Глава 58. Наши дни. Тридцать лет назад

Глава 58

Наши дни

Татьяна Молчанова улыбнулась в камеру, когда начался шестичасовой выпуск новостей на канале «Новая Россия». Как правило, вечерние новости, как и на любом другом канале на земле, начинались с обзора событий дня, но Валерий Володин заявил свое право на начало выпуска, придя в студию и заняв то, что он считал своим креслом.

Так как камера показывала Молчанову крупным планом, она потянула время, пока техник настраивал микрофон для сидевшего слева от нее Володина. Затем она повернулась и поприветствовала президента широкой, но не слишком непрофессиональной улыбкой.

У Молчановой не было подготовлено никаких вопросов президенту; его прибытие было полной неожиданностью. В наушнике она слышала, как режиссеры, вроде бы, спорили о том, как нужно начинать интервью.

Она должна была бы взять это на себя, но не могла так поступить, потому что была профессионалом. Кроме того, у нее было сильное подозрение, что президент даст ей немного возможностей для импровизации.

— Господин президент, на территории нашего крупнейшего западного соседа произошли некоторые драматические события. Как вы можете прокомментировать произошедшие на Украине нападения, которые, похоже, явно направлены против сторонников России?

Володин стал похож на сжимаемую пружину, которую, наконец, отпустили:

— Не просто сторонников, Татьяна Владимировна. Я напоминаю вам, что на Украине проживают миллионы наших граждан. Покушение на моего хорошего друга Оксану Зуеву и взрыв в Донецке, которые явно были осуществлены профессионалами прозападных националистических сил, поддерживаемых западными спецслужбами. Добавьте к этому действия, предпринятые ЦРУ в Севастополе. Это provokatsii! Враги России пытаются втянуть нас в драку. Мы могли решать наши разногласия мирным и дипломатическим путем, поэтому они не знали, как преодолеть эту преграду. Поэтому они пошли на кровопролитие.

Молчанова согласно кивнула. Он задала смутный вопрос о том, как события на Украине повлияли на Родину.

Володин не упустил ничего:

— На Украине проживает пятьдесят миллионов человек, одна шестая часть которых является этническими русскими. Крымский полуостров является жизненно важным для интересов России. Это очевидно даже самому начинающему студенту, изучающему международное право, экономику и военное дело. Это база Черноморского флота. Это нефте- и газопроводы в Европу, жизненно важный для России рынок. Это военный путь на Запад, важный для интересов нашей безопасности.

Володин продолжил:

— Украина относится к нашей сфере влияния. Как мне представляется, есть только две угрозы нашей стране. Только две. Это терроризм и беззаконные преступления Запада на наших границах. Наши враги намереваются расчленить нас, и мы это знаем, поэтому мы должны удерживать их за пределами наших границ, но этого недостаточно. Восточноевропейские страны стали рабами Америки и Западной Европы, и мы должны защищать себя от них, чего бы это ни стоило. Мы в значительной степени покончили с терроризмом в России. Этнические разногласия, вместе с преступностью, большая часть которой была представлена этническими меньшинствами, были в значительной мере взяты под контроль. Нам нужно продолжать эту борьбу, в целях содействия нашим правоохранительной и судебной системам, а также увеличить активность наших спецслужб за рубежом. В ином случае, мы не выживем. Но глядя на то, что происходит на Украине, я вижу не только общие с другими славянскими народами интересы, но и общие угрозы. Такой угрозой являются националисты, находящиеся у власти в Киеве.

Володин посмотрел в объектив камеры. Татьяна Молчанова покорно сидела в стороне. Президент явно забыл, что он в этот момент вроде бы давал интервью.

— Никаким преступным режимам не будет позволено спокойно существовать у наших границ. Это то, что я должен сделать для защиты Родины. Всеобъемлющая преступность и беззаконие на Украине говорит мне, что проживающие там российские граждане должны быть защищены, и эта защита должна быть актуальной. Не какой-то новой линией на карте, которая не послужит ничьим интересам.

Он сделал паузу, и Татьяна Молчанова нарушила воцарившуюся мертвую тишину:

— Можете ли вы сказать, какие шаги наше правительство готово предпринять, чтобы снять угрозу у наших границ?

— Я приказал нашим вооруженным силам подготовить серию локальных операций по обеспечению безопасности русского населения на востоке Украины, а также защиты интересов России в Крыму. Конечно, я не могу вдаваться в оперативные детали, — улыбнулся он. — Даже ради вас, Татьяна Владимировна.

Она улыбнулась в ответ.

— Но все мы должны помнить, что это ничто иное как mirotvorsty миссия.

Татьяна сказала:

— Украина не является членом НАТО, но является участником программы «Партнерство ради мира», что означает, что она проводит некоторые совместные учения и осуществляет некоторое взаимодействие с силами НАТО. Ожидаете ли вы, что это может как-либо помешать операции по обеспечению безопасности?

Володин ответил:

— Мы были членами НАТО менее года назад,^[57] но я осознал глупость этого. Как мы можем быть членами НАТО, организации, которая была создана ни для чего иного, кроме нашего разгрома? Угроза исходит не столько от НАТО. Большинство европейских стран действуют рассудительно. Угрозой является Америка, и я приведу пример, почему. У них имеется навязчивая идея создания противоракетной обороны. Это началось при Рональде Рейгане и продолжается уже тридцать лет. Американцы хотят иметь ее только по одной причине. Чтобы остаться в безопасности в неизбежной битве. Битве, которую они планируют начать. Мы были избавлены от неадекватного применения силы президентом Райаном в последние годы только потому, что наше руководство было слабым, и Америка наслаждалась, навязывая нам свои условия. Пока мы были послушны, они были доброжелательны. Как хозяин с любимым ленивым котом. Но у нас есть сфера привилегированных интересов, и Америке не помешало бы напомнить, что мы будем защищать ее.

— Что вы считаете сферой привилегированных интересов России?

— Соседние постсоветские страны, в которых проживают этнические русские. Моя задача гарантировать их безопасность.

Володин повернулся к камере:

— И, что касается НАТО и, в особенности, американцев. Напоминаю, это наш двор. — Он указал пальцем в камеру. — Вы играете в нашем дворе, и мы вам это позволяли. Но теперь я должен напомнить вам держаться от нашего двора подальше.

Молчанова изо всех сил пыталась придумать следующий вопрос, но не успела, так как Володин опустил палец и продолжил говорить в камеру.

— Украинцы должны понять, что мы любим их страну. Мы их лучшие соседи. Мы не хотим покушаться на их флаг или гимн. Я хочу лишь решить вопрос о границе Украины. Крым исторически является русским, и это знают все. Это пойдет на благо обеим нашим странам, которые будут иметь одни права, одни законы, одно светлое будущее.

Татьяна задала следующий вопрос с некоторой тяжестью на душе. Она не была уверена, стоило ли его задавать, но Володин сделал его настолько очевидным, что не было никакого способа не задать его:

— То есть, господин президент, вы говорите, что целью спецоперации является Крым?

Володин ответил не моментально. Он оказался застигнут врасплох.

— В данный момент, одно имеет значение, госпожа Молчанова. Мы должны следить за тем, как разворачивается наша миротворческая операция. Если терроризм утихнет… конечно, мы оставим. — Он сказал это, подняв руку, словно пытался намекнуть Молчановой, что она была одним из тех, кто содействовал захвату территории Украины.

* * *

Первые залпы раздались в то же время, когда президент выступал по телевидению. Начало вторжения ближе к вечеру дало эффект внезапности, удивив украинские силы, развернутые у границы. Они ожидали атаки с востока — но не ожидали, что она начнется во время ужина.

Батареи ракетных установок большой дальности опустошили украинские оборонительные позиции. Истребители-бомбардировщики устремились вглубь страны, чтобы уничтожить аэродромы в восточном Крыму. Танки двинулись через границу на запад, так же как в Эстонии, но здесь они встретили большее сопротивление в виде украинских Т-64. Более старые украинские танки не могли сравниться с российскими Т-90, но они были многочисленны, и большинство из них действовало из укрытий или с подготовленных защищенных позиций.

Танковые бои и удары реактивных систем залпового огня «Град» с обеих сторон продолжались все первые часы конфликта. Когда русская бронетехника продвинулась глубже на территорию Украины, в дело вступили украинские гаубицы. Однако российские МиГ-и и «Сухие» контролировали небо и подавили огневые точки почти столь же быстро, как те смогли поднять голову.

Украинцы также имели значительное число 152-мм самоходных артиллерийских установок — мобильных гаубиц советского производства «Мста», названных так по названию реки Мста — которые были хорошо укрыты и достаточно мобильны, чтобы представлять угрозу для Т-90, но украинские генералы держали большую часть этого ценного ресурса в резерве — все, кроме тех, что были уничтожены русскими ударными вертолетами Камова и МиГ-29.

К 9-ти часам вечера города Свердловск и Краснодон, в считанных милях от границы с Россией, были взяты почти без сопротивления. Мариуполь, на побережье Азовского моря, пал в десять пятнадцать.

В полночь, шесть огромных транспортных самолетов Антонова Ан-70 покинули российское воздушное пространство над Азовским морем и вошли в украинское минуту спустя. На борту каждого самолета находилось от двух до трех сотен человек. Большая их часть была солдатами 217-го гвардейского парашютно-десантного полка 98-й гвардейской воздушно-десантной дивизии, однако вперемешку с ними было и несколько сотен спецназовцев ГРУ.

Транспортные самолеты прикрывались истребителями и средствами радиоэлектронного подавления. Когда они оказались над Севастополем, российские корабли в Черном море также прикрыли своих соотечественников зенитными средствами.

Украинцы пытались атаковать их звеном Су-27, но все четыре были сбиты над морем, два российскими истребителями и два зенитными ракетами.

Русские потеряли пять истребителей, но все шесть Ан-70 добрались до зоны выброски.

Десантники выпрыгнули в ночь с «Антоновых» и приземлились по всей южной оконечности Крымского полуострова.

В половине второго ночи, Россия располагала в Севастополе 1435 легко вооруженными, но хорошо подготовленными солдатами, которые атаковали две украинские части и уничтожили несколько легких батарей ПВО в центре города.

Если украинцы еще не знали, зачем Россия высадила десант в Севастополе этой ночью, вскоре им предстояло это узнать. За Черным морем, небольшой порт Очамчира в автономной республике Абхазия, стал импровизированной базой для флотилии российских кораблей, на борту которых находились около пяти тысяч российских морских пехотинцев.^[58] Флотилия находилась там уже несколько дней. Как только Ан-70 поднялись со своей базы в Иваново в России, флотилия направилась к Севастополю. Она прибудет не ранее вечера следующего дня. За это время десантники и спецназ должны были полностью взять под контроль окрестности порта.

А пока что российские войска выдвигались из зон высадки в Крыму, а танки и другая бронетехника продолжала продвигаться все глубже на восточную Украину. Русские имели значительно лучшие приборы ночного видения, чем украинцы, и их танки максимально использовали эту ночь, вылавливая ослепших и запаниковавших. Хотя в самом факте вторжения не было ничего удивительного, украинское руководство в считанные часы оказалось вынуждено признать, что их генералы недооценили скорость, тактику и силу, с которой русские двинулись через границу.

Глава 59

По сравнению с Вашингтоном, в Лондоне не так много людей занималось утренними пробежками, но, учитывая, насколько отвратительной была погода, Джека Райана-младшего удивило, сколько мужчин и женщин стремились размяться этим утром.

Обычно, однако, к тому моменту как большинство желающих выходили на пробежку, Джек уже завершал собственный утренний моцион. Он любил выходить очень рано, когда еще никого не было, так как это давало ему определенное ощущение выполненного долга оттого, что он никогда не ощущал себя любителем поспать подольше.

Но этим утром все было по-другому. Да, было рано — чуть больше шести утра, а он уже преодолел не одну милю. Но обычного после тренировки чувства эйфории не было и в помине. Было сыро и холодно, он ощущал усталость, а голова болела после выпитого вечером в немалом количестве пива.

Вернувшись из безрезультатной поездки в Корби на поиски человека, известного как «Бедрок», он отправился в паб у своей квартиры на Эрлс-Коурт. Там он заправился двумя порциями рыбы с чипсами и несколькими пинтами пива. К счастью, в пабе на него никто не обратил внимания и даже не заговорил, но на обратном пути к своей квартире на Лексхэм-гарден он «петлял» по окрестностям до раннего утра и почти точно мог сказать, что в разное время его вели три машины без номеров.

Несколько часов он провалялся в кровати, размышляя, кто, черт подери, за ним следил. Выйдя на пробежку в 6.30, он начал в полной мере расплачиваться за то, как отнесся к своему телу накануне.

Он пробежал пять километров через Холланд-парк, пытаясь проветрить голову от последствий ударной дозы жареного с алкоголем. Затем обогнул затянутую туманом грунтовую футбольную площадку и начал восхождение на долгий и крутой подъем, ведущий к Ноттинг-хилл. Он оказался на узкой дорожке, шедшей по краю парка вдоль кирпичной стены справа, ограждавшей задние дворы жилых домов.

Он пробежал мимо двух спускавшихся с горки женщин с детскими колясками. Обе улыбнулись ему.

В пятидесяти метрах за ними виднелись еще двое крупных и крепких парней, которые уже неторопливо поднялись на горку, повернули обратно и двинулись навстречу.

Мысли Джека вернулись к Оксли, старому британскому шпиону. «Бедроку». Джек еще не звонил отцу и не сказал, что потерпел неудачу в попытке получить какую-либо информацию от этого человека. Джек пытался придумать какой-либо новый метод, чтобы заставить этого чудака разговориться, но пока что ему ничего не приходило в голову. На мгновение ему просто захотелось выбросить это все из головы и сказать отцу, что для того, чтобы получить какие-либо сведения о загадочном и, возможно, просто вымышленном «Зените» у него есть ЦРУ и не только.

Джек решил, что еще день подумает об этом деле, а потом «сдаст отчет» по «Бедроку».

На Украине началась война; Джек узнал об этом из новостей, которые смотрел, готовясь выйти на пробежку. Он не мог знать, располагали ли США в этой стране силами, готовыми вмешаться, но точно был уверен, что отец будет делать все по разведывательной и дипломатической линиям, чтобы противодействовать агрессии со стороны российского руководства. Из этого следовало, что какие-либо подробности о Таланове могли оказаться полезными в разрешении возникшего кризиса.

Поднимаясь по тропинке, Джек окинул взглядом лица и руки двоих крупных парней впереди. Он обучался определять готовность к нападению — небольшие косвенные признаки и делал это на автомате, особенно когда считал это нужным или когда перед ним находился такой большой и здоровый парень.

В руках у них ничего не было, на лицах тоже не было никаких признаков угрозы.

Джек снова переключился на бег, заставляя себя выше поднимать колени и слегка расслабить плечи. Самочувствие все еще не улучшалось, но он сказал себе, что сделает это и пробежит восемь километров, даже если свалится замертво.

Когда до двоих парней осталось всего пятнадцать метров, Джек снова чисто автоматически бросил взгляд на них. Затем осознал, что снова проверяет их на предмет признаков подготовки к нападению, и обложил себя матом за то, что никак не мог войти в новое русло и выкинуть из себя крепко засевшее прошлое. Несмотря на ситуацию, в которую он попал вместе с Сэнди Ламонтом на Антигуа, у него не было никаких причин считать, что ему кто-либо угрожает. Он знал, что однажды сойдет с ума, если не отучится рассматривать любого прохожего как угрозу для…

Стоп. Джек заметил у одного под свитером какой-то твердый предмет, проступивший через ткань, когда правая нога человека пошла вверх. Это могла быть палка или дубинка. Два шага спустя Джек заметил, что тот потянул руку под свитер.

Тело среагировало само собой. Мышцы автоматически напряглись, а все чувства обострились.

Походка обоих бегунов изменилась, став более тяжелой, и это точно был один из признаков, которых Джека учили распознавать. Он отреагировал мгновенно, когда оба обернулись, намереваясь преградить ему путь. У него не было никакого оружия, и единственным шансом было использование скорости и перетянуть фактор внезапности на свою сторону.

Правый вытащил из штанины длинный черный металлический прут, тогда как левый вскинул руки, явно намереваясь сбить Джека с ног.

Джек нырнул, уходя от приближающихся медвежьих объятий. Он перекатился вперед по мокрому асфальту, вскочил на ноги и развернулся лицом к нападающим. Правая рука устремилась в лицо человека с дубинкой, который как раз обернулся, замахиваясь ею.

Короткий прямой удар пришелся тому прямо в нос. Он запрокинул голову и выронил оружие на асфальт. Арматурина отчетливо звякнула и отлетела в кусты.

Второй, пытавшийся схватить Джека, пролетел по инерции вперед и врезался в стену. Джек сперва не заметил у него оружия, но теперь у него в руках отчетливо мелькнуло какое-то лезвие. Джек схватил его за руку и заломил ее, заметив блеск стали. Это был небольшой ножик-крюк, не более семи сантиметров длиной, но, тем не менее, им вполне можно было убить.

Джек среагировал с мастерством человека, учившегося рукопашному бою почти ежедневно в течение многих лет. Он рванул нападавшего обеими руками, чтобы тот не мог достать его ножом, резко вывернул его вправо и ударил головой в лицо, повалив на тротуар. Тот выронил нож, и Джек ногой отшвырнул его в траву.

У обоих противников лица были разбиты в кровь, но, тем не менее, оба сохранили боеспособность.

Бычара, выронивший дубинку, замахнулся на Джека кулаком, но удар прошел мимо, так как Джек припал на колено, а затем рванул на него, сократив дистанцию, и нанес удар в грудь. Оба упали на мокрую траву между пешеходной дорожкой и двухметровой оградой сквера. Джек убедился, что контролирует ситуацию и нанес бандиту удар в уже окровавленное лицо, а затем быстро откатился и вскочил на ноги, так как подельник нападавшего был у него за спиной, откуда мог захватить рукой шею или ударить ногой в грудную клетку. Джек рассудил верно. Второй нападавший ударил в пустое место, где Джек был мгновение назад, потерял от дикого удара равновесие и свалился на спину.

Джек набросился на него и безжалостно ударил коленом в голову, когда тот попытался встать. Ощутив удар, Джек понял, что противник точно потеряет сознание, а его колено распухнет до размеров грейпфрута.

Теперь Джек был на ногах, а оба противника лежали. Один не двигался, а второй, явно потеряв ориентацию, свалился спиной на ограду сквера.

Джека распирало адреналином, но он понимал, что ему нужны ответы. Что, черт подери, все это значило? Это что, те же придурки, что следили за ним?

Оба были молоды, не старше двадцати пяти, у обоих были короткие каштановые волосы, но это все, что Джек мог о них сказать.

Он подошел к тому, что упал у стены, так как тот выглядел наиболее способным говорить. Опустился на колени рядом с ним и для начала двинул кулаком.

Пронзительный свист заставил Джека обернуться.

— Эй! Ты что делаешь? — Двое полицейских, мужчина и женщина, бежали к нему по футбольной площадке. Женщина держала у рта свисток, мужчина снова окрикнул его:

— Отойди от этого человека!

Делать этого не стоило, но Джек встал и повернулся к полицейским.

Он не успел сделать и трех шагов в их сторону, когда ощутил удар между лопатками. Человек, поваленный на землю у стены, видимо, смог подняться и изо всех сил двинул Райану.

Джек упал, пропахав носом мокрую траву. Ничего серьезного не случилось, но он был зол на себя за то, что отвернулся от противника.

Поднявшись на колени, он обернулся и с удивлением увидел, что оба поднялись на ноги и бросились бежать, оставив оружие.

Они пробежали несколько метров по тропинке, забрались на кирпичный забор и исчезли за ним. Джека удивило, что оба смогли встать, не говоря уже о том, чтобы бежать. Он двинулся за ними, но полицейские крикнули ему оставаться на месте.

Копы были еще в двадцати метрах, и оружия у них не было, так что Джек легко мог перемахнуть через забор и получить возможность догнать нападавших. Но копы уже видели его — он жил в этом районе и найти его им большого труда не составит.

Так что он забыл о нападавших и поднял руки, показывая копам, что угрозы он не представляет. Попутно он окинул себя взглядом и заметил, что весь был перемазан грязью и кровью из разбитых носов этих головорезов.

Сделав глубокий вдох, дабы успокоится, он подчинился полицейским, сказавшим ему развернуться и положить руки на стену. Позже он ощутил благодарность им за то, что ему дали перевести дыхание, потому что в противном случае мог на автомате ляпнуть про дубинку и нож в кустах. Тогда бы отец узнал, что это было покушение на его жизнь.

Папа точно поднял бы Секретную службу на уши и приказал отгородить его кольцом личностей в костюмах с оружием, что определенно не позволило бы ему оставаться в Англии и вообще серьезно повредило его планам на будущее.

Нет, не бывать этому.

Он сказал полицейским, что занимался утренней пробежкой, когда к нему подошли двое и вежливо попросили денег. Грабежи в Лондоне не были чем-то необычным, хотя нападение в 6.30 на человека, делавшего утреннюю пробежку и не имевшего при себе даже кошелька, было, надо признать, чем-то уникальным.

Джека доставили в участок в Ноттинг-Хилл, где полицейские быстро выяснили, что на их глазах было совершено покушение на сына президента Соединенных Штатов. К нему отнеслись, как к знаменитости. Наиболее трудным для Джека оказался тот факт, что к нему не менее десятка раз обращались различные сотрудники, спрашивая, не нуждается ли он в том, чтобы его доставили в больницу.

Колено распухло и болело, но госпитализации тут точно не требовалось. Ему просто хотелось пойти домой.

Затем ему прочитали лекцию о том, что он был важным человеком и имел право на охрану, так что если он только позволит, ему обеспечат прикрытие на случай, если еще двое уличных грабителей позарятся на него.

Джек поблагодарил за предложение и сказал, что подумает, после чего его в 8.30 доставили домой на полицейской машине. Двое офицеров заставили его сказать, что он непременно обратится, если появятся еще какие-либо проблемы. Он снова поблагодарил их за заботу, после чего поднялся в квартиру и запер дверь на три замка.

Он зашел в ванную, снял грязную одежду, включил душ и сел на край ванной. Пока ванная наполнялась паром, он подумал о последствиях того, что только что случилось.

Он знал, что нужно позвонить Сэнди и рассказать о случившемся. Вероятно, ответом шефа стало бы «я же тебе говорил», хотя Джек не был уверен, что то, что произошло этим утром, имело что-либо общее с его работой.

Но если это все же было связано с его работой в «Кастор энд Бойл», или с самим фактом его пребывания в Великобритании, что могло заставить их перейти от слежки к прямому нападению?

А ничего. Даже хотя дело Гэлбрайта оказалось связано с «Газпромом» и некоторыми потенциально опасными личностями, он занимался им не один месяц, а на днях вообще был отстранен. Если кто-то хотел сделать с ним что-либо из-за вовлеченности в дело Гэлбрайта, почему, черт побери, он пошел на это сейчас?

Вдруг ему пришло в голову, что несколько дней назад случилось еще кое-что. Он ездил в Корби, где потерпел неудачу в попытке разговорить Виктора Оксли.

Джек задумался. Какова тогда могла быть причина для нападения? В голову ничего не шло, но и ничего другого не оставалось.

Между его работой в «Кастор энд Бойл» и бывшим британским шпионом Виктором Оксли не было никакой четкой связи. Тем более, что следить за ним начали намного раньше, чем он вообще услышал это имя.

Но другого объяснения не было. Он отправился на встречу с бывшим британским шпионом, который мог пролить свет на прошлое главы российской разведки, а на следующий день на него напали двое с дубинкой и ножом. Джек не верил в совпадения и, хотя объяснения у него не было, он знал, что́ это значило.

Или Оксли имел какое-то отношение к тому, что случилось этим утром, или, по крайней мере, мог знать, почему на Джека могли напасть. Забравшись под горячий душ, Джек решил, что ему нужно вернуться в Корби и заставить этого угрюмого гада заговорить.

Полчаса спустя он оделся и сел за руль своего «Мерседеса», направившись на север.

Глава 60

Фаза прямого действия операции «Красный угольный ковер» началась незадолго до четырех часов утра второго дня, наступившего с тех пор, как русские перешли границу. Бои в воздухе, в основном, между российскими ударными вертолетами Ка-52, имевшими современное оборудование для действий ночью и украинскими Ми-24, которые не имели никакого оборудования для действий ночью, но все равно действовали, бушевали над лесистыми холмами к востоку от Донецка всю ночь. А на земле, команда из двенадцати человек 5-й группы сил специального назначения уже занимала позиции на крыше комментаторской кабины на заброшенном футбольном стадионе в городе Зугрэс. Отсюда, посредством своих оптических приборов, они могли видеть на тридцать два километра на восток и указывать цели при помощи своих лазерных целеуказателей на расстоянии в двадцать километров.

Ночь была, в основном, ясной. Американцы видели вдали вертолеты, которые казались крошечными пятнышками света, еще раньше, чем они вступали в бой. Вспышки и полосы света создавали фантастическое шоу. Это продолжалось уже час. Иногда над их головами проносились самолеты, еще реже расположенные на западе украинские силы открывали артиллерийский огонь, порождая вспышки по обе стороны горизонта.

Но незадолго до четырех утра, группа «А» обнаружила при помощи своих ИК-систем колонну техники, беспрепятственно движущуюся по областному шоссе Н21. Американцы опознали машины как бронетранспортеры БТР-80, которые использовались как российскими, так и украинскими силами. Они доложили об этом в ООЦ, сообщив, что видят возможные силы противника внутри зоны целеуказания, но не могут точно опознать машины как вражеские, или «красные». ООЦ попытался получить подтверждение от украинцев, но украинская армия была полностью вовлечена в бои и пребывала в состоянии хаоса. Даже ВВС отвечали не сразу.

Через пятнадцать минут, БТР-80 оказались в тринадцати километрах от группы спецназа. «Мидас» поставил задачу облететь колонну одним из БПЛА «Риппер», патрулирующих эту область. Он быстро оказался над колонной и начал передавать изображение разведывательному персоналу в штабе командования специальных операций.

«Риппер» показал, что на всех машинах был российский флаг. Сам «Риппер» нес две ракеты «Хеллфайр», но «Мидас» приказал офицеру связи снова передать задачу поражения цели украинцам.

На этот раз, пара МиГ-ов прибыла быстро. Украинцы обнаружили лазерную отметку от лазерного целеуказателя американской группы спецназа и обрушили шквал ракет Х-25 типа «воздух-земля» на двигавшуюся по шоссе колонну.

Группа «А» 5-й группы спецназначения сначала была довольна ходом атаки, но вскоре стало ясно, что украинские МиГ-и слишком задержались над целью. Командир группы сообщил об этом в ООЦ, но когда была уничтожена только половина российской колонны, из-за горизонта на востоке появились приближающиеся ракеты. Бойцы 5-й группы не видели выпустившего их самолета, но рассудили, что он быстро приближался и должен был находиться примерно в тридцати километрах от их позиции.

Один из украинских истребителей превратился в огненный шар, второй прервал атаку.

Бойцы 5-й группы дали целеуказание лазером на две из четырех оставшихся целей для ракет «Хеллфайр» «Риппера», но два БТР-80 уцелели.

Операция «Красный угольный ковер» началась с весьма сомнительного успеха. Да, они уничтожили шесть российских единиц бронетехники на территории Украины, но добились этого ценой одного из самых мощных украинских авиационных средств. «Мидас» знал, что игра на истощение работала в пользу русских.

* * *

Президент Райан встретился в генеральным прокурором Мюрреем в Овальном кабинете. Они оба находились на грани переутомления, но оба же имели достаточно опыта и дисциплины, чтобы понимать, что значит кризис национального масштаба.

Райан провел это утро в разговорах с военными советниками, а также, по возможности, занимался своими обычными делами. Русская атака привлекла широкое внимание в Соединенных Штатах, но пока Белый Дом занимался заявлениями о санкциях, объявлял протесты в Совете Безопасности ООН, даже угрожал бойкотом Зимних Олимпийских игр в России, и тому подобными «дипломатическими боевыми действиями», на которые администрация Райана не возлагала ни малейшей надежды. Но это дипломатическое давление было необходимо, чтобы прикрыть напряженные усилия, которые Америка предпринимала, чтобы бороться с продвижением русских, включая скрытое участие американцев в боевых действиях на Восточной Украине.

У президента не было времени часто появляться в Овальном кабинете для встреч с правительственными чиновниками, не относящимися к вооруженным силам или разведывательным службам, но Дэну Мюррею он время уделял. Они сели друг напротив друга, и Райан налил обоим кофе.

— Дэн, — сказал он. — Я в самом деле надеюсь, что у тебя есть хорошие новости.

Мюррей мог просто сказать Райану, что он обнаружил кое-что или просто передать ему двухстраничную выдержку из дела, но он знал, что начальник любил лично проанализировать дело, поэтому генпрокурор выложил на журнальный столик несколько фотографий.

Райан взял первую. На ней было цветное изображение молодой женщины латиноамериканской внешности, явно сделанное группой наблюдения на рынке.

Джек сказал:

— Это подозреваемая в отравлении Головко?

— Именно. Фелисия Родригез.

Джек кивнул и взглянул на второе фото. Судя по всему, оно было сделано на том же месте, но на нем был другой человек — мужчина плотного телосложения, с короткими волосами, в шортах и белой рубашке. Фотографии были выдающегося качества — и Джеку пришло в голову, что распространение и качество цифровых камер сделало чертовски много для контрразведки и правоохранительных органов за последнюю пару десятилетий.

— Кто это?

— Мы не знаем его настоящего имени, но при помощи программы распознавания лиц мы установили, что он прилетел в Соединенные Штаты на частном самолете из Лондона. По паспорту он молдаванин по имени Василий Калугин, но мы не можем этого проверить. Его самолет принадлежит Люксембургской компании.

Райан понял, что это значило.

— Шпион?

— Да, черт его побери.

— Русский?

— Точно не знаю, но мы выпустили ориентировку с его лицом и данными фальшивого паспорта.

Райан взял следующую фотографию.

Это был снимок паспорта с фото на имя Хайме Калдерона.

— Еще один шпион?

— Во всей уверенностью да. Это офицер венесуэльской разведки. Его настоящее имя Эстебан Ортега. Мы отследили его в США, установили слежку, но пока ничего не зафиксировали.

— Я все еще не вижу никаких надежных зацепок, — сказал Райан и взял последнюю фотографию. Это было превосходного качества изображение небольшого желтого дома с пальмами в огороженном дворике. — Ну, и что происходит в этом милом домике?

Дэн ответил:

— Ортега прилетел в Майами и снял в Лодердейле этот дом. Он находился там два дня. А наш загадочный молдаванин, как бы его ни звали на самом деле, прошел таможню в международном аэропорту Форт Лодердейла. Спустя девяносто минут после приземления он появился на рынке, который, как оказалось, находится в тридцати метрах от этой маленькой конспиративной квартиры венесуэльской разведки.

Джек посмотрел на Дэна.

— Точно тридцать метров?

— Точно. Я лично проверил.

Райан улыбнулся. Дэн все еще любил работать «в поле».

— Что дальше?

— Дальше, на следующий день после тайного прибытия Ортеги и нашего молдаванина, появляется Фелисия Родригез. Она обнаруживается на рынке, но, что еще более важно, ее мобильный телефон отследили по GPS на венесуэльской конспиративной квартире.

— Серьезно, — с нарастающим волнением сказал Джек.

Мюррей добавил:

— Она пробыла там не более часа, затем направилась в гостиницу по соседству. На следующий день она направилась обратно в Канзас.

Райан снова быстро взглянул на фотографии, затем снова посмотрел на Мюррея.

Генпрокурор сказал:

— Опережая ваш вопрос: мы обнаружили очень слабые следы полония в этом доме и гостиничном номере Родригез. Однако судя по всему, он был упакован намного лучше, чем непосредственно перед отравлением Головко. Очевидно, Родригез перевозила его в освинцованном контейнере, который раскрыла только в кафетерии Канзасского университета.

Райан сказал:

— Итак, позвольте мне сделать вывод. Мы считаем, что этот неизвестный молдаванин — агент ФСБ, который доставил полоний-210 в США на частном самолете, а затем передал его убийце через офицера венесуэльской разведки Ортегу.

— Это теория. Я не могу сказать, был ли наш молдаванин на конспиративной квартире лично, но он точно был на расстоянии плевка от нее. У нас, конечно, нет дымящегося пистолета, но…

Джек оборвал его:

— Нам нужны эти ребята. Ортега и этот второй.

— В действительности, нам нужен только второй.

— Почему нам не нужен венесуэлец?

— Потому что через три дня после встречи в Лодердейле и за день до отравления Головко, Эстебан Ортега был убит в Мехико. Расстрелян в такси стрелком на мотоцикле, которого никто не смог толком описать. Единственным свидетелем оказался таксист, и толку от него мало.

Райан откинулся на спинку дивана.

— Заметают следы. — Он разочарованно вздохнул. — Они ликвидируют всех, кто мог бы вывести нас на них. Сделай все, чтобы получить международный ордер на арест. Если мы сможем установить, кто наш молдаванин, мы сможем захватить его.

— Работаем.

Райан посмотрел на фотографию молодой женщины. Она казалась такой юной, у нее впереди была вся жизнь.

— Удалось выяснить ее мотивы?

— Не уверен, что мы это когда-либо выясним. У нее осталась семья в Венесуэле. Возможно, им угрожали. Мы уверены только в том, что она понятия не имела, что ей передали, поэтому мы полагаем, что русские или венесуэльцы обманули ее.

— Есть предположения, зачем венесуэльцы влезли в это?

— Еще нет. Опять же, вполне возможно, что Ортега не больше Родригез знал о том, что она должна была подсыпать Головко.

— Итак, — сказал Джек. — Русские находят полезных идиотов, чтобы помочь им в осуществлении заговора, за затем используют их для своих черных дел.

Мюррей кивнул.

— Выглядит как работа Романа Таланова.

— Главы ФСБ? Действительно? Извините, но я слишком мало знаю о его прошлом.

— Я уверен, никто не знает, — ответил Райан. — Но я работаю над тем, чтобы это исправить.

Глава 61

Джек Райан-младший прибыл в Корби в 11 утра. Небо здесь было еще серее, чем в Лондоне, и, выбравшись из своего «Мерседеса» на улицу перед домом Оксли, он ощутил, что здесь было еще и холоднее.

За два часа поездки он почти убедил себя, что это будет тупик. Он ни на мгновение не допускал, что нападение на него сегодня утром было случайностью, но, как ни старался, не мог понять, какое отношение к нему мог иметь старый британский шпион. В Хантингтоне он почти что повернул обратно, но заставил себя двинуться д<

⇐ Предыдущая 19 20 21 22 232425 26 27 28 Следующая ⇒