Annotation 13 страница

Мор мог видеть в перископ, как спускали на воду спасательные шлюпки с левого борта, и при этом одновременно внимательно изучал все детали устройства танкера. Он заметил на палубе три пушки, скорее всего, калибра 50 мм, и одну пушку на корме калибра до 150 мм. Около одной из них суетилась артприслуга, вскоре уже начавшая стрельбу в сторону перископа.

— Стреляем еще одной, — сказал Мор. — Он почему-то не тонет.

Он снова сообщил установочные данные для стрельбы и стал наблюдать, как танкер постепенно входит в перекрестие прицела перископа.

— Торпеда, пуск!

Третья торпеда попала между машинным отделением и задней мачтой. При этом взорвались емкости танкера. Весь корабль был охвачен пламенем. Огненные струи горящего топлива били во все стороны, превращая поверхность моря в огненный ковер.

Мор поднял лодку на поверхность, и лица вахтенных, наблюдавших с мостика за этой трагедией, были освещены отблесками огня. Языки пламени вздымались на высоту до 200 метров, а клубы дыма — на высоту до 800 метров. По мере того как пожар разгорался со все большей силой, с различными интервалами времени взорвалось еще какое-то количество боеприпасов.

— Оба дизеля — малый вперед! — скомандовал наконец Мор, прервав колдовское очарование, под которое все они подпали, наблюдая за дико играющими языками пламени, прыгающими в темноте ночи. — Попробуем подойти поближе, чтобы прочитать название судна.

Лодка медленно двинулась в сторону горящего танкера, однако не смогла подойти близко из-за опаляющего жара. Танкер буквально плавал в море огня.

Наблюдая за горящим танкером, Кестер заметил спасательную шлюпку и два спасательных плота, находящиеся вблизи горящего судна, причем и эти спасательные средства были охвачены огнем. Он заметил также четыре едва заметные точки в воде, находящиеся вне зоны огня. Наблюдая за ними, он терялся в догадках в течение нескольких секунд. Но затем вздрогнул всем телом от ужаса, поняв, что это люди, отчаянно пытающиеся уйти подальше от огня. Его прошиб холодный пот, перехватило дыхание…

Кляйн, который тоже наблюдал за этим огненным кошмаром, разыгрывавшимся прямо перед ним, также заметил плавающих в воде людей, и с содроганием отвернулся от этой сцены. «Боже мой, — подумал он, — и откуда у них берутся люди, готовые ходить в море на танкерах?»

— А вот оно, — пробормотал Мор. — Это английский танкер «Бритиш ресорс», порт приписки Лондон.

Лодка продолжала движение на запад, и ее вахтенные еще долго могли видеть отсветы горящего танкера на облаках, пока они совсем не померкли.

12 марта восточнее мыса Гаттерас их курс пересекло небольшое грузовое судно.

Мор выпустил в него одну торпеду из надводного положения, и пораженное ею судно в течение трех минут пошло на дно. Даже не подав в эфир сигналы бедствия.

Лодка приблизилась к спасшимся с судна людям, успевшим спустить на воду две шлюпки и несколько спасательных плотиков. Они рассказали Мору, что это было судно «Сэйба», шедшее с Ямайки в Нью-Йорк с грузом бананов.

Оставив спасшихся на волю волн и ветра, лодка снова повернула на запад. На рассвете она пересекла 200-метровую изобату, держа курс в сторону 40-метровой Диамантовой отмели, когда Мор прямо по курсу примерно в 4 милях от них заметил парусный корабль. Он погрузился и позволил пройти вблизи лодки, не далее чем в 600 метрах, четырехмачтовой шхуне. Он решил, что трехсоттонная шхуна не стоит торпеды, а довольно сильное волнение делало невозможным использование палубного орудия. Он проводил шхуну глазами, поставив лодку в положение, удобное для перехвата других судов, идущих по путям регулярного морского сообщения.

Ему не пришлось долго ждать, пока вахта заметит судно в балласте, следующее на юг. Мор потопил и это небольшое судно, также атаковав из надводного положения, выпустив в него всего лишь одну торпеду.

Он умело избежал встречи с эсминцем, подошедшим достаточно близко к лодке. Затем вернулся, чтобы атаковать еще одно грузовое судно, также следующее в южном направлении. И на этот раз это был выстрел из носового торпедного аппарата с дистанции всего лишь 400 метров, поразивший судно в среднюю часть, прямо под штабеля грузов на его палубе, после чего оно быстро перевернулось через левый борт и ушло под воду.

Внезапно появившийся самолет заставил их погрузиться. Сброшенные им бомбы взорвались совсем рядом с лодкой. Глухие раскаты взрывов глубинных бомб были слышны на большой дистанции от лодки, когда она повернула в сторону 40-метровой изобаты, чтобы перезарядить торпедные аппараты.

Когда они снова всплыли, вахта заметила еще одно судно, и лодка снова заняла позицию для торпедной атаки. Это был танкер «Акме» водоизмещением 6878 тонн под командованием капитана Сигизмунда Шульца, следующий в балласте из Нью-Йорка в Корпус-Кристи, штат Техас.

В дополнение к крадущейся за ним подлодке, которую судовая команда не могла видеть, судно сопровождалось достаточно большой компанией других судов. Греческий танкер «Кассандра Лоулидис» и два сухогруза шли в кильватере, следуя на юг. Впереди были видны два танкера и еще два сухогруза. Эсминец США «Дикерсон» и катер береговой охраны «Дион» также находились всего лишь в 4 милях от лодки.

В 5.55 по местному времени «Акме» потряс взрыв торпеды, попавшей в корпус под машинным отделением, образовав пробоину диаметром от 30 до 40 футов и убив при взрыве 11 человек машинной команды, часть которой во время взрыва находилась в машинном отделении, а часть — в кормовых жилых помещениях. Через полчаса оставшиеся в живых члены экипажа танкера были подобраны катером береговой охраны.

Поспешивший к месту взрыва эсминец прошел всего лишь в миле от «U-124», так и не заметив ее. Мор определил, что это эсминец типа «Кэмбелл», который, скорее всего, оказался здесь, проводя патрулирование линии 20-метровой изобаты. Подлодка, все еще не обнаруженная им, осторожно отошла подальше от места совершения ею атаки в сторону больших глубин. Место потопления танкера к этому времени уже кишело кораблями.

Итак, топить американцев оказалось делом простым и даже приятным. Однако Мор не позволял себе слишком этим увлечься, ведь, если бы его обнаружили и атаковали на этом мелководье, ему вряд ли удалось уцелеть. Ему просто не хватило бы скорости, чтобы уйти от преследования эсминца, а на таком мелководье он не смог бы уйти от преследования даже самого неопытного командира эсминца.

Однако, поскольку за ним никто не охотился, Мор развернул лодку в сторону танкера «Кассандра Лоулидис», располагавшегося позади «Акме». Он подошел к нему почти вплотную и выпустил сразу две торпеды. Обе они поразили цель в 7.15, и танкер затонул.

— Эсминец!

— Полный вперед! — едва успел скомандовать Мор. — Самый полный!

Им было крайне необходимо как можно быстрее достичь больших глубин, чтобы спастись погружением на большую глубину.

— Очистить мостик!

Как только они достигли зоны больших глубин, лодка погрузилась в режиме срочного погружения. И это не было проявлением излишней торопливости, поскольку самолет противника уже заметил их и сбросил то ли глубинную, то ли авиабомбу, взрыв которой вызвал дождь стеклянных осколков от поврежденных приборов в центральном посту и посбивал с ног всю команду. Но никаких серьезных повреждений, а тем более разгерметизации прочного корпуса не произошло.

Спустя несколько минут команда лодки все еще могла слышать взрывы глубинных бомб, однако на достаточно большом удалении от лодки. Люди вопросительно посматривали друг на друга. Неужели бомбы предназначались им? Однако чуть позже все заулыбались. Если они предназначались им, то эти «ами» оказались мазилами.

С наступлением рассвета лодка снялась с места, прошла до 60-метровых глубин и залегла там на грунт, остановив электродвигатели. Такой прием стал рутинным в практике Мора, к которому он уже неоднократно прибегал во время этого похода: оставаться в погруженном и без движения состоянии в течение дня, чтобы, во-первых, сэкономить топливо, а во-вторых, обеспечить полноценный отдых личному составу, всплывая для охоты в прибрежных водах только в ночное время.

Следующей ночью лодка вернулась в 20-метровую зону глубин для продолжения охоты, а Мор продолжал удивляться яркому свету береговых маяков и непрерывной работе радиомаяков с мыса Лукаут и из Чарлстона, с одинаковой готовностью ведущих как своих, так и чужих.

Внезапно они заметили южнее мыса Лукаут одиночно идущее судно, и Мор, следуя своей обычной тактике, зашел ему с носовых румбов для проведения торпедной атаки. Была тихая, безоблачная ночь с легким ветерком, море было покрыто мелкой рябью. Лучших условий для проведения атаки нельзя было и придумать.

— Цель, идущая со скоростью 11,5 узла, — быстро проговорил Мор. — Истинный курс 238 градусов.

Ровно в 9.30 он выпустил первую торпеду, попавшую в кормовую часть судна с правого борта.

Это был американский танкер «Пэпуз» водоизмещением 5740 брутто-тонн, идущий из Провиденса, на Род-Айленде, в Корпус-Кристи. От неожиданности происшедшего экипаж судна оказался в полном замешательстве, когда торпеда, пробив его левый борт, проникла в грузовой танк и разрушила его переборки. В машинное отделение хлынул груз топлива, смешанный с забортной водой, и в течение четырех минут уровень затопления достиг верха крышек цилиндров дизелей. Выведенные из строя машины сразу же остановились.

Экипаж танкера, хотя и не привыкший еще к условиям войны, тем не менее хорошо натренированный за время плавания, отреагировал на ситуацию быстро и уверенно.

Третий помощник капитана P. M. Веннингс нес вахту в момент торпедирования. Когда в судно попала торпеда, остановив его машины, он тут же приказал развернуть штурвал до отказа на правый борт, пытаясь вывести судно на мелководье. Однако оно смогло развернуться всего лишь на два градуса, — танкер вообще перестал слушаться руля и неподвижно замер на поверхности моря.

Как только в судно попала торпеда, его радист Ф. К. Рассел послал в эфир сигнал SOS, повторив его три раза, а также следующий текст: «SSSS — WNB — SS Papoose позиция 15 миль SW от мыса Лукаут». Она была тут же принята многими судами и радиостанциями.

«Пэпуз» все еще оставался на плаву, по его капитан Залник хорошо представлял себе, что долго так продолжаться не может: подлодка, выпустившая одну торпеду, обязательно повторит атаку. В конце концов, он может спасти команду. Поэтому он приказал всем покинуть судно, и первая спасательная шлюпка была спущена на воду уже через пять минут после атаки.

Капитан Залник оказался совершенно прав, ожидая второго торпедного удара. «U-124» уже описала дугу вокруг носа танкера, чтобы оцепить обстановку.

— Потребуется еще одна рыбка, чтобы отправить его на дно, — решил Мор. — И поспешим с этим, — добавил он, обращаясь к первому вахтенному офицеру. — Мы находимся со стороны суши по отношению к нему, и нам понадобится побольше воды под килем, чем в этой ванне.

— Господин каплей! — окликнул его радист. — Это американское судно «Пэпуз». Оно только что подало сигнал бедствия.

— Приняли его береговые станции? — спросил Мор.

— Так точно, приняли!

— Отлично, — сказал Мор, поворачиваясь спиной к Кестеру. — Нам следует отправить его на дно как можно скорее и убраться отсюда, пока нас не засекли.

Команда танкера по приказу капитана Залника покидала судно. Первая шлюпка с людьми уже отошла от его борта, когда длинная темная тень скользнула в воде всего лишь в метре от шлюпки.

Крик «Торпеда!» наэлектризовал людей на палубе танкера, беспомощно наблюдавших за тем, как торпеда в 15 метрах от правого борта шла прямо на них.

Она поразила судно чуть ближе к корме, образовав рваную пробоину в его корпусе на уровне ватерлинии.

Через пять минут после попадания торпеды была спущена на воду вторая шлюпка. Однако падающие обломки разрушили кормовую часть шлюпки, такелаж шлюпбалок заклинило, когда она находилась на высоте 5 метров над водой. Капитан Залник принял меры, чтобы ускорить опускание носовой части шлюпки с целью компенсировать проваливание ее кормы. После чего шлюпка наконец-то оказалась на воде и поспешно отошла от тонущего танкера.

A «U-124» тем временем обошла вокруг судна и направилась в открытое море. Ее команда наконец-то могла с облегчением вздохнуть. Лодка уходила все дальше в море, в сторону больших глубин.

Когда лодка повернула на юго-запад, вахтенные заметили еще один танкер, идущий навстречу. Через десять минут Мор снова привел лодку в позицию атаки, собираясь выпустить две торпеды из кормовых аппаратов.

Первая торпеда поразила судно в заднюю часть полубака, распространяя ударную волну в сторону лодки с расстояния 800 метров. А вторая прошла мимо цели.

Танкер под названием «Э. Х. Хаттон» медленно погружался в воду, посылая в эфир сигналы бедствия на волне 600 метров. Несколькими минутами позже Мор выпустил третью торпеду, которая поразила судно в районе ходового мостика. Его нос сразу же погрузился в воду, а пламя горящего в грузовых танках топлива внезапно охватило мостик, когда подлодка отвернула в сторону от судна и направилась на юг. Еще через три четверти часа вахта на мостике лодки могла наблюдать яркое зарево в месте, где застыло торпедированное судно. Затем оно внезапно исчезло, очевидно ушло под воду.

Мыс Гаттерас оправдал все их ожидания. С каждым днем успехи «U-124» все возрастали. Грузовые суда, ввиду угрозы торпедирования, жались все ближе к берегу, по-видимому понимая, что субмарина не решится входить на такое мелководье. Капитаны этих судов, по крайней мере некоторые из них, даже не представляли себе, что эти ночные атаки проводились в основном с лодок, находящихся в надводном положении, так что малые глубины могли оказаться опасными только для самих подлодок, когда их преследовали противолодочные средства противника. Это был риск, с которым были готовы мириться командиры лодок, однако эти малые глубины были нужны им не более, чем капитанам преследуемых ими грузовых судов.

Сразу же после полудня 21 марта «U-124» направилась к бую Фрайинг-Пан. Дул легкий ветерок, однако сильные и частые шквалы с дождем безжалостно хлестали по стоящим на мостике вахтенным, ослепляя их. Даже когда дождь ненадолго прекращался, видимость оставалась нулевой, но лодка продолжала упорно следовать заданным курсом, поскольку Мор выбрал для охоты именно эту точку южнее Чарлстона в качестве поля для ночной охоты.

— Вижу огонь по правому борту, господин каплей, — сообщил вахтенный.

Мор внимательно посмотрел в указанном направлении.

— Буй Фрайинг-Пан, — подтвердил он, а затем добавил: — Можно подумать, они понимают, что немцы могут воспользоваться им с такой же пользой для себя, как и они сами.

— Вы полагаете, они не знают, что началась война?

— Я высажу вас в Чарлстоне, и вы сможете рассказать им об этом интересном факте, — улыбаясь, ответил ему Мор. — Во всяком случае, я считаю, что очень любезно с их стороны оставить горящими навигационные знаки для пользования ими некоторыми туристами из-за океана.

— Вижу какую-то тень, — вмешался в разговор Кляйн, — пеленг 330 градусов.

Мор повернулся в указанном направлении, чтобы повнимательнее рассмотреть едва видимый объект.

— Право руля, — приказал он внезапно, не отрывая глаз от увиденного им судна, возникшего на расстоянии 5000 метров от лодки. — Полный вперед!

Как только лодка легла на указанный Мором курс на северо-восток, чтобы провести перехват судна, Мор успел заметить, что это был танкер, шедший на большой скорости.

Это было американское судно «Эссо Нэшвилл», шедшее в Нью-Хейвен, штат Коннектикут, с грузом нефти 78 000 баррелей из Порт-Артура, штат Техас.

Потребовалось не меньше часа полного хода, чтобы занять нужное для нанесения торпедного удара положение. Первая торпеда вообще не взорвалась, попав в носовую часть танкера, в полутора метрах от его форштевня со стороны правого борта.

Вторая торпеда угодила в район миделя и взорвалась с оглушительным грохотом, разворотив киль судна.

Стремительно отреагировав на ситуацию, вахтенный офицер торпедированного танкера дал полный ход. Радист попытался подать сигнал бедствия, но радиорубку заполнили клубы удушающего дыма, и он был вынужден покинуть ее.

Все попытки команды спасти танкер оказались тщетными, и он развалился на две части, причем его носовая часть тут же затонула. Через пятнадцать минут после атаки команда покинула судно, и атакующие также оставили сцену очередной трагедии, видя, что корабль практически затонул. На самом деле это было не совсем так. Носовая часть танкера действительно затонула, но вся кормовая часть оставалась на плаву, и уже на следующий день ее отбуксировали к берегу, чтобы впоследствии состыковать со вновь отстроенной носовой частью.

Вскоре после того как «U-124» оставила поврежденный танкер, она установила контакт еще с одним, следующим курсом на север. Это был танкер «Атлантик сан» водоизмещением 11 355 брутто-регистровых тонн, шедший из Бьюмонта, штат Техас, в Маркус-Хук, штат Пенсильвания, с грузом сырой нефти.

Мор начал его преследование, безуспешно пытаясь подойти к нему на расстояние торпедной атаки. Однако огромный танкер шел со скоростью 16 узлов, и Мор не смог зайти ему с носовых углов.

— Стармех! — крикнул он в открытый люк.

— Я здесь, — ответил Субклев.

— Самый полный ход, Субклев, увеличьте обороты дизелей! Мне нужен этот танкер!

— Будет сделано, господин каплей! — выкрикнул в ответ Субклев.

Корпус лодки задрожал от напряженной работы дизелей, помогающих лодке перегнать танкер и зайти ему с носа. Однако после часа такой гонки лодка все еще не могла совершить этот маневр, и Мор понял, что скоро вообще может потерять эту цель.

— Приготовить аппараты три и четыре, — наконец приказал он. — Скоро уже рассветет, а мы так и не смогли подойти к нему ближе.

Он сообщил торпедистам данные для регулировки торпед:

— Скорость 16 узлов, позиция 116 градусов, дистанция 3500 метров.

— Командир, а как же… — раздался неуверенный голос в переговорной трубе.

— Вы все слышали, — оборвал он говорящего. — Дистанция 3500 метров.

Торпеды вышли из труб и устремились к цели, и весь экипаж лодки начал отсчет секунд, а затем и минут движения торпед к цели.

Через 3 минуты и 21 секунду одна торпеда попала в судно в районе миделя. Попадание сопровождалось яркой вспышкой. Судно сразу же свернуло с курса.

«Атлантик сан» также послал в эфир сигнал бедствия, который был зафиксирован береговой радиостанцией Чарлстона. Сигналы бедствия с обоих этих танкеров были перехвачены также и находящимися вблизи германскими подлодками, которые также начали поиски целей в этом районе моря. Видимость сократилась до 1000 метров, и следами гибели обоих танкеров стали лишь отдельные их обломки.

Примерно через два с половиной часа радист «U-124» услышал, как радиостанция Чарлстона безуспешно пыталась связаться с этим танкером. Принимая это за доказательство того факта, что оба торпедированные лодкой судна затонули, Мор приказал лечь на курс, ведущий к 60-метровой изобате. Уже наступил день, а следовательно, и время для того, чтобы залечь на грунт.

Однако в действительности «Атлантик сан» и не думал тонуть, несмотря на тщетные попытки радиостанции Чарлстона и самой лодки услышать его сигналы.

Капитан танкера Р. Л. Монтегью сразу же после того, как сообщил о торпедировании своего судна, преспокойно отвел его на мелководье и поставил на якорь вблизи буя Бьюпорт. Позднее от отвел его в бухту у мыса Лукаут и смог даже провести временный ремонт, прежде чем двигаться дальше в Маркус-Хук, куда и прибыл спустя несколько дней совершенно самостоятельно и с вполне работоспособной командой.

Ведя охоту на морских путях, проходящих в зоне мелководья у мыса Гаттерас, лодка Мора обнаружила здесь для себя настоящий «Золотой запад» — рай для подлодок, — который вполне отвечал их охотничьим вожделениям. Здесь грузовые суда и, что самое заманчивое, танкеры регулярно следовали привычными морскими путями, причем в таких количествах, что было не только возможно, но просто необходимо осуществлять выборочный отстрел этих судов. «Вот если бы только на лодке был двойной комплект торпед», — мечтал Мор.

Временами здесь появлялись многочисленные противолодочные средства противника, но Мор и его команда проявляли вызывающее пренебрежение ими, пользуясь преимуществом своего опыта и мастерства.

Все эти эсминцы не представляли для его лодки серьезной опасности, и она всегда успешно ускользала от их преследования. Да и сами эсминцы, как правило, никогда их не преследовали. Однако Мор всегда держал в уме мысль о том, что в начале всякой игры бывают искушающие удачи и следует быть осторожным и не зарываться.

Конечно, спасаться погружением на этом мелководье было бессмысленно и просто невозможно, поэтому следовало прежде всего избегать тактических ловушек.

Патрульная авиация вела себя в этом районе очень активно, поэтому лодке необходимо было постоянно иметь запас глубины, позволяющей ей своевременно уходить туда от бомбовых ударов, однако пока это бомбометание, слава богу, было достаточно неаккуратным. Мор возлагал надежды на помощь Всевышнего, который оставит такое положение вещей без изменения.

В ночь на 23 марта лодка патрулировала между мысом Лукаут и мысом Страха. Небо было без облачка, и яркая луна освещала окрестности. Но вскоре она зашла, что, однако, существенно не повлияло на видимость.

— Тень по курсу 10 градусов! — сообщил вахтенный.

Мор повернулся в указанном направлении, чтобы рассмотреть корабль, находящийся примерно в двух морских милях от них. Он тут же приказал изменить курс, чтобы занять удобную для атаки позицию, и уже вскоре обнаружил, что это было грузовое судно водоизмещением от четырех до пяти тысяч тонн, в балласте. Оно шло держа курс на юго-запад и, по его оценке, имело скорость 12 узлов.

Примерно через час с четвертью непрерывного преследования лодка значительно сократила дистанцию между ними.

— Тень по курсу ноль градусов! — выкрикнул впередсмотрящий.

Еще одно судно находилось прямо по курсу лодки, и расстояние до него быстро сокращалось. Мор совершил отворот в сторону и внимательно присмотрелся к приближающемуся судну. Это был танкер, шедший в балласте, и Мор прекратил погоню за пустым сухогрузом ради этого более ценного трофея.

— Полный вперед обеими машинами. Лево руля! — резко выкрикнул Мор.

Лодка накренилась, занимая позицию для торпедной атаки из носовых аппаратов. Кестер четко называл данные для стрельбы:

— Дистанция 400 метров, угол 80 градусов, скорость 11,5 узла.

Он переждал некоторое время, а затем скомандовал:

— Торпеда, пуск!

Лодка выпустила торпеду ровно через пятнадцать минут после обнаружения танкера, но та прошла мимо цели.

— Дистанция 700 метров. — Холодный голос Кестера спокойно называл данные, снятые с ночного прицела. — Угол 90 градусов, скорость 11,5 узла. Пуск!

Вторая торпеда покинула трубу через минуту после первой. Она поразила судно в районе задней мачты и вызвала вспышку яркого пламени, которое вскоре охватило все судно. Оно приподнялось в кормовой части над поверхностью моря, а затем рухнуло вниз, развалившись на две части, причем обе части фонтанировали струями огня на высоту до 100 метров.

Вахта на мостике подлодки могла наблюдать за этой апокалиптической сценой, и напряженные лица наблюдающих освещались кроваво-красными отблесками адского пламени.

Они еще ни разу не были свидетелями катастрофы на море, которая могла бы сравниться с увиденным ими сейчас, и более ужасной и неизбежной смерти экипажа гибнущего судна.

Лишь сдерживая себя напряжением силы воли, Мор смог сосредоточиться на изучении силуэта судна в целях его классификации. Возможность с этой целью подойти ближе к горящему судну была исключена из-за непереносимого жара, исходящего от горящего танкера.

— Тип «Галфвелл», — наконец произнес он хриплым голосом, в котором слышалась борьба владевших им эмоций, — примерно 7000 тонн.

— И в полной загрузке, — добавил Кестер, также пытаясь не выдать голосом чувств, которые возникли при созерцании холокоста, и стремясь подавить их холодным расчетом тех недопоставок горючего, которые ощутит противник в сражениях с вермахтом.

Прошло несколько бесконечных минут молчания, овладевшего вахтенными на мостике, ошеломленными только что увиденным и пытавшимися как-то отвлечься от судьбы несчастной команды потопленного танкера, погребальный костер которого притягивал их взоры как магнитом. Но как ни старались они осмыслить происходящее, понимали только одно: это были такие же моряки, как и они сами, горящие и тонущие в объятиях адского огня.

— Прямо как с первым танкером, — пробормотал Кестер.

— Да уж, — в тон ему заметил Мор.

Это был американский танкер «Наэко».

А грузовое судно, от которого только что отказался Мор, передало в эфир на волне 600 метров сообщение о координатах горящего танкера.

На «Наэко» была истрачена последняя торпеда из запасов лодки, довершив счет потопленных и поврежденных ею судов за девять дней операций в районе мыса Гаттерас.

В эту же ночь Мор направил Деницу сообщение о том, что полностью израсходовал запас торпед, и доложил о своем необыкновенном успехе за время этого патрулирования. Он также сообщил о необыкновенно оживленном судоходстве в этом районе океана и о том, что по большей части в нем участвуют танкеры, проходящие мыс Гаттерас утром и вечером, что в ночное время суда обычно следуют от мыса Гаттерас к мысу Страха и в Чарлстон, причем все суда идут от буя к бую, не заходя ни в одну из бухт, и что, наконец, все буи и радиомаяки функционируют исправно, как если бы это происходило в мирное время. Он также сообщил, что вражеские эсминцы и катера береговой охраны ведут патрульную службу у мыса Гаттерас на путях судоходства, а самолеты появляются только по вечерам и что здесь полностью отсутствуют минные заграждения.

Он также перечислил потопленные им суда, добавив при этом, что ему не удалось наблюдать фактического потопления танкера «Атлантик сан».

Через несколько недель Эрих Топп, ас подводного флота Германии, командир подлодки «U-552», сообщит, что поверхность моря в районе потопления «Атлантик сан» все еще покрыта пленкой нефти, молчаливым свидетелем американского рейда Мора.

В 12 часов 32 минуты 23 марта Мор послал следующее сообщение Деницу:

«Охотники благодарят за свободную охоту. В штормовую погоду новолуния в битве с танкерами у мыса Лукаут бедный Рузвельт потерял пятьдесят тысяч тонн.

Мор».

А через несколько часов получил следующую радиограмму от адмирала:

«Мору. Все отлично.

Главнокомандующий».

Удача у мыса Гаттерас принесла на счет Мора еще 100 000 тонн, и его команда теперь знала, что по возвращении в базу его ждет Рыцарский крест. По этому поводу умельцы команды, как это было в свое время с Шульцем, втайне изготовили самодельный Рыцарский крест, чтобы сразу же, как только поступит сообщение о награждении, вручить его своему командиру, не ожидая официальной церемонии в Лорьяне. С этой целью старшина группы дизелистов Лоба тщательно изготовил черный крест в серебряном обрамлении, повешенный на черную ленту.

И когда поступило сообщение о награждении Мора, находившийся на вахте офицер положил его в пакет, но об этом секрете сразу же узнала вся команда лодки.

К неописуемой радости экипажа, кондитер-кулинар лодки изготовил удивительно красивый торт, внеся в него весь свой талант и мастерство. Он был искусно украшен изображением Рыцарского креста, выполненного из сахарной глазури и помещенного в центр торта, по краям шла надпись кремом, цитировавшая текст знаменитой радиограммы Деница Мору, полученной им еще в период его первого патрулирования на «U-124».

Часом позднее, когда этот шедевр был окончательно готов, его вынесли на мостик вместе с радиограммой Деница и самодельным Рыцарским крестом. Еще одной приятной деталью этого торжества оказалась радиограмма из штаба флотилии, в которой объявлялось, что старшему механику лодки Субклеву присвоено звание капитан-лейтенанта, а второму вахтенному офицеру звание обер-лейтенанта. А пока проводились все эти сложные приготовления к торжеству, Мор, совершенно измученный событиями последней ночи, спал крепким сном на своей койке, равнодушный ко всему.

— Командира на мостик! — раздалось по трансляции лодки.

Этот громкий призыв вернул внезапно Мора к действительности. Его ноги уже были на палубе, когда он еще не очнулся полностью от сна. Что это? Атака самолета? Снова какое-то судно?

Второпях, огибая какой-то угол, он ударился головой и яростно выругался. Появился на мостике все еще заспанный, не осознающий полностью окружающего. Пребывая в скверном настроении, он потирал ушибленную голову, что-то бормоча. На мостике его встретили общим смехом и поздравлениями. С соблюдением всех церемоний вручили торт, радиограмму от Деница и Рыцарский крест.

Плохое настроение Мора тут же улетучилось, на лице появилась улыбка и выражение детского восторга. Черно-белый крест ярко блестел на его давно не стиранной рубашке. С этого дня он станет носить его всегда, независимо от того, надета ли на нем свежая рубашка или нет вообще никакой. Когда они вернулись в базу, он получил настоящий крест и поздравления от самого Деница, но крест, который он никогда с себя не снимал, был именно тот, которым наградила его команда лодки.

Глава 11

После прохождения недолгого ремонта 4 мая 1942 года «U-124» снова вышла в море.

Предшествующий поход по существу был операцией одинокого волка, однако на этот раз лодка входила в организованную «волчью стаю», носившую кодовое название группа «Щука».

⇐ Предыдущая 24 25 26 27 282930 31 32 33 Следующая ⇒