Баранец, Н.Г. 11 страница

В работе философских семинаров практиковалось также приглашение докладчиков из других институтов для освещения наиболее интересных проблем смежных наук.

Например, в 1960 году в Физико-техническом институте член-корреспондент АН СССР Я. В. Канторович прочитал доклад «Использование математики в планировании»; профессор С. Е. Бреслер – доклад «Физические основы генетики»; профессор М. Е. Лобашев – доклад «Основные представления современной генетики».

Центральное место в планах работы семинаров в институтах занимали вопросы разработки методологии соответствующей науки: основные понятия и категории данной отрасли знания, предмет и метод науки, соотношение её со смежными науками и философией. Проходило развернутое обсуждение новых книг и статей, связанных с философскими проблемами соответствующей научной дисциплины. Тематика большинства философских (методологических) семинаров включала в себя доклады по отдельным проблемам марксистско-ленинской теории познания. Обсуждались такие темы, как «Гносеологическая сущность физического и химического экспериментов», «О роли интуиции в научном исследовании», «Аналогия и модель как средство научного исследования».

Естественно, не обходилось и без идеологической компоненты. Так, важным аспектом работы методологических семинаров являлась борьба против идеализма в современной науке.

Как отмечали И. И. Лейман и А. С. Мамзин: «Идеалистические концепции в науке, возникающие на Западе, еще не всегда подвергаются развернутой и обоснованной критике со стороны наших философов и представителей естествознания. Вполне естественно поэтому, что необходимо было направить внимание участников семинаров на обсуждение таких тем, как «Критика современных идеалистических теорий поведения животных» (Институт физиологии имени И. П. Павлова), «Проблемы пережитков в буржуазной этнографической литературе» (Институт этнографии), «Существует ли макро- и микроэволюция? (Критика некоторых идеалистических концепций эволюции)» (Зоологический институт), «Критический разбор книги Гамова «Творение Вселенной» и теории «расширяющейся Вселенной» (Главная астрономическая обсерватория)» [Лейман, Мамзин. 1961. С. 152].

Но не всё получалось сначала в организации работы даже академических семинаров. Не все темы, планируемые институтами, отвечали назначению философских семинаров. С одной стороны, философские семинары снижали уровень до обычных учебных семинаров и кружков в сети партийного просвещения, задачей которых было изучение основ марксистско-ленинской философии, а не развитие отдельных проблем философии и науки. С другой стороны, были случаи внешнего привнесения философской терминологии в узкоспециальные проблемы или же подмены философских вопросов науки частными, эмпирическими вопросами.

«Например, в Институте народов Азии в 1960/61 учебном году на обсуждение философского семинара были вынесены важные и актуальные проблемы современного языкознания, в обсуждении которых полностью отсутствовал, однако, философский подход к анализируемому материалу. Подобные случаи не единичны. Уход от методологических (философских) проблем науки в сторону узкоспециальных вопросов имел место на некоторых занятиях философских семинаров в Зоологическом институте, а также и в ряде других институтов» [Лейман, Мамзин. 1961. С. 152].

Причинами неудачи в работе семинаров были как недостаточная подготовленность докладчиков, так и неумение сделать акцент на методологической стороне вопроса.

В качестве рекомендаций по улучшению работы семинаров предлагали улучшить планирование тематики семинаров; обеспечить преемственность тематики в течение ряда лет работы; преодолеть узкий эмпиризм и некоторую случайность в подборе тематики семинаров; при разработке планов семинаров ориентироваться на обсуждение выходящих общетеоретических естественно-научных и философских работ. Наряду с ежегоднымипланами рекомендовалось составлять перспективные планы работы философских семинаров на 2-3 года. В отличие от годовых планов работы, перспективные планы «должны носить характер наметки», предварительного выделения основных, профилирующих направлений в работе семинара данного института. Проводить заседания семинаров разных научных учреждений. Организовать общеинститутское бюро семинаров, которое будет координировать работу частных семинаров, что не даст развиваться наметившейся тенденции чрезмерной эмпиричности тематики заседаний. Наконец, необходимо публиковать наиболее интересные доклады, что активизирует работу участников семинаров.

Семинары этого типа часто носили узкоспециализированный характер.

Например, в Институте физики АН СССР в 1960-м году осуждали такие темы: «Перспективы развития учения о симметрии», «Использование теории симметрии в современной физике «элементарных» частиц», «Некоторые проблемы пространства и времени в свете ленинского понимания сущности физической теории», «Статистические закономерности в акустике», «О мерах движения» [Семков. 1961, С. 140].

По всей видимости, необходимость обязательного участия в работе семинаров не очень нравилась некоторым учёным. Поэтому на научно-методической конференции кафедр АН СССР в июне 1962 года директор Института философии АН СССР член-корреспондент АН СССР Ф. В. Константинов отметил, что идейная жизнь страны, бурное развитие естествознания предъявляют чрезвычайно высокие требования к уровню преподавания философской науки. Ф. В. Константинов подверг критике «…ошибочные выступления некоторых советских естествоиспытателей, которые, не продумав до конца вопрос о характере связи философии и естествознания, считают иногда философию чем-то вроде излишней нагрузки, помехи для работы в отдельных специальных областях. Ф. В. Константинов отметил, что всякие попытки умалить роль философского образования в деле подготовки научных кадров идут вразрез с принципиальными ленинскими указаниями о роли марксистской философии в естествознании» [Богданов. 1962, С. 154]. На конференции были приняты решения, направленные на улучшение деятельности семинаров, но касались они преимущественно усиления идеологической компоненты. Констатировалось, что философы должны использовать все возможные виды контакта с конкретными науками и с самими учёными. Одной из форм такого контакта является руководство методологическими семинарами в институтах Академии наук. Научно-методическая конференция отметила, что и в дальнейшем в центре внимания преподавателей академических кафедр философии должны стоять задачи «формирования у всех слушателей научного мировоззрения, основанного на глубоком осмыслении и усвоении всей сокровищницы марксистско-ленинских идей, в том числе в новых теоретических положений, содержащихся в материалах XXII съезда партии» [Богданов. 1962. С. 157].

Необходимость усиления философской подготовки научных кадров и воспитания их «духе воинствующей непримиримости к буржуазной идеологии» диктуется тем, что среди некоторой части учёных-естествоиспытателей – аспирантов и научных сотрудников проявляется недооценка связи философии и естествознания. Были отмечены недостатки в работе некоторых кафедр, с которыми предписывалось бороться: иногда лекционный и семинарский курсы осуществлялись не на должном идейно-теоретическом уровне, в отдельных случаях дублировался вузовский курс без учета специальной философской подготовки молодых научных работников; на семинарах делался упор на изучение произведений, а не проблем, поэтому что значительная часть слушателей не умела гибко оперировать философскими категориями, применять их в своей специальной области.

Тематически философско-методологические семинары делились на те, которые имели единую концептуальную программу работы (например, семинар Г. П. Щедровицкого), и те, которые варьировали проблематику в связи с обсуждением каких-то наиболее актуальных проблем науки, без выделения общей методологической платформы.

Например, в начале 60-х годов обсуждение вопросов кибернетики было центральным для философских (методологических семинаров) институтов АН СССР. На них были обсуждены книги «Сигнал» И. Полетаева, «Кибернетика и общество» Н. Винера, «Кибернетика» П. Косса, «Введение в кибернетику» У. Р. Эшби [Проблемы кибернетики… 1961. С. 151-157].

На семинаре Физического института обсуждалась тема творческих возможностей электронных машин.

На семинаре Математического института был рассмотрен комплекс вопросов, связанных с применением математики в лингвистике, а также проблемой создания информационных машин.

На семинаре Института биологической физики были критически разобраны взгляды ряда зарубежных учёных о сходстве и различии мозга и машины.

На семинаре Института геологии и разработки горючих ископаемых рассматривался вопрос о месте кибернетики в современной науке.

Большинство занятий семинара Института радиотехники и электроники были посвящены вопросам кибернетики. Здесь были обсуждены такие вопросы, как кибернетика и общественные науки, прогресс и энтропия и др.

На семинаре Института автоматики и телемеханики обсуждение проблем кибернетики связывалось с вопросами комплексной автоматизации, моделированием процессов обучения и исследованиями в области экономики.

На семинаре Института прикладной геофизики был рассмотрен вопрос о роли геофизической информации в явлениях природы (геофизика, биология и кибернетика).

Обсуждались вопросы кибернетики также на семинарах Института генетики и Института физики атмосферы. На этих семинарах выступали известные учёные с докладами, имевшими важное значение. Так, А. А. Ляпунов выступил с докладом «Кибернетика и математика» на семинаре Математического института АН СССР. Отметил, что особое место в кибернетике занимает учение об информации. Понятию «информация» кибернетика придает очень широкий смысл, включая в него как всевозможные внешние данные, которые могут восприниматься или передаваться какой-либо определенной системой, так и данные, которые могут вырабатываться внутри системы. Информацией могут служить, например, воздействия внешней среды на органы животного и человека; знания и сведения, получаемые человеком в процессе обучения; сообщения, предназначенные для передачи с помощью какой-либо связи; исходные промежуточные и окончательные данные в вычислительных машинах и т. п.

Одной из главных задач кибернетики является изучение принципов построения и действия различных регуляторов и создание общей теории управления, общей теории преобразования информации в регуляторах. Математической основой для создания такой теории является математическая логика – наука, изучающая методами математики связи между посылками и следствиями.

На базе математической логики появились и бурно развиваются в настоящее время многочисленные частные приложения этой науки к задачам изучения и проектирования различных систем обработки информации: теория релейно-контактных схем, теория синтеза электронных вычислительных и управляющих схем, теория программирования для электронных автоматических счетных машин и др.

Теория информации устанавливает возможность представить единым способом любую информацию, независимо от её конкретной физической природы (в том числе и информацию, заданную непрерывными функциями) в виде совокупности отдельных двоичных элементов, так называемых квантов информации, то есть элементов, каждый из которых может иметь только одно из двух возможных значений: «да» или «нет». Само по себе такое обобщение не содержит опасности отрыва от материальных процессов, если за формулами не перестают видеть объективные явления, которые эти формулы отражают. Приведенные выше примеры свидетельствуют о возможности плодотворного применения математики в исследованиях нервной системы и деятельности сердца. Математическое выражение общих закономерностей передачи и переработки информации и его применение к качественно различным процессам вполне сравнимо с применением в этих процессах положений геометрии, арифметики или алгебры.

Теория информации изучает два основных вопроса: вопрос об измерении количества информации и вопрос о качестве информации или её достоверности. С первым вопросом связана проблема пропускной способности и емкости различных систем обработки информации, со вторым – надежность и помехоустойчивость этих систем.

По докладу А. А. Ляпунова развернулся оживленный обмен мнениями, который дал возможность наметить тематику дальнейших исследований в этом направлении. Вопрос о понятиях информации и управления признан одним из центральных вопросов, подлежащих исследованию. Было решено, что на предстоящей теоретической конференции по философским вопросам кибернетики этому вопросу будет уделено основное внимание.

Также А. А. Ляпунов выступал на семинаре Института биофизики с докладом «Электронные счетные машины и нервная система».

Докладчик констатировал, что кибернетика отмечает аналогию между принципами работы нервной системы и работы электронной счетной машины, заключающуюся в наличии самоорганизующихся процессов счета и логического мышления, а также аналогию в самом механизме работы нервной системы и счетной машины. Кибернетика утверждает, что этот механизм можно выразить сходными математическими уравнениями. Зная уравнения для одной области и применяя их к другой, можно понять закономерности последней. Машина оценивает по определенным критериям получающиеся в процессе вычислений результаты и сама вырабатывает для себя программу дальнейшей работы, основываясь только на некоторых общих исходных положениях, заложенных в первоначально введенной в машину программе. Основным в принципе действий счетноймашины является наличие некоторого самоорганизующегося процесса, который определяется, с одной стороны, характером введенных исходных данных и исходными принципами первоначально введенной программы, а с другой – логическими свойствами самой конструкции машины. Теория таких самоорганизующихся процессов, в частности процессов, подчиненных законам формальной логики, и составляет, прежде всего, ту часть теории электронных счетных машин, которой занимается кибернетика. В этом отношении кибернетикой и проводится аналогия между работой счетной машины и работой человеческого мозга при решении логических задач.

Весь процесс работы счетной машины при решении любой математической или логической задачи состоит из огромного числа последовательных двоичных выборов, причем возможности последующих выборов определяются результатами предыдущих выборов. Нервная система животного и человека содержит элементы, которые по своему действию соответствуют работе реле. Это так называемые нейроны, или нервные клетки. Хотя строение нейронов и их свойства довольно сложны, в обычном физиологическом состоянии нейроны работают в соответствии с принципом «да» или «нет». Нейроны или отдыхают, или возбуждены, причем во время возбуждения они проходят ряд стадий, почти не зависимых от характера и интенсивности возбудителя: сначала активную фазу, передающуюся с одного конца нейрона на другой с определенной скоростью, затем наступает рефрактерный период, в течение которого нейрон невозбудим. В конце рефрактерного периода нейрон остается неактивным, но он уже может быть снова возбужден и перейти в активное состояние. В этом отношении нейрон может рассматриваться как реле с двумя состояниями активности. Исследуя принципы работы нервной системы человека и работы электронных счетных машин, принципы действия обратной связи в машинах и в живых организмах, функции памяти в машинах и в живых существах, кибернетика по-новому и обобщенно ставит вопрос об общем и различном в живом организме и в машине, сделал вывод А. А. Ляпунов. Глубокая разработка этой проблемы может дать далеко идущие результаты не только в области автоматики, но и в области психопатологии, невропатологии, физиологии нервной системы.

Очевидно, что на этих семинарах происходил обмен мнениями между специалистами разных дисциплин, что способствовало расширению поля концептуализирования и давало новые, эвристически перспективные ракурсы решения проблем кибернетики. В ходе работы семинаров вырабатывалась тематика конференций, в которых принимали участие представители других институтов и кафедр и перед ними уже выступали учёные с теоретически более глубоко осмысленными докладами, прошедшими первичное обсуждение в референтных группах на семинарах.

Примером успешного семинара с единой методологической концепцией, способствовавшего активной концептуализации, является знаменитый семинар Щедровицкого, который с момента образования стал давать интересные результаты. Он был посвящен одной из центральных проблем, выдвинутых развитием науки – разработке логики и методологии исследования сложных объектов, выступающих в виде структурных и системных образований, а также исследованию систем научного знания. Семинар назывался «Структуры и системы в науке», организован был философской секцией Совета по кибернетике Академии наук СССР и начал работу в октябре 1962 года. Семинар привлек большую группу философов, логиков, математиков, специалистов в области технической и теоретической кибернетики, лингвистов, историков, социологов. Об активности деятельности свидетельствует то, что за первые 9 месяцев работы семинара было заслушано и обсуждено 22 доклада.

«Год работы семинара позволил его участникам выделить ряд актуальных методологических проблем системного и структурного исследований. К ним в первую очередь относятся строгое различение понятий «система» и «структура», взаимосвязь систем знания и структур объектов, наиболее адекватные способы выражения в системах знания особенностей структурных объектов, способы синтеза различных системных представлений объекта, понятие связи и типы связей, установление знаковых средств, дающих наибольшие возможности для успешного системного анализа, и т. д. Все эти проблемы, возникающие в рамках специальных наук, не могут быть решены в их пределах и требуют специфического методологического, философского исследования» [Спиркин, Сазонов. 1964. С. 161].

Программные направления в работе и методологическая стратегия, цели и задачи семинара были сформулированы Г. П. Щедровицким в докладе «Проблемы методологии исследования структур объектов и систем знания».

Г. П. Щедровицкий полагал, что важная особенность современной науки – это выдвижение на передний план задачи структурного исследования объектов и изображения их как сложной системы взаимосвязанных элементов. До этого времени в научном исследовании не проводилось различение структурности и системности. И это можно объяснить лишь тем, что в специальных исследованиях не различаются в достаточной мере характеристики знания и объекта знания.

Всякий материальный объект представляет собой сложное целое и имеет определенное строение. В зависимости от задач наследования он может рассматриваться по-разному: во-первых, со стороны «внешних» свойств, во-вторых, со стороны «внутренних» свойств (в этом плане он может рассматриваться со стороны состава); кроме того, он может рассматриваться как «сеть» или «решетка» связанных между собой элементов. В последнем случае на передний план в исследовании выступают связи элементов, объективные связи (то есть не связи между элементами знания об объекте, а связи в самом объекте). Только этот подход к исследованию объекта и только такое воспроизведение его в знании могут быть названы структурными.

Должна быть разработана методология структурных исследований. Построению этой методологии, исходя из принципов диалектического материализма, и должна была способствовать работа семинара.

Г. П. Щедровицкий полагал, что предмет методологического исследования принципиально отличен от предметов частных наук. В нём должен быть реконструирован и представлен в особой модели сам объект, исследовательские процедуры и, наконец, описания объекта.

По его мнению, при анализе систем описания необходимо предварительно реконструировать структуру объекта и двигаться через анализ процедур от объекта к системам описания, выявляя их строение. С другой стороны, чтобы выделить структуру объекта, необходимо отдельно реконструировать систему описания и от неё двигаться к объектам. Только сочетание этих двух движений позволит провести собственно методологическое исследование.

Работа семинара проходила на двух уровнях. На общих заседаниях обсуждались стратегические, общеметодологические для ряда дисциплин темы, связанные с системными и структурными исследованиями.

Так, характеристика современного состояния системных исследований была дана на одном из заседаний В. Н. Садовским (редакция журнала «Вопросы философии»). По его мнению, в науке конца
XIX-XX вв. происходит постепенная смена предмета исследования: в качестве такового начинают выступать системы, то есть сложные объединения взаимосвязанных между собой элементов, представляющих собой целостные образования. В силу этого перед наукой возникает целый комплекс новых логико-методологических проблем, так как овладеть новым предметом путем применения старого аппарата оказывается невозможным. Остановившись на характеристике некоторых работ и направлений, затрагивающих проблематику исследования систем (системный анализ в математике и физике, структурная психология и лингвистика, кибернетика и т. д. ), В. Н. Садовский отмечал, что в них, как правило, основное внимание уделено рассмотрению специальных научных проблем нахождения наиболее адекватного описания того или иного объекта или класса таковых. Успех разработки методологии системного исследования зависит от четкого выделения этой области анализа и нахождения адекватного аппарата.

Центральное место в работе семинара занимало обсуждение исходных методологических понятий, которые должны лежать в основе структурного исследования. В частности, с самого начала выявилось, что необходимо учитывать специфику предмета логико-методологического исследования.

Обсуждалась проблема различения объекта и предмета исследования. Этой проблемой занимался В. А. Лефевр (МГУ). По его мнению, в современной науке непрерывно возникают конфликты двух типов: а) формируются одинаково обоснованные, но взаимно исключающие друг друга знания об одном и том же объекте; б) многие знания, полученные в «верхних этажах» науки, когда их относят непосредственно к объектам, оказываются бессмысленными. Чтобы понять природу этих конфликтов, необходимо рассмотреть специфику познавательной деятельности. Для этого следует различить объект, оперирование непосредственно с объектом и знаковую форму – изображение объекта, порожденное этим оперированием. Знаковая форма включается в особую деятельность, и тут необходимо различить два разных её типа: с одной стороны, изображение выступает в качестве материала, с которым можно оперировать как с «вещью»; с другой – оно «живет» по логике содержания, выделенного в объекте и представленного в изображении.

По мнению В. А. Лефевра, содержание выступает как «отпечаток» деятельности на объекте. Функция знаковой формы заключается в том, что она «отрывает» содержание от объекта, после чего оно начинает функционировать в единой структуре со знаковой формой. Так как оперирование со знаковой формой зависит от содержания, мы вынуждены рассматривать оперирование не по отношению к знаковой форме, а выделить целостное образование «содержание» – «знаковая форма», которое по отношению к примененным к нему процедурам выступает как предмет исследования. Различение объекта и предмета исследования является, по мнению В. А. Лефевра, важным исходным пунктом методологического исследования.

Полемизируя с В. А. Лефевром, А. И. Ракитов и Г. Г. Дюментон утверждали, что объективным предметом исследования следует считать фиксированные при постановке задачи стороны объекта. Кроме того, необходимо выделять предмет науки как компоненту её состава, включающую в себя совокупность задач, проблем и вопросов, которые определяют характери направление исследования.

Проблемы принципов построения полиструктурных систем знания и соотношения эмпирического и теоретического в системе научного знания рассматривались в серии докладов А. И. Ракитова (Институт народного хозяйства им. Г. В. Плеханова).

Он утверждал, что любой системный объект, а также сама наука могут быть представлены как полиструктурные системы. Такие системы, по мнению А. И. Ракитова, при заданном числе элементов и определенном наборесвязей могут быть построены на основании ряда формальных принципов. Остановившись на этих принципах и сделав попытку установить аналитические формулы и алгоритмы построения полиструктурных систем, докладчик высказал мысль, что для классификации наук, выступающих в виде полиструктурных систем, необходимо создать новые логические правила деления и классификации, отличающиеся от принятых в традиционной логике. Классификация полиструктурных систем должна предполагать возможность отнесения каждого элемента системы к нескольким образованным внутри неё структурам. По мнению А. И. Ракитова, построение полиструктурных систем может иметь прикладное значение для создания различных каталогов, решения отдельных экономических, технических и других задач.

Важное место в работе семинара заняло обсуждение методологических вопросов, встающих при структурном анализе производства, культуры и личности.

Проблему синтеза различных системных представлений об объекте рассматривали Э. Г. Юдин и В. А. Лефевр. Попытки установить связи между различными системными описаниями сложнейшихобъектов, говорилось в докладе, наталкиваются, как правило, на чрезвычайные трудности. По их мнению, неудачи в этой области исследования объясняются неразработанностью соответствующего аппарата анализа. Объекты, представляющие собой сложные системы, могут быть изображены по-разному, в зависимости от конкретных задач исследования. В частности, можно выделить целый ряд различных системных изображений «проекций». Каждое из них описывает какую-либо определенную систему связей. В каждом из этих системных представлений имеются свойственные только ему единицы анализа. В других системных представлениях эти единицы «не работают». Найти же единицу, характеризующую объект подобного рода в целом, по-видимому, принципиально невозможно: её нет. Поэтому задача состоит в построении системы системных представлений – «конфигуратора». По мнению докладчиков, анализ этой методологической процедуры может помочь установлению специфики знания о социальных структурах.

В дискуссии участвовали Г. С. Батищев, Ю. А. Левада, А. П. Огурцов (Институт философии АН СССР), Н. Г. Алексеев (МГПИ им. В. И. Ленина), Ю. В. Рождественский, И. С. Ладенко (МГУ).

Ю. А. Левада (Институт философии АН СССР) показал методологическую несостоятельность построения точных моделей общества, игнорирующих специфическую структуру предмета исследования. По его мнению, научное значение могут иметь лишь теоретические модели, опирающиеся на методологию исторического материализма и отображающие те или иные аспекты развития общества как функционирования целостной системы в её историческом развитии. Отдельные действия, элементы, формы общественного сознания и т. д. могут анализироваться лишь в рамках такого подхода к предмету.

Г. Г. Дюментон (Институт народного хозяйства им. Г. В. Плеханова) сделал попытку применения методологии структурного исследования к анализу конкретной социологической проблемы – проблемы расселения.

В заседаниях семинара принимала участие большая группа лингвистов, представители которой серьезное внимание уделили методологическим проблемам структурного анализа языка. Ю. В. Рождественский (Институт народов Азии АН СССР) анализировал следующие основные проблемы: а) соотношение разговорного и письменного языков; б) лингвистика как самостоятельная семиотическая система; в) возникновение в лингвистике специальной теории методов; г) применение общего анализа функционального строения семиотических систем.

Параллельно с основным семинаром проводилась работа в трех специализированных группах: по изучению структур в математике и физике, по семиотическим системам и по изучению массовой деятельности и её структур. На заседаниях этих групп рассматривались более специальные проблемы структурного и системного исследований. В частности, доклады О. Г. Дробницкого (Институт философии АН СССР), В. А. Лефевра, Н. С. Пантиной (Институт дошкольного воспитания АПН РСФСР), Э. Г. Юдина и др. были посвящены проблеме построения модели массовой деятельности. В докладах В. М. Розина (Институт дошкольного воспитания АПН РСФСР) обсуждались методологические вопросы построения системы научного знания на материале «Начал» Эвклида. В. А. Лекторский в беседе с Л. Н. Митрохиным так отозвался о специфике деятельности в кружке:

«Я несколько раз посещал заседания кружка Щедровицкого (и даже однажды делал там доклад), но быстро понял, что практиковавшийся лидером способ исследования познания для меня неинтересен. Я осознавал значение того, что делал Щедровицкий и его ученики – как теоретическое, так и практическое: для психологии, для педагогики, а впоследствии для решения разного рода организационных проблем (так называемые организационно-деятельностные игры). Ряд идей Щедровицкого (понимание деятельности, антипсихологизм в трактовке мышления и др. ) мне казался любопытным. Меня, однако, не устраивала сугубо технологическая установка, культивировавшаяся в кружке: разработка приемов и способов решения частных задач» [Митрохин. 2005. С. 420].

Еще один пример успешной работы методологического семинара описан его непосредственным участником М. А. Розовым [Розов. 1998. С. 89-109]. Новосибирский семинар особенно интенсивно работал с 1964 по 1966 год (проведено 96 заседаний), хотя просуществовал с перерывами до 80-х годов. Исходной базой для его работы послужила идея построения эмпирической эпистемологии и философии науки. В ходе работы семинара были сформулированы идеи «социального конвейера», «атрибутивности и кризиса элементаризма», «теория социальных эстафет».

Почти во всех институтах АН СССР к началу 70-х годов были философско-методологические семинары: в Москве – 80, в Ленинграде – 30, в Новосибирске – 30, в Свердловске – 12, в Иркутске – 12, во Владивостоке – 12, в Уфе – 5, в Якутске – 3.

⇐ Предыдущая 6 7 8 9 101112 13 14 15 Следующая ⇒