В прятки с Бесстрашием 25 страница

Еще немного насладившись видом того, как Алексис с Джоном встают с ринга, как Джон подает ей руку, а она, вставая, падает на него, и он ее подхватывает, как-то беззлобно обругав, я понимаю, что самоконтроль отчего-то слишком быстро отказывает мне сегодня. Просверлив эту счастливую парочку взглядом, я направляюсь к открытому рингу и показываю группе, чтобы они встали вокруг.

— Поскольку у нас в ближайшее время выезды будут довольно обычным делом, а это значит, что вы можете попасться в ловушку к недовольным, я покажу вам, как эффективно можно избавиться от внезапно нападающего на вас противника. Помоги-ка мне, Джон, — стараясь не ухмыляться презрительно, показываю ему на ринг рядом с собой. — Покажу вам на примере, как нужно действовать, если на вас напали. Давай, Уеллнер, — обращаюсь я к довольно прифигевшему парню, — схвати меня за шею сзади.

Джон переглядывается с Майли и недоуменно пожимает плечами. После чего заходит мне за спину, и я чувствую довольно мощную хватку за шею. Коротким и резким ударом вмазываю ему в живот, отметив, что он неплохо так подкачал пресс: пробить я его пробил, но не так легко, как это бывало раньше. Джон едва слышно охает, согнувшись, и тут ему в нос прилетает мой локоть, так как хватка становится гораздо слабее и у меня появляется возможность для маневра.

— Запомните навсегда: чем увереннее вы будете чувствовать себя, тем больше у вас шансов обезвредить противника. Теперь, бывают случаи, когда на вас нападают спереди. Ну же, Джон, нападай!

— Командир, если я в чем виноват, ты так и скажи… — сдавленно проговаривает Уеллнер.

— Ты сдался или испугался, я что-то не понял? — хмурюсь я. — Это тренировка, Уеллнер, я показываю приемы! Нападай на меня спереди.

Джон, злобно глянув в сторону перешептывающихся новобранцев, кидается на меня с целью ударить, но я, конечно, уворачиваюсь, а у него пока еще реакция слабовата, и ему снова в нос прилетает тыльной стороной ладони. Хуком я бы просто вырубил его, а для этого сейчас не время. Раздается смачный хруст: кажется, я все-таки сломал ему нос, и Джонни, непроизвольно схватившись за лицо, старается остановить текущие сами собой слезы.

— Почему такой удар эффективен? — спрашиваю я настороженно смотрящих на нас с Уеллнером неофитов. — Потому что, во-первых, нанести его может любой, даже самый слабый боец. — Проскользнув взглядом по группе, я специально не задерживаю его на Лекси, хотя очень хочется посмотреть на ее реакцию. — Во-вторых, при сломанной или поврежденной носовой перегородке слезы начинают течь сами по себе — вы все, скорее всего, успели прочувствовать это явление на себе. Далее… Джон? Ты готов?

Уеллнер только кивает, и я чувствую, что он не позволит больше себя избивать. Это уже хорошо. Он здорово злится, и мне это только на руку.

— Бросок против внезапного нападения сзади. Напрыгивай на меня, Джон.

Он разбегается и хватает меня сзади так сильно, что передавливает горло. У меня даже не сразу получается перебросить его через себя — приток воздуха довольно резко прекратился, а он сопротивляется еще, сука, вызывая во мне не самые светлые эмоции. Перебросив, я наступаю коленом ему на грудь и делаю замах кулаком, скорее уже по привычке, чем действительно хочу его покалечить, когда из толпы доносится отчетливое: «Нет!»

— Алекс, хватит уже, мы все… поняли! — кричит Алексис, сжимая кулаки. — Возьми меня в манекены, у Джона сломан нос, много ты на нем еще покажешь?

— Тебя взять будет неэффективно, потому что хорошо и наглядно можно показать только на бойце моего телосложения. Так что успокойся, Плейсед, и попытайся вспомнить, что бывает за неподчинение и неисполнение приказов. — Она смотрит на меня так злобно, что это немного обескураживает, но все же показывает, что она все-таки испытывает какие-то эмоции в отношении меня. Хотя… Наверное, она права, зачем калечить неофита, а Джон вообще-то совсем неплохой боец, и зря я на него так взъелся! — Осталось всего два приема.

Я показываю, как избавиться от хватки за руки сзади — когда противник схватил за вытянутые руки, и когда выворачиваю руки Джона, он меня измазывает всего кровью. Видно, я ему не только нос разбил, но еще и губы. В душе вскипает злоба, на себя, на ситуацию, да и вообще на все, потому что я не могу так больше. Несмотря на все разногласия, наказания, непонимание, лень — эти ребята для меня больше, чем просто новобранцы. Права была Эшли.

— Вот, собственно, все, что вы должны знать. Все основные приемы избавления от внезапных нападений, которые могут спасти вам жизнь или позволить выиграть время. Группа отправляется к манекенам, Джон — в лазарет. Майли, проводи…

— Я его провожу! — снова вскрикивает Лекси. — У меня без Джона все равно нет пары!

— Майли его проводит, — с нажимом говорю я, прикидывая, что делать, если она сейчас закусит удила, как тогда, с ножами. Не в отстойник же ее сажать… — Я составлю тебе пару. Поучишься правильно делать броски, чтобы не надо было так долго избавляться от захвата, валяясь на матах. Остальные отрабатывают связки для ближнего боя!

Майли, что-то втолковывая Уеллнеру, забрасывает его руку себе на плечо, и они идут в сторону выхода из Ямы, а Лекси провожает их отчаянным и вроде бы даже виноватым взглядом. Она все еще смотрит им вслед, когда я выжидательно поворачиваюсь к ней.

— Ну что, ты готова? — и показываю ей на ринг.

— И что это такое было? Зачем ты избил Джона? — высоко задрав подбородок, дерзко спрашивает она, правда, ее голос дрожит от едва сдерживаемых эмоций. — Чем он тебе не угодил?

— Если бы я избил Джона, он бы не вылезал из лазарета недели две, — доверительно сообщаю я ей, стараясь не выдать в своем голосе самодовольства. — Сейчас я всего лишь показывал, как правильно избавиться от противника. У нас тренировка, ты не забыла?

— Нет, я не забыла. И никто не забыл ту тренировку, после которой мы все оказались избиты. Ты действуешь слишком явно, Алекс! Тогда ты всех нас наказал за то, что мы… поиздевались над тобой! А Джона за что тебе наказывать?! Он исполнял все твои приказы, не перечил тебе, играл по твоим правилам!

— Это не более, чем тренировка, — уверенно говорю я, нависая над ней, — и мы сейчас ее продолжим. Не знаю, что ты там себе надумала, я только лишь хочу, чтобы вы оказались готовы ко всему!

Она презрительно дергает плечом, встает в стойку, стараясь угомонить разошедшееся дыхание. Мне, честно говоря, плевать, кто там и что понял. Не вызывать же мне Джона на поединок или что-то в этом духе, а валяний на рингах я не потерплю. Потому что сам частенько проделывал этот фокус с девчонками!

— Мне почему-то кажется, — тянет Лекси, примериваясь, как бы поудачнее схватить меня за предплечье, — что если бы на моем месте оказалась Дани, вы, товарищ командир, не стали бы прерывать тренировку и показывать приёмы, которые большинство из нас и так знает.

Она резко и, надо сказать, совершенно правильно, хватает меня за руку, в точности, как я и показывал ей во время наших индивидуальных тренировок, и, дернув на себя, неожиданно заезжает мне коленом в живот, заставив всего на долю секунды податься вперед и наклониться. А затем проводит захват за шею, зажав мою голову рукой кольцом. От удивления я даже не сразу реагирую. Но, опомнившись, подхватываю ее вдоль туловища и, высоко подняв практически над собой, перекидываю через себя и бросаю на маты.

— Не понимаю, о чем ты говоришь, — ехидненько улыбаюсь, склоняясь над ней. — Я вспомнил, что нам предстоят частые выезды, и решил провести внеочередную…

— Ну да, конечно! — Она выбрасывает ногу так сильно и высоко, что попадает мне по голове. — Заливать вы горазды, товарищ командир! — Я, получив по черепушке, делаю несколько шагов по инерции в сторону и заваливаюсь, потеряв равновесие, а Лекси, перекатившись в мою сторону, наваливается мне на спину, пока я пытаюсь встать. — Тебе мало того, что меня ненавидят все в моей группе, так ты еще подливаешь масла в огонь своей неуместной ревностью!

И несмотря на то, что мне очень приятно, что она лежит на мне и шепчет на ухо, я откатываюсь в сторону, пытаясь ее с себя сбросить. Но она крепко в меня вцепилась и катается по рингу вместе со мной.

— Лекс, чего ты добиваешься? — вывернувшись, я перехватываю ее за плечи и бросаю на маты снова. Пригвоздив ее в горизонтальном положении и нависая над ней опять, но теперь придерживая руки и зафиксировав ноги коленом. Все-таки наши тренировки не прошли даром: она неплохо ухватила все, что я ей говорил, и даже, кажется, тренировалась не только со мной, потому что выдала то, чего я от нее никак не ожидал. Она учащенно дышит, грудь ее вздымается, а я стою рядом с ней на коленях и чувствую, как во мне поднимается… совсем не то, что сейчас было бы уместно.

— Ты не те вопросы задаешь, командир, — глядя на меня прямо, говорит она, чуть задыхаясь. — Гораздо насущнее вопрос, чего добиваешься ты!

Вот тут она в точку попала, кстати. Самому бы, вообще-то, ответить на этот вопрос и желательно себе, в первую очередь.

— Почему ты в бассейн не приходишь? Ты больше не хочешь научиться плавать? Или ты уже умеешь? — спрашиваю я, старательно стирая из голоса ревнивые интонации.

— Не хочу отнимать у тебя время.

— Лекси, я тебе не враг, и что бы между нами ни произошло, я только пытаюсь быть вам хорошим инструктором, — отвечаю я ей, вставая и протягивая руку, чтобы помочь подняться. Она ее старательно игнорирует, а потом сильно бьет мне по ноге, делая подсечку так, что я, потеряв опору, снова падаю рядом с ней, даже немного приложившись головой.

— Не особенно у тебя это получается, — припечатывает она, вставая. — Я пойду к манекенам и буду представлять на месте резиновой куклы тебя. Кстати, мне не будет это слишком трудно, ведь она такая же непробиваемая.

Высказавшись, Лекси поднимается с матов и уходит, а я удрученно смотрю ей вслед. Самое странное во всей этой ситуации, что я сам загнал себя в эту ловушку, и выхода из нее я пока что-то совсем не вижу.

— Лекс, приходи в бассейн! — кричу я ей вслед, приподнимаясь на локте. — Плавать тебе надо, это факт, а время… я найду, ведь это моя обязанность — предоставить лидеру подготовленных новобранцев! Какой бы я ни был инструктор, я просто хочу помочь!

Она останавливается и, глубоко вздохнув, медленно поворачивается ко мне. Я рассматриваю ее и думаю, каким же надо быть идиотом, чтобы отказаться от такой девчонки… Тряхнув головой, чтобы отогнать непрошеные мысли, я одним рывком поднимаюсь на ноги.

— Ну так что? Ты придешь?

Алексис несколько презрительно осматривает меня с головы до ног и, ухмыльнувшись, опять дергает плечиком.

— Я подумаю, — кивает она и отправляется тренироваться дальше. А я снова ловлю себя на мысли, что хочется как следует надраться.

========== Глава 36. Мудрый совет ==========

Алекс

Спустя несколько дней, оставив своих подопечных на Мата, я решаю все-таки съездить в Дружелюбие. Мне не так уж нужно досье на Грега и Фокси, просто хочу увидеться с Джоанной. И надо сменить обстановку, потому что я чувствую: еще немного, и пространство просто взорвется от накалившихся эмоций.

Пока ехал на командирском внедорожнике, думал, что Лекси ведет себя не так, как все те девчонки, с которыми у меня были… подобие отношений. Несмотря на то что она очень едкая и колючая, Алексис не подлая и злобная, как Линдси, и не скучная, как Эйми, и не глупая, как Кейти… Она старательно делает вид, что ей все равно, но я-то вижу, что это не так… Или так? Да нет, не может быть. Я видел, я чувствовал на ринге, она ответила мне, она меня хотела… Надо было сдержаться, ведь если бы все это дело, и правда, увидели неофиты, нам бы обоим не поздоровилось, да и о Билли не стоит забывать: он-то, если задумал пакость, осуществит ее, тут уж пророком быть не надо. Но я просто не смог… Она…

Стукнув по рулю так, что он жалобно скрипнул, я, снова сжав челюсти до зубного скрежета, трясу головой, чтобы собрать в кучу разбредающиеся мысли.

С Джоном совсем нехорошо вышло, и хоть он буквально через два часа был в строю, я весь вечер ловил на себе его недоуменные взгляды. Пора бы уже признаться, себе для начала, что мне было неприятно именно то, что Лекси была под ним, когда так свежи еще воспоминания о том, как она отвечала мне в точно таком же положении на ринге… И стоило мне на секунду представить ее с Джоном, как волна черной ненависти и неудержимой ярости затопила душу до краев. Что я делаю, вашу ж мать!

Я знаю, что скажет Джоанна. Она скажет, это все запретный плод, что надо просто это пережить и ничего такого страшного в этом нет… Я не знаю, зачем я еду к ней, но чувствую, мне нужно услышать, что все будет хорошо. В данный момент Джоанна тот человек, который мне в любом случае это скажет.

— Алекс! — Я выхожу из машины, остановившись у ворот, а лидер Дружелюбия стоит и ждет, когда я подойду, распахивая мне объятия. Наклоняюсь и обнимаю ее, прижимая к себе покрепче. Знаю, она не любит фамильярностей, как женщины Бесстрашия, но обняться — это часть ритуала. Сейчас скажет, что я стал еще больше. — Ты стал еще больше, Алекс! Как и чем тебя кормить?

— Я уверяю тебя, что это не обязательно! — И знаю прекрасно, что пока не лопну от обжорства, Джоанна меня не отпустит. — В Бесстрашии я не голодаю, поверь мне.

— Да я верю, но чтобы поддерживать такую форму, надо хорошенько питаться! Пойдем подкрепимся, я не могу отпустить моего мальчика, пока не накормлю досыта!

А что остается делать? От такого приема никогда не получается отказаться, тем более, что в Дружелюбии все так вкусно…

— Ты ведь не просто так приехал повидать старушку? — Я дергаюсь, как обычно, наговорить ей приятностей, но она лишь качает головой и мягко улыбается. — Не надо, Алекс, я знаю все твои уловки. Я в курсе, что я самая молодая и красивая женщина Дружелюбия, можешь не повторяться. Ты приезжаешь ко мне, когда у тебя что-то не ладится. Что на этот раз? Ты опять куда-то влип? Из-за девицы или пьянок?

— Почему все говорят одно и то же? — со смешком отвечаю я. — Может, я просто соскучился!

— Может. Но твое тоскливое выражение лица выдает тебя с головой. Что случилось, мой мальчик? Или ты нервничаешь из-за войны?

— Да все до кучи. По большому счету, я приехал, потому что мне нужны сведения на переходников из твоей фракции. Теа Фокс и Грег Энтони. Мы собираем досье на неофитов, для распределения.

— Хорошо, я отдам распоряжение, чтобы тебе приготовили справки. А теперь рассказывай, для чего ты на самом деле приехал.

От этой женщины ничего не скроешь. В Бесстрашии люди стареют по-другому. Теперь почти все из нашей фракции по достижению пятидесяти четырех лет уходят в Дружелюбие, Отречение или становятся собственниками. Когда границы между фракциями не такие суровые, это стало неплохим выходом из положения, но в Бесстрашии совсем нет людей, которые просто могут поделиться опытом. Иногда хочется, чтобы кто-нибудь, много видевший в жизни, рассказал, как это бывает. Я чувствую, что-то идет не так. Я вроде все делаю правильно, но… Слишком это тяжело.

— Понимаешь… Дело в том, что отец попросил меня погонять неофитов этого года…

И я рассказываю ей все. Совершенно все. Не приукрашивая и ничего не утаивая. Джоанна потрясающий слушатель, она никогда не перебивает, не ухмыляется, не отвлекается, не комментирует и не поддакивает. Она просто слушает, слегка склонив голову набок, чуть прикрывая волосами шрам, будто он как-то ее портит, и смотрит такими теплыми глазами, что кажется, теперь-то уж точно будет все хорошо. Я даже рассказываю ей, как ездил в Искренность и избил на ринге неофита, ожидая, что она осуждающе покачает головой, но она лишь еще мягче улыбается.

— …и вот я умом понимаю, что я должен был так поступить. У меня не было другого выхода, ведь я обещал отцу, что все пройдет без инцидентов. Но при этом… Мне очень тошно.

— То есть я правильно поняла, что ты с этой девочкой живешь в одной комнате, учишь ее плавать, тренируешь ее в индивидуальном порядке, она тебе очень нравится, но ты жестко игнорируешь свои чувства к ней, заодно и ее тоже, потому что не хочешь делать ей больно?

— Ну, когда ты так говоришь, все кажется не таким правильным…

— Алекс… То, что ты чувствуешь, называется взросление. Да, ты принял решение, вроде бы верное, вот только надо четко понимать, твое ли это решение или это то, что ждет от тебя общество или значимые для тебя люди. Тебе не было бы так тяжело, если бы это было действительно твоим правильным решением, потому что «правду говорить легко и приятно». Но ты мучаешься, это видно по тебе, и ты, насколько я поняла по твоему рассказу, мучаешь девочку. Нужно помнить, что взрослый человек примет свое решение и возьмет на себя ответственность за его последствия. Подросток примет решение, которое от него ждут старшие, и переложит ответственность за его последствия на них.

Я слушаю и понимаю, что резон в ее словах есть. Я всегда вел себя «не правильно», потому что «правильно» мне казалось слишком скучно. Был «правильным» и все равно огребал по полной. На какой-то момент меня это задолбало, и я стал жить, как нравится. Однако это не значит, что я не знал, как «правильно». И вот появляется эта несносная девица, и мне хочется… Поступать «правильно», потому что в ином случае я буду таким же дерьмом, как Свилсен… Эшли говорит, что мы с отцом лидеры по выносу мозга самим себе, и сейчас я чувствую, что она права.

— Ты молодец, что думаешь о будущем, сынок. Это очень правильное и взрослое поведение. Однако во всем нужна мера. Если слишком много беспокоиться о будущем, то ты никогда не сможешь насладиться настоящим, и в результате ты не живешь ни в настоящем, ни в будущем. Ни для кого не секрет, что все мы когда-нибудь умрем, а в Бесстрашии тема жизни и смерти вообще всегда была самой острой. Нельзя жить так, чтобы, умирая, понять и сожалеть о том, что ты никогда и не жил-то толком. У вас страшное время впереди, Алекс. А ты разбрасываешься шансами и возможностями, как будто у тебя впереди как минимум еще три жизни.

— Я не хочу делать ей больно. Всем вокруг я приношу только боль и проблемы, и до сих пор мне было на это насрать. А вот ей — не хочу. Она и так в жизни хлебнула, и я не желаю быть тем ублюдком, который добавит в ее копилку разочарований.

— А ты не думаешь, что уже это делаешь? — Джоанна мягко улыбается и треплет меня по коленке, как в детстве. — Ты уже делаешь ей больно, она уже разочаровалась, судя по тому, что ты рассказываешь о ее поведении. Ты уже поступил с ней так, как привык поступать с девушками, просто отшвырнув ее от себя, как ненужную вещь, спрятав голову в песок и не взяв на себя ответственность за свои поступки. Ты говоришь, что она злится и тяжело вздыхает, а я тебя уверяю, что она еще и плачет в подушку по ночам. Тебе впервые в жизни действительно понравилась девушка, а ты просто-напросто испугался своих чувств.

Слушать такое неприятно, и, скорее всего, если бы мне это сказала Алексис, а я уверен, что ей есть что мне сказать, мы бы жестко поругались, и опять ничего не получилось бы. А Джоанне мне нечего ответить. Она права, я поступаю как трус. От Лекси это услышать было бы противнее вдвойне. И очень хочется запустить в стену этим глиняным чайником, но я точно знаю — стена стеклянная, и осыпется вся осколками вниз… Нельзя…

— Вижу, что мои слова дошли до тебя, сынок. Не надо так злиться, ты ведь знаешь, что я права. Разве она не достойна хотя бы разговора? Если ты не хочешь подставлять ее под удар и лишать ее баллов, ты ведь можешь этого не делать, но ты сорвался, дал ей почувствовать свое расположение, а потом просто отвернулся. Ты не хочешь ей объяснять свое поведение, потому что чувствуешь, что оно тебя не украшает, и потому решил просто сделать вид, будто ничего не произошло. Это не поведение Бесстрашного.

— Я испугался не своих чувств, я боюсь за ее чувства! — вспыхиваю я, и мне стыдно за свою реакцию. — Я не тот человек, который может любить ее до гроба, а она ждет именно этого!

— Откуда тебе это знать? Ты не хочешь взять на себя ответственность за свое поведение, зато берешь на себя смелость решать, кто что хочет и кому что надо. Ты рискуешь споткнуться о свое счастье и отшвырнуть его, так и не разглядев, Алекс. Лучше жалеть о том, что сделано, чем о том, что не сделано.

— Джоанна… — меня внезапно озаряет мысль, и я смотрю ошарашенно на женщину, будто вижу впервые. — Ты жалеешь о чем-то, чего ты не сделала?

Райес встает с кресла и отходит к окну. Отец всегда, когда ему надо подумать или справиться с собой, делает так же. Она молчит долго, и я уже начинаю жалеть, что спросил.

— Ты видишь, у меня нет детей, Алекс, — наконец, тихо проговаривает она. — Я вырастила много приемышей, у нас во фракции есть куда вложить свои невостребованные чувства, но… Это не то же самое, что родить и воспитать своего ребенка. У меня была возможность, но я от нее отказалась в свое время, думая, что я поступаю единственно верно. Теперь я отдала бы всю свою жизнь в обмен на те несколько мгновений, от которых я отреклась. Не повторяй моих ошибок, сынок. Не хочешь ей делать больно — не делай. Однако, судя по тому, что ты рассказываешь, именно это ты и делаешь. Ты прячешься от самого себя. То, что ты, возможно, чувствуешь, это удел взрослого человека… А быть взрослым ох как не просто. Ты бы уже давно понял бы, что это не твой человек. Если ты до сих пор этого не понял, значит, это не так.

Я думал, поездка в Дружелюбие что-то прояснит в моей голове, но она только еще больше меня запутала. Больше всего на свете хочется сейчас приехать, найти Лекси и затащить ее в свою комнату, сказать ей, как я жалею о своем поведении последние дни, что это все для того, чтобы ее не подставить под удар… Но что-то мне подсказывает, что такая возможность уже упущена и сейчас она меня просто пошлет. И все борзые приколы, которые обычно проходят с девицами, на этот раз с ней не сработают. Тут надо действовать по-другому. Ладно, будем надеяться, еще не все потеряно. Если было, вообще, что терять…

========== Глава 37. Захват флага ==========

Алекс

Сегодня у нас очередной выезд, только не за Стену, а в город. Играем в захват флага.

— Новобранцы! Готовность в Яме, десять минут!

Время шесть утра, мои заспанные смертнички насилу плетутся, надо их как-то подстегнуть.

— Это что за сборище сонных ленивцев? А ну, быстро взяли в руки жопы, и разминка пятнадцать минут на пределе интенсивности! Бегом вокруг Ямы!

Я бегу вместе с ними, чтобы они не вздумали халявить, и вижу, что пробежка постепенно делает свое дело. Лекси на меня не смотрит, игнорирует, хотя в бассейн пришла, и даже вроде как неплохо мы общались… Спускать дело на тормозах я не намерен, но и подвалить к ней вроде как… Пошлет ведь! Сейчас я пока не буду ее лишний раз трогать.

Захват флага с каждым годом становится все сложнее. Для этого Эрудиты оборудовали нам частично разрушенное, но теперь восстановленное здание «кукурузок»*.

— Отряд! Внимание! Сегодня мы проходим учения на территории в условиях, приближенных к боевым, — объявляю я, когда моя группа построилась. — Игра имитирует захват заложника и удержание его в известном месте. Это здания «кукурузки» — две башни, на крыше одной из которых спрятан флаг. Представьте, что флаг — это заложник. Вы знаете, что его держат на крыше одного из этих зданий, но не знаете, в каком. Время у вас ограничено, у заложника пояс со взрывчаткой. Вам нужно оперативно выяснить, в каком именно здании заложник, в нашем случае флаг; штурмовать здание — на нижних этажах ловушки; добраться до верхних этажей — пройти все квесты; забрать флаг и отнести его во фракцию. Задание очень сложное, но оно должно, во-первых, показать, чему вы научились за эти два месяца, во-вторых, это еще и отличная тренировка на выносливость. Две команды — урожденные и переходники. Кто будет захватывать флаг, определит жребий. Другая команда будет изображать захватчиков, чтобы не дать группе, захватившей флаг, донести его до фракции. В следующий раз вы поменяетесь местами.

Глаза у них загорелись, это обнадеживает. Я уж было подумал, что все переходники ненавидят Бесстрашие и готовятся впоследствии стать недовольными. Ну, может быть, кроме Стэна и Джона.

— Если вам выпал жребий захватывать флаг, то вашей задачей является проникнуть в здание, пройти все ловушки и задания, захватить флаг, и самое важное — это доставить флаг во фракцию. На каждом этапе игры будет оцениваться все: и, конечно, захват флага, и доставка его в целости принесут вам максимальное количество баллов. Добраться до флага не так просто. На последних десяти этажах вас будут ждать всевозможные задания и ловушки. Все этажи заперты, ключи находятся в комнатах, где их необходимо обнаружить. Это непросто — Эрудиты здорово постарались, придумывая нам все эти квесты. Захватив флаг, вы спускаетесь на зип-лайне вниз и стараетесь отнести его во фракцию. Ваши противники не знают точное место спуска зипа, но могут определить его по направлению троса. У них будет много времени на разведку. Если вам выпадает жребий быть захватчиками, вы, соответственно, определяете, куда приходят канаты зипа, и определяете, у кого именно флаг, затем рассредотачиваетесь, стараетесь всеми возможными способами отобрать флаг у противника и отнести его во фракцию сами.

— Ой, а я знаю! Эти башенки находятся рядом со зданием Эрудиции! — выкрикивает Дани. — У нас их из окон видно, а я все гадала, зачем их восстанавливают, а оказывается…

— Дани! — Вот безголовая девица, она вообще соображает хоть чего-нибудь? — Спасибо тебе, конечно, за информацию. Всем упор лежа принять, один подход за болтливость Клейтон выполнить!

За эти два месяца все научились отжиматься нормально, подход увеличился до пятидесяти отжиманий, и прутом практически не приходится никого охаживать, но меня бесит, что до сих пор на это тратится драгоценное время. Матиас заходит в момент, когда все уже практически закончили.

— О, у вас воспитательная минутка? Тогда я, может, попозже…

— Ты не хочешь поотжиматься, Мат, и подать пример неофитам, как держать рот на замке? — Легонько толкаю его в плечо. Он смотрит на меня насмешливо и ухмыляется.

— Ну так что, играем сегодня?

— Ну, как видишь, мы проснулись и готовы к труду и обороне. Когда жеребьевка?

— Давай, через десять минут возле рингов.

Облаченные в боевую форму подходим к рингам, где уже стоят урожденные. Мы с Матиасом пожимаем друг другу руки, и Мат подбрасывает вверх монетку, которая падает на ринг. Нам выпало захватывать флаг.

— Значит так, — говорит Мат, — группа переходников, которая сегодня захватывает флаг, отправляется к зданию «кукурузок» на поезде. Дальше ваш инструктор вас просветит. Наша группа отправляется пешком, исследуя периметр и разведывая все существующие ловушки, в этом у нас фора. Ну что, погнали?

Мы идем в депо, ждем поезд. Проследив, чтобы все запрыгнули, загружаюсь в него сам. Пока едем, я раскладываю на сидениях карту здания.

— Сами «кукурузки» — круглые, последние десять этажей соединены между собой винтовой лестницей. По-другому, как по ней, с этажа на этаж не попасть. На каждом этаже лестница, которая заперта на ключ, и его вам нужно достать. Это всегда какие-нибудь задания на ловкость, силу, выносливость, подавление своих страхов. Например, задание: всё пространство в комнате занимает стена, расположенная под углом в сорок пять градусов. Ключ расположен над самой вершиной стены. Одному из вас предстоит взобраться по этой скользкой поверхности, пользуясь специальными выступами и каменными стенами по бокам, и достать ключ. При любом неверном движении он будет скатываться вниз, и ему придется начинать всё сначала. Как вы сами понимаете, чем быстрее вы пройдете все этажи, тем меньше времени будет у ваших противников исследовать периметр и подготовиться к вашему отступлению, поэтому время ограничено. У вас будет выбор: вы можете оставить бойца на этаже и идти дальше, но уже без него. Но только по истечении отпущенного на это задание времени. Вас всего восемь человек, этажей десять, поэтому вы начинаете игру с дополнительных двадцати очков, по десять на каждого недостающего члена команды. Плюс пять очков за неопытность. Итого, мы начинаем с двадцати пяти очков. Имейте в виду, что когда будем играть диверсионную группу, уже никаких дополнительных очков у вас не будет. Но самое главное: когда вы достанете флаг, надо будет очень тщательно подготовиться к возвращению во фракцию. Это очень важно. Мне не разрешено вам помогать при захвате флага, но я буду вашим командиром при обороне. Так что слушаться меня беспрекословно, иначе проиграете. Вопросы есть?

⇐ Предыдущая 20 21 22 23 242526 27 28 29 Следующая ⇒