ГЛАВА ВОСЬМАЯ. Добрый старый дом

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Добрый старый дом

В отличие от “старичков” “Чайки”, работавших без выходных, Лёша как новичок имел право на воскресенье. Но сегодня была суббота. Он проснулся и вздохнул.

Пусть будет воскресенье! – подумал он, уткнувшись носом в подушку и накрыв голову одеялом. – Холодно на улице, спать так хочется… Нет, сегодня просто обязано быть воскресенье!

По ту сторону одеяла из северной части комнаты зловеще прозвенел телефон. Лёша подскочил с кровати и подбежал к трубке:

‒ Алё?

‒ Спишь ещё? – послышался мелодичный голос начальника.

‒ Нет, уже собираюсь на работу, – лукаво сообщил Лёша.

‒ Лучше поспи, – ласково сказал Николай Андреевич. – Сегодня у тебя выходной… И даже не пытайся спорить, – иронично добавил он. – Жду тебя в понедельник.

‒ Понял, – ответил Лёша и, устремив довольный взгляд на потолок, положил трубку.

Лёша вернулся в тёплую постель и следующие полчаса отдал на растерзание безуспешным попыткам снова заснуть. Обнаружив своё бессилие перед мёртвой хваткой бодрости, он нервно смахнул одеяло, скрутил постельное бельё и затолкал его в шкаф. Скорчив недовольную мину и скрестив руки на груди, он уселся на стул около телефона. Он взял трубку и набрал номер Яси.

‒ Да? – бодро ответила девушка.

‒ Привет, солнышко! – промурлыкал Лёша. – Как спала?

‒ Ну… Хорошо.

‒ Пойдём в кино?

‒ Тебе же на работу.

‒ Та! Ради встречи с тобой я отменил все дела на сегодня.

‒ Нет уж, дорогой. Иди на работу. Дисциплина – очень важная штука. Нельзя так легко идти на поводу сиюминутных желаний, – поучительным тоном заявила Яся.

‒ А ты что делать будешь?

‒ Мне нужно проведать Алису. Я уже собираюсь к ней…

‒ Нужно? У неё что-то случилось?

‒ Нет. Понимаешь, мне сегодня снилась большая собака. Она меня ела…

‒ Ела? – перебил девушку Лёша.

‒ Да. Но ничего страшного… Ты же знаешь, что собака во сне – друг. Вот я и решила, что нужно проведать Алису.

‒ А почему именно её? У тебя куча друзей.

‒ Я хочу видеть именно её, вот и всё.

‒ Я тебе говорил, что ты очень умная?

‒ Да… Ой, у меня кофе выкипел… Целую, побежала.

Хорошенький друг – жрущая тебя собака! – раздражённо подумал Лёша.

Он встал со стула и медленно поплёлся на кухню… Позавтракав и одевшись, Лёша ещё раз позвонил Ясе, проговорился о том, что ему нечего делать, и получил длинный список дел, да таких, как заметил про себя Лёша, на которые можно согласиться только заранее – когда ещё не знаешь, что именно придётся делать. Ко всем прочим приятностям добавилось и то, что машинка отказалась заводиться. Так что путь, предположенный Ясиным списком, Лёше пришлось преодолевать на общественном транспорте.

К вечеру Лёша, уставший от беготни и ожиданий в бесконечных пробках на дорогах, замученный простоями в гигантских очередях в магазинах, на почте и у банкоматов, не завершив и половины заявленного в списке, решил отправиться домой.

На конечную подошёл трамвай, выгрузил пассажиров и, сделав круг почёта, открыл двери тем, кто “ещё не оплатил за свой проезд”. Взгромоздившись на ближайшее сиденье и обменяв потрёпанный червонец на блестящий новенький билетик, Лёша упёрся лбом в окно и уснул.

‒ Эх ты ж! – проворчал кто-то рядом.

Лёша открыл глаза. Около него стояла старушка, чем-то обеспокоенная.

‒ Присаживайтесь, – сказал Лёша, уступая место.

‒ Спасибо, – ответила старушка, с удовольствием уступая своё.

Трамвай успел наполниться до отказа, поэтому перемещение, инициированное Лёшей, никому, кроме старушки, не доставило удовольствия. Трамвай остановился на конечной. Через некоторое время раздался голос водителя:

‒ Вагон неисправен.

Последовала череда вопросов и возмущений.

‒ С этими же билетами пересядьте на кольцевой. Он едет прямо за нами, – устало проговорил кондуктор.

Снова вопросы. Лёше с каждой следующей секундой всё больше и больше хотелось выйти. Но со всех сторон его окружала стена упрямых пассажиров.

‒ За кольцевым сразу едет семёрка. Пересядьте на неё, – отвечал кондуктор.

Толпа посыпалась на улицу. Лёша вышел одним из последних. Он отошёл в сторону и уставился туда, откуда должен был прийти следующий трамвай. Мысли Лёши вращались вокруг горячего обеда, который по вине всех на свете, кроме него, обещался по времени более походить на ужин. В своём представлении Лёша уже пребывал дома, в тепле и уюте. Оттого действительное положение вещей становилось для него просто невыносимым. Ноги ныли, спина тянула, глаза закрывались…

Трамвая всё не было. Вдруг порыв ветра принёс какой-то до боли знакомый запах. Лёша вздрогнул и принюхался. Пахло какой-то парфюмерной смесью. Сам запах был отвратительным – то ли кроме парфюмерных элементов в составе смеси было что-то ещё, то ли сочетание оных было конфликтным. Но Лёша этого не замечал. Для него вообще не было самого этого запаха. Потому как к нему намертво был привязан целый воз воспоминаний и чувств. Лёша закрыл глаза и застыл в оцепенении, подчинившись тому, что его звало и манило. Мысль о том, что надо бы направиться к источнику запаха, застала Лёшу уже на полпути.

Как я мог! Я проехал мимо тебя! Я забыл о тебе! Твоё тепло, твой уют я чуть было не променял на подделки! Домик, мой милый домик! – бранил он сам себя. – Ты меня простишь?

В невообразимо короткий срок сократив расстояние между собой и источником запаха, Лёша остановился напротив розового здания парфюмерной фабрики. На мгновение парня сковала тоска. Он вытер пот со лба и двинулся дальше – по тропинке, лежащей на скате вдоль тыльной стороны фабрики.

Прости, домик! Прости… – повторял Лёша, по дороге оглядываясь вокруг.

Четырнадцать лет прошло с тех пор, как Лёша покинул эти места. Покинул легко, ничуть не огорчившись. За это время он ни разу о них не вспомнил. Сейчас же воспоминания валились на Лёшу с такой силой, будто намеревались отомстить за былое. За четырнадцать лет здесь ничего не изменилось. Та же лента частных домов, те же тропинки, деревья. Лицо Лёши украсила детская улыбка и две крупные слезинки. Он шмыгнул носом и ускорил шаг. Навстречу ковылял пёс.

‒ Привет, Бим, – поприветствовал его Лёша и присел на корточки. Пёс завилял хвостом. – Мне тебя даже угостить нечем, – сказал Лёша, потрепав пса за холку.

Бим лизнул руку другу и побежал к дереву, из-за которого выглядывала сучка.

‒ Эх ты, бабский угодник! – улыбнулся Лёша и, поднявшись, продолжил путь.

Напротив “хвоста” фабрики, в небольшом углублении Лёша наконец обнаружил свой домик. Старый, покосившийся… Лёша всхлипнул и подошёл ближе. Ничего здесь не изменилось. Тот же забор, тот же дворик, та же скамейка, то же крыльцо, у которого всё ещё росла абрикоса, правда, теперь наполовину засохшая.

Лёше захотелось зайти в свой домик. На крыльцо вышел мужчина – новый хозяин, по всей видимости. Лёша тяжело вздохнул и пошёл дальше.

Дорога вела к пойме реки. В детстве Лёша с друзьями бегал туда купаться, в тайне от родителей, которые строго на строго запрещали отходить от дома дальше, чем на десять метров. Район этот считался, да и считается не самым благополучным, главным образом из-за того, что здесь расположена тюрьма, со всеми вытекающими.

По дороге Лёша забрался на холмик и взглянул на небольшую железную дорогу, тянущуюся по нему. По этим рельсам раньше, а, может статься, и сейчас, колесили по территории фабрики вагончики с сырьём и готовой продукцией. Ребяческим шагом Лёша спустился к тропинке и направился к пойме. Дорогой он то и дело вспоминал истории, связанные то с теми, то с другими местами: здесь он с лучшим другом ловил лягушек, здесь они искали клад, здесь всем двором играли в футбол… Череда домов закончилась метрах в двадцати от берега. Неожиданно для себя Лёша понял, что уже успело стемнеть и что это не самое лучшее условие для прогулок у поймы.

‒ Семки есть? – послышался голос сзади.

Ну вот, только этого мне не хватало…– подумал Лёша, обернувшись.

‒ Чё? – спросил он, рассудив, что вопрос был адресован ему.

‒ Семки есть, говорю! – повторил парень не очень интеллигентной наружности, вразвалочку приближающийся к Лёше. В правой руке парень вертел зажигалку и периодически давал искру.

‒ Да, есть, – вздохнул Лёша.

Незнакомец подошёл очень близко и остановился.

‒ Скока? – спросил он, толкнув Лёшу плечом.

‒ Три…

‒ Давай сюда! – приговорил парень.

Лёша достал из кармана три тысячи рублей и вручил незнакомцу, который жадно выхватил деньги и спрятал в карман спортивных брюк.

‒ Ладно, – милостивым тоном произнёс он, – а теперь уматывай, дружище, отсюда. Сегодня здесь намечается вечеринка, – стал вдруг заботливой мамочкой новый Лёшин “друг”. – Меня, кстати, Димоном зовут. Если чё, обращайся, заходи там…

‒ Димон, скажи-ка, а кто это во-о-он там собирается? – поинтересовался Лёша, указав на компанию, скучковавшуюся у багажника старенькой семёрки.

‒ Тебе лучше этого не знать, – проскрипел Димон.

‒ Что ж такого? Они мне сделать ничего не могут. Я же тебе все свои деньги отдал. Познакомь…

‒ Да ты явно сбрендил, – насмешливо сказал Димон. – Ну ладно, если тебе жить надоело, пойдём…

Скучковавшиеся играли в нарды. Издали Лёша заметил, что на столике нет алкоголя – видимо, одну из “шестёрок” уже послали. Как и полагается, в центре происходящего восседал авторитет. Его Лёша вычислил без труда – по поведению окружения. По мере приближения к компании перед Лёшей начала вырисовываться картина происходящего. Между молодыми людьми завязывалась ссора. Некоторые из присутствующих перебранивались, активно жестикулируя. Главный, пребывающий до того в спокойствии, вдруг стукнул кулаком по столу, схватил за шею щупленького парня, участвовавшего в перебранке, вытаращил на него полные ярости глаза и прохрипел:

‒ …потому что правила игры здесь определяю я!

‒ …потому что правила игры здесь определяешь ты, – вторил ему паренёк.

‒ Значит, кто выигрывает всегда?

‒ Ты!

‒ И не стыдно тебе, – начал подошедший к тому времени Лёша, обращаясь к здоровяку, – на такого доходягу злость свою испускать?

Димон от шока готов был съесть свою голову. Полузадушенный паренёк, словно дохлый цыплёнок, выскользнул из рук главного и упал без чувств. В глазах остальных загорелся огонёк, они предвкушали драку. Все пристально взглянули на Лёшу. Глаза главного налились кровью. Казалось, он сейчас набросится на Лёшу, как лев на антилопу… Но вдруг выражение лица его изменилось:

‒ Братка! Лёшка! – закричал авторитет, кинувшись в объятия Лёши, который был, как минимум, втрое меньше его.

‒ Здорова, Хан! – прохрипел Лёша, отстраняя от себя внезапно навалившуюся тушу.

Стервятники застыли в немой сцене…

‒ Это мой друг детства, – пояснил Хан. – Мы с Лёшкой на унитаз один срать ходили… Да он мне роднее всех вас!

‒ Так-то оно так… – перебил его Лёша. – Но знаешь, Хан, обидели меня твои ребята! Пять рублей у меня забрали…

У Димона затряслись поджилки.

‒ Этот? – спросил главный, толкнув Димона.

‒ Я-я-я, – залепетал он, – Хан, честное слово, только три взял… Клянусь!

‒ Этот-этот, – высокомерно ответил Лёша.

‒ Отдал!

‒ Я только три взял! – настаивал Димон.

‒ Ты споришь со мной? – заорал Хан.

Димон вытащил из кармана три бумажки, ещё две демонстративно достал из кошелька и протянул их Лёше. Он с невинной улыбкой, нотки хитрости в которой заметил только раскулаченный Димон, взял деньги и положил в карман.

‒ Ну, Ханчик, – сказал Лёша, протягивая руку. – Я, как говорится, побегу… Дела…

‒ Какие дела? – завопил Хан. – Ты чё, обалдел? Мы сегодня Япоху провожаем! На пятёрик беднягу забрали!

‒ За что? – поинтересовался Лёша.

‒ Ювелирку обнесли, – пояснил авторитет.

‒ Не, Ханчик, я отплываю…

Утром Лёша ушёл по-английски. Не потому, что так решил, а потому, что прощаться было не с кем. Вокруг стола в доме Хана храпели мертвецки пьяные мужики, хозяин спал без задних ног в спальне.

Зачем будить? Эт ж опохмелиться за компанию придётся! Не, это он лучше уже без меня… – подумал Лёша и ушёл, тихо заперев бывшую всю ночь открытой входную дверь.

По пути он напоследок взглянул на домик и вышел к остановке. Прежде чем отправиться домой, Лёша выполнил повисшие на нём со вчерашнего дня поручения Ясины и сообщил ей об этом, удовольствовавшись спасибом.

Вечерело. На пересечении самой длинной и самой центральной улиц города Лёша втиснулся в забитую маршрутку. Через несколько кварталов она, вопреки обыкновению, опустошилась. Лёша сел, откинувшись на спинку сиденья. В свете последних событий он казался себе смертельно усталым. Он уставился в окно, но смотрел не на улицу, не на стекло, а как-то между ними. Вскоре он почувствовал, что вот-вот заснёт. Он сел ровно, потёр глаза и огляделся вокруг. Кроме него в салоне сидела старушка и женщина с ребёнком. Лёша выглянул в окно. Большая часть пути осталась позади. Маршрутка въезжала на первый Северный мост.

‒ Мам, а почему нет реки? – спросил маленький пассажир, рассматривавший развернувшийся пейзаж.

Мама прикорнула. Мальчик подвинулся ближе и погладил её плечо.

‒ Угу, – пробурчала она.

‒ Ты меня не слушаешь! Там вместо реки под мостом поезд! – воскликнул мальчик. – Не слушаешь?

‒ Нет, слушаю, – и снова задремала.

‒ Мам, разве такое бывает? Под мостом должна быть река… а там поездовая дорога! Такого же не бывает!

На середине моста маршрутка вдруг приподнялась.

‒ Оп! – прокомментировал водитель. – На шо-то наехали!

Сердце Лёши тревожно забилось, словно в предчувствии чего-то. Мальчик, до того занятый ковырянием дырочки в сиденье, отвлёкся и стал оглядываться по сторонам. Лёша выглянул в окно и замер… Огромный мост, по которому он проезжал ни одну сотню раз за свою жизнь, вдруг поднялся… Бетонный конец оторвался от асфальта и пустил волну, словно огромный язык. Маршрутка стала походить на маленький кораблик, несущийся на гребне волны. “Язык” покосился немного вправо, от основания отвалился небольшой кусок тротуарной части. Немного повисев над железной дорогой, он с грохотом рухнул на неё… Но миг – и буян встал на место. Железобетонные обрывки, висевшие, как кишки, на оборванной части чётко вошли в предназначенные для них пустоты у основания. Усмирение гиганта позволило водителю миновать опасную часть пути и выругаться первым:

‒ Твою мать! Шоб вам, черти!!! Видели?! Опять обвал… Тридцать лет уж стоит, как построили, а на ремонт денег нет. Вот мы и мучаемся, хорошо хоть, середина не валится!!! Гады… А если б пешеходы шли – повалились бы! И посмотрите: машин нет практически! А ведь скажут, что из-за огромного транспортного потока! Идиоты!!!

‒ Алё! – лепетала в этот момент старушка по телефону. – Я хочу дать вашей газете исхлюзивное интервью… Я стала свидетельницей пришельцев!.. Ах ты ж! Бросили трубку…

Родительница подскочила спросонья, огляделась и, обняв своего отпрыска, снова задремала.

‒ Что это было? – изумился Лёша.

Мальчик оживился, услышав вопрос, обернулся к вопрошающему и, вперив в него увлечённый взгляд, ответил:

‒ Это сыны Муспелля проехали. Плохо дело, – и тут же вернулся к ковырянию дырочки в кресле…

Отворив дверь в квартиру, Лёша постоял немного у входа и заметил про себя, что, если это и есть то, о чём он мечтал два последних дня, то он очень неприхотливый человек… Хотя нет. Пожалуй, условность форме этой его мысли я приписал… Он шагнул через порог, машинально щёлкнув по белой кнопке на стене, и, скромно заявив:

‒ Да будет свет! – снял пальто и ботинки.

В холодильнике он нашёл много вкусной еды. Через полчаса её количественная и качественная характеристики, словно по мановению волшебной палочки, поменялись на противоположные: еды осталось мало и она стала невкусной. Лёша убедился в этом, напоследок заглянув в холодильник, и отправился в спальню. Постель Лёша, к своему удовольствию, нашёл разобранной. Он плюхнулся в кровать, стянул штаны и укутался в одеяло. Долгожданный сон в комфорте заставил подождать себя ещё чуть-чуть, которое длилось не так долго, чтобы прибавиться к сумме Лёшиных частых и великих несчастий, но и не так кратко, чтобы прибавиться к сумме его редких и скромных счастий.

Ему уже начало что-то сниться, когда раздался какой-то громкий звук. Лёша открыл глаза и замер в испуге. Послышался скрип двери. Кто-то вошёл в комнату… Лёша взглянул на полку, висевшую над кроватью, и оценил предметы, лежавшие на ней: карандаш, блокнот, фотоаппарат, носки и Библия (здоровенная и тяжёлая).

‒ То, что надо! – взвизгнул Лёша, подскочил с кровати, схватил книгу и замахнулся.

Перед ним напротив окна, загораживая и без того бедный свет уличного фонаря, стояла девушка. Тело её было укутано, аки саваном, белой простынёй, с которой падали капли то ли воды, то ли крови. Приготовившийся к нападению Лёша уронил книгу, взвизгнул и заполз в угол.

‒ Придурок, – сквозь слёзы запищала девушка.

Лёша выскочил из угла, включил свет: перед ним стояла зарёванная Яся.

‒ Ты чё? – запищала она. – Купаться перед сном не собираешься?

‒ Н-н-нет, – сказал дрожащим голосом Лёша, ещё не пришедший в себя после стресса. – А т-т-ы что здесь делаешь?

‒ Сюрприз! – завопила Яся, села на кровать и захныкала.

Лёша сел рядом и обнял девушку.

‒ Ты чего? Милая…

‒ Я тебе сюрприз хотела устроить, – лепетала она. – Когда ты мне сказал, что уже всё сделал и едешь домой, я сразу поехала к тебе. Пришла, набрала ванную. Сделала пенку, набросала лепестки роз… Ну, как ты любишь. А когда увидела тебя в окне, быстро шмыгнула в ванную и стала ждать… Ну, думаю, сейчас придёшь, пойдешь купаться – а тут я! Да ещё и вся такая красивая, в пенке, с лепестками роз… Вот думаю, обрадуешься… Я же не знала, что ты не купаешься вечером, а грязный спать ложишься! Я пролежала в ванне целый час! А ты спал тут себе спокойно… Вода уже заледенела!

‒ Моя ты кисонька! Прости, я не хотел… Теперь всегда буду купаться по вечерам…

‒ Поздно уже! Теперь я никогда так больше не буду делать!

‒ Перестань, – успокаивал её Лёша. – Ты же знаешь, что мы хозяева своей судьбы?

‒ Да. Ну и что? – Яся заинтересовалась.

‒ Мы с тобой сейчас переиграем эту ситуацию. Я долью в ванну горячей воды. Ты пойдёшь туда. А я вернусь за дверь и войду снова, только теперь сначала зайду в ванну. И всё будет так, как ты хотела.

‒ Давай! – легко согласилась Яся и улыбнулась.

Лёша зашагал в ванную, приспустил воду, открыл кран и, уже не радуясь собственной слишком многоходовой выдумке, под звуки весёлой поступи Яси поплёлся к входной двери. Он шагнул через порог, захлопнул дверь и обернулся, чтобы войти, но…

‒ Блин! – крикнул он, уставившись на дверь, которая запиралась на замок автоматически. – Ключи, – простонал Лёша.

‒ Ой, – воскликнула соседка, вышедшая из своей квартиры. – Лёшенька, что случилось?

‒ Вышел, а ключи забыл… Дверь у меня автоматически запирается, – проворчал он.

‒ Ясно. Дома есть кто?

‒ Да.

‒ Ясно, – сказала она и направилась к лестнице, ворча под нос: – И куда же, интересно, на ночь глядя тебе понадобилось идти в трусах?

Лёша нажал на кнопку звонка. Через несколько минут Яся открыла дверь. Лицо её перекосила обида.

‒ Прости, дверь закрылась, – смущённо проговорил Лёша.

‒ Я вижу! – ответила она и добавила, уходя: – Дубль три!

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8910 11 12 13 Следующая ⇒