ГЛАВА ШЕСТАЯ. Возвращение сокровища

⇐ ПредыдущаяСтр 4 из 21Следующая ⇒

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Возвращение сокровища

Стук в дверь.

‒ Дина Васильевна! – снова стук. – Дина Васильевна!

‒ Да? – нехотя и нахально из-за двери на фоне утихающего смеха.

‒ Там привезли глазные капли и набор линз… Вы заказывали…

‒ Потом, потом… После обеда сама зайду.

‒ Извините, но там расписаться надо, – осторожно, умоляющим тоном.

‒ Сам распишись! Как будто в первый раз! Я занята! Что, неясно?

Похоже, тому, кто стоял за дверью, всё было ясно, потому что не прошло и секунды, а след его уже простыл.

Дина сидела на диванчике напротив сестёр, стоявших у двери, рядом с компьютером, за которым восседала единственная зрячая в этой комнате – медсестра Людочка.

Зеленоглазая девушка лет двадцати семи с красной пышной гривой года два назад была вверена главным врачом сёстрам в помощники, с одной стороны, и была взята снисходительными сёстрами под покровительство – с другой. Последнее обстоятельство было вызвано тем, что старушки сочувствовали Людочке – она имела несчастье нести бремя, подаренное ей природой, в виде бюста шестого размера.

Когда Людочку приняли на работу, сёстры рассудили, что в мужском коллективе ей придётся нелегко, и сделали Пал Палычу выгодное для него как руководителя предложение – устроить медсестричку в их отделение. Руководитель согласился…

Дина встала с дивана, подошла к подоконнику и нервно забарабанила по нему пальцами. На её лице читалась обида и жажда мелкой колкой мести. На лицах остальных сияли улыбки, периодически срывающиеся в смех.

‒ Несмотря на все отрицательные качества Дины, – цитировала Виктория отрывок из интернет-статьи, прочитанной Людочкой несколько минут назад, – из неё обычно получается довольно милая старушка, правда, ворчливая и скупа-а-ая… Аха-ха-ха! – залилась Виктория.

‒ Да-да, – сквозь хохот выпалила Евгения, – ситуацию можно исправить – купите ей добродушную, беззлобную собачку!

‒ Соба-а-ачку! – истерически повторила Людочка.

‒ Вообще-то, – начала Дина, улучив секунду, когда восклицания сестёр позволили ей вставить несколько слов, – моё настоящее имя не Дина, а Дино. Так что вся эта ваша Тайна Имени – дребедень.

‒ Да тебя уже лет сто называют Диной, – парировала Виктория. – Посему оставь все свои дурацкие отмазки. Ведь и нас зовут иначе. Ты же не хочешь поспорить с тем, что от Евгении часто плохо пахнет…

‒ И с тем, что Вика не очень глупая девочка, – добавила Евгения.

Дина слегка смягчилась. Евгения и Виктория обменялись язвительными ухмылками. Людочка бросила спасательный круг:

‒ Давайте ещё о ком-нибудь почитаем?

‒ Давай о Коле! – воскликнула Дина.

Людочка быстро набрала в окошке “Найти” “Николай” и, сгорая от нетерпения позабавить старушек и себя заодно, уставилась на песочные часики, заменившие на экране монитора курсор.

‒ Николай! – пискнула медсестричка. Старушки навострили уши. – От греческого “победитель народов”…

‒ О-о-о! – одновременно протянули сёстры.

Людочка продолжила:

‒ Планета – Марс, камень-талисман – изумруд, излучение – девяносто семь процентов…

‒ Это сколько? – перебила её Виктория.

‒ Да побольше, чем у любой из нас, – торжественно объявила Людочка.

‒ О-о-о! – уважительно протянули сёстры.

‒ Вибрация – сто четырнадцать тысяч колебаний в секунду…

‒ Ничего себе! – воскликнула Евгения. – Вот это мужчина!

‒ Та, у Вики больше было, – вспомнила Дина. Виктория одобрительно кивнула.

‒ И всё же, согласитесь, вибрация немаленькая, – упрекающим тоном призвала Евгения сестёр к согласию с тем, с чем они заранее были согласны.

‒ Ага, – подтвердили они.

‒ Дальше, – продолжила Людочка, – цвет – красный…

‒ О-о-о!

‒ Энергетика и Карма. Энергия имени Николай обладает удивительной подвижностью, в ней странным образом общительность порою сочетается с безапелляционностью, весёлость – со строгостью, лёгкость – с достаточной жесткостью и напряженностью. Всё это часто приводит к тому, что характер Николая как будто целиком создан из противоречий, до того трудно бывает его понять.

С другой стороны, это может найти свое отражение в его разносторонности и широте взглядов. Почти наверняка в общении с ним будет трудно отыскать какую-либо область, в которой он бы не имел своего собственного мнения. Впрочем, не надо представлять Колю эдаким всезнайкой, просто это свойство любого быстрого ума, починяющегося более интуиции, чем логике. Кстати говоря, это утверждение легко проверить – достаточно выяснить, какую игру он предпочитает – “медленные” шахматы или “быстрые” шашки? Скорее всего, он выберет второе.

‒ Быстрые шашки? – разочарованно проговорила Виктория.

‒ Счастье жизни Николая могут составить…

‒ О-о-о!

‒ Анна, Дарья, Зинаида, Зоя, Лариса, Любовь, Эльвира. Намного больше имён в списке тех, от брака с кем следовало бы поостеречься: Агнесса, Алла, Алина, Валентина, Ванда, Венера, Вероника, Вета, Виктория, Галина, Гелена, Дина, Доминика, Ева, Евгения, Екатерина, Елена, Елизавета, Инна, Лилия, Людмила, Ляля, Марина, Марта, Олеся, Ольга, Римма, Таисия, Христина, Эмма, Юлия, Ядвига.

‒ Девочки, мы все в “чёрном списке”… даже Людочка! – разочарованно заключила Виктория.

‒ Надо будет потом гороскоп почитать – наверное, сегодня не наш день, – скучающе сказала Дина.

‒ О, здесь есть производные имена, – нашлась Людочка. – То есть так ещё можно называть Николая. Прочитать?

‒ Давай уж.

‒ Николайка, Николаха, Николаша, Николя, Коля, Колюия, Колюся, Колюха, Колюша, Коляня, Коляша, Кока, Ника, Никаха, Никаша. Никуся, Никуша, Николка, Никула, Никоша… Может теперь про Павла почитать?

‒ Давай.

Стук в дверь.

‒ Кто ещё там? – гаркнула Дина.

‒ Персей, – ухмыльнулся Николай Андреевич.

‒ Чего припёрся? – возмутилась Евгения.

‒ Очень смешно! – прошипела Дина.

‒ Николаша, ты что ль? – догадалась Виктория.

‒ Да я, я! Открывайте уже! – возмутился Николай Андреевич.

Виктория открыла дверь и впустила гостя. Сёстры были в кабинете одни. Людочка во время перепалки старушек и Николая Андреевича по повелительному жесту Дины ускользнула в ординаторскую, села там за стол и принялась дочитывать очередную подаренную Викторией книгу о “пагубном влиянии страстей” (этого, кстати, Людочка, как ни старалась, там так и не нашла).

Когда Николай Андреевич вошёл, старушки окружили его и притихли в ожидании. Он выдержал паузу…

‒ Коляша, не томи! – выпалила Евгения.

‒ Нашёл! – воскликнул он.

‒ Фух, – вздохнули с облегчением Евгения и Виктория.

‒ Покажи, – подозрительно сказала Дина.

Николай Андреевич открыл барсетку, вытащил из неё коробочку, достал “чудо техники” и вручил его Дине. Старушка жадно взяла глаз двумя пальцами, воткнула его в глазницу, прокрутила несколько раз по часовой стрелке, зажмурилась, поморгала и, установив с органом контакт, засияла от восторга.

‒ Наконец-то! – зловеще прохрипела она. Взглянув на подоконник, Дина неожиданно переменилась в лице. – Вот Людка! Гадость мелкая! Так и не полила мою монстеру.

‒ Дай мне! Мне дай! – завопили сёстры, толкая друг друга и протягивая костлявые руки к лицу старшей сестры.

‒ Прекрасно выглядишь, Никаха, – сказала Дина, после того как двумя пощёчинами обезвредила сестёр. – К делу, – скомандовала она и жестом пригласила Николая Андреевича за стол, около которого стоял длинный кожаный диван. На нём следом за повиновавшимся гостем разместились и старушки.

‒ Вот, – Николай Андреевич протянул старушке стопку фотографий.

‒ Угу, – тихо произнесла Дина.

Послышались синхронные завистливые ворчания Виктории и Евгении.

‒ Все, кто запечатлён на этих фотографиях, проходят у нас в фирме по разным делам, – сказал Николай Андреевич. Дина внимательно его слушала и рассматривала фотографии. – Они будут успешно закрыты, если никто из этих лиц не окажется в определённое время в определённом месте. Так что всё, что требуется от вас, – задержать их в местах, которые я назову.

‒ Надеюсь, ты помнишь, что место задержания можно выбрать только из тех, на которых каждый из них находился, находится или будет находиться. Например, этот мужчина, – Дина указала на одну из фотографий, – за всю свою жизнь ни разу не окажется ни на одной из моих дорог, хотя участок пятнадцатой расположен в двух метрах от подъезда дома, в котором он проживёт всю жизнь. А девушку со второго фото я могу хоть сейчас задержать в Аргентине, она будет там в следующем году, хотя этого ничто не предвещает.

‒ Меня всё устраивает, – коротко ответил Николай Андреевич.

‒ Отлично, – Дина открыла ящик стола и вытащила несколько листов бумаги и карандаш, затем вынула глаз и отдала его “на растерзание” сёстрам. – Парень с первой фотографии… – на фоне её речи слышался спор о том, кто самая ущемлённая, обделённая и достойная. – Парень с первого фото. Антон. Живёт в многоквартирном доме, справа от Водолечебницы, напротив Горпарка. Работает в студенческом кафе Медакадемии, – Дина взяла карандаш и вслепую начала чертить на листе бумаги карту, подписывая те места, которые называла. – Большую часть времени проводит в этом районе. По вечерам катается на велосипеде в парке. За продуктами ходит в ближайший супермаркет – напротив конечной остановки трамвая…

‒ Хорошо, – остановил её Николай Андреевич. – Где он будет находиться в пятницу в шесть часов вечера?

Дина прикрыла ладонью лицо и забарабанила пальцами по столу.

‒ У своего друга в Пашковке, – ответила она после небольшой паузы.

‒ В семь часов он планирует быть на Театральной площади, – пояснил Николай Андреевич, – где ему, согласно нашим планам, быть в это время нельзя. Меня вполне устроит, если вы задержите Антона часа на три – четыре в Пашковке.

‒ Что с девицей? – спросила Дина, указала на второе фото и, не дожидаясь ответа, громко крикнула: – Люда!

‒ Я здесь, – Людочка выглянула из ординаторской и сверкнула блестящими зелёными глазками. – Здрасьте, – как можно равнодушнее кинула она гостю. Тот ответил кивком.

‒ Ты почему цветы не полила?

‒ Я, я…

‒ Потом, – по всей видимости, то был вопрос риторический. Людочка вздохнула с облегчением. Дина вручила медсестричке фотографии и карандаш. – Пиши на обратной стороне первой фотографии, – скомандовала она. – С семнадцати до двадцати часов, пятница. Какое это у нас число?

‒ Седьмое, – ответил Николай Андреевич.

‒ Написала?

‒ Угу.

‒ На второй пиши… Коля, что с девицей?

‒ Где она будет в субботу в два часа дня?

Дина почесала лоб. В это время Евгения, которая после долгих споров с сестрой заполучила право первой завладеть глазом, встала из-за стола, подошла к Людочке и стала смотреть через её плечо на фотографии, что ужасно раздражало внешне спокойную медсестричку.

‒ В десяти метрах от твоей посудной лавки.

‒ Хорошо. Давай там до шести вечера.

‒ Записала? – Дина снова обратилась к Людочке.

‒ Да.

‒ Эти двое – парень и девица – с моих дорог, – объясняла Дина Николаю Андреевичу. – Об остальных расскажут Евгения и Виктория. Но прежде два момента. Во-первых, женщину с последнего фото задерживать не надо. К нам недавно обратился Адик (она была в тот момент у него) и попросил задержать её до вечера. Поэтому помешать вашим планам она уже не сможет, по крайней мере, в этой жизни. Во-вторых, как в эту стопку попало фото собаки? Это случайность?

‒ Нет, – спокойно ответил Николай Андреевич.

‒ Ты шутишь? – Дина повысила тон. – Я понимаю, человека задержать не всегда просто. Но собаку! Пусть кто-нибудь из твоих возьмёт сухарь да поманит пса – делов-то! А наши методы, если тебе не известно, действуют безотказно только на человека…

‒ Успокойся, Дина, – прервала её Евгения. – Эта, как ты выразилась, собака с моей дороги.

‒ И что?

‒ Она не собака, – старушка перешла на шёпот.

‒ А… – Дина замешкалась. – Ну, извините. И ты знал? – спросила она у Николая Андреевича.

‒ Ничего я не знал, – ответил он. – Ни того, что собаку вам задержать сложно, ни того, что то не собака. Просто мои меня уже запилили – не хотят решать такие простые задачи. Вот я и решил – к вам… Так что там с этим… существом?

‒ Как ты понимаешь, – Евгения говорила монотонно и медленно, – она и не человек. Я могу поговорить с ней сама, но, боюсь, мои просьбы ей до фени. Можешь обратиться к Адику, но он слишком много за эту услугу попросит… А знаешь, я сегодня добрая: поделюсь с тобой эксклюзивной информацией. У тебя работает паренёк – Ренат. Его она послушает. Правда… Он не знает об этом.

‒ Что ему нужно сделать? – вопрос Николая Андреевича звучал так, будто не вдруг узнал эту новость.

‒ Просто расскажи ему, что той собаке там-то и тогда-то нельзя быть. Этого будет достаточно.

‒ Отлично. Осталось только одно фото.

Евгения передала глаз Виктории. Она вставила его в глазницу, взяла у Людочки последнюю фотографию и тут же вернула. Людочка приготовилась записывать.

‒ Пятница, седьмое, шесть утра, – сказал Николай Андреевич.

‒ С ним проблем не будет. В это время он будет спать в доме своей девушки – район новой набережной, – быстро ответила Виктория.

‒ А точнее?

‒ Около парка… Напротив Моста поцелуев.

‒ Понял. Пусть спит до полудня.

‒ Людочка?

‒ Угу.

‒ Так, – напомнила о себе Дина, обратившись к Людочке. – Отправь информацию по трём объектам сёстрам.

Людочка безмолвно прошагала к ординаторской, по дороге бросив на Николая Андреевича сверкающий взгляд.

‒ Способная девочка, – сказала Дина, когда Людочка скрылась за дверью. – Её сёстры недавно наконец-то получили свой отдел в миграционной службе.

В кабинете снова появилась Людочка.

‒ Ответы пришли, – сказала она. Джентльменский взгляд Николая Андреевича машинально сопроводил шикарный бюст от двери до Дины и обратно.

‒ Гм-гм… – то ли из ревности, то ли из жалости прокряхтела Дина и, вставив глаз, беглым взглядом пробежала по странице, которую принесла Людочка. – Будет сделано. Они согласны.

‒ Дорого заплатите за их услуги? – поинтересовался Николай Андреевич.

‒ Та! Тоже скажешь, они нам постоянно обязаны за безопасность… А тебе зачем? – Дина подозрительно прищурилась. – К ним – только через нас, иначе никак, – на всякий случай напомнила она.

‒ Да почему сразу зачем? – добродушно возмутился Николай Андреевич. – Просто так… из любопытства…

На том старые знакомые попрощались, вернее – сказали друг другу: “до свиданья”, ведь каждый в глубине души знал – встретиться ещё придётся, захочется того или нет.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

В объятиях горгоны

Почувствовав приятный запах, Лёша проснулся. Он открыл глаза, но яркие солнечные лучи не позволили сему быть. Он зажмурился. Ощутив что-то, что приглушило свет, Лёша снова открыл глаза: успокоительную тень “излучало” полуобнажённое тело девушки. Её силуэт окаймляли лучики.

Лёгким движением плеча девушка выпустила пучок света, устремившийся по направлению к Лёше. Он закрыл глаза, но без капли былого раздражения, явившегося безвольным спутником неожиданного пробуждения.

‒ Иди сюда, – промурлыкал он.

‒ Соня! – Яся потянула на себя одеяло, обнажив пятки Лёши. Он почувствовал утреннюю прохладу, нахмурился и согнул ноги в коленях. Яся продолжила стягивать одеяло. – На работу пора. Будильник звенел уже минут десять назад.

‒ Ты у меня такая красивая.

‒ Льстишь?

‒ Есть немного…

‒ Что?! – Яся нарочито и вычурно надула губы.

Кстати, Яся часто играла в “обиду”. Во-первых, потому что она находила в этом временное душевное успокоение. А во-вторых, потому что считала себя прирождённой актрисой (как-то раз даже в её присутствии тётя Люба сказала её маме: “Ой! Твоя Яся, когда улыбается, очень похожа на одну очень знаменитую оперную звезду”).

‒ Да-да, – Лёша улыбнулся. – Что такого в этих прекрасных зрачках, для которых не найти образца даже в классических произведениях античных ваятелей. Что можно найти в этих длинных ресницах, скрывающих свет глаз, который свергает с престола красоту в духе того, кто хотя бы однажды взглянет на этот свет? Ровным счётом ничего! Как и в этих вдохновительных кудрях, перед которыми меркнут изгибы извилин самых славных мудрецов! Как и в этих нежных ушках, перед которыми низвергаются в бездну, не долетев, даже самые прекрасные слова! А о губах я вообще молчу…

‒ А что с ними?

‒ Они такие ослепительные, что страшно даже взглянуть на них…

‒ Что, совсем ничего во мне нет? – Ясю бы больше устроила игра “в обиду”, на которую она рассчитывала сначала, но и эта ей нравилась.

‒ Ну… Разве что… Хотя нет.

‒ Сказал “а”…

‒ Эти плечи, с которых ниспадает моя рубашка, скрывая прекрасную грудь и подчёркивая с правой стороны её дугу этим блестящим извивающимся жирным пятном от чебурека!

‒ Ты… – девушка озадачилась новой информацией и поторопилась разглядеть сквозь замешательство пятно на рубашке. – Ты хрюша, – с этими словами она понесла всё своё великолепие в ванную.

Через несколько секунд, после того как Яся скрылась за дверью, раздался её визг. Лёша подскочил с кровати и помчался на помощь. Он застал девушку в ванной с широко раскрытыми глазами и высоко поднятым указательным пальцем.

Вскоре Лёша понял, что девушка указывает ему на часы. Прежде чем Лёша увидел, что часовая стрелка стоит на двенадцати, а минутная – на трёх, девушка успела убежать в спальню.

‒ Проспала! – кричала она, перебирая одежду в шкафу. Лёша уже натянул брюки и теперь занялся поиском места, на котором Яся сбросила рубашку.

‒ Проспали, – вздохнул он.

На сборы потребовалось вдвое меньше времени, чем обычно. Ясю впервые обрадовало наличие под окном Лёшиной “развалюхи”. Они быстро покинули двор и выехали на набережную. Но не оставив позади и нескольких кварталов, Лёша остановился перед пробкой.

‒ Что там? – крикнул он, высунувшись в окно, вышедшему из впереди стоящей машины водителю.

‒ Пробка только до моста, – ответил он.

‒ Спроси у него, что там случилось, – шепнула Яся.

‒ Ремонт? – поинтересовался Лёша.

‒ Не, утром авария была. До сих пор разбираются. Что-то серьёзное, видать.

‒ Люди-то не пострадали? Спроси! – Яся закатила глазки.

‒ А ему откуда это известно? Сама спрашивай, если хочешь, – раздражённо ответил Лёша.

‒ Да ты только о себе и думаешь! – кинула она ему и, высунувшись в его окно, крикнула: – А пострадавшие есть?

‒ Говорят, есть, но все живы, слава богу.

‒ Вот, видишь… На их месте могли быть мы, если бы не проспали, – довольная своей способностью получить актуальную информацию Яся поучительным тоном заявила Лёше.

‒ Ты такая умная. Откуда ты всё знаешь? – сказал Лёша, а о чём он подумал, я вам не расскажу, потому что невысказанное им явно противоречит высказанному, а согласиться с тем, что Лёша лжёт, равно как и с тем, что он противоречит сам себе, я не могу.

‒ Алё! Ваня, я нашёл твою дурацкую улицу. Какой у тебя там номер дома? – молодой человек лет двадцати – двадцати пяти, изрядно набегавшийся по посёлку в поисках нужной улицы и оттого вспотевший, усталый и раздражённый, заговорил со своим другом так, как будто он был причиной всех язв этого мира.

‒ Де-ся-тый, – ответил друг тоже не очень радушно. – Слышишь? Де-ся-тый! Сто раз уже повторил, – на том конце послышались короткие частые гудки.

Позади парня остались дома с пятым, шестым и седьмым номерами.

‒ Ура, – вслух сказал он.

‒ Ты рад, Антоша? – послышался откуда-то мягкий женский голос.

Парень сделал вид, что не заметил. Он прошёл мимо восьмого номера.

‒ Антоша! – снова прозвучало, теперь прямо около уха.

Парень испугался и резко обернулся – ничего.

‒ Антон! – около другого уха.

Он снова обернулся. Теперь что-то быстро мелькнуло. На лбу выступил пот. Антон смахнул его ладонью и двинулся дальше.

‒ Ку-ку! – та, кому принадлежали этот и предыдущие возгласы, явилась Антону.

Много лет спустя, когда Антон, будучи изрядно пьян, впервые решился рассказать своему другу об этом случае, произошедшим с ним, он описывал кульминационный момент, на котором я остановился, приблизительно так: “…И тут – свят, свят! – тут я наконец увидел ЕЁ – так же ясно, как вижу тебя. Она наполовину выползла из-за моей спины (другого её конца я, слава богу, так и не увидел) и обвила меня крыльями с блестящими золотистыми перьями, из-под крыльев выглядывали руки с длинными стальными когтями. А глаза… Такие глаза скорее достойны сновидений смертного грешника, чем моего невинного бодрствующего сознания – бешеные, бездонные, кишат яростью! Клыки тоненькие, острющие. А на голове… Ты не поверишь… Вместо волос вились, шипя, жуткие злобные змеи”.

К сожалению, Антон за всю свою жизнь не прочитал ни одной стоящей для оказавшегося в такой ситуации книги, а потому не смог ни принять правильного решения относительно того, что делать, ни даже определить, что перед ним за существо. Антон не нашёл ничего более подходящего, чем бросить в горгону камнем (представляете?! – как в собаку!). Причём сделал он это уже после того, как она заглянула ему в глаза, выпустила из объятий и взлетела.

Когда существо исчезло, Антон стал вертеться из стороны в сторону с храбрым видом, словно бы вспомнил, что недавно был в армии (оттуда он, кстати, тоже ничего полезного для сражения с таким существом не вынес). Антон вертелся, пока не наткнулся на пожилую женщину с сумками, проходящую мимо него.

‒ Что случилось, сынок? – испуганно спросила она.

‒ Ничего, спасибо… Ничего…

Женщина пошла своей дорогой. Антон пошлёпал себя по щекам и огляделся. Всё в порядке. Сочтя случившееся за временное помешательство, которое, он слышал, может случиться с каждым, парень взглянул на номер дома: “9/1”. Он подошёл к следующему – “9/2”. За ним был “9/3”. Потом – “9/4”. Антон совсем огорчился, когда увидел следующий номер: “9/5”. Затем были “9/6”, “9/7”, “9/8”…

Парню полегчало, когда он увидел табличку с номером “9/а”, но ненадолго, ведь за ней последовали “9/б”, “9/в” и т.д. Когда буквы алфавита закончились, начались комбинации несколько сложнее: “9/а1”, “9/1а”, “9/б1” и т.д. Стоит ли говорить – к другу он попал намного позже, чем планировал. Зато попал. И даже не стал его ругать за то, что он три часа не поднимал трубку. Антон отключил свой телефон и проспал до утра на диване в гостиной Вани, вошедшего в неясное для него и так и не выясненное положение Антона.

Я давно ищу удобного случая описать одно место, играющее не последнюю роль в моём повествовании. Место это достойно непосредственного взгляда романтика, коим ввиду пресыщения глаз перестал обладать ваш покорный слуга.

Я долго искал взгляд свежий и незамутнённый. И вот нашёл – у незнакомца, оказавшегося по чьей-то воле в нужный момент на этом месте. Как я успел заметить, внимание его привлекали по большей части мелочи, на которые посреди бросающейся в глаза серости и невзрачности переулков этой части города никто не обращает внимания. Такой взгляд был камнем на шее моего тонущего в поисках намерения, взгляд же детальный стал спасательным кругом, ведь каждая часть, неся свойства целого, говорит о нём всем своим существом.

Внимательность нашего незнакомца к мелочам была вызвана творческим образом его мысли, который, кстати, зачастую неблагоприятно сказывался на его речи. Поэтому мы с вами можем потешить себя надеждой на то, что в некотором смысле доставим удовольствие и ему, “выслушав” образ в его представлении в том виде, в каком его наш незнакомец был бы рад вынести на суд слушателя.

Наш незнакомец, с прекрасным именем Владислав, вышел из автобуса на остановке напротив небезызвестного вам супермаркета “А-н”. Парень прошёл несколько метров в сторону пешеходного перехода и, дождавшись нужного сигнала светофора, перешёл дорогу.

Миновав ещё один участок проезжей части, Влад оказался напротив мебельного центра и направился вдоль него по тротуару. Оставив позади несколько жилых домов и детскую площадку и против воли заметив отсутствие чего-либо нежащего взгляд в ландшафте, Влад остановился напротив небольшого старого строения прямоугольной формы.

Над дверью висела красная табличка, извещающая о том, что это – магазин, именуемый “Чайкой” и работает он с восьми часов утра до десяти часов вечера. Обратив внимание на цвет, Влад подумал, что он не назвал бы здание белым, вопреки естественному ходу вещей. Ведь оно действительно было белым, а у Влада было всё в порядке и с ощущением, и с восприятием, и с представлением.

И всё же он не назвал бы здание белым, скорее он сказал бы, что строению свойственна смертельная бледность. Это свойство, включающее цвет, но не только его, Влад не стал бы делить на составляющие, потому как перечисление их уже не даст того точного впечатления, которое даёт целое.

По всему периметру магазина тонкой стрункой росла трава, корнями подтягивающая к стене почву. Это походило на начало погребения, что безнадёжно свидетельствовало о том, что магазин мёртв, а не стар.

Здание уже давно покрылось морщинами, которым беспощадный голос времени приказал превращаться в глубокие трещины. На верхней горизонтальной плите здания ржавели лысые металлические прутья, служившие когда-то основанием крыши. С передней стороны магазин был застеклён и защищён решёткой. Справа от центра красовалась маленькая ржавая форточка с орнаментом неясного значения. В центре располагалась дверь, нижнюю часть которой украсили местные граффитисты чёрными каракулями, означающими, по всей видимости, имена авторов. Слева от центра зияла дырка в стекле.

Влад подошёл к ней и разглядел помещение. Оно на треть было заполнено кусками шкафов, клочками бумаги и плёнки, камнями. Владу почудилось, что сама пыль, коей здесь было предостаточно, скорбит.

Он отошёл на несколько шагов назад. Парень попытался отвлечься от такого сочетания предметов. Он подходил то с одной, то с другой стороны, пытался с помощью разных углов зрения изменить удручающие пропорции предметов. Влад представлял себе магазин в другое время суток, в другое время года, в другой эпохе…

Но как ни пыталось воображение подхлестнуть мысль, она держалась устойчивого оцепенения этим унылым холодом, который источало здание.

Парень двинулся дальше. Он зашагал по бегущей налево по дуге дорожке, вымощенной тротуарной плиткой и примыкающей к бетонным плитам высокой ограды. Она служила отчасти искусственной, отчасти естественной маскировкой территории завода. Над плитами тянулась сетка, укреплённая тонкими металлическими трубками, которые были прикручены к ней проволокой, успевшей поржаветь.

От посторонних взглядов площадь завода охранял плющ, обвивающий сетку. Местами он густыми пучками вываливался наружу, местами вваливался внутрь, а где-то реденько, но плотно прикрывал воздушную площадь ромбиков сетки. Листики его пестрели разнообразием цветов и оттенков: красные, розовые, оранжевые, коричневые, зелёные, серые… Порывы ветра, снующие воющими и подпискивающими сквозняками по переулкам, наполняли подобием животной жизни то отдельные листки, похожие на крылья бабочек, то целые пучки, похожие на чьи-то лохматые спины.

Влад, почувствовав себя заключённым на этой стороне от ограды, хотел было взглянуть через сетку на происходящее на той стороне, но тут же отказался от своего намерения. Он увидел, что за ним наблюдает из окна стоящего неподалёку автомобиля молодой человек, и понял, что общество в лице этого парня потребует от него какой-либо очевидной причины для такого подозрительного мероприятия как подглядывание.

Влад продолжил путь. Оставив позади несколько десятков метров ограждения, примыкающую к нему столовую и двухэтажное здание, украшенное полосками из фигурной мозаики, Влад остановился в нескольких метрах от ворот.

Через центр белых решётчатых створок шеренгой тянулось несколько одинаковых солярных орнаментов. Влад вспомнил, что видел такие же на участке забора между столовой и двухэтажным зданием. Влад подавил в себе неприятное чувство стеснения и, похлопав по карману плаща, направился к охраннику, сидевшему на скамейке с той стороны ворот…

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 8 9 10 Следующая ⇒