли в Сан-Франциско, это понравилось публике и тогда слушатели поняли то, чем именно они занимались – и, само собой, решающее значение для них имел Клифф Бёртон, который сказал им: ‘Я присоединюсь к вашей группе, если вы переедете в Сан-Франциско’”.

Если все это так, тогда почему Slayer, отделявшие от Metallica буквально несколько месяцев, не собрали вещи и не переехали в Северную Калифорнию? Первый ответ на этот вопрос лежит в катастрофическом влиянии, которое произвело прибытие Metallica в Сан-Франциско на калифорнийскую метал-сцену: как рассказал первый туровой менеджер Slayer, Дуг Гудман, любая другая группа на сцене Сан-Франциско непременно удостаивалась статуса неудачников, после того, как Хэтфилд, Ульрих и все остальные переехали на север. Затем среди металхэдов прошел слух о новой чумовой скоростной группе, и волна потянулась обратно в Лос-Анджелес, в котором борющаяся за выживание трэш-метал сцена пыталась найти почву под ногами. Таким образом, успех Metallica в Сан-Франциско подразумевал успех Slayer в Лос-Анджелесе.

Во-вторых, у Slayer был своеобразный подход. Скорость их ранних песен под влиянием хардкор-панка, с которым Ханнеман познакомил Ломбардо, разумеется, привлекла панковскую аудиторию, сделав Slayer единственной группой в 1983 году, способной объединить на своих концертах панков и металлистов. Этот подход остался в центре мрачной, набиравшей популярность музыки.

Слэгел рассказывает об отношениях между Slayer и Metallica, когда в 1983 году обе группы выпустили свои дебютные альбомы с разницей в несколько месяцев. “Я уверен, что Metallica оказывали влияние на Slayer в те дни, однако сомневаюсь, что Slayer смогут это когда-нибудь признать! Metallica были практически на год впереди Slayer, но Slayer увидели их и подумали: ‘Мы можем играть быстрее и тяжелее, чем они’. Думаю, что эта мысль определенно была у них в мозгу, когда они начали писать свой собственный материал”.

Тот факт, что Slayer пытались превзойти своих современников, подтверждает Арайа в 1999 году в разговоре с автором данной книги: “Когда мы написали ‘Aggressive Perfector’, эта музыка была не той, которую мы в то время обычно играли. Однако потом эта песня стала шаблоном для музыки Slayer. Единственная причина, по которой мы написали ее, заключалась в том, что мы слышали композиции, вошедшие на первые две пластинки ‘Metal Massacre’, и подумали: ‘Черт, да мы гораздо тяжелее, чем они! ’ Так мы написали эту песню для третьей части сборника”.

‘Show No Mercy’ стало названием для дебютной пластинки Slayer, выпущенной незадолго до Рождества ‘83 года. Эта пластинка тут же стала самой продаваемой записью компании Metal Blade, однако нельзя сказать, чтобы это о многом говорило, поскольку, как подтверждает сам Слэгел, на тот момент Metal Blade едва ли можно было назвать настоящим лейблом, так как у него не было денег на запись и продвижение. “В основном именно Том платил за запись, которая стоила несколько тысяч баксов” – отмечает он. Отец Керри также помогал с финансированием альбома, в то время, как сам Слэгел занимался распространением и немного рекламой, при помощи Стивена Крейга и его флаеров.

Брайан Слэгел: “Моя роль на ‘Show No Mercy’ состояла в том, чтобы прийти и сказать: ‘Эта композиция звучит замечательно, мне нравится эта часть’, в то время как Билл Метойер записывал весь альбом. Я не претендую на звание руководителя альбома, к тому же в то время никто не знал, как правильно продюсировать метал-альбомы. Я знал, что мне нравилось по звучанию, и к счастью, они звучали настолько хорошо, что записывать их было одно удовольствие, то есть я хочу сказать, мы записали партии ударных всего за шесть часов! ”

Как это обычно бывает со всеми влиятельными альбомами, легенды о записи ‘Show No Mercy’ слагались бесчисленное множество раз. Одной из них является неприятный факт, что Ломбардо записал барабанные треки без использования тарелок, что кажется неправдоподобным, тем не менее, это абсолютная правда. Вот как подтверждает данное обстоятельство фактический продюсер Слэгел: “Комната, в которой мы записывали ударные, была небольшого размера, а у Дейва была большая ударная установка, поэтому всякий раз, когда он ударял по тарелкам, их звук попадал в микрофоны для барабанов. Мы подумали: ‘Как же это исправить? ’, и затем попросили Дейва записать ударные без тарелок. Я никогда не забуду, как забавно выглядело со стороны, когда Дейв занимался наложением тарелок – он стоял и ждал, ударяя по ним, когда это требовалось! ”

Метойер был впечатлен способностями Ломбардо. “Попросите любого барабанщика постоять и записать весь альбом целиком без использования тарелок. Превосходно, что ему это удалось. На самом деле выглядело это действительно забавно, потому что ему приходилось стоять так, будто он собирается ударить по тарелке, а затем отклоняться назад. Он впечатлил меня до невозможности, потому что не так много барабанщиков в мире могут это сделать. Дейв прекрасный барабанщик, даже на тот момент времени, ведь он сыграл свои партии ударных настолько быстро и безупречно”.

Получившийся результат получил одобрение у большинства слушателей - записанные с наложением тарелки оказались в нужном месте и были записаны на нужном уровне громкости в окончательном миксе. Как бы то ни было, спустя 15 лет члены группы до сих пор чувствуют разницу.

Джефф Ханнеман: “Самый большой урок, который мы получили в этом деле – не делай то, что тебе говорит делать кто-то другой, особенно если этот кто-то понятия не имеет о том, что происходит на самом деле. Мы сталкивались со многими подобными ситуациями в течение всех этих лет. Одна из них случилась, когда мы записывали ‘Show No Mercy’ и продюсер хотел, чтобы Ломбардо сыграл партии ударных без тарелок, потому что они создавали слишком много шума, и он не был уверен в том, что ему удастся подавить этот шум…в конце концов все получилось хорошо, но можно сказать, по крайней мере я слышу, что тарелки были записаны именно с наложением”.

Молодая группа превратила жизнь Метойера в кошмар – по крайней мере, в то время: “Потому как мы записывались с ними вместе и раньше, думаю, что им было удобнее работать со мной, и вследствие этого возникла некоторая игривость. Они были прикольными парнями, но когда они не играли на своих инструментах, они буквально бились головами об стены! Приходя на запись ‘Show No Mercy’, они приносили с собой водяные пистолеты. Они бегают по студии, стреляют друг в друга из водяных пистолетов, тогда как вокруг находится электрическое оборудование, я кричу и ору на них, пытаясь их успокоить, но, думаю, они вели себя соответственно своему возрасту – они были молоды. Я был ненамного их старше”.

“Они были из того типа людей, которым если говоришь чего-то не делать, они обязательно это сделают, особенно Том. И не счесть, сколько раз я ехал с ним в машине, а у него в руке была бутылка спиртного, и я ему: ‘Чувак, осторожнее – не пролей на пол! ’, и он просто наклонял бутылку и поливал ею пол моей машины! ”

Но в целом воспоминания Метойера о звукозаписывающих сессиях довольно позитивные: “Едва ли помню, чтобы мне приходилось возвращаться к трекам и делать вторые дубли. У нас не было много денег и поэтому нам приходилось работать максимально быстро, к тому же парни играли настолько слаженно, что перезаписывать что-либо не требовалось. Их было очень легко записывать. А вот иметь с ними дело? Это другой вопрос, но записываться с ними было просто великолепно! ”

Когда запись была завершена, Слэгел ликовал: “Обычно, когда запись пластинки завершена, тебе больше не хочется ее слушать, но с ‘Show No Mercy’ было иначе – я не мог перестать слушать ее после записи”.

Так как же звучит дебютный альбом Slayer спустя все эти годы? ‘Show No Mercy’ продолжительностью в 35 минут, все композиции которого были написаны Ханнеманом и Кингом – альбом, поражающий с динамиков своей энергией. В то время, как никто не станет предполагать, что он похож на один из поздних альбомов группы, ‘Show No Mercy’ набит под завязку подростковой агрессией, которая сразу же чувствуется при прослушивании.

Открывающий трек ‘Evil Has No Boundaries’ (Зло не имеет границ) начинается с вопля фальцетом, которым уже более года пел Арайа на концертах, и продолжается непременным кроносовским гроулом. Первое соло сознательно безжалостно, и Арайа использует все злые способы тех времен – среди них и сатанинский смех, который весьма устарел спустя 25 лет. Как бы то ни было, не возникает никаких вопросов по точности игры всей группы, особенно учитывая их возраст, и то, что фактически, большинство треков записаны с одного дубля.

Общий выкрик ‘Evil! ’ (Зло) в припеве добавил энергии этой песне, и предположительно был блестящей идеей Джина Хоглана, помощника группы, который вскоре снискал популярность в своей собственной метал-группе под названием Dark Angel. Как позже объясняет Хоглан: “Они сказали мне: ‘Привет, на следующей неделе мы записываем альбом, приходи и посмотри’, и в то время именно Джефф и Керри кричали: ‘Evil! ’ У них получалось недостаточно мощно, и я сказал Тому или Джеффу или кому-то другому: ‘Знаете, вам следует кричать всем вместе, чтобы эти крики звучали злостно – как будто кричат демоны или что-то вроде того’, и они такие: ‘Хорошая идея’. Мы собрали восемь человек в студии и все вскакивали и визжали: ‘Evil! ’”

Композиция ‘The Antichrist’ (Антихрист) получилась гораздо лучше, хотя она основана на быстром и немного не в духе Slayer риффе, который не так мрачен, как риффы в других композициях. Эта композиция примечательна множеством риффов и смен темпа, которыми пронизана музыка Slayer, хотя ее продолжительность составляет менее трех минут. Временами Арайа использует немного неуместный фальцет, однако строчка – ‘Our satanic war! ’ (Наша сатанинская война) и другие являются отличным проявлением блэк-метал в его самой примитивной форме. Средняя секция песни необычайно мелодична для такой экстремальной группы, хотя это легко объясняется экспериментальной структурой песен одной определенной европейской группы.

Керри Кинг: “Когда мы создавали эти композиции, мы находились под влиянием Mercyful Fate, именно поэтому… в их песнях 10, 000 риффов. Сейчас мы прекрасно осознаем, что делаем и знаем, какова идеальная формула для песен Slayer. Я имею в виду, я знаю разницу между тем, чтобы восхищаться чьей-то музыкой и быть под ее влиянием. Но я думаю, что большинство музыкантов не чувствуют эту разницу”.

‘Die By The Sword’ (Умри от меча) - несущественная композиция, в которой используются скорее рок, чем метал-риффы, и попытки Арайа петь пронзительным вокалом в куплетах затрудняют ее прослушивание. Припев исполнен с большей мощью, как и в прото-дэт металле, в стиле гроулинга, вспоминает Арайа: “Когда мы начали исполнять наши песни, остальные участники группы продолжали просить меня петь более агрессивно” и эта композиция была первым тому свидетельством. Качество песен улучшается с началом превосходной ‘Fight Til Death’ (Борись до смерти), еще одной быстрой композиции на военную тематику; в то время как идея четырех провинциальных подростков, пишущих песни об убийствах и войне может показаться нелепой, эта композиция является блестящим примером хэви-металлического подхода.

‘Metalstorm’ (Металлический шторм) – двухминутная инструментальная композиция, которая плавно перетекает в ‘Face The Slayer’ (Столкнись с убийцей лицом к лицу), раскрывая восхищение группой творчеством Iron Maiden, и использует риффы в стиле галопа, сопровождавшие группу в течение начала 80-х. “На ‘Show No Mercy’ можно определенно услышать влияние Iron Maiden” – рассказывает Кинг автору книги. “Я не слишком часто включаю эту пластинку, но моя жена недавно ее включала и сказала: ‘Черт возьми, вы определенно тогда слушали Iron Maiden! ’ Думаю, это естественный ход вещей в стремлении стать теми, кем нам нужно было стать. Когда вышел ‘Show No Mercy’, мы все еще пытались подражать тем, кем восхищались. Но после выхода этой пластинки мы сказали сами себе, что не хотим звучать как они, лучше попробуем найти собственный звук, иначе мы бы стали отродием Maiden, или отродием Priest и кого-то еще”.

Множество смен риффов в композиции неплохо демонстрируют тандем Ханнеман-Кинг, даже если эффект далек от экстремальности, к примеру, как в той же ‘Black Magic’ (Черная магия), которая следует за ней. Это одна из вершин ‘Show No Mercy’ - взрыв энергии на действительно высокой скорости вместе с самыми агрессивными на тот момент вокальными партиями Арайа. Хотя название песни достаточно простое, нет ничего детского в превосходном использовании однонотного жужжания во вступлении песни – трюке, который Slayer используют вновь на своем следующем альбоме, придав ему особенный эффект.

‘Tormentor’ (Мучитель) - одна из самых слабых вещей на пластинке. Ни слишком быстрая, ни слишком тяжелая для привлечения к себе пристального внимания, эта песня и ее намеренно страшная сказка о полуночном убийце вышла достаточно неубедительной для тех времен, и остается таковой и по сей день. ‘The Final Command’ (Последняя команда) гораздо лучше, поскольку она, по меньшей мере, быстрее, однако визг Арайа в конце строчки “Автоматный огонь, повышается кровяное давление” довольно смешон, а строчка о “немецком командовании” выглядит слишком юно, чтобы быть правдой. Соло-секция -это первые попытки гитаристов создать сдвоенные гармонии, которые на удивление хороши для музыкантов с таким небольшим опытом.

‘Crionics’ (Крионика) – композиция, в которой влияние Judas Priest наиболее заметно, а Арайа поет полу-мелодическим голосом с некоторыми пронзительными визгами, очевидно позаимствованными у вокалиста Priest, Роба Хэлфорда. В результате получилась непримечательная композиция, хотя соло-секция, в которой бас Арайа присоединяется к гитарам и последующая смена темпа выше среднего. Альбом завершается одноименной композицией ‘Show No Mercy’ (Не проявляй милосердия), очередным образцом поклонения творчеству Venom, в которой на высоте находятся ударные Ломбардо. Не ждите безупречных текстов песен: хотя Керри сочинил немного странную, но интересную строчку ‘Я - угроза в твоих глазах’, однако зашифрованное послание в стиле Йода строчек вроде ‘Мы не должны называть его имени’ выглядит смехотворно.

Слишком просто высмеивать тексты песен ‘Show No Mercy’. Чего ожидали метал-фэны от своих идолов в то время (и до сих пор ожидают сегодня), так это стремления уйти от реальности, жестокости и амбиций, что подразумевало в свою очередь фантастичность и эпичность композиций. Не было места политическим комментариям, наводнившим метал-сцену 90-х, сделав ее более зрелой и удовлетворяющей более изысканным вкусам. В 1983 году музыканты в жанре метал пели о смертельных драконах, битвах и езде на мотоциклах: ничего другого не требовалось. ‘Show No Mercy’ отлично подходит под все перечисленные критерии, даже притом, что он звучит так, словно был записан на дне грязного озера.

Хотя Слэгел и Метойер сделали все, что было в их силах для того, чтобы получить чисто звучащий альбом, бюджетные ограничения и недостаток качества записи и технологии мастеринга подразумевали, что пластинка никогда не будет звучать отлично, даже на лазерном диске 90-х запись звучит достаточно мутно. Опять же, в более чистом звуке злая атмосфера песен выглядела бы излишней. Группа осознала, что все это позволило альбому иметь свою уникальную атмосферу. Арайа однажды отметил: “Сегодня пост-продакшн это обычное дело. Но для чего это было нужно в то время? Релизы, выпущенные Metal Blade, и так чудесны. Думаю, у нас есть возможность пойти в студию и перезаписать их. Но зачем разрушать ту неповторимую атмосферу? ”

Метойер, ответственный за легко узнаваемый звук записей Slayer, выпущенных на Metal Blade, соглашается в том, что именно особое качество этих пластинок придает им культовый статус: “Даже сегодня молодые группы слушают ранние альбомы Slayer и приходят ко мне, потому что хотят звучать как Slayer”.

Хотя большинство фанатов предпочитают поздние альбомы группы, есть и исключения. Одним из них является гитарист Райан Уэйст из трэш-метал группы Municipal Waste, лидеров нео-трэш-сцены. Что типично для этой сцены, он находится именно в том возрасте, когда годы становления прошли в прослушивании пластинок Slayer.

“‘Show No Mercy’ это определенно мой любимый альбом. Они никогда не писали и скорее всего больше никогда не напишут что-то подобное. Это потрясающая смесь хэви-метал, панк-рока и трэша. Песни на нем более примитивны и цепляющи, чем на любом другом альбоме Slayer. Я всегда возвращаюсь к этому альбому, и он никогда не устаревает. Кто-то однажды назвал Municipal Waste “дерьмовой разновидностью Slayer”, и это мой любимый комплимент о группе, из тех, что я когда-либо слышал! ”

Обложка альбома не менее замечательна: дьявол с головой козла держит невообразимо длинный меч, облаченный в длинный красный плащ и пару кожаных шорт, стоя рядом с более продуманным логотипом Slayer, который состоит из четырех перекрещенных мечей и букв, вырезанных Ломбардо. Заголовок альбома это одновременно лучшая и худшая дизайнерская работа – огненные буквы с демоническим хвостом переплетаются с буквой N в слове No. Это чистый метал в лучшем проявлении подростков, и при этом достаточно забавный. Неудивительно, что так много фанатов питают слабость к этой записи.

На задней обложке Арайа, чей кожаный жилет украшают шипованные нарукавники и браслеты (тогда он только собирался нанести знаменитую татуировку кричащего черепа на своей правой руке), напоминает латиноамериканского Роба Хэлфорда, играя на белой бас-гитаре Jazz Fender, необычном для себя инструменте, как он рассказывает автору: “У бас-гитары Jazz толстая головка грифа, но узкий гриф, именно поэтому я испытываю к ней предпочтение. Я использовал Fender для этого снимка, потому что бас, который у меня был, не работал. Он был раздолбан вдребезги! Поэтому когда мы делали этот снимок мне пришлось попросить другую группу: ‘Привет, не возражаете, если я позаимствую ваш бас? ’”

Снимок Кинга еще более символичен: красная BC Rich в руке, тонны гвоздей и кожаное одеяние, с подводкой для глаз. В те ранние дни, с 1982 по 1984-ый, Slayer применяли подводку для глаз для достижения облика ‘злая панда’: что возможно являлось предвестником той искусной трупной раскраски, которая стала позже ключевой характеристикой блэк-метал сцены. Безусловно, Kiss и King Diamond были первопроходцами в имидже с применением краски, и в Швейцарии Celtic Frost также его применяли, однако Slayer остерегались доводить сценический вид до таких крайностей. Тем не менее, с сегодняшней точки зрения это устаревший образ, даже если он казался уместным в то время.

Портрет Ломбардо довольно забавен – он держит в воздухе Gibson Les Paul, покрытый красной краской, держа в руке перевернутый крест из пробкового дерева. В то время, как остальные три участника группы смотрят с энтузиазмом, Ломбардо в свою очередь скалит зубы, играя на ударных; не первый и не последний раз, когда он держится несколько особняком.

В списке техников Слэгел указан в качестве исполнительного продюсера, Slayer в роли продюсеров, Лоуренс Р. Рид в роли художника-оформителя и Стивен Крейг в качестве создателя концепции обложки, соавтора по дизайну, фотографа, дизайнера логотипа и пентаграммы, техника по освещению и спецэффектам. Кроме того в списке команды дорожников упомянуты Джон - младший брат Арайа и Кевин - сын Рида, а в специальный ‘Расширенный список благодарностей’ входят Крейг, Слэгел, Метойер и писатель Боб Налбандян (подробнее о котором в следующей главе).

Список ‘Расширенных благодарностей’ многое говорит о молодости Slayer на тот момент – упомянуты мама и папа Арайа, мама и папа Кинга и девушка Дейва, Тереза (‘Спасибо за то, что не подпускала Дейва к нашей шевелюре’). Сестра Керри и кузина Джеффа также указаны в списке благодарностей, но их имена написаны неразборчиво. Также указаны и другие лица, включая Джима Деркина из Dark Angel, которые только сформировались к тому времени – ‘старые знакомые на Хоуп-стрит за то, что терпели наш шум’, Venom, Колин (‘за то, что поддерживала Тома в бодром состоянии’), Донне (‘не трахнула Тома’) и Герберту М. Клейтону, чье имя по слухам являлось надписью на памятнике, украденном кем-то из участников группы.

Оригинальное виниловое издание ‘Show No Mercy’ состояло из стороны 6 и стороны 666, а буквы S. L. A. Y. E. R. были вырезаны на канавке одной из сторон с мифологичным акронимом ‘Satan Laughs As You Eternally Rot’ (Сатана смеется над тобой, пока ты бесконечно гниешь) на другой. ‘Берегись Европа мы едем чтобы украсть ваши души’ - предупреждает надпись, не соблюдающая знаки препинания. Вот так и рождаются легенды.

Глава 3

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 8 9 10 Следующая ⇒