ЦВЕТНАЯ ВКЛЕЙКА 12 страница

Obituary, 1994г. Фото из архива Roadrunner Records. Фото Майкла Муллея

Пока Коннер подписал с Death, звездами жанра, контракт на одну пластинку, а Obituary и Deicide остались с Roadrunner, прочие дэт-метал группы в середине 90-х, например, Malevolent Creation, Pestilence, Suffocation, Cynic, Gorguts, Immolation и Sorrow либо были кинуты Roadrunner, либо просто распались.

Подобные эстетические перемены говорили о падении возможностей трудоустройства для продюсера Скотта Бернса, американского специалиста по дэт-металу. Наряду с лейблом Roadrunner, Nuclear Blast и Metal Blade перестали отправлять большинство своих дэт-метал групп на юг в главную рабочую студию Бернса Morrisound во Флориде.

“Мы продолжали работать, но было не так много групп” – рассказывает Скотт Бернс. “Думаю, что все стало немного затухать. В свое время Монте сказал: “Ну, мы надеемся продать именно СТОЛЬКО копий”. А потом он стал понимать, что с этими группами они продадут только определенное количество копий”.

“Исходя из своего опыта, могу сказать, что было всего несколько групп, которые на третьей и четвертой пластинке выпускали что-то лучше, чем на первой или второй, или даже демке” – продолжает он. “Я к тому, что все получают больше денег, проводят в студии больше времени и, возможно, с технической точки зрения все стало звучать лучше. Но если заглянуть в прошлое, то на демку Deicide или первую пластинку было потрачено всего пять тысяч баксов по сравнению с 45 или 50 тысячами, потраченными на запись “Serpents of the Light”, и может она и звучит лучше, но я не могу сказать, что она лучше первой пластинки Deicide. Или даже взять первую пластинку Obituary, записанную на восьмидорожечный магнитофон за пятьсот баксов, и “The End Complete”, на запись которой ушли десятки тысяч долларов. Да, они звучали лучше и все это хорошие пластинки, но, с моей точки зрения, дэт-метал группы в дальнейшем не стали записывать пластинки лучше своих ранних работ”.

“В этой сфере происходит так: как только продюсер получает известность как такой-то и такой-то продюсер, очень немногие захотят дать им шанс и позволить все делать иначе” – говорит Коннер. “И вот мы стали отходить от Скотта, просто потому что ходить к Скотту Бернсу стало типа модно и начало напоминать конвейер. И если совсем начистоту, звук Скотта никогда не был таким великолепным. На мой взгляд, “Slowly We Rot” Obituary и “Beneath the Remains” Sepultura звучат хорошо. Но не считая их, Скотт тупо специализировался на грязи”.

[сверху вниз]: Скотт Бернс работает с Death в Morrisound Studios; Deicide, 1995г.

Фото из архива Roadrunner Records

“В свою защиту могу сказать, что довольно тяжело, когда у тебя неделя на то, чтоб нарулить самый лучший, самый тяжелый гитарный звук в мире, и тут заходит чувак, и он понятия не имеет о том, как получить такой гитарный звук” – рассказывает Бернс. “Я не волшебник. Я записал около 80 дэт-метал пластинок, но у тебя есть барабаны, бас, гитара, все играют на двойной бас-бочке, все играют с пониженным строем и все лают; и как, по-твоему, сколько у тебя способов сделать так, чтобы все звучало иначе? В конце концов, все привыкают делать все одинаково. Отчасти это моя вина, но отчасти и нет. И возможно я стал известен своими штанами, в которых щеголял в те годы, и тем, что говорил людям “whatever” (=как скажешь, будь что будет, плевать и т.д.). Но тяжело, когда все начинают приходить, и ожидают каких-то чудес, имея скудный бюджет и не имея четко сформированного звука”.

“Все хотели, чтобы их группу продюсировал Скотт, чтобы они смогли продать кучу пластинок, но при этом не хотели тратить кучу денег” – вспоминает Джеймс Мерфи, работавший с Бернсом как участник Death и Obituary. “У него была незавидная задача работать в студии, где была очень высокая почасовая плата, что было не по карману многим группам. Ему приходилось работать очень быстро, чтобы довести что-то до ума, и приходилось сокращать расходы там, где это возможно. По сути, он пытался помочь группам и прилагал все силы. Думаю, что он испытывал огромное давление из-за необходимости записать кучу пластинок за короткий промежуток времени и нарулить им всем профессиональный звук. Поэтому, будь это с тобой, ты бы тоже вернулся к привычкам: испытанным, но верным”.

“Скотт – один из самых крутых чуваков на этом свете, и он работал буквально за гроши” – размышляет Коннер. “Народу нравился его дух, он хорошо ладил с группами. Но мы перестали прибегать к его услугам, потому что затаскали его и поняли, что есть люди, которые могут делать это лучше”.

Бернс передал звукоинженеру горсть более тяжелых миксов индастриал-рок-групп Gravity Kills и KMFDM, но в конечном счете не смог избавиться от репутации дэт-метал продюсера. В 1995г. он вернулся к учебе, избрав карьеру программиста, после чего ушел из Morrisound и музыкальной сферы спустя несколько лет.

[сверху вниз]: Entombed, 1997г. Фото из архива Music For Nations. Фото Меза; At the Gates, 1994г.

Фото Лизы Халмшоу; Carcass в ходе сессий “Swansong”

“Ты приходишь в студию, и все такие: “Ох, ты дэт-металист” – рассказывает Бернс. “Я пережил тяжелые времена в поиске другой работы, не уезжая попытать свои силы в Лос-Анджелесе или Нью-Йорке. Возможно, поброди я по окрестностям, что-то нашлось бы и в Тампе, но мне повезло какое-то время быть в самом центре великой сцены, а иногда лучше быть удачливым, чем хорошим”.

Опасаясь, что его удача в дэт-метал и грайндкор сходит на нет, Дигби Пирсон направил Earache в совершенно неметаллическом направлении.

“Я бы сказал, что с 94-95гг. стал большим поклонником электронной музыки” – объясняет Пирсон. “В Англии эта музыка стала набирать популярность, эм, тяжелый материал нет, а вот техно в целом, танцевальная музыка, это было неизбежно. Она поразила меня как очень радикальная, интересная форма музыки. На тот момент я предпочитал звукорежиссеров гитаристам и барабанщикам. На мой взгляд, это чертовски большой пласт искусства, он недооценивается в рок-сообществе”.

Пока звуки тяжелого техно D.O.A., Scanner и Delta 9 были популярны в андеграундном танцевальном комьюнити, они бесспорно оказали негативное впечатление на метал-контингент Earache.

“Фишка в том, что у нас никогда не было четкой цели” – говорит Пирсон. “На Earache выпускалось все, что мне нравилось. Я считал, что раз это экстремальное техно, то оно по-прежнему экстремальное, и народу это понравится. Я хочу сказать, оно мне нравилось именно по этой причине. Выпуск такой музыки отпугнул целые толпы металистов, которые были хлебом насущным и основой Earache”.

По истечению контракта с Sony, от каталога Earache Пирсона остались рожки да ножки. Не делая официального объявления, Fudge Tunnel распались в конце 1995г. Entombed отказались от лейбла, подписав провальный контракт с East/West в 1996г., после чего вновь обратились к британскому Music for Nations год спустя.

Неопределенность будущего группы сделала свое дело и с Нике Андерссоном. Барабанщик и основатель Entombed в итоге покинул группу год спустя, став у руля Hellacopters, гаражной рок-группы, которую он поначалу создал как сайд-проект в ноябре 1994г.

“Существует около 20 причин моего ухода” – рассказывает Андерссон, “и должен признаться, что Hellacopters – не причина ухода, я бы ушел в любом случае”.

Число жертв выросло еще больше, вскоре после невероятного дебютника “Slaughter of the Soul” Earache, групповые трения разорвали At the Gates в конце 1996г. после успешного североамериканского тура в компании Napalm Death.

“Полагаю, что при создании следующей пластинки мы испытывали сильное давление” – вспоминает Томас Линдберг, фронтмен At the Gates. “Сразу после завершения тура мы очень быстро ощутили давление при написании материала к следующей пластинке. Тем временем стали усиливаться музыкальные различия наряду с трениями. Мы все еще были молоды, поэтому у нас возникли проблемы с этой ситуацией”.

А еще был сложный вопрос с одной из самых узнаваемых групп Earache – Carcass. Благодаря необычному пункту в их контракте на запись, с релизом пластинки “Heartwork” Carcass выполнили свои обязательства по записи перед Earache.

“В их контракте был пункт, который гласил, что Earache могли получить еще две пластинки, если мы выведем их пластинку в Топ-40 хит-парада пластинок или синглов” – вспоминает Пирсон.

“Перед релизом “Heartwork” я сказал: “Мы можем встать на уши и вытащить вас в Топ-40” – продолжает он. “Но так как у них был контракт с долей прибыли, а это значит, что они забирают 50% от всей прибыли со своих пластинок, а это крайне необычный контракт, я спросил их: “Вы хотите, чтобы мы вбухали все ваши деньги в рекламу на независимых радиостанциях и все такое, чтобы вывести вас в Топ-40?” Думаю, что это стоило сделать, потому что для такой группы это было бы охуенно. Но они ответили мне: “Нет, не надо ничего тратить, все будет хорошо”. В результате они достигли 54 строчки. Затем они аккуратно подсунули мне график со словами: “Окей, мы больше не будем записывать для вас пластинки, потому что вы не вывели нас в Топ-40”. А я им: “Дык вы ж сами сказали не париться”.

Всего через неделю после релиза “Heartwork” Carcass снова вышли на рынок. Их менеджер Мартин Несбитт уже предпринимал некие шаги, чтобы организовать группе контракт на запись напрямую с Columbia.

“Я четко сказал Carcass не скрывать, что мы разорвали свой контракт, чтобы нас заметили Sony” – говорит Несбитт. “Мы испытывали к себе интерес со стороны East/West тут, в Великобритании, что для меня было чем-то неслыханным. В одночасье британский мейджор заинтересовался музыкой Carcass, и я просто офигел от этого. Но, положа руку на сердце, у меня никогда не было намерений подписываться на них. Ни за что. Columbia уже работали над “Heartwork”, так в чем смысл гребаного контракта с кем-то еще? Но мне пришлось найти кого-нибудь для контракта, чтобы набить себе цену. И начальство в Sony сказало: “Лучше подписать контракт с Carcass, потому что мы не станем работать над этой пластинкой, чтобы потом узнать, что они свалили”.

Эта стратегия сработала. 3 апреля 1994г. Carcass подписали международное соглашение напрямую с Columbia Records. Всего пару месяцев спустя группа заменила покинувшего группу гитариста Майка Хики двадцатилетним ливерпульцем Карло Регадасом, и начала работу над дебютной пластинкой для реального мейджор-лейбла.

“Пришло время начать писать материал, и Билл пришел ко мне с драм-машинкой и четырехдорожечным магнитофоном, и мы стали соединять идеи” – вспоминает басист/вокалист Джефф Уокер. “Моя идея в тот момент заключалась в том, и я говорю это сейчас не для того чтоб выглядеть крутым, что эта пластинка должна быть еще экстремальнее, еще энергичнее, чем “Heartwork”. Но Билл сказал: “Слушай, у меня больше нет таких риффов”. И он стал играть эти менее агрессивные риффы, и я подумал: “Клево, я справлюсь, если он так хочет. Ведь эта группа принадлежит ему, как и каждому из нас”. Но поначалу, будучи простаком, я подумал: “Эта пластинка должна быть очень брутальной”. И где-то по ходу пьесы я попал под чары Билла: “Окей, мы сделаем это”.

“Думаю, что то, что я хотел записывать, не подходило Carcass, да и время было выбрано неудачно” – рассказывает Стир. “Думаю, что если бы мы записали еще одну сокрушительную пластинку вроде “Heartwork”, которая получилась сверхтяжелой, с кучей гитар, и была сверхпродюсированной в этом смысле, если бы мы продолжали идти в этом направлении, кто знает, куда мы могли зайти? Но мое сердце не лежало к этому”.

Сессии записи будущей пластинки “Swansong” были особенно изнурительными для членов группы. Проведя более двух месяцев в студии и выкладывая деньги из собственного кармана, Уокер и Стир с нарастающей частотой конфликтовали по поводу направления пластинки.

“Они постоянно сталкивались лбами” – вспоминает Колин Ричардсон, продюсер “Swansong”. “Но Билл был очень скуп на проявление эмоций, поэтому он скорее ушел бы из комнаты и сидел в одиночестве три-четыре часа, и потом возвращался, чем обсуждал это с остальными участниками группы. Он не знал, как решить проблему, потому что по своей сути он был застенчивым парнем”.

“Атмосфера в комнате была настолько печальной, что я понимал, что наши дни сочтены” – говорит Стир. “Мы не общались, если только это не были дела группы. Я даже не был уверен, что нам удастся закончить пластинку. Все шло как-то не так”.

Группа пережила достаточно, чтобы презентовать сырые миксы нового материала Джиму Уэлчу в начале 1995г. Уэлч отнесся без особого энтузиазма к тому, что услышал.

“Я фактически сказал группе: “Я уверен, что вы можете лучше. Вы стали лучше, и под “лучше” я не имею в виду коммерческую сторону” – говорит Уэлч. “У них уже были коммерческие песни. Но лишь то, что они были более коммерческими не значило, что они лучше. Я бы предпочел иметь три песни, которые были более тяжелыми, но более качественными, более запоминающимися. Мне насрать, если они будут звучать как “Reek of Putrefaction”. Помню, что Джефф сильно разозлился на меня за мои слова. А особенно, когда это первая пластинка, которую вы выпускаете чисто для Columbia. Я к тому что, камон, это должна быть лучшая пластинка на свете”.

“Джим был немного холоден по части пластинки, и я стал слышать от него слова в духе, может, Джеффу стоит пойти брать уроки пения” – рассказывает Уокер. “Ясен пень, я разозлился на него, типа, что за хуйню он городит?”

“Джим сказал: “Я лишь думаю, что вокал недостаточно доступен для слушателя” – вспоминает Ричардсон. “А я считаю, что когда ты поешь в такой группе, как Carcass, ты типа знаешь, чего от них ожидать. Экстремальный вокал. Думаю, что они сделали попытку сократить песню до трех с половиной, четырех минут и вставить туда припев. Но когда я вспоминаю об этом сегодня, на мой взгляд, эта пластинка не вызывала восхищение и не изобиловала классическими риффами, как та же “Heartwork”. Участников группы тянуло в разные стороны, творилась полная неразбериха. Так бывает с некоторыми группами – ты хочешь угодить всем: хочешь угодить отдельным участникам группы, угодить лейблу, менеджменту, а в итоге ты даже не понимаешь, что делать”.

[сверху вниз]: Napalm Death, 1995г. Фото из архива Earache;

Six Feet Under, фото из архива Metal Blade

Все заинтересованные лица решили, что Columbia не интересует новое дэт-н-ролл направление Carcass. Чувствуя, что лейбл никогда не даст группе денег для завершения работы над пластинкой, Несбитт предложил Carcass разорвать контракт с Columbia.

“Все дошло до того, что они не захотели менять песни, а мне было неудобно их выпускать” – рассказывает Уэлч. “Мы отдали им пластинку, они заработали денег и были свободны”.

Carcass потратили большую часть денег от урегулирования вопроса с Columbia для завершения работы над “Swansong” в апреле 1995г. В тот момент участники группы прекрасно понимали, что эта пластинка станет последней пластинкой группы.

“Этот фаталистический настрой укоренился с завершением альбома” – говорит Уокер. “Мы так много времени провели в студии, что по-моему нас просто воротило друг от друга”.

“Временами запись напоминала ночной кошмар” – вспоминает Кен Оуэн, барабанщик Carcass. “У Билла с Джеффом наблюдалось столкновение личностей. Никакой злобы, но мне зачастую приходилось выступать в роли посредника”.

“Я был решительно настроен довести это до конца, потому что ни о чем другом я просто не думал” – говорит Стир. “Но у меня было чувство, что у этой группы нет будущего. Как по мне, это был музыкальный момент, потому что в течение многих лет у меня на уме было определенное направление, а потом я вдруг стал писать песни и хотел записывать музыку, которая не подходила Carcass. Я не хотел записывать по четыре гитарных трека на каждый ритм. Я не хотел создавать стену гитарного звука. Я не хотел, чтобы соляки звучали сверхпродюсированными. Я хотел, чтобы у песен была роковая атмосфера, что немного дико, учитывая наш бэкграунд. Но так я чувствовал в тот момент. В каком-то смысле я был доволен риффами, которые принес. Зачастую мой день проходил в мыслях: “Черт, этому не бывать”. И я понимал, что в этом нет смысла”.

Napalm Death, 1995г. Фото из архива Earache

“Если честно, Билл принял решение, на которое у меня не хватало смелости” – рассказывает Уокер. “Он сказал, что больше не хочет этим заниматься. И когда это сделал Билл, я издал вздох облегчения, потому что я бы ни за что не стал продолжать без него. Я не собирался позволить Биллу отойти от этого, чтобы я продолжал играть с другими музыкантами, как полный лузер”.

Имея пластинку, но не имея группы, Несбитт отнес “Swansong” обратно в Earache, несмотря на разногласия группы с Пирсоном. В итоге пластинка вышла в мае 1996г., получив прохладные рецензии и разочаровывающие цифры продаж.

“Не думаю, что это то, чего все ждали от Carcass” – считает Стир. “Будь то старые или новые фэны, лейбл звукозаписи и т.д., мы не дали людям того, что они хотели”.

Коллеги по цеху, известные дэт-металисты Cannibal Corpse, может и не распались, но явно переживали неспокойные времена. Сессии записи пятой пластинки группы 1995г. застопорились, когда гастрольные обязательства вокалиста Криса Барнса перед его недавно созданным сайд-проектом Six Feet Under стали расходиться с графиком записи Cannibal.

“Six Feet Under стали для них костью в горле” – объясняет Барнс. “Но когда я пришел в студию в составе Cannibal, все было круто. Помню, как написал текст к песне “Absolute Hatred”. Кажется, музыку написал Роб Барретт, гитарист Cannibal Corpse, и он сказал тогда: “О, да, это просто бомба”. Он тащился от нее. Так часто было. На репетиции, когда я принес тексты, всем понравилась моя работа, но когда мы пришли в студию, продюсер Скотт Бернс раскритиковал все в пух и прах, некоторые тайминги, вокальную подачу, и я был не согласен с ним. Все это усилилось в студии как раз перед тем, как я уехал в первый тур Six Feet Under. Они болтали всякую фигню, типа: “Нет, это не работает и то не работает”. Алекс Уэбстер, басист Cannibal Corpse, хотел добавить в музыку больше техничности, и это здорово, но я не считаю, что в этом заключается суть дэт-метала, не с того мы начинали. Это был выход необузданной энергетики и чистой брутальности: не париться о том, чтобы сыграть миллион нот за один гребаный такт. Короче его разозлило то, что когда я написал тексты, они не сочетались с тем, чего он хотел от группы. Когда я собирался на гастроли, они сказали: “Слушай, нам нужно перезаписать песню, когда вернешься, и поговорить о том, как быть”, а я им: “Как скажете”. И вот я отправился на гастроли, вернулся, мне позвонил Алекс и сказал: “Мы отказываемся от твоих услуг. Мы нашли другого вокалиста и собираемся все перезаписать”.

Личностное смятение, похоже, настигло и Napalm Death. Когда личные отношения и так были непростыми из-за решения группы добавить более прогрессивные элементы в свой грайндовый материал, марафон Napalm, европейский тур “Diatribes” в 65 выступлений, 68 концертов весной 1996г. лишь еще больше натянул отношения между участниками группы.

Morbid Angel, 1995г. Фото: Алекс Солка

“После тура я превратился в гребаного зомби” – вспоминает Барни Гринвей, вокалист Napalm. “Я едва мог передвигать ноги. А после этого мы сразу провели тур по Японии, который, по иронии судьбы, стал самым нестрессовым этапом мирового тура, но в тот момент мне было реально хуево, я был почти безутешен. И я сказал парням: Чувак, меня пиздец тошнит от этого говна”. И гитарист Митч Харрис повернулся ко мне, и очень отчетливо помню, как он сказал: “Мужик, закрой ебало, а?” А я ему: “Да пошел ты”, я орал прямо посреди улицы. Я был очень несчастен и понимал, что так больше не могло продолжаться. После возвращения домой с тура “Diatribes” у нас была пара недель выходных, и я не видел парней. Я не разговаривал с ними. А потом мы как-то созвали собрание, они пришли, и я решил, что мое сердце больше не лежит к нему, и им следует искать следующего вокалиста. И я был чертовски зол. Хоть я был несчастен, я ответил им в том же духе: “Знаете что, парни, вы мудаки”. И вот, они выперли меня, и я подумал: “Мне лучше вернуться к обычной жизни”, что было довольно странно”.

То, что случилось потом, еще интереснее. Во-первых, Napalm Death заменили Гринвея Филом Вейном, вокалистом Extreme Noise Terror. И теперь, когда Вейн внедрился в лагерь Napalm, Дин Джоунс и Али Фирузбакт из Extreme Noise Terror предложили Гринвею занять место вокалиста, ранее занимаемое Вейном.

“Они предложили мне работу на постоянку, а я сказал им: “Не, я запишу пластинку, но участником группы не буду” – рассказывает Гринвей. “Я знал, что Дин и Али, без обид, я знал, что они лидеры в этой группе, и что их мнение – закон. А я боролся за гребаную демократию, чего мне как раз и не хватало в Napalm в тот период. И вот я записал пластинку ENT, и она получилась как надо. Вот и все. Я попробовал собрать еще одну группу с барабанщиком из Cancer, Карлом Стоуксом, и парой-тройкой других парней, которые раньше никогда не играли в музыкальных группах. Цель заключалась в том, чтобы играть то, что отвергли Napalm, то есть быстрый хардкор. Это не сработало как надо. Мы записали несколько каверов, дальше дело не пошло”.

Earache поджидали другие проблемы. Еще одна известная группа лейбла, Morbid Angel, которая до сих пор была связана контрактными обязательствами с Earache на территории Европы, приближалась к завершению отношений с Warner Bros., филиалом Giant Records. После очень успешной пластинки “Covenant” 1993г. группа вернулась с пластинкой “Domination” в мае 1995г. К тому времени “Headbangers Ball” MTV убрали с радиоволн в Штатах, лишив группу рекламного инструмента, который был очень важен в их последних коммерческих достижениях. Несмотря на продажу внушительных 70 тысяч копий в Штатах, Giant даже не рассматривали вариант релиза следующей полноформатной пластинки по причине масштабной реорганизации лейбла.

Летом 1996г. Morbid Angel готовились провести собственную реорганизацию. Дэвид Винсент, давний фронтмен группы, решил, что предстоящий осенний европейский тур группы станет его последней вылазкой с группой. Из уважения к своим коллегам он оставил это решение при себе до завершения тура.

“Многое изменилось” – рассказывает Винсент. “Кое-что изменилось у меня в голове. Был ряд моментов, которые меня не радовали, необязательно в плане группы; просто настало время перемен. Иногда ты просыпаешься и понимаешь, что с тебя хватит. Я такой человек что, если я дохожу до того момента, когда говорю себе хватит, тогда я что-то меняю. Я начинаю заниматься чем-то другим. Так было и в тот раз”.

“В те годы я был типа недоволен некоторыми его идеями и тем, куда движется группа” – рассказывает Трей Азагтот, гитарист Morbid Angel. “Я всегда считал Дейва потрясающим музыкантом, но заметил, что он не отдается нашему делу на все сто, потому что я тащился от спиритизма в музыке и ритуалов, а это было тяжело соотнести с нашим происхождением”.

После записи четырех полноформатных пластинок и проведя 10 лет в роли фронтмена Morbid Angel, блеск дэт-метала начал угасать в глазах Винсента.

“В последнем туре, который мы провели, я не получал от толпы реакцию, к которой привык – энергетику, когда народ просто съезжает с катушек” – вспоминает Винсент. “Я подумал, может, проблема в звукаче. И во время саундчека я вышел, встал у микшерного пульта и послушал за пультом, как играет группа, и я в том числе. И ясное дело, это была бомба. У нас в распоряжении были все доступные технологии, мы поместили триггеры на бочки, то есть можно было не париться о колебаниях разных микрофонов, температуре или о том, что бас-бочка будет фальшивить. Все звучало плотно и мощно, и лупило в десятку, и я сказал себе: “Почему тогда нет успеха?” Я чувствовал разницу. Дело было не в группе. Мы были в лучшей форме, чем кто-либо. Но я понял, что сейчас этим никого не удивишь. Мы едем в тур, там четыре группы, и все четыре – дэт-метал группы, у каждой бластбиты, двойная бас-бочка и ревущий вокал, и у людей наступает ступор. После четырех часов такой музыки любому терпению приходит конец. Нет будущего”.

Это замечание – ключ к близкому закату жанра. Когда группы в духе Napalm Death стали играть как можно быстрее и тяжелее, они делали это с серьезным намерением быть первыми в рамках экстремальности. Если смотреть на вещи здраво, то развитие и продвижение тяжелы для того, что задумывалось как конечная точка.

Amorphis, 1994г. Фото из архива Relapse Records

“Слушай, в каталоге каждого лейбла того периода можно найти сотни групп, которым не стоило выпускать пластинки, но они были частью этой машины” – считает Гюнтер Форд, менеджер Morbid Angel. “Это достигло своей кульминации с контрактом Earache/Columbia и Giant/Warner и Morbid. Когда ты достигаешь пика, то пик либо переходит на следующий уровень, поднимаясь все выше и выше, либо его ждет провал. И в случае дэт-метала, эти люди внизу в маленьких лейблах насыщали рынок, и новым, молодым талантливым группам не давали возможности нормально развиваться в этом жанре. И давайте смотреть фактам в лицо, это жанр экстремальной музыки, поэтому даже если ты продаешь столько пластинок, сколько продавали Morbid Angel на вершине своей карьеры, это уже небольшое чудо, это ж не поп-музыка”.

“С точки зрения коммерческого успеха, “Domination” – невероятная пластинка” – продолжает Форд. “Мы перешли на следующий уровень. Мы продали более 200 тысяч копий этой пластинки во всем мире. Никто не может заявить о таком результате. К сожалению, к созданию следующей пластинки мы подошли другим составом. Я уверен, что это оказало большое влияние на то, чего мы добились в будущем”.

Изменение стилистики Morbid Angel было все же незначительным по сравнению с тем, как известные группы Entombed, Napalm Death и Carcass развивались, раздвигая границы жанра. К 1996г. другие андеграундные исполнители вроде Morgoth, Cancer и Sentenced шли в схожем направлении вне зачастую удушающих рамок дэт-метала, сохранив лишь малую часть своих ранних фэнов и набрав совсем немного новых. И хотя перемены в этих группах принесли еще более нестабильные творческие и коммерческие результаты, не все эксперименты, связанные с дэт-металом, были признаны провальными. Набег Gorefest на дэт-н-ролл на пластинках “Erase” и “Soul Survivor” закрепил за ними статус крупнейшей группы на всей голландской метал-сцене, а приятная заимствованная у Pink Floyd атмосфера “Wildhoney” принесла один из лучших метал-альбомов 1994г., несмотря на поджанр, в котором трудились Tiamat.

Тем не менее, финские дэт-металисты Amorphis вероятно оказали наибольшее влияние с релизом своей второй пластинки “Tales From the Thousand Lakes” 1994г. Добавив разумную дозу прогрессивного рока 70-х при помощи клавиш Муга и поразительно ярких гитарных пассажей к своему дэт-метал шаблону, Amorphis неосознанно выдали одну из первых пластинок в жанре “мелодичный дэт-метал”, и в итоге успешный релиз Relapse Records в Штатах.

“Помню, как перед выходом “Tales” мы думали, что эта пластинка станет или большим провалом, или большим успехом” – рассказывает Томи Коивусаари, гитарист Amorphis. “Но для нас было важно развиваться как группа, иметь свободу при выборе музыкального направления”.

“Полагаю, что дэт-метал группы были уверены, что ты не можешь сделать ничего в рамках этого жанра, чтобы сохранить интерес к группе и интерес со стороны фэнов” – продолжает Коивусаари. “Некоторым группам удается придерживаться определенного стиля и при этом выпускать прекрасные пластинки, как Slayer, например. Но с точки зрения музыки, глупо ставить перед собой барьеры по части того, что можно и что нельзя. Кроме того, ты должен помнить, что все эти группы и мы в том числе были очень молоды, когда выпускали свои первые пластинки, поэтому вполне естественно, что когда ты становишься старше, твои музыкальные вкусы становятся шире”.

Пока раскалывающийся жанр дэт-метал судя по всему подходил к своему коммерческому и творческому концу, к 1995г. блэк-метал очевидно стал альтернативной экстремальной музыкой андеграунда. Как первый брат дэт-метала, блэк-метал взял агрессию дэт-метала и высокоскоростную игру и в одних случаях соединил их с грандиозными симфоническими мелодиями, а в других довел продакшн и музыкальное мастерство до уровня атавизма.

Darkthrone – это как раз прекрасный пример последнего. После дебюта нескладной дарк-дэт-метал пластинки “Soulside Journey” на Peaceville Records в 1991г., норвежцы быстро сменили свои спортивные штаны и белые кроссовки на шипованные браслеты и черно-белый корпспейнт. Благодаря “A Blaze in the Northern Sky” 1992г. Darkthrone стали первой известной дэт-метал группой, которая публично переметнулась из лагеря дэт-метала в лагерь блэк-метала.

⇐ Предыдущая 12 13 14 15 161718 19 20 21 Следующая ⇒