Пять лет спустя 5 страница

Я сняла рабочую одежду и надела синие шорты и белую футболку. Идя по тропинке, по высокой траве, доходившей мне до бедер, я заметила парусник, пришвартованный у восточного берега.

Натаниэль стоял в нем и улыбался при виде меня, его темные очки скрывали от меня глаза.

Я посмотрела на белую лодку.

— Ты берешь меня на свою лодку? — я приподняла бровь.

Он засмеялся, протягивая руку.

— Ты не кажешься взволнованной.

— А если нас кто-нибудь увидит?

Он передразнил мое прежнее выражение лица, приподняв бровь.

— Сюда никто не спускается. Ты в безопасности.

Я вздохнула, взяла его за руку и шагнула в лодку. Она закачалась, когда я спустилась на неё, но он схватил меня, чтобы я не упала.

— Садись, — сказал он, указывая мне на борт лодки рядом с большим штурвалом.

Я ничего не знала о парусном спорте, но, наблюдая, как он ведет лодку в широкую пасть океана, я восхищалась и трепетала.

Соленая вода выплеснулась на борт, намочив мою футболку и руки, но она была освежающей от горячего обжигающего взгляда солнца и его.

В том районе, где мы находились, я могла видеть только маленькие белые точки лодок на расстоянии от курорта. Мы были далеко от всех, далеко от людей, которые держали нас в клетке и разделяли нас. Мы разговаривали о политике, об истории, обо всем, что приходило в голову, и сидели под палящим солнцем.

Через некоторое время он замедлил движение лодки и сел, сняв футболку через голову и обнажив загорелый торс скульптурной статуи. Он вытер рукой лоб и лег рядом со мной, прикрыв глаза рукой.

Мы молча лежали, единственным звуком был плеск воды о борт.

— Где ты научился этому? — спросила я, перекатываясь на бок и поворачиваясь к нему лицом.

Он по-прежнему закрывал лицо рукой, но я видела, как его губы изогнулись в улыбке.

— Меня научил отец. Это единственное, чем мы вместе занимались. — он замолчал, но по тому, как дернулись его губы, я поняла, что он еще не закончил. Он находил нужные слова, подходящий момент, чтобы произнести их вслух. Аккуратный и образованный молодой человек. — Я хотел произвести на него впечатление, поэтому каждое утро отправлялся в плавание. Я выигрывал здесь все соревнования.

Я провела пальцем по деревянной доске.

— Но ты получал удовольствие от этого?

Мой голос был мягким, нежным.

Я наблюдала, как он сглотнул, его кадык подпрыгнул.

— Возможно, ты единственный человек, который понимает меня. Мне нравится понимать вещи. Нравится быть лучшим.

Я полностью опустилась на бок, ближе к нему, чем раньше.

— Но тебе это не нравилось.

— Нет, но я не собирался сдаваться, пока не овладею этим спортом.

Я уставилась на него сверху вниз. Я поняла его. У него был такой же мощный инстинкт, как и у меня, и я уважала его.

— Ты никогда не согласишься на меньшее, — сказала я не как вопрос, а как факт.

Он усмехнулся. Резко.

— Мои родители хотели, чтобы я был хорошо сложен. Был общительным, хорошо образованным и спортивным. Но больше всего утешения я находил в книгах. Когда все вокруг были слишком заняты, чтобы разговаривать со мной, я читал. Это было мое единственное утешение, мое единственное утешение ночью. Я не рос, проводя время с родителями. Я рос с нянями и учителями, а книги стали единственной постоянной вещью в моей жизни.

В горле у меня стало жарко и сухо, зрение затуманилось, слезы жгли глаза. Эти слова глубоко поразили меня. Потому что я чувствовала то же самое, когда росла. Я искала мира в своей жизни на словах. И теперь человек, который казался таким непохожим на меня, делился чем-то таким могущественным.

— Мне нравится анализировать людей, участвовать в разговорах, но я предпочел бы иметь свою собственную компанию или несколько избранных.

Мое сердце подпрыгнуло.

Была ли я одной из избранных?

Я приподнялась на локте.

— Как Гейб, Джеймс и Арсен?

Он подтвердил мои слова.

— Да. Я бы доверил им свою жизнь.

Я сглотнула, думая о трёх парнях. Меня передернуло при мысли, что в своей статье я критиковала их.

— Они были расстроены статьей, которую я написала, когда вышел список? — я покосилась на него.

Он напрягся, но не пошевелил рукой.

— Их это вполне устроило.

Я уставилась на его ничего не выражающее лицо, а затем мои плечи опустились.

— Или ты сказал им, что они должны смириться?

Он поднял руку, услышав мой низкий голос, и его голубые глаза встретились с моими.

В этом единственном взгляде меня осенило.

Как быстро исчезли все взгляды, все насмешки.

Я вскочила, и он последовал за мной.

— Ты заставил их остановиться. Ты заставил их оставить меня в покое.

Он шагнул ближе.

— Я не хотел, чтобы они беспокоили тебя. Поэтому велел им отступить. Ничего такого. Просто дурацкий список.

Я замерла. Я хотела разозлиться, хотела отчитать его, устроить сцену, но все, что я могла сделать, это просто смотреть на него.

— Чтобы защитить меня?

Он сделал это. Чтобы защитить меня. Никто никогда не делал ничего подобного.

Моя грудь сжалась, и тепло распространилось по всему телу, покалывание коснулось кончиков пальцев.

— Да, — просто ответил он.

Как будто защита меня от хмурых взглядов и оскорблений толпы Йеля не была чем-то из ряда вон выходящим, чем-то достойным упоминания.

— Но это было несколько месяцев назад, — ошеломленно прошептала я.

Я все еще ненавидела его тогда, и он...

Мне хотелось поцеловать его. Я хотела ощутить вкус соленого океана на его коже и почувствовать его руки на своей спине, на шее и в волосах.

Я просто хотела его, и одна эта мысль пугала и волновала меня.

Раньше я никого не хотела.

Не потому, что мое сердце билось внутри, как барабан.

Не для продвижения своей карьеры.

Только ради себя и своего проклятого сердца.

— Ты всегда всех защищаешь, — добавила я после некоторого молчания.

Он с тяжелым вздохом присел на край лодки.

— Я делаю это только для избранных, — сказал он, глядя на спокойную воду.

Мое сердце билось в груди, в голове, на кончиках пальцев, и я не могла отвести от него взгляд.

— Semper fidelis (Всегда верен), — тихо сказала я.

Но по тому, как его голова резко повернулась ко мне, глаза встретились с моими в широко раскрытом синем шоке, он услышал меня.

Его взгляд был властным, заставляя меня оставаться неподвижной. Его рот приоткрылся, но он ничего не сказал.

На этот раз Натаниэль лишился дара речи прямо передо мной.

Он точно знал, что я только что сказала на латыни.

Разговоры на другом языке, разговоры на латыни друг с другом казались такими интимными, такими личными и разоблачающими. Только мы двое знали.

Всегда верен. Всегда предан.

Потому что так оно и было. Он был предан некоторым избранным, и эта преданность была настолько сильна, что губила людей и бессмертных.

И тот факт, что я находилась в этой группе избранных, заставляло мое сердце бешено колотиться.

Я опустила взгляд, почувствовав его тяжесть на себе, как солнце, обжигающее мою кожу.

Мы сидели молча, а потом он ушёл, направляя лодку и разворачивая нас обратно к поместью.

Возможно, я сказала что-то не то. Возможно, я разрушила чары, которые витали между нами, и он почувствовал, что задыхается от кого-то вроде меня.

Я старалась не смотреть на него, сосредоточившись на быстро приближающемся береге.

Когда мы причалили, и он вылез, чтобы привязать лодку, я, не теряя ни секунды, выпрыгнула и пошла прочь.

— Джульетта, — позвал он, но я не остановилась. Его рука обхватила мое предплечье, и он развернул меня. — Не уходи. Пожалуйста.

— Прости, если заставила тебя почувствовать себя некомфортно, я просто...

— Нет, — его голос был резким, и я посмотрела в его грозный взгляд. — Ты меня просто шокировала. Я не... Я не ожидал, что ты мне это скажешь. Подумаешь так обо мне.

Я застыла, смотря на него. Он посмотрел на меня так, словно я сказала нечто более сильное, чем все, что он когда-либо слышал.

Я облизнула губы, чувствуя на них вкус соленой воды.

— Ты должен был стать моим врагом.

Его губы изогнулись.

— Ты никогда не была моим врагом, Джульетта. Возможно, поэтому.

Его большой палец прижался чуть ниже моего глаза, и он вытер слезу. Я хотела бороться с ним, хотела притвориться, что мое сердце бьется внутри от ненависти к нему и только к нему, но я знала, что, когда он целовал меня, мое сердце уже начало предавать разум.

Скоро мой разум последует за ним.

Глава 13

Недели пролетели слишком быстро, и наш роман начал становиться неясным. Каждую ночь мы проводили вместе в белом коттедже. Он не спал в своей комнате. Полы в коттедже больше не были изношенными и сломанными; теперь они стали свежими, из темного дерева, а новая белая краска покрывала стены после ремонта.

Мы вместе спали, тела переплетались, руки касались друг друга мягкими, комфортными жестами. Каждое утро, когда вставало солнце, я ловила себя на том, что хочу остаться в его объятиях, остаться в темноте и жить с ним.

Каким-то образом я отдала ему свое тело, душу, а теперь и сердце.

Я не знала, как и когда это произошло.

Когда я лежала в его объятиях, слишком боясь заснуть, слишком боясь пропустить еще

одну секунду нашего времени вместе, я провела пальцем по его челюсти.

— Как вы стали друзьями? — я спросила.

Он уставился в потолок, поглаживая мою голую спину кончиками пальцев.

— С кем?

— С Американскими Богами, — сказала я, улыбаясь тому, как глупо звучит это.

Его пальцы замерли.

— Моя семья дружила с Истонами, семьей Гейба. Мы вместе росли. Я заслужил его доверие. И храню их секреты в безопасности.

— Секреты?

Черты его лица стали жесткими.

— Все хотят знать о них все до мельчайших подробностей. Это темная и щекотливая тема. Я уважаю это.

Я кивнула, потирая его руку. Я чувствовала напряжение, вызванное этим вопросом.

— Я отдаю им свою преданность, а они отдают мне свою. Вот как мы работаем, — прошептал он, глядя в темную комнату. Я почти слышала, как волны накатывают на берег. — Мы впустили в наш внутренний круг лишь нескольких человек. Но как только их впускают, мы их защищаем.

До конца лета оставалось всего две недели, и потом мы должны вернуться в Йель. Две недели до того, как закончится этот летний роман, и мы перестанем отвлекаться.

Ты отвлекаешь его, Джульетта. Ничего большего.

Я знала, что он за человек. Он полон решимости, как и я, и не остановится ни перед чем, чтобы получить желаемое.

Даже не любовь.

— Ты сказал, что никогда не видел во мне врага, но разве ты когда-нибудь ненавидел меня? — я спросила. — Мне всегда казалось, что ты стремишься уничтожить все мои аргументы.

Он что-то промычал и, поймав мою руку, поднес ее к губам. Он нежно поцеловал мою ладонь.

— Я никогда не ненавидел тебя, Джульетта.

— Ты всегда указывал на все неправильное в моих аргументах на глазах у всех, — сказала я, опуская взгляд.

— Я был ослом, потому что хотел увидеть, как ты загораешься, — сказал он, касаясь моей щеки и проводя пальцами по моим волосам.

— Как я загораюсь? — я подняла голову, опершись на руку.

— Все эти жаркие споры, наблюдение за тем, как вспыхивают твои глаза, огонь, горящий внутри тебя, заставляли меня твердеть так сильно, столько раз. Я хотел поцеловать тебя в губы, когда ты читала мне лекцию о важности римской империи или китайской реформы, или о недостатках нашего правительства, — ответил он, погруженный в свои мысли, все еще касаясь моих волос. Я чувствовала себя невесомой, затаив дыхание в его присутствии, слушая его слова. — Ни одна девушка никогда не оказывала на меня такого сильного воздействия, — его глаза поднялись и нашли мои, горячие, темные и бесконечные. —Только ты, Джульетта. И я хочу большего.

Я поиграла с подвеской, и он протянул руку, схватив мою. Я неуверенно уставилась на парня передо мной. Боясь его слов. Мое сердце не выдержало бы, если бы это была ложь.

Я сглотнула, наклонилась и поцеловала его мягкие губы.

Две недели.

Глава 14

Белая вечеринка была в самом разгаре. Все гости были одеты в безупречно белые платья и костюмы, а на заднем плане пел Фрэнк Синатра.

Над головой мигали огни, поблескивая в сгущающихся сумерках.

Я ходила вокруг, держа поднос с шампанским в бокалах, предлагая их каждому гостю.

Я заметила Натаниэля среди толпы, окруженного влиятельными, богатыми людьми.

Я хотела его, но боялась признаться. Сказать это первой. Потому что я хотела, чтобы он хотел меня больше. Хотела, чтобы он сказал, что мы не расстанемся, как только уедем и вернемся в Йель.

Глубоко вздохнув, я отвернулась и продолжила носить маску, которую освоила много лет назад.

Кто-то похлопал меня по плечу.

— Мисс Монро.

Я оглянулась и увидела сенатора Скотта. Дрожь пробежала по спине, но я сумела выдавить вежливую улыбку.

— Сенатор, — сказала я, кивнув в знак приветствия, но внутренне съежилась. — Чем я могу вам помочь?

Он сверкнул мне улыбкой, демонстрируя все свои идеальные белые зубы, и потянулся, его локоть коснулся моей груди, напугав. Он схватил бокал, его глаза метнулись ко мне, улыбка стала слабой.

— Любоваться твоими прекрасными чертами лица оказывает полезный эффект, — прошептал он и сделал жадный глоток шампанского.

Я заметила, что его глаза были рассеянными, дикими, а кончики ушей ярко-красными.

Поднос задрожал в моих руках.

— Прошу меня извинить. Мне нужно взять еще шампанского.

Это не было ложью; он только что забрал последний, но мне необходимо было уйти от него.

Я прошла мимо него обратно через особняк, положив пустой поднос на стойку портье.

Направляясь на кухню, я медленно вдыхала и выдыхала, пытаясь успокоиться. Сделав еще несколько вдохов, я наконец почувствовала, что расслабилась. Я почти дошла до оживленной кухни, когда Натаниэль вышел из комнаты и схватил меня за руку, заставляя следовать за ним в темную комнату.

Прежде чем я успела произнести хоть слово, моя спина была прижата к закрытой дубовой двери, его губы завладели моими, крадя слова из меня.

Его руки скользнули вверх по моим волосам и сжали, заставляя прильнуть к его сильному телу. В его движениях было столько пылкости, столько жгучей, отчаянной страсти.

— Натаниэль, — выдохнула я между поцелуями.

Его губы поцеловали меня за ухом, и я почувствовала, как его теплый, восхитительный язык лизнул мое ухо, прежде чем он захватил мочку зубами. Я сжала бедра вместе, дрожа.

— Что ты делаешь? — спросила я, пытаясь казаться строгой, но потерпела неудачу, когда глубокий стон прорвался сквозь мои слова. — Мы не можем...

Он поцеловал меня в горло, оставляя за собой греховные влажные следы. Глубоко зарычав, одна из его рук потянулась к моей заднице, поднимая меня одной рукой, пока я не обхватила его ногами. Таким образом, мы были связаны самым лучшим образом, но между нами имелось слишком много слоев, и это никак не могло укротить огонь, пылающий глубоко в моей сердцевине. Я не могла ясно видеть, не могла ясно мыслить.

— Мы не можем сделать это здесь, нас могут поймать.

— Ты трахала меня глазами весь вечер, Джульетта, — прошептал он, снова уткнувшись носом мне в шею. — Неужели ты думала, что я ничего не предприму?

Теперь обе его руки держали меня за бедра, и он повел нас к офисному столу, не обращая внимания на разбросанные бумаги и ручки.

Его бедра устроились между моих ног, заставляя мою юбку задраться, демонстрируя трусики.

— Натаниэль, я работаю.

Я откинула голову назад, когда он наклонился, целуя мою обнаженную внутреннюю часть бедра и двигаясь ближе к моей ноющей киске.

Его пальцы отодвинули трусики в сторону, и он посмотрел на меня с озорным блеском в глазах.

— Хочешь сказать, что я должен остановиться, Джульетта?

Я тяжело сглотнула, не в силах отвести взгляд, не в силах перестать жаждать его пальцев, ласкающих меня.

Я покачала головой, и он ухмыльнулся, придавая этой самодовольной улыбке самое интимное тепло.

Мои пальцы впились в старинный деревянный стол. Его палец и язык работали вместе, глубоко поглаживая, слегка щелкая по моему клитору.

Мне казалось, что я вот-вот расколюсь под давлением, нарастающим внутри. Я была пленницей этой ненасытной растущей потребности и не была уверена, что когда-нибудь захочу свободы.

— Ты бог, Натаниэль Рэдклифф, — выдохнула я, мои пальцы запутались в его волосах, сильно потянув. — Грязный бог.

Он что-то напел, прижимаясь ко мне, и мой голос дрогнул.

Он закинул одну из моих ног себе на плечо, заставляя меня раскрыться для него еще шире, и стал есть меня с еще большим пылом. Он был человеком на миссии, движимый собственной потребностью победить, взять, подчиниться его воле, а я была бескостной, слабой для его прикосновений, рта, голоса, и вот так, я пришла в упадок, проклиная и благословляя его всего сразу.

Он стоял, баюкая мое насытившееся тело, и ухмылялся.

— Грязный бог, а? — его улыбка растянулась, когда румянец залил мое лицо. Он наклонился и нежно поцеловал меня в горящую щеку. — Я бы предпочел Натаниэль. Может, мне стоит заставить тебя называть меня так в постели с этого момента.

Я сверкнула глазами, закатила глаза и оттолкнула его, приводя себя в порядок, прежде чем вернуться на вечеринку.

— Ты поставил меня в безвыходное положение.

Он прислонился к столу, наблюдая, как я разглаживаю юбку. Мои глаза метнулись к его промежности. Его брюки не скрывали большой эрекции на роскошной ткани. Когда я снова посмотрела на него, он ухмылялся.

— В слабое, отчаянное положение. — он, казалось, обдумал это. — Я запомню это на вечер.

— Или, может, мне следует дать тебе попробовать твое собственное лекарство? Посмотреть, что Натаниэль Рэдклифф готов сказать, когда он находится в слабом, отчаянном положении.

Я медленно, лениво, подошла к нему, и мне понравилась опасно возбуждающая искорка в его глазах, когда он понял, что я опускаюсь на колени.

Я вызывающе облизнула губы, слишком хорошо понимая, что делаю с ним. Сам того не ведая, он бросил мне вызов, и я не отступила.

Я заставлю его кончить сильнее, чем когда-либо прежде.

Он зарычал, сжав кулак в сдержанности и предвкушении.

— Джульетта...

— Шшшш...

Его глаза превратилась в две лужи красной, горячей лавы, когда мои пальцы заиграли с молнией его брюк, прежде чем потянуть ее вниз очень, очень медленно.

— Теперь моя очередь.

Мое безудержное желание стало хозяином каждого движения. Жажда угодить парню, в которого я влюбилась. Дразнить, лизать, сосать и целовать каждый его сантиметр, пока он полностью не отдастся мне.

Когда я наконец вытащила его твердую длину из брюк и трусов, покрасневшую, грубую и красивую, мой рот наполнился слюной от набухшей головки. Он тяжело вздохнул, свирепо глядя на меня.

Теперь мой рот находился всего лишь в одном дыхании от него, так близко, но недостаточно.

— Каково это, когда я наконец стою перед тобой на коленях, Натаниэль, — тихо произнесла я, стараясь не прикасаться к нему.

Он прорычал мое имя, как молитву или, как проклятие. Одна его рука вцепилась в край стола, костяшки побелели, когда он дрожал. Другая его рука взлетела к моей голове, запутавшись в волосах. Он потянул за них, не так сильно, чтобы причинить боль, но достаточно, предупреждая.

— Прекрати дразнить и дай мне трахнуть твой рот, — рявкнул он, но в словах не было укуса, только всепоглощающее, нерастраченное желание.

Я игриво рассмеялась, слегка дуя на его горячую, чувствительную плоть. Когда его пальцы еще сильнее сжались в моих волосах, мой язык, наконец, встретился с его головкой. Я взяла его в рот. Слышала, как он пытался выдохнуть, но вышло неровно.

— Дерьмо, — прошипел он и ещё глубже запустил пальцы в мои волосы, собрав их в импровизированный хвост.

Его соленый вкус заполнил мой рот, и я втянула глубже, мои глаза стали влажными от слез. Но я не остановилась. Я отодвинулась, липкая влажная струйка слюны и преякулята стекала с его блестящего члена к моим приоткрытым губам.

Он потянул меня за волосы, смотря вниз на его член и мои влажные губы.

— Этот ротик может поставить прошлые империи на колени, — тихо сказал он, держась свободной рукой за основание члена.

Он медленно провел головкой по моим губам, а затем погрузил мне в рот только головку.

Я сосала, мой язык скользил по горячей плоти, а затем я взяла глубже, облизывая нижнюю сторону его члена.

Я продолжала кружить языком вокруг его чувствительной головки, наслаждаясь его стонами, его бедрами, выгибающимися и толкающимися, проникая глубже, чтобы я довела его до экстаза, который мы получали только друг с другом. Либо спорим, либо занимаемся сексом.

Мое зрение затуманилось, когда он ударил меня сзади по горлу, но я заставила себя взглянуть на него. Я не хотела отводить взгляд от его воинственных глаз, когда он становился злым и грубым, а его член набухал и пульсировал от желания.

Потребность, которую могла удовлетворить только я.

Хлюпанье, звук его плоти и мои влажные губы наполнили комнату вместе с моими задыхающимися вздохами и его низким ворчанием.

Мои пальцы скользнули вниз по бедрам, и я потерлась ими о свою горячую сердцевину, желая найти свое освобождение с ним.

Он уловил это, и его глаза потемнели и стали смертоносными, а бедра задвигались быстрее, его хватка на моих волосах стала крепче, используя ее, ускоряясь.

Я застонала вокруг него, напевая, когда мое освобождение стало ближе.

Шлепки его плоти, чмоканье моего рта вокруг него — отправило нас обоих через край, и он извергся в мой рот. Теплый, соленый и горький.

Его тяжелое дыхание наполнило комнату, и я подняла взгляд, встречаясь с его горящими глазами.

Потом проглотила.

— Блядь, — прошипел он и, схватив меня за предплечья рывком поднял.

Он поцеловал меня, его язык проник в мой рот, пробуя себя на вкус. Он прижался ко мне лбом, потный и горячий, наши тела слились воедино.

— Впервые за все мое чертово существование у меня нет слов.

Я засмеялась, задыхаясь, и поцеловала его.

— Мне нужно вернуться к работе.

Я повернулась, чтобы уйти, но он схватил меня за руку и притянул в свои объятия.

Он смотрел на меня сверху вниз мягкими, теплыми глазами. Он медленно поцеловал меня в щеку.

— Ты такая же грязная, когда хочешь, милая.

Натаниэль отпустил меня, засунув руки в карманы, и я уставилась на него. Моя грудь была тяжелой, близкой к взрыву, и все из-за этого проклятого парня.

Я повернулась и вышла из комнаты, прежде чем он успел заметить, что украл мое сердце. Мои пальцы коснулись щеки. Его прикосновение было мягким, нежным и многозначительным, и я вцепилась в свою рубашку.

Я отступила в тень под лестницей и затаила дыхание, смотря, как Натаниэль выходит из комнаты и возвращается на вечеринку, его лицо было спокойным и твердым.

Чувствовал ли он то же самое?

Хотел ли большего?

Я вышла из-под лестницы и расправила плечи.

— Мисс Монро?

Я вздрогнула от неожиданного голоса и, оглянувшись, увидела, что сенатор Скотт смотрит на меня с самодовольной улыбкой.

Глава 15

— Сенатор, — сказала я, переводя дыхание и нацепляя фальшивую улыбку.

— Кажется, я потерял свой телефон. В последний раз я видел его в кабинете. — он указал на комнату, в которой только что были мы с Натаниэлем. Мой пульс ускорился. На его лице играла мягкая улыбка. — Вы не могли бы помочь мне найти его?

Я кивнула.

— Конечно, — сказала я, жестом приглашая его идти впереди.

Мы вернулись в кабинет, и я оглядела стол и кожаные диваны.

Когда я наклонилась, чтобы посмотреть на диван, то почувствовала сенатора Скотта прямо за спиной. Его перед прижался к изгибу моей задницы, и я замерла. Мой мозг, казалось, полностью опустел, будто не мог понять, что происходит. И только ощутив, как его большая рука обхватила мою грудь сквозь рабочую форму, я в панике дернулась и наконец пришла в себя.

Я мгновенно обернулась в смущении. Когда я попятилась, пытаясь увеличить расстояние между нами как можно больше, мои бедра ударились о диван.

— Сенатор, — сказала я, предостерегая его, пытаясь урезонить его, себя, всю эту ситуацию.

Он ухмыльнулся, и эта ухмылка была полна похоти и высокомерия, и я почувствовала, как мое тело начало трястись. Он выдохнул. Он был так близко ко мне — слишком близко — и я почувствовала запах виски на его языке.

— Я наблюдал за тобой все лето, Джульетта. И мне очень нравится увиденное.

Я тяжело сглотнула, мне не понравился его тон или то, как его глаза изучали меня, как голодная собака смотрит на кусок свежего мяса, прежде чем наброситься на него.

Когда он снова протянул руку и коснулся моего бедра, я отмахнулась.

— Не смей так обижаться на мои прикосновения, дорогая. Я только что видел, как ты обслуживала этого богатого парня, — прорычал он, недовольный моим вызовом.

Смущенная, потрясенная, я просто таращилась на него. Как он... как он узнал? Должно быть, я спросила это вслух, потому что он ответил ровным, пугающим голосом.

— Я проходил мимо и услышал странные звуки, доносившиеся отсюда. Дверь была не заперта, так что я открыл ее и увидел, как вы отсасываете этому парню, словно от этого зависела ваша жизнь. Это определенно вызвало желание проверить непослушную горничную на себе, — сказал он, пожимая плечами.

Мое сердце остановилось на середине удара, мой следующий вдох исчез из легких, и я почувствовала, как вся кровь отхлынула от лица. Это длилось всего секунду — мгновение полного, нескрываемого ужаса, — прежде чем все вернулось. Меня охватила паника. Сердце билось неровно, легкие наполнялись и опустошались слишком быстро. Я попыталась оттолкнуть его, но он увидел это и толкнул меня на диван.

Мой взгляд метнулся к двери. Всего в нескольких метрах, всего в нескольких...

Мои губы приоткрылись в крике, но прежде, чем он смог вырваться, его большая рука обернулась вокруг моего горла, перекрывая мой крик о помощи.

— Покажи мне, что там внизу, — сказал он хриплым голосом.

Его пальцы яростно рвали мою рубашку, пуговицы отлетали, когда он обнажал мою грудь. Я вцепилась в его руки, но он не остановился, только сильнее толкнул меня, сжимая мое

горло, пока я не захрипела от боли и паники.

Его рот напал на мой, жестоко, его зубы впились в мою нижнюю губу в сильнейшей хватке. Металлический привкус заполнил мой рот, собственной кровью.

Я била его, колотя руками по его груди, но он только крепче сжал мое горло, душа меня, отчаянный звук вырвался только как вздох из моего рта.

— Ш-ш-ш, дорогая. Не суетись, это слишком много хлопот. Я могу дать тебе больше, чем какой-нибудь богатый паренёк. — другая его рука давила мне на плечо, я чувствовала, как задыхаюсь, пойманная в ловушку. Я не знала, что делать. — Это может стать нашим маленьким секретом.

Он начал расстегивать брюки, и мое тело отреагировало. Моя нога взлетела вверх и ударила его между ног. Болезненный стон сорвался с его губ, и он согнулся, задыхаясь. Я не стала ждать больше ни секунды и выбежала за дверь, как можно дальше от него.

Я не остановилась, не оглянулась, даже когда услышала его шаги, грохочущие за мной.

— Ты чертова...

Я завернула за угол и врезалась в кого-то, чьи руки схватили меня прежде, чем я успела упасть.

Гейб Истон стоял передо мной, нахмурив брови в замешательстве. Он осмотрел меня, мою разорванную одежду, мое резкое, быстрое дыхание, и панику, которую я знала, все еще была очень очевидна в моих глазах.

Меня захлестнул стыд, и я возненавидела себя за это.

Мне нечего стыдиться, это сенатор набросился на меня. Заманил меня в ловушку, прикасался ко мне.

Что-то привлекло взгляд Гейба позади меня, и я оглянулась, чтобы увидеть сенатора, вытирающего нижнюю губу с выражением ярости.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 5 678 9 10 Следующая ⇒