ФОТОГРАФИИ 2 страница

Гитара, LesPaulCustom 1974-го, имела корпус из четырех частей: два слоя махогони с кленовой прослойкой между ними и кленовым топом сверху. С течением времени Рэнди внес пару изменений в гитару, установив медную пластину под переключателем датчиков и заменив колки Grover на колки Schaller. Рэнди обожал этот инструмент и играл на нем без остановки. С течением времени его белое покрытие приобрело кремовый оттенок, несмотря на его старания сохранить первозданный цвет.

Делорес вспоминала, что в какой-то момент Рэнди ценил свои гитары больше, чем личную безопасность: “Когда Рэнди был подростком и даже раньше, мы ездили на поездах в Чикаго, Нью-Йорк, Юго-запад и Новый Орлеан. Рэнди всегда брал с собой гитару, и никогда не оставлял ее без присмотра! Она лежала в большом кофре, и нам приходилось заносить ее в поезд и носить с собой везде, куда бы мы ни шли. Помню, однажды у нас была длительная остановка в Чикаго, и мы вышли по направлению к аптеке. Нас стали преследовать какие-то неприятного вида субъекты. Я думала, что они хотят украсть гитару. Мы побежали обратно на станцию, чтобы защитить гитару! Когда мы путешествовали на поезде, он, бывало, говорил: “Знаешь, мам, я представляю себе, каково это будет, если я когда-нибудь поеду на гастроли. Так здорово ездить во всякие места…””

Рэнди постоянно бегал в Musonia, с гитарой и без. Келли Гарни вспоминает, что в некоторых случаях Делорес просила его, и Рэнди выступал с группой из Musonia, решительно не рок-н-ролльной группе под названием TheSixMusonians. “Эти были парни в рубашках и галстуках, и во всех отношениях они были полной противоположностью мне и Рэнди. Мама Рэнди постоянно хотела, чтобы он играл вместе с ним, и они затевали ожесточенные драки, вопили и кричали… У нас были длинные волосы, мы одевались как Элис Купер и носили туфли с каблуком под семь дюймов. Но фишка в том, что, если ты хотел играть в большом зале, тебе приходилось проводить время с SixMusonians”.

Благодаря музыке, и неважно, впитывал он ее как губка или исполнял, она занимала все его время, и теперь шестнадцатилетний Рэнди интересовался учебой в школе меньше, чем когда бы то ни было. И хотя он регулярно получал хорошие отметки, он и Гарни проводили множество школьных деньков в джемах дома у родителей, хотя Делорес четко дала понять, что хочет, чтобы Рэнди закончил среднюю школу. “Мы разработали небольшую схему” –объясняет Гарни. “Мои отец и мать уходили на работу рано утром, а его мама, так как была единственным родителем, как правило, уходила около трех часов дня. Мы не хотели ходить в школу, и прогуливали школу столько, сколько было возможно, то есть практически большую часть времени. В общем дело было так: утром мы притворялись, что идем в школу, а потом просто шли к моему дому, куда за день до этого привозили тренировочные усилители, и оставляли их в машине на углу. Это было что-то: двое ребятишек, которые тащат весь этот хлам полтора квартала…”

Это не прошло незамеченным, и Рэнди и Келли вскоре перевели в другой класс для отстающих детей. Однако, это привело к довольно неожиданному творческому выходу. “Рэнди получал хорошие отметки, а я нет” – объясняет Гарни. К средней школе мы были довольно продвинутыми для нашего возраста музыкантами, и с самого начала было очевидно, что мы не вписываемся в рамки средней школы. У них была отдельная школа, которая находилась в квартале от средней школы, и называли ее “продолжением”. Фактически, туда они запихали всех отстающих детей, детей с наркоманией, девчонок блядского вида и всех, кто не попал в общий поток. Если ты был другим, ты ходил туда. Там было полно музыкантов, а директором был очень добрый мужик по имени мистер Бич. Он разрешал всем музыкантам приносить в школу свою аппаратуру, и мы джемовали, что по тем временам было просто неслыханно. Это было клево, потому что там мы были в своей тарелке.

Вспоминая начало жизни Рэнди с точки зрения, которую разделяет только семья его друга, Гарни заключает, что “У Рэнди было счастливое детство. У нас были пластмассовые санки с колесиками, и нам нравилось играть на них. По большей части мы просто играли музыку. Девчонкам Рэнди очень нравился, но он больше интересовался своими гитарами. По сути, я приводил своих девчонок на репетиции, чтобы впечатлить их, а в итоге им нравился он! Его первую более-менее серьезную девушку звали Джэн МакГуйр. Мы до сих пор хорошие друзья. Рэнди много лет встречался с Джэн, она прекрасный человек”.

И хотя дела у Рэнди в школе пошли лучше, профессиональный педагог в лице Делорес не собирался мириться с его отсутствием академического интереса, поэтому было принято грамотное решение. Как она вспоминает: “Когда Рэнди ходил в среднюю школу Бербанка, он решил, что школа не так уж нужна. Чего он хотел, так это играть сутки напролет. Я сказала, что ему придется закончить образование. Через какое-то время я пошла в отдел образования и попросила дать ему особое разрешение, чтобы он мог ходить во взрослую школу в удобные для него часы, и это бы не мешало его игре. Именно так он и закончил школу”.

Как вспоминает Келли Роудс, на тот момент Рэнди играл в ряде групп: “Была группа под названием KatzenjammerKids и еще одна под названием TheHorror. У моего брата были туфли на самой высокой платформе, какие я видел в своей жизни. У него был такой вид, словно у него не было ног, и он ходил на ходулях. TheHorror была довольно примечательной группой, очень блистающей, очень глэмовой, и это была первая группа из Голливуда, в которой играл Рэнди. Он даже вступил в клуб Родни Бингенхаймера (диджей из Лос-Анджелеса), это была забавная местная знаменитость. Короче, он вступил и выступал в клубе Rodney’sEnglishDiscoclub в той группе. А еще была группа, в которой он играл какое-то время. Они назывались MildredPierce. Получается три группы, практически даже четыре, и куча всяких экспериментов… Келли был типа приятелем моего брата, и во всех названных группах два человека были основным костяком – Келли и Рэнди. Остальные – барабанщики и вокалисты менялись, как перчатки”.

И хотя Рэнди был очевидно сосредоточен на том, чтобы снискать успеха с группой, его дневные обязательства в качестве учителя гитары в Musonia были не просто рутиной, чтобы он мог платить по счетам, и он продолжал жить в доме вместе с семьей. Ему очень нравилось обучать гитаре. Он признавался, что обучение улучшило его собственную игру так, как он и представить себе не мог. По сути, как рассказывает Пит Уилкинсон, только радость от выступлений перевешивала радость от преподавания: “Думаю, он хотел стать учителем, но выступление перед зрителями было ни с чем не сравнить. Ему нравилось радовать, и у него на лице расцветала искренняя улыбка. Я подбадривал его: “Ты сможешь, ты слишком хорош, чтобы не справиться”. Мы с Рэнди помогали друг другу развивать собственные стили игры. Большую часть времени это превращалось в полноценные джемы, когда мы с Рэнди пытались превзойти друг друга, иногда даже на акустических гитарах. Иногда мы изучали лады, хуки и новые соло. Мы с Рэнди играли вместе столько раз, что это было настоящим безумием: мы оба обожали гитару”.

В 1973-ем Рэнди и Келли сделали шаги к тому, чтобы сдвинуть группу с мертвой точки, взяв нового вокалиста. То, как это произошло, является предметом множества пересудов. Как Келли Гарни рассказал одному репортеру: “Я и Рэнди были в Голливуде. Тусили дома у какой-то девчонки по имени Хиллари. Мы тусили всю ночь, потом наступило утро. Мы проснулись, а она говорила по телефону с какой-то другой девчонкой о парне, который был вокалистом. Я слышал, как она говорит: “Вокалист? Какой вокалист, этот парень? ” И они такие: “А, да этот парень живет в Вэн Найс. Его зовут Кевин. Он поет на манер Рода Стюарта”. Я сказал: “Хорошо, достань его номер... ””

Полное имя этого вокалиста – Кевин Дюброу. Он родился в ЭлЭй (Лос-Анджелес), ему было 18, и он обожал классический английский рок типа HumblePie. Келли и Рэнди не теряли зря времени, и сразу отправились домой к Дюброу в Вэн Найс, как вспоминает Келли: “Помню, как мы заявились к нему домой. Я притащил к нему две большие кварты пива. Я везде ходил с пивасом. Мама Кевина посмотрела на нас, типа “Боже, кто эти дети? ” Мы поговорили с ним, а он показал нам несколько фильмов, снятых на 8мм пленку. Он играл в группе, которая впоследствии получит название TheDickies (панк-группа из ЭлЭй). Мы с Рэнди переглянулись, посмотрели друг на друга и такие: “Давай думать, как выбираться отсюда. Он не то, что мы ищем”. Мы больше искали парня в духе Элиса Купера, который бы выглядел дико, одевался дико… а это явно не Кевин”.

Как позднее рассказывал Дюброу: “Я большой фэн HumblePie. Я ходил заценить их выступление в 1975-ом в Сан Диего, штат Калифорния. Это шоу отменили, поэтому я вернулся домой и увидел сообщение: “Звонил Рэнди из группы Smokey и хочет, чтобы ты перезвонил ему”. Не зная, в чем там было дело, я позвонил Рэнди, и мы обсудили эту ситуацию. Был парень по имени Smokey. Он был вокалистом в группе, в которой играли Рэнди и Келли. Они играли в клубе под названием Rodney’sEnglishDisco в Голливуде. Келли и Рэнди покинули группу, и им рассказал обо мне наш общий знакомый. Им сказали, что я вокалист. Мы с Рэнди стали болтать по телефону, и он рассказал мне, что он гитарист. Оказалось, что у нас много общего. Потом мы встретились. Это было просто офигенно. Мы начали играть в гараже его мамы. Рэнди дал мне первые советы как вокалисту. Я пел очень низко, и он предложил мне петь чуть выше”.

И хотя Дюброу не был вокалистом, с которым хотели джемовать Рэнди или Келли, он был настойчив. “У него был наш номер, и он постоянно нам названивал” – продолжает Келли. “И в итоге мы сказали ладно. Мы привезли его к Рэнди, и джемовали в гараже. Мы заставили его петь через гитарный усилитель, и он лажал. Он был ужасен. Но мы сказали: “Давай работать с ним, никого другого все равно нет”. Мы сдались и начали с ним работать, пытаясь засунуть его голос туда, где это было приемлемо. Ни Рэнди, ни я не могли петь. Наконец-то у него начало получаться, и довольно неплохо! Едва он заходил, это место тут же принадлежало ему. Теперь он был боссом. Он был бизнесменом. И нам это отчасти нравилось, потому что это было меньшее, что мы могли сделать – пытаться получить разрешение на выступление в средних школах и клубах, организовывать доставку оборудования… В конце концов он взял свое”.

Пригласив из средней школы Бербанка джазового барабанщика по имени Дрю Форсайт, трио Роудс-Гарни-Дюброу стали рабочей группой. Поначалу на роль барабанщика предлагался Келли Роудс, но как объясняет Дюброу: “Он был не готов к этому. Он хотел быть вокалистом, и ему было плевать на его голос”. На вопрос о своем прослушивании, Дюброу представляет несколько иную версию событий: “В первый раз я услышал, как Рэнди играет в своей спальне, крохотной комнатушке рядом с кухней. Потом я прослушивался в его гараже, и они записывались на катушечный магнитофон. Мы обсудили, как мы звучим и внесли небольшие изменения, вернулись и снова это сделали, и я получил это место. Я где-то читал, что я был худшим вокалистом из тех, кого они слышали, а я продолжал их колупать, пока они не перезвонили мне. Но это полная чушь. Я прослушивался у них всего один раз и получил это место”.

На вопрос о своих первых впечатлениях о Рэнди, Дюброу вспоминает: “Мне было 18, а Рэнди 17. Когда он вошел, у него были длинные волосы до самой спины и довольно длинный ноготь на большом пальце руки. В первую встречу я не слышал, как он играет. А во второй раз я к нему, и пошел я туда потехи ради… Я играл со Стэном Ли, гитаристом TheDickies, который говорил: “Ты должен услышать, как он играет, это будет весело”. Смеяться мне пришлось над собой, потому что он оказался потрясающим. Короче, я услышал, как он играет, и тут Рэнди говорит: “Ладно, а теперь я хочу услышать, как ты поешь! ” Он был потрясающим, он был одаренным, он был веселым и прекрасным человеком, но он не был ангелом. Хотя, в общем говоря, никто из нас не ангел”.

Как упоминал Келли, роль Дюброу быстро вышла из рамок простого вокалиста. Как он объясняет: “Знаешь, им было по фигу, как звучит вокалист. Им был нужен кто-то кто, кто хочет стать вокалистом. И моей лептой был отнюдь не вокал, по сути, это была мотивация, что я хочу быть вокалистом в группе. Но я делал работу большую, чем просто пение. Я сращивал многие вещи для группы. Я был движущей силой. Я нашел менеджеров и всякие такие штуки. И знаешь, эти парни едва закончили среднюю школу. Келли Гарни первым признает сегодня, что они были кошмарны”.

Поначалу квартет назывался LittleWomen, хотя, к счастью, вскоре сменит свое название. Дюброу, по привычке встречающий музыкантов за кулисами на концертах в ЭлЭй, встретил StatusQuo примерно в это же время и разговорился с их гитаристом Риком Парфиттом. В разгар разговора Парфитт обмолвился: “Если бы у меня была группа, я бы назвал ее QuiteRight”. Сбитый с толку акцентом англичанина, Дюброу пришел домой, сообщив, что Парфитт сказал “QuietRiot”. Другим музыкантам пришелся по душе образец английской фантазии, и наконец-то группа нашла свое имя.

ГЛАВА 2

1976-1979

В 1975-ом Рэнди закончил среднюю школу Бербанка, и наконец был готов заняться тем, что ему хотелось больше всего на свете – то есть, играть на гитаре. Рэнди играл на гитаре как преподаватель – едва он закончил школу, как Делорес предложила ему работу в Musonia, и как участник QuietRiot, которые начали регулярно выступать с концертами в клубе TheStarwood. Это местечко располагалось на углу бульвара Санта-Моника и CrescentHeightsAvenue в Западном Голливуде.

На данном этапе интересно заметить, что преподавание оказало на гитарный стиль Рэнди гораздо большее влияние, чем выступления с группой. Как он позже объяснил, именно искусство обучения ребят тому, что они больше всего хотели изучать, помогло ему понять свое отличие от других. Рэнди вспоминает, что, приступив к обучению, он начал формировать свой уникальный стиль, сочетая то, что хотели изучать его ученики с собственными техническими приемами. Как позже вспоминал Рэнди, его уроки главным образом опирались на упражнения как для руки, извлекающей звук, так и для руки, зажимающей лады. “Я заставлял своих учеников упражняться в звукоизвлечении приемом “хаммер-он” вверх и вниз по грифу, проходя все лады каждым из четырех пальцев по одному разу на каждой струне. Я заставлял их делать “хаммеры”, начиная с первого лада на каждой струне по очереди. Затем они делали то же самое, перемещаясь в позицию грифа на втором ладу, на третьем, и так далее. Если ты занимаешься этим каждый день, то становишься сильнее. Делай это упражнение на чистом звуке, не используя дисторшн. Дисторшн – это жульничество. Я всегда много времени уделял технике “дабл пикинг”: берешь несколько нот, и играешь их как обычно, затем пытаешься синкопировать последовательность, извлекая каждую ноту переменным штрихом. Самое главное в игре на гитаре – принимать все “как есть”. Не пытайся объять все и сразу. Ищи свой стиль. Вот что действительно важно”.

Делорес заметила реакцию учеников Рэнди на его преподавание, и была очень довольна увиденным: “Они выходили из комнаты на седьмом небе от счастья благодаря положительному опыту” – говорит она. Вот что говорит один из них, приятель по имени Кит Бейм: “Я очень любил Рэнди и питал к нему огромную долю уважения, как и другие его ученики. Их было человек сорок, а то и больше. Рэнди не просто обладал талантом: у него была харизма. Он был дружелюбным, но больше всего ему нравилось учить и помогать другим стать более профессиональными гитаристами. Он почти всегда опаздывал, и мы тратили около получаса в неделю на смех, болтовню и обучение. Он, бывало, говорил мне: “Кит, почувствуй, что гитара – это часть тебя. Используй ее для самовыражения”. Важно то, что Рэнди заставлял Бейма говорить языком гитары: “Люди не говорят как роботы. И ты тоже не должен играть на гитаре как робот. Делай акценты в своей игре”. Он усердно работал со мной, чтобы помочь мне сформировать свой стиль. Стоит ли говорить, что он обладал огромным влиянием и был бó льшим источником вдохновения, чем можно себе представить”.

Успех Рэнди в качестве учителя – это еще одна причина, по которой он преуспел как гитарист: проще говоря, он никогда не уставал от своего инструмента, и неважно, сколько часов он провел за ним. “Я преподавал по восемь часов в день, шесть дней в неделю, по полчаса на каждого ученика” – вспоминал он позднее. “У меня были маленькие дети, подростки и даже несколько человек постарше. Когда сидишь и играешь весь день напролет, ты развиваешь большую скорость. Я также учился чтению нот с листа, но мне сначала нужно было взглянуть, затем обдумать и только потом сыграть. И примерно после третьего раза я мог читать нотный текст. Думаю, половину твоего звучания составляет то, как ты играешь. Большая часть твоего звука – в твоих руках. Если ты много времени уделяешь глушению струн, а затем выходишь на сцену и играешь громче, у тебя по-прежнему будет тот же звук. Нельзя лениться. Ты должен хотеть играть. Ты должен полюбить свою гитару. Как я в свое время”.

Фрэнк Санта Круз был учеником Рэнди, а чуть позже станет его близким другом. Как вспоминает Фрэнк: “Бербанк – небольшой городок. Все хорошо знают друг друга. И у нас с Рэнди был общий друг – школьный приятель моей жены по имени Тони Мур. Он был барабанщиком, играл на местном уровне и водил дружбу с Рэнди и Келли Гарни и ребятами из их окружения. У него был потрясающий дом: двухэтажный особняк с витражными стеклами и напольным покрытием из твердых пород древесины. Это был огромный дом, который идеально подходил для всяких тусовок. Помню, один раз в феврале 1978-го туда заявились Рэнди и пара участников QuietRiot. Тони чуть ли не умолял его сыграть, ведь Рэнди был местной легендой. Я никогда не слыхал о нем раньше, но все знали, кто это такой. Наконец он согласился, взял в руки гитару и начал блюзовую импровизацию с другими музыкантами, которые по случаю оказались там. Я просто с катушек съехал. Просто феноменально то, что его игра была настолько мощной и эмоциональной. Это завораживало”.

Он продолжает: “Я никогда не слышал, чтобы кто-то так играл. Я был в восторге, и подумал, что он мог бы показать мне что-то из своего материала. Я иногда брал в руки гитару и немного бренчал, но ни фига не понимал в том, что делаю. У меня не было четкой цели и реального чувства упорядоченности, да и не очень-то я смелый человек, поэтому я собрал всю свою волю в кулак и подошел к нему с вопросом, может ли он научить меня”. Рэнди вытащил визитку и протянул мне. Это был самый приятный парень на свете. Он сидел за пианино и спокойно играл. Рядом с ним стоял бокал белого вина. А еще Рэнди был очень остроумным: он был очень умен для парня двадцати одного года. Рэнди был невероятным, он обладал какой-то уникальной аурой, которую ты мгновенно ощущал, стоя рядом с ним. И вот я позвонил ему спустя пару дней, и мы начали заниматься”.

Фрэнк, чьи навыки игры на гитаре в тот момент были малоразвиты, вспоминает, что первым советом Рэнди был совет обновить оборудование. “Сначала он сказал, что мне придется достать годное оборудование, так как у меня была только гитара из универмага. Он снарядил меня копией гитары LesPaul из маминой музыкальной школы и небольшим репетиционным усилителем Fender с педалью MXRDistortionPlus. В следующие несколько лет он изо всех сил старался научить меня, и я заставил его попотеть, потому что недостаточно уделял времени упражнениям. К тому же у меня напрочь отсутствовало чувство ритма! Я хотел играть пальцами, не хотел использовать медиатор, и этим он сводил меня с ума. Каждую неделю он давал мне медиатор и заставлял практиковаться с ним. На самом деле у меня дома до сих пор лежит целая коллекция подаренных им медиаторов, потому что я постоянно возвращался без медиатора, и каждый раз он выдавал мне новый”.

На вопрос об особенностях обучения Рэнди, Фрэнки вспоминает: “Он показывал мне всякие мелкие трюки, которые использовал в своих соляках. Тональности, аккорды баррэ, как из звуков получаются аккорды. Я упоминал песню, которая ему нравилась, затем он вытаскивал ее и спрашивал меня, что я о ней думаю. Скажем, песню “HotBlooded” группы Foreigner. Он разбирал ее и показывал мне аккорды, ритм, как накладываются соляки. Он просто ломал песню и собирал ее заново. Рэнди использовал свой кремовый LesPaul и усилок FenderHarvard. Все это визжало, когда он использовал педаль MXRDistortionPlus. Он извлекал из этого усилителя очень грубые звуки, и исполнял их на предельной громкости. Это было очень непринужденно, очень дико”.

Делорес вспоминала, как ее сын совмещал свою работу с работой в QuietRiot: “Рэнди преподавал весь день, до тех пор, пока ему не нужно было идти. Самое позднее – в 7 вечера. По понедельникам и вторникам они выступали не слишком часто, потому что бó льшая часть их концертов приходилась на вторую половину недели, начиная примерно с четверга, и особенно по выходным. А потом им приходилось проводить день репетиций. Обычно это было в среду. Поэтому, в свободные от выступлений дни у него был очень плотный график преподавания. В определенные дни он тратил на преподавание еще больше времени. А потом я пыталась расслабиться в те дни, когда он играл. Он всегда преподавал по субботам, но мы начинали очень рано, поэтому он мог рано закончить. Так что у него был довольно напряженный график. Если не ошибаюсь, каждую неделю они давали по четыре-пять концертов. Они были очень популярны. Само собой, как и все группы, мы всеми правдами и неправдами старались заполучить контракт на запись. Они писали свои песни. Рэнди писал всю музыку, а вокалист Кевин Дюброу писал все тексты песен”.

Уроки проходили в гостиной дома Роудсов по адресу Амхерст-драйв, где Рэнди преподавал после школы, и Фрэнк помнит, что Делорес периодически заявляла о своем присутствии. “У нее был довольно устрашающий вид, когда я брал уроки. Внушительная женщина. Иногда она приходила домой прямо посреди занятий и уходила на кухню готовить обед. Кухню находилась рядом с гостиной, где мы упражнялись, и когда она приходила домой, я понимал, что пришло время уходить, услышав, как она передвигается по дому”.

Тами Форвард тоже вспоминает об устрашающем присутствии Делорес: “Если ты нравишься миссис Роудс, она тебе и слова не скажет! Мы все уважали ее, потому что нас воспитывали в строгих традициях уважать своих родителей и пожилых людей, поступать по совести и работать ради поставленных целей”. Интересно заметить, что характер Рэнди когда он преподавал, отличался от характера матери: он был скорее легким на подъем, чем строгим. Как отмечала сама Делорес: “Рэнди был очень успешным учителем, потому что ему удавалось находить общий язык с учениками. У него был собственный способ подачи знаний, даже в сфере рок-музыки. Он разработал собственную методику, и она немного отличалась от методики обычного учителя, который ходит от одного ученика к другому. И он всегда, опять же, отдавал должное тем временам, когда был молод, у него не было пластинок для прослушивания, и он сумел найти способ самостоятельно изучить все тонкости гитарного ремесла. Поэтому-то он и был прекрасным преподавателем, и очень успешным. У него была большая группа учеников”.

Фрэнк Санта Круз дополняет аналитику Делорес воспоминаниями о том, что Рэнди был многогранен как преподаватель: “В тот момент я хотел стать бас-гитаристом, поэтому принес бас, и он показал мне, как на нем играть. Роудс умел нарезать на басу – запросто играл диско или джаз. Этот парень был хамелеоном: он мог сыграть практически все. Это был все равно что твой личный музыкальный проигрыватель. И он делал это абсолютно непринужденно, без всяких усилий. Он был самым терпеливым, самым добрым человеком, какого можно встретить, но при этом очень серьезным. Я слыхал мнения о разных его ипостасях: что он бывал не в духе, или что у него было безумное чувство юмора и он был немного чудаком. Мне все это понятно”.

Тами Форвард тоже помнит немного необычное чувство юмора Рэнди: “Все дети тусили на углу Олайв и Шестой, на газоне за стеной. На газоне росло большое дерево, и мы обычно сидели на углу. Помню, как мы брали в руки траву и проговаривали в нее свои имена. Однажды мы сидели на газоне, у Рэнди пришла в голову абсолютно безумная идея покурить сигарету, зажатую у меня между пальцами ног. Он водрузил сигарету между моими пальцами, потому что я везде ходила босиком, но, когда он наклонился, чтобы затянуться, сигарета прилипла к его губе. Когда он убрал лицо, сигарета обожгла мне ноги. Никогда этого не забуду, потому что у меня остался шрам”.

Она продолжает: “Нас постоянно спрашивали, не близнецы ли мы, потому что у нас обоих были длинные светлые волосы, да и одевались мы одинаково. Один раз нас остановила пожилая пара и спросила, не близнецы ли мы. Я уже хотела сказать: “Нет”, как Рэнди сжал мою руку и сказал: “Конечно, конечно, мы близнецы! ”. Потом притянул к себе, поцеловал и посмотрел на них краешком глаза своей знаменитой дьявольской ухмылкой. Просто чтобы посмотреть на их реакцию. Пожилая парочка ахнула: “О, Боже! ” Мы смеялись над этим не одну неделю, и он бывало говорил, что хочет прогуляться в торговый центр, чтобы повторить это снова и пощекотать старичкам нервишки”.

В перерывах между обучением, концертами с QuietRiot и тусовками с друзьями, у Рэнди почти не оставалось времени ни на что другое. Все свободное время посвящалось упражнениям на гитаре, что неудивительно, так как теперь он был мастером своего инструмента. И хотя на этом этапе игра Рэнди на гитаре скорее была просто превосходной, чем дьявольски продвинутой и искусной, как через год-два, все же он умел ошеломлять своих слушателей. Делорес, сама прекрасный музыкант, описывает его игру следующим образом: “Рэнди играл с большим чувством, у него был потрясающий звук, и он играл очень быстро. Он действительно играл чудовищно быстро. Гитара в его руках могла звучать как у прекрасного концертного виолончелиста. И это всегда меня поражало, потому что я занимаюсь музыкой долгое время, и говорю это не потому, что он мой сын. Я оцениваю его как музыкант. Я слышала многих музыкантов. У Рэнди был живой, окрыляющий звук! Этот звук вдохновлял и его учеников”.

К этому моменту Рэнди успел послушать лучших музыкантов современности. Он изучал и экспериментировал с их соответствующими гитарными стилями. Лесли Уэст был его любимчиком, как и Ричи Блэкмор и Джефф Бек. Кроме того, он упоминал имена блюзменов БиБи Кинга, хард-рокеров Майкла Шенкера, Ронни Монтроуза и Стива Люкатера. Заметьте, что рок-музыка для Рэнди по-прежнему была относительно новой областью, несмотря на его отличное владение гитарой. По крайней мере, он чувствовал, что некоторые его ученики знают о роке больше него самого. Его вкусы расширялись в различных направлениях. Называя Блэкмора одним из самых влиятельных гитаристов современности, он продолжал поиски мастеров гитарного искусства. Как вспоминал Келли: “Он в больших количествах слушал потрясающих современных джазовых гитаристов. Ему очень нравился Эл Ди Меола. Ему нравился Лютер Аллисон и некоторые другие. Рэнди говаривал, мол, а ты это слыхал? Ему очень нравилась такая музыка”.

С высоты прошедших лет легкая неуверенность Рэнди при оценке своих способностей – большое откровение. Однажды он сказал: “Я боялся соревноваться, потому что был уверен, что все вокруг намного лучше меня. Гитарный мир был мне так близок, что мне казалось, будто все прекрасны. Поэтому я не мог копировать чужие соло. Я просто разучивал свои собственные”. Понятное дело, Рэнди был не единственным искусным рок-гитаристом из района Лос-Анджелеса: в какой-то мере в истории Рэнди настоящей проблемой был Эдди Ван Хален, топовый гитарист из новой лос-анджелесской группы с середины до конца 1970-х. “Все знали, что эти двое были лучшими” – не без основания утверждает Келли Роудс. Оба гитариста находились на передовой рок-сцены, исполняя хитроумные соляки по классическим канонам. В частности, гармонический минор, а также сочетание высокоскоростного тэппинга и медиаторного звукоивлечения, которое вышло на первый план в музыке их групп, соответственно. И хотя их способности были примерно равны, по сей день невозможно сказать, кто из них был более продвинутым музыкантом на данном этапе, и дело вовсе не в сравнительной популярности их групп.

И QuietRiot, и VanHalen появились в зачаточном состоянии где-то в 1974-ом, первая в Бербанке, вторая – в Пасадене. И хотя обе группы несколько лет блуждали во тьме, пока VanHalen наконец не заключил контракт с WarnerBrothers, развитие неожиданно усилилось, и их одноименный дебютный альбом наделал немало шороху после выхода в феврале 1978-го. К сожалению, QuietRiot не удалось заключить сделку ни по любви, ни ради денег, несмотря на свой яркий внешний вид. В избранное сценическое “обмундирование” Рэнди в первые годы QuietRiot входили огромный галстук-бабочка поверх жилетки и голая грудь, одежда “в горошек”. Этот образ идеально сочетается с андрогенным шаблоном глэм-рока середины 70-х, но не сочетается с более прямолинейным хэви-метал образом, который Рэнди примет несколько лет спустя.

Гитарный мастер Гровер Джексон, чья компания Charvel только-только появилась в конце 1970-х, очень отчетливо помнит гитарное движение в ЭлЭй. “В те дни это была довольно закрытая сцена” – отмечает он. “Было не так много мест для выступлений, а группы еще не заключали контракты на запись. По городу было всего четыре звездных парня. Эд Ван Хален очевидно был одним из них, как и Рэнди. Джордж Линч из Dokken тоже был одним из них, а еще четвертый парень по имени Джимми Бейтс, но ему не повезло в жизни. Он играл в местной группе под названием Stormer. Проблема Джимми в том, что он был на четыре-пять лет старше всех остальных, и у него уже начали выпадать волосы, поэтому он носил стрижку “маллет”. Это когда спереди и по бокам волосы короткие, а сзади длинные, так что ничего личного, но этот парень был не самым привлекательным парнем в мире. Но играл он дай Бог, он был прекрасен”.

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 8 9 10 Следующая ⇒