Конец пятой книге. 17 страница

Снова откинувшись, я незаметно держался за заживающий бок, испытывая дискомфорт от усиливающейся боли.

— Как же ты выбралась?

Ее зубы блеснули в темноте.

— Я вскарабкалась по водосточной трубе возле своей ванной и использовала заросли на башне, чтобы спуститься на землю.

Я застонал.

— Черт, Нила.

Хоксридж эволюционировал на протяжении веков: внутренняя сантехника была новым дополнением с неприглядными трубами, разрушающими красоту фасада. Мои предки делали все возможное, чтобы скрыть их с помощью травы, выращивая лоскутное одеяло на здании. Это был бы легкий подъем, но не для тех, кто страдает головокружением.

— Это было глупо.

Если бы я знал, что ей придется красться, рискуя сломать себе шею, я бы не вызвал ее.

Кого ты обманываешь?

Я бы пошел за ней, если бы она не получила мою записку. Находясь в поместье — так близко, но так далеко, — я не мог этого вынести.

— Ты могла упасть. — Я провел пальцем по ее красивой шее под бриллиантовым венком. — Ты могла навредить себе ни за что.

— Ни за что? Ты вряд ли ничто. — Она вздрогнула от моего прикосновения. — Я бы прилетела сюда со сломанными крыльями, просто чтобы быть с тобой.

Воздух стал наэлектризованным.

— Ты делаешь меня лучше. — Прижавшись, друг к другу мы легли нос к носу. — Я хочу заслуживать тебя каждый гребаный день.

Ее губы приоткрылись, взгляд впился в мой рот. Ее мысли переключились с разговоров на секс, увлекая меня все глубже в свои чары.

Я пережил годы ужаса.

Прошел через столько стадий отрицания.

Изо всех сил старался вспомнить, кем я был под наплывом команд от Ката. Но одним взглядом Нила разорвала меня на куски и пролила свет на человека, о существовании которого я забыл. Человек, который нашел счастье в животных, а не в людях. Человек, который так старался угодить, но только сломался. И мальчик, который встретил девочку в прошлом, который был воспитан ненавидеть ее, сказал, что будет пытать и убьет ее, только чтобы найти в себе мужество любить ее вместо этого.

— Я хочу тебя. — Я наклонился, чтобы поцеловать ее. — Я всегда хочу тебя.

Наши губы соприкоснулись; ударные волны пробежали по моему позвоночнику. Мой член стал толще, и Нила снова взяла меня в заложники. Ее дыхание прерывалось, легкие хрипели. Я отстранился. Она была больна, и ей некому было помочь. Сколько еще гребаных секретов она скрывала от меня?

— Ты заболела?

Она покраснела.

— Ничего страшного. Просто простуда. Я в порядке.

Это была не просто простуда, и она была не в порядке. Я снова подвел ее. Но как бы я ненавидел ее ложь, я любил ее еще больше за то, что она была такой самоотверженной.

Я не заслуживаю этой женщины.

Нила снова прошептала мне в губы:

— Кроме того, сейчас все это не имеет значения. Ты вернулся. Мы можем бежать.

Я замер.

Бежать?

Больше некуда было бежать.

Она отстранилась, ее лицо медленно погрузилось в отчаяние.

— Подожди... ты ведь здесь ради меня, не так ли? — Ее голос дрожал. — Мы покидаем это место. Сегодня вечером мы бежим. Мы вылечим тебя и покончим с этим, когда ты будешь достаточно сильным. Ты должен забрать меня отсюда, Джетро. Я не могу вернуться. Я не могу.

Мое сердце сжалось. Я хотел вырезать свою душу, чтобы она поняла.

— Я здесь ради тебя, Нила. Тысячу раз здесь ради тебя.

Она попятилась назад, но я поймал ее запястье.

В ее глазах блестели слезы.

— Но сегодня ты не собираешься меня спасать?

Я собираюсь спасти больше, чем тебя. Неужели ты не понимаешь?

Так много жизней зависело от моих поступков… так же, как всегда.

— Мы не можем бежать. Я не собираюсь убегать снова.

Она вытерла слезу, отказываясь смотреть на меня.

Я застонал, проводя пальцем по полупрозрачной коже ее запястья.

— Бегство больше не вариант. Если я побегу зализывать раны, он снова победит. Сейчас у нас есть элемент неожиданности. Они думают, что я мертв. Это дает мне прекрасную возможность положить этому конец. Быть свободным. Это должно произойти сейчас.

— Но ты недостаточно здоров.

Взяв ее за руку, я положил ее себе на бок. Стиснув зубы от вспышки боли, я зарычал:

— Я доказал тебе, что жив, трахнув тебя. Я здесь, чтобы спасти тебя; это мое последнее слово. Но есть и другие, кого я должен спасти.

Она выдохнула, зная, что я прав, но не готовая принять это. Ее эмоции стали эгоистичными, она хотела оставить меня для себя. Она уже согласилась, что мы не можем сбежать, — это было написано на ее лице, — но это не остановило ее от обманчивого момента.

— Но если бы мы сбежали, то были бы свободны. — Нила подняла глаза и произнесла слова, которые не имела в виду. — У тебя есть деньги. У меня есть деньги. Мы могли бы исчезнуть. — Ее убежденность и эгоизм исчезли, как только она закончила.

Она вздохнула, ее сердцебиение замедлилось.

Я заправил короткие пряди ей за ухо, моя душа снова проклинала смерть ее великолепных волос.

— Ты уже знаешь, что я собираюсь сказать, и согласна со мной, но я все равно скажу. Бежать — не вариант. Вон все еще здесь. Текс. Компания твоей семьи. Ты хочешь сказать, что оставишь все это позади, когда всего через несколько дней все закончится навсегда? Почему мы должны убегать, если мы боремся за свою жизнь? Наше будущее здесь. Наши семьи здесь. Я никуда не уйду, и ты тоже.

Она поджала губы.

— Они отпустили Вона. Он вернется к моему отцу и, надеюсь, будет достаточно умен, чтобы спрятаться. Мы могли бы убежать. — Ее эмоции были переполнены страданиями.

— Мне нужно уйти, Джетро. Я не могу вернуться. Я не могу. Я сломаюсь. Я так близка к тому, чтобы сломаться. Я недостаточно сильна. Я не могу…

Я схватил ее, удерживая дрожащее тело.

— Успокойся. Я не прошу тебя возвращаться надолго. — Хотя это убивало меня, но я добавил: — Ты действительно веришь, что они освободили Вона? Они еще не сделали ничего хорошего; зачем им начинать сейчас?

Она замерла.

— Единственное, что мы можем сделать, чтобы обеспечить безопасность твоей семьи, — это сражаться. Ты самый храбрый человек из всех, кого я знаю, Нила. Ты доказала, что я достаточно силен, чтобы сделать то, что нужно. И я сделаю то, что нужно. Но для этого мне нужно, чтобы ты была рядом. Мне нужно, чтобы ты была со мной, а это значит, что мы не сбежим. Мы останемся здесь и будем бороться.

Нила покачала головой, хотя была полностью согласна со мной.

Я поцеловал ее в макушку.

— Ты такая невероятная, Игла. Такая красивая и сильная. Я покончу с этим, хорошо? Тебе просто нужно еще немного поверить в меня.

Она тихо плакала, прижимаясь ко мне. Она не могла выразить это словами, но дала мне разрешение. И я, бл*дь, любил ее за это. За то, что она была достаточно сильна, чтобы согласиться. За то, что была со мной, даже когда я так много просил.

Я понизил голос, и прошептал:

— Нила… я люблю тебя. Я больше никогда не причиню тебе боли. Однозначно, глубоко, полностью — мое сердце и душа принадлежат тебе. Я все исправлю, обещаю.

Взяв ее руку, я поцеловал костяшки пальцев.

— Ты же все еще доверяешь мне, да?

На ее губах промелькнула соблазнительная улыбка, а из глаз потекли слезы.

Вернулись воспоминания о том, как я спрашивал ее, доверяет ли она мне, когда я делился своими секретами. В самом начале она сказала «Да», хотя ее сердце кричало «Нет». Но к тому времени, когда я показал ей свою силу и занялся с ней любовью, она полностью мне доверяла.

В темноте ее кожа казалась бледно-кремовой. Мои губы жаждали поцеловать ее снова. Мой член рвался, чтобы оказаться внутри нее.

Ее глаза пронзили мою человечность и ту часть меня, которая была вечной.

— Я тебе доверяю.

Я не мог остановиться.

Я толкнул ее на спину и забрался на нее сверху. Ее короткие волосы развевались веером, словно черный нимб, спутываясь с сеном. Нила не остановила меня, когда я навалился на нее всем своим телом. Ее ноги раздвинулись, руки подняли ткань ночной рубашки, и она приветствовала меня, чтобы я втиснулся между ее восхитительных бедер.

Я застонал, когда ее тело расслабилось. Мой член напрягся в боксерах, желая снова наполнить ее.

Как бы мне ни хотелось оказаться внутри нее, я не хотел торопить события. Мои пальцы запутались в ее волосах, удерживая ее на месте. Нила извивалась, смягчаясь подо мной.

Закусив нижнюю губу, ее пальцы коснулись моего пояса.

— Если ты достаточно силен, чтобы сражаться сейчас, даже после того, как тебя подстрелили, докажи это снова. — Ее пальцы погрузились в мои боксеры, обхватывая член. — Докажи, что я могу тебе доверять.

Моя эрекция подпрыгнула в ее руке. Ее бриллиантовый ошейник сверкнул, когда я поцеловал ее грудь.

— Ты сводишь меня с ума.

— Хорошо. — Ее дыхание участилось. — Я хочу, чтобы ты был без ума. Без ума от меня. Одурманен.

Я взял ее за руку.

— Уже.

Тень пересекла ее лицо, принеся с собой мимолетные мысли, которые я не уловил.

Приподнявшись на локтях, я уставился на нее. О чем она думает? Неужели она мне не доверяет? Разве не поверила мне, когда я сказал, что никогда больше не допущу, чтобы с ней что-то случилось?

— В чем дело? — спросил я, мое сердце бешено колотилось. — Скажи мне, чего ты не договариваешь.

Она глубоко вздохнула, глядя в потолок.

— Ничего. Все идеально. — Ее пальцы сжали мой член. — Я хочу тебя, Кайт.

В ее голосе звучала любовь, но я не позволил ей сбить меня с толку. Не в этот раз.

— Скажи мне. Ты меня ненавидишь? Неужели ты втайне ненавидишь меня за то, что я сделал?

Я не смогу с этим жить.

— Как я могу загладить свою вину? — Мой голос стал прерывистым. — Как я могу доказать, что говорю правду? Что мне, бл*дь, жаль. Что ничто больше не будет…

Она заставила меня замолчать, прижав палец к моему рту.

— Ты больше ничего не можешь сделать. Я верю тебе.

Она говорила одно, а думала совсем по-другому.

Я ненавидел, когда люди лгали. Это запутывало меня в гребаные узлы, когда я пытался понять истинное значение. Это было проблемой с самого детства. Кат приказывал мне делать одно, но его хладнокровная жестокость заставляла меня делать другое. Кестрел с самого раннего возраста научился не лгать мне. Мне нужна была предельная честность, чтобы выжить в семье с таким количеством противоречивых идеалов и иерархий.

— Ты не можешь лгать мне, Нила.

Моя кровь сгустилась от надвигающейся катастрофы. Что она скрывает? Уничтожит ли меня, то, что она скрывает? Я прижался лбом к ее лбу.

— Ты не можешь ничего от меня скрывать. Я знаю, что ты что-то недоговариваешь, и пока не прояснишь ситуацию, это затмит все вокруг, пока не сведет меня с ума.

Ее лицо напряглось.

— Твое состояние может быть настоящей болью, знаешь об этом?

Я криво усмехнулся.

—Ты только сейчас заметила?

Юмор не уменьшил напряжения между нами.

— Выкладывай. Сейчас.

Одна слеза сбежала по ее щеке.

Бл*дь.

— Нила... не надо.

Нежно я слизал соленую каплю, взяв на себя ее грусть и поклявшись превратить ее в бесконечное счастье. Она заслужила столько счастья. Вечное счастье.

И я дам его ей.

Моя грудь была вскрыта от эмоций.

— Мне очень жаль, Нила. — Зарывшись лицом в ее волосы, я крепко сжал ее. — Прости меня за все… за то, кем я являюсь, за то, что требую от тебя, за то, что не могу исправить.

Ее руки обвились вокруг меня.

— Тебе не нужно ничего исправлять, Джетро. Ты каждый день испытываешь воздействие. Ты такой сильный, проведя детство здесь. Ты создал механизмы, чтобы защитить себя. Только…

— Только? — Я провел кончиком пальца по ее щеке. — Продолжай…

Она напряглась, нерешительность и нежелание просачивались из нее. Глубоко вздохнув, она выпалила:

— Я знаю, что люблю тебя. Я никогда не была ни в чем настолько уверена, но не могу не задаться вопросом, любишь ли ты меня.

Я отпрянул от нее.

— Что?

Она не смогла бы причинить мне больше боли, даже если бы попыталась.

— Как ты вообще можешь думать о таком? Что я только что сказал? Ты думаешь, я тебе врал? — Я скатился с нее, дрожа от ярости. — Что это, бл*дь, значит?

Она села, сцепив пальцы.

— Я просто хочу сказать... ты чувствуешь то же, что и другие. Может быть, ты отражаешь то, что я чувствую к тебе? Откуда ты знаешь, что реально, а что нет? Это заставляет меня задуматься, не заставила ли я тебя полюбить меня. Что любая женщина, которая заботилась бы о тебе после жизни с Катом и Бонни, заставила бы тебя влюбиться, — не влюбиться, а отразить ее привязанность. — Ее глаза блестели от непролитых слез. — Как я могу быть уверена, что ты знаешь, что чувствуешь, а не я вкладываю эти мысли в твою голову?

Я оттолкнулся от тюка сена, не в силах усидеть на месте.

— Бл*дь, я не могу в это поверить.

Как она могла быть такой невежественной? Было так бессердечно говорить, что я настолько потерян, что не знал своих собственных желаний и мечтаний. Как она могла спросить об этом после того, как я постриг ей волосы и чуть не заплакал от ее боли?

— Я человек, Нила. У меня те же мысли и чувства, что и у остального населения.

Она опустила голову, темные волосы закрыли ее лицо.

— Да, но у тебя их гораздо больше. Твое положение, Джетро, — то есть, когда ты привел меня в Хоксридж, у меня была одна цель: заставить тебя полюбить меня, чтобы я могла использовать тебя, чтобы освободить меня. — Она сглотнула, ее глаза зажмурились от признания. — Что, если мне это удалось?

Конечно, тебе это удалось.

Но я влюбился в нее по собственной воле.

Я должен быть потрясен, но на самом деле… я знал это с самого начала. Я чувствовал ее заговор, она подталкивала меня впустить ее. Дело в том, что... ей не нужно было заставлять меня любить ее. Это было… задолго до того, как она начала свои игры. Еще до того, как заставила меня поцеловать ее, я отдал ей свое сердце, не зная об этом.

— Ты не понимаешь, о чем говоришь.

— Нет? С тех пор, как ты сказал мне, кто ты, мне стало интересно. Когда ты умер, меня убивала мысль, что я никогда не узнаю правды. Никогда не узнаю, чувствовал ли ты ту глубину, которую я испытываю к тебе… или боль, которую испытала, когда тебя у меня отняли.

Проведя руками по волосам, я чувствовал, что мой бок горел от боли. Ее слова хлестали меня, как тысяча пуль. Как эмпат (прим. пер. Эмпатия — осознанное сопереживание текущему эмоциональному состоянию другого человека без потери ощущения происхождения этого переживания), я ежедневно подвергался сотням эмоциональных волнений. Каждую секунду я был на волосок от потери рассудка.

Но это не означало, что я копировал самые сильные эмоции. Это не означало, что я слаб и не могу думать самостоятельно. Во всяком случае, мое состояние сделало меня сильнее. Я не только подвергал перекрестному анализу каждое мнение и чувство, но и научился ограждать свои собственные выводы от того, чтобы их порочили другие.

Мои истинные эмоции были в крепости, нетронутые и чистые, и я точно знал, что чувствовал к ней, — несмотря на то, что она солгала мне.

Она не доверяет мне.

Я перестал метаться, повернувшись к ней лицом.

— Это то, о чем ты думала все время? Что я не люблю тебя по-настоящему?

Ее кожа покрылась мурашками; она отвела взгляд.

— Честно говоря, я не хотела думать. Мне хотелось верить в фантазию, а не разрывать наши отношения. Последний месяц был сущим адом, не стану этого отрицать. В те первые дни, когда я думала, что ты мертв, я тоже хотела умереть. Но когда ты вернулся... все это кажется прекрасным, чтобы быть правдой. Как я могу верить, что ты здесь ради меня? Что ты спасешь меня? Покончишь с этим?

Ее глаза сузились, глядя на меня.

— Ты хочешь сделать это для меня или для себя? Потому что если это для меня, то как ты можешь выбирать свою семью вместо девушки, которая заставила тебя полюбить? Как ты можешь даже думать о том, чтобы убить своего отца — как бы ужасно он не поступал с тобой, — если ты не можешь быть уверен, что я не манипулировала тобой так, как Кат все эти годы.

Я отступил.

Она успешно разрезала мою душу на ленты, заставив меня усомниться в том, что ее чувства ко мне были искренними. Неужели все это было притворством, чтобы привлечь меня на ее сторону?

Не верь в это.

Нила смутила меня, — разорвала на части единственное, что было правдой в моей жизни, и заставила усомниться.

Будь она проклята! Будь проклято все это.

Сознательно я потерял бдительность и позволил своему состоянию дотянуться до нее, попробовав ее коктейль похоти и паники.

Я сделал все возможное, чтобы найти нить лжи. Чтобы убедиться, что ее привязанность ко мне не полная херня. Но в отличие от моего отца и его редких моментов товарищества и уважения, здесь не было угрюмого подтекста или пассивно-агрессивного контроля.

Нила была честна и правдива. Она любила меня. Возможно, она не собиралась меня любить, но это все равно случилось.

Вздохнув, я опустился перед ней на колени.

— С тобой все наоборот, Нила.

Она покачала головой.

— Я не виж…

— Ты не видишь, потому что не до конца понимаешь.

Я посмотрел на желтое сено, желая, чтобы мы оказались в безопасном и ярком месте. Этот разговор породил между нами тени, которые не имели права существовать.

— Да, на меня больше влияют эмоции других людей, но я все еще сам по себе. У меня все еще есть право выбора и размышления. Я был среди женщин. Я был рядом с друзьями и врагами. Я жил нормальной жизнью, как и любой мужчина, и мог бы найти счастье, если бы захотел.

Она вздрогнула. Ее пальцы теребили ночную рубашку.

Улыбнувшись, я сжал ее трепещущие пальцы.

— Но, Нила, я управляю своим сердцем. Я позволил тебе влиять на меня? Нет. Я впустил тебя, потому что видел, какая ты сильная и храбрая. Я впустил тебя, потому что вспомнил девушку, с которой познакомился, и то, что чувствовал рядом с ней. Я впустил тебя, потому что увидел кого-то потерянного и такого же контролируемого, как и я, когда впервые послал тебе сообщение.

Она ахнула, дрожа в моих руках.

Я не закончил.

— Я завидовал тому, что девушка, которой суждено умереть за грехи своих предков, оказалась более храброй, чем я когда-либо мог быть. Я влюбился в твое упорство. Твое бесстрашие. Твои недостатки. Я влюбился в тебя, потому что ты научила меня доверять себе — верить, что у меня есть сила стать лучше.

Поднявшись с колен, я обхватил ладонями ее лицо, мой голос дрожал от правды.

— Ты сделала меня лучше, показав, а не заставив. Я влюбился в тебя, потому что ты для меня единственная. Не потому, что ты была женщиной в моем доме и постели. — Я сел рядом с ней. — Как низко я пал в твоих глазах, если ты думаешь, что я могу опуститься до такого уровня?

Мое сердце перестало биться. Сможем ли мы когда-нибудь обрести счастье, или всегда будут сомнения, омраченные обстоятельствами и прошлым?

Она думает, что я бессилен.

Что я не боролся за нее так же, как она за меня.

И она права.

Я запер свои истинные желания в пользу повиновения отцу. Я позволил ему контролировать мою жизнь, когда должен был взять на себя ответственность за свои поступки. Но теперь я знал это. Теперь я был достаточно силен.

Из-за нее.

Осторожно перевернул ее на спину, снова забрался на нее сверху и скользнул между ее бедер.

— Ты веришь мне сейчас? — Я поцеловал ее. — Ты веришь, что мои мысли принадлежат мне? Что мое сердце знает, что это мое решение, а не твои манипуляции? — Я снова поцеловал ее. — Что все правильно между нами. Вот увидишь. Я докажу тебе, что мои чувства не является побочным явлением моего состояния или чем-то, что я не могу контролировать. Я докажу тебе, что добровольно отдал тебе свою душу еще до того, как ты узнал меня.

— Спасибо.

— За что?

— За то, что показал мне, насколько я глупа.

Я усмехнулся, снова становясь твердым, желая ее так сильно.

— Просто доверься мне.

Она застонала, ее рот искал мой.

— Я доверяю тебе. Я буду доверять тебе.

В тот момент, когда наши губы соприкоснулись, мы забылись.

Мы поглотили друг друга, отчаянно желая подтвердить сказанную правду телесной любовью. Между нами было слишком много неверно истолкованных выводов. Мне нужно было показать ей, что я имею в виду каждое слово. И тогда реальность должна вмешаться. Придется рассказать ей о своих планах и подготовить ее к тому, что произойдет дальше.

— Можно? — Я скользнул рукой по ее ночной рубашке, отодвигая хлопок.

Ее бедра задрожали под моим прикосновением. Она судорожно вздохнула, когда мои пальцы коснулись ее сердцевины.

— Да…

Ее разрешение заставило мой член дернуться от желания. Я стиснул зубы, проводя пальцем по ее складкам.

— Теперь, когда мы прояснили ситуацию, я хочу знать кое-что очень важное.

Она выгнулась, когда татуированный кончик моего пальца «ННУ» приподнялся, чтобы прижаться к ее клитору.

— Ох? И что же это?

Я прикусил ее нижнюю губу.

— Ты скучала по мне?

Я медленно ввел в нее один палец.

Она открыла рот и скользнула своим языком по моим губам.

— Очень сильно.

— Как сильно?

Пальцами она скользнула в мои волосы, крепко сжимая их. Она поцеловала меня изо всех сил, которые у нее были. Мое дыхание участилось, мой бок горел.

Отпустив меня, Нила застенчиво улыбнулась.

— Вот так.

Я не сводил с нее глаз, пока вводил палец, растягивая ее внутренние мышцы, заявляя на нее права.

— Хороший ответ.

Она дернулась, когда я просунул в нее второй палец.

— Не могу дождаться, чтобы заполнить тебя. Чтобы доказать, что то, что я чувствую, реально.

Нила была так напряжена, ее тело сопротивлялось моему вторжению.

Большим пальцем я погладил ее клитор. Она задрожала от удовольствия, ее руки схватили мою футболку.

— Еще…

Мой рот наполнился слюной, я хотел почувствовать ее вкус. Я был опьянен и хотел поклоняться ей. У нас не было времени. Я должен был обеспечить ей безопасность и подождать, пока все это закончится, но не мог остановиться.

— Я дам тебе больше.

Скользнув вниз по ее телу, я задрал ее ночную рубашку выше талии, открывая ее блестящую киску.

Ее глаза широко раскрылись, когда я заключил ее бедра в свои руки и склонил голову над ее темными кудрями.

— Кайт…

Мое сердце подпрыгнуло. Я усмехнулся.

— Я когда-нибудь говорил тебе, как мне нравится, когда ты меня так называешь?

Прежде чем она успела ответить, я засосал ее клитор в рот.

— О боже!

Ее ноги судорожно сжались вокруг моей головы.

Я наслаждался ее вкусом, сводя нас обоих с ума. Она извивалась на одеяле, пытаясь освободиться от моего ищущего языка.

Я не позволил ей.

— Кайт, О... ты мне нужен.

Я улыбнулся.

— Это можно устроить.

Я отчаянно погрузил в нее свой язык.

— Вот дерьмо!

— Ты не уточнила, какая часть меня тебе нужна, так что я позволю себе вольности, если ты не возражаешь.

Я снова погрузил в нее свой язык, облизывая, пьянея… именно так, как хотел.

Мой член пульсировал, подергиваясь внутри боксеров.

— Я хочу тебя… всего тебя!

Я усмехнулся, проводя языком вверх, кружась вокруг ее клитора, прежде чем снова войти в нее.

— Я уже весь твой.

Нила схватилась за сено, ее ноги крепко сжались, когда я стал лизать ее сильнее.

Ее вкус одурманил меня. Мне нужно было больше. Мой темп увеличился, кружась, показывая ей, что я, бл*дь, жив и здесь, и никогда не причиню ей боль снова.

У меня заломило зубы от желания укусить ее.

Мои бедра раскачивались, желая войти в нее, но я не прекращал доставлять ей удовольствие — пока нет. Пока она не кончит и не примет мой подарок. Дар всего, чем я был.

Ее ногти вцепились мне в волосы.

— Довольно. Мне нужен твой член.

Я покачала головой, посасывая сильнее.

— Еще нет.

Снова дразня ее вход, я выдохнул:

— Каждую ночь разлука была долбаной пыткой. Каждый раз, когда закрывал глаза, я мечтал о тебе. — Мой палец заменил язык, пока я играл с ее клитором, даря ей неземное наслаждение.

—Ты хочешь знать, какие фантазии были у меня, пока я исцелялся?

Она застонала.

— Я приму это как «да».

Засунув два пальца в ее киску, я промурлыкал:

— Я не представлял тебя так, как ты думаешь. Да, я становился твердым, представляя тебя, привязанной к моей кровати и принимающей все, что я тебе даю. Я мучил себя образами твоих твердых сосков и раскрасневшейся кожи.

Нила застонала, когда я качнулся сильнее.

— Но не эти образы сводили меня с ума. — Я поцеловал внутреннюю сторону ее бедра. — Знаешь, что это было?

Она посмотрела вниз, встретившись со мной взглядом.

Затем кивнула.

Я улыбнулся, вновь выполняя свою задачу — поклонение этой женщине.

— Это был сон, который дал мне надежду. Сон, в котором мы делаем обычные вещи. Говорим об обычной жизни. Не только любовники, но и друзья. Я хочу знать тебя как свои пять пальцев, Нила. Я хочу знать о тебе все.

Ее ноги дрожали вокруг моих плеч. Ее ониксовый взгляд соответствовал темноте конюшни.

— Я тоже этого хочу.

Она захныкала, когда я укусил ее. Со злым влажным облизыванием я закинул ее ногу себе на плечо, давая лучший доступ и глубину.

Ее кожа горела, пылая вожделением. Часть меня хотела довести ее до оргазма. Испить каждую каплю, когда она кончит мне на язык. Но другая хотела, чтобы Нила уютно устроилась в моих объятиях, ее ноги обвились вокруг моих бедер, наши тела давали, брали, вели, жаждали.

— Я хочу, чтобы ты вечно была моей.

— Вечно.

Ее бедра непроизвольно выгнулись, ища большего.

Я положил руку ей на низ живота, удерживая, пока поглощал ее своим ртом.

— Джетро... пожалуйста.

— Чего ты хочешь?

— Тебя. Я хочу тебя. Всего тебя. Каждую часть тебя. Только тебя.

Во рту пересохло. Я не мог ей отказать.

Ее глаза были безумными, когда я убрал пальцы и начал пробираться вверх по ее телу. Не отводя взгляда, я слизнул ее влажность с пальцев и наклонился, чтобы поцеловать ее в губы.

— Попробуй себя на мне. Знай, что я полностью принадлежу тебе

Она застонала, соблазняя меня своим доверием.

— Я хочу, чтобы ты был внутри меня. Я хочу почувствовать тебя глубоко, ты сводишь меня с ума.

Она была моей последней фантазией, ставшей реальностью. Темные волосы, гибкое тело, порочная сила и неоспоримая мощь. Я облизывал ее, но вместо того, чтобы чувствовать, что отдал ей часть себя, я чувствовал, как будто она дала мне больше. Намного больше.

Схватив ее за запястья, я зажал их над ее головой. Сено хрустело под одеялом, кололо колени, щекотало незащищенную кожу. Но это была лучшая чертова кровать в мире, потому что здесь были только мы. Никаких камер. Никаких замков. Никакого страха.

— Боже, я хочу тебя, — мой голос был грубым, я был одержим ею.

Ее губы были красными и опухшими, под цвет сосков, просвечивающих сквозь белый хлопок. Я никогда не видел ее такой сексуальной.

— Я хочу, чтобы ты стонала, — мне нужны те невероятные звуки, которые ты издаешь, когда я скольжу в тебя.

Ее губы приоткрылись

— Я сделаю все, что ты хочешь, если ты перестанешь болтать и трахнешь меня.

Я засмеялся.

— Твое желание для меня закон.

Устроившись над ней, я стянул джинсы и боксеры до колен и уперся локтями по обе стороны от ее головы. Я должен был больше поддерживать свой вес, но мне нужно было чувствовать ее под собой. Чтобы она знала, что мое тело и душа окутывают ее, — что я буду защищать ее вечно. Что она — моя.

— Впусти меня, — прошептал я, толкаясь широкой головкой члена в ее киску.

Нила дернулась в моих руках, когда я толкнулся вверх, проскальзывая сквозь ее возбуждение, овладевая ею так же уверенно, как она мной. Мои руки задрожали, когда она схватила меня за задницу, притягивая меня к себе.

Я не мог этого вынести. Это было слишком хорошо. Слишком интенсивно. Так, бл*дь, дико.

Я застонал, уткнувшись лицом в ее шею. Без предупреждения рванулся вверх, полностью пронзая ее своей толстой длиной.

Благодаря своей влаге она приняла без помех каждый дюйм.

— Господи, Нила.

Я прижался к ней бедрами, когда она захныкала.

— Еще. Еще!

Отчаяние в ее голосе взяло меня в заложники. Я сделал это. Я сломал ее, будучи застреленным, и заставив усомниться в моей привязанности к ней.

Я принадлежал ей целую вечность. Я бы провел остаток своей жизни, заставляя ее поверить в это.

Ее горячая влажность сжималась вокруг меня, сводя с ума. Я толкнулся сильнее.

Мы быстро перешли от занятий любовью к траху, — стараясь, изо всех сил, поглотить друг друга, движимые потребностью причинить боль, и доставить удовольствие.

Ее губы коснулись моего подбородка.

Мгновенно я приблизил свой рот к ее губам, соприкасаясь с ней, имитируя движение наших бедер.

Я застонал.

— Когда я увидел, что ты идешь к конюшне, я влюбился в тебя еще больше. — Я толкнулся сильнее. — Когда ты позволила взять то, что я хотел, когда ты позволила доставить тебе удовольствие своим ртом, я отдал тебе последний кусочек своего сердца.

⇐ Предыдущая 11 12 13 14 15 16 171819 20 Следующая ⇒