Две недели спустя 7 страница

Тресслер улыбнулся при слове «сэр» и похлопал Босса по плечу.

— Думаю, пришло время для парнишки продемонстрировать настоящие умения.

Босс кивнул, будто бы услышал скрытое сообщение и понял его. Хотя я заметил, что тренер не взглянул на Тресслера и даже, как ни удивительно, не произнёс ни слова.

Едва Тресслер вышел из раздевалки, я спросил Босса:

— Что он имел в виду под демонстрацией настоящих умений?

Босс глянул на опустевший вход и вздохнул.

— Тебя только что внесли в список бойцов БК.

Несмотря на то, что я подозревал, о чём речь, мне нужно было вести себя так, словно я не догадывался.

— Думал, что я уже бьюсь за БК.

— Да, — проговорил Босс, откидывая щитки на соседний стул. — Но это… — Пожилой мужчина резко и шумно выдохнул. — Слушай, я знаю, что ты — бывший полицейский. И Тресслер знает. Он не глуп. Полагаю, он уже поузнавал о тебе, если хочет твоего участия в боях…

Он будто размышлял вслух.

— Босс? — перебил я его. — Тресслер говорил мне, что интересовался о причинах моего появления в клубе. Я сказал ему, как и тебе, что уже не коп. Я здесь ради боёв. А теперь объясни, что ты имеешь в виду под списком бойцов?

— Проводятся кое-какие схватки. Они не совсем законны…

Босс затих, так что я его подтолкнул.

— Как та, в которой участвовал Аризона?

Он кивнул.

— Ага. — Посмотрел на меня, и ещё раз, по-настоящему всмотрелся. — Понимаешь, о чём я?

Незаконные. Без правил. Опасные.

Я кивнул.

— Мы сможем заработать немного налички, да? — уточнил я, поддерживая ложь и предлагая собственную причину для участия.

Он кивнул.

— Если поставишь на самого себя. — Он кинул использованные бинты в корзину и положил пакет со льдом на моё бедро. — Прежде чем ты спросил, есть несколько вещей, которые нужно знать. Да, как в том самом фильме, нельзя никому ничего рассказывать. Нет, мы не знаем, где и когда, поэтому не спрашивай. Дата и время станут известны только в день боя, поэтому будь готов. Но, полагаю, у тебя есть три-четыре недели на подготовку.

Тренер посмотрел мне прямо в глаза.

— Быть выбранным для боя — отчасти привилегия. Значит, Тресслер видит в тебе талант, но, — предостерёг он, — если ты не хочешь, скажи прямо сейчас. Как только согласишься и войдёшь в клетку, я помочь не смогу.

Я ухмыльнулся. Именно ради этого я сюда пришёл.

— Я смогу выбить дух из кого-то и заработать денег?

Босс закатил глаза.

— Ага.

Моя ухмылка превратилась в широкую улыбку.

— Тогда я в деле.

Глава 9

Кира уже был дома к моменту моего прихода. Мои мышцы успели остыть, стала закрадываться боль. Синяки на лице ныли, ребра стянуло, а бедро, казалось, занемело. Кира наблюдал, как я захожу, и сочувствующе улыбался.

— Хочешь принять ванну?

Я качнул головой, доковылял до него и указал на собственные губы.

— Сначала поцелуй.

— По крайней мере, они не распухли, — ответил Кира. — Ну, хотя бы с одной стороны.

Он склонился и ласково поцеловал уголок моего рта.

— Ты ел?

— Умираю от голода.

— Мама передала ужин для тебя, — продолжил Кира.

— Господи, обожаю твою маму.

Он тепло улыбнулся.

— Разогрею еду. А когда ты поешь, будет готова ванна.

Я прижался лбом к его груди и медленно выдохнул.

— Ты очень добр ко мне.

Кира чмокнул меня в макушку.

— Как ты продолжаешь утверждать.

Он собрался отстраниться, но я обхватил его руками и сжал.

— Останься тут, всего на минутку.

Кира аккуратно меня обнял, а я полностью расслабился.

— Три раунда, — пробормотал я ему в грудь. — Я предупредил Босса, что отныне, если смогу вынести соперника в первом, то так и сделаю.

Кира вздохнул.

— Было непросто смотреть, как ты держишься на протяжении трех раундов, — произнес он. — Думал, тяжело наблюдать, как ты кого-то вырубаешь. Но, по крайней мере, в тот раз всё быстро закончилось. Не уверен, что хуже увидеть: то, как ты вколачиваешь парня в пол, или то, как ты противостоишь ему три полных пятиминутки.

Я вздохнул.

— Прости, детка. Надеюсь, этого не случится снова.

— Лучше бы нет, — согласился Кира. — Думаю, мое сердце не выдержит.

Я крепче стиснул объятия.

— Что сказали твои родители?

— Папа решил, что ты хорошо бился. Но его немного удивил твой срыв в конце. Он никогда тебя таким не видел.

Я вновь вздохнул, но не знал, что ответить.

Потом Кира добавил:

— Но мама… Что ж, она хотела наброситься на тех парней, которые выкрикивали гадости.

— Они получили бы по заслугам, — усмехнулся я. — Твоя мама хотела и Боссу предъявить претензии.

— Они любят тебя, ты же знаешь.

Я кивнул и прижался ближе.

— Знаю, — прошептал я. — Твоя мама сегодня назвала меня своим мальчиком. А папа… У меня никогда не было отца… Ну, был Беркман, но не настоящий отец. Не такой, как твой папа.

Кира отодвинулся, нежно обхватил ладонями мое лицо и поцеловал уцелевшую сторону. Он долго смотрел на меня, разглядывая синяки.

— Еда, ванна, кровать.

— Отлично звучит.

Позже той же ночью, когда Кира уснул, я достал из гардеробной телефон и отправил сообщения Митчу и Россу. Написал, что пробрался внутрь, получил приглашение на бой через три или четыре недели, но не знал точной даты.

Несколько последних недель я сразу передавал любые обрывки информации, как только что-то узнавал. Прозвища помощников Тресслера, имена пособников в других клубах, описания внешности незнакомых мужчин в костюмах, даты и количество их встреч с боссом. Я рассказывал слухи, не зная, была ли в них хоть капля правды. Всё, что я мог делать — пересылать то, что узнал и услышал, и надеяться, что ребята сведут данные воедино. Казалось, будто я держу в руках пульт и пытаюсь передать инструкции тому, кто вслепую управляет самолётом.

Тем сложнее было не получать ни единого ответа. Я даже не знал, видели ли они сообщения. Я поставил на карту всё — и меня бросили в полнейшей темноте.

Не было никакого шанса узнать наверняка, по крайней мере, незаметного. Но я спрашивал у Киры, по-прежнему ли часто Митч появлялся в зале. Кира отвечал, что тот приходил как обычно.

Я кивал, не обращая внимания, что слова «как обычно» приносят мне боль. Для них всё было нормально. Для меня — совершенно не нормально.

— Спроси, работает ли его телефон.

Кира улыбнулся, но взглянул на меня удивлённо.

— Зачем? Ты с ним не разговариваешь?

Я помотал головой.

— Нет, на самом деле.

Прозвучало жалко, даже на мой собственный слух.

— Знаю, что он занят. И я больше не один из парней… — Мой голос затих.

— Ты пытался ему позвонить?

Я помотал головой.

— Не думаю, что могу. Если понимаешь, о чём я.

— Потому что ушёл?

Слова Киры обжигали.

Потому что я ушёл. Я сделал выбор. Я решил пройти через испытание. Целиком моя ошибка.

— Ага.

— Мэтт, — мягко произнёс Кира. — Не прогоняй их из собственной жизни.

— Они будто просто обо мне забыли.

Не знаю, почему я это сказал. Да, о чувствах я не солгал. Я ходил по самому краю. Всё ещё часть команды, но очень, очень далёкая. Но Кире я рассказал не только чтобы выговориться. Гораздо важнее то, что ему нужно это услышать. Он знал, что меня изводит тревога. Поэтому я делился собственными чувствами ради него. Кире должно казаться, что он мне помогает.

— Ох, детка, — проговорил он. — Никто о тебе не забыл. Уверен, Митч очень скучает.

Я вновь кивнул, не слишком-то убеждённый.

— В любом случае, попытай шанс. Может он всё-таки поднимет трубку.

И действительно, на следующий день, в полдень, когда я сидел дома в одиночестве, мой телефон зазвонил. На экране высветилось имя Киры, и я ответил:

— Эй, детка.

— Да если бы, блин, — раздалось в ответ. Митч.

Я улыбнулся. Приятно было услышать его голос и понять, что он получил сообщения. Используя телефон Киры, Митч подстраховался. Если Тресслер отслеживает звонки, он увидит только разговоры с моим парнем.

— Привет, — сказал я со смехом. — Как поживает твоя прекрасная невеста?

— По-прежнему прекрасна, — ответил он. — Фрэнки передал, что ты страдал из-за недостатка нашего общения, поэтому я одолжил его трубу. Решил, ты охотнее ответишь на его звонок, чем на мой.

Я услышал, как на фоне Кира что-то пробормотал. У беседы были свидетели.

— Получил сообщения?

— Ага. — Потом Митч быстро продолжил: — Они в порядке. Беркман по-прежнему орёт, а Курт и Тони — занозы в заднице.

Я услышал, как вдалеке возмутились Курт и Тони. Митч рассмеялся. Я понимал: он звонил, чтобы дать мне знать, что они получают сообщения и всё в порядке. Но я не мог не представлять их в зале, смеющихся, привычно отпускающих шуточки, в то время как я зарывался всё глубже.

— Как дела у Рики? — поинтересовался я, не сдерживая язвительный тон.

Смех Митча оборвался.

— Неплохо, — тихо произнёс он. Повисла тишина, пока мой бывший напарник не спросил: — Как складывается карьера в ММА?

Скорее всего, вокруг были люди, поэтому Митч не мог говорить свободно. На самом деле он хотел знать, как я себя чувствую. И внезапно мне стало тяжело говорить.

— Сложно, — прохрипел я. — Сложнее, чем я думал. Ложь меня убивает.

— Слушай, приходи и пропусти пару стаканчиков с нами в пятницу. Как в старые добрые времена, — жизнерадостно выпалил Митч для посторонних ушей. — Тебе не помешает.

— В пятницу я не дерусь, — сообщил я. — Но должен остаться на бой Аризоны. Наверно, встречусь с вами в баре после.

— Отлично, — подхватил он. — Тогда увидимся.

В трубке послышалась неразборчивая беседа, потом раздался голос Киры.

— Эй. Очевидно, я передал Митчу твоё послание.

— Да, спасибо, — ответил я, усмехнувшись. — Во сколько заканчиваешь в пятницу?

— В восемь.

— Могу зайти за тобой на работу, и мы заскочим в бар поздороваться с ребятами, — предложил я.

— Конечно, — радостно согласился Кира. — Отлично звучит. Нужно бежать. Увидимся дома.

Я мог сказать по его тону: он был рад, что я увижусь с парнями. Я чувствовал себя отвратительно из-за того, что заставил Киру переживать эти запутанные эмоциональные подъемы и падения. Он так обо мне волновался. Уверен, он улыбался, когда прощался со мной.

Фактически, моя работа под прикрытием не была похожа на задания других агентов. Я не вербовал новых союзников, не придумывал имя и прошлое. Я использовал в БК свою собственную личность. Мы лишь подделали причины моего появления.

Так что, если уж встречаться с бывшими партнёрами в баре для полицейских, то делать это открыто.

Я не сомневался, что Тресслер узнает про встречу, поэтому даже не пытался хитрить. Вообще-то, у Митча имелась идея получше.

* * * *

Моё сердце колотилось, а внутри всё нервно сжималось, когда я вошёл в бар вечером в пятницу. Меня встретили знакомые шум и смех, запах разливного пива и прочая ерунда, к которой я больше не имел отношения.

Протиснувшись через толпу, я нашёл взглядом Митча за нашим старым столом. Он смеялся над чем-то. А заметив меня, улыбнулся так, словно скучал не меньше меня. Он сказал пару слов остальным парням, и все развернулись, наблюдая, как я пробираюсь через сборище полицейских.

Я проходил мимо людей, и рядом наступала заметная тишина. Раньше я по пути получал хлопки по спине и остроумные комментарии. Теперь повезло бы увидеть и кивок.

Но когда я, наконец, пересёк переполненный бар, Митч вскочил меня поприветствовать. Он обнял меня одной рукой, как и Курт с Тони. Потом они поздоровались с Кирой, стоявшим позади меня.

И все взгляды обратились к единственному незнакомому мне мужчине за столом. Я видел фотографии в газете, но нас никогда не представляли друг другу. Он подходил в качестве замены. Моложе меня, блондин — как я. Даже сидел на моём долбаном месте.

— Мэтт, — проговорил Митч, нарушая неловкое молчание. — Это Рики Коллинз. Рики, это Мэттью Эллиот.

— Конечно, — ответил Рики, вставая и протягивая мне руку. — Приятно с тобой познакомиться. Очень много слышал о тебе.

Я сжал его ладонь, скорее всего, излишне сильно.

— Жаль, не могу сказать того же.

Митч прокашлялся и выкрикнул бармену.

— Нужно обновить напитки.

— Мне только содовую, — вмешался Кира.

Митч посмотрел на меня.

— Пиво?

Я давненько не пил алкоголя и понимал, что мне сразу ударит в голову. Но подумал: почему бы и нет, чёрт возьми.

— Давай.

Мы заняли места и завели разговор ни о чём. Хотя парни много расспрашивали о моей новой бойцовской карьере.

Я рассказал несколько историй о новом напарнике Аризоне, о Боссе и остальных ребятах. Похвастался немного — или слишком много — тем, что ни разу не проиграл. Парни, конечно, начали спорить, утверждая, что мой синяк доказывает обратное.

Я пожал плечами.

— Я сказал, что никогда не проигрывал, а не то, что не пропускал удара. Фингал и порез на щеке — результат, — заявил я. — И вообще, видели бы вы соперника.

Рики выглядел лет на двадцать, хотя я знал его реальный возраст. И он казался гораздо моложе, чем мне представлялось. Он наблюдал и слушал, будто сидел за столом со старшими детьми. Его увлечённость и невинность напоминали мне о начале карьеры. Наверно, я был таким же.

Я старался игнорировать его весь вечер, хотел, чтобы он увидел: у меня с парнями есть собственная история. Сначала они были моими ребятами. А Рики пришёл в мою команду и оберегал место для меня. Он тут временно, потому что, закончив с заданием, я вернусь в старую добрую «Великолепную четвёрку».

По крайней мере, так я говорил самому себе.

Кира сидел рядом, улыбался и смеялся на протяжении всего разговора. Я заметил, что он счастлив видеть меня в обществе, вне зала БК. Я подумал, что таким образом он хотел мне напомнить: я больше не коп, но мои друзья остались. Кира всегда считал, что после увольнения я мгновенно ушёл в сторону. И возможно он хотел показать мне, что нет нужды сражаться с миром в одиночку.

Каждый раз, когда я заново осознавал, насколько сильно Кира меня любил и пытался помочь, я вспоминал о собственной лжи. И мысли терзали меня изнутри.

Разговор за столом перешёл к Кире и его занятиям по самообороне с Рейчел, Эви и Анной. Митч поймал мой взгляд и кивнул в сторону бара. Мы оставили смеющихся парней за беседой и ушли к бару, подальше от лишних ушей. Митч поинтересовался, как у меня дела.

— Всё в порядке.

— Правда?

Я помотал головой.

— Это… тяжело.

— Ты знал, что так и будет.

— Не настолько. Как будто я веду самолёт вслепую. Я чувствую себя очень одиноко.

Господи. Отличный способ завязать разговор.

— Прости. Но я не могу поговорить ни с кем другим.

— Не извиняйся, — мягко произнёс Митч. — Мы собираем данные воедино. Твоя информация бесценна. Работает целая команда. Ты не один.

Я кивнул. Утешало, что он по-прежнему прикрывает мне спину. Но казалось, что этого недостаточно.

— Видел вашего человека среди зрителей в прошлую пятницу.

— Перес, с третьего этажа, — подтвердил Митч. — Сказал, что ты бился как машина. Вообще-то, он даже упомянул, что ты слетел с катушек.

Я кивнул.

— Они хотели знать, почему я ушёл из полиции. Я сказал, что СМИ представили решение как моё собственное, но на самом деле меня уволили из-за проблем с гневом.

Митч улыбнулся.

— Как с тобой обращаются?

— Парни в моей команде — хорошие ребята. Они не замешаны, Митч. Просто пытаются заработать денег. Это всё Тресслер. Судя по всему, даже Босс, мой тренер и его правая рука, ни о чём не подозревает. Знает только про подпольные бои, но не про наркотики. — Я вздохнул. — Босс — хороший человек, Митч. Напоминает мне Беркмана.

Митч криво улыбнулся и отвернулся к бару.

— Мэтт, не привязывайся к ним.

Я проигнорировал его слова.

— Как новый напарник?

Митч взглянул в сторону стола, за которым остался сидеть Рики.

— Справляется. Он молод, но мозги в голове имеются. У него впереди долгая карьера. — Митч отхлебнул пива. — Он очень похож на тебя.

Я заметил, что Кира поискал меня взглядом и улыбнулся, увидев нас вместе с Митчем. Я попытался улыбнуться в ответ, но получилось не очень.

— Кира беспокоится о тебе, — тихо сказал Митч мне на ухо.

— Знаю, — пробормотал я, повернувшись спиной к Кире. — Он заслужил лучшего.

— Нет, — быстро возразил Митч. — Он заслужил тебя.

Я помотал головой и вместо ответа допил пиво.

— Мэтт, я хотел тебя увидеть, потому что накануне, по телефону, твой голос звучал… неправильно, — аккуратно произнёс Митч. — Кира сказал Анне, что ты отдалился. Он волнуется. Не отталкивай его. Не после всего пережитого. И не ради этого.

Я отвёл глаза.

— Иногда мне кажется, что границы стёрлись, понимаешь?

— Лишь слово, Мэтт, — уверенно прошептал Митч. — Скажи лишь слово, и мы вытащим тебя.

Я помотал головой.

— Я уже близко.

— Блядь, Мэтт, невыносимо видеть твои страдания.

Я рассмеялся без намёка на юмор.

— Невыносимо видеть страдания? Зайти бы тебе хоть раз в клетку с мужиком, который рвётся убивать.

Митч надолго замолчал. Он взглянул на меня, и я знал, что ему больно на меня смотреть.

— Если на то пошло, Мэтт, я бы хотел, чтобы ты никогда не вызывался на задание.

Он поднял руку, привлекая внимание бармена, и заказал ещё два пива.

— Знаю, ты лучший для этой работы. Понимаю. Тут есть здравый смысл. Но легче не становится.

Я поднял третью бутылку пива и сделал глубокий глоток, чтобы не нужно было говорить.

— Но мы присматриваем, — негромко пробормотал Митч. — Мы прикрываем тебе спину. Не думай, что ты в одиночестве. Да, ты на передовой, но за спиной у тебя целая команда, слышишь?

Я кивнул.

— Ага, понял.

— Отлично. Чувствуешь себя лучше?

Я ему улыбнулся.

— Да. Сегодня вечер прямо как в старые добрые времена, правда?

Митч грустно улыбнулся в ответ. Это нелегко было видеть.

— Завтра обратно в мясорубку?

Что означало: «Как бы прекрасно не было с тобой повидаться, завтра ты снова сам по себе».

— Ага.

— Тресслер знает, что ты сюда пришёл?

— Не сомневаюсь, что да.

— Тогда нужно убедиться, что ты останешься в команде, — решил Митч. — Если позже он вышвырнет тебя с боя из-за недоверия, ты можешь с тем же успехом свалить оттуда прямо сейчас.

— Знаю.

— И понимаешь, что нам придётся сделать? — прошептал он. — Это для твоей собственной защиты, ты же знаешь?

Я кивнул.

Митч поднял бутылку пива.

— Просто не прибей меня, хорошо?

Я попытался выдавить улыбку, но не справился.

Митч обхватил ладонью мою шею и притянул ближе, чтобы прошептать прямо в ухо.

— Я люблю тебя как брата. Не забывай этого.

А после он с громким стуком поставил бутылку на стойку и оттолкнул меня со всей силы.

— Что за нахер, Эллиот? — заорал он. — Ты больше не грёбаный коп!

Ровно на одну секунду воцарилась тишина, а потом бар взорвался криками.

Я бросился на Митча, тот попытался ударить меня, но между нами вдруг оказалось не меньше двадцати полицейских.

Чьи-то руки удержали меня, кто-то встал передо мной. Знакомые лица людей, с которыми я общался годами. Тех людей, которые должны были меня остановить и успокоить, но не стали. Они защищали Митча, защищали своего.

Не меня.

Для них я больше не был своим. Часть меня осознала в тот самый момент, что я больше не был одним из них.

Гнев, который я так старался сдержать последние несколько недель, вырвался на свободу. Я откинул двух или трёх парней, ударил ещё одного. И вдруг увидел выражение на их лицах.

Страх.

Они боялись меня.

Они знали, на что я способен. Видели меня в бою, понимали, какой урон я могу нанести.

Было шумно, раздавались крики, всё происходило очень быстро, но вдруг Кира шагнул мне наперерез.

И всё замерло.

Звуки, голоса, движения, весь мой чёртов мир. Всё.

Я понял, что мой кулак по-прежнему занесён. Взгляд Киры меня почти уничтожил. Позади него, Курт и Тони встали около Митча. Но больше всего меня удивил Рики. Он встал прямо перед Митчем, своим напарником, и уставился на меня, подняв руки.

Если я хотел добраться до Митча, то должен пройти через Рики.

Его партнёра.

Настоящего, блядь, партнёра.

Меня вытолкали наружу. Я оглянулся на Киру. Тот что-то сказал Митчу прежде, чем последовать за мной. Полицейские практически вышвырнули меня на улицу.

Кира вышел. Он широко раскрыл глаза и не скрывал выражение полнейшего разочарования. Приобняв за плечи, он потащил меня к машине. Открыл дверь и оскалился. Кира невероятно злился. Настолько, что не мог даже говорить.

Поездка домой прошла в тишине. Ни слова, ни звука. Только пульс, отдававшийся стуком в ушах. Когда мы добрались домой, я последовал за Кирой внутрь. Он швырнул ключи на кухонную стойку, повернулся ко мне и, наконец, заговорил.

— Потрудишься рассказать, что за херня произошла?

Я помотал головой.

— Даже не знаю толком, — ответил я громче, чем хотел. Попытался ещё раз, потише. — Не знаю. Мы говорили о работе… — я поправился: — его работе. Я сказал что-то о его новом напарнике…

Покачал головой, осознавая, насколько легко ложь слетала с моих губ.

— Ты, может, и не работаешь с ними больше, Мэтт, — вспыхнул Кира. — Но я работаю. Мне нужно каждый день видеться с этими парнями! Что я должен сказать им завтра, когда приду в зал?

— Прости.

Он покачал головой, всё ещё слишком разгневанный. Я ни капли его не винил.

— А Митч? — воскликнул Кира. — Твой лучший друг! Что я должен буду сказать Анне в понедельник, когда она придёт на занятие? Ты только что пытался оторвать голову её жениху.

— Прости.

Кира вскинул руки и перестал расхаживать из стороны в сторону, чтобы внимательно посмотреть на меня.

— За что именно ты извиняешься?

— Я занёс на тебя руку, — ответил я почти плача и тряхнул головой. — Я бы никогда тебе не навредил.

Он откинул голову и издал разочарованный вздох.

— Не физически, Мэтт. Это я знаю. Ты опустил руки в ту же секунду, как осознал, что перед тобой именно я. Знаю, что ты никогда физически мне не навредишь, — проговорил Кира с пугающим спокойствием. — Но эмоционально… что ж, я даже не могу понять, в каком ты сейчас состоянии.

— Я справляюсь, как получается, — объяснил я.

Возможно, первые правдивые слова за долгое время. А после, как самый последний идиот, я внезапно осознал: возможно, Кира пытался попрощаться со мной. Я задохнулся. Резкая, острая боль ударила меня в грудь, а на глазах выступили слёзы.

— Нет. — Я затряс головой. — Нет. Нет.

Кира озадаченно смотрел на меня.

Я судорожно вдохнул.

— Ты не можешь меня бросить.

Кира округлил глаза и приоткрыл рот.

— Мэтт, я тебя не бросаю. Я ужасно зол, но не ухожу.

Я практически зарыдал. Казалось, моё сердце вновь забилось.

— Мне так жаль.

Кира подошёл, положил ладонь мне на затылок и притянул мою голову к себе на грудь.

— Я беспокоюсь о тебе.

Я кивнул.

— Без тебя я бы пропал.

— Мэтт, я сказал, что беспокоюсь, — повторил он. — Ты слышал?

Я вновь кивнул.

— Прости.

Кира понял, что я больше ничего не произнесу, и проговорил:

— Я иду в кровать.

Это не было приглашением, ничего подобного. Лишь тихим признанием: «Не знаю, что ещё сказать».

И он оставил меня на кухне в одиночестве.

Тогда я понял, что как бы ни пытался отрицать, как бы ни хотел обратного, я уже по-настоящему пересёк некую черту. Мы инсценировали драку в баре ради доверия Тресслера. Но стоило вспомнить Митча, Курта и Тони, их взгляды, когда меня вытаскивали наружу, и я знал, что видел на их лицах.

То, о чём сам подозревал уже какое-то время.

Я больше не был полицейским.

Глава 10

Следующим утром я пришёл в БК не в лучшем настроении. Опустил голову, замолчал и решил, что избивать мешок лучше, чем наброситься на невинного человека, решившего задать неправильный вопрос в неправильное время.

Аризона, казалось, понял и оставил меня в покое, хотя во время тренировки держался поблизости. Я был благодарен.

Примерно через час после начала занятия ко мне подошёл один из людей Тресслера.

— Эллиот? Мистер Тресслер хочет видеть тебя в своём офисе.

Аризона обеспокоенно посмотрел на меня. Я пожал плечами и пошёл вслед за ходячим шкафом на встречу с его начальником. Но уже понял, в чем причина. Я не сомневался, что это из-за вчерашней стычки в баре.

Я встал перед столом Тресслера.

— Сэр?

Будто курсант, которого отчитывал сержант.

Тресслер нарочито долго рассматривал мои руки в перчатках, словно я держал заряженное оружие. Потом взглянул мне в лицо.

— Видел утренние газеты?

Я посмотрел на его стол, на «Лос-Анджелес Таймс», раскрытую на второй странице. На размытую фотографию, на которой меня, крайне злого, в разорванной рубашке, выталкивают из бара. Поднял взгляд на стену над головой Тресслера.

— Похоже, при наличии телефона, кто угодно может теперь продавать фотографии журналистам.

Его брови дёрнулись, как будто он был со мной согласен.

— Интересная статья.

— Не читал.

Ложь. Конечно, я прочитал. Утром Кира, уходя на работу, оставил её открытой на кухонной стойке.

— Говорят, ты устроил драку с бывшим напарником, — проговорил Тресслер, просматривая текст. — «Прошлой ночью бывшего детектива Мэттью Эллиота выгнали из полицейского бара «Вояки Риджента» после конфликта с членами его прежней команды «Великолепная четвёрка». Предположительно, ссора началась между Эллиотом и его экс-напарником Митчем Ситоном. Эллиота выставили на улицу раньше, чем был нанесён непоправимый ущерб. Наш источник сообщает, что Эллиот в данный момент занимается смешанными боевыми искусствами и планирует попасть в UFC, что разительно отличается от его незапятнанной карьеры в лос-анджелесской полиции».

Тресслер оторвал взгляд от газеты.

— Моя любимая часть дальше, — сказал он, продолжив читать. — «По информации источника отношения в «Великолепной четвёрке» разладились после широко известного прошлогоднего происшествия с Райко Томичем. Источник говорит, что Эллиоту пришлось решать проблемы с управлением гневом. Его увольнение из полиции было не столь полюбовным, как сообщалось три месяца назад».

Я так и видел почерк Беркмана по всему тексту.

Тресслер посмотрел на меня и улыбнулся.

— Что ты делал там? В баре для копов?

— Кира подумал, что это хорошая идея.

— И что он думает сейчас?

— Не знаю, — тихо ответил я. — Он со мной не разговаривает.

Тресслер изогнул губы в самоуверенной ухмылке. Мне потребовался каждый грамм самоконтроля, чтобы не смести всё со стола и не оторвать его долбаную голову за болтовню о Кире. Может быть, именно поэтому шкаф по-прежнему стоял у меня за спиной.

— И, похоже, твои бывшие друзья-полицейские тоже не хотят с тобой разговаривать.

Я уставился на стену позади него и стиснул зубы.

— Они мне не друзья.

Тресслер откинулся в кресле и усмехнулся.

— Не знаю, слышал ли ты, но в десятичасовых новостях по радио озвучили обращение от Департамента полиции Лос-Анджелеса. Они официально заявили, что офицеры, замешанные в происшествии, не будут давать комментарии. Что это было всего лишь недопонимание. — Тресслер ненадолго замолчал, посмотрев на меня. — Кажется, от тебя отреклись.

Я не знал о заявлении на радио. Всё утро я провёл в зале. И мои расширившиеся от злости ноздри стали искренней реакцией.

— Они недопоняли лишь одно: что я пожелал им всем провалиться в ад.

Тресслер улыбнулся по-настоящему.

— Судя по всему, ты привлёк немного общественного внимания, — сказал он. Что означало больше денег на ставках. — Ты мне нравишься, Эллиот. Нравится твой подход «пошли они все». В твоих глазах горит огонь, который показывает силу желания. — Потом Тресслер посерьёзнел. — Но я приглядываю за тобой. Хоть раз облажаешься, и я тебя выкину. Поговоришь с журналистами о том, что увидел или натворил здесь, и… — Он прервал угрозу и сменил тон: — Что же, не рекомендую тебе этого делать.

Я отчётливо кивнул.

— Понял.

— Хорошо.

И меня отпустили. Когда я вернулся в главный зал, Аризона качнул головой и поднял лапу.

Мне понравилось, что он не стал привлекать внимание. Хотя многие следили за тем, как я уходил в офис Тресслера, и все хотели знать, что за чертовщина произошла. Аризона не устраивал суеты. Просто кинул мне лапу и без слов дал понять, что между нами всё в порядке.

Я держал лапу для него, пока он отрабатывал короткие удары по рёбрам. Мужчина заговорил только через добрые пятнадцать минут.

— Ты в норме? У меня по-прежнему есть спарринг-партнёр?

— Да, порядок, — ответил я.

Аризона не прекратил наносить удары.

— Хочешь поговорить?

— Я ввязался в кое-какие проблемы вчера вечером, — объяснил я. — Информация попала в газеты, и Тресслер хотел прояснить несколько вопросов.

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 789 10 11 12 Следующая ⇒