М.Х. Боросон «Девушка без лица» («Хроники даоши» - 2) 14 страница

- Отпусти моих мужчин, если хочешь жить.

Зрители были толпой солдат-зверей: зайцы с большими ушами, зубастые белки с пушистыми хвостами, солдаты с головами-осьминогами, щупальца шевелились у щек, стрекотали насекомые. Все болели, празднуя в пылу сражения.

При виде солдата-коня я обрадовалась.

- Поразительная победа, - сказал он. – Нет слов, Сян Ли-лин. Эту историю будут рассказывать много раз. Я горжусь тем, что наладил отношения с тобой.

Его фраза «нет слов» касалась и отца с Шуай Ху. Они встали возле меня, покраснев, но не могли озвучить мысли словами.

А потом тигр поклонился и сказал:

- Даону.

Отец с огромными глазами пролепетал:

- Ли-лин, это… - он разглядывал сцену сражения. Труп Гана Сюхао лежал мордой вниз, его когда-то красная шерсть стала черной, как сажа, его сияющая шелковая одежда обгорела, еще дымилась. Его нефритовые глаза выкатились из глазниц. Труп Бяозу растянулся на боку в луже, в стороне была его голова. Его лицо стало черным под слепыми от смерти глазами. Кровь все еще лилась из его горла, собираясь в другую лужу.

- Прости, шифу, - сказала я. – Я все испортила.

Он поджал губы, а потом усмехнулся.

- Да, Ли-лин, ты испортила все для них.

- Все похвалы, которых я заслуживаю, относятся к тому, кто меня вырасти, - сказала я.

Он кивнул.

- А что насчет нее?

Демоница стояла на коленях, опустив голову к земле. Было странно, что она так кланялась мне, молила о пощаде.

Я смотрела на нее, она была самой опасной из трех врагов, кто бился с нами.

- Ей нельзя, - сказал мой отец, - позволять жить.

- Какие причины?

- Она затмевает разумы мужчин, Ли-лин. Она уничтожила многих и уничтожит еще больше.

- Да, но есть ли у нее другая сила? Ее муж был жестоким, и он мучил бы ее, если бы она не могла управлять им. Ты хочешь наказать ее за развитие сил, которые могли ее защитить?

- Дочь, у нее нет души.

- Что с того? У ветра нет души, но мы его не казним.

Отец задумчиво поджал губы. Я повернулась к существу на коленях.

- Демоница, - сказала я. – В твоем наряде пленены души, и ты обладаешь силой, которую мы с отцом обязаны подавить. Если хочешь жить, я заключу с тобой сделку. Понимаешь?

- Какие условия, - ее голос был тихим и испуганным, - жрица?

- Слушай внимательно. Ты отыщешь меня в течение семи дней, отпустишь все души, что у тебя в плену, чтобы я отправила их к спасению. Во-вторых, за эти семь дней ты найдешь моего отца, и он свяжет твои силы, чтобы ты больше не могла управлять волей мужчин.

- О, нет, жрица, - сказала она. – Прошу, как женщину, оставь эту способность.

- Силу порабощать мужчин и заставлять их тебя слушаться? Нет.

Прошел долгий миг, демоница прижималась лбом к земле. Ее голос зазвучал как скуление:

- Жрица, прошу. Умоляю, как женщина, пойми, что со мной сделают демоны-мужчины, если мою силу запечатать.

Я замерла. Я прикусила губу и смотрела на демоницу.

- Если бы ты не была такой красивой, это защитило бы тебя от демонов? Мы можем запечатать твою силу и красоту.

Демоница шумно выдохнула.

- Это избавит меня от любовного интереса демонов, жрица, - сказала она, - и я благодарна за предложение, но быть слабее физически и ничем не привлекать их – как быть беззащитной, без шанса прокормить себя или защититься от тех, кто обижен на меня.

- Хорошо, - сказала я. – Мы не запечатаем твою силу, но ты поклянешься не использовать ее на людях.

Шуай Ху кашлянул.

- Или тиграх, - сказала я. – Или призраках. Нет, перефразирую: ты поклянешься использовать свою силу только на демонах, и если будешь приказывать им вредить, то только другим демонам. На такое ты можешь согласиться?

- Да, жрица.

- Погоди, в голову пришла еще идея. Призрачный магистрат тоже поддается твоим чарам?

- Нет, жрица. Не знаю, как, но у него магическое сопротивление.

Я кивнула.

- Он приказал твоему мужу напасть на меня?

- Нет, это сделал мой муж сам, - сказала она.

- Хорошо, - сказала я. – Мы договорились о сделке. Запишем и запечатаем ее, и ты отправишь от меня послание Призрачному магистрату и будешь свободна.

Отец скривил губы.

- Послание? – сказал он. – Ты отправишь вдову Бяозу с отрубленной головой ее мужа к Призрачному магистрату, чтобы он знал, что его дни сочтены?

- Я бы так не поступила с вдовой, - сказала я, - даже с таким тяжелым браком, какой был у нее. Но нет, я отправлю ее извиниться перед Призрачным магистратом за меня. Она проследит, чтобы он понял, что я не хотела убивать двух его старших слуг. Она убедится, что Гуиянь поймет, что Бяозу и Ган Сюхао вызвали меня на дуэль, а не наоборот, и я готова отплатить за свою вину.

- Почему, Ли-лин? Зачем извиняться перед тем, кого презираешь?

- Потому что у него будет власть над нами, - я огляделась, следя, чтобы больше никто меня не слышал, и продолжила. – Всю жизнь мужчины ограничивали мою силу, а теперь у этого Призрачного магистрата будет власть над тем, сколько силы мы сможем брать у вселенной и богов. И только он знает имя моего мужа. Пока я не поймаю розовую птицу, радужную лягушку и прозрачную рыбу, он должен видеть во мне, в нас, послушных слуг, пока я не лишу его такой власти. А в тот день я – как ты сказал бы? – вырву внутренности из его зада и засуну в его рот.

- Точно, дочь, - мой отец покачал головой, - я рад, что не сделал тебя своим врагом.

Я улыбнулась. Это была величайшая похвала из всех, что давал мне отец.

Отец, Шуай Ху, Меймей и я пошли к станции поезда под вопли чаек, свободных от золотых клеток.

Меймей держала меня за руку. Я хотела бы знать, как общаться с ней.

Тигр молчал, был потрясен, его щеки уже не были румяными от веселья. Я пыталась проверить состояние друга, но он напрягся, когда я подошла, и я отпрянула. Он был задет, это я видела. И мне было больно за него. Он больше века старался подавлять животную натуру, а демоница поработила его и вытащила все наружу.

Я не знала, как его утешить. От незнания во мне была боль.

- Сян Ли-лин, а-а! – закричала чайка. Я отыскала в стае Джиуджиу. – Ты не готова – а-а! – к Мужчине-бабочке!

- Он опасен. Джиуджиу? К чему мне готовиться?

- Тебе нужно пробудиться, а-а! – сказала она, и стая повернула, - от Кровавого сна!

Фраза потрясла меня, и я не могла сформулировать вопрос.

- Стойте, - сказала я, но чайки улетели.

Несколько минут спустя отец, Шуай Ху, Меймей и я прибыли на станцию, там было почти пусто. Процессия огоньков свеч (без самих свеч) парила, словно листья на ветру. Несколько голодных эгуи сжались в углу, отчаянные. Большая голая ступня размером с человека нетерпеливо шаркала по бетону. Самый большой кусок корня имбиря, напоминая формой распухшего человека, двигал по коридору широкую метлу.

Подъехал поезд. Мы прошли на него и отыскали места. Я устала, внутри бушевали эмоции. Меймей прильнула ко мне, словно засыпала. Я хотя бы спасла ее и вызволила Хайо Шень. Но какой ценой? Имя мужа забрали, стерли из мира. Мы с отцом должны были позволить Облачение манипулятивного гада как местного божества. Зато я убила Бяозу и Гана Сюхао. Миру будет чуть лучше, если демонов будет чуть меньше.

Поезд поехал, гремя по рельсам железной дороги духов. Отец взглянул на меня.

- Давай поговорим по душам, Ли-лин.

Я взглянула на девочку, прильнувшую к моей руке.

- Прости, Меймей, нам с отцом нужно поговорить.

Она кивнула, и я встала и села рядом с отцом.

- Ли-лин, - сказал он, - подумай хорошенько насчет Призрачного магистрата. Ты хочешь, чтобы он получил титул, а потом ты его убьешь. Он жестокий и эгоист, но принесет порядок региону. Он сохраняет традицию.

- Ради тебя, - сказала я, - надеюсь, что ямену позволят существовать после нового года.

Глаза отца расширились.

- Что ты наделала, Ли-лин? Что будет в конце года?

- До начала лунного нового года Нефритовый император лишит Призрачного магистрата его титулов и власти Туди Гона.

- О чем ты? Ты не могла отправить послание в Небесный дворец, Ли-лин, и ты поклялась такого не делать.

- Мы послали весть из ямена.

- Я такого не делал, - сказал он. - И Небесные дворцы не станут слушать послания даоши четвертого или пятого сана, особенно женщину.

- Это так, шифу, - сказала я. – Но призраки послушают тебя. А ты произнес преступления Призрачного магистрата и обрек его.

- Думаешь, боги слушают все мои слова, Ли-лин? Ты переоцениваешь интерес божеств к делам людей.

- Когда стоишь перед ними, они слушают, шифу. А ты обвинил Призрачного магистрата, пока стоял перед плитой.

Его рот приоткрылся. Его шея напряглась, как и плечи.

- Кухонный бог, - сказал он.

Я кивнула.

- На двадцать третий день последнего месяца года Кухонный бог доложит об увиденном Нефритовому императору. И Кухонный бог слышал, что Призрачного магистрата обвинял даоши седьмого… - я замолкла.

Отец молчал, человеческий глаз пылал, стеклянный был пустым. А потом он сказал:

- Зачем ты это сделала, Ли-лин? Почему ты такая?

- О чем ты, шифу?

- Почему нужно быть такой умной.

- Я не понимаю твоего вопроса.

Хмурясь, он отвернулся от меня к окну и сказал:

- Ты обманула меня, - сказал он. – Это так, я стоял у плиты и объявил о преступлениях Призрачного магистрата, где меня мог услышать Кухонный бог. Но я был на кухне, потому что ты меня привела, и на плиту ты указала. А потом ты словами заставила меня озвучить все это. Зачем ты так себя ведешь, Ли-лин? Тебе так важно перехитрить меня?

Я долго молчала, подбирая слова. А потом сказала:

- Я в ответе за поступок, который приведет к падению Призрачного магистрата, и только я. Если он или его подданные решат отомстить за него, они нападут на меня. После того, что ты сделал для меня… - я посмотрела на его стеклянный глаз, - я не позволю твоему телу страдать из-за моих поступков. Если я действую одна, то потому что не хочу подвергать тебя опасности.

Он закрыл глаза. Вытер лоб. Нахмурился.

- Я не так слаб, что меня нужно охранять ребенку или женщине.

Я глубоко вдохнула.

- Знаю. Я это знаю. Ты могучий и гордый. И ты думаешь, что ты один. Граница между жизнью и смертью, Врата призраков, полны монстров и страхов, и ты всегда осознаешь угрозу живым и считаешь, что это только твоя ответственность.

- Что с того, Ли-лин? Все, кто бились на моей стороне, умерли на моей стороне.

- Не все, - сказала я.

Он склонил голову.

- Я не добавлю твое имя к списку погибшим из-за того, что я их подвел. Я подводил тебя достаточно раз в этой жизни.

Я издала смешок.

- Так ты лучше бессмысленно умрешь, чем попросишь о моей помощи?

- Ли-лин, это ты решила не просить о моей помощи. Ты заставила меня обманом достичь твоих целей.

- Это… - начала я, но утихла, - справедливо. Это так. Я обманом заставила тебя обмануть Призрачного магистрата при Кухонном боге.

- Ты могла попросить меня о помощи, Ли-лин.

- Тени подслушивали все наши слова! И ты сделал бы это? – сказала я. – Когда Гуиянь падет, кто знает, что будет с яменом призраков. На следующий день он может пропасть, рассыпаться пылью, стать призраком города призраков. А тебе там понравилось. Тебе понравилась архитектура, смелые краски и роскошь.

- Да, - с кислым видом признал он. – Но я надеялся, что будет не так.

Я ждала, что он продолжит.

- Я думал, нам дали шанс пройтись по историческим улицам, увидеть прошлое. Это был бы ценный опыт, Ли-лин. Но ямен призраков не такой, каким был мир, - он подбирал слова, словно просеивал рис, очищая его. – Гуиянь не воссоздал нечто старое, а создал игрушку с тенями, где марионетки танцуют, развлекая публику. Ямен – не музей, не страница из библиотеки. Это карнавал. И только дети плачут, когда карнавал кончится.

Мы долго молчали, сидели и смотрели вдаль. А потом я сказала:

- Может, после дуэли с демонами старший даоши увидел бы, что было бы выгодно для него повысить ученицу до шестого сана.

Прошла минута, другая, и на его лице бушевали эмоции.

Первые пять санов были для новичков, каждый шаг удваивал силу, которую они могли призывать. Шестой сан был другим, это было как завершение школы, отправление в путь, получение профессиональных санов. Даоши шестого сана обладал вдвое большей силой, чем пятый. С шестого сана даоши мог взывать к силе всех поколений до него, а еще повелевать многими генералами-духами.

Для повышения первых пяти санов требовалось лишь несколько минут произносить чары. Повышение до шестого сана было бы другим. Полное Повышение сана было главным ритуалом, и на него требовалось несколько дней ритуалов и священных испытаний, на которые уходили месяцы подготовки. Я не хотела опускать босые ноги на острые прутья Лестницы мечей и забираться на головокружительную высоту. И я не была рада возможности провести полдня, сидя на заточенных гвоздях Стула-звезды.

Мои отец и муж пережили эти испытания, и я хотела их пройти, преодолеть страх и боль, получить свое место рядом с мужчинами, которых любила.

Отец кашлянул.

- Расскажи, что за тактики ты использовала против меня, пока я был во власти демоницы, Ли-лин.

Я стиснула зубы, плечи напряглись, голова опустилась.

- Мне не нужно рассказывать. Ты знаешь, что я сделала.

- Ты использовала то, что я не могу видеть сбоку из-за утери глаза, - сказал он. – А потом ударила меня по ребрам там, где я был ранен раньше. И по ране на моей шее.

Я молчала.

- Ты использовала все уязвимости моего тела, Ли-лин. Ты ударила по моим слабым точкам.

Я молчала.

- Ли-лин, - сказал он, - как долго ты планировала это?

- Планировала, шифу? – сказала я. – Я не знала, что демон пленит твой разум и заставит тебя напасть на меня.

- Ты не оценивала меня в бою, Ли-лин, - сказал отец. – Ты уже знала о моих слабостях.

- Потому что я телохранитель. Шифу! Как я могу защищать, если не знаю, где человек уязвимый?

- Ты злоупотребляла знаниями о моем теле, чтобы обездвижить меня.

- Конечно, - сказала я. – Как бы я иначе победила? Ты сильнее, выше, обучен лучше, у тебя больше опыта… У меня нет твоей силы. Я надеялась использовать только свои знания.

- Ты давишь на меня ради повышения, - сказал он, - но ты опасно используешь силу, которой уже обладаешь. Как я могу доверять тебе с огромной силой шестого сана?

- Шифу, вы с Ракетой никогда не использовали подлые тактики, потому что не были в положении, когда слабее. Я хотела бы быть сильной и благородной, но если бы я полагалась только на силу, я бы не выстояла против тебя или Бяозу. Я слишком маленькая, слабая, и ты ограничиваешь мои духовные силы, отказывая в повышении. Чтобы защитить тех, кто мне важен, мне нужна хитрость. Приходится использовать грязные трюки. Вы с Ракетой не прятали ножи в рукавах, не бросали пыль в глаза противника, но у меня нет вашей силы, а честь привела бы меня к глупой смерти.

Отец долго смотрел на меня, а потом ответил:

- В твоих словах есть толк.

Я могла лишь смотреть. Он почти признался, что ошибся.

Мы какое-то время молчали, глядя в окно поезда на тусклый пейзаж. Костры призраков привлекли наше внимание, мы смотрели на дымящиеся огни, пока поезд проезжал мимо.

А потом отец заговорил не громче шепота:

- Мне нужно о многом подумать, - сказал он, - а у тебя был долгий день. Почему бы тебе не поспать рядом со мной, Ли-лин? Я тебя уберегу.

Я не знала, почему, но эти слова казались одними из самых добрых, что он говорил мне. Было бы приятно спать рядом с отцом, зная, что я защищена. Это было бы мило и тепло.

Я взглянула на место, которое освободила, где безликая девочка уснула одна. Мою «сестренку» никто не защищал. Я встала, поклонилась отцу, искренне благодаря за предложение, села рядом с Меймей и закрыла глаза.

Тревоги терзали разум. Что задумал Сю Шандянь? О какой Бабочке предупреждали чайки? Почему говорили о моем Кровавом сне? Где была высшая душа Анцзинь? Что сделает Призрачный магистрат, получив больше сил? Как мне вернуть имя мужа и возродить его?

Как-то, несмотря на причины стресса, я уснула, потому что, казалось, через миг отец сказал:

- Просыпайся, Ли-лин. Мы прибыли.

Мои веки были тяжелыми ото сна, я ощущала себя медленной и вялой. Меймей прильнула ко мне, и я позволила отцу вывести меня и безликую девочку с поезда на платформу с призраками и вниз по лестнице. Оттуда молчаливый тигр-монах повел нас по запутанным дорожкам, по которым мы попали в духовное царство.

В мире живых было темно, энергия инь текла по миру и через меня. Казалось, близился Первый час, то есть промежуток между одиннадцатью и часом ночи. Энергии тени и зла были на пике в это время ночи, как и женская энергия. Моя энергия.

Моя «младшая сестра» держалась за мою руку, пока наша группа шла по Китайскому кварталу. После роскоши ямена и странных духов Китайский квартал со скромной одеждой, приземистыми серыми домами, тусклым светом и гулом топота был приятным. Ощущался как дом.

Отец сказал:

- Выглядывай торговца едой, Ли-лин. Я куплю нам что-нибудь поесть. Будешь пряную толстую лапшу с мясом?

Я чуть не споткнулась.

- Ты помнишь, что я люблю есть?

Он не ответил, а продолжил:

- Я куплю вегетарианскую лапшу тигру.

Я уставилась на него.

- Благодарю за предложение, шифу, - сказал Шуай Ху, - но я не ем лапшу.

Отец взглядом попросил меня объяснить.

- Он десятки лет был с когтями вместо пальцев, - сказала я. – Он не научился использовать утварь. Ему придется есть лапшу руками.

Отец был потрясен, а потом рассмеялся.

Звон донесся с Калифорния-стрит у угла Дюпона. Колокол собора святой Марии. Он прозвенел одиннадцать раз.

Монах замедлился. Он понюхал воздух, озираясь.

- Даону, - сказал он, - тебе не кажется, что что-то не так?

Как только он это сказал, Меймей пошатнулась. Ее пустое лицо, обрамленное волосами, задрожало, трепеща, как огонек свечи. Появились метки – точки, как от укола булавкой – на месте ее глаз, носа и рта. Девочка отпустила мою ладонь, сжала руками горло, словно задыхалась, и упала.

ТРИДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ

Я тут же оказалась рядом с ней, согнулась над ней, лежащей на брусчатке.

«О, нет, нет, нет, только не снова. Я не хочу, чтобы еще один важный для меня человек умер на улице».

Меймей извивалась, и конвульсии были так похожи на человеческие, что никто не поверил бы, что она была из бумаги.

Я подняла ее ладонь, она сжала мою руку, словно я могла как-то спасти ее, избавить от боли. Я не могла. Я не хотела смотреть на пустое лицо девочки, где порезы появились на месте человеческих черт.

- Ли-лин, - сказал отец, - происходит то, для чего она была создана.

Я посмотрела на него.

- Сю Шандянь перемещает душу другой девочки в ее тело? Убивает другую девочку?

Отец кивнул.

- Это происходит сейчас. Ритуал, который он пытается завершить для дерева, которому десять тысяч лет, происходит сейчас. Мы должны его остановить.

- Так делай это, - сказала я. – Нарисуй барьер, напитай его своей силой. Останови этот ритуал. Умоляю.

Его слова звучали как из камня.

- Не могу, - сказал он. – Эта девочка была создана как сосуд для души другой девочки. Это ее сущность. Если я уберу это, она станет золой.

- Тогда другая девочка, - сказала я, - которую сейчас убивают. Найти ее и защити магией.

- Все не так, Ли-лин, эти чары не нападут на другую девочку снаружи. Дерево-вампир растет в ней. Сю Шандянь кормил ее семенами.

- О, нет, - сказала я.

- Ты знаешь, кто другая девочка.

- Он кормил арахисом дочь моего босса.

Отец резко кивнул.

- Ли-лин, я не могу помочь этой девочке, но могу помочь той. Я могу продлить ее жизни, остановить рост дерева-вампира в ней, и пока я буду подавлять это, безликая девочка тоже будет жить. Но если проклятие Сю Шандяня не снять, обе девочки умрут, и дерево, которому десять тысяч лет, пустит корни в Калифорнии.

- Идем, - сказала я.

Мой отец хотел подхватить Меймей на руки, но Шуай Ху был быстрее. Отец взглянул на тигра, оценил его силу, по сравнению со своей, и тигр без споров поднял извивающуюся Меймей на руки.

И в самый темный час в тусклом свете луны мы побежали по Китайскому кварталу.

Двери были в какое-то время широко открыты, пароль не спрашивали. Люди босса были напряжены, впустили нас без слов. Мой отец, хоть был из Аншеня, быстро поднялся за мной по лестнице, за ним Шуай Ху сотрясал массой лестницу, прижимая безликую девочку к себе в руках.

Толпа собралась у комнаты моего начальника.

- Ли-лин, - Джинни подбежала ко мне. Ее слова звучали безумно быстро. – Хуа плохо, цветы растут из ее рта. Ты можешь ей помочь?

- Мой отец может, - сказала я.

Джинни посмотрела за меня. Наверное, из-за тревоги она просто окинула взглядом строгого даоши и крупного монаха, стоящих у порога, и дрожащую девочку в руках монаха. Джинни растерянно посмотрела на безликую Меймей, но быстро взяла себя в руки.

- Доктор Чжоу работает с Хуа, - сказала она.

- Послушайте меня, - отец зазвучал властно в полном паники коридоре. – Ваш доктор не может ее спасти. Я могу, но только с помощью опытного доктора, который знает китайскую и американскую медицину. Нужно привести сюда доктора Вэя.

- Я приведу доктора, - сказал Шуай Ху. – Ли-лин…

Он передал мне «сестренку», что была тяжелее бумаги, но все еще весила меньше плоти.

- Что нужно сделать? – спросила Джинни.

Отец не медлил.

- Несите обеих девочек в широкое пространство под звездами.

Бок Чой и его жена, потрясенные и утомленные, стали размышлять. Джинни сказала:

- Двор за фабрикой обуви.

Ее муж кивнул.

Отец повернулся к монаху-тигру.

- Веди доктора Вэя в мой храм, скажи ему собрать материалы для двух алтарей и нести на тот двор.

Было сложно понять, как крупное тело могло так быстро двигаться, и как движения мощного тела могли смотреться скромно. Но Шуай Ху был таким, пока спускался по лестнице и уходил за дверь без слов.

Через пару минут мы с отцом, Бок Чой и Джинни пришли во двор. Люди моего босса хотели защитить его, но отец сказал, что они будут только мешаться. Мы миновали часть двора, где были крупные машины, работающие на пару, рубящие бревна, повернулись к открытой части, земля была укрыта опилками.

На широком деревянном столе лежали Меймей и Хуа под звездами, бок о бок. Я опустила сумку у ограды. Хуа стала метаться, хватая ртом воздух, бить по лицу, указывая на правый глаз.

Ее радужка потеряла карий цвет, напоминала лед. А у Меймей…

Моя «сестренка» уже не была безликой.

На ее лице был глаз.

Глаз Хуа.

ТРИДЦАТЬ ПЯТЬ

В прохладной влажной ночи на дворе у огромных машин, наши ноги стояли на опилках, пропитанных влагой. Я ощущала только запах опилок и влажной земли.

Две девочки корчились и кричали. Одна была человеком, другая – духом, видимой другим только из-за двух часов ночью, когда энергия менялась, и видно было много странного.

Глаз живой девочки ослеп. А у духа появился глаз на правой стороне лица.

Я хотела кричать. Ритуал Сю Шандяня был ужасным извращением над порядком, я еще не слышала о таких гадких чарах. Он собирался лишить девочку органов чувств, ослепить один глаз, другой, оглушить одно ухо, другое, и когда все угаснет, оно будет передано девочке, которую он запросил как безликое подношение из бумаги. Хуа умрет, и часть ее души будет передана Меймей. Корни дерева-вампира будут привязаны к той части души и, как только они попадут в мир духов, дерево, которому десять тысяч лет, разорвет Меймей изнутри и пустит корни.

- Скорее, брат Ху, - сказала я, хоть он был далеко и не слышал.

Отец обратился ко мне, моему боссу и Джинни, словно мы были детьми:

- Когда прибудет доктор Вэй с инструментами, я построю защитный алтарь для девочек. Ли-лин… - он замолчал с сожалением во взгляде.

- Ты хочешь, чтобы я ритуалом сломала силу алтаря Сю Шандяня.

Он кивнул.

- Шифу, ты подходишь лучше. Ты мог бы сокрушить его.

- Ли-лин, - сказал он, - я могу делать лишь одно за раз. Сохранить жизни девочек будет сложно, и это дело требует осторожного подхода.

- Думаешь, я не справлюсь?

- Я это знаю, Ли-лин. Я думаю, что сам смогу, потому что видел, как это делали раньше. Помнишь, я рассказывал тебе, как уже видел такое? Тридцать даоши мешали тому дереву расти и забирать больше крови и ци девочки. Тридцать, дочь! Они днями отмечали, как дерево-вампир взаимодействует с энергией девочки. Я попытаюсь воссоздать их защиты по памяти, но это было десятки лет назад. Я смогу продлить ее жизнь, а не спасти. Кому-то нужно сразиться с Сю Шандянем, убрать его алтарь, разбить его силу. Можешь только ты.

- Я постараюсь, - сказала я. – Но это дерево, которому десять тысяч лет, намного сильнее меня…

- И меня, Ли-лин. Нам повезло, что Сю Шандянь может использовать его силы только через грубые ритуалы. Если бы он мог просто говорить ему, что делать, мы превратились бы в пар.

- Но сила его чар куда больше моей.

- Ли-лин, сила некого луоша была куда больше твоей, - сказал отец. – Ты убила его и съела его печень.

- Не ела.

- История будет лучше, если я буду так ее рассказывать, - сказал он. – Моя дочь, пожирательница демонов.

- Не понимаю, как можно шутить, когда мир в опасности, - сказала я.

- Потому что я больше ничего не могу, пока доктор Вэй не придет! – он взглянул на Бок Чоя и Джинни, замерших у больной дочери. Они глядели на меня и моего отца как на единственную надежду в мире.

Я видела, что отец мешкал. Он не был уверен, что должен был находиться тут, пытаясь спасти дочь соперника его начальника.

- Я знаю, что ты рискуешь гневом мистера Вонга, - сказала я. – Это сложно для тебя. Но для меня очень важно, что ты тут.

Он долго на меня смотрел.

- Ли-лин, ты думала, я дам девочке умереть?

Я глубоко вдохнула.

- Конечно, нет. Я знала, что ты поможешь, но нужна смелость, чтобы нарушить правила, рискуя разозлить работодателя. Эту смелость нужно признавать.

- Это мой долг даоши, - сказал он, но я видела, что ему было приятно. Отец повернулся к моему боссу и его жене и сказал громче. – Вам нужно помнить после этой ночи, что мы с доктором – два старших специалиста – работаем на Аншень. Мы встретились тут, чтобы помочь семье лидера Си Лянь, чтобы показать щедрость Аншени.

Напряженный миг. Было всегда неприятно присутствовать, когда двое властных мужчин оценивали силу друг друга. Я взглянула на Джинни. Она была встревожена, как я, смотрела на мужа и ждала его ответа. Он не сразу, но все-таки произнес ответ:

- Аншень протянула руку дружбы, и Си Лянь благодарно ее принимает. За услуги тут мы хорошо заплатим, - но босс помрачнел и добавил. – Но если не спасете мою дочь, мои люди разобьют все кости в ваших руках и ногах.

Отец просиял, а я закатила глаза. Он ответил:

- Я хотела бы посмотреть, как они попытаются, - Джинни посмотрела на меня для подсказки, и я жестами попыталась показать, что все в порядке. Она не знала моего отца как я, но тут не было жестокости. Отец давил на Бок Чоя, а тот в ответ, и такое отец уважал. Теперь они наладили баланс сил.

- Слушайте меня, - сказал мой отец. – Мы с доктором Вэем можем только помешать девочкам быстро умереть. Чтобы проклятие было разрушено, нужно уничтожить алтарь Сю Шандяня. Это в твоих руках, Ли-лин. Тебе нужно одолеть Сю Шандяня, или девочки умрут.

ТРИДЦАТЬ ШЕСТЬ

Ночной воздух давил. Присутствие дерева-вампира в Хуа было грязью. Мир был в осаде.

На нас напали, и я хотела дать отпор. Я хотела повернуться и ударить кому-то по лицу до крови, отрубить голову. Сначала Сю Шандяню. Но я сделаю это медленно, чтобы он страдал.

«Хватит», - я покачала головой, поражаясь жестокости своих мыслей. Нет. Это была не я. Когда я сражалась, я защищала людей или служила высшей цели. Я поежилась, понимая, как хищно только что думала. Пытки не были моим стилем, и меня пугало, что такие мысли вообще пришли в голову.

Это было семя в Хуа. Его гнев и желание вредить. Его влияние пропитывало ночь. Давило на нас, толкая к жестокости. Поглощало нас яростью.

Я посмотрела на девочек над столом. Босс держал дочь за руку, склонился над ней.

- Папа тут, – сказал он. Я смотрела, не привыкшая видеть отца таким эмоциональным.

Я взяла себя в руки, превращая силу в сталь. Если дереву не помешать, к утру эти отростки заполнят Китайский квартал, задавят нас отчаянием и отправятся дальше.

Столько силы. Я ощущала, как она собиралась во мраке. Она сделает нас убийцами, мучителями и каннибалами.

Шуай Ху вернулся с сундуком, где мой отец хранил предметы для алтаря. Он был тяжелым, монах шумно дышал, но его мышцы не выглядели напряженными. Пот блестел на его лбу, слезы катились по нежным щекам. Я выругалась, понимая, что его беспокоил не вес сундука, а присутствие дерева в воздухе. Он подавлял натуру тигра, сила, что делала нас кровожадными, влияла на него мощнее всего.

Тигр-монах сжимал и разжимал челюсти, жмурясь.

- Брат Ху, - сказала я. – Думаю, тебе не нужно тут быть.

⇐ Предыдущая 9 10 11 12 131415 16 17 18 Следующая ⇒