(Бирюк) Дмитрий Петров 24 страница

- А ноги у вас не будут болеть? - мрачно спросил ротмистр Яковлев.

- Зачем ноги болеть? Когда ноги будут болеть, я буду отдыхать.

- А интересно, мадам, - спросил Крупянников, - какова цель вашего путешествия, да еще пешком?

- Как какая? Я буду смотрель государства Европы...

- Книгу напишете? - снова спросил Сфорца.

- О, нет! - сморщилась " путешественница". - Зачем книгу?..

- Не понимаю, зачем вообще тогда путешествовать? - с глубокомысленным видом проворчал Сфорца. - Обуви черт знает сколько поистопчешь, мозолей сотню набьешь...

- Вы бестактны, граф, - укоризненно посмотрела на него Вера.

- Прошу прощения, - сладко заулыбался Сфорца, целуя руку Веры. Графиня, - повернулся он к Граббе, - я вам немного пожертвую на ваше путешествие. Но я не захватил с собой денег.

Заговорили о войне с большевиками, о помощи союзников.

- Вот из Англии приехали мои друзья, - сказал Брэйнард, кивая на английских капитанов, не спускавших очарованных глаз с порозовевшей от чая прелестной хозяйки. - Они говорят, что прибыли на корабле, который доставил в Новороссийский порт семь тысяч комплектов обмундирования для Донской армии и пять тысяч пудов специальной мази для смазки сапог... Разве это не значительная помощь, а?..

- Позвольте, мистер Брэйнард, - удивился старый промышленник, сразу же своим практическим умом сообразив нелепицу. - Вы говорите, пять тысяч пудов смазки для сапог?

- О, да-да! - закивал головой Брэйнард. - Именно пять тысяч пудов...

- Но это же невозможно, господа! - воскликнул старик. - Подумать только: пять тысяч пудов!.. Куда девать такую махину?.. Этой мазью всю Россию можно затопить.

- Дареному коню в зубы не смотрят - проговорил Константин.

- Это верно, - сказал старик. - Но куда ее девать?.. Ведь ее же за целый век не используешь... Может быть, оси у телег можно смазывать ею?.. Вот это щедрость!.. Вот это я понимаю широту натуры. Спасибо, спасибо, союзнички! - глумился старик.

Брэйнард, поняв издевку старика, надменно посмотрел на него и отвернулся.

- Да, господа, - оживленно заговорил Фобер, - союзники щедро помогают нам. Я только что из Одессы, и, представьте, как раз перед отъездом оттуда мне пришлось видеть интересную картину. Пришли английские пароходы с танками, предназначенными для Донской армии. Они, как черепахи, без помощи лебедок и других приспособлений поднимались по лестнице Ришелье... Публики было - кулаком не прошибешь... Как вам известно, лестница эта высокая - в ней более ста ступеней. И это все было нипочем для танков. Не замедляя хода, они все выше и выше поднимались по лестнице. Зрелище это, - с воодушевлением врал француз, - настолько было поразительное, настолько фантастическое, что публика, наблюдавшая за танками, не выдержала и в ужасе разбежалась по шумным улицам города...

Константин захохотал.

- Вы шутник, господин поручик.

- Вы мне не верите, господин полковник? - обиженно посмотрел француз на Константина.

- Да, нельзя сказать, что принимаю это за достоверный факт, - смеясь, сказал Константин. - А вообще забавно... Забавно.

- Вы, может быть, и такому факту не поверите, господин полковник, сухо сказал он. - Прочтите вот эту заметку, обведенную красным карандашом... В Ростове купил.

Константин развернул газету и прочитал заголовок.

- " Маленькая газета" - ежедневная газета честных и трудовых людей. Прием: шляйся, кому не лень, с 6 часов вечера до 11 ночи... ". Что это за бред? - в недоумении пожал плечами Константин. - Это ж какая-то галиматья?.. Вы, поручик, говорите про эту вот заметку " Зверь - и то на большевиков? "...

- Да-да, именно, - подтвердил француз. - Прочитайте.

Константин начал громко читать:

- " Чиновник Министерства финансов Азербайджанского правительства рассказывает в кубанской газете " Свободная речь", что он лично видел при английском отряде в Баку обезьян-пулеметчиков*.

_______________

* Цитируется дословно. - Автор.

Все обезьяны из породы орангутангов. Они прекрасные воины, отлично справляются со своим делом, исполнительны и точны. Совершенно свободно разгуливают они изредка по улицам города, одетые в коротенькие черные юбочки и маленькие черные шапочки. Ни обуви, ни каких-либо принадлежностей туалета эти волосатые воины не признают, зато очень большие лакомки и особенно любят орехи. Иногда около уличных лавочек прохожие развлекаются оригинальной сценкой - покупки обезьяной лакомства.

Четырехногий покупатель запускает одну из своих рук (переднюю или заднюю) в корзину с орехами и захватывает полную пригоршню. Перс-торговец набрасывается на него с бранью, угрожающе замахиваясь палкой. Тогда орангутанг вытаскивает из кармана юбочки серебряную монету, которую и бросает лавочнику.

Иногда такая процедура проделывается несколько раз подряд, пока карманы волосатого пулеметчика не наполнятся.

Когда будет потеплее, их повезут в Астрахань, а может быть, и на наш фронт".

- Хе-хе! - добродушно рассмеялся старик Крупянников. - Газетная шутка. Сказочка.

На столе стояло несколько бутылок вина. Константин частенько наливал себе и пил.

Видя, как жена его преуспевает в обществе, заводит широкие знакомства с видными лицами, Константин немало дивился таким ее способностям. Это льстило его самолюбию. Но в то же время червь ревности точил его сердце.

Разве можно оставаться равнодушным, видя, как фамильярно они ведут себя с его женой, лобызают беспрестанно ее руки, шепчут ей что-то, видимо, непристойности.

" Сволочи! - с озлоблением глядя на гостей, думал Константин. - Как ужи увиваются. И этот старый хрен туда же, - глянул он на Крупянникова, с увлечением что-то рассказывающего Вере. - Дряни! Вот только один, кажется, порядочный человек, - обратил он внимание на скромно сидевшего в углу молодого английского лейтенанта Гулдена. - Один он, пожалуй, не обращает внимания на Веру... "

Константин, почувствовав расположение к этому англичанину, взял со стола бутылку вина, подошел к нему.

- Я хочу с вами, лейтенант, выпить, - сказал он ему по-английски.

- О, благодарю вас, полковник! - воскликнул молодой офицер, поднимаясь.

Попивая вино с лейтенантом, Константин разговорился с ним. Молодой англичанин, польщенный вниманием русского полковника, с юношеской откровенностью рассказал о себе. Он недавно окончил офицерскую школу и вот, впервые выехав из Лондона, попал на Дон.

- Еще воевать придется с большевиками, - поощрительно похлопал его по плечу Константин. - Надеюсь, вы их ненавидите, как и мы?

- Кого?

- Да большевиков.

- А я не знаю, кто это - большевики, - пожал плечами юноша. - Чего они добиваются, тоже не знаю...

Константин уже намеревался прочитать ему целую лекцию о большевиках, но в это время к нему подошел Брэйнард.

- Я очень рад, что с вами познакомился, полковник, - сказал он, пожимая руку Константину. - Очень рад...

- Я тоже рад познакомиться, - сухо произнес Константин.

- Мне Вера Сергеевна сказала о вашем желании устроиться здесь, в Новочеркасске...

- Да... - замялся Константин. - Хотелось бы... Знаете ли, болен... здоровье неважное...

- О! Я очень вас понимаю, - дружелюбно закивал головой Брэйнард. - Не поймите это, пожалуйста, как вмешательство в ваши личные дела, но, если не будете возражать, я могу помочь вам... Я поговорю с генералом Красновым...

- Я вам буду признателен, - приложил руку к сердцу Константин. Заранее благодарю.

- О, ничего не стоит! - снисходительно похлопал его по плечу Брэйнард. - Я вам все сделаю...

Через несколько дней из атаманского дворца Константину принесли приглашение вступить в обязанности адъютанта войскового атамана.

" Черт побрал! - изумился Константин. - А ведь в самом деле иностранец-то этот влиятельный".

И он подумал, что в иных случаях, когда это полезно для дела, можно и сквозь пальцы посмотреть на поведение своей жены.

Третью неделю Виктор жил на окраине Новочеркасска, у сестры Катерины. Небольшой, но просторный флигелек густо оброс молодым садом, над окнами висели акации, сирень. Стоял он на отшибе от города, а поэтому всегда здесь было тихо и спокойно. Но Виктор не наслаждался покоем.

Вместе с подпольщиками он готовился к освобождению из новочеркасской тюрьмы Семакова и его товарищей. Таково было указание подпольного комитета. План освобождения арестованных разрабатывался Ростовским подпольным комитетом, но почему-то слишком уж медлительно.

Однажды Виктор надел шинель, отвернул воротник, нахлобучил на глаза фуражку, чтоб не узнали знакомые, и вышел пройтись по Новочеркасску.

Побродив по улицам, Виктор, перед тем, как идти домой, зашел в гастрономический магазин. Купив все, что ему было нужно, он пошел к выходу и вдруг столкнулся с молодым прапорщиком.

- Виктор! - обрадованно бросился к нему прапорщик. - Ты ли, друг?

Виктор от неожиданности даже растерялся.

- Вася?

- Ну, конечно, я! - радостно вскричал прапорщик и полез целоваться. Здравствуй, дорогой дружище!

Это был друг Виктора по гимназии Вася Колчанов.

- Здравствуй, Вася, - сказал Виктор, не зная еще, как себя вести со своим школьным товарищем.

- Слушай, Витька, - пристально посмотрел на него Колчанов. - Ты какой-то странный. Ты что, не рад нашей встрече?..

- Да нет... почему же, Вася, - смущенно проговорил Виктор. - Очень рад... Но... понимаешь, ты же офицер, а я солдат...

- Ха-ха-ха! - весело захохотал Колчанов. - Ну вот это так номер ты отмочил. Солдат... Брось дурака валять! Офицер... Подумаешь, какая я шишка - прапорщик... Ха-ха-ха!.. Но ведь ты, Витя, - запнулся он. - Ты ж, по-моему, вольноопределяющийся, а?..

- Да.

- Ну, вот видишь. Недалеко и ты от меня отстал. Окончишь трехмесячную школу прапорщиков и будешь офицер.

- Мне офицерство не особенно нужно, - усмехнулся Виктор. - Не гонюсь за ним.

- Да оно и мне-то так же нужно, как собаке пятая нога, - засмеялся Колчанов. - Или как курице шляпа... Я мечтаю, брат, об университете. Хочу, очень хочу быть геологом.

- Да, - вздохнул Виктор. - Учиться и я хочу.

- Вот кончится война, - весело сказал Колчанов, - тогда и будем с тобой учиться снова... Подожди! Недавно о тебе что-то слышал...

- От кого слышал? - насторожился Виктор.

- От сороки-белобоки, - засмеялся Колчанов. - Нет, в самом деле, слышал. Но от кого!.. Ах, да!.. Не знаю, помнишь ли ты Марину Бакшину?.. Такая это хорошенькая гимназисточка была... Да нет, ты ее не мог тогда видеть, ты ж на фронт ушел, она после тебя появилась в Ростове... Вот она-то о тебе и спрашивала... Странно, откуда она тебя знает?..

- Марину?! - вскрикнул обрадованно Виктор и так тряхнул своего друга, что чуть пуговицы не оторвал у его шинели. - Говори скорей, где ты ее видел?.. Что она обо мне спрашивала?..

- Бешеный! - с Недоумением посмотрел на Виктора Колчанов. - Ты не с ума ли сошел?

- Говори, Васька, где видел Мариночку?

- Недавно встретил в Ростове... Откуда она тебя знает, а?.. Спрашивала о тебе - не видел ли я тебя... Мне тогда было некогда, и я ее вопросу не придал значения...

Виктор захохотал.

- Ты, правда, не сошел с ума? - с опаской спросил Колчанов.

- Ей-богу, сошел, Вася, - хохотал Виктор. - Дай я тебя обниму, дурака. - И он, обняв прапорщика, звучно расцеловал его в щеки. - Спасибо, Вася, за сообщение.

- Ах, вот оно в чем дело! - догадливо протянул Колчанов. - Ну, теперь все понятно... А я, дурак, сразу-то и ничего не понял, думал, что ты с ума сошел... Ну что ж, поздравляю, выбор твой вполне одобряю. Марина - девушка замечательная.

- Где она живет?

- Не знаю.

- Адреса не знаешь?

- Нет.

- Дурак!

- Правильно, - согласился Колчанов. - Да еще набитый.

- Ну как же это так, Вася! - огорченно воскликнул Виктор. Разговаривать со знакомой девушкой и не спросить ее, где она живет, чем занимается, - это же просто надо быть олухом царя небесного.

- Теперь я понял, - с сожалением покачал головой прапорщик, - что большую оплошность совершил.

- Ну расскажи все-таки, как ты с ней встретился?

- Ну, встретились на Садовой, обрадовались. Поговорили, вспомнили гимназические вечера, как танцевали... А потом она спросила о тебе, не видел ли я тебя. Я сказал, что давно не видел...

- И все?

- И все. Много мы не говорили, некогда мне было...

Виктор огорченно поник головой.

- Не огорчайся, Витенька, - пожал ему руку Колчанов. - Мы ее найдем!.. Ей-богу, разыщем. Я сам тебе помогу ее разыскать!.. Ведь я же, брат ты мой, в таком служу месте, что по моему приказу мне любого типа в Ростове разыщут... А она определенно живет в Ростове, я это почувствовал...

- А где ты служишь?

- О, брат ты мой, я служу в за-амечательном месте, - засмеялся Колчанов. - В тепленьком... В канцелярии градоначальника города Ростова, полковника Грекова... Почти ничего не делаю... Некоторое касательство имею, так сказать, к тюрьмам...

- Тюрьмам? - удивился Виктор. - Какое же касательство?

- Да так, вроде надзора... Есть такой отдел в градоначальстве...

- А новочеркасская тюрьма не в вашем ведении?

- Нет, новочеркасская тюрьма нам не подчинена, хотя смотря как. Иногда имеем касательство и к ней... Например, если нам потребуется тот или иной арестованный, можем востребовать...

Виктор задумался.

- Ты понимаешь, Витя, - начал весело рассказывать прапорщик. - Я служу по тюремной части... главное, от фронта избавлен... Ты посмотрел бы на нашего градоначальника Грекова... Фрукт, я тебе скажу. Высокий, красивый, пышные усы, из гвардейцев... Шикарный, всегда надушен, аристократ... А взяточник непомерный. Ты, понимаешь, такие фокусы проделывает... Большущие деньги, жулик, наживает. Говорят, в Лондонском банке счет свой имеет... А юморист - невероятный. Посмотри, вот какие он приказы публикует в суворинском " Вечернем времени", - полез в карман за газетой Колчанов. - Вот слушай: " Опять в г. Ростове-на-Дону появились прокламации с призывом " Пролетарии всех стран, соединяйтесь! " Право, понять не могу, почему пролетариям надо соединяться именно в Ростове? Здесь и без того тесно. Прокламации расклеивала госпожа Ревекка Ильяшевна Альбаум. Ее следовало бы расстрелять, но я приказываю ее лишь выслать к большевикам, за которых она ратует... " Каково? - расхохотался Колчанов, взглянув на Виктора.

Виктор, почти не слушая Колчанова, думал о чем-то своем.

- Вася, - внимательно посмотрел он в глаза Колчанову, - скажи по правде, ты мне такой же друг, как и раньше?

- Странный вопрос, Витька, - обиделся тот. - Считаю тебя самым искренним, близким другом.

XVI

В туманную муть ноябрьского рассвета к новочеркасской тюрьме подъехал военный грузовой автомобиль. Из кабины машины выскочил молодой черноусый офицер и, предъявив пропуск часовому, стоявшему у ворот, вошел во двор тюрьмы. Он разыскал тюремную канцелярию.

- Где у вас тут начальство? - спросил он, войдя в душную комнату канцелярии.

- Что надобно, господин офицер?

- Начальника, - властно сказал офицер. - Срочно надо. Дело важное.

- Зараз, господин поручик, - глянув на погоны прибывшего офицера, произнес казак и, приоткрыв дверь в другую комнату, откуда доносился густой храп, негромко позвал: - Господин есаул!.. Господин есаул, встаньте на минуточку!.. До вас пришли.

- Какого черта надо? - послышался из комнаты сиплый голос. - Чего будишь среди ночи?..

- Да говорю ж вам, господин есаул, что до вас пришли... Говорят, что срочно, мол, надо.

- О-о, черт! Какому это дьяволу я понадобился... Скажи - сейчас. Сапоги надену...

Минут через десять в канцелярию вошел кудлатый, рябой казачий офицер.

- Что угодно? - недружелюбно взглянул он на прибывшего.

- Извольте, господин есаул, получить орден на выдачу пятнадцати арестованных для ростовского военно-полевого суда.

- О-о! - зевнул есаул, прикрывая рот рукой. - Ну, и время же вы выбрали приехать, господин поручик. Нет ни начальства тюрьмы, ни письмоводителей. Разве я могу их выдать без них?..

- Сколько же ждать?

- До девяти утра.

- О, это невозможно! - воскликнул прибывший офицер. - К девяти арестованные уже должны быть в Ростове. В девять часов утра там начинается крупный процесс над большевиками. Ваши арестованные нужны в качестве свидетелей. К пяти вечера они будут возвращены вам обратно.

- Дайте-ка ордер, - потребовал есаул и, взяв его от прибывшего офицера, поднес к тускло горевшей электрической лампочке, прищурившись, стал читать. - Кто это подписал? - спросил он.

- Что вы, не разберете? - покручивая усы, усмехнулся прибывший. Войсковой старшина Икаев.

- А кто это - Икаев?

- А вы разве не знаете? - пожал плечами поручик. - Начальник контрразведки, он же и председатель ростовского военно-полевого суда.

- А-а, - протянул понимающе есаул. Хотя ему и не был известен этот Икаев, но, боясь, чтоб его не упрекнули в незнании начальства, сделал вид, что он Икаева прекрасно знает.

Постояв мгновение в раздумье, почесав затылок, он сказал казаку:

- А ну, Коротков, пойди разыщи старшего надзирателя.

Казак неторопливо натянул на себя шинель, надвинул на голову папаху и вышел из канцелярии.

- Присядьте пока, - уже дружелюбнее предложил есаул прибывшему офицеру.

- Спасибо, я не устал.

Есаул закурил и тотчас же захлебнулся в кашле.

- Вот... кхе-кхе... Черт побрал... кхе-кхе... про-остудился.

Вошли посланный казак и надзиратель.

- Чего изволили просить, ваше благородие? - вытянулся перед есаулом высокий, рыжеусый надзиратель.

- Вот что, братец, вот ордер, подписанный самим председателем военно-полевого суда, войсковым старшиной Икаевым, - подал он ордер надзирателю. - Понимаешь, самим Икаевым. Знаешь, кто Икаев?

- Как же не знать, ваше благородие, - щелкнул каблуками надзиратель. - Очень даже знаю. Начальник контрразведки. Он у нас частенько бывает.

- Ну, так вот, - внушительно проговорил есаул. - Немедленно собери по этому списку арестованных и под расписку сдай господину офицеру...

- Лебедеву, - подсказал прибывший.

-... господину Лебедеву, - повторил есаул.

- С вещами али нет? - спросил надзиратель.

- Зачем же вещи? Они ведь к вечеру вернутся.

- Слушаюсь, - козырнул надзиратель и вышел.

* * *

Через полчаса пятнадцать арестованных большевиков стояли у тюремных ворот, дожидаясь своей участи. Почти все они были убеждены в том, что их ведут на расстрел.

Среди арестованных, зябко запахнувшись шинелью, стоял Семаков. Он был мрачен.

- Иван Гаврилович, - спрашивал его удрученно какой-то паренек, неужто все, а?..

- Ничего не знаю, Коля, - угрюмо шептал Семаков. - Возможно, поведут расстреливать... Впрочем, вряд ли они будут расстреливать днем. Видишь, совсем рассвело. Они больше ночью расстреливают...

- Может, на допрос нас?

- Возможно.

С крылечка тюремной канцелярии сошли два офицера и торопливо подошли к арестованным.

- Все? - обвел взглядом по толпе арестованных молодой черноусый офицер.

- Так точно, господин офицер, - ответил рыжеусый надзиратель, прикладывая руку к папахе. - Все полностью по списку. Желаете перекличку сделать?

- Некогда! - махнул рукой черноусый офицер. - Запаздываем. Выпускай из ворот арестованных, - властно приказал он. - Усаживайте в автомобиль.

Загремев засовами, распахнулись тяжелые чугунные ворота тюрьмы. Арестованных вывели из ворот. Они увидели военный автомобиль, в кузове которого стояли два солдата с винтовками и прапорщик.

- А ну быстро рассаживайся в машину! - прикрикнул черноусый поручик на арестованных.

Сопровождаемые бранью и толчками, арестованные уселись в машину. Проследив за посадкой арестованных, молодой поручик вскочил в кабину.

- Гони, Ваня! - сказал он офицеру.

Но мотор что-то закапризничал, и, пока с ним возился шофер, к тюрьме, на линейке, запряженной парой сытых гнедых подъехал толстый, пожилой офицер. Тяжело поднявшись, он сошел с линейки. Поручик из кабины автомобиля встревоженно следил за ним. Он видел, как к толстяку подбежал рябой есаул, который только что выдал ему арестованных, и что-то стал докладывать, то показывая ордер, то указывая на автомобиль.

- Давай, Ваня! - снова беспокойно вскричал поручик. - Гони скорее, родной!

- Сейчас, - отозвался тот. - Что-то мотор барахлит.

- Что вы наделали? - донесся до поручика визгливый голос толстого офицера. - Стой! - заорал он, выхватывая из кобуры револьвер и бросаясь к автомобилю. - Стой! Стрелять буду!..

- Да гони ж ты, Иван! - в отчаянии крикнул поручик, вынимая наган из кобуры.

Мотор, наконец, затарахтел. Шофер вскочил в кабину, сел за руль. Автомобиль качнулся и тронулся с места.

Толстый офицер, видимо начальник тюрьмы, есаул и надзиратели с перепуганными лицами, на ходу стреляя из револьверов, некоторое время бежали вслед за машиной, вопя:

- Стой!.. Стой!..

Поручик высунулся из кабины и озорно, по-мальчишески, помахал им рукой.

- Всего хорошего, господа! До скорого свидания на том свете!..

Когда от тюрьмы отъехали верст на двадцать, поручик велел шоферу остановить машину. Выскочив из кабины, он заявил:

- Ну, теперь, друзья, вылезайте из машины и быстрее расходитесь.

Семаков соскочил с машины и бросился в объятья офицера.

- Витя! Дьяволина ты этакий... - и слезы хлынули у него из глаз.

- Иван Гаврилович! - изумился Виктор. - Да ты что же это?

- Прости за слабость, - вытирая рукавом глаза, сказал Семаков. Видно, стар стал, что ли... Давай, крестник, еще раз поцелую... Как это ты все устроил?

- О! - сказал Виктор. - Все это устроил подпольный комитет. Я только с товарищами выполнял его волю. Помог нам очень и вот этот мой товарищ по гимназии, - указал он на Колчанова.

Все освобожденные из тюрьмы торопливо жали Виктору руки, благодарили его.

... Раскидывая грязь по сторонам, машина помчалась по шоссе и вскоре скрылась из виду.

Семаков посмотрел на быстро уходившего к Аксайской станице Колчанова, сказал:

- Ну, товарищи, расходись по одному, по двое в разные стороны...

Семаков с Виктором решили идти в Аксай и там, дождавшись поезда, ехать в Ростов.

XVII

В декабре в Новочеркасск прибыла англо-французская союзная делегация в составе: от англичан - генерала Пуля, полковника Киса, майора Эдварса и капитана Олкока и от французов - капитанов Бертело, Фукэ и лейтенанта Эрлиша.

После бала, прошедшего с большой помпезностью в атаманском дворце, где многие гости перепились до бесчувствия, союзников на следующий день повезли осматривать столицу Дона.

В числе других казачьих офицеров Константину, как знающему английский язык, пришлось сопровождать гостей в их поездке по городу. Он сидел в фаэтоне с флегматичными и равнодушными ко всему англичанами майором Эдварсом и капитаном Олкоком.

Майор Эдварс - выбритый, высокий и тощий, с сильно развитой челюстью - иногда вглядывался серыми, холодными, скучающими глазами в какой-нибудь заинтересовавший его предмет и, посасывая трубку, указывал сухим длинным пальцем:

- Это что? Кому монумент?

- Памятник атаману Платову, - отвечал Константин. - Работы скульптора Антокольского. Платов - герой Отечественной войны 1812 года. Побывал у вас в Лондоне в 1814 году.

- Олл райт! - удовлетворенно кивал головой Эдварс. - А это кто?

- Атаманцы, - пояснял Константин. - Казачьи гвардейцы.

- Угу.

Когда проезжали Соборную площадь, иностранцев поразил мощный вид чугунного Ермака, одиноко стоявшего на гранитном пьедестале. Выскочив из автомобилей и саней, иностранные офицеры пошли осматривать памятник. Казалось, что Ермак глядел на них хмуро и мрачно, как на незваных пришельцев.

Гостей повезли в музей донского казачества, затем в офицерскую школу и кадетский корпус, а оттуда прямо на вокзал.

Здесь уже поджидал союзников специальный атаманский поезд, который должен был повезти их на восточный, царицынский фронт. Многие иностранные офицеры не хотели ехать. Но атаман Краснов убедительно просил их сделать ему одолжение. Краснову нужно было показать союзной миссии, в каких трудных условиях сражаются казаки на фронте. Этим он хотел вызвать у них больше сочувствия и щедрости. Сам атаман со своей свитой и сопровождал иностранцев на фронт. Как адъютант атамана Константин также был в числе свиты.

Когда наутро за завтраком встретились все, Константин среди иностранных офицеров увидел Брюса Брэйнарда. Зачем ехал этот делец на фронт, было непонятно. Расспрашивать же его об этом Константину был неудобно.

После завтрака Константин ушел к себе в вагон и стал смотреть в окно. На заснеженных полях то там, то сям лежали полуобглоданные бродячими собаками трупы лошадей и верблюдов - следы недавних боев. Местами были видны черные провалы окопов, оборванные проволочные заграждения. Мимо окон бежали разбитые снарядами красные кирпичные железнодорожные будки и казармы для рабочих. Почти повсюду мосты были взорваны.

Замедляя ход, поезд осторожно, словно крадучись, переполз по временно поставленному мосту через какую-то реку. Все вокруг, в разных направлениях, изборождено глубокими морщинами окопов. Совсем недавно, всего несколько дней назад, здесь кипели ожесточенные сражения.

Показалась станция Чир.

- Господа, - пригласил Краснов англичан и французов, - прошу вас на минутку выйти на платформу. Народ вышел вас встречать.

Константин также вслед за всеми вышел из вагона.

Посреди платформы выстроился почетный караул: на правом фланге седобородые старики, на левом - молодые, фронтовые казаки. Перед караулом, вытянувшись, топорща усы, стоял генерал Мамонтов, за ним - генерал Толкушкин.

- Здравствуйте, родные мои! - поздоровался со стариками Краснов.

- Здравия же... ваше высокопревосходительство! - выкатывая глаза на атамана, рявкнули старики.

Атаман произнес речь.

-... Пусть ваши сыновья, - закончил он, - завершают священное дело спасения славы казачьей, начатой вами.

Под крики " ура" атаман перешел к шеренге молодых казаков.

Высокий костлявый старик, генерал Пуль, посасывая потухшую трубку, стоял со своими офицерами у вагона, дожидаясь, когда атаман представит его казакам.

- Прошу, генерал, - любезно улыбаясь, обратился к нему по-английски Краснов, - принять почетный караул.

Пуль медленно стал обходить шеренгу казаков, вглядываясь в каждого, временами останавливаясь, рассматривая у казаков одежду, оружие, иногда поднимая полы шинелей, ощупывая пальцами добротность сукна. Подойдя к какому-то горбоносому, бородатому казаку, стоявшему в строю, Пуль ткнул ему кулаком в живот. Казак охнул и выронил из рук шашку. Иностранные офицеры засмеялись шутке генерала.

- Нельзя так солдату живот выпячивать, - строго поджав губы, сказал Пуль побагровевшему от стыда казаку. Краснов с нарочитой любезной улыбкой перевел ему фразу, брошенную английским генералом. И когда тот отошел, гневно посмотрев на казака, прошипел:

- Подвел, подлец!

Константин подошел ближе, взглянул на сконфуженного старика и побагровел от стыда: он узнал своего отца. Избегая его смущенного, страдальческого взгляда, он прошел мимо.

К генералу Пулю с поклонами подошли станичные атаманы ближайших станиц. С краткой речью выступил атаман Нижне-Чирской станицы, тучный, сивобородый подъесаул.

От имени генерала Пуля и всей союзной миссии ответную речь держал на русском языке еще совсем молоденький румяный французский лейтенант Эрлиш.

- Добрый казак, - нервно повизгивал он тенорком, отчаянно жестикулируя. - Слюшай меня, слюшай, пожалюста! Скоро сюда, Дон, придет много союзников. О, очень много! Придет франс пушка, придет инглиш танка, много танка... Все пойдет Москва... Москва спасать нужно. Ой, как нужно Москва. Ура-а!.. Кричи много ура-а!

Краснов, несколько смущенный бессвязной и мало вразумительной речью французского союзника, взмахивал руками, дирижируя, и по его указке до хрипоты кричали " ура! ".

Кряжистый, с длинным красным носом, генерал Толкушкин, успевший по случаю приезда союзной миссии проглотить лишних стакана два водки, покачиваясь из стороны в сторону, хрипло пробасил:

- Эх, братцы вы мои! Дали б мне наши союзники два танка, я б с ними да с одним лишь казачьим разъездом через неделю вошел бы в Москву. Ей-богу, не вру! Господин Пуль, разрешите...

Оттолкнув стоявшего на пути Мамонтова, Толкушкин, пошатываясь, подошел к Пулю, помахивая красиво отделанной плеткой.

- Господин генерал!

Краснов, с опаской доглядывая на пьяного Толкушкина, сказал по-английски Пулю:

- Этот генерал хочет с вами говорить.

- Слушаю вас, - сказал Пуль, останавливаясь и смотря на Толкушкина.

Толкушкин взмахнул нагайкой. Краснов похолодел - ударит. Но нет, тот не ударил.

- Генерал, - сказал Толкушкин, пьяно всхлипывая. - Все казачество радо вашему приезду... И я рад... Потому как вы ведь наши союзники... А раз союзники, то и пойдем вместе бить нашего общего врага - большевиков... Будем бить их в хвост и в гриву, не давать с...

Краснов смутился и не перевел последней фразы. Заметив улыбки на лицах белогвардейских офицеров, Пуль потребовал от Краснова, чтобы тот дословно перевел сказанное Толкушкиным.

⇐ Предыдущая 19 20 21 22 232425 26 27 28 Следующая ⇒