В прятки с Бесстрашием 2 страница

— Ай, больно! — визжит она, хотя я точно знаю, ей это явно по душе. — Меня зовут Джейси, отпусти, Эйт!

Так-так-так, у меня, кажется, образовывается свой собственный фан-клуб. Откуда она может знать? Ставлю ее на ноги и хорошенько встряхиваю.

— Кто тебе сказал мое прозвище, говори быстро! — Это уже не смешно. О моих страхах знают только инструкторы и неофиты того года.

— Моя сестра Дори, она была с тобой в группе… — Джейси постепенно теряет весь свой задор и, низко склонив голову, пристально изучает пол. Ах ты ж, бл*дь, точно, помню, черненькая аппетитная девица. Мы с ней дрались на зачетных боях.

— Ладно, малявка, на первый раз я тебя помилую. Но чтобы больше без шуточек, особенно при неофитах. Я буду инструктором.

— О-о-о, откуда столько чести, Алекс? — приободряется чертовка, уяснив, что трепка отменяется. — Ты лидеру наступил на больную мозоль или у вас теперь такие наказания вместо порки?

— Ты вот сейчас огребешь за свой язык, Джейси. Все, быстро пошла к своим товаркам. Иначе пожалуюсь на тебя твоей сестрице — я помню, какая она скорая на расправу, — усмехаюсь я, отмечая, как у нее от ужаса округляются глаза.

— Ой, не надо! — вскрикивает она и, развернувшись, бежит к своим подружкам, которые сразу же облепляют ее, как мухи. Чертовы девки!

— Твои приключения доведут тебя до беды, — констатирует Итон-младший, подходя ко мне и складывая мощные руки на груди.

— Мат, вынь нос из моей постели и скажи мне лучше, где Виктор?

— Не говори потом, что я тебя не предупреждал. Вик тут где-то. Я видел его на тренировке, а потом они с Кристиной куда-то ушли.

Я скептически смотрю на невозмутимо спокойного Мата, чувствуя в глубине души некие зачатки протеста. Мы все: я, Вик, Мат, а вместе с нами Кевин, Джимми и Диего, всегда были одной командой, не разлей вода, венценосные отпрыски и лидерские сынки. Девчонки в нашей команде исполняли, скорее, роль противовеса или, точнее, приятного, а в случае Анишки не очень приятного, дополнения… А сейчас, когда они все по парочкам разошлись, мне кажется, начинается совсем другая жизнь, и перемены эти не очень-то меня радуют. Хорошо еще, Матиас не стремится обзавестись подружкой, иначе совсем тоска!

— Насколько я помню, Эдвард тут чуть ли не с винтовкой бегал, охраняя свою дочурку, — стараясь не выдать своих эмоций, говорю я. — Даже меня умудрился отп*здить, хотя я к Кристине и пальцем не прикасался. А Вик ее тискает почти что у всех на глазах… Как так вышло, что они вместе?

— Не волнуйся, от Эдварда ему тоже досталось, — отвечает мне Мат, ухмыляясь. — Но и право обжимать его дочурку он получил официальное, так что тут все без обмана. Ты мне лучше вот что скажи, — переводит он разговор, — раз уж мы с тобой попали в переплет с неофитами, ты поедешь завтра в Хуб или будешь знакомиться с ними на крыше? Ты ведь переходников берешь, а я урожденных, так?

— Да. А Фор что? Он-то где будет?

— Отец едет в Хуб, а потом они с Эриком будут встречать неофитов во фракции и за ужином толкать речь. Я слышал, лидер с вашими малявками и старшими Бесстрашными перекочуют на полигон, а мы, прошлогодние неофиты и молодые патрульные останемся с новобранцами.

— Фор за главного? — Мат кивает. — Тогда я не поеду. Буду встречать всех на крыше. Ненавижу церемонию выбора, а если еще и вставать на три часа раньше… Нет уж, увольте. Что вы с отцом решили насчет ужесточения подготовки и увеличения времени инициации?

— Решили, что должен быть жесткач… Хотя мне это и не по душе, я понимаю, что без этого никак. Рассчитываю на твою помощь, если вдруг что…

— Ну, а ты моих пожалеешь, если я перегну, идет? — успокаивающе хлопаю Мата по плечу. Итоны хорошие друзья и бойцы, но… Бесстрашные Отреченные, этого не отнять. — Ладно, пойду, найду Виктора все-таки. Надеюсь, не застану его в самый неподходящий момент.

* * *

Вик обнаруживается в баре. Один, что радует, без девицы. Инициированным сюда ходить нельзя, да и подросткам Бесстрашных до инициации путь в это злачное место заказан, но… Мы ходим, короче.

Брат задумчиво сидит возле стойки и вертит в руках бокал с напитком, по виду похожим на сок. Завтра сложный день — правильно, что он не хочет напиваться. Подхожу к нему сзади и хлопаю по плечу.

— Ну что, братец, ты готов к труду и обороне?

— Да уж… Готов. Конечно, готов, куда деваться. Скорее бы все это кончилось, и можно уже было заниматься наступлением вплотную. Тебе лидер рассказал, как обстоят дела?

— Ну, в общих чертах. Я так понял, что недовольные вконец обнаглели и мы собираемся разобраться с ними кардинально.

— Нет, Алекс, ничего ты не понял! Дело не в том, что они обнаглели, — обнаглели они, когда поезд* взорвали. Дело в том, что у них появляются новые технологии, понимаешь? Они где-то берут новые разработки. Вот смотри, — Вик протягивает мне мини-планшет. На нем открыты изображения людей в черных плащах. — Видишь? Это «тени». Их так бойцы назвали, которые выжили после встречи с ними. Они нападают всегда ночью, а убить их не удается, потому что они просто… исчезают. Вот только что был и сплыл. Гиль говорит, что это могут быть разработки, связанные с телепортацией. Такое возможно, но беда в том, что у нас таких технологий еще нет. Наши Эрудиты много всего нам придумали, но такое…

— И что это значит? — спрашиваю, хотя, по большому счету, мне все равно. Какие бы там ни были «тени», вряд ли это что-то сверхъестественное. А поэтому выходит, что можно выследить и убить.

— Значит это то, что они опять на шаг впереди нас, Алекс. Мы собираемся с ними воевать и не знаем, что припрятано у них в рукаве. Это как бой с невидимкой: ты не знаешь, откуда придет удар в следующий момент, и не понимаешь, как обороняться, как нападать, какие придумывать маневры…

— Ну, об этом пусть лидеры думают, наша задача сейчас на кладбИще не попасть и закончить с инициацией. Ты потом куда пойдешь?

— Куда лидер направит, туда и пойду. Хотелось бы к тебе, на периметр, там самая лучшая подготовка, но я думаю, мы все пойдем на полигоны, готовиться к открытым боевым действиям.

Ну вот и ладушки. Как бы там ни было, значит, будем вместе.

— А как так вышло, что ты с Кристиной сошелся? — спрашиваю лишь для того, чтобы сменить тему. — Ты ж ее малявкой считал и игнорил изо всех сил? — пихаю его в бок, не пряча усмешку и глядя, как Вик поджимает губы. Тоже ухмыляется.

— Тут, знаешь ли, такое дело… Уж больно девица хороша, на мой взгляд. За такую и по роже от Эдварда было не стыдно получить.

— Даже так?

— Ага. Застал нас в тире, когда я… показывал ей, как правильно стрелять из тяжелого пистолета. Что ты лыбишься, придурок, думаешь мне просто было? Ей шестнадцать, и Эдвард бегает по фракции, как демон! Я до этого полгода ходил вокруг нее, думал, вообще крыша поедет…

— М-да-а-а, как все запущенно… И что, любовь до гроба?

— Иди нах*й, Алекс, — хмуро смотрит на меня Вик. — Откуда я знаю? Вот только при одной мысли, что придется ее тут оставить, а самому на периметр валить… Или не на периметр, а еще куда-нибудь. Черт…

— Ясно. — Что ж, придется смириться. — Говорят, что хорошие девки на мудаков западают, — вот я мудак, а мне только шлюхи светят. А ты хоть и не мудак, а тебе такая девица шикарная досталась, вот и верь после этого в теории.

— Слушай, ты это… За то время, пока тебя тут не было, все как-то улеглось немного, не начинай снова, а? Инициация все-таки…

— Вы с лидером два придурка: что он мне — «х*й в узелок завяжи», что ты… Все я знаю и понимаю. Если бабы на меня вешаются, я что, отстреливать их должен? Не буду, конечно, на рожон лезть, но есть вещи, которые даже я не могу контролировать…

— Контролируй себя, и этого будет достаточно. Ладно, извини, я просто нервничаю немного из-за инициации.

— Не ссы, прорвемся. Как бы там ни было…

— Тихо. — Вик вдруг настороженно оборачивается, мне тоже становится не по себе. Такое чувство, что кто-то хочет прожечь в спине дыру. — Чувствуешь? Что-то назревает…

— Чувствую. И даже предполагаю, кто тому причиной, бл*дь. — Детдомовцы пожаловали. Черт, только их сейчас и не хватало. Лидер просил без потасовок ведь… Хотя сейчас еще и не инициация…

В Бесстрашии тех, чьи родители погибли, растит фракция, и они живут отдельно от остальных детей, пока маленькие. Наверное, чтобы не травмировать, когда взрослые забирают своих отпрысков из детской комнаты на ночь или просто пообщаться. Но в подростковом общежитии живут все вместе. Практически все семьи к пятнадцати-шестнадцати годам отправляют жить своих детей в общагу.

Там мы с Билли и познакомились. Откуда он взялся в Бесстрашии, я так и не узнал. Как-то было неинтересно. Но этот малый с детства давал стране угля. Жестокий, именно садист, он на два года старше меня и на три Виктора, а уже за то, что мы имеем отношение к лидеру, ненавидел нас всеми фибрами души. Не проходило ни одного дня, чтобы Билли не п*зданул что-нибудь про «лидерских сынков».

И вот теперь этот у*бок стоит у меня за спиной и сверлит меня взглядом.

— Ну что, наш принц свалился с небес на землю, епт? Теперь у тебя почетная должность тренера вместо особой группы? — А есть, вообще, кто-нибудь во фракции, кто не в курсе этого? Джейси с Дори всем растрепали?

— Билли, какое тебе дело? — медленно поворачиваюсь к нему лицом, пытаясь договориться, чтобы избежать потасовки, хотя это и не совсем в моих правилах. — Может, ты просто отвалишь и пойдешь своей дорогой? Лидер не в восторге от наших разборок!

— Но я просто хотел поздравить тебя! — Билли дурашливо разводит руки в стороны, будто хочет меня обнять, и оглядывается на присутствующих, ища одобрения своим издевательствам. — Наконец-то нашего лидерского отпрыска посадили на короткий поводок! Что тебе лидер посулил на этот раз, Алекс? Теплое местечко рядом с собой на коврике? Или командирскую должность? Ради чего ты готов стать таким у*бищным слюнтяем и пытаться съехать на базаре, чтобы я не разбил твою смазливую харю?

Еб*ть твою в качель, и так каждый раз. Я уж думал, Билли послали на дальние рубежи или еще в какую-нибудь глушь, а вот нате вам, он во фракции, оказывается. Черт.

— А ты что же, Билли, не сам ли в лидеры метишь?

— Я уж совершенно однозначно буду лучшим лидером, гораздо лучшим, чем такой бл*дун и тупорез, как ты, Алекс. Так что тебе лучше даже не помышлять об этом. В этом году я выдвинут на лидерскую инициацию, и вполне может так оказаться, что через год я буду твоим лидером! Поверь, уж тогда ты точно будешь у меня драить сортиры во всем Бесстрашии, можешь не сомневаться.

Вик смотрит на меня, качая головой, показывая знаками, что «не надо». Ну как так «не надо», и что, выслушивать эту всю х*йню теперь? Мне это лидерство нах*й не уперлось, но Вик уж точно лидером будет в сто раз лучше, чем Билли. А случись так, что Билли действительно пройдет инициацию лидеров… Не-е-ет, это просто полный шлак! Но сейчас нападать первым нельзя — буду опять потом во всем виноват. Надо его спровоцировать.

Я глумливо ухмыляюсь ему в лицо, привалившись к барной стойке спиной и опираясь на нее локтями. Где же он вчера был, когда мы гудели тут? Как так вышло, что этот ублюдочный псих не испортил нам вчерашний вечер? За спиной у Билли замечаю белобрысую утреннюю дамочку. Как же ее зовут… Черт, все время забываю, да и неважно, только понятно теперь, чего он ерепенится. Дамочка решила мне отомстить.

— Я тебе очень сочувствую, Билли. Тебе, наверное, паскудно подбирать шлюх за мной? Но я не в обиде, эта подстилка ничего так, может, тебе понравится…

— Ах ты, урод! — Билли всегда отличался умом, сообразительностью и отсутствием выдержки. Первое, что он делает, это достает нож. Билли, ты идиот! Я первый раз взял нож в руки в два года. И больше не выпускал…

В моей обычной дневной выкладке — не боевой, повседневной — четыре ножа. Плечевые ножны, поясные и на ногах. В боевой больше, конечно, но мы и не в бою. Да и знать Билли об этом необязательно. Толпа в баре расступается, Вик тоже неспешно встает с высокого стула, а его презрительный взгляд не обещает ничего хорошего. О да, Вика лучше не злить!

Детдомовцы, медленно продвигаясь, стараются незаметно окружить нас. Их больше десяти человек, меньшими группами они не ходят. Мы и раньше отбивались от них, но Мат, Кевин и Диего всегда были с нами. А сейчас мы вдвоем против десятерых. Пока Билли нападает на меня с разбегу, я успеваю вытащить нож и прокрутить его между пальцами. Оружие ложится в ладонь, как живое. Становится продолжением руки.

Первым делом выбиваю нож у Билли: это совсем несложно, если знаешь, куда бить. Отшвырнув клинок в сторону ногой, нападаю сам. Он ставит блоки от моих ударов, однако, у меня нет намерения его ранить, только лишь напугать. Пару раз прохожусь лезвием по его куртке, оставив несколько тончайших разрезов на ткани. Виктор отбивается от прихвостней главаря детдомовцев, они не особенно сильны, подготовка у них так себе, а мы сцепляемся с Билли.

— Ну что, пи*добл*дский безмозглый у*бан, — прижимаю Билли мордой к барной стойке, слегка надрезая ему мочку. — Ты еще хочешь поговорить, кто из нас урод, или тебе твое ухо дороже?

— А ну прекратили балаган! — лидер рявкает так, что в баре звякают стаканы. Вот бл*дь, ну конечно, как же без него… — Вы что тут устроили, сучьи потрахи? Алекс, ты каким местом думаешь? Тебе завтра встречать неофитов, хорош из тебя инструктор с разбитой рожей! Оба хороши — и новобранец, и командир! Все ко мне в кабинет. И наряды вне очереди на сегодняшнюю ночь. Меня не еб*т, как вы завтра будете продирать глаза, а неофитов встретить мне по уму, ясно?

Киваю, конечно, ясно, что ж тут может быть не ясного-то… Вот только теперь всю ночь Яму драить, хороший завтра у меня будет денек…

* * *

Стоим, молчим. А что тут скажешь? Лидер кроет нас х*ями так, что присесть хочется. Ну, а что, виноваты… Особенно неприятно за Вика, он-то, вообще, не хотел драться, но то, что Билли первый нож достал, не оправдание. Я виноват, опять, всегда виноват именно я. Заеб*сь как всегда.

—…война грядет, а вы черт-те чем занимаетесь! Билли, ты мало был на рубеже, ты еще хочешь? Только вернулся, какого х*я ты устраиваешь? Я тебя не допущу до лидерской инициации, если только еще раз ты будешь рядом стоять с каким-нибудь конфликтом, ты меня понял? — Билли кивает, бросая на меня украдкой злобные взгляды. — Свободен! И ты, Виктор, тоже. Алекс, останься.

Ну, все. Сейчас начнется. Все выходят, а лидер останавливается у окна, повернувшись ко мне спиной, демонстрирует свое отношение к инциденту. В какой-то степени я его понимаю: попробовал бы он сказать, что это Билли первым вытащил нож, а его сын просто защищал свою жизнь. Сразу пойдет вой, что лидер выгораживает своего сынка.

Но, как бы там ни было, конечно, я виноват. Я всегда, в любом случае виноват, это пошло еще с детства. Вик упал — я виноват, игрушка сломалась — тоже я, кто-то по роже получил, а я рядом стоял — и опять угадай, кто виноват? А уж если я наваляю кому-то… На какой-то момент я почувствовал, что мне все равно. Я ведь в любом случае виноват, так чего себе отказывать-то, пи*дюлей все равно получать по полной. И жить становится гораздо интереснее.

Лидер поворачивается ко мне, и я смотрю на него в упор, не отводя взгляда.

— Я знаю, что ты меня ненавидишь, Алекс. Но в конечном счёте ты поймешь, что так лучше.

— Конечно, отец, если тебе от этого легче, то так, ясное дело, лучше. Я только «за».

Лидер качает головой, устало ухмыляется, тщательно скрывая свою досаду на сложившееся положение. Во все еще ярко-серых, прищуренных глазах нет ни тени раздражения или упрека. Только горечь.

— Ты все не так понимаешь, сын. Ты думаешь, я не знаю, что из себя представляет этот Билли, что он творит, чего добивается? Я его вдоль и поперёк знаю, вижу насквозь. Он у меня уже много лет стоит комом в горле. И я на твоем месте поступил бы точно так же. Как отец я тебя понимаю и поддерживаю. Но как лидер… Моей задачей является пресекать подобные стычки. И тебе, и ему нужно показывать свою силу не здесь. Я надеялся, что ты стал старше и мудрее. Я ошибся. Твоя бесшабашность и горячность всегда будут мешать тебе.

— Ты все детство внушал мне, что нельзя быть слюнтяем, нужно быть жестким, решительным, и уж, конечно, не терпеть издевательства со стороны сверстников. А когда я поступаю так, как ты говорил мне, я опять неправ. Что бы я ни делал, как бы ни вел себя, я все равно неправ. Ну так что? Что мне надо было делать? Дать себя прирезать?

— Ты хочешь сказать, что не лез на рожон?

— Да какая теперь разница, — раздосадованно тяну, ощущая покалывание в разбитой губе. — Пи*дюлей я все равно уже получил, Яму теперь полночи драить — ты ведь всегда приказы раздаешь при всех, не задумываясь.

— Почему ты сразу не сказал мне?

— Когда сразу? При Билли? Или мне надо было приниженно оправдываться? Нет, отец, для меня пи*дюлей получать как-то привычнее. И знаешь что, повторись такая ситуация, я сделаю точно так же. А, нет, не так же. Я отрежу Билли ухо, чтобы ему неповадно было!

— И все-таки пи*дюлей от меня ты получил за дело. Как минимум за свой язык поганый, — смеется отец. Я тоже ухмыляюсь.

— А я согласен. Зато теперь я тебя спокойно пошлю нах*й и пойду драить Яму. За одну и ту же провинность два наказания не предусмотрено.

— Алекс. Я горжусь тобой. Правда. Но…

— Я знаю, что ты скажешь. Все знаю, можешь не повторяться.

— Ну, извини, я думал, ты опять напился и полез на Билли вы*бываться, всегда же так было. И это после того, как я просил не устраивать драк во фракции. Думал, что ты меня просто проигнорировал… И девица еще эта… Ты думаешь, она ко мне пошла? Она к Эшли пошла, голая. Ты хоть иногда думай головой, а не х*ем, что ты делаешь!

— Да чего уж теперь…

— Ты можешь мне обещать, что будешь все держать под контролем? Алекс, эта инициация очень важна. После нее будет долгий период подготовки к горячему конфликту, время впереди непростое. Бойцы должны быть хорошо натренированы. Я никогда не стал бы тебя в это вмешивать, но у меня сейчас нет другого выхода. Все старшие нужны на полигоне…

— Отец, я, может быть, и бесшабашный, но не тупой. Я понял. Все будет нормально, обещаю.

* * *

Утро как и всегда начинается в столовой, где я хмуро вливаю в себя уже второй литр кофе. Не помогает.

— Что, тяжелая ночка, Алекс? — подсаживается ко мне Линдси, жгуче рыжая красотка, прекрасно знающая себе цену. В хорошем смысле. — Выглядишь ты… ужасно…

Она довольно улыбается, окидывая меня внимательным взглядом.

— Красавец! На скуле синяк, глаза красные… С кем кувыркался-то всю ночь, Эйт?

— Брось, Линдси, я тебе никогда не изменял, — отвечаю на автомате. Разговаривать ни с кем не хочется, тем более с ней. Ночью удалось поспать всего два часа, после того как мы с Виком отдраили всю Яму.

— Да уж, конечно, трындеть не мешки ворочать… Ты с кем попи*дился-то вчера? С Билли опять? Да ладно, можешь не отвечать, и так понятно. Когда он вернулся, а потом ты следом, было очевидно, что вы непрерывно теперь будете членами мериться. — Она деланно закатывает глаза и кокетливо пожимает плечами. — Ну, что с тобой делать? Как неофитов будешь встречать в таком виде? Хочешь, я тебя тональником замажу…

— Ты ох*ела совсем? Отвянь от меня, дай спокойно кофе выпить, и так ни к черту все! Ты мне еще губы предложи намазать…

— Я завсегда к твоим услугам, Алекс! Хочешь, губы тебе накрашу, глаза подведу…

— Алекс! — орут из коридора. — Неофиты подъезжают! Вали на крышу, а то все пропустишь!

У-у-у, бл*, начинается в колхозе утро… Ну что, начнем помалу, твою мать… Быстро вливаю в себя остатки кофе и иду на крышу. Подхожу вовремя: неофиты как раз прыгают из вагонов. Пытаюсь сосчитать их, и не получается. В глаза как будто песка насыпали, курить хочется безумно, а они мельтешат, гогочут, переговариваются… Никакой дисциплины. Ну ладно, держитесь у меня. Взбираюсь на парапет. Новенькая боевая форма Бесстрашия выглядит эффектно, все сразу поворачивают голову в мою сторону, заметив движение у края крыши.

— Эй, вы там! — Свист получается таким пронзительным, что у меня снова начинает болеть голова. — Подошли все сюда!

========== Глава 3. Добро пожаловать или из огня да в полымя ==========

Комментарий к Глава 3. Добро пожаловать или из огня да в полымя

** Полный вариант стихотворения из посвящения:

обещаю, что разлюблю. обещаю. клянусь. клянусь. пересилив судьбу свою, я уйду и не обернусь. обещаю не позвонить – голос тромбами в проводах – и живую на пульсе нить оборвать уже навсегда. обещаю сменить маршрут [и не нужно винить трамвай].

ты – виновник душевных смут, моя дрожь и безумный драйв, мой остов и огонь в ночи, руки теплые на плечах, мое личное «плачь-кричи» и потери щемящий страх, в моей крови смертельный яд, от которого сладкий пот. ты –…об этом не говорят. ты – целующий жадно рот. сто вселенных в твоих глазах, они – каждая для меня…

мы, избегнув десятка плах, на любовь себя разменяв, вдруг рассыпались до микрон, потерялись и не нашлись, и не встретились ни в метро, и нигде. поломалась жизнь. обещаю, что разлюблю. может быть, тебе поклянусь…

проклиная судьбу свою, понимаю, что вновь вернусь.

(с) sheril fenn

Алексис

— Приготовились! — громко командует собравшимся в последнем вагоне переходникам один из Бесстрашных.

Мы поднимаемся на ноги с грязного пола, на котором расселись, чтобы не упасть от сильного ветра, немилосердно прорезающего своими дикими порывами нутро состава сквозь открытые двери. Небо затянуто низкими, темными тучами, но дождя до сих пор нет. Стальная лента рельс постепенно поднимается на самый верх зданий. Оглядев кусок города из окна, замечаю только несколько небольших полуразрушенных многоэтажек, как попало выстроенных еще в довоенное время. Поезд заходит на плавный вираж, открывая нашим взорам новый вид. Теперь состав несется параллельно крышам мелькающих серых зданий. Похоже, придется еще попотеть, чтобы добраться до самой штаб-квартиры выбранной нами новой фракции.

— Шевелите булочками, девки, иначе даже до фракции не доедете, так и останетесь жить в вагоне! — громко чудесит нам один из парней, поигрывая бровями. — А вас и так всего три телочки… Ой, девушки, а я же за вами теперь на край света…

— А главное, от души, да, Искренний? Не слишком ты уже здесь размечтался, считаешь себя лучше всех? — подтрунивает над ним Дани, бывшая Эрудитка.

— А что, и парень у красотки есть? Впрочем, не имеет значения. Все равно, когда ты узнаешь меня поближе, детка, то поймешь, что я — это то, что надо!

Закатываю глаза. Вот иногда лучше думать наперед, а не принимать поспешных решений… Знала бы я, что Аарон Громли, болтун, задира и редкостный поганец, вздумает сегодня перейти в Бесстрашие, ни за что бы на свете даже не стала бы помышлять о переходе. Вот привалило счастья-то… А впрочем, конечно, с кем еще могло случиться такое, как не со мной? С нашим-то везением…

На душе и так совсем всё диссонансно… Что меня сподвигло на смену фракции? Тяга к переменам? Поиск приключений? Страх? Конечно, страх… Именно страхи толкают нас под интенсивно выплескивающимися эмоциями и ощущениями беспокойства и тревоги на не слишком обдуманные поступки… И пути назад больше нет. Нет его. Я сама заварила эту кашу, мне ее и расхлебывать, чтобы пережить всю горечь, обиду и спокойно жить дальше. Да и вообще, я разочаровалась в любви… А была ли она?

Воспоминания медленно затягивают меня в прошлое слишком яркими нарезками кадров, и настроение падает ниже плинтуса окончательно… Как жаль, что не существует такого ластика, способного одним махом стереть из памяти болезненные события… Они так и проявляются перед глазами, словно кинопленкой с заезженной мелодрамой.

Риверс Свилсен — и так хочется грязно выругаться! А я… глупая, наивная, бросившаяся в фантомные отношения, словно в кипящий котел. Высокий, красивый, статный, уверенный в своей неотразимости настолько, что и у меня не возникло никаких сомнений в этой его, черт подери, неотразимости… Завязавшаяся школьная дружба, в один миг перескочившая в подростковые любовные взаимоотношения. Во что-то объёмное, более целое… не придуманное и почти настоящее. Почти.

А теперь нас словно и не было — мне остались только жалкие клочки и обрывки призрачного счастья, прочно засевшие в голове ослепляющими вспышками… Вспышка, и вот он, первый поцелуй. Жадный, намеренно напористый и слишком сладкий, чтобы быть настоящим. Вспышка, и поцелуи, переходящие в так заводящие укусы на коже. Ни одного слова — только срывающееся дыхание. Ни одного лишнего жеста — только те самые простые, самые правильные, самые нужные движения. И тогда мне казалось, что так и должно быть… Так обыденно и без лишних вопросов у нас происходило всегда. При каждом свидании, с тех пор, как находился какой-нибудь укромный уголок для торопливой разрядки для него и полного погружения в пучину своих чувств для меня. Смешно… Да, сейчас мне именно смешно… и стыдно.

Стыдно, что не разглядела обычного мерзавца, что не смогла понять, расслабилась, давая себе впервые в жизни полную свободу затопивших эмоций… Что доверчиво поверила в обманчивую искренность… Ведь мы Искренние, мы всегда говорим только правду. Чушь, полнейшая чушь! Искренние — это самые отменные лжецы. Риверс оказался лжецом, а я дурой. Вот и сказочке конец.

Как оказалось, наши отношения нисколько не изменились: для него это была все та же дружба, то же понимание с полувзгляда, те же привычные фразы, улыбки, только приправленные чем-то большим, более взрослым. И каким же было моё удивление, когда я это смогла, наконец, разглядеть, осознав, что так ловко запуталась… «Я тебя люблю!» — бормотала, зажмурившись, прижимаясь к нему крепче. Сердце бахало об ребра до ощутимой боли, будто ожидая приговора. Но Рив лишь посмеялся, как над нерадивым ребенком. Все его признания, обманчивые слова одним разом превратились в хрупкий сосуд иллюзий, который лопнул и рассыпался вдребезги.

«Лекс, малышка, нет никаких чувств! Просто взыграло самолюбие, хотел получить неприступную девчонку!» Ничего серьёзного, просто игра, жестокая, заразная от переизбытка чувств… Просто секс… Парень для достижения своей цели всего лишь завернул в приятную для любой девушки обертку что-то ласковое, совершенно для него незначительное, и ничего больше. Глупая, использованная… тьфу. Невыносимо грязно, слишком больно… К чертям такую любовь. Лучше уж никакой. Плюнуть и забыть! Мысли ничего не меняют, только заставляют болеть сердце. А по нынешним временам здоровье надо беречь втройне.

— Эй, Плейсед! — пихает меня Аарон локтем в бок, нагибаясь к моему уху, но возглашает все равно довольно громко — подозреваю, для того, чтобы и остальные услышали его выпад. — Что сподвигло тебя на переход, ты же рьяно собиралась грызть поприще юриспруденции в желании проложить себе дорожку в верха карающего меча правосудия? Уж не история ли со Свилсеном причина твоего загадочного побега из Искренности? Да наплюй и разотри! Может, обратишь свое внимание на меня, авось, чего срастется… — то, каким тоном он это высказывает, совершенно отчетливо дает понять, что он глумится.

— Не говори, что мне делать, Аарон, и тогда я не скажу, куда тебе идти, — уже привычно отбиваю его болтовню.

— Ох, фу ты, ну ты, Алексис, чего рожу-то кривишь… У меня самый роскошный генофонд, ей-богу, как на подбор! — И он игриво подмигивает девчонкам, похлопывая по содержимому своих штанов с совершенно невозмутимым видом. Они прыскают от смеха, а я фыркаю. Что за идиотское утречко?

— Твой могучий генофонд в Искренности никому не пригодился, так с чего ты решил, что в Бесстрашии найдешь для него применение? — будто бы между прочим тяну я, посматривая на его реакцию.

— Интересно, а что имелось в виду, к чему мы должны приготовиться? — говорит Теа, пристраиваясь рядышком, около окна.

⇐ Предыдущая 123 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒