РАСКАЯНИЕ

РАСКАЯНИЕ

Катрин никак не могла уснуть. Днем она не показывала вида, что у нее неспокойно на душе и она немного расстроена, пытаясь скрыть это за усердной работой. Да, через день после похорон она уже могла петь песню, ту самую легкую песенку, которая звучала у нее в ушах после свадьбы. Она начала напевать ее, чтобы освободиться от своих мыслей. Но, заметив, с каким укором смотрит на нее Лизетта, она замолчала. А ночью ее мучили беспокойные мысли. Какая - то горечь, неудовлетворенность собой наполняли ее и лишали сна.

Обычно это начиналось с того, что она внутренне восставала против этих набожных людей в доме, считая их виновными в своем беспокойстве. Дитрих, конечно же, любил только свою мать, а не ее. Его родственники смотрели на нее с плохо скрываемым презрением, и даже юная Ани вообразила себя благочестивой и совершенной, так скромно и целомудренно она вела себя.

А Амри - ах, какой у нее вредный характер! Ведь это назло ей она умерла как раз в тот момент, когда ей так хотелось повеселиться, ни о чем не думая и ни с кем не считаясь.

Катрин мучилась, не в состоянии понять, откуда исходит это внутреннее беспокойство: из ее жесткого, возмущенного сердца или из слабых стуков маленького создания, которое она носила в себе и которое скоро должно появиться на свет.

Какой беспокойной была для нее эта ночь! Нет, Катрин не могла спать. Она слышала рядом спокойное дыхание мужа и думала, что таким маленьким, с такими же слабыми движениями был когда - то и Дитрих, этот сильный белокурый мужчина со светлым лицом и коренастой фигурой. И Амри, его мать, когда - то так же, как она теперь, лежала без сна, прислушиваясь к его беспокойным движениям. Если ей, Катрин, придется умирать - возможно, сейчас или когда она станет, как Амри, старой и дряхлой, - и если кто - то из дорогих ей людей, например, кто - то из рожденных ею детей или из ее зятьев или снох, тесно связанных с ее детьми, отвернется от нее в ее смертный час и в безудержной веселости будет танцевать и...

Катрин стало страшно. Сильный осенний ветер завывал за окнами дома. Казалось, вокруг дома все шумело и грохотало.

Она села на кровати. Да ведь это кто - то отодвигает засов двери! Вот уже слышны чьи - то крадущиеся шаги. Катрин никогда не была боязливой; она не закричала и не стала будить мужа. Пусть спит. Она надела платье. При свете луны, которую, правда, время от времени скрывали несущиеся по небу тучи, она сможет увидеть, что там такое.

Катрин вышла в сени и увидела, что дверь в сад отворена. Она хорошо помнит, что вчера вечером сама заперла ее. Пристально оглядывая все вокруг, она подошла к двери и затем вышла наружу. Ветер треплет ее волосы и подолом юбки хлещет по телу. Но она не видит ничего необычного. Крадучись прошла она за угол дома и остановилась в нескольких шагах до колодца.

Ее сердце замерло: какая - то темная фигура висит почти над краем колодца. Через секунду она исчезнет в его глубине. Катрин прыгает и хватает ее за юбку. Она слышит резкий крик и видит перед собой растерянное, взволнованное лицо больной Аннемари.

— Что ты делаешь? - в ужасе восклицает Катрин.

— К маме, к маме! - кричит больная, изо всех сил пытаясь вырваться, - К маме! Катрин злая, очень злая!

Она царапается, кусается и тащит Катрин к краю колодца. Между тем Дитрих проснулся от крика и выскочил в сад. Он увидел двух борющихся между собой женщин и оторвал их друг от друга.

Вильгельм и Лизетта, которые тоже прибежали на крики, помогли успокоить Аннемари и уложить ее в постель, в то время как сам Дитрих на руках отнес Катрин в кровать. Она не кричала и не плакала, она лежала совсем тихо. Горе бедного создания и ужас случившегося леденили ее кровь. Она все еще слышала пронзительный голос: «Катрин злая, очень злая!» Не был ли это голос судьи? Амри умерла. Может быть, напоследок она хотела сказать, что Катрин нужно позаботиться об Аннемари? Ведь Вильгельм и Лизетта не смогут взять ее с собой в город. Но мать была мертва. Здесь уже ничего нельзя исправить, ничего.

Катрин вспомнила, что в последние дни больная часто стонала и выражала желание быть с Лизеттой, на что та ласково отвечала, что это невозможно. Да, видимо, это было так: из страха перед ней, Катрин, Аннемари решила броситься в колодец. Она вздрогнула.

На следующее утро она попросила Дитриха привести Аннемари в гостиную. Дрожа от страха, что ее, как обычно, будут ругать, больная стояла перед молодой женщиной. Катрин взяла искаженное страхом лицо Аннемари в свои руки и начала гладить ее длинные волосы, как это обычно делала Лизетта.

— Аннемари, я буду очень хорошо относиться к тебе, - сказала Катрин. Она помолчала, немного смущенная, а затем своим бодрым тоном с улыбкой продолжила: - Лучше, чем мой сердитый и строгий муж, который стоит в углу и удивляется. Не так ли?

Лицо Аннемари постепенно стало покрываться румянцем. Она чувствовала любовь, которая исходила от сердца, и теперь стояла смирная и покорная, как собачонка. Она была слабоумной, но сразу же понимала, когда ей оказывали любовь.

Дитрих ничего не сказал и вышел во двор. Ему казалось, будто он увидел дорогие для него руки матери, которые, благословляя, покоятся на молодой головке Катрин.

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 7 8 9 101112 Следующая ⇒