ФОТОГРАФИИ 5 страница

Львиная доля песен написана Бобом Дейсли, который также взял на себя работу по написанию текстов песен. Как он объясняет: “Большую часть времени мы с Рэнди сидели на двух стульях, лицом друг к другу, и писали свои партии. На первом альбоме мне это не нравилось, потому что у нас еще не было барабанщика. У меня до сих пор сохранились старые записи этого процесса: как я и Рэнди болтаем и пишем песни. Оззи вставлял разные кусочки. Это не было похоже на формальный процесс создания аранжировок. По ходу дела это было “Давай попробуем это” и “Давай попробуем то” или “Этот кусочек не подходит к той песне. Его можно использовать в этой”. Такое было часто”.

Дейсли добавляет: “Я был единственным музыкантом, который реально играл по нотам, потому что Оззи был вокалистом, который не играл на музыкальных инструментах. Двумя инструменталистами в группе были Рэнди и я. Многие риффы были заранее придуманы Рэнди, но музыкальное сведение песен и написание проигрышей и припевов и партий для соло – большую часть всего этого написали мы с Рэнди. Большую часть аранжировок написали Оззи и я. Мелодии написал Оззи, и плюс я написал тексты всех песен. Моя фишка – тексты песен, а у Рэнди был конек – музыка. Оззи приносил строчку или две, но больше 90% текстов написано мной. Я бы сказал, что более половины музыки написал Рэнди. Его сильной стороной были риффы. Когда Рэнди придумывал несколько кусочков, мы садились друг напротив друга и просто пробовали всякие штуки и экспериментировали. Некоторая музыка была технически сложной, учитывая обширные познания Рэнди, но большая ее часть оценивалась на слух. Типа, что звучит лучше всего”.

Когда все песни были написаны, а время в студии забронировано, потребовался барабанщик, и бывший барабанщик Uriah Heep Ли Керслейк как раз и стал недостающим элементом пазла. Его предложил известный немецкий тур-менеджер Осси Хоппе. “Хоппе позвонил и спросил меня: “Не хочешь стать участником группы Оззи Осборна? Им как раз не хватает одного” – вспоминает Керслейк. Я ответил, что не знаю. Нам нужно послушать друг друга. Потом я прослушал их, они – меня. Это был первый раз, когда я слышал, как играет Рэнди Роудс. Боба Дейсли я уже знал и знал, что он хорош. Когда я услышал Рэнди, я просто сказал, типа: “Ух ты! ” А когда он услышал меня, Рэнди просто подпрыгнул на метр. Я ударил по барабанам, и они зазвучали как канонады, затем ударил снова! Он просто запрыгал от радости. Это было очень круто. Так же сильно, как они были впечатлены мной, я определенно был впечатлен Рэнди и Бобом”.

После поездки домой на Рождество 1980-го, Рэнди вернулся домой к Оззи, чтобы порепетировать песни для сессий альбома, которые должны были проходить в Ridge Farm Studios рядом с городом Хоршем в графстве Суррей в марте 1981-го. Это был бесспорно самый волнительный период для новой группы.

Как предполагает Келли Роудс, и Рэнди, и Оззи реализовали себя, освободившись от ограничений своих предыдущих групп: “Думаю, в этой ситуации лучшее было то, что хоть это и была группа Оззи, он сказал Рэнди: “Слушай, делай, что сочтешь нужным! Прыгай хоть до неба”. Эти песни из того периода, когда его талант и способности композитора было просто необходимо реализовать. Но если это было в Quiet Riot, и это звучало как мощный поп, то они не собирались это использовать. Клянусь, один из гитарных риффов Оззи звучит так, как во времена Рэнди в Quiet Riot. Я один раз слышал, как он играет его в мамином доме. По крайней мере, что-то очень похожее”.

“Во всех группах, где я был” – добавляет Оззи, “первый альбом – это всегда угар, потому что тебе все нужно начинать с нуля и по сути нечего терять. На записи “Blizzard of Ozz” была прекрасная атмосфера. Приходила Шэрон, мы все шли в паб, нажирались, возвращались и веселились. Я хочу сказать, весь этот процесс – тонны бухла и наркоты. В те дни в группах бухали все поголовно, полная жопа. Все, кроме Рэнди, плотно сидели на алкоголе. Всем было хорошо, все веселились. Вот так это долбанное дело и поехало: я накачивал себя говном с самого начала.

RidgeFarmStudios, роскошный бывший склад с прекрасным оборудованием и типичным помещением для рок-звезд был открыт всего пять лет, когда Оззи сотоварищи ступил на его землю в марте. Поначалу продюсировать альбом пригласили бессменного продюсера Judas Priest Криса Тсангаридеса, но вскоре после начала сессий он был уволен. Группа решила самостоятельно продюсировать свой дебютный альбом, хотя опытный инженер Макс Норман взял на себя заботу о технической стороне вопроса. Хорошо, что был Норман, так как трудностей у этой чрезвычайно талантливой группы было много, и все они были непростыми. Как рассказывает инженер о недолгом присутствии Тсангаридеса: “Я был просто местным студийным звукорежисером. Мы недавно построили эту комнату и поставили туда новый пульт Solid State Logic. Это был второй пульт такого типа в Англии. На то время это был неслабый аппарат. Когда Крис приступил к работе, он звучал не слишком-то хорошо. Он поместил ударные в комнату с очень низким потолком, а комната была вся из бетона. Так что, когда Ли бил по тарелке, вся комната покрывалась белой завесой штукатурки! Она была очень атмосферной и ею было трудно управлять. Группа выглядела немного мрачно. Когда Крис ушел из аппаратной, я проиграл запись в наушниках, и мне пришлось выравнивать микс, чтобы она звучала достойно. Спустя неделю я сказал, мол, ну на хуй этого мудака. Я устал исправлять за ним косяки. Он просто не тянул. Оззи его уволил, позвонил мне и спросил, не хочу ли я записать пластинку. И я ответил: “Конечно! ” Так я и занялся продюсированием и инжинирингом той пластинки и следующих четырех”.

Норман также вспомнил свою первую встречу с Оззи: “В первый раз, когда я встретил Оззи... Я подумал, что это техник! Я знал о Black Sabbath, но в тот день я не понял, что это Оззи. Я его просто не узнал. Он пришел в студию, и я ему говорю: “Иди, сядь в аппаратной. Я пока сделаю чай”, а Оззи мне: “Хорошо, и музло поставь”. Я поставил музыку, приношу ему чай, а сам думаю: “Так, если он техник, тогда где, черт побери, его грузовик со всем оборудованием? ” И тут по ступенькам влетает парень и говорит ему: “Привет, Озз! Как дела? ” И тут я понимаю, что это Оззи! Хорошо, что я ничего ему не сказал. Понимаешь, о чем я? Я его тупо не узнал. Может, потому что на нем всегда было слишком много грима”.

“Запись проходила весело” – вспоминает Керслейк, “потому что мы были предоставлены сами себе: я, Боб, Рэнди и Оззи. У нас был прекрасный звукоинженер Макс Норман. Он раскрыл нас, и хорошо воспринимал мои и Боба идеи. Все получалось у нас на глазах. Все применяли собственный опыт. Я придумывал идеи к гитарным партиям Рэнди. Рэнди придумывал идеи для риффа, и давал мне барабанный рисунок для него. Это было здорово. Просто чудесно”.

“Когда мы решили записывать первый альбом в Англии” – говорит Норман, “я встретил группу репетициях в Лондоне, в местечке под названием EZ Hire. Это было за две недели до начала записи альбома. Мы прекрасно проводили время, реально очень здорово. Насколько я помню, на запись ушел месяц. Мы записали все, в том числе заглавный трек, где все четверо играли в одной комнате. Сначала мы готовили хороший трек с басом и ударными, а там действовали по ситуации”.

Рэнди и Норман тут же нашли общий язык и быстро разработали самый эффективный способ получения нужного звука и годного дубля. “Мы много времени провели в аппаратной, он и я, и просто прогоняли одну песню за другой” – вспоминает звукоинженер. “У него было полно всяких идей. Мы делали кучу совместных аранжировок. Нам требовалось где-то полчаса, чтобы настроить нужный звук, а потом записать песни. Много времени потратили на дабы. Круто в этом было то, что у него все кусочки были готовы, и когда мы все соединили воедино, на слух не было ощущения, что изначально было много кусочков. Каждый кусочек отлично сочетался с другим”.

На вопрос, насколько уверен был Рэнди в своем исполнении, Норман изображает его перфекционистом. “Он очень нервничал в студии. Как по мне, постоянно нервничал. Рэнди крайне внимательно относился к тому, что играл. Если было что-то лишнее, он начинал сначала, и это довольно хорошая практика, потому что все эти треки, особенно партии соло-гитары, фактически с трехкратным наложением. Поэтому он играл их ровно три раза. Он буквально три раза играл все соло полностью. Мы начинали около 2-3 часов дня. К концу записи он был очень уставшим. Я хочу сказать, если наложением занимается всего один человек, то тебе приходится заниматься этим наложением часов 12 или что-то вроде того. Мы никогда не играли слишком поздно. Он не был жаворонком”.

Что касается правильного звучания гитары, Норман объясняет, что их первоначальный подход вскоре сменился другим, который позволял более эффективно использовать помещение. “Внизу была довольно отзывчивая комната под аппаратной. Там мы его оставляли и запирали двери. Ну, на самом деле его, конечно, там не было, а стоял только усилитель Marshall. Мы ставили один микрофон вплотную к усилителю и еще один на расстоянии. Так были записаны все изначальные дорожки ритма. Чуть позже мы заменили многие из них, потому что открыли двери, повернув Marshall лицом к студии, и вытащили из студии еще больше микрофонов, чтобы получить более объемный звук. По сути, мы вернулись назад и заново записали некоторые дорожки. Некоторые вещи созданы из множества кусочков... типа пары дорожек пауэр-аккордов, возможно одна акустика с металлическими струнами и вероятно две-три другие гитары играют какие-то кусочки. Очень немного гитары записано напрямую в пульт. В основном все писалось через усилитель с ручкой громкости на минимуме для получения чистого звука. Все это было сыграно на Marshall”.

Вдохновившись прекрасным звучанием этого альбома, многие интересуются, как Рэнди настраивал свою аппаратуру для этого альбома. Норман в интервью Джасу Обрехту объясняет, что на самом деле играли напрямую в стоваттный усилитель Marshall с по-настоящему хорошим звуком. Были подключены оба кабинета, стоящие друг на друге. Изначально попробовали несколько разных вариантов. Но Норман предпочитал звук двух кабинетов один на другом. Они дают иное звучание, нежели использование одного кабинета, стоящего на полу. Все происходило внизу в комнате с бетонными стенами. Кабинет поместили примерно на расстоянии в метре от стены позади него. Во всей остальной студии, чьи помещения располагались немного повыше, были открыты раздвижные двери, позволяя звуку распространяться из бетонной коробки в остальные части студии, изначально являющейся сараем 16-го века. Был микрофон Shure SM-58 на усилителе Marshall в комнате с бетонными стенами, был AKG 451 снаружи комнаты на ступенях лестницы и была еще пара Shure SM-87 за пределами комнаты. Громкость, вероятно, была выкручена на полную, потому что Marshall не работают по-настоящему, если не выкрутить громкость на максимум. Но это был не новый Marshall с преампом, а один из старых без преампа, где гейном являлась ручка громкости.

Используя свои гитары Sandoval V и Gibson Les Paul, Рэнди записал большую часть своих соло с первого дубля, хотя некоторые из них потребовалось перезаписать повторно, чтобы точнее подстроиться. “Много соло в концовках песен записано с первого дубля. Знаешь, те фрагменты, которые постепенно длятся и затухают” – говорит Норман. “Насколько я помню, большая их часть отлично получилась с первых же дублей. Множество других вещей были заранее хорошо продуманы... Он был экстраординарным. Рэнди точно знал, что играет. Я офигел от того, как много материала он написал. Он мог сыграть что-нибудь, и когда я спрашивал, не хочет ли он попробовать снова, то есть я просто спросил, а он запросто соглашался. И он играл тот же кусочек, но немного лучше! По этой части он очень круто все просекал.

В вопросе записи Оззи и Рэнди были полными противоположностями. И хотя Оззи знал, что у него в распоряжении всего четыре недели на запись в студии, и ни днем больше, и старательно записывал партии вокала, его злоупотребление алкоголем и кокаином явно не способствовали сосредоточенности. Норман вспоминал, что сессии, как правило, начинались за здравие: “Оззи был очень веселым, когда пел. Потому что требовалось очень много времени на запись вокала. Мы начинали в два часа дня, а заканчивали в 9, а то и позже. Оззи начинал запись трезвым как стеклышко, но никогда не забывал приносить с собой бутылочку шотландского виски. Пока мы писали песню, он поглощал свой виски. Оззи любит делать так: он поет первую строчку и спрашивает: “Ну как? ” А я ему: “Неплохо, Оззи! ” И он мне: “Давай еще раз! ” И мы еще раз перезаписываем эту строчку, и он опять спрашивает: “Ну как? ” А я ему: “Очень хорошо, Оззи! ” И он опять: “Давай еще раз! ” И вот он поет третий раз и спрашивает: “Ну, как на этот раз? ” И я ему: “Отлично, Озз. Мне очень нравится! ” И он такой: “Хорошо, накладывай дубли! ” И ты подталкиваешь его к следующему треку и записываешь следующую строчку, которая хорошо получается. Или звучит круто. А потом переходишь к следующей строчке. Это, пожалуй, фирменный звук Оззи – довольно плотное дублирование вокала практически во всем записях.

Но виски все же оказывал заметное влияние, как отмечает звукоинженер: “Если он хотел поссать посреди дубля, он делал это прямо на пол. Помню, однажды группа Оззи была на гастролях, и они заглянули на пару дней для записи сингла для би-сайда. Оззи сидел в аппаратной на моем стуле, а я сидел на полу студии и чего-то сращивал. Я прошел к аппаратной. Она находилась этажом выше. Оззи спускался со ступенек, у него на штанах растеклось огромное пятно. Он был обожратый, и говорит мне, мол, я пошел баиньки. А я ему: “Окей, Озз. Увидимся позже”. А сам подумал: “Ну и дела! ” Я вернулся наверх и сел на стул в аппаратной, и поначалу подумал: “О, как тепло и хорошо. Наверное, Оззи нагрел местечко! ” А потом стало холодно, и я такой: “Ой, блядь! ” Я понял, что он сходил под себя и на стул тоже. А я сел на него. Пришлось сменить штаны”.

Вскоре работа Нормана стала сводиться к тому, чтобы получить лучший дубль с Оззи, на какой только вокалист был способен: “На это уходило по шесть-семь часов. И постоянно приходилось бороться с проблемой, чтобы он не отрубился раньше времени. Он же жрал виски или нюхал кокс, как не в себя”.

Один раз ближе к концу сессий записи я записывал Оззи и не мог ничего расслышать. Я выцепил трек и услышал какой-то журчащий звук. А это Оззи мочился прямо на ковер. Он даже не пытался петь. А в следующий раз я получил на выходе звуки блевоты”.

С другой стороны, Рэнди тянул группу своей преданностью к музыке. Объясняет Норман: “Думаю, все восхищались его композиторскими способностями. Его аккордовые прогрессии были великолепны. С такими парнями не спорят. Тебе оставалось лишь следовать за ним. В какой-то момент Оззи сказал, мол, да это займет целую вечность. Нам не нужны все эти треки. Не забывайте, первый альбом был записан на деньги Оззи, и это все деньги, которые у него были на тот момент для четырех недель студийной записи. Поэтому у нас было не так много времени, чтобы пробовать всякие идеи. Но если Рэнди хотел что-нибудь эдакое, то Оззи, как правило, соглашался”.

Гитары – это единственное, что интересовало Рэнди, добавляет Норман: “Рэнди посвящал игре очень много времени. Это все, чем он занимался. Он не бухал и не принимал наркотики. Он был порядочным парнем и очень тихим. Все, что его интересовало, это игра на гитаре, и он очевидно был хорош в этом, потому что играл по 12 часов в день. Он был большим поклонником Эдди Ван Халена! Что касается гитарного звука, то Рэнди хотел, чтобы он был еще ярче, чем у Эдди. В тот момент мы делали много интересных штук, типа соло, записанное на трех дорожках, чего мы раньше никогда не делали. У этой пластинки множество различных звучаний. У нас была куча наложений. Обычно, Рэнди описывал то, что хочет получить в результате, и мы находили такой звук. На альбоме есть несколько примеров чистого звука и акустический материал. Обычно, гитара звучит хорошо, если играющий на ней парень является хорошим гитаристом”.

И партии соло, и партии ритма требовали полной самоотдачи, и Рэнди в одиночестве работал над последними. Он тренировался в исполнении соло, раз за разом накладывая его на луп, сделанный из дорожки с подкладом. “Рэнди хотел, чтобы я дал ему луп, где было бы 15 секунд до начала соло, затем должно идти соло, и затем 15 секунд после него” – вспоминает Норман. Вместо перезаписи пленки в 24 трека, что приведет к износу пленки, Норман поставил 20-30 лупов соответствующих частей песен на двухдорожечный аппарат. “А потом он мог просто запустить их в аппаратной, и прокрутить те 30 лупов, перемотать назад и запустить заново. Рэнди сказал мне: “Тебе не нужно возиться с этим, потому что у меня уйдет около трех часов, чтобы закончить эту работу”. Он систематически прорабатывал соло, выписывал какие-то моменты и делал пометки. Когда пришло время их записывать, они все у него были готовы”.

По части партий ритма звукоинженер заметил: “В трио гитарист должен уделять огромное внимание ритму. Так что этому парню пришлось несладко. Он был хорош и в студии. Это было видно невооруженным взглядом. На сцене он работал за двоих – запиливал соляк на одну ноту короче, чтобы сразу перейти к ритму. Когда я увидел его живьем, разница была в том, что он был более динамичен, ведь ему приходилось скакать между двумя-тремя различными партиями и хорошо их играть. Меня поразило то, что в его руках гитара звучала так, словно на сцене было два гитариста, ведь на тех альбомах очень много гитар”.

Боб Дейсли был в курсе, что его юный коллега по группе развивался буквально у него на глазах. Как он говорит сегодня: “Думаю, Рэнди делал усилия, чтобы его гитара звучала более мрачно и тяжело, потому что, если посмотреть, QuietRiot по большему счету были глэм-рок группой. Они явно сделали упор на коммерцию. Когда он сошелся с Оззи, который только что покинул ряды BlackSabbath, и я, недавно вышедший из Rainbow, то есть мы говорим о двух уважаемых группах тяжелого рока, мы очевидно повлияли на выбор его направления”.

Во главе какой бы группы ни стоял Рэнди, это явно был верный путь, так как “BlizzardofOzz” получился фантастическим альбомом, и в итоге был продан тиражом более шести миллионов копий. Это самый продаваемый сольный альбом Оззи Осборна в пост-саббатовской карьере, которая насчитывает уже четвертый десяток.

Примечательно, хотя две самые запоминающиеся песни – “CrazyTrain” и “Mr. Crowley” вышли в качестве синглов, ни одна из них толком не продавалась, что делает оглушительный успех пластинки еще более неожиданным.

Альбом начинается с композиции “IDon’tKnow”, чье зловещее тягучее вступление уступает основному риффу Рэнди с тройным наложением. Бридж представляет собой вставку с переменным штрихом в высоком регистре, которая хоть и не является полноценным соло, добавляет атмосферы этой части, после чего возвращается к основному риффу. Это сухой, относительно неплотный звук, в основе которого лежит басовая партия Дейсли, в которой он играет одиночную стаккатную ноту на каждый удар бочки. Центральная часть песни основана на чистых мелодичных аккордах, которые переходят в блюзовое, воющее соло Рэнди, исполненное со множеством вибрато. “Это соло записано с наложениями” – вспоминает Норман. “Кажется, большая часть записана за один дубль. Мы немного подлатали то, что получилось, а потом он записал его еще раз, когда выписал все на бумагу. Видишь ли, дело в том, что, когда он записывал соло, встречалась парочка мелких ошибок. И вместо того, чтобы подлатать то, что получилось, он полностью перезаписывал все соло, когда понимал, что именно пошло не так”.

Вступление к песне “CrazyTrain” – одно из самых известных в каталоге Оззи, и основной рифф — это безусловно самая узнаваемая работа Рэнди. Звучание его гитары подчеркнуто благодаря использованию Норманом цифровой задержки, как объясняет звукоинженер: “На этом альбоме я использовал AMS 1580. Это очень чистый британский цифровой дилей с VCO (осцилятор, управляемый напряжением), с его помощью ты можешь добавлять немного фленжера и всякие такие штуки. Я использовал его для многих вещей. У него очень хороший звук. Если послушать ритмы на “CrazyTrain”, то услышишь в них реальную рыхлость. Этот звук исходит от AMS. Он почти как фленжер, но не совсем. Он делает всякие такие летящие штуки, если его правильно настроить. Кроме того, он создает объем, эффект трубы, что-то такое”.

Поразительно слышать от Нормана, что гитарное соло с быстрым тэппингом и рычаговыми бомбами, по сути, состоит из трех одинаковых отдельно записанных дорожек, а не произведенных гармонайзером или просто скопированных на второй или третий трек; это соло просто физически было сыграно три раза. Совсем немного других 23-летних гитаристов смогли бы исполнять такие трюки в эпоху до появления ProTools. “Если внимательно послушать этот трек” – говорит Норман, “то ты услышишь одну гитару в районе центра панорамы, насколько я помню, и две другие гитары, играющие то же самое слева и справа, но немного позади. Вообще-то ты их не слышишь, ты слышишь всего одну гитару. Это лучший парень в дублировании соляков и их наложении из тех, что я видел в своей жизни. Я хочу сказать, он просто срывал мне башню. Поэтому на многих песнях, когда ты слышишь гитару, по факту их там три. Он играет их трижды, благодаря чему ты получаешь более четкий звук. Здесь это действительно в тему, в отличие от сдвига куда-то направо или налево в панораме, в зависимости от дилея”.

“GoodbyetoRomance – это баллада, хоть и немного громоздкая, с легким гитарным присутствием на миксе. Здесь Рэнди арпеджирует чистые аккорды на минимум трех гитарных дорожках, пока основная мелодия поддерживается басом и вокалом с клавишным соло в конце песни. Эта песня создана из вокального хука Оззи, как вспоминает Рэнди: “Много раз наши песни были сочетанием его мелодии и моего подходящего риффа. Он что-то напевает, а я такой: “У меня есть аккордовый пассаж, который сюда подойдет”. “GoodbyeToRomance” как раз одна из таких песен, “Mr. Crowley” – вторая. Много раз бывало так, что я упражняюсь, а Оззи мне: “Мне нравится этот рифф, запомнишь его? ” Вообще-то я никогда не запоминаю, поэтому мы берем быка за рога и строим песню вокруг этого риффа”.

Оззи, который всегда был фэном баллад на своих альбомах, особенно там, где есть отчетливое влияние Битлз, говорит об этой песне: “Когда у меня в голове появилась мелодия “GoodbyeToRomance”, баллады, довольно битловой вещи, я спел ее ему, и Рэнди говорит: “Давай сделаем ее в этой тональности”. Он очень помогал мне. Он был очень созидательным гитаристом. Мне нравилось в Рэнди, что он делал то же самое, что и все остальные со всем их теппинговым говном, но он делал это с блюзовым чувством. Он был как Эдди Ван Хален, и даже больше! Он был феноменальным открытием”.

Гитарные умения Рэнди в изобилии слышны на “Dee”, 50-секундной пьесе для классической гитары соло. Внедряя элементы испанской гитары и оставляя пространство для линии на одной струне, он создает атмосферную интерлюдию перед более роковой вещью “SuicideSolution”. Вспоминает Макс Норман: “Я посадил его в студии посреди комнаты, и поставил на некотором расстоянии от него микрофон AKG 451, где-то в полутора метрах. Мы записывались вечером, когда было очень тихо. Кажется, там наложение из двух гитар - одной с металлическими, второй с нейлоновыми струнами. Он сыграл ее дважды, и просто сыграл в соответствии с оригиналом. На слух это крайне трудно различить, потому что этот парень был настоящим мастером своего дела. Он обожал сидеть в студии, экспериментировать с разными штуками”.

“Dee” – это прозвище Рэнди в честь его матери Делорес. И оно показывает, как сильно он уважал ее в том возрасте, когда большинство молодых людей забывают о своих родителях. Эта песня нашла особый отклик у производителя гитар Гровера Джексона, с которым Рэнди работал позднее в том же году. Как объясняет Джексон: “Больше всего мне нравилось в Рэнди то, что он без капли смущения говорил о том, как сильно любит свою мать. И хотя это не вписывается в классический образ металлиста, этот парень совсем не стыдился говорить, как сильно он любит маму. Я считал его милым и обаятельным. Он был порядочным человеком и, надеюсь, что у вас возникнет схожее чувство при прочтении этой книги. Мне бы хотелось еще раз напомнить людям, что не обязательно выпить кварту крови, чтобы стать прекрасным гитаристом”.

В своей типичной манере Рэнди попросил разрешения Оззи для записи этой песни для альбома. Он удивился, что Рэнди посчитал, что ему нужно его разрешение, что многое говорит о том, как вокалист воспринимал свою группу. Как он объясняет: “Мне нравится прийти в студию и записать альбом. На мой взгляд, это гребаный отрыв от начала и до конца. Это не альбом, это просто гребаная суета. Я – выходец старой школы. В BlackSabbath мы играли джаз и всякие другие стили. То есть, мы не играли “IronMan” каждую долбанную песню. Все, что угодно, лишь бы альбом был лучше. Поэтому, когда Рэнди говорит мне: “Не против, если я здесь вставлю классический инструментал? ”, я говорю: “Какого хера ты меня спрашиваешь? Это же и твой альбом тоже. Просто делай, что хочешь, ага? ”

И наконец, самая противоречивая песня на “BlizzardofOzz”, она же и менее запоминающаяся, с музыкальной точки зрения. “Wineisfine, butwhiskey’squicker! ” – произносит Оззи с началом песни, одновременно и поддерживая, и опровергая заявление, что эта песня рассказывает об ужасах алкоголизма. Как он сам объясняет: “Она не о суициде в качестве решения всех проблем. Она об алкоголе. По правде говоря, она о покойном вокалисте AC/DC Боне Скотте. Помню, как-то сидел в гримерке с Боном, и у него был огромный сраный стакан, как оказалось, Джека. Поначалу я подумал, что это кока-кола или что-то такое, но это был Джек Дэниелс. Гребаные полпинты Джека! Я сказал ему: “Черт побери, мужик! ”, но он ответил, что проделывает это каждую ночь. Помню, сказал его роуди: “Знаешь, кто-то должен за ним присматривать. Это, бля, не шутки. Полпинты целых”. Пару недель спустя мне по телефону позвонила сестра: “Ты знал парня по имени Бон Скотт? Он найден мертвым. Он упился до смерти”.

Основанная на жужжащей басовой линии и трех-аккордном гитарном риффе, который не требует от Рэнди особых умений, “SuicideSolution”, конечно, не самая лучшая песня на альбоме. Тем не менее, она вызвала большую полемику спустя три года после выпуска, когда 14-летний американский подросток по имени Джон МакКоллум застрелился, слушая эту пластинку. Его родители подали в суд на Оззи и его дистрибьютора CBSRecords по обвинению в “подстрекании к саморазрушительному поведению”, и хотя это дело было прекращено цитатой Первой поправки в Конституцию США, то есть право на художественное самовыражение, негативная реклама, вызванная этой песней, была явно нежелательной. “Эта песня превратилась в гребаный кошмар” – жаловался Оззи, “Вся эта клевета, просто безумие какое-то”.

“Mr. Crowley” – прекрасная песня, кульминация “Blizzard”, как и “CrazyTrain”. На ней представлено самое искусное соло Рэнди на тот момент, это шедевр из легато и переменного штриха, исполненный на огромной скорости, но при этом сохраняющий явную мелодичную красоту. Это соло повторяется в концовке песни, и после последнего припева Рэнди также исполняет гармонию в духе IronMaiden. Добавьте к этому завораживающее органное вступление, напоминающее о более зловещих моментах из саундтрека к фильму «Заводной Апельсин» 1971-го, и “Mr. Crowley” встает в ряд лучших песен, когда-либо записанных Оззи. А еще это любимая песня Рэнди на альбоме, по словам его друга Пита Уилкинсона: “А видел его за месяц до выхода “BlizzardofOzz”, и его любимой песней была “Mr. Crowley”. Рэнди сказал: “Она тебе понравится””.

После сатанинских мотивов “Mr. Crowley” следует “NoBoneMovies”, рассказывающая о неком человеке с пристрастием к порнографии (о нем говорят “inlovewithhishand”, которая рифмуется с “apulsatinggland”). Явно не задуманная, чтобы ее воспринимали всерьез, эта песня блистает почти глэм-роковым риффом и аккордовой последовательностью Ля-Ре-Солья, и она достаточно бодрая, тогда как остальные песни с “Blizzard” довольно зловещие. Название песни, по-видимому, происходит из окружения Бербанка, хотя довольно спорно, кто является первоисточником. К примеру, Пит Уилкинсон говорит так: “В 2000-ом Келли Роудс сказал мне, что песня “NoBoneMovies” произошла от термина, который я употреблял в 1970-х при упоминании порнофильмов. Я называл их “BoneFlicks”. Он сказал, что Рэнди поделился этим термином с Оззи, и так родилась эта песня. Я даже не знал этого до 2000-го”.

Несмотря на это, Келли Гарни утверждает, что он сам придумал этот термин. На вопрос, услышал ли он отголоски Quiet Riot на первом альбоме Оззи, он отвечает: “Тру фэны углубятся в этот вопрос, разберут песню на фрагменты и скажут, мол, да ведь это старая песня Quiet Riot. На одной из пластинок минимум две песни, которые были старыми песнями Quiet Riot. А еще есть вещи типа “No Bone Movies”. Это песня Оззи. Эту фразу частенько говаривал Рэнди. Мы описывали разными словами все эти вещи, чтобы люди не понимали, о чем мы говорим. Фильмы костей, журналы костей и концерты костей – все это связано с темой порно. “Crazy Train” – Рэнди был без ума от поездов. Все это прекрасно знают. Сомневаюсь, что Оззи однажды заруливает такой в студию, и с порога ему: “А давай-ка напишем песню о поездах””.

“Revelation (Mother Earth)” – хрестоматийный пример способностей Рэнди в аранжировке гитарных партий. Акустическая гитара с металлическими струнами и перегруженные партии электрогитары отлично сочетаются в этой песне, которая меняется от мрачных аккордовых пассажей до мягких атмосферных рисунков. Создание пластов гитарных партий потребовало больших усилий со стороны Рэнди, как вспоминает Норман: “Я бы сказал, что он сыграл важную роль в написании множества ключевых ритмов. Кроме того, он практически полностью отвечал за секции наложения. Взять, к примеру, “Revelation (Mother Earth)”. Большая часть музыкального подклада написана Рэнди. Думаю, аккордовая последовательность принадлежит его перу, как и почти все его идеи по созданию наложений, треков и прочего. Он проделал огромную работу почти над всеми этими композициями”. Неожиданная смена темпа, следующая за увеличенной партией пианино, это отличная возможность для Рэнди показать во всей красе свое мастерство в соляках, гармониях и остром как бритва даунстроке.

⇐ Предыдущая 2 3 4 5 678 9 10 11 Следующая ⇒