ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ 12 страница

Порыв ветра, прилетевший с Куры, пронесся над лугом, пробежал по деревне, зашелестел в полях и овеял кладбище, раскинувшееся по склону холма. Он со свистом покружился вокруг древних надгробий и взвился вверх, собрав и унеся с собой всякий мусор, сухую траву и листья. В одну минуту словно метлой подмели кладбище, так стало на нем чисто.

Вслед за ветрам приползла туча, и крупные капли дождя начали пятнать редкими тяжелыми пятнами сухие надгробные камни.

Ашраф встал и отряхнулся от пыли. Огляделся среди могил, дремлющих в печальной тишине. Старые камни, высотой в два человеческих роста, покрыты мхом. Узоры и письмена на них едва различимы. На камнях помоложе высечены где лошадь, если покойник был хорошим наездником, где расческа и ножницы, если он был брадобреем, где четки, если он был набожным человеком, где кинжал и винтовка, если лежит под камнем мужчина и воин.

Ашраф, такой же неподвижный и сумрачный, как эти памятники, долго стоял в тишине. Земля на могиле отца свежа и еще не осела. Он похоронен около Шахнияр. Брат и сестра отныне будут всегда рядом. Дождевых темных капель на камне становилось все больше. Казалось, кто-то льет горькие слезы над могилой, но, когда Ашраф погладил могилу рукой, он почувствовал, что слезы эти равнодушны и холодны. Он надел фуражку и долго брел сам не зная куда. Ноги привели его к заезжему дому. Тропинка начала уже зарастать травой. Двери закрыты, некоторые стекла выбиты. По двору рассыпаны клочья бумаги, и дождь звучно барабанит по ним.

Ашраф заглянул в окно. На полу валялся глобус, и ветер катал его из стороны в сторону. Ашрафу стало больно и горько. С яростью он рванул дверь, сорвал замок и вошел. Собрал тетради и книги. На прежнее место повесил карту.

Поднял стулья. Долго смотрел на фотографию, которую так любил Ахмед. Мать и отец Ахмеда сидят рядом, а мальчик стоит за их плечами.

Дождь равномерно нарастал. Он монотонно шумел по черепичной крыше осиротевшего дома, хлестал из труб. Пенистые потоки наводнили двор. Дождевые капли лениво текли по оконным стеклам, через которые Ашраф смотрел на свою деревню, затянутую серой сеткой дождя. Он провел рукой по щеке, и рука оказалась мокрой, как если бы он провел по окну.

— Где ты пропадаешь с утра?

Ашраф обернулся и увидел брата, стоящего на пороге. Шамхал был в черкеске, полы которой заткнуты за серебряный чеканный пояс, а на поясе кинжал. Он был во всем черном, эта чернота выделяла белизну его юного еще, в сущности, лица. Но был он грустен и хмур. А в руке — винтовка. Видно, он минуту еще назад злился и гневался, что не может найти Ашрафа, а теперь нашел, и вместо злости на лице появляется радость. Он прошел в комнату, сел на стул, положил винтовку на колени и начал сворачивать папиросу.

«Как отец. Очень похож на отца, — отметил про себя младший брат. — Точно так же сворачивает папиросу, тем же движением вставляет ее в мундштук, так же жадно затягивается». На мгновение Ашрафу показалось что перед ним никакой не Шамхал, а отец и ничего с ним не случилось, а, напротив, он чудесно помолодел.

— Дай и мне табакерку.

Шамхал с удивлением поглядел на брата, но табакерку ему протянул. Ашраф долго и неумело сворачивал папиросу.

— Пошли! — словно скомандовал старший брат.

Он приотстал и окинул брезгливым взглядом одежду Ашрафа. Брюки намокли от дождя и болтаются, ботинки в грязи, пиджак висит на плечах. Словно перед ним не родной брат, а совсем чужой человек, за чем-нибудь приехавший из города в их деревню. Если бы отец был жив, он не позволил бы ему ходить таким пугалом. Еще на вокзале он приказал бы ему переодеться. «Как скоро забыл Ашраф все то, что уважал наш отец. Разве он не знает, что его дух еще витает над нами? Или он думает, что стал уже взрослым мужчиной?» Он нервно последний раз затянулся и с гневом бросил окурок в сторону.

— Почему ты не переоденешься?

— Я больше эту одежду не сниму никогда.

— Хочешь осрамить нас?

Ашраф не ответил. Над ними пронеслась в сторону деревни стая птиц, за деревней птицы повернули и исчезли на берегу Куры.

— Когда похоронили отца?

— На третий день после перестрелки.

Братья остановились. Они стояли лицом к лицу. Шамхал понял по глазам брата, что тот хочет обо всем узнать: что было дальше после того, как конь свалился с обрыва в Куру, и был ли кто-нибудь рядом с отцом, и как это случилось, что казаки не преследовали его.

Шамхал мог бы обо всем этом рассказать брату, но он молчал. Зачем ему знать, как Шамхал после ухода казаков бросился в Куру, обыскал кусты, прочесал лес и наконец нашел отца на маленьком островке. Конь был мертв, а отец еще дышал. Он не в силах был говорить, но, увидев сына, вздрогнул и даже силился улыбнуться. Шамхал никогда не забудет этой улыбки. Отец как будто хотел сказать: «Если ты в такой тяжелый день нашел меня, то я все прощаю тебе, мой сын». Ночью Шамхал перевез отца домой, и вскоре его похоронили. Обо всем этом Шамхал ничего не сказал брату. Зачем? Пусть в его воображении отец останется навсегда живым и бодрым. Пусть Ашраф помнит его на гарцующем коне, с винтовкой в руке.

— Почему опоздал на похороны?

— Не пустили.

— Кто мог не пустить на похороны отца?

— Я был под арестом.

— За что?

Ашраф пожал плечами, теперь он не счел нужным рассказывать брату о всех событиях, происшедших в семинарии. Но Шамхал заставил брата заговорить. Ашраф нехотя рассказал.

— Там у нас не спокойно. Арестовали одного учителя. Директор ушел в отставку. На его место приехал новый. Этот начал прямо с угроз.

— И вы не ответили ему?

— Мы уговорились между собой и не пошли на урок. Потребовали, чтобы нового директора убрали.

— Добились?

— Добились, что на два месяца закрыли школу.

Шамхал посмотрел на брата с некоторой ласковостью.

Он не все понял из того, что брат ему рассказал, но понял, что и там свои тревоги. В нем проснулся старший, обязанный защищать и покровительствовать, ответственный за всех младших и слабых в семье.

Они дошли до края деревни. Дети гнали скотину домой. Из дымоходов курился дымок. Босые женщины сновали во дворах, хлопоча по хозяйству. Мужчины шли с разных сторон к мечети.

Послышался голос моллы, призывающий верующих на молитву. Шамхал побледнел и крепче сжал приклад винтовки. Похожие на отцовские, толстые губы Шамхала задрожали.

— За что казаки хотели схватить отца?

Шамхал вздрогнул. По его суровому взгляду Ашраф видел, что брат раздражен.

— Об этом спроси у отца твоей возлюбленной Пакизе.

Так братья шли, не понимая друг друга. Шамхалу казалось нелепым, что Ашраф не только не знает своего главного врага, которого нужно при первой же возможности застрелить, но еще и задает наивные детские вопросы.

Ашраф же удивился, что Шамхал видит в молле Садыхе главное зло. «Разве он настоящая причина гибели нашего отца? Тут много всего: и столкновения его на берегу Куры с казаками, и спор с приставом, и превращение леса в заповедник, и то, что наступают новые порядки, новые времена».

На обрыве, над Курой, они остановились. Серые воды вздыбились теперь и наскакивали на крутой берег. Все протоки и рукава Куры слились в один могучий поток. Закручивались и гудели водовороты. Кура бурлила и неистовствовала в то время, как на ее зеленом берегу пасся скот, ржали, гоняясь друг за другом, кони, вереницей девушки спускались к воде по скользкой тропе. Какие-то люди на том берегу возились с лодкой.

Ашраф понял, что брат хочет попрощаться с ним и вернуться в свою лачугу. Он обернулся и посмотрел на отцовский дом, окна которого смотрели как раз на них. Шамхал невольно посмотрел туда же.

— Слушай, брат, — начал Ашраф, и голос его задрожал, — прошу тебя, вернись в дом отца. Нельзя, чтобы остывал наш очаг.

— А ты... Ты сам почему не хочешь вернуться?

— У меня другая дорога.

Братья замолчали. Снова пошел дождь. Ничего не было слышно вокруг, весь мир завоевал и наполнил устойчивый и все нарастающий шум Куры.

1957-1967

Баку

[1] К а з и — судья.

[2] Е м л и к — съедобная трава.

[3] М е т а к к е — удлиненная подушка.

[4] Здесь татарин употребляется не в буквальном смысле. Русские всех азербайджанцев называли татарами.- Прим. переводчика.

[5] Видный педагог и ученик Ушинского (1834-1902). С 1878 по 1883 год был директором Горийской учительской семинарии.

[6] А. О. Черняевский (1840-1897) был инспектором азербайджанского отделения Горийской семинарии.

[7] Принятая форма ответа.

[8] Фалагга — скамья, па которой наказывали нерадивых.

[9] Аба — верхняя одежда с длинными полами п рукавами.

[10] X и н г а л ы — разновидность пельменей.

[11] А л а ч ы г. — шатер.

[12] А ф т а ф а — медный кувшин с длинным носиком.

[13] Л е л е — обращение к человеку, старшему по возрасту.

[14] С а д ж — плоская жаровня.

[15] К е р е м — легендарный герой.

[16] Ч а т е н — камышовая изгородь.

[17] Материал взят из архива Музея народного образования г. Тифлиса.

⇐ Предыдущая 28 29 30 31 32 33 34 353637 Следующая ⇒