Глава 28. Эпилог. 5 страница

— Ой, не пугай меня стариком в постели. Где ты его там нашел? — Гарри улыбался куда-то в грудь Снейпа.

— Он перед тобой.

— Ага, пожелавший родить мне ребенка. Силен, старина!

— Болтун…

Они стояли, обнявшись. Слева, словно выброшенный на берег гиппокамп, лежала перевернутая рыбацкая лодка. Позади них за леском ждал прогретый домик с маленькими уютными комнатами. А впереди лениво перекатывала свои волны река, было слышно, как вдалеке она небольшим водопадом преодолевает очередной порог, чтобы образовать возле них небольшой спокойный заливчик.

— А чего ты живот щупал, болит?

— Нет. Но странно: всего-то ничего срок, а кажется, что поправляюсь. И потом, уровень гонадотропина что-то растет…

— Так ждешь?

— Что значит «ждешь»? — строго спросил Снейп, отодвигая Гарри и заглядывая ему в лицо. — Не жду, но помереть-то не хочу. Любые неясности напрягают. Всё должно идти по плану, так?

— Так, — согласно кивнул Гарри. — Сейчас у нас по плану обед. А потом у меня, например, целый отпуск, до самого лета. Крутой план.

— Шалопай…

Глава опубликована: 29.01.2016

Глава 11.

СЕВЕРУС

Шалопай… Он вдыхал теплый запах волос мальчишки, в который примешивался… нет, ему не показалось, запах трубочного табака... надо отучить немедленно. После пережитого сердце завершило свою бешеную пляску далеко не сразу, его успокоили вдруг всколыхнутые Поттером воспоминания.

— А помнишь, как я приволок тебе кошелек из крокодиловой кожи? Мне сказали, что тот легендарный крокодил съел десяток путешественников, прежде чем его укокошили. Мне он обошелся в двадцать золотых.

— Он мне чуть пальцы не откусил…

Восьмой год обучения, который навязали недоучившемуся седьмому курсу, для Снейпа прошел мимо — он отказался от преподавания. Да и при желании не смог бы читать лекции: травма горла, отягощенная борьбой универсального противоядия с ядом Нагини, несла сильные осложнения. Выздоравливать он стал лишь к Рождеству… А в день его рождения явилась Минерва с новеньким кожаным портфелем, перевязанным подарочной ленточкой. Портфель запрашивал пароль на открытие, требовал обновление пароля на закрытие и во многом другом был крайне неудобным. Но пригласить незваную гостью на чай всё же пришлось, даже выставить на стол пирожные, купленные для себя.

В том учебном году Слизнорт покинул Хогвартс по причине «крайней старости» и из желания «закончить свою жизнь не как Бинс», а то «закрадываются подозрения, что добрые коллеги замуровали несчастного в стенах, чтобы тот никогда не смог уйти с преподавания». На место зельевара и декана Слизерина приняли какого-то французского задохлика, который из рук вон плохо справлялся с обязанностями. Особенно его подкашивало отношение к нему доверенных «змеек». Обозленные жизнью змейки шипели, плевались ядом и вообще жаждали разделаться со своим новым «факиром». Задохлик больше был занят тем, что вытаскивал из своих штанов навозные бомбы, а из бокалов Съедобные черные метки, чем кого-то учил. Но нескольким студентам оказались крайне нужны Высшие зелья: кто-то планировал стать колдомедиком, кто-то аврором. Среди заявленных оказались Поттер и Уизли. Приторно улыбаясь Минерве, Северус категорично отказался.

— МакГонагалл тогда сказала, чтобы мы не приближались к тебе на пушечный выстрел. Я с Роном поспорил на слабо, что пойду к тебе сам, хотя он говорил, что не зря упоминался пушечный выстрел и лучше бы мне не соваться, куда не просят.

На следующий день явился Поттер с извинениями, что припозднился с подарком, и протянул кошелек, перевязанный подарочной ленточкой. Сообщил, что пришел проситься на Высшие зелья, а завтра к Снейпу в гости собирается Молли Уизли, уже печет пирожки. Дальнейшего паломничества к себе Северус допустить не мог. Сославшись на нездоровье, он взял только этих двоих. «Остальных — к Слизнорту. Пусть радуется, что я забрал себе самых твердолобых!» Он поставил лишь одно условие: Поттер — по четным днем, Уизли — по нечетным, чем чуть не избавился от одного из них. Рыжего лоботряса, не желающего учиться без своего лохматого дружка, пинками пригнала его мать, не забыв всучить Снейпу подарок — пирожки и обмотанную ленточкой самопишущую ручку, которая сама тем ни менее не писала, но как обычный Паркер прослужила Северусу приличный срок.

— И я стал приходить. Помнишь? Ты еще ехидно интересовался, где инструкция к кошельку.

— У меня в нем так и осталось пять галлеонов. Я предпочел оставить там их, чем пальцы.

— А как однажды я настолько долго варил Перечное зелье, что ты даже заснул? Твой шарф немного сполз, и я в первый раз понял, что ты не вечно простужен, просто прикрываешь им травму. Я попытался поправить шарф, а ты так шарахнул Щитовыми чарами, что…

— Спросонья. Не надо лезть куда не следует!

Уизли стеснялся Снейпа, так до конца и остался скованным и неловким в его доме. Но потому прилежнее учился, не отвлекаясь на глупости. Смотря на его склоненную над котлом вихрастую рыжую голову, Северус жалел, что не нашел способа изредка хвалить талантливых близнецов, его братьев. Перед одним, погибшим, было особенно стыдно.

Поттер освоился быстрее. Он словно поставил целью развеять их вражду, что иногда кончалось плачевно. Хотя Северус уже научился не реагировать на наглость, к которой в какой-то степени начал привыкать. Он вдруг понял, что манеры Поттера — это не осознанное нарушение чужого личного пространства, а… естественная потребность звезды притягивать к себе планеты, чтобы быть кому-то нужной. Лишь когда светило потухало, убредая домой темными вечерами (чтобы аппарировать не из маггловского квартала), оставшийся в сгустившемся одиночестве мужчина понимал — ему уже не вырваться из притяжения.

— Ага, а как ты в меня чаем плеснул?

— Так ты вспомни, что сказал.

— Что мама любила тебя, а ты просто струсил перед Джеймсом… С этого у нас и началось, Сев? Тогда ведь?

Тогда. Он сам сейчас не мог объяснить, что задело его: слово «струсил» или вся необъективно сложившаяся в сознании мальчишки картина. До того он, невольно греясь в лучах беззащитной открытости Поттера, был закрытой книгой для него. Что-то свыше подтолкнуло его раскрыться на самой сокровенной странице. Где-то он слышал, что искренность порождает искренность, и не надо никакого Веритасерума… Так и есть, Мерлин…

— Ты что, — разъярился он тогда не на шутку, — действительно считаешь меня таким уебком? Недалеко же ты ушел в развитии от своего папаши! Ты же видел мой учебник за шестой курс. Ты собственными руками едва не убил человека, применив одно из моих личных заклинаний! И до сих пор простодушно считаешь, что я не смог бы справиться с недоумком Поттером? Есть десятки отворотных средств; проклятий, ведущих к импотенции; чар к другим девицам, более смазливым, чем твоя мать; в конце концов, просто двойное приворотное для Лили ко мне!

— Но тогда… Я не понимаю.

Северус почему-то проглотил просящееся на язык едкое «Захотел представить меня своим отцом, дорогуша?! Слава Джеймса, который не смог даже защитить свою семью, тебе уже не кажется слишком яркой?» Опять же что-то свыше не позволило ему закончить разговор на этой торжественной ноте, что-то требовало дальнейших откровений.

— Да, Лили любила меня… Почему? Это элементарно. Мы оба увлекались зельями и проводили друг с другом куда больше времени, чем могли представить оба факультета. Родство душ роднит сильнее, чем чертовы гормоны, во всяком случае, тех, у кого, кроме прочих органов есть еще и мозги. Но… Можно сказать, я был даже рад, когда твои родители стали встречаться…

— Потому что ты стал Пожирателем?

— На пятом курсе? О, да, Поттер, я прямо с колыбели стал Пожирателем! Нет. Потому что мне становилось в тягость ее отношение ко мне. Лили начала проявлять эти свои чувства. Девочки рано взрослеют.

— В тягость? Но почему? Мама была такой симпатичной… Я видел, да ты сам говорил, что на нее оглядывались! А у тебя же не было больше на примете ни одной девочки!

— Вот именно, Поттер, не было, — он одарил мальчишку самым тяжелым и многозначительным взглядом. — Ни до, ни после никаких девочек. Не люблю… девочек.

Поттер впервые не осчастливил его своей ответной репликой. Его зеленые глаза, взгляд которых способен был забраться и осветить самые темные уголки души любого существа, кому посчастливилось с ним встретиться, были ошеломленно распахнуты, а губы шевелились, словно проговаривая услышанное. А на следующий учебный вечер… Конечно, Поттеру нужен был день, чтобы принять решение. Но Северус до сих пор сомневался, что это был обдуманный шаг, когда мальчишка перегнулся через подлокотники их стоявших рядом кресел и легко коснулся его рта губами. Всё произошло медленно, словно на старой колдографии. Каждый из них понимал, что происходит. А еще через день Северус сам прижал его к диванным подушкам, не в силах больше вдыхать солнечный мальчишеский запах и видеть его свободно и бесцельно размахивающие руки. Первый за последние годы поцелуй произвел на него немыслимое впечатление, от которого он едва не потерял сознание — еще был достаточно слаб после болезни, чтобы легко справиться с перехватившими горло чувствами. Оторвавшись от опешившей жертвы, он хрипел, кашлял, указывал трясущимся пальцем какое именно зелье ему принести с камина. Такой вот был их первый поцелуй.

— И ты закашлялся, помнишь? Тогда я первый раз увидел твои шрамы полностью.

— Тебе стало противно?

— Конечно, так противно, что я стал целовать тебя немедля, сразу после того, как ты выпил то сладкое зелье.

— Уморить меня хотел.

— Мы в тот вечер уже ни о чем не разговаривали, вообще.

— Почему? Я выталкивал тебя домой и сказал столько слов, сколько никогда в своей жизни.

— А, точно. Остальное у нас случилось позже.

— Да, ты почему-то уверял, что это помешает мне выздороветь. Но при этом лез своими губами куда надо и куда нет…

Северус и Гарри приближались к дому, но всё так же были поглощены своими воспоминаниями. Они шли рядом, не обнимаясь, не держась за руки, Снейп не любил демонстрации чувств, когда могли быть свидетели.

— О, ты же не знаешь! — вдруг воскликнул Гарри. — Малфой-то выстроил гараж, купил ролс-ройс и нанял личного шофера-сквиба!

— Да ты что? — удивился Северус, тоже возвращаясь в действительность и сразу интересуясь: — Интересно, Драко лично имел дело с магглами или действовал через подставное лицо? Скорее всего, сам снизошел — он любит выбирать. Может болтаться по магазинам дольше матери.

— Теперь он точно захочет сделать свою машину летающей, и ему придется обратиться к отцу Рона!

Они вошли в дом. Теперь вместе.

УНИОЛЬ

Он не знал, из-за чего разразился скандал. Вернее, просто неприятный разговор, который устроил Северус Снейп, уж очень он не любил мистера Лонгботтома, а потому Униоль тоже нового мага не любил, хотя вида не подавал. Так… раз или два забрал его начищенные башмаки и основательно присыпал их песком. Или унес прикроватный коврик, отчего проснувшемуся пришлось опускать босые ноги прямо на холодный пол. Ронял его полотенце. Униоль не хотел никаких скандалов, но ему смешно было смотреть на мага, который сильно обижался на подобные мелочи, хотя ему достаточно лишь взмахнуть палочкой и избавиться от неприятностей. В тот день у него было полно дел. Оставалось три дня до Самайна, и он очень боялся каких-нибудь каверз со стороны братьев-гоблинов. Не то что каверз… Так, проказ. Те уверяли его, что маги-ученые не помнят таких праздников, а уж мистер Снейп точно забыл, поскольку ничего подобного не отмечает, и будет приятно удивлен или неприятно шокирован, что одинаково хорошо. Униоль сомневался, что будет хорошо, но переубедить взрослых братьев ему было не под силу. Те уже договорились прокрасться в ночь праздника на задний двор дома и устроить там большой костер, Униолю же, везунчику, служащему в доме мага-благотворителя, велели молчать или будут навсегда считать его предателем. Своими выдумками они только прибавили ему работы — убрать всю жухлую траву у дома, чтобы пиротехнические затеи его родственничков не подожгли ничего лишнего… Заодно юный гоблин стаскал за черную дверь дома несколько привезенных дядькой тыкв и примостил рядом нож — в свободное время придет сюда вырезать тыквам внутренности, рты и глаза.

Как раз примерно на последней тыкве, которую он закатывал в дом, в гостиной послышался разговор на повышенных тонах. Любопытный Униоль бросил своё занятие и прокрался ближе к людям, притаившись за приоткрытой дверью.

— Мистер Лонгботтом, как поживают ваши успехи в зелье, увеличивающем количество слюны и желудочного сока? — услышал он вопрос Северуса Снейпа.

— Я стараюсь, — буркнул в ответ Невилл.

— Отличный обнадеживающий ответ, — удовлетворенно кивнул Снейп. Прищуренные его глазах были задумчивы, он разглядывал своего собеседника как не слишком свежий, но единственный оставшийся на прилавке фрукт. — Вы в командировке уже месяц… Родные не будут волноваться?

— Да нет, я же пишу им, — ответил простодушный молодой маг.

— Я бы не был так уверен… Скажите, а ваша супруга с большой охотой собирала ваш чемодан сюда? Не переживала?

— Конечно, с охотой, она волнуется за моих родителей. Ханна даже, наоборот, заставляла меня, — смутился Невилл от такого пристрастного интереса к своей скромной персоне.

Поттер почувствовал неладное и перестал прилаживать прутья к старой, найденной в кладовке метле. Снейп сильнее прищурился — такое же выражение в глазах бывало у братьев Униоля, когда они задумывали нечто особенно противное.

— Опасайтесь, мистер Лонгботтом, — протяжно сказал он. — Когда молодая жена так радуется отъезду мужа, это не всегда здорово для мужа. Она ведь вам и вещи услужливо сложила, и пирожков в дорогу напекла?

Невилл остановил на нем взгляд своих серых глаз и так задумался, что даже не заметил длительного зрительного контакта, которого всегда так тщательно избегал. Внезапно его щеки стали наливаться бордовым цветом, губы поджались, жилы на шее натянулись, временно он стал не похож на самого себя. Униоль еще не видел приятеля Гарри в возмущении или даже ярости (историю с Нагини он помнил, но не слишком верил), но предполагал, что подобные эмоции должны проявляться у него именно так. Однако он подозревал, что явлением бессильной ярости на ангельских лицах Снейпа не смутить.

— Что вы имеете в виду, сэр? — звенящим голосом переспросила несчастная заклеванная жертва.

— Нев, не обращай внима… — попытался встрять Гарри.

— Не тупите, мистер Лонгботтом. Вы же сказали, что едете надолго? Так ведь? Банальная история.

— Да как вы смеете, сэр?! — подскочил Невилл. — Вы же ее совсем не знаете! Вы... Вы…

— Ханну Аббот с Пуффендуя? Полукровка. Училась посредственно, по моему предмету все годы имела «Удовлетворительно». Слишком короткие юбки, слишком длинные ногти на руках, которые она так ярко красит, что я подозреваю, что под ними всегда грязь. Очень впечатлительная особа. Помню экзамен по Трансфигурации, где она расплодила перед нами фламинго. Они всё вылетали и вылетали из ее палочки, как мыльные пузыри… я думал, это никогда не закончится. Очевидно, ей показалось забавным заполонить кабинет этими тупыми созданиями.

— Сев, перестань! — теперь вскочил и Гарри.

— Не надо, Гарри, — еле слышным голосом возразил Невилл. — Профессор не хочет, чтобы я мешался здесь под ногами… как кошка. Если вы не против, я хотел бы уйти немедленно, за вещами и мандрагорой вернусь позже, это не дело одной минуты.

— Всё верно, — устало улыбнулся Снейп. — Поторопитесь лучше домой, любезнейший. Даже мандрагора порой убегает в чужой горшок, если хочет вечеринки…

Рука Невилла дернулась к палочке. Униоль поразился тому, что сам Снейп и пальцем не пошевелил для своей обороны. Он как сидел в кресле, спокойно развалясь и поводя пальцем по нижней губе, так и остался сидеть. Гарри на всякий случай встал между ними — всё же его супруг был не в таком положении, когда его можно бить или проклинать. Вот только наблюдающему за ними гоблину казалось, что Невилл время от времени это забывает.

— Нев, Нев... Я разберусь.

Багровый парень коротко кивнул и чуть ли не бегом выбежал из комнаты, в упор не заметив Униоля. Вслед беглецу раздалось:

— Чем бы ни закончилась ваша инспекция, я жду вас обратно! У нас много работы, не забывайте.

— Сев, что ж ты за сволочь такая? — со злостью обернулся к нему Гарри. — Я был у Лонгботтомов, чтобы узнать, уехал Нев или нет. Можешь себе представить, Ханну я там не нашел. А нашел я ее в теплицах! У нее, и правда, все ногти были в земле, хотя и остриженные весьма коротко против обыкновения. Единственное, о чем она сокрушалась, это о каких-то червях, за которые Невилл ее убьет!

— Не пугай меня, Гарри. Не надо подробностей их личной жизни.

— Черви, съевшие новые побеги какого-то тропического растения. Он недавно их выписал из Бали. Побеги, разумеется, не червей… А ты говоришь — изменяет!

— Я? Говорил такое? — изумился Снейп. — Что-то у меня начались провалы в памяти. Что ж, тем приятнее будет воссоединение любящих сердец. Если, конечно, черви не помешают.

— Какого боггарта ты на него взъелся? Вы жили здесь совершенно спокойно, а теперь ты намеренно устраиваешь этот спектакль для одного зрителя — для меня!

— Для двух зрителей, — Снейп неожиданно бросил взгляд на дверь, за которой прятался гоблин. — Униоль в курсе всего, что здесь происходит.

— Мне стоит у него спросить, что за муха тебя укусила?!

— Гарри, дружок... Уж ты-то должен понять.

— Что именно? Я вообще с трудом перевариваю информацию, поданную в хамском виде!

— А то и понять. Тебя сколько времени здесь не было? Месяц. Месяц нам с Невиллом отлично жилось: он в своей комнате, я в своей. Но теперь прибыл ты… Мой любимый муж.

— А… — ехидно заулыбался Гарри. — Ясно… Ты решил устроить бурную ночку, испытать свой новый организм и предаться всем возможным теперь удовольствиям, и не хотел, чтобы мешали лишние уши в соседней комнате? А Заглушающие чары по правилам какой-то веселой игры применять нельзя?

— Давай один день проведем вдвоем. В конце концов, дом я купил только для нас.

— А твоего подручного куда? У него-то ушки побольше, чем у Невилла. Его мы отошлем на луну?

— Гоблина? А у гоблина на носу что?..

Униоль лихорадочно ощупал свой нос. Нос как нос.

— Что? — Гарри тоже не понял вопроса.

— У гоблина на носу Самайн, — повысил голос Снейп так, чтобы тот, про которого шла речь, понял, что говорят и для него тоже, — его хулиганский народец заждался помощи, чтобы устраивать гадости людям в городе. Который здесь рядом? Вот-вот — в Атае… До него еще добираться.

Униоль со свистом выдохнул: он так вжался в стенку, что ему было трудно дышать, к тому же испугался, что его вообще выгонят. Похоже, Снейп — это сам Мерлин, и знает не только о Самайне, но и о чертовом костре…

— Больше так не делай, — Гарри тоже перевел дыхание. Он едва ли внимательно слушал ближайшие планы на гоблина. — Невилл — мой друг.

— Больше не буду, — с улыбкой пообещал ему Снейп, но продолжил довольно жестким тоном: — Я уже намекал ему, что он чересчур много работает, и что многое можно увидеть на расстоянии, обдумывая, а не только ощупывая и рассматривая. В конце концов, есть книги. Не нужно открывать Америку заново, можно взять к себе домой специальную литературу, изучить ее, а позже применить то, над чем трудились более мудрые маги, чем прозябать самому в лаборатории без всякого толку. Сегодня утром сказал ему прямым текстом, что мы хотим побыть одни, но он весь в своих заботах, бедный, уверил меня, что ни капли не помешает. Предыдущие намеки и сегодняшнюю просьбу он вообще не связал между собой, словно я просто поболтать с ним прихожу. Не выношу такою рассеянную бестактность, милую непосредственную навязчивость... какую-то глухоту ко всем, кроме себя. Он даже сейчас не вспомнил о нашем разговоре, принимая всё здесь за чистую монету. Это беспрецедентно. Поверь, даже мирные пастухи берут в руки кнут. И вообще, проверка их отношениям не помешает. Доверяй, но проверяй — не мной придуманный принцип. А как, кстати, этот тюхтя в интимном плане? Жена не ропщет?

— Откуда я знаю? — изумился Гарри. — С каких пор тебя интересует сексуальность Невилла?

— Кое-кто бросает своего мужа на месяц. Да меня скоро будет интересовать не только он, но и Униоль …

— Не пугай ребенка, — хмыкнул Гарри, после чего и вовсе повеселел — услышал грохот упавших в коридоре корзин.

— Это почему им позволено людей нервировать, а нам их запрещено? Ничего, пусть живет здесь в трепете, будет наукой, чтобы не подслушивать под дверьми. Униоль, ты понял? Собирайся в деревню засветло, не то ночью тебя непременно утащит злой дубовик, я как раз видел одного весьма свирепого в дупле ближайшего дерева. Жду тебя завтра. Я заставлю тебя, наконец, выучить спряжения английских глаголов или надену на твою пустую голову тыкву — это будет лучшим применением и для той, и для той…

В сторону своего супруга он произнес куда как тише, зато многозначительно пошевелив бровями:

— Не задерживай Лонгботтома и не задерживайся сам. Я не шучу. В кои-то веки мы теперь одни…

Глава опубликована: 29.01.2016

Глава 12.

РОН

Рон прятался в своей спальне от своего семейства. Часть семейства вся в слезах причитала на кухне «Что нам теперь делать?», вторая, тоже немало расстроенная часть, ушла в мастерскую, и третья, самая несерьезная часть, сказала «Я так и знала» и упорхнула с Дином Томасом в окно, в буквальном смысле — на метлах. Зато Джордж — золотой ум семейства — сказал: «О'кей, братишка, я принимаю тебя. Не зря же ты полгода парился со Снейпом, мы сделаем вызов его Высшим зельями носораздувающим табачком и новым шампунем для усиления сальноволосости». И это было главное.

Рон зевнул и подумал, чем ему заняться в первый после увольнения вечер. Поттер спешно отбыл в свою Ирландию…

О, кстати! Рон сжал палочку, нахмурил брови и послал невербальный Колопортус на дверь, после чего пошарил под кроватью, выудил оттуда спертую им самолично из аврорской библиотеки книженцию. Если бы его там с ней поймали, он еще до огласки пустил бы себе Аваду в лоб. Но он стал хорошим аврором, то есть многогранным специалистом, его никто не поймал на этой смешной краже.

Рон перевернул обложку и зажмурился, но постепенно открыл сначала один глаз, потом другой. На первой же странице изображались два обнимающихся юноши. Оба были почему-то с крыльями. Поняв, что картинка метафорична, он нашел оглавление.

Филиус Многотрудный.

«Однополые союзы».

Пробежав глазами оглавление, Рон радостно раскрыл книгу на середине и полюбовался двумя тискающимися русалками. Тоже аллегория, понятно… Он с сожалением закрыл их. Русалки на сладкое.

В первую очередь ему хотелось понять друга.

Когда три года назад, еще в школе, Гарри намекнул на свои отношения со Снейпом, Рон был шокирован, да. Но ему почему-то казалось, что если на такую неприятную тему не разговаривать, то всё как-то само собой рассосется. Дружба не прервалась, но и разговоров о Снейпе больше не возникало. Тот варил зелья для Министерства Магии и, в частности, для аврората, а больше Рону ничего не хотелось про него знать. Но иногда после особенно тяжелых операций: долгих засад или переговоров, Гарри выпивал с Роном в кабаках. Тяжелые операции чаще всего сопровождались длительными отлучками из дома. А потому после третьей порции горячительного Поттер видел в стакане только Снейпа и говорить мог только о нем, а поскольку Рон категорически отказывался поддерживать беседу, то Гарри просто молчал. И улыбался. Он так счастливо улыбался и так рвался к своему ненаглядному ублюдку, который до сих пор частенько доводил его до нервных срывов, что Рону силой приходилось удерживать друга в своей компании. Это было обидно и непонятно.

А теперь еще и… ритуал.

«Строение мужского тела» Рон пропустил. Крыльев в комплекте не шло, а остальное он знал.

«Причины любви к себе подобному» Филиус предоставлял расплывчатые. То ли будущую мамашу при беременности напугал ее муж, вследствие чего родился такой вот необычный ребенок, то ли это произошло от поглощения ею неумеренного количества пирожных. То ли, вообще, это дар Мерлина, поскольку большинство гомосексуальных магов неизбежно сильны и талантливы. Потратив полчаса чтения на полнейший бред, Рон с недовольным лицом перевернул сразу десяток страниц и хотел снова зажмуриться, но передумал. «Положения, в которых мужчины предпочитают заниматься любовью» оказалось интересной главой с картинками. Почувствовав легкое возбуждение, Рон даже отложил книгу. Гермиона говорила, что все люди бисексуальны. Он закрыл глаза и попытался представить Снейпа. Возбуждение прошло на раз. Рон расстроено открыл глаза, запретил себе думать о Снейпе и заставил себя подумать о… Гарри. Но и здесь его ждало разочарование. Воспоминания об общей душевой и намыленном теле друга не несли ничего, кроме чувства тайного удовлетворения собственными достоинствами, а мысли о контакте с ним вызывали одно лишь недоумение. Глупость какая-то.

Рон снова раскрыл книгу. Страха перед ней он уже не испытывал, а к другу ощущал что-то вроде жалости. Читать витиеватый многотрудный стиль Многотрудного тоже не хотелось. Парень решил перейти к русалкам. На грани рубрик он увидел завершающий первый раздел абзац:

«Сии отношения не одобряются в среде магов, поскольку магический мир нуждается в продолжении, чего мужчины без участия женщин не могут нам предоставить. Однако если у вас имеется терпеливая супруга, способная выдержать подобную конкуренцию, или нужный магический обряд включает в себя оный гомосексуальный контакт, то изучив разработанное пособие, вы сможете сделать такую связь приятной для вас и вашего партнера. Но автор берет на себя смелость уберечь кого-то от серьезной ошибки и утверждает — на основе проанализированного опыта веков — что никакие позы и методы не пробудят истинных чувств. А для истинных чувств, к некоторому сожалению автора этих трудов, как безразличен пол, так и самые изысканные методики».

Рон задумался. После чего еще раз вдумчиво перечитал написанное. Он переворачивал мысль так и сяк. И в итоге она завела его совсем в гетеросексуальные, нормальные такие, отношения. А ведь, действительно, сколько раз он пытался всерьез закрутить с Лавандой? Не раз и не два. У нее всё есть для мужского счастья: приятный грудной смех, несравненный бюст, как у тех русалок, а волосы — просто блеск! И методики всякие разные… Но ведь ему мало. Ему каждый раз мало. Сколько бы она не придумывала новых способов его развлечь, не хватало какой-то малости, чтобы он остался у нее два дня подряд. Уже к утру ее мурлыканье начинало бесить, глупости — ужасать, а прелести надоедали.

Про истинные чувства — тоже правда. Простите, но у Гермионы если и были методики, то они ему пока не известны.

Рон покраснел. Он надеялся, что и никому еще не известны. Но один лишь поцелуй с ней приводил его к ночи таких снов, что он уже давно разработал несколько методик по укрощению своей плоти. И что примечательно: он мог сидеть с Гермионой без всяких поцелуев. Вообще забывая о них. Как спорили они! Да это отдельная песня… Как вспоминали о прошлом, грустили или смеялись. В "Волшебную монополию" или шахматы, как оказалось, могли играть с девяти вечера до семи утра, а потом проснуться на полу, практически друг на друге, и суматошно расчесываться-отряхиваться, толкать друг друга, стоящих на шнурках от ботинок, чтобы поспеть на работу.

Его мысли снова вернулись к Гарри и Снейпу. Теперь он думал об их отношениях не только без омерзения, но и с заметной долей зависти. Они вместе уже три года, это же что-то значит? Истинные чувства. Им в какой-то мере даже пофиг постель (вон, Гарри рассказывал, что Снейпу, вполне возможно, нельзя сейчас будет ничего такого), а ведь помчался же к нему из Англии, теряя тапочки… Они так же спорят, как он с Гермионой, чтобы потом просить прощения друг у друга. И так же играют в шахматы, забывая про время...Эх! Рон широко улыбнулся, закинул руки за голову и мечтательно уставился на луну в окне. Ему снова ужасно захотелось жениться, чтобы сначала испытывать все фантазии, методики разные, которых наверняка у Гермионы в теории припасено огромное множество, а потом просто жить и знать, что тебя любят, ждут, бегут к тебе вечерами... И без всяких измен!

Пособие Долготрудного он отпихнул. Про лесбиянок ему читать расхотелось, там, поди, такая же приписка в конце про «наличие особо терпеливого мужа, который позволит вам пуститься во все тяжкие», а в случае с Гермионой он конкуренции не потерпит ни с кем, даже с какой-нибудь… русалкой.

ГАРРИ

Северус теперь всегда оказывался снизу, а иногда у них был только минет, причем минетом тоже заведовал Северус, поскольку у него самого не особо поднимался и, похоже, радости особой не доставлял. Гарри не был против такого положения вещей, но вот как относится к переменам любимый, даже не догадывался. Снейп казался вполне довольным и расслабленным, что означало только то, что он просто желает так выглядеть.

…После бурного завершения акта Гарри навалился на любовника сверху, благо был намного легче его. Неожиданно и совершенно не вовремя ему стало жаль любимого, и бессильное чувство вины значительно подпортило удовольствие от произошедшей близости. Он привстал и сместился рядом, давая мужчине перевернуться на спину. Чтобы не касаться личных тем, вдруг вставших довольно остро, Гарри снова заговорил о Невилле. То есть сначала выждал время, которое нужно было, чтобы отдышаться, помолчать и отдохнуть от неправедных дел, и только потом спросил разрешения:

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 567 8 9 10 Следующая ⇒