Учебное издание 27 страница

Дооктябрьское десятилетие. Новое видение мира в связи с происходящими в России процессами во всех областях жизни определило новое лицо реализма, существенно отличавшегося от классического реализма своей «модерностью». Выдвинулись новые фигуры — представители особого течения внутри реалистического направления — неореализма («обновленный» реализм): И. С. Шмелев, Л. Н. Андреев, М. М. Пришвин, Е. И. Замятин, С. Н. Сергеев-Ценский, А. Н. Толстой, А. М. Ремизов, Б. К. Зайцев и др. Для них характерны отход от социологического осмысления действительности; освоение сферы «земного», углубление конкретно-чувственного восприятия мира, художественное изучение тонких движений души, природа и человек, вступающие в соприкосновение, что избавляет от отчуждения и приближает к изначальному, неизменному естеству бытия; возврат к скрытым ценностям народно-деревенской стихии, способным обновить жизнь в духе «вечных» идеалов (языческий, мистический колорит изображаемого); сопоставление буржуазного городского и сельского уклада; мысль о несовместимости природной силы жизни, бытийного добра с социальным злом; соединение исторического и метафизического (рядом с чертами бытовой или конкретно-исторической реальности присутствует «сверхреальный» фон, мифологический подтекст); мотив очистительной любви как некий символический знак всечеловеческого естественного бессознательного начала, несущего просветленный покой.

Советский период. Отличительными чертами возникшего в эту пору социалистического реализма стали партийность, народность, изображение действительности в ее «революционном развитии», пропаганда героики и романтики социалистического строительства. В произведениях М. Горького, М. А. Шолохова, А. А. Фадеева, Л. М. Леонова, В. В. Маяковского, К. А. Федина, Н. А. Островского, А. Н. Толстого, А. Т. Твардовского и др. утверждались иная реальность, иной человек, иные идеалы, иная эстетика, принципы, положенные в основу морального кодекса борца за коммунизм. Пропагандировался новый метод в искусстве, который был политизирован: имел ярко выраженную социальную направленность, выражал государственную идеологию. В центре произведений обычно находился положительный герой, неразрывно связанный с коллективом, который постоянно оказывал на личность благотворное влияние. Основная сфера приложения сил такого героя — созидательный труд. Не случайно одним из распространенных жанров стал производственный роман.

20—30-е годы XX века. Немало писателей, вынужденных жить при диктаторском режиме, в условиях жестокой цензуры, сумели сохранить внутреннюю свободу, проявляли способность умалчивать, быть осторожным в оценках, переходить на иносказательный язык, — они были преданы истине, подлинному искусству реализма. Родился жанр антиутопии, в которой давалась суровая критика тоталитарного общества, основанного на подавлении личности, индивидуальной свободы. Трагично сложились судьбы А. П. Платонова, М. А. Булгакова, Е. И. Замятина, А. А. Ахматовой, М. М. Зощенко, О. Э. Мандельштама, их надолго лишили возможности печататься в Советском Союзе.

Период «оттепели» (середина 50-х — первая половина 60-х годов). В это историческое время громко и уверенно заявили о себе молодые поэты-шестидесятники (Е. А. Евтушенко, А. А. Вознесенский, Б. А. Ахмадулина, Р. И. Рождественский, Б. Ш. Окуджава и др.), ставшие «властителями дум» своего поколения вместе с представителями «третьей волны» эмиграции (В. П. Аксенов, А. В. Кузнецов, А. Т. Гладилин, Г. Н. Владимов,

A. И. Солженицын, Н. М. Коржавин, С. Д. Довлатов, В. Е. Максимов, В. Н. Войнович, В. П. Некрасов и др.), произведениям которых были свойственны острокритическое осмысление современной действительности, сохранение человеческой души в условиях командно-административной системы и внутреннее противостояние ей, исповедальность, нравственные искания героев, их высвобождение, раскрепощенность, романтизм и самоирония, новаторство в области художественного языка и стиля, жанровое многообразие.

Последние десятилетия XXвека. Новое поколение писателей, жившее уже в несколько смягченных политических условиях внутри страны, выступило с лирической, городской и деревенской поэзией и прозой, не укладывавшимися в жесткие рамки социалистического реализма (Н. М. Рубцов, А. В. Жигулин,

B. Н. Соколов, Ю. В. Трифонов, Ч. Т. Айтматов, В. И. Белов, Ф. А. Абрамов, В. Г. Распутин, В. П. Астафьев, С. П. Залыгин, В. М. Шукшин, Ф. А. Искандер). Ведущими темами их творчества становятся возрождение традиционной нравственности и взаимоотношения человека и природы, в чем проявилась близость писателей к традициям русского классического реализма. Произведения этой поры пронизаны чувством привязанности к родной земле, а значит, и ответственности за то, что на ней происходит, ощущением невосполнимости духовных потерь вследствие разрыва вековых связей природы и человека. Художники осмысливают перелом в сфере моральных ценностей, сдвиги в обществе, в которых вынуждена выживать человеческая душа, размышляют о катастрофических последствиях для тех, кто утрачивает историческую память, опыт поколений.

Новейшая русская литература. В литературном процессе последних лет литературоведы фиксируют два течения: постмодернизм (размытость границ реализма, сознание иллюзорности происходящего, смешение разных художественных методов, стилевое разнообразие, усиление влияния авангардизма — А. Г. Битов, Саша Соколов, В. О. Пелевин, Т. Н. Толстая, Т. Ю. Киби- ров, Д. А. Пригов) и постреализм (традиционное для реализма внимание к судьбе частного человека, трагически одинокого, всуете унижающей его повседневности утрачивающего нравственные ориентиры, пытающегося самоопределиться, — В. С. Ма- канин, Л. С. Петрушевская).

Итак, реализм как литературно-художественная система обладает мощным потенциалом непрерывного обновления, что проявляется в ту или иную переходную для русской литературы эпоху. В творчестве писателей, продолжающих традиции реализма, наблюдаются поиски новых тем, героев, сюжетов, жанров, поэтических средств, новой манеры разговора с читателем.

Д. Символизм

Символизм (от фр. зппЪоИзте — знак, примета, признак) — художественное направление в европейской и русской литературе (последняя треть XIX — начало XX века).

Символизм возник во Франции в 1870-е годы (как оппозиция натурализму и реализму) в творчестве поэтов П. Верлена (сборники «Галантные празднества», «Романсы без слов», «Мудрость»), С. Малларме (сборник «Стихотворения», поэмы «Иродиада», «Удача никогда не упразднит случая»), А. Рембо (баллада «Пьяный корабль», сонет «Гласные», сборник «Последние стихотворения») и других.

В последующие годы символизм получил развитие в Бельгии в произведениях М. Метерлинка (пьесы-сказки «Принцесса Ма- лен», «Пелеас и Мелисанда», «Смерть Тентажиля»), Э. Верхарна (сборники «Вечера», «Крушения», «Черные факелы»), в Германии в лирике С. Георге (сборники «Седьмое кольцо», «Звезда союза», «Новое царство»), в Австрии в поэзии Р. М. Рильке (сборник «Новые стихотворения»), в Англии в творчестве О. Уайльда (сказка «Счастливый принц», роман «Портрет Дориана Грея», новеллы).

Ощущая враждебность окружающей реальной среды, страшась социального и духовного кризиса, чувствуя бессилие перед грубым, жестоким миром и его законами, символисты стремились уйти от действительности в иной, нездешний, потусторонний мир или в глубины душевной, внутренней жизни. Для символистов закономерности общественной жизни остаются непостижимыми, поэтому они говорили о непознаваемости мира, а значит, суть поэзии для них — в невысказанном, сверхчувственном. Символисты исходили из того, что подлинная реальность недоступна разуму и постигается лишь интуитивно- экстатическим способом, каковой усматривается в мистике. Обращаясь прежде всего не к разуму, а к чувствам, к эмоциям, к интуиции, они хотели проникнуть в сферу подсознательного, постичь тайны мироздания. Для символистов интуиция, подсознание были важнее разума и логики. Эту сферу подсознательного, тайну мира, то есть мистическое содержание, они объявляли главным предметом нового искусства.

Основным средством выражения мистического содержания становится символ. Иначе говоря, художественный образ в искусстве стал моделью, знаком новой действительности. Символ был призван помочь проникнуть в суть скрытых явлений. Символ связывал земное бытие с миром трансцендентным (недоступным сознанию), с глубинами духа и души, с вечным, был формой приобщения к Тайне. В отличие от реалистов, оперировавших типическими образами, в которых обобщение носит объективный характер, символ фиксировал крайне субъективное отношение художника к миру. Символ расширял смысл, значение обычного слова, логического определения и понятия, и это вело к расширению художественной впечатлительности — наличию в тексте мимолетных, трудноуловимых деталей, впечатлений, намеков.

Философско-эстетические принципы символизма восходят к сочинениям А. Шопенгауэра с его вселенским пессимизмом, отчаянием, бессилием рассудка, взглядом на «мир как обитель страдания», Э. Гартмана, считавшего основой сущего абсолютно бессознательное духовное начало — мировую волю, Ф. Ницше, видевшего причину упадка культуры в духовной и физической деградации современного человека, превратившегося в посредственность, стадо; Ницше выдвигал индивидуалистический культ сильной личности — «сверхчеловека», свободного от любой морали и обязанностей перед другими, призванного повелевать стадом. Немецкий философ, утверждая вторичность разума, подчеркивал его подчиненность воле, инстинктам.

В России символизм обозначился в начале 1890-х годов в творчестве Д. С. Мережковского (сборники «Стихотворения», «Символы», романы «Христос и антихрист», «Царство зла»), 3. Н. Гиппиус («Собрания стихов», сборники рассказов «Алый меч», «Лунные муравьи», роман «Чертова кукла»), В. Я. Брюсова (сборники «Русские символисты», «Третья стража», «Городу и миру», «Венок», романы «Огненный ангел», «Алтарь победы»), К. Д. Бальмонта (сборники «Под северным небом», «В безбрежности», «Тишина», «Горящие здания», «Будем как солнце», «Только любовь», «Литургия Красоты»), Ф. К. Сологуба (сборник «Пламенный круг», романы «Мелкий бес», «Творимая легенда», сборники рассказов «Жало смерти», «Истлевающие личины»). Эти писатели получили в литературоведении наименование «старших» символистов.

В начале 1900-х годов в литературу вступили «младшие» символисты, значительными представителями которых бьши А. А. Блок («Стихи о Прекрасной Даме», сборник «Ночные часы», драма «Балаганчик», пьеса «Роза и Крест», поэмы «Возмездие», «Ночная фиалка», циклы «Город», «Страшный мир», «Пузыри земли», «Ямбы», «Черная кровь», «Пляска смерти»), Андрей Белый (сборники «Золото в лазури», «Пепел», «Урна», поэмы «Похороны», «Христос воскрес», роман «Петербург»), С. М. Соловьев (сборники «Цветы и ладан», «Апрель», «Цветник царевны», «Возвращение в дом отчий»), В. И. Иванов (сборники «Кормчие звезды», «Прозрачность», «Сог агёепз», «Нежная тайна», поэмы «Прометей», «Младенчество», книга «Эрос»). Эти художники опирались на религиозно-мистическую философию В. С. Соловьева, утверждавшего, что в мир зла снизойдет божественная Красота (Душа мира, Вечная Женственность), которая должна «спасти мир», соединив небесное, божественное начало жизни с земным, материальным.

Эти две группы русских символистов хотя и принадлежали одному направлению, представляли различное сочетание фило- софско-эстетических позиций и художественных индивидуальностей. Если, например, для «старших» символизм — это прежде всего возможность создания новых, чисто художественных ценностей, то для «младосимволистов» новое искусство должно стать теургией, то есть божественным действием, чудом, видом магии, с помощью которой возможно изменить ход событий, подчиняя своей воле действия богов и духов. Теургия воспринималась как духовная ступень, ведущая к гармонии, установлению Царства Божия на земле. Если для «старших» символистов, считавших себя предвестниками нового мира, были характерны пессимистические, даже апокалипсические настроения — уныние, страх перед жизнью, душевная опустошенность, чувство полной потерянности во враждебном мире, неверие в возможности человека изменить мир и самому измениться к лучшему, чувства бесконечной усталости и безысходного отчаяния, предсказание неминуемой гибели человечества, поэтизация смерти, то «младшие» не только считали себя предвестниками нового мира, но и его свидетелями: для них новый мир родится в момент мистического синтеза неба и земли, в момент неизбежного сошествия на землю Вечной Красоты. При этом они стремились слиться с природой, которая уже живет ожиданием Вечной Женственности и с которой символисты связывали творческое вдохновение, приобщение к истине.

В этой же связи следует отметить интерес символистов к мифологии и мифотворчеству, стремление возродить в современном человеке психологические переживания человека, принадлежащего различным эпохам — античности, Средних веков, Нового времени. Для символистов мифология находится вне истории, она связана не со временем, а с вечностью. Мифы и легенды всегда современны, увлекательны и прекрасны.

Всем символистам были свойственны проповедь самоценности искусства («искусства для искусства»), его независимости от жизни, утверждение чистого эстетизма, крайнего индивидуализма (интерес к проблеме личности, протестующей против общества, обрекающего его на гибель). Символистов отличали эксперименты в области формы художественного текста, склонность к свободному стиху, верлибру, стиху в прозе. Среди жанров преобладало краткое лирическое стихотворение, передававшее мимолетные интимные переживания. Особое значение (прежде всего, философское) для символистов имела музыка — первооснова их творчества. По значимости музыка занимала второе место (после символа) в эстетике символизма. Поэтика условностей, намеков, недомолвок, иносказаний, произвольность ассоциативных связей, частые повторы слов и целых строк, варьирование мотивов, усложненная метафоричность языковых средств, звучание, ритм, интонация стиха были призваны заменить точное, прямое значение слова (преобладание звука над смыслом); речевая экспрессия, которая обычно доводилась до максимального предела, роднила лирическое творчество с музыкой. Символистам важны были не столько слова, сколько музыка слов. Стихотворения обычно строились как завораживающий словесно-музыкальный поток, образ был окутан мистической дымкой, его контуры и границы стирались. Поэты-сим- волисты не стремились быть общепонятными, они обращались к избранному читателю, читателю-творцу, читателю-соавтору, желая пробудить в нем его собственные мысли и чувства, помочь ему в постижении «сверхреального».

К концу начального десятилетия XX века символизм как направление переживал глубокий внутренний кризис, по сути, исчерпал себя, превратившись в пошлую красивость, вычурность и фальшь. Стало очевидно, что искусство должно быть ближе к жизни. Возникают два новых течения в модернизме — акмеизм и футуризм.

Е. Акмеизм

Акмеизм (от гр. акте — высшая степень чего-либо, вершина, расцвет) — модернистское течение в русской поэзии 1910-х годов, с которым связано творчество таких наиболее ярких его представителей, как С. М. Городецкий (сборники «Ярь», «Перун», «Дикая воля», «Русь», «Ива»), ранние Н. С. Гумилев (сборники «Романтические цветы», «Жемчуга», «Чужое небо», «Колчан») и А. А. Ахматова (сборники «Вечер», «Четки», «Белая стая»), О. Э. Мандельштам (сборники «Камень», «Тп$11а», «Вторая книга»).

«Туманной» мистике, восприятию реальности как знака непознаваемого, идее проникновения в запредельное через язык символов, импрессионистической изменчивости, иррационализму, субъективизму символистов акмеисты противопоставляли художественное освоение многообразного и яркого реального, земного, предметного мира, полного звуков, запахов, красок. Они пытались заново открыть ценность человеческой жизни. Преодолевая пристрастие символистов к многозначности и текучести образов, акмеисты стремились к чувственной, пластически вещной ясности образов. Вместо усложненного языка, преувеличенной метафоричности, неопределенности смысла, зыбкости слов они старались вернуть слову его первоначальное (точное, предметное) значение.

Для акмеистов характерны модернистские мотивы, склонность к камерности, эстетизм и поэтизация чувств первозданного человека (отсюда второе название — адамисты). Герой лирики акмеистов погружен в мир своих переживаний, которые не раскрывались непосредственно, а передавались выразительным, значимым жестом, душевным движением, перечислением предметов вещного быта (прием «материализации» чувств), психологических деталей, что делало всякое переживание конкретным и индивидуальным. Важное место занимала любовная тема, причем любовь выступала не только как земное чувство, страсть и близость, но и как взлет духа, порыв к совершенству; преобладал мотив любви трагической, неразделенной, несущей героям страдание и гибель.

В поэзии акмеистов зримо проявилось русское национальное начало: и в живом, непосредственном ощущении родной природы, и в обращении к темам и образам русского фольклора, к языческому наследию Древней Руси, к славянской мифологии, и в чувстве исторической памяти, сохранении культурных раритетов, и в ориентации на твердые, неумирающие нравственные ценности — веру, честь, совесть, долг, добро, и в органической связи с традициями русской классики.

Произведения акмеистов семантически сложные, насыщенные литературными ассоциациями и культурными образами различных эпох; в то же время их отличают стройность композиции, ясные стилевые принципы, гармоничное использование повседневного языка, точность, афористичность слова, ритмы, придающие лирическому переживанию экспрессивную напряженность и драматизм, четкость организации всех элементов художественной формы.

К началу Первой мировой войны акмеизм как течение перестает существовать, ибо рамки единой поэтической школы оказались для ее участников тесными, и каждый из акмеистов пошел своим путем.

Ж. Футуризм

Футуризм (от лат. Ми гит — будущее) — художественное течение в искусстве первых двух десятилетий XX века, выдаваемое за «искусство будущего».

Рождением этого течения принято считать опубликованный в 1909 году «Манифест футуристов», автором которого был итальянский поэт Ф. Т. Маринетти. В нем отрицались общепринятые понятия, ценности, наследие прошлого (социальное устройство, общественный порядок, мораль, религия, искусство, традиционная культура вплоть до языковых норм) и утверждался культ силы и бунта, направленных на разрушение старого мира, на преобразование жизни и раскрепощение человеческого поведения. В «Манифесте» культивировалась эстетика урбанизма (современного города) и машинной индустрии (отказ от патриархально-консервативного существования и устремление в технократическое будущее с бешеными скоростями и «телеграфным стилем», олицетворяющим динамичный темп жизни).

В России футуристы называли себя будетлянами (от слов «будет», «люди будущего»). Это были Д. Д. Бурлюк (сборники «Лысеющий хвост», «Десятый Октябрь»), В. В. Каменский (романы «Землянка», «Стенька Разин», сборники «Танго с коровами», «Девушки босиком», «Звучаль Веснеянки»), В. В. Хлебников (поэмы «И и Э», «Журавль», «Ночь в Галиции», сборники «Ряв!», «Творения 1906—1908», «Изборник стихов. 1907—1914»), А. Е. Кручёных (сборники «Старинная любовь», «Мирсконца», «Возропщем», «Полуживой», «Вселенская война Ъ», «Лакированное трико», поэма «Игра в аду»). Позднее к этим писателям присоединился В. В. Маяковский (трагедия «Владимир Маяковский», поэмы «Облако в штанах», «Флейта-позвоночник», «Война и мир», «Человек»). Вместе с ними он подписал в 1912 году манифест футуризма «Пощечина общественному вкусу» (еще раньше вышел в свет сборник «Садок судей» — в 1910 году, считающемся временем возникновения русского футуризма).

Искусство служило футуристам орудием переделки существующего мира и человека, средством борьбы за будущее, за «новый мир», «новое человечество». Они проповедовали свободу во всем, не только в творчестве, но и в поведении (эксцентричность, эпатаж, литературные скандалы), даже в названиях поэтических сборников («Дохлая луна», «Затычка», «Простое, как мычание», «Рыкающий Парнас», «Доители изнуренных жаб»), В отличие от акмеистов поэзия футуристов была лишена камерности, носила ярко выраженный демократический и «убыстренный» характер.

Футуристы провозглашали революцию формы, независимой от содержания. Они проявили преувеличенный интерес к формальному эксперименту, обновлению поэтического языка, выражали новое отношение к слову как к материалу, из которого строится стихотворение (слово становится самоцельным, или «самовитым»), что способствовало активному созданию новых поэтических форм, «словотворчеству» (в частности, неологизмов), крайним проявлением которого была «заумь» («заумный язык», представляющий набор звуков, лишенных общепонятного значения), то есть логически непостижимые тексты. Слово можно было дробить, перевертывать, деформировать, создавать новые комбинации морфем и звуков. Обновление стихотворной формы достигалось введением в текст стилистически неуместных слов, вульгаризмов, технических терминов, математических и музыкальных знаков, графических символов. Нарушался синтаксис, изобретались непривычные словосочетания, отказывались от знаков препинания. Все эти новации производились по принципу «сдвига», излома, канона «сдвинутой конструкции». Футуристы искали новые ритмы, более причудливые формы. С этой же тенденцией связаны смешение стилей и жанровая перестройка. В произведениях переплетались документальный повседневный материал и фантастика, трагическое и комическое, элементы лубочной поэзии, частушек, поэтической рекламы, фольклорных заговоров и т. п.

К 1920-м годам футуризм устаревает, поскольку на одном эпатаже, отрицании, формальном экспериментировании искусство не может существовать долго.

6. Художественный стиль

А. Понятие о стиле.

Основные характеристические признаки

В определении понятия стиль (от лат. 81у1и§ — заостренная костяная палочка для письма, манера письма) сегодня выделяются главные, взаимодействующие друг с другом уровни: 1) сложившийся на основании проверенного теорией и практикой исследования и закрепившегося в науке о литературе комплекса представлений и 2) не устоявшийся, изменчивый, нацеленный на новые многообразные аспекты осмысления понятия, вскрывающий еще не явленные в конечных результатах перспективы его развития.

Обратимся сначала к уже вошедшим в обиход литературоведения характеристикам стиля, которые, пройдя проверку временем, стали ведущими и отправными в дальнейших исследованиях стиля как теоретической проблемы.

Элементы статики и динамики в эволюционирующем представлении о стиле создают предпосылки для возможной аналогии его с отдельными, сменяющими друг друга фазами жизни и в итоге — со всем ее сложноорганизованным единством. Не случайно стиль традиционно включается в раздел «Теории литературы», который именуют «Литературным процессом»: место стиля в нем «естественно обусловлено законом необходимого соответствия литературных явлений живым общественным потребностям». Данная аналогия, очевидно, предполагает, что понятие стиля обладает свойствами «целостности» и «единства», «совокупности» и «устойчивой общности» применительно к воплощаемым им сторонам действительности, содержащим «идею стиля» (А. П. Чудаков): нации и региону, эпохе, личности, литературному направлению, научной школе и т. д. Проникновение в самую сущность «общности» и освоение заключенного в ней идейно-тематического содержания выступает ведущим стилеобразующим фактором, побудившим М. Горького заметить: «Человеку ставится задача: найти себя, свое субъективное отношение к жизни, к людям, к данному факту и воплотить это отношение в свои формы, в свои слова».

По-иному стремление реализовать себя в слове в такой степени, чтобы соответствие между тем и другим достигло высочайшей степени художественности, выражали и другие писатели, например А. И. Герцен: «Я решительно хочу в каждом сочинении моем видеть отдельную часть жизни души моей; пусть их совокупность будет иероглифическая биография моя, которую толпа не поймет, — но поймут люди»; Л. Н. Толстой: «Нет равного по силе воздействия и по подчинению всех людей к одному и тому же настроению, как дело жизни и, под конец, целая жизнь человеческая. Если бы столько людей понимали все значение и всю силу этого художественного произведения своей жизни!» Для больших писателей проблема произведения творческого и «произведения жизни» во многих отношениях общая, но осмысленная на основе разных бытийственных посылок. «Во всем, почти во всем, что я писал, — признавался Толстой в письме Н. Н. Страхову от 23 апреля 1876 года, — мною руководила потребность собрания мыслей, сцепленных между собою, для выражения себя, но каждая мысль, выраженная словами особо, теряет свой смысл, страшно понижается, когда берется одна из того сцепления, в котором она находится».

Само собой разумеется, что «формы, виды, средства и способы словесно-художественного творчества, структурные типы и жанры литературных произведений» — все, что составляет научный инструментарий поэтики, — для разных писателей и произведений литературы (а в расширительном значении — для всех носителей стиля) оказываются различными. Но применительно к конкретной эпохе, роду, жанру, национальной культуре, направлению или течению в искусстве и пр. стиль как категория выделяется при условии «идейно-образной цельности, одновременно единичной и всеобщей, одинаково жизненной и органической», стремящейся в пределе к эстетическому совершенству. В каждом отдельном случае действуют свои законы стиля (их изучает поэтика), но в принципе эти законы неизменны, обеспечивая взаимосвязь внутреннего и внешнего уровней, «полное растворение содержания в форме и формы в содержании». Применительно к поэзии они могут вскрываться, например, следующим образом: «Исключительно, почти мгновенно лирическое настроение поэзии г. Тютчева заставляет его выражаться сжато и кратко, как бы окружать себя стыдливо-тесной и изящной чертой; поэту нужно высказать одну мысль, одно чувство, слитые вместе, и он большею частик» высказывает их единым образом, именно потому, что ему нужно высказаться...» (И. С. Тургенев. «Несколько слов о стихотворениях Ф. И. Тютчева». 1854).

Из приведенного примера вытекает, что представление о целостности применительно к стилю складывается не только из его сущностных, органических качеств, но и при участии воспринимающего субъекта — читателя, зрителя, литературоведа-ис- следователя, в расчете на которых автор и реализует свою потребность в высказывании, предполагая быть «услышанным», поскольку воспринимающее сознание одновременно является и сотворческим по отношению к самобытному созданию искусства. «Каждое творческое создание, — пишет современный исследователь, — каждое его восприятие и каждая интерпретация предстают как необходимый и незаменимый шаг в общем процессе смыслообразования, и каждый человек включается в этот процесс без претензии быть его абсолютным субъектом...»

Сам термин «стиль» в применении к литературе имеет целый ряд значений: стиль произведения; стиль творчества писателя, или индивидуальный стиль (скажем, стиль поэзии Н. А. Некрасова); стиль литературного направления, течения, метода (например, стиль символизма); стиль как совокупность устойчивых элементов художественной формы, определяемых общими чертами мировоззрения, содержания, национальных традиций, присущих литературе и искусству в определенную историческую эпоху (стиль русского реализма второй половины XIX века).

Стиль писателя всегда индивидуален. С наибольшей отчетливостью творческое своеобразие писателя, его стиль проявляется в языке. В узком смысле под стилем понимают манеру письма, особенности поэтического строя языка (лексика, фразеология, изобразительно-выразительные средства, синтаксические конструкции и т. д.). Литературоведческое понятие стиля — это эстетическое единство всех образно-экспрессивных деталей формы произведения, соответствующей его содержанию. Видя в языке литературного произведения первоэлемент, то есть основу стиля, мы говорим: «язык Пушкина», «язык Тургенева», «язык Маяковского». Например, стиль В. В. Маяковского — ораторский, монументальный, экспрессивный, вполне отвечающий тематике творчества поэта — злободневной, агитационной. Своеобразие стилевой манеры А. П. Чехова в том, что он рисует «мазками» (импрессионистически), описывает не предметы и явления, а чаще всего впечатления, получаемые от них; стиль писателя лаконичен, язык прозрачен и ясен.

В широком значении стиль — это понятие, используемое во многих науках: литературоведении, искусствоведении, лингвистике, культурологии, эстетике. Говорят о стиле работы, стиле поведения, стиле мышления, стиле руководства и т. д.

Стилеобразуюшие факторы в литературе — это идейное содержание, компоненты формы, конкретно выражающие содержание; сюда относят и видение мира, что связано с мировоззрением писателя, с его пониманием сущности явлений и человека. Стилевое единство включает и структуру произведения (композицию), анализ конфликтов, их развитие в сюжете, систему образов и способы раскрытия характеров, пафос произведения. Стиль как объединяющее и художественно-организующее начало всего произведения вбирает даже способ пейзажных зарисовок. Все это — стиль в широком смысле слова.

В своеобразии метода и стиля выражаются особенности литературного направления и течения.

Во встречах авторского и читательского сознаний осуществляет себя не только процесс «смыслообразования» произведения как художественного целого, но и процесс стилевоспроиз- водства, учитывающий многомерность стилевого выражения. Так, при своем появлении «Повести Белкина» (1830) были «прочитаны» в контексте стилевых исканий эпохи, ориентированных преимущественно на беллетристические сочинения авторов средней руки. Ф. В. Булгарин в «Северной пчеле» (1831. № 255) интерпретировал произведения Пушкина как собрание «анекдотов, приключений, странных случаев». В развернутом отзыве, помещенном в той же газете (1834. № 192), обозначились критерии в оценках стиля Пушкина-прозаика, примененные критиком: занимательность действия, легкость рассказа, доставляемое «удовольствие». С позиций этих критериев повести Пушкина, безусловно, не удовлетворили Булгарина, а «идеи» в пушкинском цикле он не заметил. Одновременно Белинский подошел к «Повестям Белкина» со сходными мерками, оценив как «беллетристические достоинства» то, в чем Булгарин увидел лишь недостатки. В выводе же идеологические противники неожиданно совпадают. «...Они не художественные создания, а просто сказки и побасенки», — писал Белинский. Примечательно, что такая трактовка прозы Пушкина вошла в учебники 1830-х годов, где первенствующим был объявлен А. А. Бестужев-Мар- линский: «Пушкин издал хорошо рассказанные повести под именем Ивана Петровича Белкина. Но к превосходнейшим в наше время повестям можно отнести "Русские повести и рассказы" Марлинского».

⇐ Предыдущая 22 23 24 25 262728 29 30 31 Следующая ⇒