Участковый 2 страница

Разговор в кабинете начальника милиции был долгим и обстоятельным. Бывший кадровый офицер, прошедший долгий путь войны от Москвы до Берлина, полковник Кравцов с убеленной большой головой и широкими плечами походил на сказочного богатыря. Ходил по кабинету не спеша, в таком же мундире с той лишь разницей, что на его серебристых погонах - два алых просвета и три большие звездочки да вот мундир пообтерся немного. Не то что у Александра - как «с иголочки» мундир.

Он то и дело останавливался у окна, почти не вынимая сигареты изо рта, отрешенно смотрел на падающий за окном снег, но мысли его работали напряженно и неустанно.

Затем он резко поворачивался в сторону Александра, тот сидел сам напряженно, как на иголках, на черном кожаном диване у противоположной стены и продолжал свой разговор:

- Для меня лично другой работы не нужно, милиция для меня - все, на другом месте не приживусь. Вот выйду на пенсию, тогда видно будет. А тебе, Александр, работать да работать. И тебе мы поручаем самый тяжелый участок - поселок Молодежный. Это целый район, где и старые, еще в 1933 году построенные для спецпереселенцев бараки, и новостройки, и разросшийся гигант - Металлургический завод, так называемая «титановая Магнитка». Преступность на участке твоем слишком велика. Особенно среди подростков. Без «ЧП» и дня не проходит: грабеж, взломы ларьков, магазинов, и все по ночам. Много говорим о воспитании, кто только этим не занимается: школа воспитывает, пионерия, комсомол, детские комнаты милиции, родительские комитеты, комиссии по делам несовершеннолетних, да мало ли кто еще. А преступность среди молодежи растет и растет. Около 60 колоний, изоляторы, детприемники, спецшколы переполнены в два-три раза сверх нормы. А мы все врем и врем на весь мир: преступность в СССР уменьшается и уменьшается, не то, что за рубежом, где преступность - непременный спутник капитализма. У нас же, якобы, преступность - явление случайное и не показательное для социализма, чуждое, преходящее. Правительство даже переложило охрану общественного порядка на народную дружину, сохраняя кадры милиции, мол, скоро и милиция себя изживет как один из карательных органов.

Сколько ученых трудов появилось на свет по этому поводу, сколько газетной трескотни и телепередач на эту тему, а воз, как говорится, и ныне там. Одних «вылавливаем», «сажаем», а на смену им, как грибы после дождя, подрастают другие, и тому нет конца и края.

Однако скверно ко всему еще и зарплата наша. Сам-то на нее прокормишься, а про семью и говорить не приходится. Ведь пришло же в голову нашему правительству доплату за звание отменить. Разве это не вредительство при нашей-то преступности? Лучшие кадры уходят из милиции, хотя из МВД выход один - за дискредитацию. Ничто уже не остановит специалистов. Да кто будет работать на «голом» энтузиазме? Дома одни упреки от семьи, порой не хочется возвращаться с работы. Жулье живет на широкую ногу: кафе, рестораны, а мы, как святоши, с вечно постными днями. Другой раз и рад гостей принять - да нет возможности, из долгов не выпутаешься. Ты знаешь, сколько у тебя зарплата? - обратился он к Александру, - и тут же ответил, - всего лишь 67 рублей. Нет, так продолжаться не может, ох и наломали мы дров с такой политикой.

Наконец, он умолк, уселся в массивное кресло за письменный стол, полистал календарь, выискивая какую-то запись в нем, затем, по-видимому решив закончить разговор, добавил:

- Я думаю ты, Александр, не из пугливых, тебе, кажется, 25 стукнуло? Отслужил в армии, успел поработать на заводе - еще молод, так что тебе «воевать» с подростками. Им такой участковый нужен, который смог бы повести эту беспризорную ватагу за собой. Их ведь не только ругать нужно, но и помочь разобраться в себе, поставить на правильный для каждого путь. Так что - действуй.

У дежурного для тебя полно материалов накопилось - иди, принимай свой участок.

Дежурный, старший лейтенант с лицом не то цыгана, не то грузина, уже поджидал возвращения Александра от начальника, перед ним на столе - увесистая красная папка с развязанными тесемками.

- Все тебе, младшой, - шутливо, с иронией проговорил он, подвигая небрежно папку к краю стола, - Принимай и распишись в журнале. Александр присел на стул у края стола. Он брал одну за другой бумажки, в основном это были заявления, жалобы, внимательно рассматривал и откладывал в сторону.

- Ладно, на участке изучишь, мне некогда, - проворчал дежурный, - там тебя в коридоре три мамаши поджидают: дочери пропали, вот, наделю найти не могут, иди, разберись с ними. Со слов, их девочки «из ранних», не впервой из дома убегают. Из одной школы, к тому же подружки поведением не блещут.

Женщины сидели на скамеечке, что вдоль узенького темного коридора, притихшие и удрученные в стареньких поношенных пальто с измученными, сморщенными лицами, с растрепанными волосами, скорее всего похожие на старушек, чем на женщин, которым нет еще сорока пяти.

- Что случилось? - приблизившись к ним, спросил Александр, - я ваш участковый Авласко, - добавил при этом он.

Женщины растерянно в недоумении уставились на него. Им он показался в сравнении с прежним, ушедшим на пенсию участковым, дядей Мишей ну просто мальчишкой. Вот дядя Миша - другое дело. Он был для них, как отец, защитник от не в меру разбушевавшихся мужей, гроза для хулиганов. А этот? Справится ли?

Не выдержав, наконец, сидящая у края женщина выпалила:

- Как Вы согласились участковым на такой участок, как наш, что постарше не нашлось в милиции?

Александр не обиделся на такое знакомство, а лишь развел руками и, улыбнувшись, ответил:

- Видно, не нашлось, но заверяю Вас, что и я состарюсь тоже, так что у меня все впереди.

- Ну что Вы, мы не хотели Вас обидеть, - продолжала та же женщина, - Простите меня, дуру, но уж слишком участок наш бойкий, дядя Миша, и тот едва справлялся. А у нас, товарищ участковый, действительно горе, - и женщина расплакалась. - Ушли в школу в понедельник наши девочки, и вот уже неделя прошла, а от них ни слуху, ни духу, как в воду канули. Ночами не спим - не знаем, что и подумать, а может уже и в живых нет.

- Ну, так уж и в живых нет? - запротестовал Александр, решив прервать ее причитания, - Они ведь у Вас не впервые убежали из дома, так?

- Так-то оно так, - сквозь слезы ответила женщина, - Но это на сутки бывало, двое, а тут на тебе - неделя целая. Боже мой, - не унималась она, - И чего им бессовестным надо? Все для них, сами недосыпаем, недоедаем - лишь бы им жилось не в тягость, лучше, чем нам. А мы-то чего только не натерпелись, хватили горюшка по молодости: разутые, раздетые, голодные да в холоде - как живые только остались. Война проклятая все отобрала... А им то что, с жиру бесятся, учиться не хочут, шляются где попало и с кем попало. Ночами из-за них не спим, на работе все валится из рук, сердце на части разрывается.

И когда вконец обессиленная она умолкла, Александр расспросил подробно о приметах девочек, задал несколько нужных вопросов. Все это записал в блокнот и успокоил женщин обещанием немедленно приступить к поискам.

Он вышел из отдела милиции, остановился на мгновение и осмотрелся по сторонам.

Здание милиции было двухэтажным и соединялось маленьким двориком с автовокзалом. Перед автовокзалом простиралась небольшая площадь - место проведения городских торжеств. Большая трибуна у подножия статуи вождя пролетариата почти примыкала к высокой чугунной кольцевой ограде на высоком гранитном фундаменте. Церковь, по решению Исполкома Салдинского Совета депутатов, снесли, а точнее взорвали. На месте церкви разросся сквер, и о былом напоминали лишь вечнозеленые пушистые кедры вдоль ограды да разве еще сама ограда с вензелями на воротах.

Александру нравилось бродить по этому скверу, здесь было тихо и безлюдно. Он присаживался на скамейку возле кустов и смотрел на пылающие разноцветьем клумбы.

Вот и сейчас, дожидаясь автобуса, он лишь с тоской окинул взглядом ограду, застывшие, как часовые, кедры и горько усмехнулся, глядя на это нелепое, казалось, сооружение: трибуну и памятник, загораживающие собой память о прошлом, которое все чаще и чаще будут вспоминать потомки.

Ждать пришлось недолго. Из-за угла здания прокуратуры, находящегося на противоположной стороне площади, выскочил старенький автобус. Он описал полукруг по площади, гремя, казалось, всем своим корпусом - дверцы плотно не закрывались и поэтому хлопали от сотрясения.

Описав дугу, автобус подкатил к остановке. Из кабины лихо выскочил коренастый паренек и, посвистывая, направился в диспетчерскую. Толпа пришла в движение. Напирая друга на друга, работая локтями, а то и всем корпусом, каждый стремился протиснуться первым и занять свободное сиденье. Александр не спешил, он дождался водителя, затем протиснулся на подножку, дверцы едва закрылись. Перегруженный автобус натруженно гудел и, наклонившись на правый бок, медленно шел по центральной улице Ленина без остановок.

Впервые он остановился на пересечении с Парковой улицей, напротив здания ЖКО, где многие пассажиры выходили. Александра почти вытолкнули из двери, он пропустил покидавших автобус и вошел обратно, Автобус повернул на Парковую вдоль заводского забора. Через остановку, напротив центральной проходной, он вышел, поправил портупею и направился к своей «резиденции». Это был барак, ближайший к проходной, за которым начинался поселок, состоящий из домиков, походивших друг на друга словно близнецы.

С торца барака узенький коридор вел в большую комнату, предназначавшуюся для участкового уполномоченного.

Уборщица, седовласая полноватая женщина, растапливала кирпичную печку, присев на корточки, и ругала что есть мочи сложенные в печку дрова. Не обращая внимания на вошедшего участкового, она продолжала свое занятие, то и дело кладя на дрова то бересту, то бумагу. Дым разъедал ей глаза. Она морщилась и ворчала:

- Не могли завезти сухих дров, вот и майся!

Однако сквозь дым блеснул сначала слабо, затем все сильнее и сильнее огонь, и языки пламени от сухой бересты постепенно охватили поленья гудящим пламенем.

- Давно бы так, - буркнула женщина, кряхтя и поднимаясь. Располагайтесь, это Ваши апартаменты, - с усмешкой обратилась она к Александру, все еще не решавшемуся пройти к письменному столу, находившемуся у стены в углу. Ни портретов, ни картин - голые побеленные стены, несколько стульев у входа вдоль стены, - вот и все убранство комнаты.

- Что, тоскливо? - продолжала женщина, - Ничего, скучать вам не придется. Вот узнают, что Вы заступили, так отбоя не будет, так и навалят с жалобами да просьбами. А я тут и за сторожа, и за уборщицу, и за понятую, - и женщина рассмеялась.

Она прошлась по скрипучим половицам, переваливаясь с ноги на ногу, и уселась на крайний стул.

Александр нехотя сел за стол, поочередно выдвигая ящики, проверяя, нет ли в них каких-либо бумаг. В нижнем обнаружил толстую синюю папку с бумагами. Стряхнув пыль, он развязал тесемки и принялся изучать содержимое: то были различного формата листки, в основном вырванные из школьных тетрадей и содержащие различные жалобы.

Глядя на него, женщина пояснила:

- Это давнишние, исполненные, бумаги Михаила. Выбрасывать не стала. А Вы свои дела заведете.

Передохнув, она встала и направилась к выходу:

- Вы не беспокойтесь, - повернув голову, сказала она, - Я здесь за стенкой живу. Если нужно, идите по делам, я скоро. Печь пусть топится - ни черта ей не сделается. А зовите меня тетя Даша. Вот так.

И она, переступив порог, направилась по коридору, сопровождаемая тем же скрипом высохших стареньких половиц. Когда дверь барака за ней гулко захлопнулась, Александр встал, подошел к печке и, открыв дверцу, кочергой поправил дрова, отчего еще сильнее загудело в хорошо прочищенной трубе. Он так и не раздевался, заранее планируя обойти поселок и приступить к поиску пропавших девочек. А вот с чего начать этот поиск, он пока еще не представлял. «Надо идти, скоро совсем стемнеет,» - подумал он и направился к выходу.

Молодежный поселок - это лишь отдельный район большого участка, находящегося теперь под опекой Александра. Как ни говори, а он теперь хозяин на этом «самом криминальном» участке города. Участковый врач, участковый уполномоченный милиции - вот, пожалуй, два необходимых человека, к которым больше всего взывают о помощи, которых почитают, к которым несут свои беды и радости. И у того и у другого одна задача - спасать людей. Разница лишь в том, что один спасает от болезней, другой - от преступных посягательств. Жизнь и судьба многих, порой, зависит от этих дополняющих друг друга участковых. А самое важное в их работе - это личная ответственность за свой участок. Процветает преступность - куда смотрит участковый уполномоченный, одолевают болезни, антисанитария на участке - виноват участковый врач. И с того и с другого требуют принятия всяческих мер профилактики. Они и в материальном положении на одинаковом уровне. Труд мало оплачиваемый, хотя работы невпроворот, о выходных лишь мечтать приходится. Да еще если телефон на дому - до сумасшествия звонки доведут. Дежурному по отделу милиции что, он отдежурил свои сутки, а трое отдыхает, и ему нет дела до личной жизни участкового. А случись что, он прежде звонит участковому в любое время суток: ЧП - ты и разбирайся, а у нас, видите ли, транспорта нет, да и милиционеры все задействованы - порядок в городе наводят. На смену одному дежурному заступил другой, и цикл повторяется. Каждый из них стремится облегчить свое дежурство, взваливая всю ответственность на участковых, а на участкового возложены еще и: дознание, розыск, паспортный режим, работа с неблагополучными семьями, беседы в коллективах предприятий и так далее и так далее. И чем добросовестнее работает участковый, тем больше сгущаются над ним «тучи» - поток жалоб на его действия пополняет милицейскую почту. Подонки, люди с черной душонкой не привыкли жить в ладу с законом, и требования участкового им не дают покоя. Вот и строчат на все лады и во все концы анонимки, жалобы и просьбы заменить участкового, приписывая ему неблаговидные и незаконные поступки. Обо всем этом Александр был заранее предупрежден ветераном дядей Мишей. И действительно, многие участковые не выдерживали: их спаивали, подкупали взятками, и, в конце концов, они либо сами добивались увольнения, либо их просто выгоняли из милиции с «волчьим билетом».

Александр впервые обходил свой участок в должности участкового и с тревогой обдумывал свое новое, ох какое трудное, положение.

Повалил густой большими хлопьями снег. Небо заволокло непроницаемыми тучами. Сумерки быстро сгущались. Он дошел до крайнего на участке пятиэтажного дома, за которым простиралось обширное поле, а за ним - бетонка, соединяющая два города - Верхнюю Салду и Нижнюю Салду.

По ту сторону этой стратегически важной для городов дороги, вдоль ее, потеснившие лес, тянулись нескончаемой вереницей современные цеха Металлургического комбината.

Получение титановых слитков в огромных вакуумных печах, их обработка и в дальнейшем листовой прокат - вот над чем трудится тридцатитысячный коллектив комбината.

На малой скорости, из-за плохой видимости нескончаемым потоком шли машины, пронзая тьму и снежную завесу светом фар.

Александр, прислонясь к углу дома, смотрел на море заводских огней. Современные большие цеха походили на исполинов из стекла и металла, излучающих яркий свет. Они являли собой скорее огромный город, превосходящий своей мощью маленький жалкий городишко. Он как бы бросал вызов, заверяя: «Смотри, вот я и есть настоящий город, а ты - так себе, городишко. Я построен по последнему слову техники, с размахом, а ты вряд ли выкарабкаешься из своего застойного положения, как был деревянным, так и останешься таким. Все потому, что я принадлежу к высшей касте - «оборонке», а ты - к социальной сфере, о которой если и думают, то в последнюю очередь. Мне в этой жизни - зеленый свет...»

Александр не впервые любовался этой картиной ночного города, но сегодня он воспринимал ее по-иному, с необычным ощущением, в тревожном осознании ответственности за его покой. Рассматривая дома своего участка из-за укрытия, он вдруг подумал: «А что если хотя бы на сутки город оставить без милиции? Что тогда?». И от этой нелепой мысли холодок пробежал по нему. «Да, тогда никому несдобровать: разбой да грабежи с изнасилованиями захлестнут город. Страх загонит людей в дома. На улицу тогда и днем носа не высунешь». Но тут его мрачные мысли были прерваны громкими голосами приближающихся. По голосам Александр определил двух подростков, лица которых в темноте рассмотреть было невозможно. Они наперебой что-то выкрикивали, через каждое слово слышался мат. «Сопляки», - процедил сквозь зубы Александр и отошел от угла дома, стараясь быть незамеченным. Но подросткам было не до него, они так же азартно болтали и шли по направлению к полю. Каждый нес за плечами по рюкзаку. Посреди белоснежного поля они остановились и, как с трудом разглядел Александр, присели. Из-под земли вдруг вырвались клубы белого пара и через минуту исчезли, поглотив подростков. Александр.не поверил своим глазам... «Что за наваждение? - изумленно прошептал он, - как сквозь землю провалились!».

Не теряя времени, он сорвался с места и бросился по их следу. Вскоре дорогу ему преградила испаряющаяся от тепла четырехугольная бетонная площадка, возвышающаяся над землей. Падающий снег, касаясь ее поверхности и четырех чугунных люках по углам, таял на глазах. «Ах, вот оно что - теплотрасса,» - усмехнулся он и присел на корточки. Из колодцев доносились приглушенные голоса. Он отчетливо уловил наряду с голосами парней и голоса девчонок. «Возможно, здесь и обитают разыскиваемые, - подумал Александр, - Но как быть? Если потребовать подняться наверх - вряд ли послушаются, скорее будут выжидать, пока он не уйдет. А если и поднимутся, то все равно разбегутся в разные стороны. Нет, без подмоги мне не обойтись,» -решил он и направился к заводу. На проходной «Восточная» он позвонил дежурному по отделу и доложил обстановку. Выслушав внимательно Александра, тот обещал незамедлительно направить наряд. И действительно, ждать пришлось недолго, дежурный сработал оперативно. К проходной подкатил милицейский старенький автобус серого цвета с окнами в решетках. Александр вскочил на подножку кабины, указывая путь водителю. Лучи фар заметались по заснеженному полю. Земля уже подмерзла, и машина уверенно шла по полю. Водитель у колодцев затормозил, машина остановилась, включенные фары были направлены на бетонную площадку. Трое вооруженных автоматами сержантов вышли из автобуса и по одному, как по команде, встали у крышек люков. Над четвертым, откуда отчетливо слышались голоса ни о чем не подозревавших подростков, склонился Александр.

- Пора брать, - с нетерпением высказался один из сержантов и приготовился откинуть крышку.

Но Александр его остановил:

- Не нужно, пусть сами выходят. Так лучше будет, силой их не возьмешь, - и он громко скомандовал, - Ребята, выходите!

Голоса мгновенно стихли. Минута молчания, затем послышался мат.

- А ты кто такой? Проваливай, козел, а то накостыляю! И снова тишина.

- Зина, Алла и Валентина, я - ваш новый участковый Авласко. Я разыскиваю вас по просьбе ваших родителей. Хватит прогуливать занятия, матери извелись, ночами не спят. Выходите, ничего вам не будет - обещаю.

И снова тишина.

- А мы не выйдем, - послышался развязный пьяный голос подростка, и ничего ты нам не сделаешь. Наше право: где хотим - там и гуляем, отвали.

- Тогда мы вас вытащим, и получишь ты, шалопай, по заслугам. Я

за вами наблюдал, как вы спускались в колодец с напарником.

- Ах, вы, козлы, «хвост» притащили, - взорвался кто-то из обитателей подземелья.

По голосу можно было определить, что это уже не парень.

- А ты вообще заткнись, Скидан, - вмешался сержант, - я тебя узнал. Считай, что срок за малолеток схлопотал, еще узнаем, чем ты там с ними занимаешься.

- Я, начальник, не насильник. Вот у них спроси. Все по доброй воле, они подтвердят, - начал оправдываться опознанный по голосу Скидан.

- Хватит трепаться, и слушай меня внимательно, мразь, если сейчас не выпустишь девчонок, то там и останешься один навсегда. Это я тебе гарантирую, - гневно произнес сержант.

- Да не пугай, не пугай, - не унимался Скидан, - я не против, выходим.

Немного спустя откинулись почти одновременно крышки и по одному выходили на поверхность «дети подземелья».

Первым поднялся лохматый с заросшим лицом верзила и два сержанта, не дав ему опомниться, заломили ему руки назад. Щелкнули за спиной наручники.

- Вот так-то будет надежнее, - и, указав на заднюю открытую дверь автобуса, добавил, - милости просим в «родные пенаты». |

Задняя часть автобуса - это своего рода одиночная камера на колесах, отгороженная от основного салона и предназначенная для перевозки опасных преступников.

Подростков было пятеро: три девчонки «без вести пропавшие» да двое парней, плохо стоящих на ногах.

- Что, на пробку наступили?, - зло спросил один из сержантов, подталкивая их к открытой боковой дверце, - ну ничего, мы вас в миг отрезвим.

В автобусе девчонки жались друг к другу. Они походили на золушек: испачканные лица, волосы сбиты в слипшиеся пряди, от их одежды шел неприятный затхлый запах.

- Ну, барышни, никак вы на конюшне прописались, - не унимался все тот же возмущенный сержант, - вас только ночью и возить, днем бы всех распугали. Срамота-то какая. Небось о замужестве мечтаете, да вот только эти «принцы» и подходят, - и он кивнул в сторону полусонных подростков, развалившихся на сидении.

- Угомонись, - спокойным голосом прервал его Александр, - В отделе поговорим.

С нескрываемым раздражением встретил прибывших в дежурную часть капитан милиции.

- Вы кого мне доставили? - обратился он к сержантам, - Да после них не одни сутки надо проветривать помещение. В камеру их всех до разбору.

- Нет, нет, - запротестовал Александр, - Вот его - да, - и он указал на верзилу Скидана, - им мы займемся отдельно. А этих, - он кивнул головой в сторону подростков, жавшихся друг к другу, - помыть, покормить и до утра на отдых, пока родителей не вызовем.

- Еще чего? - возмутился дежурный, - пусть катят по домам, - Буду я тут с ними возиться - не детский сад.

- Нет, товарищ капитан, так не пойдет. Мы должны их сдать под расписку родителям и в наилучшем виде, - стараясь переубедить дежурного, продолжал Александр.

- Вот ты участковый, ты и возись с ними. Будь им нянькой, а у меня целый город на проводе, - грубо оборвал Александра дежурный, и небрежно обратился к подросткам, - Марш в коридор и сидеть тихо. Нечего здесь воздух засорять, и без вас тошно, никакого покоя.

Александр со словами, обращенными к подросткам: «Я - скоро», выскочил из дежурной части на улицу и направился к примыкающему одноэтажному зданию - медицинскому вытрезвителю.

Дежурный и врач, выслушав его просьбу, решили помочь молодому участковому. Вскоре подростки с наслаждением мылись в душевых, а заботливая санитарка - ворчливая, сутуловатая тетя Маша собрала и унесла их одежду в так называемую прачечную, приговаривая: «Ох, олухи царя небесного, чего им не живется по-людски?». Ей предстояло выстирать, высушить да прогладить все это к утру. Такое ей не впервой, она справится.

Александр, не теряя времени, сходил с помощником дежурного на кухню и разогрел остатки ужина: гречневую кашу с мясом, чай. Прихватив все необходимое, он направился в медвытрезвитель кормить подростков.

Девочки в халатах сидели на кроватях, свесив босые ноги, расчесывали волосы и негромко делились своими впечатлениями. Появление Александра прервало их разговор, и они поспешили ему на помощь, принимая принесенный ужин.

- Ну, ладно, подкрепляйтесь и отдыхайте, не буду вам мешать, - и улыбнувшись на прощание, он вышел.

Девочки с жадностью набросились на ужин, соскучившись по горячей пище.

В комнате мальчишек было тепло, слышалось легкое похрапывание.

- Этим не до еды, перебрали юнцы, - усмехнулся сержант, и они с Александром решили не беспокоить ребят.

Александр решил остаться в отделе, до дому далеко, а утром все равно необходимо быть в отделе на вручении подростков родителям, так что надо сэкономить время на сон.

Он организовал себе ночлег в комнате для участковых на втором этаже. Завернувшись в шинель, улегся на черный кожаный диван. Мысли от пережитого за последний день не давали уснуть. Однако сон его все-таки незаметно сморил.

В восемь утра дежурный поднял всех. Тетя Маша разнесла по комнатам чистую и проглаженную одежду подростков.

Надо было видеть, с каким наслаждением они потягивались в белоснежных простынях, которых целую неделю были лишены по собственной воле. Переодевшись во все чистое, девочки вошли в дежурную часть и расселись все на той же скамеечке, дожидаясь своей дальнейшей участи. К ним присоединились мальчишки.

- Ну вот теперь и на людей похожи, - повеселевшим голосом заметил подошедший к ним дежурный, - Придется вам подождать, вызвали ваших родителей. А на будущее, советую, больше нам не причинять хлопот, не то определим в Нижне-Тагильскую спецшколу а там быстро вас всему научат. Там нянек нет. Так что подумайте хорошенько на всякий случай.

И только? он закончил свою назидательную речь, как входная дверь открылась, и три взволнованные женщины переступили порог и остановились в нерешительности.

Они переводили набухшие от слез глаза то на дежурного, то на своих долгожданных дочерей. Те, увидев матерей, в свою очередь, заволновались, готовые по-детски расплакаться.

- Спасибо Вам, с трудом выдавливая слова, обратилась одна из женщин к дежурному.

- Нет, это не меня благодарите, а вот его, - и он указал на спускающегося по скрипучей деревянной лестнице Александра, - Это вот участковый нашел их, его и благодарите.

После выполнения всех формальностей девочки в сопровождении матерей покинули дежурную часть, а мальчишек родители забрали попозже.

На оперативном совещании всех работников отдела милиции в ленинской комнате начальник милиции объявил Александру благодарность за предпринятые оперативные действия по розыску подростков.

Был уже полдень, когда Александр наконец-то покинул отдел милиции. Снега выпало за ночь много, было тихо и не холодно. Он посмотрел на часы и немного постоял у входа, размышляя, куда ему отправиться: либо к брату Николаю, либо к себе в коммуналку. «Ну, нет, пойду к себе, а то через пять часов на работу, времени много займет транспорт». До дома, где жил Александр - ходьбы двадцать минут. По улице Ленина скорым шагом он направился к себе. Восьмиквартирный двухэтажный дом, окрашенный в салатный цвет, находился недалеко от центральной проходной завода, на краю обслуживаемого участка. Эти дома построены методом горьковчан. По примеру рабочих города Горького, которые жилищную проблему решали своими руками, директор металлургического комбината, Герой социалистического труда Агарков предложил и своим заводчанам построить небольшой поселок: каждому цеху - свой дом. Сколачивались цеховые бригады из рабочих, нуждающихся в жилье.

Поселок рос на глазах. Каждый строящийся дом называли по номеру цеха. «Где прораб?», - шутливо спрашивал кто-либо. И ему в ответ слышалось: «На доме цеха 2» или «на доме цеха 8». Основные же специалисты - каменщики, бетонщики, штукатуры да маляры - это кадровые рабочие строительной организации, а цеховые им были приданы в качестве подручных. Однако стройматериалов не хватало, и стройку врасплох захватила зима. Когда-то вдоль по обе стороны железнодорожного полотна за вокзалом разгружали кирпич, целый давно выбрали и вывезли, а битый кирпич был забыт и его запорошило снегом. Вспомнили, однако, и о нем, За две недели рабочие извлекли его из-под снега и очистили от грязи. Бригады цеховых строителей старались побольше завезти на свои дома, работали, не считаясь со временем, соревнуясь друг с другом.

Александр также принимал участие в строительстве в составе бригады цеха № 2, ему нужна была хотя бы комната для самостоятельной жизни. Но призыв в армию прервал его работу на стройке. Цеховое руководство обещало сохранить за ним право на комнату. Обещание было выполнено, и, возвратившись со службы, он отметил с друзьями новоселье в том доме, который строил своими руками. Комната ему досталась большая, двадцать три квадратных метра, с балконом. В двух других проживал Иван Казаков - слесарь цеха с женой и дочкой. Так что все были свои, и Александр таким соседством был доволен.

Он поднялся на второй этаж по деревянной лестнице, остановился у двери своей квартиры под номером три, пошарив по карманам, отыскал ключ. В квартире - никого: Казаковы на работе, а дочка в школе. В комнате порядок, как будто он и не покидал ее: цветы на окнах и по стенам разрослись, кругом чистота.

- Молодец Татьяна, - похвалил он вслух соседку.

Скинул шинель, сапоги с отяжелевших ног и, не снимая кителя, прилег на диван, а мысли воскресили картину пережитого за сутки. В сознании отрывочно то появлялись, то исчезали одна картина за другой. Перед глазами - то подростки, то их родители, то работники милиции, но видения исчезли, и наступила темнота. Он уснул. Заведенный им будильник оглушительным звоном поднял его с дивана. Было около трех - за окном день заметно угасал.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 567 8 9 10 Следующая ⇒