М.Х. Боросон «Девушка без лица» («Хроники даоши» - 2) 12 страница

Но чайки, мои чайки, были в клетках, и наступил момент, когда я решала, кем была и кем буду.

Я повысила голос и произнесла громко:

- Отпусти их. Отпусти их немедленно.

- Ли-лин, что ты… - сказал отец, но я перебила:

- Это Хайо Шень. Это дикие духи природы. Они говорят на языке людей, и через меня они создали взаимные отношения с миром людей. Я поклялась защищать их. Они не будут служить тебе рабами. Я не позволю держать их в клетках.

- Ли-лин, - прошипел мой отец, - это нужно обсудить наедине.

- Нет, - я повернулась к нему. – Это не обсуждается.

- Что за возражения? – спросил Призрачный магистрат.

- Чаек нужно отпустить, Гуиянь, - сказала я, - не через пять лет, не через сорок девять дней, не завтра. Все дверцы всех клеток нужно отпереть и раскрыть немедленно.

Одна из рук Гуияня закрыла его рот, словно его смутила моя вспышка. Другая почесала его голову. Несколько сжались в кулаки, которые взмыли в воздух, словно сигналы для армии.

- Ты тут не старшая даоши, Ли-лин, - отец был готов взорваться. – Эти решения принимать не тебе.

- Я поклялась, - сказала я. – Мое имя записано клятвой на священном документе, договоре между чайками-духами и мной, и Небеса – свидетель. Не вредите ни моему имени, ни своему.

- Моему?

Его ответ дал мне лазейку.

- Представитель секты Маошань и рода Линьхуан, одна из тех, кто получил сан, поклялась защищать этих существ, - сказала я, - со времен, пока десять солнц не пропадут. Если я нарушу клятву, мы все будем отступниками, и все наши духовные контракты – включая твой – лишатся ценности.

- Каким был твой сан, когда ты подписала этот контракт, Ли-лин?

- Только Второй, но это не важно. Мое имя остается моим, - я видела по его лицу, что он не был рад спору, а мне нужно было, чтобы спор был для него важен. – Я берегу свое имя, имя своего мужа. Если я не защищу этих чаек-духов, я нарушу клятву, и наши имена пострадают. Надёжность всех даоши Маошань Линьхуан под вопросом.

- Ли-лин, даоши второго сана не имеет власти привязать весь род к обязательствам контракта.

- Может, нет, - сказала я, - но ты позволишь моему имени так пострадать? Я прошу в этом поддержать меня. Я прошу о том, чего не просила раньше. Прошу дать мне лицо.

Он задумчиво нахмурился.

- Позвольте мне час подумать об этом, - сказал он мне и Призрачному магистрату.

Несколько рук Гуияня вытирали пот со лба, пара потирала его плечи.

- Час, шифу.

Они посмотрели на меня.

- Ладно, - сказала я. – Час. Я предпочла бы, чтобы старший даоши был на моей стороне в этом, но ничто не заставит меня передумать. Чайки должны быть свободны.

Лицо Призрачного магистрата переменилось. Восторг?

- Пожалуй, нам с тобой нужно оставить старшего даоши подумать одного? У меня есть, что тебе предложить.

- Простите, что так говорю, почтенный Гуиянь, - сказала я, - но вы никак не можете заставить меня отказаться от моей клятвы.

От этого Гуиянь обрадовался еще сильнее, захлопал парой десятков рук. Его лицо сияло.

- Хотя бы выслушай меня, маленькая жрица, - сказал он, светясь. – Этот час.

Уединенная комната была богато украшена яркими тканями и золотыми статуями. До этого во дворе Призрачный магистрат был в паланкине, в зале он возвышался за кафедрой. Но тут он не давил властью, намекая на то, что я крохотна, мы сидели на красивом диване как равные.

Тени двигались в комнате. Но тьма была под строгим контролем, тени принадлежали Призрачному судьбе, отвечали ему, были его рабами. Я знала, что сила, которая оживляет их, держит их в плену, и эти цепи он не выпускал.

- Я ценю уединение, почтенный Призрачный магистрат, - сказала я, - но Хайо Шень нужно освободить. Вы никак не измените мое мнение.

- Верность, - он чуть не пищал от радости, пока его сотня рук двигалась, выражая восторг. – Я хотел об этом с тобой поговорить.

- Тогда отмечу, Лао Гуиянь, что я не хочу заключать сделку с вами.

- Я не о том, маленькая жрица! Я предлагаю тебе нечто другое. Желание твоего сердца.

- Простите, если неясно выразилась, почтенный Призрачный магистрат. Все богатства мира не могут убрать мои руки от клеток птиц, которые я хочу открыть.

- Я не предлагаю богатство, Сяо даону, - сказал он. – Я расскажу, что я жду от сделки. У меня два желания. Первое – ты не будешь шуметь из-за существ, которых я поймал для призрачной почты. Второе – ты всем своим влиянием переубедишь своего отца не лезть в мой ритуал Облачения.

- Это все, великий Призрачный магистрат? – с моих слов будто капал яд. – Вы просите отречься от клятвы, нарушить данное слово, позволить моим друзьям стать рабами, еще и сделать так, чтобы тот, кто поработил их, завладел этим регионом? Вы с ума сошли.

- Не сошел, - его пальцы погрозили. – Я просто знаю, что тебе предложить.

- И что же?

Его сто рук замерли.

- Я могу воскресить твоего мужа.

ДВАДЦАТЬ ШЕСТЬ

- Ты врешь, - гнев ожесточил мой голос.

- Я говорю правду, маленькая жрица. Я могу воскресить твоего любимого мужа, вернуть его в твою жизнь, к твоим глазам и к тебе за стол.

Я глубоко вдохнула, воздух терзал легкие, был ужасно сладким. Сильная любовь была как маяк, она показывала жестоким людям, что они могли манипулировать мною через чувства вдовы, дразнить меня, мучить, искушать.

- У вас нет такой силы, Гуиянь. Прошло три года со смерти Ракеты. Я любила и похоронила его. Я окутала его кости освященной тканью и отправила его на корабле в Китай, чтобы его похоронили с предками, и когда-то мои кости будут рядом с его. Уверена, разумная часть его души выпила суп Бабули Мень и забыла об этой жизни, а отправилась дальше.

Сотня ладоней погрозила мне пальцами.

- Так ты думаешь? Вот, - сказал он, - посмотри в эту чашу с водой.

Я подавила смешок.

- Даже я не так глупа, чтобы поверить одному трюку дважды за день.

- Не трюку, маленькая жрица. Клянусь своим желанием править, даю слово и свое имя, что эта вода просто покажет тебе душу твоего мужа, как она выглядит сейчас. Никаких других чар на чаше или воде нет. Если я совру, я откажусь от своего имени, лишусь власти, и этот ямен прогонит меня, а потом станет пылью. Больше меня не примут ни в одни двери, а людская речь станет паутиной на моем языке, - и он серьезно сообщил. – Цзи, цзи ру лулинь.

Быстро, быстро, ведь это Закон.

Мир изменился вокруг Призрачного магистрата, закрепил клятву. Я глядела на него. Гуиянь не оставил себе отходных путей, его слова нельзя было оспорить, и он привязал клятву к тому, что было для него важнее всего. Чары сработали. Теперь это был Великий Закон.

Его слова потрясли меня. Душа моего мужа, какая она сейчас. Этого не могло быть… да? Я что-то упускала? Это было невозможно, Призрачный магистрат не мог показать того, кто уже должен был переродиться.

- Вы хотите показать, кем Ракета стал в следующей жизни, Гуиянь?

- Нет, - сказал он. – Твой муж не переродился. Посмотри, маленькая жрица, посмотри, где он теперь, пойми, что я могу вернуть его к тебе. Я поклялся на своей власти и отношениях с людьми, так что взгляд на воду в чаше не навредит тебе и не обманет.

Подозрения остались, я шагнула к чаше и заглянула.

Во второй раз за день отражение в воде было не моим.

Ракету ни разу не сфотографировали, его не рисовали. Его лицо осталось только в моей памяти, но воспоминания угасали, как свечи. Я не думала, что снова увижу его улыбку.

При виде лица моего мужа в воде я чуть не сломалась. Эмоциональные раны раскрылись, боль потери стала свежей.

- Как…?

- Посмотри на него пару минут, - сказал Призрачный магистрат.

Я так и сделала.

Он все еще был красивым, добрым, все еще высоко прыгал, дети всегда говорили, что он взлетал к небу. Как только китайцы, которые ходили в школу, выучили это слово, они прозвали его Ракетой, и это имя заменило то, с которым он родился. Даже моему отцу это слово нравилось как имя моего мужа, как только он узнал значение, ведь ракеты изобрели китайцы.

В воде было лицо Ракеты, я была уверена. Он не изменился с нашей последней встречи.

Гуиянь сказал, что эта чаша показывала душу мужа сейчас, в этот миг. Где он мог быть? Я искала подсказку на его добром лице, искала подсказки на фоне.

Ракета улыбался, на нем была рубаха, которую я сожгла для него. Его улыбка не была искренней, не так он выражал счастье. Но это и не была улыбка, скрывающая страдания. Я хорошо знала это лицо, так что говорили его глаза? Выражали вежливость. Дискомфорт, но не боль. Ему было почему-то не по себе, а улыбался он, чтобы не было неудобно людям вокруг него.

Другие бродили неподалеку, толпа душ в тесном месте, и все похоже улыбались. Каждый старался относиться к остальным с уважением. Они хотели защищать всех.

Но над ними была буря грязного черного дыма, и таким было небо Дийю, Ада.

Я сжалась, ощущая себя крохотной, как камешек, падала на дно безмолвного океана, под водоросли, во тьму, где никто больше не подумал бы об этом.

- Ты знаешь, где твой муж, маленькая жрица? – Призрачный магистрат попытался скрыть насмешку. У него не получилось.

- Он в Ванси Сю, - сказала я. – Городе несправедливо убитых.

- Именно, - сказал Гуиянь. – Город, населенный людьми, умершими раньше срока, которые веками ждут суда, чтобы переродиться.

- Но это неправильно, - сказала я. – Чтобы душу отправили в Ванси Сю, умереть раньше срока – не все условия.

- Нет? Тогда напомни, маленькая жрица, как души отправляют в тот город?

- Для начала, - сказала я, - душа должна быть чженьрен, хорошей и честной. Но даже тогда людей с добрым сердцем отправляют туда, если их убили случайно или перепутав личность.

- Разве тут не так, маленькая жрица?

- Так, - сказала я, - но это не все. Души в Городе несправедливо убитых не только хорошие люди, умершие случайно, но и их смерти должны были случиться по ошибке должным образом назначенного лица, которое активно следовал приказам Небес.

- Разве твой муж умер не так?

Я смотрела на лицо Ракеты в воде, доброе, вежливое, окруженное душами хороших и одиноких людей. Вид его лица был чудом.

- Его убили американские констебли, - сказала я. – Не лица, назначенные Небесами.

- Разве юный Император не сообщил, что китайцы, живущие за границей, должны слушаться законов стран, в которых обитают? Законы этой страны ведь стали продолжением правления Императора?

- Да, - сказала я, - но это не то. Император – правитель, а не командующий Божественным приказом.

- Маленькая жрица, - сказал Призрачный магистрат, - что насчет титула Императора?

И я поняла. Прошел миг, другой, я размышляла, а потом подавила всхлип.

Как я могла быть такой глупой? Как я могла так долго это понимать?

Титул Императора был «Сын Неба».

Это было правдой. Все это. Душа моего мужа ждала в плену суда Ада, ждала в Городе несправедливо убитых. Он ждал три года. Три года скуки, тоски по мне, три года в тесноте с другими хорошими душами. Я сильно по нему скучала, была такой одинокой, разбитой горем. Теперь его можно было спасти. Ракета мог вернуться ко мне.

Я отвернулась от воды к Призрачному магистрату.

- Скажите, что вы хотите взамен на возвращение моего мужа.

ДВАДЦАТЬ СЕМЬ

Тени двигались под мебелью, хоть их ничто не отбрасывало. Не-тела, вырезанные из ночи, сияющие тьмой, их ловкие масляные силуэты скользили без проблем по роскошной комнате, они двигались над поверхностями, замирали и лизали ножки стула или ласкали шелковую ткань ковров. Только руки на стенах были избавлены от ласк теней.

Тьма осмелела при господине, извивалась, становилась пастями псов, скалила голодно зубы, поднималась, как готовая ударить кобра.

В этой уединенной комнате в ямене призраков воздух был густым от шепота. С каждым вдохом я впитывала секреты, которые люди таили от вины и страха, постыдную правду, которой призраки делили только после смерти. Так и было: воздух ямена призраков был на вкус как запоздалое признание. Шепчущие тени ощущались как заговор, шантаж.

Призрачный магистрат нашел хорошую взятку, предложение вернуть моего мужа. Счастье, отобранное три года назад, день травмы, от которого я так и не оправилась и не могла оправиться.

Мужчина, которого я любила, мог вернуться ко мне.

Нужно было только предать клятву Хайо Шень.

- Как он возродится, Призрачный магистрат? Его труп – кости, а кости далеко похоронены.

Гуиянь просиял. Некоторые его ладони захлопали, зашлепали по поверхностям, стали щелкать, делая музыку, но многие руки упускали ритм.

- Я скажу тебе, маленькая жрица, как души несправедливо убитых возвращаются к жизни. Люди умирают каждый день по всему миру, и моменты их смерти обычно предначертаны. Они умирают в назначенный им час.

Я кивнула, молчала в комнате под неуклюжий стук его рук, а он продолжил:

- Когда судьи Ада решают, что пока несправедливо убитому возродиться, они назначают искателей посмотреть в книгах смерти, пока они не найдут назначенную подходящую смерть.

- Назначенную, - сказала я, - то есть души возрождаются в телах, которые умерли бы в тот миг?

- Да, - сказал Гуиянь. – Суды Ада не убивают кого-то, чтобы сунуть другую душу в труп.

Я кивнула.

- Что делает смерть подходящей?

- Труп должен быть без ран, не совместимых с жизнью, - сказал он. – Они не возродят твоего мужа в теле без головы.

- Понимаю. А как же жизнь другого человека?

- Ты спрашиваешь, вернется ли твой муж в теле, у которого уже есть семья, дети, и ему нужно следовать обязательствам жизни того человека? Об этом можно договориться.

- Что еще можно обсудить на переговорах, Великий судья?

- Многое. Уверяю, меня эта сделка удовлетворит, только если удовлетворит тебя. Я использую свои связи в Аду, чтобы тело для души твоего мужа было холостым, мужчиной, китайцем, без детей… какие еще условия?

- Ненамного старше меня, - сказала я. – Он должен жить в сотне милях от меня, и он не может быть моим кровным родственников, у него не должно быть долгов от прошлого обитателя тела, и не должно быть неизлечимой болезни… Об этом вы можете договориться?

- Да, - сказал он. – Еще требования? Может, ты хочешь, чтобы твоего мужа возродили в теле красивого мужчина с большим… ниао?

Он пытался смутить меня, и я не стала краснеть и отворачиваться.

- Это было бы хорошо, но красота и размер его птицы не важны, - сказала я.

- Так мы договорились? – сказал он. – Я верну твоего мужа к жизни в оптимальных обстоятельствах, а ты примешь, что чайки останутся для моей почти, и ты попросишь отца поддержать Облачение?

Я слушала стук его рук. Я смотрела на лицо Призрачного магистрата, который предлагал вернуть мне мужа. Но какой ценой? Нарушить клятву и предать союзников было немыслимо.

- Продолжим разговор, – сказала я. – Если отпустите Хайо Шень немедленно и возродите моего мужа, то я поддержу ваше Облачение и остаток жизни буду отплачивать вам долг.

Его руки замерли.

- Ты хочешь все сразу? – сказал он. – И отпустить чаек, и вернуть мужа? Нет, маленькая жрица, ты просишь слишком много.

- И я могу получить только одно? Или мои союзники будут в рабстве, или мой муж останется в судах Ада? Призрачный магистрат, я не вижу, как для меня может быть другом тот, кто заставляет выбирать между таким.

- Маленькая жрица переоценивает ценность ее дружбы, - Гуиянь оскалился и стал страшным.

- Почтенный Призрачный магистрат, - я вздохнула. – Может, вы не понимаете, но теперь, когда я знаю, где душа моего мужа, я могу сама подать в Аду на его воскрешение. Мне не нужна ваша помощь. Вы можете завоевать расположение судий, но это могу и я, хоть процесс затянется на годы. Уверена, у вас опыта в таком больше, и я ценила бы наш совместный труд в воскрешении мужа. Но я не нарушу клятву, не предам союзников, не оставлю их в рабстве, чтобы ускорить воскрешение Ракеты, когда я могу возродить его сама. Так что я повторю: прошу, помогите вернуть моего мужа к жизни и отпустите Хайо Шень, поклявшись не вредить им никак, и я сделаю все, чтобы убедить своего отца позволить вам завершить ритуал Облачения.

- Нет, - сказал он, кулаки опустились, завершая разговор. – Я предложу только одно. Или я помогу вернуть тебе мужа и сохраню чаек на почте, или отпущу чаек и оставлю твоего мужа в Аду.

- Тогда отпустите чаек и не трогайте их никогда, а я уговорю отца позволить вам завершить ритуал. Я верну Ракету без вашей помощи. И вы сможете дальше без моей дружбы.

- Что мне до твоей дружбы, маленькая жрица, когда у меня будет духовная власть над этим регионом? – насмешка в его голосе была заметной. – Ладно. Договорились. Попроси отца позволить мое Облачение, и я отпущу твоих чаек, поклянусь больше не вредить им.

С тяжелым сердцем я поклялась.

Когда все было закончено, Призрачный магистрат торжествовал, не скрывал презрения. Я впервые видела сходство между древним призраком и его гадким потомком, Сю Шандянем.

- Ты не можешь нарушить клятву, маленькая жрица, - сказал он. – И мне жаль говорить тебе это, так что прости, но ты не сможешь воскресить своего мужа без моей помощи. Когда все будет сделано, когда я стану Туди Гоном этого региона, ты сможешь вернуться и попробовать договориться о воскрешении своего мужа.

- Что за бред? Говорите, я не смогу подкупить судий Ада, чтобы Ракету выслушали?

- Мне не нужно так вмешиваться, - сказал он. – Проблема не в этом, а в том, что ты не знаешь имени своего мужа.

- Это чушь, - сказала я.

Призрачный магистрат рассмеялся.

- Не совсем, маленькая жрица. Ты не знаешь, с каким именем родился твой муж.

- Конечно, знаю. Это… - я не издала ни звука. Губы двигались, но голоса не было.

Первый звук вылетел изо рта маленькой птицей с розовыми перьями. Я пыталась остановиться, но действовала какая-то магия. Я ощущала, как челюсти открываются от давления, и маленькая лягушка с разноцветным телом выпрыгнула из меня, второй звук имени моего мужа. Я закрыла рот руками, пытаясь остановить происходящее, но последний звук выскочил, сверкающая рыбка, прозрачная, как стекло.

Летя, прыгая и плывя, птица, лягушка и рыба – имя моего мужа – оказались в трех ладонях Призрачного магистрата. Он сжал их, и звуки имени моего мужа пропали меж его пальцев.

Мои надежды растворились с ними.

- Что ты говорила твоему отцу? Что ты хранишь имя своего мужа? Как глупо, - сказал Призрачный магистрат, - что ты дала мне его забрать у тебя.

- Я тебя уничтожу, - сказала я.

- Глупая девочка, - сказал Гуиянь. – Ты поклялась уговорить твоего отца позволить мое Облачение. И даже если он будет против, я получу защиту дерева, которому десять тысяч лет, которое сломает спины всем, кроме величайших божеств. Так как ты можешь навредить мне, маленькая жрица, когда я буду духовным правителем этих земель с поддержкой существа с неизмеримой силой, когда только я помню имя твоего мужа? Давай же, букашка. Собери своих маленьких чаек, убеди своего отца не мешать моему Облачению, забери с собой мою безликую четвертую жену. Она все равно умрет до завтра.

ДВАДЦАТЬ ВОСЕМЬ

Я шла по залу с позолоченными клетками. Слишком злясь, чтобы говорить, я открыла дверцу еще одной клетки. Крича, чайки вылетели бело-серым облаком, присоединились к стае, собравшейся за мной.

Мой отец сказал:

- Что там случилось, Ли-лин?

Я покачала головой.

- Прошу, позволь продолжить Облачение Гуияня.

- Ли-лин, - отец разглядывал меня живым глазом, - что-то не так. Не нужно скрывать это от меня.

- Может быть, - сказала я, - но какая разница? Посмотри на этих чаек. Они теперь свободы, и мы уйдем сегодня вместе с Сян Меймей. Мы договорились, и, хоть меня не радуют условия, я ими скована. Так что, пожалуйста, позволь Облачение.

- Нет, Ли-лин, пока ты все не объяснишь. Что случилось?

Я посмотрела на него, ощущая пустоту.

- Пойдем в другое место и обсудим это, - сказала я, - тут слишком много теней, что могут подслушать.

- Люди подслушивают в тенях?

- Нет, - сказала я. – Тени слушают, шпионят за нами.

Через несколько минут мы попали на огромные кухни дома Гуияня. Теневые повара двигались вокруг нас, едва нас замечая, каждая тень сосредоточилась на одном деле: одна рубила овощи, другая мыла рис, еще одна кипятила воду, та точила нож, та жарила в воке, та вытягивала рисовую лапшу… Всюду двигались тени, и кухня была занятой их работой.

Но их присутствие, хоть едва заметное, означало, что ушей у Призрачного магистрата было так же много, как и рук. Если я скажу что-то отцу, это может нарушить соглашение, Гуиянь мог меня услышать.

Если Облачение продолжится, Гуиянь обретет силу и власть божества, и он уменьшит силу, которую мы с отцом брали у богов. Если Гуиянь будет себя плохо вести, мы не сможем сообщить Небесам.

После ночи с Небесами будет невозможно связаться. А если я пошлю сообщение сейчас, до Облачения, Призрачный магистрат подслушает. Тут, с контрактом, с его армией сияющих теней вокруг, я не могла провоцировать его.

Это был мой последний шанс связаться с богами. На кухне.

С кучей печей.

У печей Кухонный бог мог услышать все сказанное, доложить в конце года Нефритовому императору, правящему на Небесах.

В ямене призраков тени двигались как шпионы, смотрели и слушали. Гуиянь должен был услышать только то, что я хотела. Призрачный магистрат не должен был слышать ни слова против него. Он не должен был узнать, что я задумала.

Мои планы кончатся кровью и уничтожением. Он пытался управлять мною с помощью имени мужа. Я собиралась научить Призрачного магистрата, что мой муж не был игрушкой для манипуляций, которой можно было крутить, укоряя меня. Но каждое слово тени могли передать Гуияню, так что я не могла посвятить отца в свои планы.

Кухонному богу нужно было рассказать все этой ночью, и не неубедительным голосом даоши низкого сана. Это должен быть властный тон седьмого сана, мне нужно было как-то сделать, чтобы отец произнес размышления о Призрачном магистрате вслух возле Кухонного бога, а потом, когда отец озвучит осуждение Гуияня, мне нужно было убедить его сменить курс и разрешить Облачение. И при этом я не могла объяснить отцу план.

Если получится, Призрачный магистрат станет божеством нашего региона, и если у него была поддержка дерева, которому было десять тысячи лет, его никто не сможет остановить. Мой план был ясным: сообщить Кухонному богу сегодня, позволить Облачение и помешать растению пробраться сюда. Так, как только Гуиянь станет нашим местным божеством, у него не будет поддержки богов или монстров, и я смогу убить его слуг и товарищей по одному.

Я повторяла имена монстров, которых нужно было убить. «Бог игры» Сю Шандянь, красный крыс Ган Сюхао, демон-луоша Бяозу – они должны встретить конец от моей руки. Как только я убью их всех, Кан Чжуан останется без поддержки, без союзников, и его осудят Небеса, а я нападу на одинокое божество, загоню его в угол, верну имя мужа и казню монстра, который пытался использовать мою любовь для шантажа.

Я подвела отца к плите, где масло бурлило в нескольких воках. Встав у плиты, я сказала:

- Меня зовут Сян Ли-лин.

- Я знаю твое имя, Ли-лин.

- А твое имя – Сян Чжень Инь, - сказала я, - даоши Маошань седьмого сана восьмидесятого поколения рода Линьхуан.

- Я знаю и свое имя. Что такое?

- Почему меня зовут Сян Ли-лин?

- О чем ты?

- Сян. Имя моего рода Сян. Как у тебя. Почему?

- Я не понимаю, о чем ты, Ли-лин.

- Я замужем, - сказала я. – Так почему у нас одна фамилия?

- Ты взяла фамилию мужа, - сказал он, его щека дрогнула, он нахмурился. – Так ведь?

- Конечно. Так почему я Сян, как и ты?

- Не понимаю, - отец прикусил губу. – Что говорится на твоих талисманах?

- Моя фамилия на них написана, отец, такая же, как у тебя.

- Что это значит, Ли-лин?

- Как зовут моего мужа?

- Ракета, - сказал отец без колебаний.

- Это его английское прозвище от друзей, - сказала я. – Твой ученик, мой муж, как его звали? Как его назвали при рождении?

Отец стал расхаживать по плитке на полу кухни.

- Я не помню его имя, Ли-лин, - сказал он. – Это неправильно. Почему я не помню его имя?

- Потому что Призрачный магистрат забрал его у меня, - сказала я. – Никто не сможет больше вспомнить имя Ракеты. Гуиянь превратил имя моего мужа в птицу, лягушку и рыбу. Это что-то означает для тебя?

- Нет, - сказал он.

- Розовая птица, радужная лягушка и прозрачная рыба. Это знакомо?

- Нет, - сказал он. – Но если он это сделал, имя Ракеты было украдено не только из наших воспоминаний, но и у всего мира. Ли-лин, если Гуиянь совершил такую гадость, почему ты просишь позволить его Облачение? Я могу запретить.

- Знаю, - сказала я. – Но тогда контракт на свободу чаек будет расторгнут.

- Тут что-то не так, - сказал отец. – Уловка Гуияня слишком заметна, это не умно. Никто не добирается до его статуса, беря в заложники в начале переговоров. Он не пытался сначала чем-то тебя соблазнить?

- Пытался, - медленно сказала я. – Он предложил вернуть моего мужа.

- Это глупо, Ли-лин. Никто не может воскресить человека, что перешел в иную жизнь.

- В том и дело, - я вздохнула. – Он не перешел в иную жизнь.

- О чем ты?

- Мой муж ждет суда в Городе несправедливо убитых.

- Чушь. Констебли…

- Сын Небес приказал всем гражданам Китая за границей слушаться законов тех земель, шифу. Но это означало и то, что констебли, застрелившие моего мужа, получили низший сан в системе Небес.

Отец шумно выдохнул. Он зажмурился на миг, а потом утомленно открыл глаза. Он потер ладонью лоб.

- Должны быть другие способы вернуть имя Ракета, - размышлял он. – На свадьбе был мальчик…

- Я не видела младшего брата своего мужа после свадьбы пять лет назад, - сказала я. – Но да, у него та же фамилия, что и у моего мужа, так что она не стерта из мира. Треть имени моего мужа существует. Может, две трети, или у них общее имя поколения. Но я помню только прозвище его брата. Белка. Насколько я слышала, он ловил рыбу в Аляске.

- И все же, - сказал мой отец, - этот факт намекает, что могут быть способы вернуть имя Ракеты, не продвигая Гуияня.

- Если я не послушаюсь, отец, то я нарушу слово, и он будет охотиться на Хайо Шень.

- Я готов совершить эту жертву, - сказал он.

Я вдохнула, взяла себя в руки с усилием, что далось с трудом.

- Призрачный магистрат помог региону, - сказала я. – Подумай о железной дороге духов. Это невероятно.

Он кивнул, и я продолжила:

- Почему мы должны переживать, кто ее строил?

- Ли-лин, ее построили призраки китайских рабочих, - сказал отец.

- И он собирается построить маяк, чтобы собирать на суше духи утопленников.

- И как только их притянет, Ли-лин, какой неоплаченный труд их ждет в его власти?

- Ладно, - сказала я, - подумай о роскоши ямена, построенного на заброшенных могилах китайских рыбаков.

- Рыбаков, чьи частицы душ заставили работать слугами и поварами. Как думаешь, что это за тени, Ли-лин? Чьи руки торчат из стен и держат фонари? – сказал он. – Все это построено на людях. Наших людях.

Это был мой шанс. Я шагнула в сторону, чтобы голос отца было лучше слышно печи.

- Что ты думаешь о Призрачном магистрате, шифу?

- Что я о нем думаю, Ли-лин? Он испорченный и жестокий. Он использовал страдания душ, хотя должен защищать их.

- Ты осуждаешь его, даоши Сян Чжень Инь?

- Конечно, Ли-лин. Я бы иначе этого не говорил.

Я улыбнулась.

- Тут мы закончили, - я поклонилась печи и увела отца из кухни.

В коридоре руки с фонарями дрожали, тени ждали, чтобы услышать наши слова и доложить. Теперь мне пора было сказать то, что им нужно было услышать.

- Шифу, понимаю твои аргументы, но разве не будет благом для этого региона получить единую духовную власть?

- В этом были бы преимущества, - признал он.

- У Гуияня есть идея, - сказала я, - и хоть он делает это для своего преимущества, он защитит этот регион от атаки, улучшит связь и сможет сделать больше для блуждающих душ мертвых, чем мы могли бы.

Отец замер и посмотрел на меня стальным взглядом.

- Ты пытаешься убедить меня поддержать Облачение, Ли-лин? Зачем? Ты мне не все рассказала. Ты не озвучила причину. Ты что-то затеваешь?

Мой рот раскрылся. Отец редко был таким внимательным. Чтобы он угадал именно в тот миг, когда мне нужно было, чтобы он подыграл планам, без моих объяснений? Поразительно.

- Я ничего не затеваю, шифу, - я опустила голову, пока говорила, быстро моргая.

- Ты хочешь, чтобы я поддержал это Облачение? – отец скрипнул зубами. – И не назовешь причину.

- Прошу, - сказала я. – Ты должен. Должен. Умоляю. От этого зависит будущее.

Его плечи опустились.

- Ты просишь меня принять такое важное решение, не говоря мне настоящую причину. Ты просишь рискнуть нашим будущим, прося довериться тебе.

- У меня всегда были лучшие намерения, - сказала я. – Ты знаешь, что дело не в этом. Прошу, шифу. Доверься моим намерениям, позволь Облачению произойти.

Мы с отцом без церемоний, как и безликая девочка, покинули дом Гуияня вместе с вопящей стаей духов чаек.

⇐ Предыдущая 7 8 9 10 111213 14 15 16 Следующая ⇒