Две недели спустя 10 страница

⇐ ПредыдущаяСтр 11 из 16Следующая ⇒

— Мэтт, — осторожно спросил он. — Почему ты сидишь в темноте?

Я выдохнул, услышав его голос.

— Я волновался…

Кира приблизился, но между нами по-прежнему оставалось расстояние в метр.

— О чем ты волновался?

— Что с тобой что-то случилось, — приглушённо признался я. — Что ты злишься и не хочешь идти домой.

— Мэтт. — Кира рвано выдохнул. — Я встретился с Митчем.

Я вскинул голову, чтобы посмотреть на него.

— Ты что?

Он кивнул.

— Я спросил одного из ребят на работе, видели ли они его в управлении. Мне сказали, что да. Поэтому я позвонил и попросил о встрече.

Я не знал, что Кира собирается это сделать.

— И?

— Я сказал ему, что волнуюсь о тебе, — прошептал Кира. — Рассказал о вчерашнем бое. Мне кажется, для тебя что-то изменилось. Где-то по пути всё стало иначе.

Моё сердце гулко билось в груди. Дыхание перехватило.

— Я в норме.

— Нет, — тихо сказал Кира. Уверенно. — Нет, ты не в норме.

— Если это из-за того, что Аризона сказал про вчерашний бой…

— Отчасти, да. Но что-то тебя мучает, Мэтт.

Я помотал головой и проговорил то единственное, что приходило в голову.

— Пожалуйста, не уходи от меня.

— Что?

— Помнишь, когда ты мне это сказал? — Я поторопился объяснить. — Помнишь, в хижине, когда мы провели там неделю. Ты сказал, что если я тебя оставлю, то всё произошло напрасно. Помнишь? Ты ведь так говорил?

Кира кивнул.

— Да.

Но потом непонимающе помотал головой.

— Ну, если ты меня бросишь, то всё впустую. — Блядь, мои слова не несли никакого смысла.

— В этом дело? — уточнил Кира. Его голос хрипел. — Причина в том, что случилось со мной у Томича?

Да.

Тысячу раз да.

— Нет.

И снова ложь.

Голова закружилась. Кажется, я покачнулся.

Кира меня подхватил. Обнял меня сильными руками. Я нуждался лишь в его тепле, его запахе. Но не заслуживал их.

— Мэтт, ты не в порядке.

— Я очень устал, — заявил я.

— Ты слишком много на себя взвалил.

— Я справлюсь.

— Детка, вроде как очевидно, что ты не в состоянии, — мягко проговорил Кира. — Тебе нужен перерыв.

Мне не слишком понравилась тема перерыва. Я вздохнул и крепче сжал руки.

— Что сказал Митч?

— Сказал, что официально не многое может сделать, но приглядит за тобой, — ответил Кира. — Его точные слова: «Передай Эллиоту, чтобы он не вытворял всякое дерьмо, потому что я слежу».

Кира отстранился и провёл пальцами по моей опухшей брови.

— Думаю, он просто хотел меня обнадёжить, — сказал он.

— Прости, — извинился я. — Не хотел тебя пугать или заставлять волноваться.

— Мэтт…

— Для меня почти ничего не изменилось. — Я вспомнил слова, произнесённые Кирой ранее. — То есть, уйти от Митча и парней было тяжелее, чем мне казалось, признаю. Но я стараюсь к этому привыкнуть. — Даже полуправда была лучше лжи. — Но я не хочу ранить тебя, Кира. Это последнее, что бы я сделал.

— Всё нормально, детка, — проговорил он, хотя было очевидно, что совсем нет. — Я думал, ты на меня рассердишься, — добавил он. — За то, что у тебя за спиной обратился к Митчу.

Я почти рассмеялся. Если бы он имел хоть малейшее представление о моих секретах.

— Ты сделал это, потому что переживаешь, — негромко признал я. — Но спасибо, что рассказал.

— Переживаю. Конечно, я переживаю, — подтвердил Кира, прижимаясь губами к моему лбу.

Стремясь извиниться хотя бы за то, чего не скрывал, я проговорил:

— Прости за сцену чуть раньше. Я не собирался так паниковать, оставляя сообщения на голосовой почте. Просто проснулся, а тебя нет дома. И я подумал, что возможно ты зол и не хочешь возвращаться.

Кира грустно улыбнулся и поцеловал непострадавший уголок моих губ.

— Как насчёт ужина? Я приготовлю.

Я вздохнул, поражаясь его неисчерпаемому запасу любви.

— Ты всегда очень добр ко мне.

— Да, именно так. Чего ты хочешь? — поинтересовался он. — Могу сделать стир-фрай, или рыбу на пару, или запечённую курицу. Это легко и быстро.

— Поджаренный бутерброд с сыром?

— Бутерброд?

Я кивнул.

— Ты спросил, чего хочется. Мне хочется поджаренный тост и сыр.

Кира хохотнул. Я слишком давно не слышал этого звука. Он чмокнул меня в здоровый висок.

— Будет тебе бутерброд.

Я сел на кухонный диванчик, пока Кира готовил нам тосты с сыром и рассказывал про свой день. Я притворился, что глаз и рёбра не болят, что я не вру и не чувствую вины. Лишь для того, чтобы любоваться его улыбкой.

* * * *

В понедельник утром, придя в БК, я первым делом нашёл Джамаля и извинился перед ним за то, что не провёл честный бой.

Он решил, что в качестве возмездия хватило моего почерневшего и опухшего глаза.

— У тебя отличный правый хук, — сказал я, стараясь отшутиться. — В любом случае, ещё раз, прости, что не посчитался с тобой.

Джамаль фыркнул.

— Дай угадать. Дело не во мне, а в тебе?

Я хохотнул.

— Типа того.

— Эллиот! — проорал Босс с другого конца зала. — Сюда! Живо!

Джамаль рассмеялся.

— Удачи с ним.

Я подошёл к невысокому пожилому мужчине, ожидая, что он отчитает меня на виду у всех. Но нет, он схватил меня за подбородок, повернул лицо, чтобы осмотреть глаз.

— Не так плохо, как я думал.

— Вчера мама Киры прикладывала японскую травяную мазь, — объяснил я. — Она вроде как убирает отёк и заживляет повреждённые ткани, как сказала Юми. Воняет будто протухшее мясо.

— Хм, — промычал Босс, отпуская мой подбородок. — Что ещё Юми тебе сказала?

— Как только она меня не обозвала. Накричала, велела прижать задницу к стулу, а потом несколько часов хлопотала надо мной, — сообщил я.

Надеялся на улыбку, но Босс проигнорировал мои слова и снова резко выдохнул.

— У тебя две недели, Эллиот. Две недели до того, как ты снова зайдёшь в клетку. Физически, ты готов, не считая глаза. Твоя форма и выносливость очень хороши. Но здесь. — Он постучал по моему лбу. — Здесь долбаный бардак.

— Прости, Босс, — негромко ответил я.

— Не желаю слышать жалкие извинения, — холодно проговорил он и поднял свой планшет.

Я глянул на Аризону, державшегося на безопасном расстоянии.

— Я думал сегодня позаниматься с Аризоной, помочь ему со спаррингом и подержать лапы.

У Босса во рту была ручка. Он потянулся к ней движением заядлого курильщика. Как только он осознал, что это не сигарета, он выплюнул её и указал на меня.

— Твой парень справится, — начал он и резко остановился. — То есть, не твой настоящий парень… Не этот, как там его зовут. Я имел в виду Аризону, типа твоего нового лучшего друга. Он сможет пережить день без тебя.

Я постарался скрыть улыбку из-за оплошности Босса.

— Даже не смей, блин, смеяться, — рявкнул он мне. — Я объясню, что ты сегодня будешь делать. Начнём со скакалки. — Тренер указал на верёвки, лежащие у стены.

— Да, Босс, — отозвался я. — Сколько?

— Пока не велю остановиться, — вспыхнул он. — Или пока ты не отключишься, пока тебя не стошнит, пока ты не упадёшь замертво. Только тогда и закончишь. А лучше, — проговорил он, указывая на собственную голову, — пока ты не выкинешь из головы то, что путает тебе мысли.

— Понял, — подтвердил я. — Начинаю прыгать. Не останавливаюсь.

Босс хмыкнул и прошёл мимо Аризоны.

— Что, по твоему мнению, тут такого весёлого? — прикрикнул тренер на высоченного, словно гора, мужчину.

— Ничего, Босс, — ответил Аризона, посмотрел на меня и широко улыбнулся.

Я подошёл к скакалкам, выбрал одну и, уйдя в дальний угол, начал прыгать.

— Чувак, ты в порядке? — поинтересовался Аризона.

— Ага. Но Босс устроил мне выволочку, — проговорил я. Каждый прыжок отдавался болью в голове. — Спасибо ещё раз за то, что в пятницу подкинул меня домой.

— Без проблем, — отреагировал Аризона. — Ты поговорил с Кирой?

— Немного, — соврал я.

— Аризона! — проорал Босс, подзывая его. — Оставь его, нахрен, одного, — гаркнул он. Невысокий грубоватый тренер начал твердить Аризоне, что мне было необходимо пространство, чтобы прочистить голову. Но я отключился от звуков разговора.

Я прыгал на скакалке, регулировал дыхание. А в голове, кроме невыносимой боли, был только стук, с которым ноги приземлялись на пол.

Не знаю, как долго я прыгал.

Босс позанимался с остальными парнями по их программам и ушёл в офисную часть, даже не взглянув на меня.

Я так и не остановился. Скакал на автопилоте, не думая.

Минут через двадцать Босс вернулся и улыбнулся, увидев, что я продолжаю. Пот струился по моему лицу, по спине. Каждая мышца горела огнём.

Но я не остановился.

Все остальные в зале начали бросать на меня взгляды. Некоторые сочувствовали, некоторые, я был уверен, делали ставки: я скорее отключусь или меня стошнит.

В конце концов, Босс проявил милосердие. Он встал передо мной, пока я продолжал прыгать, и читал что-то на планшете.

— Хмм, — задумчиво выдал он. — Отдаю тебе должное, Эллиот. Твоя дисциплинированность иногда тебе не во благо. — Потом Босс поднял взгляд от планшета. — Ради бога, остановись ты уже.

Я отбросил скакалку и свалился на скамью у стены. Босс кинул мне бутылку воды. Я отхлебнул между отчаянными вдохами. Потом вытер лицо, совсем забыв про глаз.

— Ой, блядь.

— Как глаз? — спросил Босс.

— Болит.

— Голова?

— Болит.

— Не сомневаюсь, — ответил тренер. — Мысли чуть прояснились? Или до сих пор ужасный беспорядок?

Я пожал плечами и несколько раз глубоко вздохнул, игнорируя вопрос.

— Ты хочешь заниматься так каждый день на протяжении двух недель?

— Нет.

— Тогда предлагаю тебе собраться. Или завтра я снова отправлю тебя на скакалку.

— Да, сэр.

— И что я тебе, блин, говорил про это звание?

— Извини, Босс.

— Так-то лучше.

— Какое следующее упражнение?

Тренер уставился на меня так, будто я отрастил вторую голову.

— Следующее? Господи, ты ненасытен до наказаний.

Босс покачал головой и посмотрел, как я пытаюсь выровнять дыхание.

— Ты выкинул все ненужные мысли? — спросил он. — У тебя на уме остался только стук твоих ног?

Я кивнул.

— Ага.

— Отлично, теперь ты в нужном месте, — подтвердил он. — Избавься от дерьма, которое забивает тебе мозг, и оставь его за дверью. В клетке места для него нет.

Я мог только кивать.

— Теперь иди в душ и вали домой, — велел он как обычно. — От тебя воняет.

Я встал и сдержал стон, чувствуя боль во всём теле.

— Спасибо, Босс.

— У тебя две недели, Эллиот, — напомнил он. — Две недели, чтобы всё исправить.

* * * *

Две недели тренировок, спаррингов и двойной жизни.

Две недели вранья Кире.

Я сказал ему, что не дерусь. Точнее, я не сказал ему, что дерусь. Говорил, что помогу Аризоне с подготовкой к бою, но не признался, что собираюсь вернуться в клетку.

И, конечно, врал.

Снова.

Что значит ещё одна ложь, когда за плечами уже сотня? Шесть месяцев ежедневной лжи.

Кто я, что делаю.

Зачем делаю.

Всё — ложь.

Кира работал, и я знал, что нет ни единого шанса, чтобы он увидел мой бой. Я не собирался позволять сопернику нанести даже один удар. По плану я входил в клетку, бил соперника по кулаку, а затем вырубал его к чертям.

Мой глаз почти зажил. Глазное яблоко всё ещё было немного налито кровью. Синяки пожелтели, а отёк почти полностью спал.

Док не был счастлив, что я возвращаюсь в клетку, но Тресслер настаивал. Судя по всему, с ним не решались спорить ни Док, ни Босс. Если Леон хотел, чтобы человек дрался, то выбора не оставалось.

Мы планировали турнир с центром «ЛМА», а Тресслер был крайне настойчив. Я предполагал, что у него был собственный интерес. Денежный интерес. Тресслер упоминал, что на мой прошлый бой было много ставок. Возможно, их он и хотел получить.

Меня не заботили деньги. Но если я скажу ему, что глаз не зажил, то рискую не попасть на очередной подпольный бой. А этого я допускать не собирался.

Мы готовились к схваткам в раздевалке, бинтовались и настраивались, когда зашёл Босс. Он зачитал список оппонентов, называя меня последним.

— Тебе выпала короткая соломинка, Эллиот, — заявил он. И пробормотал: — Не могу сказать, что удивлён.

— Кто мне попался? — спросил я, желая узнать, с кем предстоит драться.

Босс вздохнул.

— Их лучший боец. — Он покачал головой. — Надеюсь, ты сегодня на коне, Эллиот.

Я следил за схватками остальных ребят. Стоял вместе с командой, как и каждую пятницу, и подбадривал нашего парня. Посмотрел на Коди и Амила, Джамаля и Бенджи, потом на Аризону.

Команда «ЛМА» тоже наблюдала за своими. И только Юань всё это время сверлил меня взглядом. Я его игнорировал и, конечно же, разозлил.

Я уговаривал самого себя, что готов драться. Убеждал, что во мне достаточно ярости, чтобы уничтожить соперника. Заверял, что делаю правое дело, что это ради следствия. И я ведь не по-настоящему врал Кире, я просто работал.

Босс повернул меня лицом к себе.

— Выбирайся из собственных мыслей, Эллиот, — прикрикнул он на меня. Толкнул. Дважды. — Иди туда и покажи мне знаменитые проблемы с управлением гневом.

Я вступил в клетку, закусывая капу и позволяя злости терзать меня изнутри. Потому что я был в ярости. Я бесился из-за того, что натворил. Из-за того, в какое положение себя загнал. Из-за того, что сделал с Кирой.

Лично Юань меня может и не злил, но я просто злился. Злился на самого себя.

Я стукнулся с соперником кулаками. Рефери крикнул «Бой!», и я запомнил, что ударил Юаня по рёбрам.

Всё остальное потонуло во мраке.

Глава 13

Голова раскалывалась на части.

Я недоумевал, как вообще оценивать уровень мучений, когда в череп будто вонзился топор. Топор, только что вынутый из огня, с раскалившимся добела лезвием. Он прошёл словно нож сквозь масло, пронзив ослепляющей болью самый центр мозга.

Я опасался открывать глаза.

Понимал, что лежу, но не имел представления, где именно.

Чувствовал острые уколы в области рёбер. Дышать было больно. Но все эти ощущения не шли ни в какое сравнение с пыткой в голове.

Блядь.

Я услышал отдаленные голоса. Знакомые, но точно понять, кто говорил, не удалось. Хотелось попросить их: «Пожалуйста, вытащите топор из моего виска». Почему они этого до сих пор не сделали? Чего они, блядь, ждут?

Я поднял руку к голове, пытаясь нащупать то, что буравило мой мозг, и убрать самостоятельно. Но ничего не обнаружил. Только лишь собственную голову. Тут же чья-то ладонь схватила мою руку, а приглушённый голос велел не двигаться.

— Моя голова, — пробормотал я.

— Да, трещать будет знатно, — сказал голос, становясь отчётливее.

Док. Док говорил.

Я попытался открыть глаза.

Правое веко вообще не поднималось. Когда левый глаз, в конце концов, приоткрылся, вспышка света вызвала приступ боли. Меня затошнило, и я простонал.

— Блядь.

Я услышал бормотание Босса, затем снова заговорил Док.

— Мне не узнать без рентгена. Но, кажется, сломан нос, и возможно раздроблена скула.

Обо мне. Они говорили обо мне.

Я попытался сесть, но меня удержали.

— Не поднимайся, — сказал Док. Вообще-то, я не хотел вставать. Не хотел шевелиться. Я закрыл глаза.

Кто-то взял меня за руку, и знакомый голос прошептал: «Господи боже».

Я открыл левый глаз и увидел Киру. Не понятно как, но он оказался здесь, встал рядом на колени, осмотрел меня. Его глаза наполнились жалостью и ужасом. Он отвернулся и заговорил с кем-то вне моего поля зрения.

— Разве ему не нужно в больницу?

— Нет, — прохрипел я. — Никакой больницы.

Я сел, не желая показывать Кире, что мне чересчур плохо. И тут же пожалел. Голова была тяжелой и будто бы перевешивала на одну сторону. В ушах звенело, а желудок скрутило. Я глухо охнул:

— Кажется, меня вырвет.

Мне между коленей поставили небольшой тазик. Кира стоял передо мной на коленях.

— Что случилось? — спросил он.

— Не знаю, — ответил я. Хотя прозвучали слова как-то невнятно. Я ничего не помнил. Только как зашёл в клетку и стукнулся кулаками с Юанем…

Ответил Аризона.

— Мэтт дрался отлично первые два раунда. Выигрывал по очкам. И прямо перед окончанием второго раунда Юань повалил его на пол. Прозвенел звонок. Как только начался третий, Мэтт попытался уложить парня, ударив ногой в голову. Но тот выставил колено. Мэтт свалился на маты, а Юань так и продолжал бить его локтем по голове.

— Куда делся рефери? — спросил Кира. — Насколько, блядь, непрофессиональным он должен быть, чтобы допустить подобное?

— Ровно настолько, сколько ему заплатили, — ответил Док.

— Что? — удивился Кира, вставая. — Что ты имеешь в виду под «заплатили»? Кто-то подкупил его, чтобы это сделать?

Я узнал интонацию. Кира разозлился и почти вышел из себя. Я поднял руку и проговорил:

— Я в порядке.

— Ты не в порядке! — сорвался он. Потом резко вдохнул и заговорил снова, сдерживаясь. Мою голову по-прежнему клонило вниз, а глаза были закрыты. Судя по голосу, Кира произносил сквозь стиснутые зубы.

— Мэтт, ты не в порядке. Всё происходящее — не в порядке. Охренительно не в порядке.

Док вмешался, разрядив гневную обстановку в комнате.

— Кира? Тебя ведь так зовут?

— Да, — коротко бросил тот.

— Ты присмотришь за Мэттом?

— Да.

— Есть несколько моментов, которые мне нужно тебе объяснить, — сказал врач. — Я вправил ему нос. Думаю, у него может быть раздроблена скула, но с этим мы ничего не поделаем. У него сильное сотрясение. Тошнота, головная боль и головокружения останутся на несколько дней, а то и недель.

— Я знаю, что значит сотрясение, — сообщил Кира. — У меня самого такое было.

— Тогда ты в курсе, что нужно будить его каждые несколько часов. А если симптомы усилятся или не начнут пропадать, потребуется отвезти его в больницу, — продолжил Док. — Порез над глазом должен зажить без швов, если не допустить заражения и новых повреждений. Мэтту нужно провести в постели день-два, а после никаких нагрузок. Через неделю я хочу осмотреть его ещё раз, и тогда разберёмся с остальным.

— Могу я его сейчас забрать?

— Да, — подтвердил Док. — Но сначала… — Его голос прозвучал рядом со мной. Я поднял тяжёлую голову, чтобы взглянуть на врача. — Дам тебе обезболивающее, хорошо? — спросил он меня.

Я почувствовал укол иглы в руке. Через несколько секунд по телу начало разливаться онемение.

Я слышал, как Кира поблагодарил за то, что ему позвонили. Аризона ответил: «Не за что». Они поговорили о чём-то ещё, но я не мог уследить за беседой. Будто слова, сказанные на незнакомом мне языке, пробивались из-под слоя воды.

Я закрыл глаза, уронил голову и поддался забытью.

* * * *

Проснулся, удивившись, что до сих пор сижу в машине.

— Мэтт? — раздался мягкий голос Киры. — Мы на месте. Можешь идти?

Я выглянул в окно, но там виднелся не наш дом. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что мы остановились возле хижины.

— Что мы тут делаем? — уточнил я. Голос сипел. Было больно шевелить губами. — Надолго я отключился?

— Около двух часов, — ответил Кира. — Мы усадили тебя в машину, я заскочил домой, собрал вещи, взял ключ от хижины у родителей и сразу поехал сюда.

Я повернул голову, чтобы посмотреть на него, но не знал, что сказать.

— Я устал.

Кира кивнул.

— Давай, пошли внутрь.

Казалось, будто я должен заставлять тело шевелиться. Словно каждое движение — медленное, осознанное и взвешенное действие. Когда я открыл дверь машины и собрался выйти, организм оцепенел в знак протеста. Благодаря уколу Дока я мог вытерпеть приглушённые ощущения. Я знал, что настоящая боль таилась в глубине, прикрытая лекарствами и пока не способная выйти на поверхность.

Я простонал, попытавшись встать. Кира оказался рядом, приобняв меня за плечи.

— Отведём тебя в дом и поднимем на второй этаж, — проговорил он. — И ты сможешь сразу лечь.

Я находил силы лишь кивать и автоматически переставлять ноги. Ступень за ступенью я преодолел лестницу. Ощущая повсюду боль, но одновременно и онемение.

Я не хотел ничего чувствовать.

Ни ноющего лица, ни ослепляющей рези в голове, ни тянущего жжения в левом бедре.

Ни тяжести на сердце.

Ни вины.

Я не хотел ничего чувствовать.

Стащил с кровати покрывало, лег на постель, даже не подумав укрыться, и закрыл глаза.

Через какое-то время меня разбудил Кира. Он попросил меня сесть, дал таблетки, которые я проглотил без вопросов. Узнал о моем самочувствии. Я, вместо ответа, помотал головой. Слов у меня не нашлось.

Я спал, Кира меня будил. Я спал, он вновь будил меня.

Небо посветлело и снова потемнело. Кира задавал вопросы и протягивал таблетки. Я хотел лишь спать.

Я прежде не бывал настолько вымотан.

Небо посветлело во второй раз, и я лежал в кровати, не желая двигаться. Не желая вставать и встречаться с Кирой лицом к лицу или признавать собственные проступки.

К сожалению, выбора не было. Кира вошёл и скинул с меня одеяло.

— Ну же, вставай.

— Я устал, — слабо произнёс я.

— Прошло два дня, — сообщил он. — Тебе нужно подняться. Поесть, сходить в душ. И простыни нужно постирать.

Понимая, что так легко Кира от меня не отстанет, я медленно сел и поставил ноги на пол, чувствуя растяжение и ноющую боль в каждой мышце. Мой левый глаз не открывался из-за отёка. Голова кружилась, а комната будто вращалась в противоположном направлении.

— Ой.

— Просто посиди немного перед тем, как попытаться встать, — порекомендовал Кира. — Как твоя голова?

— Раскалывается, — тихо признался я. — Всё болит.

Кира больше ничего не сказал. Его молчание тяжело повисло в воздухе. Я знал, что означает тишина. Он зол, обижен и разочарован.

И я его не винил. Не мог. Это моих рук дело. Мой бардак, моя ошибка.

Я кивнул, договариваясь с самим собой, что приму любую реакцию Киры. Я заслужил и его злость, и его разочарованный взгляд, и молчание.

Медленно, я поднялся, сдержав стон, когда боль пронзила ослабшие, затёкшие мускулы. Положив одну ладонь на стену для поддержания равновесия, я неспешно зашагал в ванную.

Вода была горячей и ужасно обжигала, но я остался под душем, позволив потоку стекать по затылку и ощущая расслабляющиеся мышцы. Я подставил под воду лицо, но не трогал его руками. Не осмелился. Чистить зубы с опухшей стороны было довольно болезненно, но после я почувствовал себя лучше. Даже относительно по-человечески.

Мне пришлось сесть на край не заправленной кровати, чтобы натянуть шорты. Я хотел просто лечь, но подозревал, что Кира специально стащил постельное бельё, чтобы я не провёл в постели ещё один день.

Очень медленно, шаг за шагом, я спустился на первый этаж.

Кира вышел из небольшой прачечной, удивившись при виде меня. Он осмотрел мой обнажённый торс. Не с сексуальным желанием, а скорее изучая травмы. Мои рёбра продолжали ныть, но основной удар приняло на себя бедро. А лицо… Слово «боль» даже не описывало весь набор ощущений.

Я не мог взглянуть на Киру. Но замер, когда он подошёл ко мне, несколько раз вздохнул и спросил:

— Голоден?

Я кивнул.

Не сказав больше ни слова, Кира развернулся к холодильнику и достал несколько тарелок: ломтики холодного мяса, салат и кусочки фруктов. Я делал для него то же самое, когда мы отсиживались здесь после истории с похищением. Кира говорил, что чем мельче нарезана еда, тем проще есть. Должно быть, он запомнил…

Я понемногу откусывал, пока не съел почти всё. А Кира притворялся, что не наблюдает. Я по-прежнему не мог поднять на него взгляд. Не знал, что сказать.

Стоило извиниться. Сказать, что люблю его. Что не хотел ранить. Что до сих пор работал в полиции. Я должен был признаться во всём. Но не мог.

Поэтому медленно вышел на террасу с видом на долину и горы, осторожно опустился в кресло, закрыл глаза и уснул.

Кира разбудил меня, сел рядом со стаканом воды в одной руке и горстью таблеток — в другой. Я привстал, стараясь не морщится от боли.

— Спасибо, — проговорил я, проглатывая лекарства.

— Чувствуешь себя лучше?

— Не слишком. Голова уже не раскалывается.

— Лицо болит?

— Вся левая сторона.

Кира кивнул.

— Те таблетки, которые выдал врач, должны помочь, — сказал он.

— Это седативные (прим. пер.: сильные успокоительные препараты, влияющие на центральную нервную систему)? — поинтересовался я.

Кира покачал головой.

— Нет, он не может выписать рецепт. Просто сильное обезболивающее.

Забавно, что я, полицейский из отдела по борьбе с наркотиками, почти хотел заполучить что-то вроде «Перкосета» или «Викодина» (прим. пер.: обезболивающие наркотические препараты, содержащие опиоиды), по рецепту или без него.

Я мотнул головой.

— Я, правда, очень устал. Прости. Ты привёз меня сюда, а я хочу лишь спать.

Кира смотрел вдаль.

— Всё хорошо, Мэтт.

— Ты взял отпуск на работе?

Он взглянул на меня и кивнул.

— Смог выпросить только четыре дня из-за того, что не предупредил заранее, — сообщил он. — Хотелось бы задержаться подольше.

Я откинул голову на спинку кресла и долго наблюдал за Кирой. И тут до меня кое-что дошло.

— Ты забрал ключи от хижины у родителей? Рассказал им обо мне?

— Они видели тебя, — тихо проговорил он. — Ты вырубился в машине.

Ох, полный пиздец.

— Прости, — сказал я. — Мне очень жаль.

Кира уставился на меня.

— За что именно ты извиняешься?

— За всё, — приглушённо признал я. — За последние месяцы, за это. — Я указал рукой на собственное лицо. — Жаль, что не рассказал о запланированной драке. Что Аризоне пришлось звонить и звать тебя. Должно быть, это было ужасно. Прости. Прости, что я запутался в собственной голове.

Я сделал глубокий вдох. Признание о моей задаче в БК вертелось на кончике языка. Но я не мог.

— Прости за всё.

Кира печально улыбнулся.

— Ты не был… самим собой, — произнёс он, осторожно выбирая слова. — Мэтт, тебе нужно со мной поговорить, — попросил он. — Обещай, что выговоришься и не позволишь мыслям тянуть тебя вниз.

Я кивнул.

— Попытаюсь.

— Нет, не пытайся, — поправил Кира. Я знал, что он зацепится за слова. — Сделай. Тебе придётся, Мэтт. Я люблю тебя, но не смогу помочь, если ты не будешь говорить.

Я собрался было возразить, но понял, что меня уже тошнит от лжи. Поэтому промолчал.

Кира взял меня за руку, перебирая мои пальцы. Я не заговорил, и он продолжил:

— Не знаю, с какими демонами ты воюешь в собственной голове, Мэтт. Ты не хочешь рассказывать прямо сейчас. И хоть я не слишком этим доволен, всё в порядке. Пока есть надежда, что однажды ты признаешься.

Я кивнул.

— Признаюсь, — пообещал я. Когда-нибудь я на самом деле расскажу. — Мне просто нужно привести мозги в порядок.

Стараясь не разболтать слишком много, но дать немного утешения, я добавил:

— Я не буду драться вечно. Может быть ещё пару месяцев.

Мне хотелось обозначить Кире финальную точку. Чтобы он знал, что этот ад — не навсегда. Он покачал головой.

— Никогда не понимал, почему ты вообще захотел заняться боями, — тихо произнёс он. — И я знаю, что ты не говоришь всей правды. — Кира вновь перевёл взгляд на горы и вздохнул. Прежде, чем я успел сказать хоть слово, он продолжил: — Но не важно. Мэтт, я хочу у тебя кое-что попросить… — Он умолк.

Мой желудок куда-то провалился.

— Что такое?

— Ты же знаешь, что я поддержу тебя в любом начинании?

Я кивнул, напуганный направлением разговора.

— Но не в этом. Я не могу смотреть на твои мучения, — прошептал Кира.

Я не понял, о чём именно он просит.

— Кира?

— Прошу тебя: не дерись больше.

— Что?

— Я не хочу, чтобы ты снова занимался боями в клетке, — просто сказал Кира. Потом громко выдохнул. — Думаю, у тебя есть недель шесть-восемь, чтобы решить. Тебя явно не допустят к боям с таким носом. Нужно время, чтобы он полностью зажил. И я, вроде как, надеялся, что ты успеешь передумать о своём желании драться.

Блядь. Как мог я объяснить, что мне придётся драться снова всего через четыре недели? И без разницы, заживёт нос к тому моменту или нет.

Я не стал. Не смог.

А значит, больше лжи и больше чувства вины.

Я внезапно почувствовал тошноту.

— Ты в порядке?

Я мотнул головой.

— Нет, мне не слишком хорошо. — И в то же мгновение меня словно окатило волной холода.

Кира заметил, что я дрожу.

— Пошли, отведу тебя в кровать. Или на диван. Куда лучше?

Несмотря на желание оказаться в постели, натянуть одеяло и исчезнуть, мне хотелось дольше побыть рядом с Кирой.

— Диван.

В доме Кира усадил меня и пошёл заваривать чай с японской мятой.

— Мама звонит каждые пару часов, — сказал он с кухни. — Родители тебя видели, пока ты спал в машине. Мама практически запаниковала.

⇐ Предыдущая 6 7 8 9 101112 13 14 15 Следующая ⇒