Он ждал команды

Он ждал команды

Наш разведывательно-бомбардировочный авиационный полк дислоцировался недалеко от белорусского городка Береза - Картузская - до Бреста рукой подать. Военный городок, сам аэродром со стоянками больших самолетов и город с высоты полета представляли собой как бы вершины равностороннего треугольника, соединенные широкими многокилометровыми бетонками.

Военный городок небольшой: две двухэтажные казармы, столовая - в одном здании с почтой, небольшой кинотеатр, библиотека, на краю городка - штаб, баня, склады - вещевые, продовольственные, оружейные - чуть подальше. За городком - стадион со спортивными сооружениями, поодаль течет быстрая речка, пологие берега которой открывают взору редкие березовые рощицы да заросли прибрежного ивняка. А вокруг поля - небольшие белорусские хутора.

В военном городке проживали в основном летный состав и механики срочной службы, а офицеры с семьями и холостяки - в городе. Полк жил своей особенной жизнью, отличной от других родов войск. Здесь не было тех изнурительных строевых занятий и показных смотров, муштры и жестких требований соблюдения субординации, бытующих в пехоте, десантных и пограничных войсках. В отношениях царили доверие и взаимное уважение - без этого в авиации нельзя.

На аэродроме во время полетов порой трудно отличить офицера от рядового механика: все были в одинаковых летних комбинезонах. И летный состав понимал, как безопасность полетов и многое другое при выполнении «боевых» заданий зависит от механиков, этих простых парней срочной службы, и потому по отношению к ним не было ни унижений, ни оскорблений, ни высокомерия.

Краснознаменный авиаполк был сформирован в годы войны и входил в состав Белорусского фронта. В рядах личного состава до сих пор были ветераны, участники битв под Минском, Прагой и Берлином. Командир полка генерал Ветров - Герой Советского Союза. Многие летчики награждены орденами и медалями.

А в эти мирные дни полк жил по расписанию: полеты сменялись учебой, профилактической работой и отдыхом. Зимой полеты реже: не позволяли метеоусловия - то липкий снег, то дождь, то густые туманы. Зато с наступлением весны все оживало, и не только в природе. В полку, как бы наверстывая упущенное - полеты за полетами, в том числе и ночные. Учащаются полеты - учащаются «ЧП». И это неизбежно, в том своя закономерность. В один из таких мартовских дней готовились, как обычно, к полетам: на аэродром прибыли вначале механики всех служб, затем - летный состав. В небольшом домике руководителя полетов уточнялись маршруты и задания, проверялось состояние здоровья летного состава перед вылетом. На стоянке вытянулись в два ряда зачехленные серебристые ИЛы. Как мухи, облепили их механики: одни стягивали большие и тяжелые чехлы с фюзеляжей, плоскостей и киля; другие вскрывали капоты, отсеки, осматривали двигатели, прозванивали электроцепи, проверяли радиосвязь. Механики одной службы отпускали шутки в адрес другой, озорно смеялись, не стесняясь в выражениях. «Агрессоры» (так прозвали механикой по вооружению) подвезли авиабомбы и ленты со снарядами к стоянке и перекуривали, дожидаясь своего череда. Их работа была завершающей. У самолетов в это время никто не должен был находиться - все могло случиться при подвеске бомб и зарядке пушек. Но вот и они принялись за дело: быстро извлечены из деревянных укупорок 150-килограммовые бомбы, протерты от смазки ушки зацепления. Поочередно открывая бомболюки машин, механики подвешивали их на замки, вворачивали взрыватели, заряжали лентами снарядов приемники пушек в носовой и хвостовой частях фюзеляжа; вставляли по борту кассеты с сигнальными ракетами. Затем подходили бензозаправщики, и каждая машина получала необходимое количество горючего. Итак, машины готовы к вылету. Ждали «спарку» с разведки погоды. Проходит час, другой... Время возвращения «спарки» истекло...

«Спарка» - самолет с двумя автономными, одиночными кабинами для летчиков. В первой кабине - инструктор, опытный летчик, а во второй обычно кто-либо из пополнения либо прибывший из отпуска и длительное время не летавший.

В этот день на разведку погоды вылетели командир машины - летчик первого класса майор Григорьев, в качестве «вывозимого» -прибывший из отпуска капитан Степанян и стрелок-радист сержант срочной службы Горюнов, кабина которого тоже располагалась автономно в хвосте фюзеляжа.

Тревога постепенно передавалась от руководителя полетов к летному составу и к механикам. Связи с самолетом не было давно, но это скрывали. Летный состав вскоре был срочно вызван к руководителю полета. Подполковник Белов сидел за столом и, не поднимая головы, сообщил:

- Позвонили из района. «Спарка» рухнула в болото, ребята погибли.

Эта весть мигом облетела весь личный состав полка. О случившемся узнал и город.

Для выяснения причин аварии в район падения «спарки» был направлен на машине поисковый отряд специалистов. Отряд прибыл на один из хуторов, расположенных недалеко от обозначенного района. Машину оставили на хуторе, и с проводником, продираясь сквозь заросли кустарников и низкорослого осинника по едва заметным влажным мшистым тропам, поисковый отряд взял курс в направлении, указанном хуторянами. Они наперебой рассказывали, как самолет с оглушительным ревом пролетел над хутором и примерно в пяти километрах упал в болото. Болото было полусухим, и это облегчало поиск. Пройдя примерно три километра, отряд разделился на три группы по четыре человека для прочесывания как можно большего района. Старший группы имел ракетницу. Договорились, кто первый обнаружит «спарку», должен подать сигнал сбора. Поиск длился около трех часов: прочесывали район вдоль и поперек. И вот группа во главе со старшим лейтенантом Смирновым заметила впереди поваленные и поломанные небольшие деревца широкой полосой, а дальше - просвет.

По этому ориентиру вышли на край опушки. Группа в оцеплении смотрела на трагическую картину: огромная «спарка» была расчленена на несколько частей. Носовая часть фюзеляжа зарылась под углом в болотистую почву, плоскости лежали рядом, а хвостовая часть с килем и кабиной стрелка-радиста с торчащими из башни двумя пушками отброшены были на расстояние. Но каково было удивление, когда подходя осторожно к самолету, увидели за килем сидевшего одного из членов экипажа. К нему подбежали, это был летчик Степанян. Лицо его, посеревшее, измученное, измазанное в грязи было неузнаваемо. Он отрешенно смотрел на окруживших его людей и молчал. Затем медленно стащил с головы шлем, уткнулся в него лицом и застонал. Его на время оставили в покое и облепили кабину стрелка-радиста. Люк был на земле, и открыть его было невозможно. Долго возились тогда с толстыми окнами. Стрелок-радист Горюнов стоял на люке, шлемофон был подсоединен к рации, правая рука его застыла в мертвой хватке на ручке люка. Он был мертв - лицо без единой ссадины и царапины. Все поняли, что сержант приготовился покинуть самолет, но не сделал этого. Почему? В чем дело? Ведь ему стоило только потянуть ручку на себя, как люк автоматически открылся бы, и никакого катапультирования не потребовалось бы. Стоило лишь оттолкнуться от люка в воздушное пространство вместе с парашютом. Командир «спарки» Григорьев был раздавлен фюзеляжем. Тело его впоследствии с трудом извлекли.

Через какое-то время Степанян с трудом пришел в себя и рассказал, как все произошло.

«Спарка» подлетала к заданному району. Температура за бортом минусовая, и машина стала покрываться льдом. Григорьев передал: «Включаю противообледенительную систему». Однако она не сработала. Лед нарастал, и сквозь окна ничего не было видно. Машину затрясло. Заглох правый двигатель. Григорьев пытался запустить его, но безуспешно. «Спарка» резко взяла крен и, неуправляемая, теряла высоту. Григорьев принял все меры к выравниванию машины. Затем крикнул по связи:

- Приготовиться покинуть машину.

«Спарка» вслепую, под углом, продолжала терять высоту. Вдруг связь прервалась, и от Григорьева никаких команд не поступало. Через несколько секунд Степанян увидел, как впереди его потоком воздуха снесло фонарь кабины командира. У Степаняна промелькнула мысль: «Командир катапультируется». Но летели секунды, сиденье с Григорьевым из кабины не выбрасывалось. «Не сработала катапульта, а, может, не выдержало перегрузок сердце», - мелькнуло в мыслях у Степаняна. Высота критическая. Степанян принимает решение катапультироваться: он разгерметизировал кабину, открыл замок фонаря, - фонарь тут же мощным потоком унесло, затем нажал на ручку выстрела и был выброшен вместе с сиденьем из машины. Через несколько секунд сработал замок, сиденье отделилось, затем автоматически раскрылся парашют. Степанян, приземляясь, наблюдал, как «спарка» стремглав неслась навстречу земле и скрылась в мелколесье болота. Приземлившись, Степанян отстегнул парашютные ремни, кое-как собрал парашют в кучу и направился в сторону падения машины. Один из механиков задал ему вопрос: - Почему вы ему не приказали?

- Не имел права, - ответил Степанян. - Я не командир. Горюнов сам и без моей команды мог выброситься. Он видел, что машина неуправляема и теряет высоту.

- Но Горюнов ждал последней команды, - возразил тот же механик злобно, он чувствовал, что смерть близка. Но без команды... не стал спасать свою шкуру. А вы...

Он не договорил, махнул рукой и отошел в сторону.

⇐ Предыдущая 123 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒