Глава 2. Эпилог. Пять лет спустя. Натаниэль

У моего сердца было два варианта: совсем ничего или слишком много. И в тот день, когда я увидел Джульетту Монро, ее взгляд, как у римской армии, и ее ум острее их клинков, я понял, что хочу ее всю или вообще ничего.

С юных лет мать всегда хвалила мою решительность. Я никогда не баловался вещами. Я брал все в свои руки — либо разрушал на мелкие кусочки, либо завоевывал, пока не побеждал.

Будучи единственным ребенком, я проводил большую часть времени со взрослыми и узнал, как люди сражаются в своих разговорах. Нежными, заостренными словами. Столько недосказанного под поверхностью. И как только я решил, что хочу ее, пути назад уже не было.

Ее тёмные волосы были собраны в свободный хвост, пряди густые и блестящие. Волосы, которые мне хотелось обернуть вокруг пальцев и посмотреть, как сильно я могу потянуть.

Она сомкнула свои пухлые губы между зубами и прикусила, кровь прилила к поверхности, заставляя их стать темнее, и более чувственными.

Она низко склонилась перед книжными полками, ее черная юбка развевалась вокруг бедер, демонстрируя нежный изгиб внутренней стороны бедер — мягкий и сильный одновременно.

Бедро, которое я жаждал целовать, сосать и кусать.

Мой член затвердел при виде нее, ее пальцы скользили по краю потертых книжных переплетов, другая рука касалась ее нижней губы, просматривая названия.

Когда ее рот произносил каждое название, я сжимал руки в кулаки.

На второй день учебы в Йеле я обнаружил красоту, спрятанную между рядами священных книг.

А потом она встала, взяла книгу с полки и повернулась, ее юбка танцевала вокруг кремовых бедер.

Когда я присутствовал на первых дебатах модели ООН в кампусе на следующий вечер, я был потрясен, увидев брюнетку, стоящую прямо передо мной.

То, как она говорила — читая мне нотации, бросая вызов — заставил мой член затвердеть до невыносимой степени. Я вцепился в поверхность, костяшки пальцев побелели, удерживая себя от того, чтобы схватить ее.

Каждый раз, когда она говорила — я сопротивлялся, и искра в ее глазах была такой наркотической, что я стал зависимым.

Спрятанное в библиотеке нашего общежития, тайное общество, в которое я вступил вместе с Джеймсом, Гейбом и Арсеном, управляло кампусом. Власть сместилась, когда нас впустили внутрь общества. Как три парня, которые уже обладали богатством и политической властью со времен школы-интерната и были на виду у публики, вытеснили их из старших классов.

Вскоре мы вчетвером повели львов.

В качестве развлечения парням нравилось заявлять права на девушек, которые их интересовали.

Я не стал терять ни минуты. Я объявил Джульетту своей и знал, что если она когда-нибудь узнает об этом, то отрежет мне яйца и отправит их мне по почте с цитатой из одной из своих книг по истории. Парни отступили после моего заявления, и я продолжал бороться с ней на каждом классе, в каждом споре.

Я хотел ее гнева, хотел ее разочарования и уважения.

И я получил это.

Все это.

Я ослабил галстук, когда водитель подъехал к нашему дому. Я был в командировке за границей последние пять дней. Я предложил Джульетте поехать со мной, но она хотела сосредоточиться на том, чтобы закончить аспирантуру по юриспруденции.

Мои ногти впились в бедра при мысли о ней, когда мы разговаривали по телефону с тех пор, как я улетел. Я нуждался в ней. Мне нужно было поцеловать ее, поклоняться и обнимать. Прошло пять лет, мы оба закончили Йель, и я управлял гостиничным бизнесом моей матери, а также вёл переговоры с Гейбом о том, чтобы баллотироваться на пост мэра Бостона. Гейб, человек, который всегда планировал, всегда тянулся дальше, обеспечивая всех своих игроков там, где он хотел. Человек, попросивший меня стать его будущим напарником, когда однажды он будет баллотироваться в президенты.

— Добой ночи, сэр, — сказал водитель, припарковывая машину.

Я кивнул, схватил чемодан из багажника и поднялся по каменным ступеням в наш дом.

Входя в парадный вход, меня встретила тишина, и в доме было темно.

— Джульетта? — крикнул я, ставя чемодан у входной двери.

Я сбросил пальто и положил его на спинку белого дивана.

Шмыганье носом наполнило гостиную, и я увидел Джульетту, стоящую перед нашей гранитной столешницей на кухне, с бокалом красного вина перед ней.

Не говоря ни слова, я подошел к ней.

Она не смотрела на меня, ее пальцы гладили блестящий камень. Бриллиантовое кольцо на левой руке мерцало в тусклом свете.

Я положил руки на стойку и уставился на нее, давая ей время заговорить, время, которое ей необходимо, чтобы открыться мне.

Она снова шмыгнула носом.

— Нам придется все изменить.

Я приподнял бровь.

— Все? Для чего?

Она подняла на меня глаза — налитые кровью, с ресницами, испещренными капельками.

— Свадьбу.

Моя грудь сжалась, и я выпрямился, пытаясь понять, что происходит.

— Мы можем отложить... если ты не готова.

Я проглотил свою гордость, проглотил боль. Если ей понадобится больше времени, я

подожду.

Я всегда буду ждать ее.

Я знал, что между моей матерью и ней было напряжение, когда они говорили о свадьбе, но они были вежливы друг с другом. Джульетта все еще злилась на мою мать за ложь, что Джульетта взяла деньги, и я не винил ее. Сомневаюсь, что они когда-нибудь сблизятся, и меня это вполне устраивает.

Вместо того чтобы облегчение омыло лицо Джульетты, она разрыдалась, крик сорвался с ее дрожащих губ.

Я обошел стойку и притянул ее в свои объятия, расчесывая ее волосы по спине.

— Джульетта, что случилось?

Она икнула, уткнувшись лицом в мою рубашку, отчего ткань намокла.

— Я беременна, — прошептала она и схватила меня за рукав.

Мое сердце замерло в груди, и я посмотрел на нее сверху вниз. Беременна?

— Но ты принимала таблетки, — возразил я.

Ее глаза заострились.

— Ну, я думаю, что это не сработало.

Она высвободилась из моих объятий и схватила бокал. Я взглянул на нее, потом на бокал вина на стойке.

Она сверкнула глазами.

— Я не пила. Я просто в трауре.

Я ухмыльнулся.

Она прижала руку ко лбу и покачала головой.

— Я не могу быть беременной. Не сейчас. У нас обоих своя карьера, и так много целей, которых мы еще не достигли. Мы не должны даже пытаться завести ребенка в ближайшие семь лет.

— Семь лет? — недоверчиво спросил я. — Когда это мы обсуждали такое долгое ожидание?

Она всплеснула руками и принялась расхаживать по кухне, а я, прислонившись к стойке, молча наблюдал за ней.

— А свадьба через полгода! Я не смогу влезть в свое свадебное платье. Я буду массивной, опухшей и на эмоциях.

— Я с радостью отнесу тебя к алтарю, если придется, — сказал я ей, не скрывая улыбки.

Она замолчала, бросив на меня яростный взгляд.

— Тебе нельзя прикасаться ко мне еще семь месяцев. Из-за тебя я забеременела! Нарочно!

Я рассмеялся.

— Ну, я всегда говорил, что хочу видеть тебя беременной и босой на нашей кухне.

Она шлепнула меня по руке.

— Это не смешно!

Я поймал ее за запястье, и притянул к себе, обхватив руками ее поясницу.

Ее руки автоматически потянулись к моей груди, сжимая мою рубашку в кулаках.

Мои пальцы скользнули по ее спине и вверх, и она со стоном наклонилась ко мне.

— Вот почему я не хотела, чтобы ты прикасался ко мне, — выдохнула она, когда мои пальцы дотронулись до ее шеи, согнув так, чтобы мои губы встретились с ее. — Я возбуждена... из-за тебя.

— Я ублюдок, я знаю, милая, — прошептал я и нежно поцеловал ее, нежно массируя пальцами ее волосы. Я погладил ее заплаканную щеку, преследуя прикосновение еще одним поцелуем. — Не беспокойся о свадьбе. Не беспокойся о наших планах, Джульетта. — моя рука перешла ей на грудь. — Ты мое будущее. Это единственное, что имеет значение. И ты это знаешь. А теперь это, — сказал я, положив ладонь ей на животик. — Это тоже часть прекрасного будущего, и я не могу быть счастливее.

Ее глаза покраснели, и она разразилась рыданиями, с безумством целуя мое лицо снова и снова, и я улыбнулся ее нежности.

— Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя, ублюдок, — шептала она между поцелуями.

— Тогда выходи за меня сегодня вечером, — пробормотал я ей в губы.

Ее глаза расширились, а рот приоткрылся, но я прижал руку к ее губам.

— Послушай, пожалуйста, — ее губы расслабились под моим прикосновением, и я выдохнул. — Мы не нуждаемся в пышной свадьбе, не в той, что спланировали для нас моя мать и ее светские подруги. Просто мы. Ты и я. — моя рука скользнула между нами и я погладил ее плоский животик. — Я люблю тебя сейчас. Я люблю тебя всегда. Выходи за меня сегодня. Я сделаю из тебя честную девушку, прежде чем мы еще больше опозорим мою мать. Называя тебя Миссис Рэдклифф, я стану счастливым ублюдком.

Она засмеялась в мою ладонь, слезы свободно катились по ее щекам, пока не упали на мою руку.

Когда я отпустил ее, она вскочила на цыпочки и поцеловала меня, позволив своим действиям говорить слова между нами.

Сегодня она станет Джульеттой Рэдклифф.

И никакая фамилия, политическая программа или сумма денег не стоили того, чтобы любить Джульетту каждый божий день — до самой моей смерти.

Конец

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 5 6 7 8 910