Лето/Осень 7 страница

Теперь уже начала смеяться мама.

— Мы стали называть ее Ворчуном, потому что Жасмин утверждала, будто он единственный умный из всех гномов, потому что понимал, что у него есть причина находиться в плохом настроении. Работать в шахте целый день, а потом заботиться о девке, которая сидела сложа руки.

Ее смех стал громче.

— Ох, уж эта девчонка. Всех вас модно обвинить в том, что она выросла такой. Этому Жасмин набралась от вас. Иван, теперь ты знаешь, кто виноват.

Затем был еще один пример, и «она — мой кумир» от Руби, из-за чего раздался хриплый смех, по-видимому, Аарона.

— Да, это моя малышка, — повторила мама.

У меня зачесался нос, а глаза, возможно, начало немного жечь.

Ладно, больше, чем немного.

Пришлось моргать и слушать их смех, пока я пыталась взять эмоции под контроль, замечая, как растекается внутри приятное тепло. И почувствовала себя... лучше. Даже лучше, чем прошлой ночью, когда Иван оказался настолько добр ко мне.

Сглотнув еще пару раз, чтобы убедиться, что выгляжу нормально, я направилась на кухню и нашла всех, кроме мужа моей матери, сидящими за островком. Бен занимался тем, что помешивал свое потрясающее чили в кастрюле на плите, стоя спиной к родственникам. Между Иваном и моей сестрой было одно свободное место, а между Аароном и Джонатаном — другое.

Я решила присесть рядом с Иваном.

И по какой-то непонятной причине положила руку ему на бедро и сжала его. Слегка и без каких-либо намеков. Как это делали друзья.

— Жас, — начала говорить Руби, наклонившись над островком и осторожно улыбнувшись, чем заставила меня насторожиться. — Я знаю, что ты очень занята…

Почему у меня внутри все перевернулось?

— …Но помнишь, мы договаривались с тобой несколько недель назад, что ты присмотришь за детьми? Как думаешь, ты все еще сможешь? — она улыбнулась. —Ничего страшного, если не получится.

Мой желудок взбунтовался. Все происходило слишком скоро. Слишком. Но я могла с этим справиться. Стоило показать, что я меняюсь к лучшему.

— Я не забыла, — ответила я сестре, пытаясь игнорировать напряжение внутри. — Без проблем посижу с ними.

— Ты уверена? Потому что…

Я попыталась улыбнуться Руби. Хотела сказать ей, что люблю и ее, и ее детей. И сделаю для них все, что угодно. Но вместо этого я ответила так тихо, как только могла:

— Да, уверена. Я могу посидеть с ними.

— Мы могли бы побыть с малышами вместе, — подхватил ДжоДжо.

Я бросила на него взгляд.

— Нет уж. Я сама могу присмотреть за детьми. Найди себе других племянников.

ДжоДжо закатил глаза и снова повернулся к Егозе.

— Я могу посидеть с ними в любое время, Руби. Детям не нужно, чтобы «Ребенок Розмари» ошивался рядом.

— Ты серьезно хочешь, чтобы Шрек-младший стал тем, кого увидит Бенни, как только проснется? — спросила я Руби, снова бросив взгляд на брата.

— Я среднего роста, вообще-то, — заявил ДжоДжо.

— Как скажешь, зеленый, — ответила я, искренне ему улыбаясь. — В любом случае, ты не опроверг то, что похож на Шрека, а значит…

Джонатан решил почесать лоб. Средним пальцем.

— Не могли бы вы прекратить? — наконец вздохнула мама.

— Ты совсем не похож на Шрека, ДжоДжо, — добавила Руби. — Больше напоминаешь осла, как мне кажется.

Джонатан уставился на нее, а затем скользнул глазами по моему лицу и протянул:

— Твое отвратительное влияние.

— Скорее твоей матери.

Мой брат посмотрел прямо на Ивана, сидящего рядом со мной, а свой средний палец вернул ко лбу — для меня, конечно же — и сказал:

— Иван, если ты случайно уронишь ее на тренировке, никто из нас не будет тебя винить. Клянусь.

Напарник своим бедром коснулся моего колена, а через секунду мою руку накрыла хорошо знакомая мне ладонь.

— Буду иметь в виду. Возможно, во время показательного выступления после окончания чемпионата мира, — предложил мой партнер.

И я не смогла ни рассердиться, ни обидеться на него.

Глава 13

— Тебе не обязательно идти со мной, — сказала я Ивану, после того, как мы вышли из его машины, при этом неосознанно потирая горло из-за странного покалывания, беспокоившего меня на протяжении всего дня. По моему мнению, виной тому оказалась бутылка воды, оставленная в моей машине, которую я так и не смогла забрать, потому что боялась навлечь на себя гнев Нэнси Ли.

Парень фыркнул и, клянусь Богом, закатил глаза.

— Мы вроде уже решили этот вопрос.

— Знаю, умник, но у тебя ещё есть возможность передумать. Сестра или ее муж смогут отвезти меня позже, если вдруг ты решишь уехать, — предложила я, ожидая его на подъездной дорожке рядом с домом Руби, так как пассажирская дверь автомобиля находилась ближе к обочине.

Иван пожал плечами и покачал темноволосой головой.

— Я не передумаю. Единственное... Сколько времени это займёт? Часа три?

— Четыре, — поправила я его.

Казалось, он обдумывал мои слова, пока подходил ближе, прежде чем кивнуть, по-видимому, что-то для себя решив.

— Уж если могу вытерпеть тебя столько же, то вряд ли сидеть с ребенком окажется сложнее.

Очевидно, мой партнёр никогда раньше не оставался с детьми, раз полагал, что это легче легкого, но я не собиралась разубеждать его. И с нетерпением ждала того момента, когда ему придётся разбираться с малышней.

— Что ж, ладно, но потом не ной, что я не предлагала тебе сбежать.

Когда мы остановились перед крыльцом, Иван скривил свое идеальное лицо.

— Просто доверься мне. Мы всего лишь няньки, а не инженеры ракетостроения.

Я ткнула его локтем прямо перед тем, как подняться по ступенькам и постучать в дверь.

В ответ Иван пихнул меня рукой в спину.

И как, черт возьми, мы дошли до этого?

Блядская машина не завелась. Опять. Дядя Джефф не ответил на мои многочисленные звонки, а позволить себе вызвать эвакуатор я не могла. Существовали билеты на самолет и гостиничные номера, на которые нужно было откладывать деньги, а так же продукты, страховка, счета за электричество, оплачиваемые мною, как часть моей «аренды», и другие ежемесячные расходы. Пока я решала, кому позвонить, чтобы меня забрали, сзади послышался противный «бииииип», который длился, наверняка, секунд десять, и из-за которого я подпрыгнула от неожиданности. Сигнал исходил из шикарной черной машины. После гудка со стороны водителя опустилось стекло, и знакомое лицо выглянуло из окна.

— Опять проблемы с машиной? — спросил Иван, прикрыв глаза солнцезащитными очками.

Я вздохнула, а затем кивнула.

— Тебе пора купить новую.

Выражение моего лица не изменилось.

— Ну раз ты так считаешь…

Парень скорчил рожу в ответ.

— Садись.

— Мне не домой, — сказала я ему.

Взгляд сквозь черные очки был направлен прямо на меня, пока парень привычно двигал челюстью из стороны в сторону. Затем раздалось:

— Вот как? Неужто у тебя свидание?

— Нет, болван. Сегодня я сижу с детьми.

Выражение его лица мгновенно изменилось, но моего внимания это не стоило.

— Мне нужно к сестре, — закончила я, напоминая ему о нашем с Руби разговоре, неделю назад.

Иван поднял очки с переносицы кончиком пальца.

— Тогда садись.

— Она живет дальше, чем я.

— Насколько дальше? — уточнил он.

Я объяснила ему, в какой стороне города находился дом Руби, глядя, как мой партнер скорчил физиономию.

— Сколько по времени тебе сидеть с племянниками?

— Примерно четыре часа, — ответила я, услышав сомнение в своем голосе, так как задавалась вопросом, что у него на уме, раз парень интересуется, сколько времени это займёт.

Иван задумался, а затем произнес:

— Ясно. Одну секунду, — должно быть, Луков потянулся к телефону, потому что следующим, что я заметила, оказался его взгляд, сосредоточенный на своих коленях. Парень снова пробормотал: — Еще секундочку.

С кем это он переписывался? И что писал?

Я едва успела все обдумать, как Иван оглянулся и протянул:

— Хорошо. Если это только на четыре часа, то я смогу отвезти тебя туда, а потом подбросить до дома.

Погодите-ка. Что значит «потом»?

— Ты приедешь за мной и отвезёшь назад? — нахмурившись, уточнила я.

Иван ущипнул себя за губу, и мне это не понравилось, потому что его действие выглядело так, будто он считал меня идиоткой.

— Нет. Мой дом на другом конце города, гений. Я останусь вместе с тобой, а после этого отвезу домой... Раз это всего на четыре часа. Вечером мне нужно быть дома.

Зачем ему обязательно быть дома? Его кто-то ждал? У него... была девушка?

— Так ты садишься или нет? — продолжил Иван.

Нет. Это не мое дело.

Абсолютно не мое.

Может, я и тяжело сглотнула в тот момент, но уж точно не собиралась ломать голову.

— Можешь просто высадить меня у Руби, а вечером кто-то отвезет меня домой.

Можно было не смотреть на Ивана, чтобы понять, что он закатил глаза.

— Заткнись уже и полезай внутрь. Я смогу отвезти тебя домой.

У него точно была девушка.

— Тебе не обязательно оставаться… — начала я, прежде чем Иван прервал меня.

— Залезай, Пончик, — потребовал он, поднимая стекло.

Со стервозным выражением на лице и напоминанием самой себе о том, что его личная жизнь не имеет ко мне никакого отношения, я все же уселась в машину.

Луков отвез меня к дому моей сестры.

А затем мы встали на мощеном тротуаре, продолжая препираться о наших с ним стилях вождения.

Парень определенно ездил медленно.

Именно так я очутилась на крыльце дома Руби вместе с Иваном.

— Иду! — послышался голос Руби с другой стороны. Через секунду дверь распахнулась, и она, стоя в проеме, засияла той самой широкой улыбкой, ради которой я пошла бы на убийство. И даже съела бы сердце того бедолаги. — Жас, — сестра колебалась всего секунду, прежде чем сделать шаг вперед и обнять меня.

Я обняла ее в ответ, решив не обращать внимания на заминку с объятиями. Разве я когда-нибудь отказывалась от объятий с ней? Вероятность того, что такое все же случалось, заставила мой желудок сжаться.

Мне стоило постараться все исправить.

Отклонившись назад, я повернула голову в сторону Ивана, в тот же момент, как взгляд Руби остановился на нем.

— Привела подкрепление, чтобы позаботиться о ваших гангстерах.

Лицо моей сестры мгновенно покраснело; она скованно кивнула, переводя глаза с меня на Ивана и обратно.

— Привет, Иван, — только и сумела выдавить Руби.

Мой напарник мягко улыбнулся. А затем протянул ей руку. И когда девушка сделала то же самое в ответ, парень взял ее ладонь и мягко встряхнул.

— Приятно видеть тебя снова, Егоза, — он одарил ее очаровательной улыбкой, которая почему-то заставила меня почувствовать себя неловко. — Не возражаешь, если я буду называть тебя так?

Мы с сестрой моргнули.

Но я знала — она отреагировала так не потому, что Иван являлся красавчиком. Ее муж тоже был сногсшибательным — пусть и по-своему, однако не уступал в красоте Ивану. И Руби безумно его любила.

Сестра просто была застенчивой.

Ко всему прочему, никто не называл ее Егозой кроме родственников. По крайней мере, насколько мне известно. Даже Аарон.

— Я не возражаю, — практически прошептала она, переводя взгляд на меня, а затем снова на Лукова. — Ты теперь почти член семьи, так ведь?

Почти член семьи? Я отбросила эту мысль в сторону, когда Иван пихнул меня и получил толчок в ответ.

— Входите, — сказала Руби, отступая на шаг. — Мы уже собрались. Просто поужинаем, а потом пройдемся по магазинам, — и я бы поставила свою почку на то, что под «магазинами» она имела в виду магазин комиксов, но знала, что Руби никогда не признается в этом, потому что рядом находился Иван. — Мы недолго.

Я пожала плечами и вошла в дом, в котором за последние двенадцать месяцев бывала достаточно часто, так как сестра, наконец-то, вернулась в Хьюстон. Последние четыре года они с мужем проживали в Вашингтоне, пока тот служил в армии. За это время Аарон прошёл курс обучения и получил работу в госпитале для ветеранов, занимаясь.... Чем-то. Как видите, я была хреновой невесткой, раз не знала, чем точно он там занимался.

Надо обязательно спросить у Руби об этом.

— Все в порядке. Делайте все, что хотите. Мне больше нечем заняться, кроме как поспать, — ответила я ей, намеренно не упоминая, что ровно через четыре часа Ивану придется выскочить из дома, чтобы поехать делать что-то очень важное.

— Эй, Жасмин, — раздался приятный голос из коридора за секунду до того, как к нам подошел высокий блондин.

— Привет, Аарон, — сказала я, покачиваясь на каблуках. — Помнишь Ивана?

Белокурый красавчик, который, клянусь, мог бы с лёгкостью сделать карьеру жиголо, если бы не служил в армии, протянул мне свою руку, и я хлопнула его по ладони. Затем он повернулся к Ивану и тоже протянул свою руку, а тот в свою очередь пожал ее.

— Приятно снова тебя видеть, — сказал мой шурин, делая шаг назад, чтобы встать рядом с сестрой. — Спасибо за то, что присмотрите за детьми.

Я пожала плечами, а Иван произнес:

— Без проблем.

— Ну, мы пойдём тогда, — протянул Аарон, наклоняясь, чтобы поцеловать мою сестру в висок.

Руби кивнула.

— Ты уже знаешь, где все находится. Дети сейчас наверху. Они накормлены. Бенни спит на нашей кровати. Я не хотела будить его, перекладывая в кроватку. Мы все еще пытаемся приучить малыша к горшку…

Я отмахнулась от нее.

— Не переживай. Уж с этим-то я справлюсь, — мой взгляд скользнул по стоящему рядом Ивану, и я попыталась представить его комментарий по этому поводу... Но ничего не пришло в голову. — Мы разберёмся.

Возможно. По крайней мере, я бы точно смогла.

Аарон ещё раз поцеловал Руби в висок, и они вышли из дома, закрыв за собой дверь. Едва щёлкнул замок, как наверху послышался вопль.

— Вперёд, — сказала я, указывая на лестницу.

Иван кивнул и последовал за мной, вверх по лестнице огромного красивого дома с четырьмя спальнями, который находился в пригороде.

Дети моей сестры жили в одной комнате. На противоположных сторонах стояли кроватки: одна белого цвета, а другая в тон дерева. Я направилась к белой, увидев извивающееся крошечное тело, лежащее лицом вниз. Джесси плакала так сильно, что я вздрогнула и тут же подняла девочку, прижав к своей груди. Она была маленькой... Но ужасно громкой.

Я покачала ее, шепча: «Тихо, тихо» и слегка потряхивая, как ей нравилось, прежде чем повернуться и увидеть Ивана, стоящего в дверях с дурацкой ухмылкой на лице. Я моргнула.

— Что?

Джесси продолжала плакать.

— Ты так легко взяла её на руки, — ответил он, переводя взгляд с меня на кроху и обратно, словно у меня получилось сделать что-то невообразимое.

— Это ребенок, а не граната, — пробормотала я, продолжая нашептывать и укачивать любимую малышку, в попытке успокоить. Это всегда срабатывало. Я улыбнулась милому возмущенному лицу.

— Не знал, что ты любишь детей, — произнес Иван, подходя ближе ко мне и выгибая шею, чтобы взглянуть на ребенка у меня на руках.

Я улыбнулась Джесси, зная, что парень меня не видит, и сморщила нос.

— Как видишь, люблю.

Его «Серьезно?» меня совсем не удивило.

Я покачала ребенка еще немного. Ее плач стал тише, пока девочка не начала просто хныкать. Бинго.

Жасмин – заклинатель детей.

— Да, — тихо ответила я, сохраняя спокойный тон. — Я люблю детей. А вот взрослых нет.

— Не любишь взрослых? Даже не верится, — фыркнул Иван и улыбнулся мне, прежде чем снова сосредоточиться на крошке. Он поднял палец и нежно коснулся одной из щёчек Джесси, вероятно, осознавая, насколько нежной была кожа девочки, как если бы впервые оказался настолько близко к крошечному человечку.

— Заткнись.

Я слышала его тихое дыхание.

— Она такая мягкая и маленькая. А дети всегда такие маленькие?

Я взглянула на крохотное личико, зная, что глаза у девчушки были ярко-голубыми. Которые однажды могут стать того же оттенка, что и у моей матери.

— Джесси весила чуть больше трех килограммов, а это довольно много для моей сестры, — объяснила я. — Бенни тоже родился с большим весом, это у них от отца, — затем склонила голову, чтобы поцеловать Джесси в лоб, и та взволнованно заплакала. — Дети невинны. Они милые и честные. А еще забавные. И знают, что хорошо, а что плохо гораздо лучше взрослых. Как можно не любить детей?

— Они очень громкие.

Искоса посмотрев на него, я откашлялась, стараясь не обращать внимания на покалывание в горле.

— Прямо как ты.

Взгляд Ивана уже был прикован ко мне, когда тот ответил:

— У них иногда бывают истерики.

Я подняла глаза на потолок.

— Все равно звучит так, словно ты описываешь себя.

Иван тихонько рассмеялся.

— А ещё малыши плачут.

И улыбнулся своей белоснежной улыбкой, когда увидел мою кривую ухмылку.

— Ой, заткнись. Я никогда не плачу, — прошептал мой партнер.

— Ныть и плакать — одно и то же.

— Ага, а ты никогда не врешь.

Покачав головой, я опять взглянула на свою маленькую племянницу.

— Я люблю детей, особенно совсем маленьких. Моих деток, — прошептала я, чуть сдвинув малышку на своей руке. Джесси хныкнула, и я немного приподняла её, чтобы понюхать подгузник. Пахло нормально. Она пошла в мою сестру, и ее какашки ужасно воняли.

— У тебя только двое племянников? — как гром среди ясного неба раздался вопрос Ивана.

— Нет, у меня есть еще одна племянница — дочь старшего брата. Она подросток.

— Вы с ней близки?

Мои глаза вновь вернулись к Джесси, вспоминая о том, сколько раз я подводила другую свою племянницу. Мне не часто удавалось присутствовать в ее жизни. У нее уже имелась любимая тетя, и я точно ею не была. Как обычно, винить в этом оставалось лишь саму себя.

— Сейчас можно сказать да, но все равно недостаточно. Я была слишком молода, когда она родилась, а потом... у меня не хватало времени… Ты же понимаешь, о чем речь? Вроде бы она ещё ребёнок, а потом — раз и выросла. Но когда я это поняла, стало уже поздно.

Конечно, Иван представлял, что значит, когда время истекло. Не уверена, каким образом, но он точно знал.

— Да, понимаю, — согласился мой напарник. — В этом-то все и дело, — краем глаза я видела, что он пристально смотрел на меня. — Не вини себя. Это бессмысленно, и ты это знаешь.

Я пожала плечами.

— Говоришь так, будто это легко, но ясно же, что нет. Меня не должно волновать, что моя старшая сестра — ее любимица, однако все же раздражает, — зачем-то открылась я ему. — Наверное, я просто не умею проигрывать.

Что-то коснулось моего плеча. Повернув голову, я увидела, что это была рука Ивана.

— Это точно, — согласился он.

Я подарила ему слабую улыбку, но радости при этом не испытывала.

— Для кого-то ты обязательно станешь самой-самой, — Иван снова коснулся щеки Джесси.

— Как раз работаю над этим, — прозвучал мой ответ. — Это моя цель. Хоть раз я должна стать чьим-то любимчиком.

То, как парень медленно повернул голову, заставило меня насторожиться. Затем он прошептал:

— Что это значит?

Я снова пожала плечами, стараясь отделаться от тяжелого чувства, возникшего из ниоткуда. Мне нужно было все исправить. Стать лучше.

— Ничего. Только то, что мне хочется стать для кого-то из моей семьи самой любимой, поэтому я выбрала Джесси, так как она — «чистый лист».

Выражение лица Ивана должно было что-то мне сказать, но этого не случилось.

— Я так и не понял, что ты имеешь в виду. Объясни.

Мой взгляд скользнул к потолку.

— Чего ты не понял? Мамин любимчик — мой брат Джонатан. А отец больше всех любит Руби.

— Что??

Я пожала плечами.

— У каждого есть свои любимчики, не только у родителей. Например, у Руби это Тали. А у Тали — Руби. Себастьян и ДжоДжо тоже любят Руби больше всех. Все нормально.

Дело было не в том, что Иван скорчил лицо. Потому что он этого не сделал. По крайней мере, не то выражение лица, на которое отреагировали бы девять из десяти обычных людей. Однако я была той единственной, что заметила изменения. Видимо, потому что я это я. То, что отразилось на лице моего партнёра, по моему мнению, получилось рефлекторно, а не специально. У Ивана слегка напряглись мышцы челюсти. Все произошло стремительно. Просто секундное и несущественное движение.

Но мое пристальное внимание меня не подвело.

— Что? — спросила я, продолжая смотреть на парня.

Он не удивился тому, что его поймали, так что отпираться не стал.

— Кто же тогда твой любимчик? — медленно уточнил мой партнер, пристально изучая меня серо-голубыми глазами.

Я посмотрела на малышку в своих руках и улыбнулась, вглядываясь в ее крошечное личико.

— Оба ребёнка Руби.

И тут же заметила, как сильно у Ивана дернулся кадык, и как дрогнул его голос, когда он задал мне еще один вопрос.

— Я про твою семью, Пончик. В твоей непосредственной семье кого ты любишь больше всех?

Мне не нужно было рассуждать об этом. Ни секунды. Вообще. И не стоило даже смотреть Ивану в глаза для того, чтобы ответить:

— Каждого из них.

В его тоне не сквозило недоверие, когда парень задал новый вопрос.

— Что, всех сразу?

Поцеловав ребенка в лоб, я сказала:

— Да. Всех сразу. У меня нет любимчиков.

Иван сделал паузу, а затем продолжил:

— Но почему?

В груди кольнуло так, что у меня перехватило дыхание.

Что причинило мне боль. Не сильно, но достаточно, чтобы я почувствовала. Не важно, насколько редко это случалось, ощущение всегда было одним и тем же.

Так что я определенно не смотрела на своего партнера, с которым проводила дни напролёт, когда ответила:

— Потому что люблю их всех одинаково.

Однако засранец не сдавался.

— Почему?

— Что значит «почему»? Я просто люблю их и все, — сказала я, продолжая избегать зрительного контакта и пытаясь сделать вид, будто изучаю крошечное лицо в своих руках.

Дело в том, что спортсмены, да и люди в целом, которые жаждали побеждать везде и всегда, не знали значения слова «сдаться»... Смириться. Эта концепция им была чужда. Так с чего я решила, что человек, который, по-видимому, был еще более жалким неудачником, чем самый огромный лузер на планете (я), не станет зацикливаться на чем-то, что и так уже ясно. И это было выше моего понимания.

Поэтому не стоило удивляться, когда парень продолжил задавать один и тот же вопрос, на который я абсолютно не хотела отвечать.

— Так почему, Жасмин? — Иван сделал паузу, давая словам отложиться в моем сознании. — По какой причине ты любишь их всех одинаково?

Мне была ненавистна ложь, потому что как только ты решался солгать, враньё начинало съедать тебя изнутри, приходилось постоянно помнить об обмане и контролировать свои слова… Зная, что рано или поздно твоя ложь причинит кому-то боль. Возможно, я была тряпкой, но все же рискнула сказать Ивану правду.

— Потому что в каждом из них есть и хорошее, и плохое. Я не пытаюсь использовать их недостатки против них самих, — объяснила я ему вынужденно, сама того не желая. Определенно не желая. Чем так плоха была правда, кроме того, что из-за неё у меня внутри все ужасно болело.

Я посмотрела на Ивана, прежде чем продолжить, потому что не хотела, чтобы он подумал, будто я смущена. Мне не хотелось, чтобы мои слова казались чем-то важным. В противном случае, он воспринял бы все именно так, а я определенно этого не желала. Поэтому продолжила.

— Мне хочется, чтобы моя семья знала, что я люблю их такими, какие они есть. И не желаю, чтобы кто-то из них чувствовал себя плохо, думая, что моя симпатия принадлежит кому-то одному.

Ну вот, я призналась. Теперь уже нельзя было забрать свои слова.

Они повисли в воздухе, витая между мной и Иваном.

Но он ничего не сказал.

Мой напарник не произнёс ни слова, пока стоял весь такой высокий и совершенный, глядя на меня своими голубыми глазами так долго, что мне захотелось поежиться. Однако Луков точно был последним человеком в мире, перед которым я бы это сделала, и не важно друзья мы или нет. Парень и так уже видел меня не в лучшем состоянии. Ему не стоило знать, что со мной делают разговоры о любимчиках.

Вместо этого я закатила глаза и спросила:

— Как насчет того, чтобы перестать на меня пялиться? Из-за тебя я чувствую себя неловко.

И что же ответил этот придурок? Обычное «Неа».

Я просто проигнорировала его.

К счастью, именно в этот момент в комнату вразвалочку вошёл Бенни в помятой одежде и с опухшим лицом, и пробубнил:

— Жасси, я ефть хосю.

Я ухватилась за этот шанс, прежде чем увязла бы в нежеланном разговоре, продолжая обсуждать то, о чем мне не хотелось даже думать.

— Хорошо, Бенни, — сказала я, а затем посмотрела на Ивана и спросила. — За кем будешь присматривать, за малышкой или мальчиком?

На лице моего партнера мелькнуло тревожное выражение, и у меня чуть не вырвался смешок.

— Нужно кого-то выбрать?

— А зачем, по-твоему, я тебя сюда притащила? Конечно.

Иван моргнул, прежде чем его взгляд прошелся по Бенни, который все еще дремал, стоя в дверях, а затем перескочил на спящее лицо Джесси.

— Они оба маленькие, — сказал парень так, словно открыл мне глаза на мир.

Настала моя очередь моргать.

Иван прикусил свою розовую губу и посмотрел на мальчугана, который стоял в дверях, вероятно, даже не понимая, что мы не его родители. Потом Луков решился.

— Возьму на себя малышку.

Я не позволила удивлению отразиться на моем лице. Мне казалось, что он выберет Бенни вместо Джесси.

— Окей. Вот, — произнесла я, подойдя к Ивану и протянув ему ребёнка.

Выражение лица парня почти рассмешило меня.

— Я никогда раньше не держал в руках младенца, — пробормотал он, напрягаясь всем телом.

— У тебя получится.

Иван пристально на меня взглянул, а затем сложил свои руки, повторяя мою позу.

— Конечно, получится.

Я просто хмыкнула, а Луков улыбнулся. Было несложно переложить малышку в его руки. Парень уложил маленькую головку Джесси в сгиб локтя, а затем прижал к себе.

— Она такая легкая, — прокомментировал мой партнер, когда девочка оказалась полностью в его объятиях.

— Ей всего несколько месяцев, — ответила я ему, разворачиваясь к Бенни.

Иван усмехнулся.

— Это ничего не значит. Ты тоже маленькая, но ужасно тяжёлая.

— Ой, заткнись. Я не настолько тяжёлая, — повернув голову и посмотрев на него через плечо, я протянула руки к племяннику.

— Так и есть. Ты самая тяжелая партнерша, которая у меня была.

— Все дело в мышцах.

— Так вот как это называется?

Я рассмеялась, когда Бенни подошел ко мне, все еще потирая лицо.

— Знаешь, что, фея Динь-Динь? Ты тоже совсем не легкий, — бросила я Ивану, прежде чем обнять любимого трехлетнего племянника и взять его на руки.

Иван тихо засмеялся и поднес девочку к своему лицу точно так же, как и я несколько минут назад.

— Мне и не положено. Ты же знаешь, все дело в мышцах.

***

— Не понимаю, почему люди жалуются. Это ведь легко, — сказал Иван, прижимая бутылочку ко рту Джесси, жадно сосавшей ее.

Не хотелось признавать, но у Ивана отлично получалось быть нянькой. Наверное, так не должно было быть. Однако было.

В следующий раз, когда Джесси расплакалась, находясь в руках парня, Иван слегка подпрыгнул, нахмурился и повернулся ко мне с паникой на лице, но прежде чем я успела подсказать ему, что делать, парень начал напевать и покачивать ее сам. Его «тихо, тихо» звучало очень странно. Я не следила за временем, но мне показалось, что меньше, чем через минуту кошачьи вопли малышки превратились в тихие всхлипы, а ещё через минуту прекратились вовсе. Мне пришлось сдержаться, лишь бы не ляпнуть вслух, что Иван прирождённый нянька, но ему не обязательно было знать об этом. У парня и так завышенная самооценка.

А позднее Луков поразил меня еще больше.

Через какое-то время Джесси снова захныкала, и я сказала ему, что, вероятно, пора сменить ей подгузник. Однако единственным, что ответил Иван, было:

— Хорошо.

Когда я предложила забрать Джесси, парень сказал:

— Сам справлюсь. Просто объясни, что делать, — и на этом все. Он сменил ей подгузник и дважды успокоил её плач.

Иван оказался бесконечно терпеливым. Не чувствовал усталости. Даже не жаловался.

И это не должно было меня удивлять. Серьезно. Я знала, насколько он был терпелив, неутомим и оптимистичен. Эти качества появились у него, благодаря фигурному катанию. Но я не могла не размышлять о том, что, возможно, просто плохо знала Ивана.

— Я уже оставалась с ними на ночь. Повтори мой подвиг, а потом скажи, что это легко. Даже не знаю, как моя сестра не стала ходячим зомби, — ответила я своему коллеге, лежа на полу рядом с Бенни и передавая ему блоки, из которых он делал замок. Или что-то похожее на замок.

— Они часто просыпаются?

— Да, особенно часто просыпались, когда были совсем маленькими. У Руби с Аароном просто вагон терпения. Они прекрасные родители.

— Я мог бы стать хорошим отцом, — прошептал Иван, продолжая кормить Джесс.

⇐ Предыдущая 14 15 16 17 181920 21 22 23 Следующая ⇒