Я:Нет. И нет, я не хочу и не нуждаюсь в разговоре. Просто забудь об этом. Я теперь почти с Картером. 2 страница

— Черный матовый «Мазерати ГранТуризмо», а что? — Картер смотрит на меня через руку.

Я пожимаю плечами. Конечно, у него есть Мазерати.

— Просто интересно. — Я оглядываюсь на Картера. — А откуда ты знаешь, на чем он ездит?

Он улыбается мне.

— Сейчас ты это узнаешь. — Затем переключает машину на вторую передачу, когда мы выезжаем на шоссе, шины разъедают асфальт.

ГЛАВА 14

«CLOSER» группы CHAINSMOKERS звучит в маленькой кабине машины, и я кручусь, пританцовывая на своем сиденье, наблюдая, как Татум, которая стала гораздо более раскрепощенной после выхода из дома, танцует на своем месте. Спасибо, текила.

— Так куда мы едем? — Мы едем уже полчаса, далекие огни города давно исчезли.

Картер ухмыляется, включив дальний свет фар, а затем, резко нажимая на ручной тормоз, пока задние колеса не цепляются за дорогу. Внезапно мы въезжаем на частную длинную подъездную дорожку, оставляя за собой густую пыль дыма.

Татум ругает его:

— Не круто, Доминик Торетто.

Я слишком занята тем, что улыбаюсь от уха до уха.

— Я хочу сделать это снова. — Татум пинает спинку моего сиденья. Смотрю на Картера, игнорируя мою истеричную подружку сзади. — Я серьезно.

Он улыбается, а затем снова переводит взгляд на дорогу впереди. Высококлассное ограждение окружает бесконечную подъездную дорожку.

— Что? — я ворчу себе под нос. Мы, наконец, подъезжаем к концу подъездной дорожки, и я смотрю на полукруг машин, выстроившихся в ряд с людьми, толпящимися вокруг. И когда я говорю машины, то имею в виду машины. Я прищуриваюсь. — Это игровая площадка для богатых мальчиков?

Картер усмехается, притормаживая. Я не обращаю внимания на то, что все прекратили свои занятия, наблюдая за нами в машине.

— Можно и так сказать, — говорит он, подмигивая мне и хватаясь за ручку своей двери. — Пошли.

Тилли ворчит, наклоняясь вперед:

— Я думаю, мы воочию увидим, что делает Бишоп, когда участвует в гонках.

Подожди, что? Дерьмо.

Я открываю дверь, и Картер уже подходит с моей стороны. Он протягивает руку, и я беру ее, вставая на ноги. Все взгляды устремлены на нас. Отлично. Думаю, мне нужно больше текилы. Выхватив бутылку из рук очень пьяной Татум, я подношу ободок к губам и делаю глоток.

— Эй, — он притягивает меня к себе, — ты можешь поехать со мной.

Я глотаю крепкую жидкость.

— В самом деле?

Картер смотрит на меня сверху вниз, его глаза изучают мои.

— Правда, правда.

Обвив руками его шею, я притягиваю его губы к своим. Его теплое дыхание касается моих губ, и мое сердце колотится в груди. Я наклоняюсь вперед, собираясь поцеловать его…

Сильная рука обхватывает меня за талию, вырывая из его хватки.

— Ага, этого не случится.

Меня толкают за тело Бишопа, и он и Нейт стоят передо мной.

— Э-э, да, я почти уверен, что она приехала со мной, так что она едет со мной. — Картер тянется к моей руке, и он едва касается меня, когда Бишоп подходит к нему, грудь к груди, нос к носу.

— Ага, — бормочет Бишоп, его глаза изучают Картера, а квадратная челюсть сжимается. — И я сказал, что этого не произойдет.

Вся толпа людей здесь наблюдает за этим эпическим поединком, Татум и Тилли неловко молчат позади меня.

— Бишоп, — шепчу я, но он не двигается. Обращаюсь за помощью к Нейту, но он лишь смотрит на Бишопа вопросительным взглядом, а затем снова на Картера, который, похоже, не собирается отступать в ближайшее время. Черт. Я сама по себе. Бишоп не двигается, поэтому я поднимаю руку, хватая его за крепкое предплечье. Я могла бы поклясться, что мурашки пробегают по его рукам при соприкосновении нашей кожи. — Бишоп? — повторяю я, нервно оглядываясь на всех, кто смотрит.

— Не, это круто, — говорит Картер, отмахиваясь от меня, в то время как его глаза с ядом изучают Бишопа. — Ты можешь взять ее покататься. Но не заблуждайся, она будет со мной после, и… — Он делает паузу, делая вид, что обдумывает свои следующие слова. — И после этого тоже.

Господи Иисусе.

Он отталкивается от Бишопа, и все продолжают смотреть, как Картер садится в свою машину. Татум прочищает горло.

— Гм, ну, это было неловко.

Бишоп поворачивается ко мне лицом, и он, и Нейт явно злятся на меня.

— Какого хрена ты садишься с ним в машину? Ты должна была остаться дома, черт возьми!

— Насколько я знаю, — говорю, глядя прямо на Бишопа, — не тебе указывать мне, что, бл*дь, делать! — Я очень надеюсь, что не запнулась в этой фразе.

Бишоп указывает на свой прекрасный — чертовски красивый — «Мазерати».

— Садись в чертову машину, Китти, и не двигайся, черт возьми, пока я не скажу тебе иначе.

Мой рот чуть не раскрывается, когда я смотрю на Нейта, ожидая, что он поможет мне.

Но мой сводный брат пытается сдержать смех, его лицо багровеет.

— Нейт! — шиплю я.

— Ладно, ладно, извини, сестренка, но он прав. Я собирался разозлиться на тебя, но он сделал это за нас обоих. Садись в машину. — Он смотрит мне за спину, прямо на Татум. — Ты тоже садись в эту гребаную машину. — Затем он смотрит на Тилли, которая теперь отталкивает друга Картера. — И ты тоже.

— Бл*дь. — Бишоп качает головой. — Я не могу взять слишком большой вес. Я возьму Мэдисон.

— Охренеть! — выпаливаю я. Глаза Бишопа сузились, глядя на меня. Я показываю пальцем. — Возьми Нейта!

— Нет! — приказывает Бишоп, подходя ближе. — Кто-то должен присматривать за тобой. — Он выхватывает бутылку текилы из моих рук и бросает ее на землю. — И поскольку киска не ездит в моей машине… — Он смотрит на Татум и Тилли, скривив губы. Грубо! — Тебе придется, черт возьми, это сделать. Садись. В машину.

— Ты только что сказал, что киски не ездят в твоей машине! — Я прекрасно понимаю, что люди все еще наблюдают за нами, но из-за текилы мне уже все равно. Хотя, думаю, в понедельник мне будет не до этого. — В последний раз, когда я проверяла, у меня была киска.

Бишоп усмехается, подходя ко мне. Он наклоняет голову.

— Хм, хочешь, я проверю? Потому что я в этом не уверен.

Отпихиваю его.

— Пошел ты. — Затем я бросаюсь к его машине, рывком открываю дверь... а затем терплю неудачу, потому что они, бл*дь, ножничные, прежде чем скользнуть внутрь. Бишоп все еще хмуро смотрит на меня с того же места, прежде чем, наконец, поворачивается, чтобы поговорить с Нейтом, который с хитрой ухмылкой на лице берет Тилли и Татум под руки. Обе девушки смотрят на него так, словно он — божий дар женщинам. О, фу.

И вообще, какого черта они гоняются? Не то чтобы им нужны деньги или машины, так почему же? Бишоп поворачивается и идет обратно ко мне, открывает дверь и садится.

— Я не знаю, какого хрена ты это делаешь. Почему бы вам с Нейтом просто не прокатиться по вашей маленькой трассе? Я все еще буду здесь, когда ты вернешься.

— Во-первых, это не маленькая трасса. Это сорокаминутная гонка через весь город. Во-вторых, ты пьяна, и Нейт ни за что не оставит тебя без присмотра.

Нейт? Скорее ему есть, что сказать о том, где или с кем я буду сегодня вечером, но признаться, что я заметила это, было бы также полезно, как сказать ему, что я считаю его сексуальным. Это смущает меня, потому что он будет знать, что я заметила, и тогда мяч окажется в его руках, что меня не устраивает.

— Сорокаминутная гонка? — Он затягивает на мне ремень, и я не обращаю внимания на то, как его сильная рука касается моей.

Заводя машину, он включает фары и включает первую передачу.

— Да. — Бишоп нажимает кнопки на навигаторе, который стоит на приборной панели, пока на карте не появляется зеленый след.

— Зачем? — спрашиваю я, оглядываясь на его точеный профиль. Он действительно так хорош. Мне нужно перестать смотреть, или протрезветь, или и то, и другое.

— Что зачем? — спрашивает парень, набирая обороты до тех пор, пока грохот двигателя с четырьмя цилиндрами не сотрясается под нашим весом.

— Зачем ты это делаешь?

— А-а, — он улыбается мне сбоку и постукивает себя по виску. — Это вопрос на миллион долларов, не так ли? — Затем включает первую передачу, шины взбивают гравий, прежде чем мы съезжаем на подъездную дорожку.

— Вот черт! — Я кручусь на кресле, чтобы увидеть, как фары позади нас исчезают, когда Бишоп переключает на третью передачу, а затем снова на вторую, как только он достигает конца подъездной дорожки, дергая ручной тормоз. Задница машины съезжает в сторону, и мы поворачиваем назад, на тихую дорогу, ведущую к шоссе. Очень девчачий крик срывается с моих губ, и я быстро закрываю рот рукой, не в силах сдержать смех.

Пролетающие мимо уличные фонари освещают лицо Бишопа, отбрасывая тени на его тонко очерченные черты.

— Поверните направо на следующем перекрестке, — приказывает электронный голос GPS с приборной панели. Бишоп сворачивает в правую полосу и гонит до тех пор, пока мы не набираем скорость около 100 миль в час (прим. Около 160км/ч). Я думала, что испугаюсь. Имею в виду, что у меня нет опыта, когда дело доходит до Бишопа и его вождения, но у меня его нет, и это может быть единственной причиной того, почему так много молодых людей погибают во время незаконных гонок — чистая глупость. Я не чувствую ничего, кроме чистого адреналина, пульсирующего во мне.

— Ты и Картер? — спрашивает он, не сводя глаз с дороги перед нами.

— Такие ж дружелюбные, как ты и Элли. — Мой ответ краток, но независимо от того, нравится мне эта поездка или нет, я не спрашиваю об этом. Бишоп — заносчивый мудак. Все, что мне не нравится в мужчине или в человеке вообще.

Он смеется, но это больше похоже на сарказм.

— Элли значит для меня меньше, чем дерьмо.

— Очаровательно, — невозмутимо парирую я.

Он смотрит на меня, на его губах появляется мрачная ухмылка.

— Никогда. — Затем включает третью передачу, и мы мчимся вперед по шоссе. Он резко тормозит, и мы легко входим в правый поворот.

По большей части поездка проходит спокойно и без происшествий. Бишоп, будучи Бишопом — задумчивый и молчаливый. Это тревожит, и я действительно не знаю, чем заполнить неловкое молчание, поэтому просто молчу. Бишоп в конце концов заезжает на подземную промышленную парковку, глубокие пульсирующие вибрации автомобиля эхом разносятся по огромному пустому пространству.

— Оставайся в машине.

Мы сворачиваем за угол, где нас ждет длинный лимузин. К нему прислонился мужчина, одетый в отлично отглаженный костюм, седые волосы зачесаны назад, а изо рта у него торчит сигара. Слева от него стоят два телохранителя, оба в одинаковых черных костюмах, глаза закрыты темными солнцезащитными очками. Бишоп останавливается и выходит из машины. Я подумываю о том, чтобы выйти просто назло ему, но потом оглядываюсь на мужчину с сигарой и передумываю. Он улыбается Бишопу так, что у меня мурашки бегут по коже. Протянув ему сигару, Бишоп берет ее и засовывает в карман. Что за черт? Оглядываясь через плечо, я вижу, что позади нас никого нет. Конечно, ребята не так уж сильно отстали бы. Бишоп поворачивается и идет обратно к машине, его глаза встречаются с моими. Извиваюсь, сползая ниже на сиденье. Как только его рука ложится на дверную ручку, я оглядываюсь на мужчину, одетого в костюм, и вижу, что он смотрит прямо на меня. Мне нужно отвернуться от его взгляда, но не могу. Его глаза умело впились в мои с непроницаемым выражением. Он наклоняет голову, затем смотрит на Бишопа, который остановился, положив руку на дверную ручку. Я отвожу взгляд от человека в костюме и снова смотрю на Бишопа, прежде чем дверь распахивается, и он проскальзывает рядом со мной. Заводя машину, Бишоп рычит на мужчину, а затем сдает назад, выезжая с компактной подземной парковки.

— Бл*дь! — Бишоп хлопает ладонью по рулю.

— Что? — Я оглядываюсь вокруг, гадая, что могло его побеспокоить. Имею в виду, что он победил, верно? Вот для чего все это было. Я оглядываюсь на него, и он лезет в карман, вытаскивая телефон. — Бишоп?

Он игнорирует меня, прижимая телефон к уху.

— Да, у нас проблема. Она осталась в машине! Это не имеет значения. Я видел это. Да, я поеду туда прямо сейчас. — Он вешает трубку, замедляя скорость.

— Что происходит? — спрашиваю я, прислонившись к двери. — Бишоп, ради всего святого!

— Тебе не о чем беспокоиться.

— О? — говорю я, поднимая брови. — Если это так, то в чем же тогда дело?

Мы сворачиваем на улицу, которая находится недалеко от моего дома. Если мне не изменяет память, это всего в одном квартале от моего дома, что меня несколько расслабляет. Я надеюсь, что Нейт был прав, и мы можем доверять Хантеру и Сенту, чтобы присматривать за вечеринкой, хотя я уверена, что он не врет. Я заметила, как все вокруг них двигаются. Осторожно, боязливо, но уважительно. Это все, что приходит на ум. Я уже знаю, что Бишоп — главарь. Если рассказов Татум мне было недостаточно, любой мог бы поверить в это с его властным видом.

Мы въезжаем на подъездную дорожку с высокими воротами, и он опускает окно, набирая код. Через несколько секунд высокий забор раздвигается, и мы едем по мощеной частной дороге. Деревья выстроились вдоль нашего пути, и среди листьев висят фонарики. Мы подъезжаем к большому круглому подъезду и... Срань господня. Спускаясь по подъездной дорожке, я предполагала, что нас встретит старый особняк в викторианском стиле, но это не так. Огромный стеклянный дом приветствует меня, и я имею в виду стекло повсюду. Дом в представительском стиле красив, но холоден. Я оглядываюсь назад и вижу огромный задний двор, где на краю участка протекает река. Бишоп нажимает на тормоз и выходит из машины. Я воспринимаю это как сигнал к выходу, поэтому выскальзываю наружу, моя голова слегка кружится. Кажется, я уже миновала стадию пьянства и перехожу в стадию похмелья, только должна спать, а не бодрствовать. Проклятье.

— Где мы находимся? — спрашиваю я, оглядываясь на дом. Квадратное панорамное окно, которое находится на вершине немного меньшего окна с передними металлическими дверями.

Бишоп подходит к моей стороне машины, берет меня за руку и тянет вперед.

— Пойдем.

— Где мы?

— Ты когда-нибудь затыкаешься?

— Честно? Нет.

Он игнорирует меня, притягивая к себе. В ответ я игнорирую то, как его рука переплетается с моей, но пот все равно выступает на моем виске. Я быстро смахиваю его другой рукой. Бишоп ведет нас в сторону дома, через сад, а затем на задний двор. Я почти останавливаюсь на месте. Бассейн в два раза больше нашего, и в центре его находится стеклянный бар. Иисус. Кто эти люди? Неоновые огни, освещающие плавающие стулья вокруг бара, и еще больше, которые освещают бассейн. Сзади бассейна есть мини-дом, который выглядит точно так же, как основной дом, только меньше.

— Чье это место? И почему я здесь?

Бишоп снова игнорирует меня, потому что у него это хорошо получается, а затем тянет меня к меньшему гостевому домику. Поднявшись на несколько ступенек, он открывает дверь от пола до потолка и отодвигает черную сетчатую занавеску.

Твою мать. Я в спальне Бишопа Винсента Хейса.

ГЛАВА 15

ОН ЗАКРЫВАЕТ ДВЕРЬ, и я останавливаюсь, оглядывая темную комнату. Стены покрыты черной краской, все, кроме стены, к которой прислонено изголовье его кровати. Это красный мрамор с беспорядочно вплетенными в него черными завитками. Там нет дрянных плакатов, нет обнаженной женщины — в отличие от Нейта. Здесь чисто, но тревожно темно. Покрывала на его кровати из красного и черного шелка, комод из черного мрамора, а напротив кровати, на другой стороне огромной комнаты, есть большой Г-образный черный кожаный диван. Я думала, что это гостевой дом, но, похоже, что это всего лишь одна огромная комната возможно с… ванной комнатой? Никакой кухни. На темном ковре расстелен красно-черный ковер, а на стене висит самый большой телевизор, который я когда-либо видела.

И все же в этом нет ничего личного. Как будто он не проводит здесь так много времени. Ни фотографий, ничего. Здесь... пусто. Я делаю шаг вперед, к задней стене, которая вся из стекла, и смотрю на реку, которая течет по его заднему двору. Это потрясающе. Эта комната потрясающая. Протянув руку, чтобы коснуться стекла, я оборачиваюсь и вижу, что он внимательно наблюдает за мной. Это первый раз, когда мы одни в комнате. Я думала, что поездка на машине будет неловкой, но мы каким-то образом погрузились в легкое тишину. Однако быть в его комнате — странно. Его глаза пробегают по моему телу.

— Мы просто ждем Нейта и парней. Они закрывают вечеринку. — Бишоп подходит к черному мини-холодильнику, стоящему в углу комнаты, и достает бутылку воды, затем подходит ко мне, снимая крышку. — Выпей.

— Я не хочу пить.

— Выпей воды, Мэдисон. Ты выглядишь так, словно вот-вот впадешь в кому.

Я беру ее у него.

— Спасибо. — Пью прохладную воду, позволяя ей успокоить сухость во рту и горле. Господи, мне нужно лечь спать. Я не свожу глаз с Бишопа, когда делаю еще один глоток. Он открывает рот, чтобы что-то сказать, но его прерывают, когда дверь открывается и появляются Нейт, Хантер, Брэнтли и Сент. Нейт останавливается на пороге, глядя на нас с Бишопом, прежде чем на его губах появляется хитрая усмешка.

— Прервали?

Я закатываю глаза, но Бишоп игнорирует его. Они все заходят внутрь, закрывая за собой дверь. Нейт идет ко мне, притягивая меня в свои объятия. Я смотрю на его белую футболку и хмурюсь.

— Боже, Нейт, — бормочу ему в рубашку. Пахнет его одеколоном и духами Татум. — Оставь моих друзей в покое.

— Эй! — Он притворяется невинным, тащит меня к большому дивану и сажает рядом с собой. Подхватив меня под руку, он ухмыляется: — Она была на моем члене, и она горячая.

Я щиплю его за руку.

— Оставь моих друзей в покое. Последнее, что мне нужно, это чтобы они не хотели тусоваться со мной, потому что мой сводный брат-шлюха не может держать свой член в одной дырке дольше двадцати четырех часов.

Он замолкает с открытым ртом, но быстро берет себя в руки с одной из своих хитрых ухмылок.

— Ну, это несправедливо. Известно, что я попадал в нее не один раз.

— Нет, ты этого не сделал, — Хантер насмехается над ним.

— А-ха! — Я указываю на Нейта, его рот снова открыт, а глаза сузились на Хантере.

— Зачем мы вообще здесь? — он меняет тему, оглядываясь на Бишопа.

— Нам нужно поговорить о подборке. — Бишоп наклоняется вперед.

— Ты добрался туда. Так в чем же проблема? — спрашивает Нейт. Я думала, Бишоп звонил ему в машине, но предполагаю, что это был не он. Мои глаза начинают тяжелеть, поэтому я сильнее прижимаюсь к Нейту, забираясь под его руку. Их болтовня ускользает вглубь моего разума, когда сон медленно берет верх.

Я просыпаюсь от того, что кто-то несет меня, и холодный свежий воздух скользит по моей щеке.

— Нейт?

— Бишоп. — О замолкает, и моя рука сильнее обхватывает его шею. — Нейту пришлось уйти. Я отвезу тебя домой.

Что? Нейту пришлось уйти? Он оставил меня здесь? Кусок дерьма.

— Тебе и не нужно. — Я тру глаза, когда мы приближаемся к машине Бишопа.

— Что? Ты бы предпочла спать здесь? — Не упускаю из виду смех в его тоне.

Я делаю паузу.

— Ты прав. Просто отпусти меня. — Он ставит меня на ноги и открывает передо мной дверь. Я проскальзываю внутрь, смотрю на свой телефон и замечаю, что сейчас четыре утра. Солнце наверняка скоро взойдет. Бишоп проскальзывает на водительское сиденье и заводит машину.

— Я спала пару часов.

— Так и было, — подтверждает он, выезжая на длинную подъездную дорожку.

— Что я пропустила?

Он усмехается.

— Просто Нейт немного вышел из себя.

— Хочу ли я знать?

Он качает головой.

— Вероятно, нет. — Сворачивает налево на мою улицу, и я была права: это буквально в двух минутах езды от Бишопа. Въехав на нашу подъездную дорожку, он останавливается перед моим домом.

Я поворачиваюсь к нему.

— Почему так много секретов?

Парень искоса смотрит на меня, проводя рукой по верхней губе.

— В этом мире секреты — это оружие, Китти. Это то, что стоит между нами и шестью футами под землей.

Я слегка хихикаю, прочищая горло и убирая волосы с лица.

— Ты так говоришь, как будто живешь другой жизнью.

Он наклоняет голову.

— Не все так, как кажется.

— Хм, клише.

Бишоп усмехается.

— Пойдем, я провожу тебя. Нейт сказал, что твой отец вернется в понедельник?

— Да, — прочищаю горло и выхожу из машины. — Чуть не забыла. Я в этой школе всего неделю, а мне кажется, что целый месяц.

Он смеется, берет меня за руку и ведет к входной двери.

— Ты так говоришь, как будто это плохо.

— Это сбивает с толку.

Он кивает, толкая входную дверь и показывая замусоренный пол. Повсюду разбросаны красные чашки.

— Ну, к счастью, у меня есть уборщица на быстром наборе.

Бишоп закрывает дверь, и я поднимаюсь по лестнице.

— Тебе не обязательно провожать меня.

— Да, почти уверен, что знаю. — Снова загадочно. Мило.

— Почему ты вдруг стал таким милым со мной? — спрашиваю я, поднимаясь по лестнице. Иду в свою комнату, он следует за мной. Я вхожу, затем падаю на кровать, и он следует за мной, пинком закрывая за собой дверь.

— Это не для тебя.

— О, и как раз тогда, когда я думала, что мы поладим.

Он пожимает плечами.

— Я делаю это не для тебя.

Не знаю, почему, но это больно. Потому что я глупая, вот почему. Я сглатываю, мое горло распухло и охрипло.

— Тогда ты можешь уйти.

— Если бы я сказал, что это для тебя... — Он подходит к моей балконной двери и выглядывает из-за занавески. — Ты бы сказала остаться?

Я поворачиваюсь к нему, мои волосы разметались в стороны.

— Не знаю. Я так не думаю. Почему ты смотришь наружу?

— Почему ты задаешь так много гребаных вопросов? — он отстреливается, отступая от двери.

— Ты можешь уйти, — повторяю я.

— Я уйду, когда Нейт приедет.

— Это может занять две минуты, а может и несколько дней. В зависимости от того, сколько женщин он нашел.

Бишоп опускается на стул, стоящий рядом с моей кроватью, его ноги раздвинуты, а палец проводит по верхней губе. Взгляд скользит по моему телу так, что мое сердцебиение ускоряется, а бабочки вспыхивают.

— Мы могли бы сделать ожидание забавным? — усмехается парень.

Мой рот захлопывается.

— Ты сбиваешь меня с толку. Я думала, ты меня ненавидишь. — Я закатываю глаза, сбрасываю туфли, а затем встаю на ноги. Умирая от желания избавиться от этого проклятого платья, захожу в свой гардеробную, слегка прикрываю дверь и тянусь к молнии. Затем я смеюсь себе под нос. — Конечно, черт возьми. — Заглянув за дверь, я улыбаюсь Бишопу. — Ты можешь мне помочь?

Он ничего не говорит, просто встает и идет ко мне. Повернувшись, я убираю волосы и закрываю глаза. Он берет молнию и медленно опускает ее вниз, его грубые костяшки скользят по моему позвоночнику. Втянув нижнюю губу в рот, я сильно прикусываю ее, пытаясь отвлечься от удивительного ощущения его кожи на моей.

— Спасибо, — шепчу я, задыхаясь, как только он касается низа моего платья. Позволяю бретелькам упасть с моих плеч, а затем опускаю их вниз, чтобы платье растеклось у моих ног. Смеясь, поворачиваюсь, готовая сказать ему, чтобы он убирался, но как только его глаза встречаются с моими, его рука обнимает меня за талию, и он притягивает меня к себе. Его губы врезаются в мои, и весь кислород и чувства покидают меня от его вторжения. Сначала я борюсь с этим, меня охватывает смятение, пока он не толкает меня назад, и моя спина врезается в стену, но наш поцелуй не прерывается.

Я открываю рот, позволяя его языку проскользнуть внутрь. Он облизывает мой рот изнутри умело, мастерски, достаточно, чтобы взорвать мой гребаный разум, и именно тогда я выхожу из себя, и мои гормоны берут верх. Обхватываю руками его загорелую мускулистую шею, мой язык нежно ласкает его. Он стонет мне в рот, в то время как его руки сжимаются вокруг моих бедер и отрывают меня от пола. Я сжимаю ноги вокруг его талии, когда его руки поднимаются по обе стороны от моего лица, в то время как его пах сильнее прижимает меня к стене. Черт. Я чувствую, как мой желудок сжимается от беспокойства и неуверенности, подстегиваемый огнем. Чистым, горячим, нетронутым и зажженным, мать его, огнем.

Его язык скользит по моей нижней губе, прежде чем он втягивает ее в рот и грубо прикусывает, дергая, пока она не выскакивает изо рта. Он смотрит на меня, его темно-зеленые глаза изучают меня.

— Бл*дь. — Он останавливается, смотрит на мой рот, а затем снова на мои глаза.

— Не надо. — Я качаю головой. — Не думай об этом. — Что, черт возьми, я говорю? Я обхватываю его сзади за шею, как нуждающийся гребаный кот ласкает своего хозяина, чтобы привлечь внимание. Господи, мне нужна помощь.

Он снова стонет, закрывая глаза.

— У нас было правило.

— Правило? — спрашиваю я, склонив голову набок.

— Да. На самом деле, больше похоже на договор.

— Этот договор. — Я жестикулирую пальцами. — Это касается меня?

Он смотрит на меня.

— Не пытайся быть милой, Мэдисон. Ты прекрасно знаешь, что это касается тебя.

— В чем дело?

— Черт, — шепчет он. — Ты так много, бл*дь, не знаешь и не узнаешь. Это уже тонкий лед, по которому мы идем.

Я смотрю ему в глаза, изучая их. То, как его темно-зеленые глаза имеют еще более темное кольцо вокруг более светлого оттенка, и как его загорелая кожа блестит под моим тусклым светом в шкафу. Его слегка пухлые, аппетитные губы, заставляющие бороться с сильным внутренним желанием прикусить их. Или его чертовы волосы. Бишоп напряжен и безумно красив, но над ним и его чертовым «Мазерати» витает атмосфера опасности. Если этого недостаточно, чтобы испортить твою мораль, то тот факт, что он недосягаемый мудак, сделает это.

Я слегка прижимаюсь к нему, наклоняюсь к его уху и шепчу:

— Тогда мы побежим. — Я откидываюсь назад, видя перемену в его глазах. Черт, возможно, я все еще пьяна, но это…

Его губы снова прижимаются к моим, когда он отрывает меня от стены и несет в комнату. Его ладонь скользит вниз по моей спине, пока не добирается до застежки лифчика, а затем он стряхивает ее одним простым поворотом запястья. Развернув меня, он бросает меня на кровать, и ничто не прикрывает меня, кроме моих кружевных трусиков.

Он наклоняет голову, снимая рубашку.

— Ты девственница? И будь честна.

— Разве это имеет значение?

Он пожимает плечами.

— Не совсем. Но ответь на вопрос, потому что мне не хочется быть нежным.

Он бросает свою рубашку на пол, подходя ко мне, ухмылка прилипла к его губам. Рот, который я хочу облизать, и грудь, которую хочу поцарапать. Пробегаю глазами по его прекрасному телу, каждый мускул натренирован, каждый дюйм Бишопа Винсента Хейса идеален. Если бы я не была так возбуждена, то хотела бы ударить его за то, что он такой безупречный.

Мои глаза встречаются с его, и я мило улыбаюсь. Медленно качая головой, я произношу:

— Нет.

— Бл*дь. — Он ослабляет ремень и ползет по кровати, свесив его со своих свободных рваных джинсов. С каждым шагом он приближается ко мне, я откидываюсь все дальше на спину, пока, в конце концов, он не нависает надо мной. Схватив меня за запястья, он хлопает ими над моей головой, его ноги оказываются между моими, чтобы раздвинуть их шире. Я на мгновение закрываю глаза, вдыхая его запах, когда его плоть нежно трется о мою. Он опускает свои губы к моим, и как только его язык погружается в мой рот, я посасываю его и обхватываю его своим языком. Бишоп снова стонет, отстраняясь и проводя языком по моей челюсти.

— Черт, — шепчу я, и то, как его гладкий язык и поцелуи скользят по моей чувствительной плоти, становится невыносимым. Проводя языком вниз, он втягивает мой сосок в рот, пока прохладный воздух не сменяется теплой слюной. Моя спина выгибается ему навстречу, и он сильнее сжимает мои запястья над головой.

— Не двигайся.

Господи, что? Я расслабляюсь, пытаясь сдержать дыхание, но безуспешно из-за хитрости, с которой его язык играет с моим соском. Он проводит вниз по моей груди. Облизывая ниже, он смотрит на меня снизу вверх, посасывая мой плоский живот, пока не достигает резинки моих трусиков. Другая его рука опускается и срывает их, швыряя через всю комнату. Он откидывается назад и пристально смотрит на меня.

Я беззвучно извиваюсь. Не такая уж застенчивая, когда дело касается секса, и у меня это было всего пару раз. Мой первый раз не считается, но единственным парнем, с которым у меня был секс, был парень из моей последней школы. Мы были вместе три месяца. У меня, как обычно, не было друзей, но он все равно взял меня под свое крыло, познакомил с футбольной командой. Ни одна из девушек не любила меня. Я не была болельщицей и не была на том же социальном уровне, что и Джейкоб, поэтому в их глазах была недостаточно хороша для него. Мы были вместе в течение этих потрясающих трех месяцев и были довольно сексуально активны. Пока я не застала его в постели со Стейси Ченс, самой большой шлюхой в школе. Все закончилось мгновенно. Но то, как Бишоп смотрит на меня там, внизу, заставляет меня изо всех сил извиваться.

⇐ Предыдущая 2 3 4 5 678 9 10 11 Следующая ⇒