Баранец, Н.Г. 3 страница

Механицисты организовали публичный диспут, как противовес официальным собраниям, 19 декабря 1927 года в московском театре им. Мейерхольда, на тему «Коренные вопросы диалектического материализма». В диспуте участвовали от механицистов – Л. И. Аксельрод, А. Варьяш, А. К. Тимирязев, В. Сарбьянов и др., от деборинцев – Н. А. Кареев, С. Г. Левит, И. П. Подволоцкий. Журнал «Под знаменем марксизма» отчет о диспуте дал своеобразно: в кратком изложении выступление Л. И. Аксельрод и полные выступления деборинцев. Это не могло не вызвать возмущение механицистов.

Напряжение в отношениях между деборинцами и механицистами достигло апогея в 1928 году, когда из Общества воинствующих материалистов ушли механицисты. Поэтому деборинцы организовали Общество воинствующих материалистов-диалектиков, в котором имели возможность реализовать свою позицию. Но механицисты ответили, по определению Г. К. Баммеля, «двумя геростратовскими книгами»: И. Скворцов-Степанов «Диалектический материализм и деборинская школа» и Л. И. Аксельрод «В защиту диалектического материализма».

«Переполненная сверх всякой меры ругательствами книга И. Степанова не вносит ничего нового в дискуссию. Книга Л. Аксельрод – откровенная защита стыдливого позитивизма под прикрытием марксистской терминологии» [Баммель. 1929. С. 105].

Суть сложившихся противоречий между группами И. Степанов отразил в своей книге «Диалектический материализм и деборинская школа», естественно, несимпатичную ему позицию деборинцев отражал тенденциозно [Степанов. 1928. С. 3-4]:

Механицисты	Диалектики
Вопрос о правильности или неправильности тех или иных воззрений, т. е. об их соответствии или несоответствии объективной действительности, о правильности или неправильности той общей картины мира и происходящих в нём процессов, которая составляется научным работником, – этот вопрос для всякого материалиста в окончательном итоге получает решение от практики: от практики лаборатории научного исследователя, от практики промышленности, от практики сельского хозяйства, поскольку она опираясь на научные достижения, ставится рациональной практикой	Другая сторона прямо заявляет, что хотя бы та или иная проблема, стоящая перед научным исследователем получила в эксперименте практическое решение, она отвергнет это решение, если оно не укладывается в рамки её философской школы, и называет такой подход «принципиальным» подходом
Современные естественники в своих наиболее бодрых, наиболее прогрессивных течениях, снова и снова обобщающих науку, получают плодотворное применение в производственной практике, стихийно идет к диалектическому материализму. С этой точки зрения она без всяких колебаний становится на сторону той единственной школы в биологии, которая строго и последовательно применяла физико-химические методы явлениям жизни. С этой же точки зрения она приветствует то течение физико-химиков, которое снова и снова в своей лабораторной практике показывает, что электрон, протон, единая материя – объективно-существующие реальности	Для другой стороны физико-химические методы в применении к биологии – выражение метафизически ограниченного характера современного естествознания, его «грубости» и «вульгарности» и т. д. Она огулом опорочивает всю практику современного естествознания и в его критике целиком присоединяется к виталистам. Точно так же она до сих пор повторяет, что тот путь, который углубляет наши знания о строении вещества, не единственно правильный путь, но не предлагает никакого другого. Электронное воззрение на строение атома, которое, по Ленину, открывало диалектический выход из кризиса физики, по её уверениям, базируется на «полупустом, полуабстрактном понятии», и самый электрон для неё всего лишь «абстракция»
Для действительного диалектического руководства наукой необходимо знакомство с конкретными науками и их конкретными достижениями	Другая сторона спесиво ставит себя над наукой и поэтому всё явственнее оказывается вне науки и вне всякой возможности реального руководства ею
Высоко ценят теоретические и практические завоевания естествознания и полагает, что они были бы еще значительнее, если бы марксисты научно вооружились, оказали ему методологическую помощь и тем самым скорее положили бы конец махистским и виталистическим блужданиям	Другая сторона откровенно плетется за махистами и целиком находиться в плену метафизической системы, видя, что они ни с какого конца не могут подойти к науке, повлиять на её практику, всё более охватываются упадническими настроениями

Теоретически дискуссия больше не двигалась. Чтобы положить ей конец, деборинцы предприняли организационные меры. В Москве с 8 по 13 апреля 1929 года в Коммунистической Академии была созвана Вторая Всесоюзная конференция марксистско-ленинских научных учреждений. В ней приняли участие 229 делегатов, представлявших научно-исследовательские учреждения Москвы, Ленинграда, Харькова, Киева и других городов. На конференции был подведен итог многолетней дискуссии между механицистами и диалектиками по основным вопросам естествознания [Яхот. 1991. № 9. С. 65].

Пленарные доклады были сделаны А. М. Дебориным «Современные проблемы философии марксизма» и О. Ю. Шмидтом «Задачи марксистов в области естествознания». Прения имели обличительный характер. Механицисты чувствовали свое поражение и больше оправдывались, чем нападали:

«Варьяш А. : Тов. «деборинцы» называют нас механицистами и обвиняют нас в том, будто мы отвергаем диалектику. Это обвинение совершенно не соответствует действительности. Тов. Деборин и все выступавшие его сторонники не могли указать ни одного случая, когда бы мы выступили против диалектики, сказали бы хоть одно слово против диалектики. Можно ли сказать, что мы пренебрежительно относимся к диалектике Гегеля, потому что не принимаем на сто процентов всего её содержания. Мы хотим переработать эту диалектику, а нас за это ругают» [Ком. Академия. Труды… 1930. С. 92-93].

Защищаясь, механицистам приходилось апеллировать к авторитету В. И. Ленина. Так, А. Варьяш, опровергая претензии А. М. Деборина по отношению к Л. И. Аксельрод и её учению о праве и нравственности, указывал, что статья была написана 28 лет назад и вышла под редакцией В. И. Ленина и Г. В. Плеханова. Но И. Подволоцкий и М. Левин всё же спрашивали – можно ли считать эту статью марксизмом? На что А. Варьяш ответил:

«Я повторяю, что статья вышла под редакцией Плеханова и Ленина. Здесь некоторые товарищи желают критиковать Ленина. Конечно, можно сделать из этого закона неправильное применение. Но в этой статье речь идет о том, что законы нравственности тоже развиваются в зависимости от всех условий общественной жизни. Они объективны, поскольку они существуют в определенном обществе» [Ком. Академия. Труды… 1930. С. 98].

Механицисты открыто указывали на недопустимые средства ведения дискуссии и фактическую травлю, развернутую против них. На это А. М. Деборин ответил:

«Товарищи! Я должен ещё коснуться одного вопроса: это вопрос о «травле», как тут выражались механицисты. Когда сражаются, когда дерутся, то, само собой разумеется, приходится часто прибегать к оружию, прибегать к таким средствам, которые в мирное время не применяются… Коллективная работа является для нас необходимостью, и поэтому естественно, что концентрация всех сил марксизма является первейшей задачей. Когда мы создавали наши учреждения, когда мы создавали Институт философии, разве мы кого-нибудь из механицистов исключали? Мы этого не делали» [Ком. Академия. Труды… 1930. С. 192-194].

Осуждение механицистов представителями Коммунистической Академии, Института Ленина, Института Маркса и Энгельса было серьезным ударом. Резолюция отразила триумф А. М. Деборина и его группы:

«…5. Происходящая в условиях развивающегося социалистического строительства классовая борьба вызывает известное оживление как открыто враждебных марксизму-ленинизму идейных течений, так и различных ревизионистских отклонений от него. Самый доподлинный идеализм и ревизионизм, приспособляясь к условиям диктатуры пролетариата, подчас рядиться в марксистские одежды, выступая под флагом специального знания либо извращая Маркса, Энгельса и Ленина, прикрываясь неправильно истолкованными цитатами из их сочинений.

Непонимание всей сложности переходного периода, противоречивость характера нашего развития, вырастающее отсюда делячество, упрощенчество и непонимание громадных теоретических задач, выдвигаемых нашей эпохой, с одной стороны, сопротивление проникновению марксизма-ленинизма в новые области знания, с другой стороны, – питают различные анти- и псевдомарксистские уклоны в философии – позитивизм, отрицание значения материалистической диалектики, искажения её, уклоны от марксистского и ленинского понимания проблем исторического материализма и т. п.

6. Наиболее активным философским ревизионистским направлением за последние годы явилось течение механицистов (Л. Аксельрод, А. К. Тимирязев, А. Варьяш и др. ). Ведя по существу борьбу против философии марксизма-ленинизма, не понимая основ материалистической диалектики и подменяя на деле революционно-материлистическую диалектику вульгарным эволюционизмом, а материализм – позитивизмом, объективно препятствуя проникновению методологии диалектического материализма в область естествознания и т. д. – это течение представляет явный отход от марксистско-ленинских философских позиций.

Конференция считает необходимым продолжить систематическую критику и разоблачение ошибок механистического направления с точки зрения последовательного марксизма-ленинизма» [Цит. по: Баммель. 1929. С. 204].

Группа А. М. Деборина победила, её назвали «школой ортодоксального марксизма», но торжество её было недолгим. Изменения, происходившие в организации партии большевиков, имели непосредственное влияние на дальнейшее состояние философского сообщества.

Теоретический итог дискуссии между механицистами и диалектиками исследователи советской философии считают незначительным [Любутин, Русаков. 2001. Ч. 1. С. 283]. В фокус обсуждения попали следующие проблемы: о предмете марксистской философии, о взаимоотношении «простых» и «сложных» форм движения материи, о необходимости и случайности, о количественных и качественных изменениях, о значении гегелевской диалектики, о принципе партийности в философии. В. И. Вернадский так оценил происходящее в философии и степень теоретической актуальности:

«Сейчас в русском диалектическом материализме нет единого течения. В нём борются, по крайней мере, два течения – одно, более близкое к гегельянству середины XIX в., видным представителем которого является А. М. Деборин; другое, более близкое к реальному материализму XVIII столетия, выразителями которого являются лица, по крайней мере, равного с ним калибра – Л. И. Аксельрод-Ортодокс, А. К. Тимирязев, С. Ю. Семковский» [Вернадский. 1988. С. 111].

Если оценивать характер дискуссий в философском сообществе 20-х годов, то стоит согласиться с мнением И. Яхота, считавшего, что «она носила относительно свободный характер». Об этом свидетельствует, во-первых, что появление работ высших партийных деятелей подвергалось критическому рецензированию (на книгу Н. И. Бухарина «Теория исторического материализма» В. Сарабьянов и С. Гоникман написали довольно резкие рецензии). Во-вторых, фактически не использовался административный ресурс – деборинцы не покушались на изгнание с должностей своих оппонентов, хотя их выступления могли давать в урезанном виде или задерживать публикацию в журнале «Под знаменем марксизма». В-третьих, кажущиеся в исторической перспективе ужасающими обвинения в «ревизионизме», неправильной трактовке марксизма были в сущности нормой, установленной еще в спорах В. И. Ленина с Г. В. Плехановым и Л. И. Аксельрод, они не имели «убийственных» последствий в 20-е годы.

Тон личных нападок, ругательств и резкостей создавал специфический стиль, отражавший дух революционной эпохи и накал страстей. Свободным был обмен мнениями по принципиальным для марксизма проблемам и имелась возможность отстаивать свою позицию как публично в дискуссиях, так и на страницах прессы. Мнение партийной печати не было определяющим. Но с лета 1930 года ситуация резко стала меняться.

1. 2 Сталинизация марксистской парадигмы:

с 30-х до середины 50-х годов

События 1930 года, названные как «борьба на философском фронте», имели политические причины, не связанные с собственным развитием философского сообщества. В течение 1924–1929 годов в советском руководстве шла борьба за власть, которая закончилась утверждением единоличной власти И. В. Сталина.

Основными вехами борьбы И. В. Сталина за власть стали: укрепление поста генерального секретаря, борьба с Троцким, принятие на себя роли «наследника» Ленина, борьба с Зиновьевым и Каменевым, подчинение области идеологии единоличному контролю, борьба с Бухариным. И. В. Сталин превратил технический пост Генерального секретаря ЦК РКП (б) в должность с высокими полномочиями. Занимая ключевую должность в ЦК, Сталин укрепил свои позиции, поочередно отстраняя конкурентов. После Ленина самым авторитетным в партии был Л. Д. Троцкий – герой Октябрьской революции и Гражданской войны. Сталин повел борьбу против него, опираясь на Зиновьева и Каменева. К осени 1923 года в партии сформировалась левая оппозиция во главе с Троцким. 8 октября 1923 года он направил членам ЦК и ЦКК письмо с резкой критикой партийного руководства, обвиняя его в бюрократизме и свертывании демократии. Его подписали ветераны революции – Преображенский, Серебряков, Бубнов, Сапронов, Пятаков. Прошла дискуссия, итоги которой подвело Политбюро. Оно под давлением оппозиции признало некоторые недостатки, высказалось за расширение демократии. Но уступка была лишь на словах.

В начале января 1924 года Троцкий написал брошюру «Новый курс», в которой утверждал, что никакая демократия не может произойти «сверху», партия должна взять под контроль свой аппарат, убрать тех, кто не выносит никакой критики. В начавшейся новой дискуссии оппоненты обвиняли Троцкого в попытке противопоставить аппарат всей партии и создать в ней фракцию. XIII партконференция в январе 1924 года осудила её как мелкобуржуазный уклон в партии [Валиуллин, Зарипова. 2002. С. 81-83].

1924-й год стал для Сталина был решающим. Ему удалось добиться неоглашения ленинского «завещания» (в котором содержалось предостережение против усиления позиций Сталина) на пленарном заседании съезда. На съезде Сталин взял на себя роль единственного защитника и толкователя идей Ленина, продолжателя его дела. Он выступил с речью, имеющей форму торжественной клятвы партии умершему вождю. Семь раз прозвучалоиз его уст «клянемся»: хранить единство партии как зеницу ока, укреплять диктатуру пролетариата, союз рабочих и крестьян, союз республик, Красную Армию, Красный Флот, Коминтерн.

Сталин укреплял посмертный культ В. И. Ленина, потому что это позволяло для доказательства своей позиции привести ленинскую цитату и обосновывать тезис об обострении классовой борьбы, необходимости коллективизации, о социальной природе «врагов народа» и т. д. Как защитник ленинизма Сталин принял роль толкователя и теоретика, для этого были написаны работы «Об основах ленинизма» и «Вопросы ленинизма».

В январе 1925 года Пленум ЦК осудил «совокупность выступлений» Троцкого против партии, и он был снят с поста председателя Реввоенсовета и наркома по военным и морским делам. После этого Сталин начал борьбу со своими бывшими союзниками – Каменевым и Зиновьевым, опираясь теперь на Бухарина. Оформлялась эта борьба теоретическими дискуссиями по проблемам о возможности строительства социализма в СССР; характере НЭПа; о политике партии в отношении крестьян; об источниках накопления средств для индустриализации; о внутрипартийной демократии и борьбе с бюрократизмом и др.

В ходе дискуссий Сталин развил теорию о возможности построения социализма в отдельно взятой стране, опираясь на высказанные Лениным идеи в 1915 году. Причиной разногласий был вопрос о выборе экономического курса. В 1924-1925 гг. строительство социализма велось на основе НЭПа. Теоретическое оформление этого курса принадлежало Бухарину. Он считал необходимым до предела развивать все возможности мелкого крестьянского землевладения, чтобы затем легче провести кооперирование крестьян. Он выдвинул лозунг «Обогащайтесь», вызвавший ожесточенные дискуссии. Сталин в основном поддерживал Бухарина, но не во всем с ним соглашался.

Эту политику подвергли критике Зиновьев и Каменев. Зиновьев утверждал, что Ленин всегда считал НЭП стратегическим отступлением, а не эволюцией. В партийной организации Ленинграда, которую Зиновьев возглавлял, возникла «новая оппозиция». Она обвиняла ЦК в «кулацком уклоне», требовала не ослабления, а усиления административного нажима на кулака, увеличения налога с зажиточных крестьян для нужд индустриализации.

В декабре 1925 года состоялся XIV съезд партии. Ленинградская делегация на съезде придерживалась взглядов «новой оппозиции». Оппозиция критиковала ужесточение внутрипартийного режима, прикрываемого лозунгом единства партии, опасности растущего культа. Но «новая оппозиция» потерпела поражение. Авторитет Сталина заметно возрос.

В апреле 1926 года был создан троцкистско-зиновьевский блок – разнородная оппозиция, куда вошли Зиновьев, Каменев, Троцкий иих друзья. Объединение было непрочным, члены его были едины лишь в неприязни к Сталину, большинство из них потеряли свои посты и политическое влияние. Оппозиционеры начали создавать подпольные организации и выступать на собраниях партячеек крупных предприятий.

Столкновение троцкистско-зиновьевской оппозиции с большинством ЦК произошло на Пленуме ЦК и ЦКК в июле 1926 года. Многие критические высказывания оппозиции были правильны (о бюрократизации партийного и советского аппарата, о диспропорции в экономике, товарном голоде), но она продолжала защищать тезис о невозможности строительства социализма в СССР без помощи западных стран, преувеличивала недостатки партийной политики. Большинство ЦК осудило выступление Троцкого, а Зиновьев был выведен из Политбюро. Октябрьский Пленум ЦК и ЦКК 1926 года исключил Троцкого и Каменева из Политбюро, а через год они были выведены из состава ЦК. Начались аресты и ссылки.

Вскоре Сталин рассчитается с последней оппозицией – «правым уклоном», которая возникла в период сплошной коллективизации и возглавлялась Н. И. Бухариным.

Началу сплошной коллективизации предшествовал кризис хлебозаготовок 1928 года. Трудности возникли в связи с увеличением капиталовложений в промышленность (что вело к денежной эмиссии, дефициту промтоваров), а также снижением заготовительных цен на хлеб. В период заготовок хлеба имело место массовое недовольство крестьян. Несмотря на это, в декабре 1927 года Политбюро ЦК приняло решение о проведении против крестьян «чрезвычайных мер», т. е. о принудительном изъятии у них зерна и денег. Намерение ЦК прибегнуть к чрезвычайным мерам и в следующем году вызвало в руководстве раскол. Н. И. Бухарин, председатель СНК А. И. Рыков, председатель ВЦСПС М. П. Томский выступили за продолжение нэпа, против реквизиций. Причины хлебного кризиса Бухарин видел в просчетах руководства: заниженных ценах на хлеб, недостаточном завозе товаров в деревню, низком налоге на кулака. Он опасался, что чрезвычайные меры могут вызвать массовое недовольство и сопротивление крестьян с непредсказуемым исходом. Бухарин выражал взгляды Ленина, защищал линию на мирное развитие против «чрезвычайщины», доказывал, что социалистический уклад победит в мирном соревновании.

Сталин и его соратники Молотов, Каганович отвергали эволюционный путь строительства социализма. Сталин объявил грубейшей ошибкой взгляды Бухарина о том, что хлебные затруднения являются результатом ошибок в руководстве хозяйством. Через коллективизацию Сталин решал две главные задачи: перевод многомиллионных индивидуальных хозяйств на социалистические рельсы и подчинение колхозов и совхозов государству, создание условий для беспрепятственного изъятия из них всех видов продукции и в необходимом количестве.

Борьба между сторонниками Сталина и Бухарина продолжалась в июле 1928 года на Пленуме ЦК. Контролируемые Сталиным Пленумы ЦК в апреле и ноябре 1929 года обвинили Бухарина, Рыкова и Томского во фракционной деятельности, осудили их взгляды как правый уклон. Правые опубликовали покаянное заявление в «Правде», но, несмотря на это, они были смещены со всех руководящих постов.

После укрепления позиций во власти Сталин перешёл к установлению единоличного контроля в области идеологии. В декабре 1929 года он выступил с речью «К вопросам аграрной политики в СССР» на конференции аграрников-марксистов, в которой заявил, что теоретический фронт отстает от «успехов практического строительства». Когда речь обсуждалась на партийном бюро ИПК и был поставлен вопрос: «Отстает ли философская теория? », то Деборин ответил «нет», а партийное бюро, во главе с М. Митиным и П. Юдиным, ответило «да». Позиция А. М. Деборина была достаточно устойчива, так как победа над механицистами показывала, что отставания на «философском фронте» нет.

Внешне столкновение выглядело как борьба двух равноправных позиций. Партийное бюро стояло за непосредственную связь философии и политики. Деборинцы основной задачей философии полагали разработку теоретических вопросов. Теоретически «молодые философы» были не готовы к борьбе, деборинцам не составило труда доказать их теоретическую несостоятельность. Поэтому в конце марта 1930 года в дискуссию вмешались представители ЦК. В марте 1930 года состоялся второй пленум Центрального Совета Союза воинствующих безбожников, на котором Е. Ярославский высказал сомнение в абсолютной правоте позиции диалектиков. Он даже утверждал, что некоторые механицисты стоят на более правильном пути. Деборинцы выступили с критикой позиции Е. Ярославского. Они вновь раскритиковали механицистов, обвинили их в том, что их позиция полностью противостоит диалектическому материализму. Но Е. Ярославцев в своем ответе в журнале «Большевик» еще более определенно выступил против А. М. Деборина. В эту критику включились и механицисты. В Институте философии был выдвинут лозунг о необходимости критики и самокритики. Митин и Юдин выступили «на два фронта»: и против деборинцев, и против механицистов. Деборинцев обвиняли в том, что они не разоблачали методологию троцкизма и забыли вопросы социалистического строительства. Механицисты создали теоретическую основу правого уклона. Обвинения носили исключительно политический характер, что отражало изменившуюся ситуацию.

20 апреля 1930 года было созвано соединенное заседание фракций Института философии Коммунистической Академии и московской организации Общества воинствующих материалистов-диалектиков. Так как деборинцы контролировали эти организации, в ходе обсуждения они провели идею, что главный противник – это механицисты, а ими была решена важнейшая задача, указанная Лениным, – развернута борьба за материалистическую диалектику.

«В тот момент, когда требовался самый резкий отпор росткам буржуазной контрреволюционной философии, пробивающейся сквозь почву НЭПа, и когда требовалось ясное понимание диалектико-материалистического метода для проникновения его в отдельные науки, это течение объективно явилось теоретическим ликвидаторством, могущим привести к теоретическому разоружению пролетариата… Разоблачение этой ревизионистской группировки стало важнейшей задачей на философском фронте борьбы за марксизм» [Об итогах и новых задачах… 1930. С. 108].

Цель этого собрания состояла в том, чтобы напомнить о заслугах деборинцев. Группа Митина и Юдина оказалась слишком слаба в обсуждении теоретических вопросов и перешла на уровень политических обвинений. Они предъявили три обвинения: в недостаточной борьбе с троцкизмом; в отрыве теории от практики; в примиренческом отношении к рубиновщине. Деборинцы, составлявшие большинство, отвергли эти обвинения. На партийном собрании в мае 1930 года антидеборинская кампания усилилась, но деборинцы еще держались. Тогда М. Митин, В. Ральцевич и П. Юдин апеллировали к власти. В «Правде» 7 июня 1930 года была напечатана их статья с обвинениями против деборинцев. Редакция в специальном примечании солидаризировалась с авторами, что свидетельствовало об открытой поддержке группы Митина и Юдина. Деборинцы ответили в журнале «Под знаменем марксизма» статьей «О борьбе на два фронта в философии». Отвергнув обвинения, они настаивали, что задача философии – в разработке теории материалистической диалектики. Они предостерегали от поверхностной разработки вопросов и игры цитатами, которые наблюдались у Митина и Юдина.

После этого полемика обостряется, появляется ряд разгромных статей в журнале «Большевик» и газете «Правда». Обвинения в троцкизме и симпатиях к нему становятся ключевым пунктом обвинения. Так, А. Максимов обвиняет редакцию «Под знаменем марксизма» в том, что в 1927 году из его статьи были исключены рассуждения о связи механицизма с методологией троцкизма. ЦК открыто поддерживает гонителей деборинцев и принимает ряд организационных мер, направленных на подрыв позиции деборинцев. Реорганизуется Институт Красной профессуры, на основе его философское и естественное отделения выделены в самостоятельный Институт Красной профессуры философии и естествознания. Вся работа была проведена не дирекцией, а партийной организацией. На октябрьском заседании партийной ячейки Института Красной профессуры философии и естествознания А. М. Деборин не присутствовал, а принятая резолюция отражала торжество группы Митина и Юдина. Кульминационным моментом противостояния стало заседание президиума КомАкадемии (17-20 октября). Доклад о положении на философском фронте сделал В. П. Милютин – заместитель директора КомАкадемии и экономист. Это свидетельствовало о том, что А. М. Деборину не доверяли. Доклад отражал публикации в партийной печати и повторял обвинения деборинцев в формализме. А. М. Деборин, выступивший как содокладчик, пытался сопротивляться и предостерегал против выбранной системы критики, под которую попадет любое теоретизирование. Но в прениях Е. Ярославский припомнил статью Деборина от 1908 года, в которой тот выступал против Ленина и поддерживал махизм. Н. Скрыпник вспомнил, что, будучи в ссылке, слышал, как Деборин выступал против большевиков. А. М. Деборин был деморализован этим напоминанием о его меньшевистском прошлом. Он выступил с покаянным словом, признал свои ошибки и потребовал того же от Стэна и Карева.

9 декабря состоялась беседа Сталина с бюро Института Красной профессуры. Сталин поставил задачу «разворошить» всё написанное по вопросам философии деборинцами и «перекопать навоз». Это означало, что всё, что сделано деборинцами, ставилось вне закона. Деятельность деборинцев была квалифицирована как «меньшевиствующий идеализм».

После этого появились разоблачительные статьи, как против диалектиков, так и механицистов, с обвинениями их во вредительстве, оппортунизме и контрреволюции. Тон критики становился всё более политизированным. Перед философским сообществом ставились не научные, а политические задачи. Заявлялось, что развернутое по всему фронту наступление социализма требует, чтобы и на теоретическом фронте, в каждой его области, на каждом участке было обеспечено развернутое наступление марксистско-ленинской теории в неразрывной связи с практикой социалистического строительства и в беспощадной, непримиримой борьбе против буржуазных теорий и против всяких уклонов от марксизма-ленинизма. Именно так поставил вопрос о теоретической работе Сталин на Всесоюзной конференции аграрников-марксистов. Новая практика порождала новые подходы к проблемам и выдвигала новые проблемы и новые требования к теоретической работе, которую пытались подчинить большевистской партийности и борьбе за генеральную линию партии.

Под таким углом зрения партия поставила «под огонь большевистской самокритики» участки марксистско-ленинской теоретической работы с тем, чтобы «решительно выкорчевать» из среды теоретических работников всё небольшевистское, всё чуждое и враждебное революционной теории и революционной практике.

Самокритика, проведенная на этой основе в области теоретической работы, вскрыла разные формы проявления буржуазного влияния на идеологию пролетариата, меньшевистские теории и традиции II Интернационала. Давалась следующая классификация враждебных течений: контрреволюционная идеология троцкизма, контрреволюционная меньшевистская теория рубинщины, богдановско-механистические теории Бухарина, механистические теории в политэкономии, механистическая ревизия марксизма-ленинизма со стороны философов-механистов и идеалистическая ревизия его со стороны деборинской группы.

Резолюция ячейки ИКП философии и естествознания (опубликована в «Правде» 26 января 1931 года) оценивала все эти явления как звенья одной исторической цепи. То есть всё это есть более или менее замаскированное выявление влияния на теоретическом фронте классового врага, «оказывающего бешеное сопротивление развернутому социалистическому наступлению» – наступлению, которым руководит ленинская партия на основе марксистко-ленинской теории, на основе разработки теоретического наследия Ленина и проведения в жизнь его учения, на основе ленинизма, являющегося марксизмом эпохи империализма и пролетарских революций и представляющего собой высшую ступень развития марксизма.

Причем резолюция ячейки ИКП от 14 октября 1930 года уже считалась недостаточной в отношении оценки позиции деборинской группы. Позиция деборинцев определялась как меньшивиствующий идеализм. Вся работа деборинской группы характеризовалась как разрыв между теорией и практикой, что называлось характерной чертой II Интернационала. Деборинцев обвиняли в том, что они разорвали связь между философией и политикой, не понимали партийность в философии, игнорировали ленинское отношение к этому вопросу. Им вменяли не только отсутствие борьбы за генеральную линию партии, но и борьбу против генеральной линии (Карев, Гоникман, Стэн).

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒