Лето/Осень 11 страница

Так что покопавшись в шкафу, я нашла жасминовый рис, заметив стеклянную миску, стоявшую на стойке и заполненную шоколадными конфетками Hershey's Kiss, а затем подобрала кастрюлю нужного размера. Пока занималась поисками, мой напарник продолжал меня игнорировать.

А потом мы начали готовить.

Я позволила Ивану приготовить свеклу самому, так как не знала, что с ней делать. Кроме того, из меня был тот ещё повар, в основном потому, что я спокойно могла бы прожить на запеченном мясе, приправленным только солью и перцем, любой крупе, которую можно приготовить в мультиварке, и овощах — запеченных или на пару до конца своей жизни, если бы выбор зависел только от меня.

В тот момент, когда я отмеряла по полторы чашки риса на каждую порцию, потому что у Ивана на доске было указано необходимое количество, зазвонил его телефон. Парень протиснулся мимо меня, чтобы схватить его со стойки, и тут же ответил:

— Да, она здесь... ей лучше, но она все еще больна... — очевидно, я была этой «она». — Думаю, да, — вопрос в том, с кем это он разговаривает? — Завтра?.. Это зависит от того, что мы... Хорошо... Ладно. Звучит неплохо. Увидимся завтра... Я тоже тебя люблю. Пока.

Я решила, что меня не волнует, с кем он там болтал.

Но если Иван случайно оставит свой телефон без присмотра, а у меня получится подобрать пароль, я обязательно проверю.

Парень не стал ничего объяснять о том, куда мы едем и что будем делать, а я уж точно не собиралась его расспрашивать, поэтому держала рот на замке и стояла в стороне, пока Иван раскладывал еду по тарелкам. Потом мы сели ужинать.

Через мгновенье после того, как я проглотила последний кусочек цыпленка с лаймом, который мой напарник поджарил на кокосовом масле, Иван отодвинул тарелку и, наконец, повернулся ко мне, все с тем же злобным выражением на лице, что и два часа назад. Даже его дурацкие плечи казались напряженными.

Я лениво посмотрела на него, ожидая худшего.

И поскольку ждала, что он устроит мне очередной разнос, то крайне удивилась его словам.

— Хочу, чтобы ты снова удалила все свои страницы в соцсетях.

— Что?

Иван повторил:

— Я хочу, чтобы ты снова удалила все свои страницы в соцсетях. Наличие нескольких подписчиков не стоит того, чтобы получать такое по почте.

Какого черта происходит?

— Иван, — начала я смущенно. — Мне неизвестно, по-прежнему ли они приходят по почте или нет, но в личных сообщениях и комментариях нет ни…

— Мы можем удалить и наш публичный аккаунт. Ли все поймет, — сказал он, и каждое его слово звучало все яростнее и яростнее.

Ну что ж, я не являлась той, кто «толкал других под автобус», однако...

— Она знает об этом. Точнее, у нее есть общее представление. Мы говорили с ней об этом несколько месяцев назад.

В ярко-голубых глазах Лукова определенно были установлены лазеры, судя по тому, как неловко я себя чувствовала под их «прицелом».

— Что?

— Когда я согласилась стать твоей партнершей, мы с Ли обсудили этот момент. Я не стала вдаваться в подробности. Просто дала понять, по какой причине удалила все свои аккаунты.

— Подожди секундочку...

Я его проигнорировала.

— Она сказала сообщить ей, если что-то пойдет не так, но я промолчала. Просто перестала открывать почту.

Иван моргнул.

— Ты рассказала ей, но не мне, — и почему его слова прозвучали так жестко и отстранённо?

— Все верно, — так и было. — Я не считала, что тебе нужно знать.

Мда, теперь он снова разозлился.

— Ты решила, что мне не нужно знать об этом?

— Да. В то время мы не очень-то ладили. Так что не было смысла. Почему тебя это волнует? — спросила я, пожав плечами и не собираясь расстраиваться из-за того, что было сделано.

— Почему волнует? — пробормотал Иван себе под нос, все еще пытаясь убить меня взглядом.

— Сейчас я бы рассказала. Мы — друзья. Партнеры. В любом случае, успокойся. Все нормально. Я никогда не получала агрессивных сообщений или угроз. Только... фотографии и видео. Возможно, мне их вообще больше не присылают.

В какой-то момент моего монолога Иван поднял глаза к потолку. И не смотрел на меня, пока произносил слова, которые звучали так, словно скрежетал метал:

— Поэтому ты не желала сниматься для TSN?

Мне не хотелось объяснять ему, но все же пришлось ответить.

— Да, но только отчасти. Я не лгала, когда говорила, что не хочу, чтобы ты дразнил меня.

Его стон превратился в рык. Иван продолжил изучать балки на своем высоком потолке, а затем вздохнул. Вздохнул и покачал головой.

Настала моя очередь вздыхать.

— Перестань. Все нормально. Я знала, что делала.

Иван опустил подбородок.

— Да уж. Вести себя как упрямая ослица, это ни хрена не нормально.

Я усмехнулась.

Парень уставился на меня.

Ладно, может, он и прав.

— Послушай, мне не хотелось, чтобы кто-то переживал. У каждого из нас достаточно проблем в жизни, и никому не нужно, чтобы я добавляла к этому списку еще. Я не могу так... И не перестану жить своей жизнью, или носить то, что хочется, только из-за того, что другие люди — придурки. Ненавижу себя за то, что нервничаю по этому поводу так же сильно, как и раньше.

Иван продолжал удерживать свой взгляд на моем лице.

— Если мне понадобится помощь, я попрошу о ней.

Смех, вырвавшийся у него, был резким. Фальшивым. Таким образом Иван давал понять, что распознал мою ложь.

— Даже если тебе понадобится новая почка, Жасмин, ты все равно никому об этом не скажешь, — мужчина покачал головой и нахмурился. — Думаешь, я тебя не знаю?

Что ж. Это хреново.

— Ты такая упрямая. Настолько, что это сводит меня с ума. Знаешь, сколько раз я хотел тебя придушить? — спросил Иван, раздраженно покачивая головой.

Я моргнула.

— Наверняка меньше, чем я. Раза в два.

Однако парень не проникся моей шуткой.

— То, что между нами, важнее брака, — я закатила глаза и пропустила мимо ушей слово на букву «б». — Да, и тебе это известно. Ты нужна мне здоровой и сосредоточенной.

Какое-то тревожное чувство возникло у меня внутри.

— Я поняла, Иван. Без меня ты не сможешь соревноваться. Поверь мне, я понимаю и не собираюсь тебя обманывать. Мне не хотелось заболеть и запороть начало занятий по хореографии. Ты же знаешь, что мне жаль.

Взгляд, которым он меня одарил...

— Ты — мой друг, Жасмин. Не только долбаный партнёр. Не вешай мне лапшу на уши.

Я отшатнулась от его тона и увидела, как лицо Ивана снова стало разъяренным.

— Я хочу, чтобы ты была в безопасности, потому что важна для меня. Думаешь, я привожу всех своих коллег к себе домой? Думаешь, впускаю их в свою жизнь? Считаешь, что я провожу время с их семьями? Нет, и такого никогда не было. Я усвоил этот урок, когда был подростком, а моя партнерша пыталась шантажировать мою семью, чтобы те дали взятку судьям, и мы выиграли юниорские соревнования. Вот почему теперь я заключаю со всеми договоры, чтобы все было профессионально. После того случая мне не хотелось больше чувствовать себя несчастным. Но ты...

Что ж... я ведь об этом не знала.

И если внезапно мне захотелось открыть пару коробок с волшебными пенделями специально для его бывшей партнерши-суки, то стоило подумать об этом позже.

— Ты. Имеешь. Для. Меня. Огромное. Значение. Ты. Я бы не простил себе, если бы из-за меня с тобой что-то случилось, — продолжал Иван, повышая голос. — Я знаю тебя с детства. С того момента, как ты помогла моей сестре на льду, когда та упала. Ты не относилась к Карине по-другому из-за ее фамилии, в отличие от всех остальных. И не расспрашивала ее обо мне. Вы с Кариной просто нашли друг друга. Я знаю обо всем, что ты для нее сделала, потому что она сама мне об этом рассказала. Моя сестра поведала всем нам о Жасмин Сантос, которая никого не боится. О Жасмин, которая не любит единорогов, потому что ей нравится Пегас, ведь он умеет летать. Я столько лет мечтал, чтобы ты стала моим партнером, тупица. Когда Карина сказала мне, что ты подумываешь перейти в парное катание, я был уверен, что ты дашь мне об этом знать. Хотя бы мимоходом, в шутку. Мне казалось, ты скажешь, что уделаешь меня, и я смогу поговорить с тобой насчет партнерства. Но ты молчала. Следующее, что я помню, у тебя новый партнер. Какой-то придурок, который и вполовину не так хорош, как ты.

Неужели я снова оказалась на воображаемых наркотиках?

— Помнишь, как я не разговаривал с тобой целых шесть месяцев после этого? — спросил меня Иван, не отводя своего взгляда.

И я кивнула, потому что помнила. Помнила, как он начал мстить мне ни с того ни с сего, и в течение следующих двух лет наговорил мне столько гадостей, что непонятно, как из моих ушей не полилась кровь, и как мне удалось не изуродовать его машину.

— Ты присутствуешь в моей жизни тринадцать лет. Как ты могла считать, что безразлична мне? Мы валяли дурака друг с другом, потому что нам обоим это нравилось. Потому что не было никого, с кем мы могли бы вести себя точно так же, и кто мог бы справиться с этим.

Значит...

Иван был прав. Он всегда сводил меня с ума, но оставался единственным, кому я могла ответить тем же. Он раздражал меня годами.

Но…

Я разинула рот и замолчала.

Я…

Он…

Ну…

Иван потянулся и взял меня за руку, безвольно лежащую на столе, потому что… Я была потрясена. Удивлена. И полностью застигнута врасплох.

— Я не хочу, чтобы что-нибудь случилось с упрямой болтливой и сварливой Жасмин. И не важно, партнер ты мне или нет. Тебе ясно?

Какого. Хрена?

— И я не позволю тебе проходить через это в одиночку. Мне хочется, чтобы ты была в безопасности. Чтобы была счастлива. Однако я не собираюсь мириться с твоим секретами, так что тебе нужно к этому привыкнуть. Ты могла бы рассказать мне о несчастном случае с твоей мамой. Об этих письмах и комментариях. Ты могла бы признаться мне, что плохо себя чувствуешь, Жасмин. Но с этого момента все изменится. Так и будет. Ясно?

В безопасности. Счастлива. Не станет мириться с моими секретами.

Я не произнесла ни слова в ответ, но Иван, должно быть, воспринял молчание как согласие, потому что отпустил мою руку и выпрямился, закончив разговор взглядом, который я не смогла распознать.

— Теперь, когда мы все выяснили, я собираюсь вывести собак на прогулку. Хочешь пойти с нами? Если слишком устанешь, мы сможем притащить тебя обратно.

Глава 16

— Не думаю, что это хорошая идея.

Сидя за рулем своей «Теслы», Иван пожал плечами и заговорил со мной лишь второй раз за сегодняшний день.

— От тебя никто не заразится. Инкубационный период уже закончился.

Ну, если он так считает…

Большую часть дня я проспала в комнате для гостей, куда Иван накануне принес мои вещи. Я настолько увлеклась его домашними животными, что не заметила, как парень вышел наружу и схватил сумку, брошенную мною на землю.

После обеда мы отправились с собаками на длительную прогулку. Очевидно, у Лукова было сто три сотки земли в сорока минутах езды от города, и он сам ежедневно выводил собак (и свинью) на прогулку. Дважды в день к нему приходила женщина по имени Элли, чтобы накормить всю эту свору, дать им лекарства и выпустить побегать, пока Иван тренировался. Со мной.

Кто бы догадался?

Хотелось бы мне знать причину, по которой он завел столько питомцев, но, честно говоря, я не понимала, как с ним разговаривать после вчерашней ночи. Никто и никогда не говорил мне подобного. Никто, кроме моей матери.

По его словам, Иван хотел, чтобы я была счастлива и находилась в безопасности. И это не имело никакого отношения к тому, что мы с ним партнеры.

А к чему тогда имело? Я жаждала узнать подробности. Но была слишком напугана, чтобы спросить, потому что его ответ мог разрушить все, что мы создали.

Не думаю, что правда того стоила.

Поэтому после прогулки, за которую, держу пари, мы прошли не меньше двух километров, я молча последовала за Иваном в гостиную и села по другую сторону дивана, окруженная Рассом и восьмилетней трехногой хаски по имени Королева Виктория, которой я пришлась по душе. Всего десять минут на диване, с одной собакой на коленях и другой под боком, и меня снова вырубило. Мои глаза открылись только через несколько часов, когда парень хлопнул меня по лбу и отвел полусонную в мою новую комнату, поддерживая рукой за затылок.

Однако я не была настолько сонной, чтобы не запомнить, как забралась под одеяло, которое Иван натянул мне до подбородка. А потом, прежде чем выключить свет и уйти, он погладил меня по голове.

На следующее день я спала почти до полудня, что явно подтверждало мое ужасное самочувствие. Ивана не было дома, но он оставил на холодильнике записку, в которой сообщил, что уехал в КИЛ и вернется примерно в час дня. И чтобы я не волновалась, если в доме появится женщина, потому что это могла быть только Элли, выгуливающая животных и появляющаяся обычно в семь утра. Очевидно, ее приход я проспала.

Не преминув воспользоваться отсутствием Ивана, в течение следующего часа я рыскала по его дому и нашла кое-что, что меня удивило.

У кролика была огромная странная игровая площадка с домиком в одной из пяти спален. Честно говоря, жилище животного оказалось даже лучше, чем моя собственная комната.

Также в огромной хозяйской спальне нашлись четыре большие и одна маленькая лежанки для собак, и я была уверена, что для них специально на заказ изготовили ортопедические матрасы. Усевшись на один из них с Рассом, ожидавшим меня ранее возле комнаты, в которой я спала вместе с хаски, Королевой Викторией, стало ясно, что даже собачьи лежанки оказались более удобными, чем кровать в моем доме.

Иван держал тюбик смазки в одной из своих прикроватных тумбочек. Из-за опасений мгновенно заныл мой желудок, но я притворилась, будто ничего не произошло.

Его дом был безупречен.

В ванной не стояло никаких косметических средств, а это означало, что его идеальная кожа досталась ему от рождения. Вот же хрень. Однако в одном из ящиков я нашла жестяную банку с каким-то органическим дерьмом для волос.

И нигде не нашла презервативов.

Зато наткнулась на комнату, заполненную трофеями, табличками и двумя золотыми медалями.

У него был настольный компьютер с паролем, который у меня не получилось взломать.

Единственными фотографиями, которые попались мне на глаза, оказались фото его домашних животных, а также снимки с семьей. Я увидела себя на двух из них.

Очень интересно.

Что совсем меня не удивляло, так это антипатия ко мне белоснежной француженки, Лейси. В этом я была уверена практически на сто процентов. Она наблюдала за мной каждый раз, как мы сталкивались взглядом друг с другом, и пристально следила все остальное время. Но мне нравилась эта собачка. Лейси была умна, раз не доверяла мне.

К тому времени, как Иван вернулся домой, я уже осмотрела весь его дом. Пройдясь по всем ящикам и шкафам, в которые у меня не было права заглядывать, я не ощущала никакой вины. Он прекрасно меня знал. Этого следовало ожидать. А если нет, то сам виноват в том, что так доверчив.

За то время, пока я вынюхивала, у меня снова поднялась температура, и я отправилась в комнату для гостей, чтобы вздремнуть, пока он выгуливал собак и свинью. Где-то около шести часов вечера что-то мокрое коснулось моего лица и разбудило меня. Это оказалась розовая свинья, сидящая у меня на груди, а Иван стоял сбоку от кровати, наблюдая за мной и удерживая своего огромного кролика в одной руке.

— Что? — хрипло спросила я, протягивая руку, чтобы погладить поросенка, как делала уже тысячу раз, и в этом не было ничего нового.

Серо-голубые глаза не отрывались от моего лица, когда парень ответил:

— Ты выглядишь почти милой, когда спишь, — я моргнула. — Я сказал почти.

Продолжая неуверенно поглаживать поросенка, я настороженно посмотрела на Ивана, когда он рукой прошёлся по кроличьей спинке.

— Почему ты стоишь и пялишься на меня?

Взгляд мужчины скользнул к свинье, когда тот произнёс:

— Пришел разбудить тебя. Мы едем на ужин в дом моих родителей. Одевайся.

— Я не очень хорошо себя чувствую.

— Мы только и делаем, что едим. Можешь посидеть часок и там. Моя мать беспокоилась о тебе.

Черт.

— Я не хочу, чтобы они заболели, — что было правдой. Луковы всегда поражали меня. Особенно своей искренностью. Они были богаты — очень богаты, если быть точной — и, по словам Карины, происходили из рода, у которого были родственные связи с царской семьей. Но все же эти люди оставались одними из самых добрых и воспитанных людей, которых я встречала в своей жизни.

А еще они сделали мне огромную скидку в КИЛ. Целых девяносто процентов. Все, за что мне пришлось платить последние десять лет — занятия с тренером и хореографией. Луковы настояли на этом.

— С ними все будет в порядке, — ответил мой партнёр, продолжая стоять рядом с кроликом в руках, как будто это было обычным делом. — Кроме того сегодня День Отца. Я хотел бы повидать папу.

Сегодня День Отца?

— Что? Ты не знала? — спросил Иван, словно читая мои мысли.

Я была настолько занята весь последний месяц, что у меня не было возможности даже посмотреть телевизор, не то, что в календарь глянуть...

— Нет. Не знала.

Луков от удивления приподнял свои брови.

— Хочешь позвонить своему отцу?

Я, не колеблясь, покачала головой, хотя все еще ощущала в ней слабость и боль. Тяжесть.

— Уверена?

— Абсолютно, — моему отцу было все равно, получит он от меня поздравления или нет. Возможно, даже не заметит.

Но…

Будь лучше.

Может, в этом был смысл. Я могла хотя бы отправить ему сообщение. Быть дружелюбнее.

Напомнить, что у него есть дочь, независимо от того, разочаровывал его этот факт или нет.

— Напишу ему сообщение по дороге, — сказала я Ивану, пожав плечами. Наверняка, отец ушел развлекаться со своими приемными детьми. Странное чувство на секунду вспыхнуло у меня внутри, но я затолкала его поглубже. — За одно поздравлю Себастьяна и Аарона.

— Так ты все же согласна поехать к моим родителям?

Ради отца Ивана я конечно могла бы поехать. Несмотря на то, что продолжала чувствовать себя неблагодарной сволочью. Парень сказал, что мы едем туда только на час. Я могла бы побыть часок у них дома.

Иван кивнул не сразу, но, в конце концов, его взгляд переместился на меня и свинку, которая подвинулась, чтобы прижаться к моей шее. Затем он улыбнулся.

— Она примет с тобой душ, если позволишь.

Маленькое существо дважды тихонько фыркнуло мне в шею, и я почувствовала, как у меня сжалось сердце.

— А она захочет?

Мой напарник мог бы кивнуть, но я услышала только «угу».

— Ты против?

На этот раз я подняла глаза и обнаружила, что его взгляд все еще был сосредоточен на мне.

— Нет.

И вот так, несмотря на ощущение, что из меня высосали половину энергии, и головную боль, которая до сих пор не прошла, я села, сбросила простыню с ног и положила Шарлотту обратно на кровать, прежде чем повернуться и встать.

— На случай, если у тебя все еще болит голова, я оставил болеутоляющие на столике рядом с кроватью, — протянул Иван.

Я смогла кивнуть, затем схватила таблетки, закинула их в рот и проглотила вместе с остатками воды из стакана, оставленного на столе. И только проглотив лекарство, осознала, что парень сам взял их со столика, а затем уже передал мне.

Посмотрев на Ивана, который не сдвинулся с места, стоя с кроликом у кровати менее чем в полуметре от меня, я произнесла слово, которое вылетело из моего рта намного легче, чем прежде:

— Спасибо.

Иван не выглядел удивленным... он просто... наблюдал за мной. Все еще удерживая в руках гигантского кролика.

Один душ без Шарлотты, три минуты на то, чтобы одеться без особого энтузиазма, еще один стакан воды, и вскоре мы уже подъезжали к дому его родителей. Мне снова захотелось спать.

Дом находился в частном поселке в Южном Хьюстоне, расположенный на восьмидесяти сотках земли, отделявших один особняк от другого. Семья Луковых жила в чудовищно огромном доме площадью почти две тысячи квадратных метров с черепичной крышей и бассейном бесконечной длины, в котором мы с Кариной проводили много времени в подростковом возрасте. Ну, не так много, на самом деле, но все же больше, чем я бывала где-то еще, не считая КИЛ или своего дома.

Иван остановил машину на извилистой подъездной дорожке, ведущей к задней части дома, припарковав ее рядом с огромным гаражом на четыре машины. Я устало выдохнула, когда мы вышли и направились к задней двери, через которую мы с Кариной всегда заходили в прошлом. Иван открыл ее ключом, и у меня, наконец, нашлось время, чтобы рассмотреть его рубашку на пуговицах, заправленную в облегающие серые брюки, которые, как мне показалось, были сшиты на заказ, потому что его округлая задница никак не могла поместиться во что-то, что не растягивалось, а также черные кожаные туфли, больше походившие на ботинки. Потом взглянула на себя — футболка и леггинсы — и пожала плечами. Луковы видали меня и в худшем виде. Они знали, что я плохо себя чувствую. Мы ведь приехали не на встречу с родителями моего парня.

Не то чтобы это вообще когда-нибудь случалось. Я была на нескольких свиданиях, прежде чем переключилась на парное катание, но каждый парень, который мне встречался, вёл себя как мудак уже на второй встрече. Был только один парень, с которым я виделась на протяжении нескольких месяцев, но уже и не помню, как он выглядел.

— Привет? — крикнул Иван, как только вошел на кухню, в которую вела задняя дверь.

Я закрыла за нами дверь и на мгновение прислонилась к ней, когда усталость снова обрушилась на меня. Кухня оставалась такой же, как и в прошлый раз, почти... год назад. В последний раз я приходила сюда на день рождения Карины, и это было сразу после того, как Пол бросил меня. Потом она начала учиться в университете, и вот я снова здесь.

— В гостиной! — послышался голос госпожи Луковой.

Иван посмотрел на меня через плечо и нахмурился.

— Ты в порядке?

Я кивнула, но даже это движение, казалось, потребовало слишком много сил.

Должно быть, он прочел это по моему лицу, потому что помрачнел еще сильнее.

— Надо было остаться дома.

— Со мной все будет в порядке, — ответила я, отталкиваясь от двери.

Похоже, Иван мне не поверил, но все же не произнёс ни слова, когда я подошла к нему.

Вместо этого парень протянул мне руку, и я, не задумываясь, вложила в нее свою ладонь, прижавшись боком к телу своего напарника.

Это уже становится привычкой, сказала я себе. Я привыкла быть рядом с ним. Это казалось более естественным, чем должно было быть.

— Тебе снова плохо? — мягко спросил он, безропотно удерживая мой вес.

Я покачала головой у его плеча.

— Просто устала.

Луков сжал мою ладонь.

— Хочешь еще воды?

— Все нормально.

Он хмыкнул, прежде чем уточнить:

— Что-нибудь болит?

Сглотнув, я на мгновение закрыла глаза.

— Все.

И когда Иван спросил: «Хочешь, обниму? Раньше тебе это нравилось», тут же кивнула.

Он молча повернулся и обхватил меня своими длинными мускулистыми руками, притянув к себе так, что мое лицо оказалось как раз по середине его груди. Из меня мгновенно вырвался вздох. Одной рукой Иван начал растирать мне спину, вверх и вниз, прежде чем остановиться и помассировать сначала одну лопатку, а затем другую. Круговыми движениями, снова и снова, облегчая боль, словно это была какая-то магия.

— Так приятно, — прошептала я, пытаясь прижаться к нему еще сильнее.

Из-за болезни мне хотелось, чтобы меня обнимали. В особенности Иван. Он был достаточно крупным, чтобы спокойно удерживать меня, и не брезгливым — из-за тактильного контакта с другим человеком. Думаю, парень тоже к этому привык.

Иван поднял руку и положил ее мне на затылок, массируя кожу головы. Клянусь Богом, я застонала.

Луков хмыкнул мне в макушку.

— Неужели настолько приятно?

— Обалденно, — прошептала я, наваливаясь на него всем своим телом. — Я могу заснуть, стоя вот так.

— Сделаю тебе массаж спины, когда вернемся, — предложил он, одной рукой касаясь моей шеи, а другой продолжая водить вверх и вниз по спине.

— Обещаешь?

Иван снова усмехнулся.

— Обещаю. Но когда я заболею, тебе придется отплатить мне тем же.

— Конечно.

— Обещаешь? — тихо спросил засранец, его тон звучал довольно весело.

— Обещаю.

Я вздохнула в его грудь, почувствовав тонкий сладковатый аромат парфюма, который Иван обычно носил.

— Моя бедная, бедная Жасмин, — раздался знакомый голос неподалёку.

Я замерла, сообразив, где мы находимся, и что может подумать госпожа Лукова. И уже собиралась сделать шаг назад, когда Иван обнял меня еще крепче. Так крепко, что не оставил мне шанса отскочить подальше. Все выглядело так, будто мы целовались, хотя парень всего лишь обнимал меня и растирал спину. Ну, вы понимаете. Учитывая то, что несколько недель назад, на фотосъемке, я стояла перед ним голой, и он касался меня своими руками. Почти везде.

Но то, что меня застукали в объятиях Ивана, казалось даже более интимным, чем если бы мы на самом деле целовались.

По крайней мере, я так думала.

— Она плохо себя чувствует, — пробормотал Иван прямо над моей головой, как будто говорил в мои волосы.

— Ты принимаешь жаропонижающее? — спросила откуда-то сзади мать моего партнёра.

Стоя неподвижно, я ответила:

— Здравствуйте. Да, Иван дает мне лекарства.

Как она узнала, что у меня жар?

— Хватит жадничать, Ваня, дай-ка и мне ее обнять, — потребовала госпожа Лукова.

Еще раз прижав к себе теплыми руками, Иван отпустил меня, и я немедленно почувствовала, как краска залила мое лицо. Так что мысленно помолилась, чтобы реакцию тела получилось списать на лихорадку — если, конечно, у меня снова поднялась температура, а не из-за того, что меня поймала женщина при попытке получить ласку от ее сына. Вырвавшись из объятий мужчины, я медленно повернулась и оказалась лицом к лицу с матерью Ивана, которая, как выяснилось, стояла прямо за моей спиной.

Пожилая женщина улыбалась мне. Немного старше моей мамы, госпожа Лукова выглядела как точная копия обоих ее детей... Разве что в возрасте. Высокая, стройная с иссиня-чёрными волосами, которые, насколько я знала, являлись ее натуральным цветом, с бледной кожей и ярко-голубыми глазами, которые достались Ивану при рождении. Она была почти так же красива, как и моя мать.

Вот только не была сумасбродной.

— Ты выглядишь ужасно, Жасмин, — утвердительно произнесла госпожа Лукова перед тем, как сжать меня в объятиях. При ее росте примерно метр семьдесят я казалась карликом на фоне женщины.

— Я и чувствую себя ужасно, — честно призналась я, обнимая ее в ответ. — Спасибо за приглашение. Надеюсь, что не заражу вас.

— Ой, перестань. Я просила Ваню привести тебя к нам с тех пор, как он рассказал, что обедал в субботу с твоей семьей, но паршивец каждый раз делал вид, будто не слышит меня, — заявила она, покачивая меня из стороны в сторону. — Я так обрадовалась, когда Иван признался, что ты будешь его новым партнером. Мы с Петром всегда считали, что это лишь вопрос времени.

Да, родители Лукова были милыми. И немного наивными. Но они мне очень нравились.

— Много лет назад мне приснилось, что вы вместе стоите с золотыми медалями на олимпийском пьедестале, — продолжила женщина, все еще укачивая меня, как ребенка, и я с радостью принимала ее заботу. Даже моя собственная мама не обнимала меня подобным образом. — Может, это был знак?

Я напряглась при напоминании о том, чего никогда не получу.

По крайней мере, с Иваном.

Но ведь я заранее знала, что все сложится именно так, разве нет? Так что не было никаких причин расстраиваться. Как говорится: лучше синица в руках. Надеюсь, мы сможем побороться вместе за золото, жаль, конечно, что не олимпийское.

Но и этого будет достаточно.

— Было бы неплохо, — сказала я ей, и мой голос звучал глухо не из-за плохого самочувствия. — Уверена, Иван будет отлично смотреться на олимпийском пьедестале со своей следующей партнершей.

Теперь уже она напряглась. Я почувствовала, как женщина шевельнула головой, но не услышала ничего, кроме «хмм», которое не смогла расшифровать.

И как ни уговаривала себя расслабиться, у меня не получилось.

Потому что не я буду стоять рядом с Иваном, когда через два года тот доберется до Олимпиады, и мне нужно смириться с этим.

Меня просто не будет там.

По странному ощущению, которое я на мгновение уловила от матери Ивана, было не ясно, что происходило у нее голове.

Однако минутой позже она похлопала меня по спине и растерла мои лопатки круговым движением, очень похожим на то, каким прежде одарил меня Иван, а затем произнесла:

— Я точно знаю, что тебе сейчас нужно, чтобы изгнать этот вирус.

Однажды, когда у меня были месячные, госпожа Лукова дала мне специальный чай, от которого меня чуть не вырвало. Она поклялась, что боль пройдёт. Чай сделал свое дело, но аппетит у меня пропал напрочь.

— Свежевыжатый апельсиновый сок…

О, слава Богу. Можно было расслабиться в ее объятиях.

⇐ Предыдущая 18 19 20 21 222324 25 26 27 Следующая ⇒