БЛАГОДАРНОСТИ 1 страница

ГЛАВА 1

Цыганка на ярмарке по случаю Хэллоуина предсказывает мне долгую жизнь, полную возможностей. Естественно, она произносит предсказание прямо перед тем, как использует меня в качестве живого щита от жнеца с косой. После чего в истерике выбегает из шатра. Вообще, если подумать, она обманщица и убийца. Надеюсь, смогу получить компенсацию.

И плевать, что жнец говорит о том, что не собирался забирать мою душу. Заявление не отменяет того факта, что я смотрю вниз, на собственное бездыханное тело, в то время как мои друзья стоят, уставившись друг на друга. Эй? Позвоните 911. Или, может, кто-то начнёт делать искусственное дыхание. Идиоты.

– Идём, – настаивает жнец, дёргая меня за руку. – У нас мало времени.

Я стряхиваю его ладонь и смотрю на него своим фирменным испепеляющим взглядом.

– Я так не думаю. Ты видел, что она сделала. Ты пришёл за ней, не за мной. Это её ты должен забрать с собой.

И затем жнец пожимает плечами. Он издевается? Сначала отделяет душу от моего тела, а затем ведёт себя так, словно я попросила сменить радиостанцию в машине.

Он улыбается приторно-сладкой улыбкой. Ага, как будто я куплюсь.

– Моя работа – переправлять души. Ни больше. Ни меньше, – объясняет он мне, словно четырёхлетке.

Не знаю, дело в этой улыбке или в тоне, но замешательство сменяется настоящим раздражением. Ладони сжимаются в кулаки.

– Ну а я учусь в выпускном классе, и моя работа – стать королевой бала на следующей неделе. И чтобы выиграть, мне нужно быть живой. Так что ты должен вернуть меня.

– Не могу.

– И что мешает?

Он резко поворачивается ко мне лицом, капюшон спадает на плечи. Вообще-то, он довольно симпатичный: у него точёное лицо и угольно-чёрные глаза. Конечно, он неестественно бледный, что всё портит. И давайте не забывать, что он – одна из главных причин, по которым мои тело и душа больше не связаны.

– У меня нет таких полномочий, – произносит он. – Даже если и произошёл несчастный случай, ничем не могу помочь.

Его слова кажутся ироничными. В конце концов, именно он втянул меня во всё это дерьмо.

– Как ты и сказал, произошёл несчастный случай, – злобно говорю, отказываясь признавать, что мои доводы, скорее всего, бессмысленны. – Если ты не можешь, сможет кто-то другой?

Он продолжает смотреть на меня пустым взглядом. Меня утомляет тишина, повисшая в воздухе, и я поворачиваюсь к своему телу.

– Подожди! – вскрикиваю. – Из моего уха что, кровь течёт?

Я присматриваюсь и замечаю, что мои голубые глаза с отсутствующим выражением смотрят в потолок. Если не считать глаза и кровь, я выгляжу нормально. Ладно, конечно, кожа чуть сероватого оттенка, но это из-за плохого освещения в шатре. Почему гадалки всегда используют так много свечей? Когда воссоединюсь с телом, непременно обращусь к пожарному инспектору. Где-то здесь обязательно должно быть нарушение. Цыганка может и не умрёт, но всё равно заплатит за то, что сделала.

Осматриваю остальное тело и замечаю, что шея повёрнута под неестественным углом. Конечно, это может быть из-за того, что чёрные как смоль волосы собраны в неаккуратный пучок. Никто не может удобно лежать с пучком. Такое физически невозможно.

За исключением всего вышесказанного я выгляжу как всегда потрясающе. Ну, кроме синяка на щеке. Должно быть, ударилась о кассовый аппарат, когда падала. Придётся хорошенько потрудиться, чтобы спрятать этот ужас.

Какое-то движение привлекает моё внимание. Наконец-то кто-то начал делать непрямой массаж сердца. Хотя толку-то, если жнец срочно что-нибудь не предпримет.

Раз терять больше нечего, пытаюсь использовать другой подход.

– Подожди, ты так и не назвал своего имени.

– Что? – удивлённо спрашивает он.

– Как мне тебя называть?

– Гидеон.

Он смотрит на меня, словно пытается понять, что я задумала, но ни к чему не приходит. С людьми при общении со мной такое часто бывает.

– Что ж, Гидеон, – произношу так мило, как только могу, – должно быть что-то, что ты можешь сделать. Может, щёлкнуть пальцами, загадать желание на падающую звезду или что-то в этом роде. Никто никогда не узнает об этом маленьком недоразумении. Затем, когда я вернусь в мир живых, ты сможешь выследить эту тупую цыганку. Пианино свалится ей на голову, и всё будет именно так, как и должно быть.

Смотрю на девушек, которые последние три года были у меня на побегушках. Они всхлипывают и недоверчиво оглядываются. Кроме Фелисити, которая снимает на телефон. Почему цыганка не могла выбрать её?

– Нет, – отвечает жнец.

– Хорошо, чудесно. Пожалуй, пианино, действительно клише. Как насчёт метеорита?

– Нет, – повторяет он.

– Ты прав. Должно быть что-то маленькое, что просто убьёт её, не разрушив планету. Не хотелось бы, чтобы ты нёс ответственность за уничтожение всей Земли.

Вместо ответа жнец поворачивается. Край плаща неестественное замирает в воздухе, после чего наконец опускается вокруг лодыжек.

– Подожди, – зову, пытаясь угнаться за ним. – А отправить меня обратно?

– Мы уходим, – заявляет он, перекидывая косу в другую руку. – И я уже сказал тебе. Я не могу отправить тебя обратно.

– Но кто-то ведь может, так? – он продолжает идти, и мне не остаётся ничего другого, кроме как следовать за ним. Мы всё больше погружаемся в туман, и я щурюсь, пытаясь разглядеть, что там впереди. – Кстати, куда ты меня ведёшь?

– Ты всегда так много болтаешь? Большинство людей, как минимум, шокированы, когда умирают.

Усмехаюсь. Очевидно, роль хорошей девочки не работает.

– Ты облажался. Может начать с того, что если бы ты лучше выполнял свою работу, я бы вообще не умерла.

– Но ты мертва.

– Не по-настоящему.

Он вдруг смеётся, и звук застаёт меня врасплох. Я уж начала было думать, что эмоции этого парня погрязли в чёрной дыре.

– Разве ты не видела там своего тела? Знаешь, то, которое на земле? – уточняет он. – Ты мертва по-настоящему.

Смотрю вниз, и пытаюсь удержать равновесие. Подо мной абсолютная пустота.

– Можешь хотя бы сказать мне, куда мы идём? – интересуюсь, делая вдох, хотя это бессмысленно, так как мне больше не нужно дышать. Тем не менее, есть что-то успокаивающее в дыхании.

– К Извозчику Душ.

– Куда? – переспрашиваю, но слова уносит порыв ветра, который производит поезд, остановившийся перед нами.

– Забирайся, – командует жнец, подталкивая меня вперёд. Скорее пиная, на самом деле.

Когда я переступаю порог, то вижу другого жнеца, ведущего толпу людей в следующий вагон.

– Что там происходит? – осведомляюсь.

Гидеон оглядывается, слегка приподнимая бровь.

– Пятнадцать машин столкнулись на трассе 405.

Похоже, он завидует. Больной придурок. Двери закрываются, и я оказываюсь в окружении жнецов и новоумерших. Все выглядят такими грустными. Пустыми. Словно оболочки реальных людей.

– Говорил же тебе, что большинство умерших шокированы, когда умирают, – произносит мой жнец, наклоняясь. У него такой самоуверенный тон, что хочется дать ему пощёчину. Успеваю остановить себя. Он везунчик. У меня вполне заслуженная репутация человека, который не терпит дерьма от окружающих.

Осматриваюсь и замечаю пожилых, детей и тех, кто между. У большинства выражения лиц, как у оленя на дороге в свете автомобильных фар. У всех, кроме одной старой женщины, которая улыбается мне с жалостью в глазах.

– Такая молодая и красивая, – говорит она, словно я не стою прямо перед ней. – Такая потеря.

Оглядываюсь и затем смотрю на неё.

– Это вы мне?

– Нет, дорогая, я говорю о тебе.

Кто бы мог подумать, что старики знают, что такое сарказм.

– Что случилось? – интересуется она, её голос полон материнского сострадания.

– В смысле, что случилось? – её доброта начинает действовать на нервы.

– Как ты умерла? – уточняет она.

– Я не умирала, – пытаюсь объяснить, указывая на жнеца. – Он совершил ошибку.

– Отрицание, – произносит она, похлопывая меня по руке. – Первая стадия. Не переживай, дорогая. Скоро пройдёт.

Отдёргиваю руку.

– Я не отрицаю. Он облажался и схватил не того.

– Уверена, именно так всё и было, детка, – судя по озорному взгляду на её лице, она мне не верит.

– Кстати, что случилось с вами? – спрашиваю, желая сменить тему. – Расскажите.

Она кладёт руки на колени и спокойно улыбается.

– Произошёл ужасный случай – старость. Боюсь, мне уже никогда не исполнится сто один.

Что полагается говорить тем, кто только что сообщает тебе, что прожил целый век?

– Это, хм, слишком плохо? – бормочу, поворачиваясь к жнецу.

– Ты должен всё исправить, – заявляю я, не в силах больше скрывать отчаяние, и вцепляюсь в его руку. – Я должна вернуться. Я просто никак не могу позволить Фелисити украсть мою корону. Эта предательница, вероятно, уже измеряет свою жирную голову.

– Можешь просто расслабиться? – шипит он, вырывая плащ и отворачиваясь.

Опускаюсь на сиденье. Расслабиться? Он с ума сошёл? Как я могу расслабиться, когда я… мертва? А потом осознание обрушивается на меня, как тонна кирпичей. Чёрт, я действительно мертва. Роняю голову на руки, и чувствую, как последнее дыхание покидает тело, и меня охватывает холод. Пытаюсь удержать мозг от принятия того, что происходит. Если я отрицаю, это не реально. И это не может быть реальным. Моя жизнь только начиналась, нет, начинается. Это неправильно. Несправедливо. Я просто не могу быть… мёртвой.

ГЛАВА 2

Двери открываются снова, и жнец выпускает всех на пустую станцию. Всех, кроме меня. Я отказываюсь пошевелиться. Что, если я сойду с поезда и никогда уже не смогу вернуться? Ни за что. Останусь до тех пор, пока поезд не повернёт обратно.

– Выходи, – командует Гидеон.

Игнорирую его. С чего я должна облегчать ему жизнь?

– Я не шучу, – произносит он. – У меня есть график.

Его слова заставляют меня посмотреть на него.

– Ну и? У меня тоже есть. Каково это чувствовать, что всё идёт не по твоему графику?

Он опирается на косу.

– Послушай, девочка. Не знаю сколько раз ещё тебе повторить, что я не в силах исправить сложившуюся ситуацию.

– Чудесно, – отвечаю я. – В таком случае я просто поеду обратно и буду кататься до тех пор, пока ты всё не исправишь.

– Это не так работает. Пути назад нет. Только один путь. Мы сможем разобраться, только если ты поднимешься, пройдёшь через двери и пойдёшь на регистрацию вместе со всеми. Вот как это работает.

Обожаю, как он продолжает изображать саму невинность. Однако, если он говорит правду, то катание на поезде ничем не поможет. Я могу быть пассивно агрессивной, но я не тупая.

– И что, на этой регитрации мне помогут?

– Они лучше меня знают, что делать. Уверен, такое случалось раньше.

– Только не с тобой, – говорю, усмехаясь.

Он кивает.

– Верно.

Я нехотя встаю, выхожу из вагона и иду по короткому терминалу, который соединён с длинным холлом. От пола до потолка всё покрыто белым мрамором. Похоже на прогулку по ярко освещённому мавзолею. Добавляет жути то, что я вообще ничего не слышу. Ни эха шагов, ни даже звука поезда, отправившегося к следующей остановке. Полнейшая тишина. Я даже не слышу собственное сердцебиение. Наверно, как и лёгкие, сердце больше не работает.

Прочищаю горло, чтобы удостовериться, что хоть уши ещё работают. Жнец поворачивает ко мне голову.

– Прости, – произношу я. Жду минуту. Неужели я только что перед ним извинилась? Да что со мной? ЭрДжей Джонс никогда ни перед кем не извиняется. Никогда. И почему вообще я должна что-то мрачному парню? Это его вина. Ещё один плюс – я всё ещё могу говорить.

– Что происходит на регистрации? – спрашиваю я.

Он презрительно смотрит на меня.

– Тебя регистрируют, – отвечает он очень медленно, словно убеждён, что я не понимаю смысла слов, которые произнесла.

Смотрю на него со всей ненавистью, на которую только способна. Учитывая обстоятельства, выходит неплохо.

– Спасибо. Это я и без тебя поняла. Что конкретно подразумевает регистрация?

Он вздыхает.

– На регистрации тебя регистрируют и дают запись всей жизни.

– Как DVD?

– Вообще-то, они используют лазерные диски.

– Лазерные… что?

Жнец смотрит на меня с раздражением.

– Ты когда-нибудь закончишь с вопросами? Сама суди: если бы у альбома и DVD был ребёнок, то он выглядел бы как лазерный диск. Устаревшая технология из восьмидесятых и девяностых прошлого века.

– Альбом? – переспрашиваю я.

– Не знаешь, что такое альбом?

Несмотря ни на что, мне нравится смотреть, как он бесится от моих вопросов. Вопросы – одно из многочисленных оружий в моём словесном арсенале.

– Расслабься, я знаю, что это. Видела как-то в музее.

– Так вот, когда лазерные диски потерпели крах, местные учёные исправили некоторые недостатки, и мы начали использовать их для новоприбывших.

– Полезно узнать что-то о Небесах.

Он качает головой.

– Мы не на Небесах.

– Правда? А где мы?

– Можешь просто немного подождать?

– Нет, – отвечаю я, обрубая его. Знаете, его это тоже раздражает.

– ЭрДжей, – говорит он. – Обещаю, на все свои вопросы ты получишь ответы, когда придёт время. Где мы, что происходит, каким путём ты отправишься дальше…

Я останавливаюсь, как вкопанная.

– Каким путём?

Он продолжает идти.

– Ну да. Ни у кого нет гарантии. Разве что у Ганди и матери Терезы. Они были фаворитами.

– Подожди-ка. Говоря «путь», ты имеешь в виду Рай и… – не могу произнести слово.

К несчастью, у Гидеона нет таких сомнений.

– Ад.

– Спасибо.

– Пожалуйста.

Очевидно, жнецы не так хороши в сарказме.

Мы смешиваемся с толпой с поезда и идём в тишине. Хочу задать больше вопросов, но не могу придумать. Мозг словно отключился. Я медленно качаю головой, пытаясь собраться с мыслями.

– Ты привыкнешь, – говорит Жнец, искоса поглядывая на меня.

Стараюсь вести себя так, словно не понимаю о чём речь.

– Что ты имеешь в виду?

– Голова. Мозг в конце концов осознает, что тело мертво.

– Как мне это остановить? – вспыхиваю я. – Всё это происходит не со мной. Запомни, я найду на регистрации того, кто сможет мне помочь, и верну свою жизнь обратно.

– Как скажешь.

– Ты не веришь? – не знаю почему, но его нехватка веры немного напрягает. Может быть потому, что именно он дал мне надежду.

Он наклоняется ко мне.

– Смотри, – шепчет он, – я занимаюсь этим уже тысячу лет, и за это время ни один не получил второй шанс. Такого просто не может быть. Если мы сделаем для тебя исключение, то сколько времени понадобится для того, чтобы кто-то ещё потребовал отменить свою смерть?

– Но ты сказал…

– Я сказал, что на регистрации с этим разберутся, – резко говорит он. – И они разберутся. Но на твоём месте, я бы не рассчитывал на многое.

К моему огромному удивлению, из глаз потекли слёзы. Почему, когда столько частей тела отказали, именно слёзы ещё могут течь? Какой бы ни была причина, солёные капли действуют на жнеца.

– Эй, – мягко произносит он. – Вот что скажу тебе. Если это поможет, я поручусь за тебя и за то, что произошло.

– Правда? – шепчу я немного оживлённее.

– Почему бы и нет? – отвечает он, пожимая плечами. – Чудеса случаются, разве не так?

ГЛАВА 3

Из-за всех просмотренных фильмов о жизни после смерти, я ожидаю прикрыть глаза от слепящего света белоснежных облаков. То, что я вижу – даже близко не так. В общем, фильмы врут. В Послежизни нет белых облаков и ангелов с арфами. По крайней мере, когда ты только оказываешься здесь. Он похож на холл отеля. На очень большой холл отеля. По большей части, люди топчутся с ничего не выражающими взглядами. Есть несколько группок семей, стоящих в тишине. Я словно оказалась посреди фильма о зомби.

Наиболее оживлённую группу составляют пожилые люди. Подобно женщине из поезда, они будто счастливы быть здесь. Они не испытывают потрясение. На самом деле, они приветствуют друг друга как давно потерянные друзья. Кто знает, может, они действительно раньше были знакомы. Время от времени из невидимых динамиков раздаётся голос, заставляя вздрогнуть каждого. Он объявляет список имён и отправляет названных к стойке регистрации в конце комнаты. Я нахожу свободное место и наблюдаю за людьми, толкущимися у линии ожидания.

Боковым зрением замечаю жнеца, загоняющего несколько человек в двери с надписью VIP.

– Суицидники, – произносит кто-то рядом со мной.

Я оборачиваюсь и вижу девушку на несколько лет старше меня.

– Простите? – меня удивляет тот факт, что кто-то ещё не замер в кататоническом ступоре, как все остальные.

Она кивает в сторону двери.

– Туда отправляют самоубийц. Думаю, им нужны дополнительные консультации или что-то типа того.

Осматриваю её с головы до ног. Глаза цвета морской волны. Волосы цвета воронова крыла, собранные в высокий хвост. Если бы не шрам, идущий от волос к щеке, она была бы обворожительной.

– Откуда ты знаешь? – спрашиваю я, переводя взгляд на дверь.

– Я здесь уже некоторое время, – произносит она, плюхаясь рядом со мной, после чего меняет тему. – Итак, что же привело тебя сюда?

Вспоминаю реакцию старушки в поезде и предупреждение жнеца быть сдержанной.

– Хм, авария.

Она приподнимает нетронутую бровь идеальной формы.

– Лжёшь.

– Нет, – мой голос звучит немного извиняющееся.

Она смотрит на меня с интересом.

– Ой, да брось ты. Если бы ты попала в аварию, то ходила бы сейчас, как эти бедные страдальцы.

– Ты прям эксперт по мёртвым, – говорю я, надеясь, что она уйдёт.

Она пожимает плечами.

– Когда тебе больше нечего делать, кроме как ходить и смотреть на новоприбывших, то поневоле замечаешь кое-что. Кстати, меня зовут Сэнди.

– ЭрДжей, – автоматически отвечаю я. – Замечаешь что например? – надеюсь, она переключит внимание от моей кончины.

Сэнди осматривает комнату до тех пор, пока не находит то, что искала.

– Видишь того мужика? – шепчет она, указывая на очередь у стойки регистрации. – С оцепенелым взглядом, который постоянно трогает голову?

Оглядываюсь, пока не замечаю его.

– Да.

– На нём байкерская куртка, так? Не та дорогая показушная, которую студенты покупают, чтобы выпендриться. Это старомодная байкерская куртка.

– Ну хорошо, он водит мотоцикл. Что с того? – жду, когда эта девица перейдёт к сути. Я, конечно, понимаю, что у нас впереди вечность, но всё же.

– У него нет с собой шлема.

– И?

– Когда ты попадаешь сюда, то всё, что было при тебе, оказывается вместе с тобой. Шляпы, перчатки, украшения – всё это сопровождает тебя, – она озорно подмигивает. – Даже грязное бельё.

– Супер.

Она смеётся, и несколько соседних душ вздрагивают, но никто не оборачивается.

– О, расслабься. Серьёзно, был парень, у которого случился сердечный приступ, когда он играл в приставку. Он попал сюда вместе с джойстиком, привязанным к запястью.

– Шутишь, – говорю я, пытаясь выбросить из головы комментарий насчёт грязного белья.

– Неа. Джойстик болтался так до тех пор, пока кто-то из регистрации не забрал его.

– Зачем? – спрашиваю я, наклоняясь к ней ближе.

Сэнди качает головой.

– Точно не знаю. Думаю, они не хотят, чтобы кто-то брал с собой что-то, связывающее его с прежней жизнью. Например, если бы тот парень умер, когда играл со своими детьми, то джойстик напоминал бы ему об этом, и ему было бы тяжелее.

– Так может, у того байкера тоже забрали шлем?

– Возможно. Но сомневаюсь.

Снова смотрю на мужчину, трогающего голову.

– И что же ты думаешь, с ним произошло?

– Разве не очевидно?

– Раз я спрашиваю, значит, нет, – огрызаюсь я.

Она поднимает руки.

– Расслабься. Я думаю, он погиб в аварии. У него тот ошалелый взгляд, как у людей, умерших внезапно. И он всё время трогает голову. Классический признак того, что у него травма головы. Вероятно, он пытается понять, почему его череп такой мягкий. Поэтому мне кажется, что он был без шлема.

– Ха, – хмыкаю я, переводя взгляд.

Сэнди поворачивается, чтобы увидеть, куда я смотрю.

– Что?

Я киваю на женщину в свадебном платье. Половина платья покрыта кровью. На полу рядом с ней покоится покорёженный шлем.

– Как ты думаешь, они были вместе?

– Может быть, – отвечает Сэнди, поднимаясь и быстро шагая к очереди.

Я следую за ней.

– Куда ты?

– Не хочешь выяснить, была ли ты права? – бросает она через плечо.

Я догоняю её, как раз когда она кладёт руку на плечо байкера.

– Простите, – мягко произносит Сэнди.

Он смотрит на неё, почти отскакивая от её прикосновения.

– Да? – в его голосе отсутствуют удивление, замешательство или ещё какая-нибудь эмоция.

Сэнди смотрит ему в глаза, не позволяя ему отвернуться.

– Вы попали в аварию?

Он кивает, затем качает головой, словно ему больно это вспоминать.

– Думаю, нам лучше его оставить, – говорю я, беря Сэнди за руку.

Она отмахивается и продолжает разговор.

– Вы знаете, где ваш шлем?

– Нет.

– Он был на вас, когда вы разбились?

Мужчина мгновение думает, потом говорит:

– Не могу вспомнить. Не думаю.

Сэнди победно смотрит на меня и спрашивает:

– Он был на ком-то другом?

Он медленно кивает.

– На ней.

– Девушка в прекрасном платье? – подсказывает Сэнди, победно улыбаясь.

Мужчина вскидывает голову. На секунду его взгляд проясняется.

– Как вы узнали? – требовательно спрашивает он, оцепенелый взгляд исчезает.

Сэнди делает шаг назад, я отвечаю:

– Я, хм, я видела девушку со шлемом. На ней было белое свадебное…

– Где? – рявкает он, выбиваясь из очереди. Человек позади занимает его место, равнодушный к разворачивающемуся конфликту.

Он дико озирается вокруг, выискивая девушку. Его глаза расширяются, и гортанный вой заполняет пространство. Я оглядываюсь по сторонам, уверенная, что все на нас пялятся, но, как и мужчина в очереди, никто не обращает внимания. Байкер прорывается назад, толкая меня и каждого, кто попадается ему на пути, пока не добирается до мёртвой невесты. Он падает на колени, опускает голову на её ладони и начинает плакать.

Это первое проявление эмоций, которое я замечаю с момента прибытия, не считая пожилых с их старческим отрядом. Сперва девушка просто тупо смотрит на трясущееся тело байкера. Затем практически автоматически она кладёт руку ему на затылок и рассеянно перебирает волосы. Когда она опускает глаза, то замечает сотрясающееся от рыданий тело и, наконец, поднимает его голову. Они встречаются глазами, в её взгляде появляется осмысленность, и слёзы начинают катиться по её лицу.

– Что происходит? – шёпотом спрашиваю у Сэнди, которая тоже смотрит с недоумением.

– Понятия не имею, – она отвечает, не в силах отвести взгляд от разворачивающейся сцены. Её тело замерло. – Такого не было раньше. Возможно, дело в тебе.

Только не это. Она же не обвиняет в этом меня. Предупреждение Гидеона звучит в голове.

– Мне жаль, – снова и снова повторяет байкер. – Я не хотел…

Она наклоняется к нему и легко целует в губы. В этот момент целый отряд фигур в белых комбинезонах окружает их. Они аккуратно ставят мужчину на ноги и тянут его вместе с женщиной в сторону двери без знаков. Одна из фигур отстаёт и осматривает комнату. Сэнди прячется за мной.

– Не дай ей меня увидеть, – шипит она, но уже поздно. Ангелоподобное создание направляется к нам. Когда она подходит, её лицо не выглядит привлекательно. Напротив, оно выражает чистую ярость.

– Сандра Дональдсон, – сахарно звучит голос, создавая дикий контраст со злостью на лице. – Что ты натворила на этот раз?

Сэнди появляется из-за моей спины.

– Привет, Лиллит.

– Не надо, Сандра. Ты прекрасно знаешь, что не должна контактировать с новоприбывшими. То, что ты тоскуешь о не сбывшемся долго и счастливо, не даёт тебе права подвергать опасности другие судьбы.

Я перевожу взгляд с Сэнди на Лиллит. Что ещё за не сбывшееся долго и счастливо, и кто заразил эту цыпочку грубостью?

Словно услышав мои мысли, Лиллит многозначительно смотрит на меня.

– Ты тоже не должна влиять на них.

– Я не хотела создавать проблем, – спорит Сэнди. – Я просто спросила, что произошло.

– Как ты думала, что случится? – вспыхивает Лиллит. – И зачем вообще ты воссоединила его с той женщиной? Ты прекрасно знаешь, что может случиться эмоциональная травма. Даже для тебя это слишком.

– На самом деле, – медленно произношу я, – это была я.

– Но она не знала, что может произойти, – говорит Сэнди, прежде чем Лиллит успевает отреагировать.

Бросаю на неё испепеляющий взгляд.

– Не надо меня защищать.

– Вы, обе, успокойтесь, – командует Лиллит.

Я собираюсь возразить, но не могу. Я имею в виду, что в прямом смысле не могу открыть рот и издать звук. Смотрю на Сэнди. Она даже не пытается заговорить. Кто эта женщина, и почему Сэнди так её боится?

В общем, наше молчание получает удовлетворительный взгляд Лиллит, и она продолжает.

– Пока души не пройдут регистрацию, им следует оставаться в неведении относительно некоторых событий их жизни, которые могут помешать их развитию в Послежизни. Вы двое умудрились всё испортить, – она обращается к Сэнди. – Ты меня не удивила, а вот ты, – теперь она сурово смотрит на меня, – не ты ли только сошла с поезда? Это тем более неожиданно.

Она поднимает голову, словно что-то услышала, и вздыхает.

– Мы обо всём позаботимся, но впредь до самой регистрации ни с кем не разговаривайте, – она смотрит на Сэнди и повторяет, – ни с кем.

Мы киваем, и она уходит, смешиваясь с толпой. Как только она скрывается из виду, я чувствую охватывающее меня напряжение.

– Что это было? – выдыхаю я, радуясь тому, что снова слышу свой голос. – Или вернее спросить, кто это?

Сэнди выглядит подавленной. Очередные имена раздаются из громкоговорителя, и на этот раз я слышу имя Сэнди.

– Мне кажется, назвали твоё имя, – говорю я, ожидая увидеть облегчение на её лице.

– Они постоянно называют моё имя, – отвечает она со вздохом. – Я просто никогда не подхожу.

– Шутишь? Какого чёрта ты ждёшь здесь, если просто можешь пойти к свету, или куда там отправляют?

Она кладёт руку в карман и вытаскивает огромное кольцо.

– Я просто не могу уйти отсюда.

ГЛАВА 4

Я смотрю на кольцо, не зная, что сказать. Два дельфина окружают россыпь бриллиантов. Их глаза инкрустированы самыми прекрасными сапфирами, которые я когда-либо видела. Убила бы за такое кольцо.

– Он его сделал, – произносит Сэнди, поднимая руку, чтобы полюбоваться кольцом. – В детстве моей любимой книгой была «Остров Голубых Дельфинов». Его друг, студент школы искусств, нарисовал скетчи по мотивам этой книги в качестве домашнего задания. А ювелир превратил наброски в уникальное кольцо.

– Кто его сделал? – я спрашиваю, внимательно рассматривая кольцо. Оно невероятное.

– Мой парень или, точнее, жених, – она замирает, и её лицо становится мягким и почти отрешённым. – Жених. Даже спустя столько времени мне хочется смеяться…

– То есть, когда ты говорила, что находишься здесь уже некоторое время, то имела в виду…

– Девять месяцев, шестнадцать дней и десять часов по земному времени, ну, более менее, – у неё на глазах выступают слёзы, и я снова задаюсь вопросом, почему души могут плакать. – Здесь это целая вечность.

– Почему ты не покончишь с этим, пройдя регистрацию?

Она делает мне знак следовать за ней, и я иду, по большей части из любопытства, но также и из-за страха остаться одной в толпе этих эмоциональных коматозников. Мы находим два стула рядом со стариками, и я жду продолжение.

– Он пришёл ко мне вскоре после начала весеннего семестра. Я была на последнем курсе в Нотр-Даме, изучала бизнес. Мы с Джеймсом хотели открыть книжный магазин, когда выпустимся. Знаешь, вроде тех классных независимых мест, которые, в конце концов, становятся обязательными пунктом в книжных турах?

Качаю головой. Вообще-то, я провожу не так много времени в книжных магазинах. Или, точнее сказать, проводила. Голова идёт кругом, когда я начинаю думать о своей жизни.

Она выдавливает грустный смешок, и я заставляю себя сосредоточиться.

– Короче, не жизнь, а сказка. Мы собирались растить детей в любви к великой литературе и жить долго и счастливо. Разумеется, мы бы зарабатывали не очень много, но мы не могли представить лучшую работу, чем быть окружёнными книгами и людьми, которые их любят, – ещё один глубокий вздох. – В общем, в ту ночь он должен был быть в другом месте, а не в холле моего общежития, – грусть на лице сменяется счастьем. – Он был таким возбуждённым. Когда я говорю возбуждённый, то имею в виду, едва не смеялся. Это было так мило. Он забронировал столик на семь часов. Но был сильный снегопад, и мы не смогли добраться туда. Так что зашли в маленький сэндвич-бар, а после пошли к озеру Святого Иосифа, – она смеётся, её лицо просветляется, шрам становится почти незаметным.

⇐ Предыдущая 123 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒