Послесловие 18 страница

«Что это было?»

Бирки мотал хвостом и бегал вокруг, вывалив язык. Пес ничего не видел, ничего не слышал и хотел бежать дальше. Арвет с опаской взялся за ведро. Поднял его. Прислушался.

Все спокойно. Дом бабушки совсем рядом, вон он, проглядывает за деревьями. По лесу стелется легкий запах домашнего дыма. Элва готовит уху. Юноша пожал плечами.

«Ну, воды все равно надо принести. Что бы вокруг ни происходило…»

– Что бы вокруг ни происходило, всегда нужен очаг, нужна вода, нужна соль и рыба, – сказал кто‑то над ее головой.

Дженни встряхнулась. Она сидела на лавке. Щука и нож валялись на полу. Элва смотрела на нее пронзительными черными глазами.

– Ага. – Дженни огляделась. Ей все привиделось? Она подняла рыбу. Конечно, безнадежно сухая и дохлая. Что за шутки у старой саамки?

– Ты ее не почистила?

– Это невозможно. – Дженни раздраженно бросила рыбину на скамью. – Да еще этим ножом.

– Невозможно вернуть к жизни ушедшего. Невозможно отказаться от своей судьбы. А почистить тупым ножом сухую рыбу можно. Но трудно.

– Так зачем вы ее мне дали?

– Чтобы ты попробовала.

– Но у меня не получилось!

Элва пожала плечами:

– Ни у кого сразу не получается.

– Так зачем…

Элва повернулась, ушла к полкам, не дожидаясь ее вопроса. Зашуршала там, как мышь.

«Вот ведь старуха! – возмутилась Дженни. – Как невежливо!»

Саамка вернулась с мешочком алого бархата:

– Чего ты хочешь от него?

Дженни поначалу не поняла, о чем спрашивает Элва. Потом сообразила.

– Да ничего…

– У моего внука сердце больше, чем голова. – Элва села на корточки, развязывая мешочек.

– Что вы имеете в виду?

– Тебя. – В мешочке оказался табак. Элва вынула из‑за пояса длинную трубку, насыпала щепоть янтарного порошка, принялась уминать его пальцем.

Дженни заерзала на скамье.

– Он сам мне помог.

«Почему я оправдываюсь? – с возмущением подумала девушка. – Это ведь правда!»

– Конечно. – Элва вытянула щипцами уголек из печки, разожгла трубку. Попыхтела, как пароварка, окуталась клубами дыма и вернулась к Дженни. – В том‑то все и дело, что сам. Так всегда с нами.

– Вы о ком?

Элва смотрела на нее любопытными черными глазами, без холода и без тепла, спокойно, с легким интересом, как смотрят на чужого ребенка, который совершает какую‑то неопасную глупость:

– О женщинах.

– А… – Дженни выдохнула. Ну и манера общения!

– О женщинах Магуса.

Девушка подпрыгнула на скамейке.

Элва качалась на корточках, как какой‑то лесной чертик в коробочке, и Дженни внезапно стало не по себе. Бабушка Арвета была слишком непонятной и слишком обычной. Девушка провела ладонью по лицу, будто убирая паутину, и украдкой нажала на уголки глаз. Но в облике Элвы не было ничего сверхъестественного.

Саамка беззвучно засмеялась, щуря глаза, тихо позванивая нагрудными пряжками:

– Совсем птенчик. Как ты выпорхнула? Кто отдал тебя тьме?

– Какой тьме? – Девушка похолодела.

– Тьма холодная и злая, идет она из йабми‑аимо , из «мира за пределами могилы», как вор, как ветер‑полуночник. Она ждет тебя, Дженнифер.

– Вы кто?

– Я Элва, я нойда, я стара, – ответила саамка, глядя на нее снизу. – Сядь, деточка, не бери взаймы больше, чем сможешь отдать. Я не враг тебе.

– Но и не друг. – Дженни опасливо села, готовая в любой момент сорваться с места и бежать дальше – неведомо куда. Она предчувствовала, что разговор этот добром не кончится, но и уйти не могла – она ведь нашла кого‑то из Магуса!

– Неважно. Враг может направить тебя на верный путь. Друг не проживет за тебя жизнь. – Багровый огонек трубки разгорался с каждым вдохом, и дым стоял в воздухе сизыми тяжелыми пластами. – Тебе нужно найти опору в себе самой. Иначе, когда придет время, ты не устоишь.

– Почему? Что во мне такого особенного?!

Элва опять беззвучно рассмеялась:

– Что особенного? В девочке, которая бежала из неприступной темницы, обернувшись дельфином? В той, кто прошел путем Древней земли? В той, которая добыла имя ледяной химеры? Что в ней особенного? Ничего.

– Откуда вы знаете… – Девушка осеклась. Какая разница – если знает. Элва принадлежит к людям Договора, это бесспорно. Или к темникам.

От этой мысли Дженни стало нехорошо. Саамка заметила, как изменилось ее лицо, и выпустила тугую струю дыма – та завилась причудливым облаком над ними. Дженни в зыбких очертаниях почудился чудный остров, и мощный утес, с башней на вершине, а потом словно потекла галерея лиц, сменяя друг друга – молодые и старые, злые, добрые и обычные, и среди прочих мелькнуло одно лицо, знакомое до тесноты в сердце, родное, и Дженни привстала. Но дым тек дальше, и вот чей‑то черный лик возник перед ней, заворочал дымными провалами – жадными и холодными… Дженни вскрикнула, и все рассеялось:

– Что это?!

– Дым. – Элва пыхтела трубочкой.

– Но там был Марко… и остальные.

Саамка пожала плечами:

– Все может быть. Чтобы увидеть, надо спрашивать духов. А я не буду.

– Почему?

– И так знаю, что скажут. – Элва встала, вынула слепое зеркало, в которое гляделась Дженни, и выколотила трубку на него. – Смотри.

Пепел, угольки и дымящиеся крупицы табака сложились в тот же страшный лик, который она увидела последним в череде дымных образов. Те же провалы глазниц, теперь полные багрового угля, та же ярость и неутоленная жажда и злоба, то же торжествующее хищное выражение.

Пепел дымился. Дженни смотрела на зеркало и поняла, что поверхность стекла обретает глубину. Зеркало оживало, возвращало свой взгляд холодного серебра, готовое не только отразить, все что увидит, но и преобразить увиденное. В глубине старинного стекла дрогнули и задвигались пепельные тени, багровые отсветы… Дженни отбросила зеркало прочь. Пепел разлетелся и повис в воздухе неприятно плотным облаком.

– Нельзя так вести себя с чужими вещами. – Элва смахнула угли на совок. – Особенно моими.

– Простите…

– Тебя всегда ждет одно и то же. На любых путях.

– Тьма?! – Дженни опустила руки. – Опять? Я что, проклята?

Элва молчала.

– Я бежала от тьмы и опять в нее приду? За что?!

– «За что» – неправильный вопрос, – сказала нойда. – Правильный «для чего»?

Дженни беззвучно заплакала и не стала утирать слез – пусть капают на эту красивую жилетку, и на шаль, и на рубашку – кипельно белую, будто первый снег. Все равно.

– Тьмы нельзя избежать, куда бы ты ни пошла, – продолжала Элва, дергая за косицу. – Но ее приход можно отсрочить. Спрятаться, чтобы набраться сил, научиться и быть готовой. В пределах этого мира тебе негде спрятаться.

– Тогда все бессмысленно. Мне не стоило бежать. Тогда бы ничего этого не было!

– Уж точно ты бы не заморочила голову моему внуку, – безжалостно согласилась Элва. – Но ты сделала то, что сделала. И теперь у тебя есть выбор. Остаться здесь, ожидая, пока за тобой придут …

Дженни вздрогнула. Придут. Как за вещью в супермаркет.

– …или…

Она не вещь! У нее есть выбор!

– …ты можешь покинуть пределы этого мира.

– Каким образом? Умереть?!

Саамка закатила глаза:

– Покинуть пределы этого мира, а не вступить в «мир за пределами могилы»! Я говорю о месте, куда никто не доберется, о цитадели Магуса!

Дженни смотрела на нее непонимающими ягнячьими глазами.

– Авалон!

– Но как я туда попаду? Это же остров, а здесь даже моря нет…

– Море за перевалом, – махнула косичками Элва. – Мои олени отвезут тебя на побережье.

– И как я доберусь до Авалона? Куда мне плыть? И на чем?

Дженни мало что знала об Авалоне, Марко не успел ей рассказать, да и она тогда, если честно, слушала без особой охоты. Но она запомнила, что именно там располагалась Башня Дождя – штаб‑квартира Службы Вольных Ловцов. Она зачитывалась их «Кратким справочником запрещенных существ».

«Если там мне не помогут, больше не помогут нигде, – подумала Дженни. – Элва права. Это единственное место, где таким, как я, будут рады».

– Доберешься. Если захочешь. Если сумеешь захотеть.

– А… – Дженни замолчала, потому что послышались шаги. По лестнице кто‑то поднимался.

– Я принес воды, – хмуро сказал Арвет, отодвигая шкуру.

Элва легко поднялась:

– Тогда скоро будем обедать.

Уха из свежей рыбы, сухари, сушеная рыба, – обед у Элвы был незамысловатый, но вкусный. Сама она съела едва ли ложку, а Арвет и Дженни умяли весь котелок. Они уже обжились в новых костюмах и двигались в них естественно, как родились. Элва посасывала трубочку, сидя на бревнышке, и хитро на них косилась. Остаток дня прошел в разных домашних заботах. Дженни прибиралась в избушке, а Арвет принялся чинить обветшалую оленью упряжь. Несколько раз он порывался поговорить с Элвой, рассказать о Дженни, о том, что случилось, о загадочном походе за водой, наконец, но каждый раз бабушка ловко увиливала от разговора. Так что Арвет в итоге принял, как должное, что она знает о Дженни. И о том, что с ними произошло. Потому что нойда.

Поверить в это было трудно, трудно было переломить привычку все проверять на аптекарских весах рациональности, но он старался. Есть духи, есть чаклинги, есть тролли. Есть Элва и есть Дженни. Две женщины. Две ведьмы? Эта мысль ему долго не давала покоя. Он думал, ворочался на лавке в сауне, куда Элва отправила его спать. Сама она с Дженни улеглась в избушке. Звезды заглядывали в дымоход, светили ему. Арвет положил руку под голову:

– Господи, дивны дела твои. И в мире твоем есть место не только человеку, – сказал он. – Я ошибался. Спасибо, Господи, что показал мне, как велик мир, как велика сила твоя. Направь меня на путь истинный, помоги понять, где пути зла, а где нет. Помоги мне верить в Дженни.

Звезды мерцали. В лесу бродил ветер, перебирал пальцами иглы сосен. А может, чаклинги собирали шишки и пополняли свои запасы? Арвет усмехнулся. Внутри бродило слитное, будто капля ртути, сложное чувство – тишина, покой, вера, благодарность. Он закрыл глаза и заснул.

Элва сидела на пороге. Ее лицо изредка озарял огонек трубки, но Дженни четко видела, что она поглаживает массивное кольцо своей нагрудной пряжки – хитро заплетенное, в форме змея, схватившего свой хвост. Что ей ночная темнота, если тьма идет за ней?

– Так что мне делать? – спросила девушка.

– Решай сама.

– Я очень хочу с ним попрощаться. Очень‑очень.

– Прощайся. Но тогда он пойдет с тобой.

– Ну и хорошо! – воскликнула Дженни.

– Вы не доплывете, – сказала Элва. – С Арветом куда угодно, но только не на Авалон. Для него этого острова нет.

Дженни задумалась:

– Да, он его просто не увидит. Но я очень хочу попрощаться! Он столько для меня сделал. Он такой замечательный! Я бы погибла без него.

– Каждое твое действие – стежок нити. – Элва вынула трубку изо рта. – Ты шьешь по живому, Дженнифер, ты перематываешь нити судьбы. Разве ты не видишь – всех, кто встречается с тобой, преследуют несчастья?

Дженни вспомнила о Калебе – о том, кем он был и кем он стал. О Поле Догерти – мальчишке из городка Бигбери, который не боялся убийц на острове, но испугался до полусмерти, увидев ее в схватке с колдовским псом. Вспомнила о Марко, Людвиге, Эвелине и Эдварде, Роджере и Дьюле, чья судьба до сих пор неизвестна. Вспомнила о Бьорне, чье сердце навсегда искалечено прикосновением демония. А потом она подумала об Арвете и задохнулась от того, что может с ним случиться, от того, что уже с ним случилось…

– Я напишу ему записку, – сказала она и вытерла лицо ладонью. – Записку ведь можно?

Элва кивнула. В глазах ее Дженни почудилось сочувствие.

– Ложись спать, завтра надо встать раньше него. – Старуха выколотила трубку о порог и задернула шкуру.

Солнце еще не встало, когда Дженни вышла на крыльцо. Элва разбудила ее полчаса назад. Она легко сбежала по лесенке вниз, взялась за шест – подарок чаклингов.

«Главное, никогда не оборачиваться. Главное, забыть, что на скамье лежит записка, придавленная ножом. Что в сауне спит Арвет. Забыть, что у него черные волосы, серые глаза и что он ходит, слегка раскачиваясь. Забыть, что он прекрасно рисует…»

Старый олень, тоненько звеня серебряными колокольчиками, укрепленными на упряжи, вышел из‑за избушки. За собой он волочил сани без полозьев, похожие на лодку. Утлый деревянный каркас, обшитый шкурами.

«Кережка, – всплыло в памяти, – вот как такие сани называются. Точно».

– Скажите ему… – Дженни покусала губы. – Передайте, что ему очень идет эта одежда, эта старинная. И что он выполнил все, что обещал. Передадите?

Элва кивнула.

Дженни уселась в шаткие сани, положила шест на колени, вопросительно и жалобно взглянула на саамку.

– Окажешься в море, думай об Авалоне, – напуствовала нойда. – Думай о своем деде. И помни о том, кто ты есть на самом деле, Дженни Далфин. Не вспоминай прошлое, не тяни себя назад. Тогда есть надежда, что ты пройдешь через Океан.

– А в чем я поплыву?

Элва указала на сани.

– Как?!

Саамка шлепнула оленя по облезлому крупу, в клочках белой зимней шерсти, и резко, с присвистом, крикнула:

– Хей, Ярви, хей!

Олень стронулся, лениво затрусил вперед, кережка поползла по камням и земле. Дженни хотела было обернуться – может, Арвет проснулся и вышел, или спросить о чем‑нибудь Элву, неважно, о чем, лишь бы задержаться подольше возле избушки, но позади поляны уже не было! Лес убегал назад с невообразимой скоростью, такой, что Дженни непроизвольно вцепилась в борта, не понимая, как это сооружение, по случайности называемое санями, еще не разлетелось на куски.

Она повернулась и сделала удивительное открытие – если глядеть строго вперед, то будет виден толстый облезлый зад старого Ярви с коротким хвостом, и никаких прочих ужасов. Деревья лениво ползут навстречу, облака текут над ней меж покатых гор, как в русле реки, и ветер овевает ее разгоряченное лицо и толкает мягкой пятерней в лицо. Дженни примостила шест вдоль саней, легла на спину, сложила руки на груди.

Пусть этот олень везет ее куда хочет, пусть сорвется в пропасть или завезет ее в чащу, или привезет к побережью – ей все равно.

«Ты же этого хотела? – говорил кто‑то мудрый, рассудительный и такой безжалостный внутри нее. – Ты же хотела найти кого‑то из Магуса и попасть на Авалон. Марко жив, и ты отправляешься его искать. Так почему же ты плачешь, Дженни Далфин?»

Она не знала. Она просто плакала.

Колокольчики на упряжи Ярви звенели тихим слитным звоном светлого серебра, ветви проплывали над головой и деревья склоняли над ней свои многошумные головы. А потом небо развернулось сверху оленьей шкурой, серой и мягкой, звон истончился и исчез, уступил место размеренному шуму. Это море считало свои сокровища: бормотало, пересыпало в многопалых ладонях, сбивалось и начинало заново. Кережка закачалась и поплыла. Дженни закрыла глаза и задремала, убаюканная ритмом волн и криками чаек. В своей колыбели она вновь возвращалась в море, откуда пришла на эту землю.

КОНЕЦ

Послесловие

Костер уже догорал. Угли подернулись сизым пеплом, тонкий дымок вился вверх в стоячем воздухе. У костра двое – черноволосый юноша и древняя старуха. Юноша ворочает палочкой угли, старуха курит длинную трубку. Тишина обложила лес, подкралась на мягких лапах к костру, приникла чутким ухом. О чем говорят?

– Ты ее не найдешь. – Старуха выпустила дымок, и он присоединился к дыму костра.

– Я сделаю все, что смогу.

– Ты уже сделал все, что мог. Ты привел ее ко мне. Ты помог ей отправиться на Авалон, к деду. Больше ты сделать не в силах.

Арвет упрямо помотал головой:

– Все равно. Я пойду за ней.

– Тогда не обманывай себя, – заметила Элва. – Ты идешь за ней не ради нее. А ради себя.

– Пусть так, – сказал Арвет после паузы. – Я хочу видеть ее и слышать ее голос. Хочу помогать ей – она ведь вечно ввязывается в неприятности. Хочу быть рядом с ней. Что в этом плохого?

– Ничего, если не врать себе, – хмыкнула бабка.

– Ты мне поможешь?

– Как?

– Ты нойда. Ты знаешь, как туда добраться.

– Арвет, туда нельзя добраться. Простой человек не может ступить на землю Авалона.

– Но ты ведь из Магуса, так? Ты ведь нойда? И ты говорила, что дар в роду передается через одного.

Элва пронзительно поглядела на него черными глазами:

– Ты собирался отдать свою судьбу в другие руки. Ты хочешь вернуться к духам?

– Пусть так, – с решимостью сказал Арвет. – Он все видит, он поймет, зачем я это делаю.

Элва покачалась на корточках.

– Это будет очень тяжело, – предупредила она. – Духи разберут твои кости, разомкнут твои жилы, процедят твою кровь. Ты никогда не станешь прежним, Арвет Андерсен, ты не сможешь вернуться к своему богу.

Арвет кивнул. Что толку в лишних разговорах, если ты решился перевернуть жизнь?

В тишине он услышал, как по вечернему лесу пробирается какой‑то зверь. Ловкий и довольно крупный, судя по звукам. Он быстро приближался к костру.

Арвет решил бы, что это рысь, но рысей в этом лесу нет.

«Может, пришлая? – подумал он. – Что гонит ее к костру? Опять Элва чудит?»

Темно‑рыжий зверь выступил из леса, соткался из сумерек. Длинное поджарое тело, толстый хвост, вытянутая морда. Он походил на куницу, он походил на кошку и одновременно ни на кого не походил.

Зверь сел у костра, оглядел их янтарным зрачками. Старуха вынула трубку изо рта:

– Во всяком случае, на Авалон ты поплывешь не один.

Продолжение следует…

[1] Тромсё – это город и коммуна в Норвегии, административный центр фюльке Тромс. Центр города находится на небольшом острове, почти на 400 км севернее Полярного круга. Здесь находятся самые северные в мире университет (Университет Тромсё), ботанический сад, пивоваренный завод, футбольный клуб и планетарий. Люди обитали в районе Тромсё со времен последнего оледенения. Во время Второй мировой войны в районе Тромсё укрывался знаменитый немецкий линкор Тирпиц – самый мощный линкор немецкого флота того времени. Там же он был и потоплен, при этом погибла почти тысяча немецких солдат. Также в Тромсё со времен освоения поморами Севера всегда было много русских. Одно время в этом регионе даже возник и развивался особый торговый язык руссено́рск или «Моя‑по‑твоя» – смешанный русско‑норвежский язык.

[2] Министрант – служка, кирка – церковь. Бьорн и Арвет состояли в союзе Лютеранской молодежи и помогали священнику при богослужении. Как правило, это первая ступень к тому, чтобы в будущем стать пастором.

[3] Традиционные рождественские каникулы в Норвегии.

[4] Харальд Прекрасноволосый , сын Хальвдана Чёрного, конунг Вестфольда, первый король Норвегии. Происходил из рода Инглингов и создал династию Хорфагеров, которая правила Норвегией до XIV века. Был мелким конунгом и, по легенде, до воцарения назывался Харальдом Косматым, так как поклялся не расчесывать волосы до тех пор, пока не объединит Норвегию. Но скорее всего так его прозвали многочисленные недоброжелатели. Умирая, он разделил королевство, а лучший удел отдал любимому сыну Эйрику Кровавой Секире (что довольно ясно характеризует наследника).

[5] Верхний и Нижний Занахари – два бога‑творца мальгашей, племен, обитающих на Мадагаскаре. Нижний Занахари сотворил человека, Верхний вдохнул в него жизнь. Луна – глаз Верхнего Занахари, солнце – его светильник. Шесть раз вставал и закатывался Зрачок Занахари, следовательно, фосс Лас, проводник Дженни Далфин, лежал без движений шесть дней после битвы на дартмурских болотах (об этом читайте в книге «Где живет колдун»).

[6] Драккар (норв. Drakkar, от древнескандинавских Drage – «дракон» и Kar – «корабль», буквально – «корабль‑дракон») – длинный и узкий корабль викингов с высоко поднятыми носом и кормой. Длиной драккары были от 35 до 60 метров. На носу крепилась резная голова дракона (отсюда и название), а по бортам располагались щиты. Как и все суда того времени, драккары приводились в движение веслами и парусом. Большие корабли имели до 35 пар весел и развивали скорость до 10–12 узлов (около 22 км/ч). Для подобных кораблей это была очень хорошая скорость. При этом на драккарах перевозили не только войска, но и грузы, а также пускались в дальние морские плавания. Известно, что на драккарах викинги достигали Исландии, Гренландии и Северной Америки (задолго до Колумба с его каравеллами).

[7] Ниссе – это норвежский домовой. Как и все домовые, занимается тем, что оберегает дом и хозяйство. Дом, из которого ушел ниссе, быстро ветшает и разрушается. Кроме домовых ниссе, еще есть корабельные, рождественские, лесные и даже церковные ниссе.

[8] Он же фоссегримм . Дух, известный необычайно искусной игрой на скрипке. В старину скрипачи, желавшие достичь мастерства в музыке, могли упросить фоссегрима обучить их игре на скрипке. Если музыкант приходился по нраву буйному духу водопада, то он мог даже подарить ему волшебную скрипку. Если же нет, то пусть ваше воображение дорисует вам эту печальную картину.

[9] Wunderwaffe – чудо‑оружие (нем. ).

[10] Александр Дольский, «Четыре ночи», народная ирландская песня.

[11] Оцелот – дикая кошка средних размеров, обитающая в Америке. Название происходит от ацтекского tlalocelotl – «ягуар полей». Оцелот гораздо меньше ягуара, длиной от головы до хвоста полтора метра. Высота животного – 50 сантиметров, а вес до 16 кг. Оцелоты очень красивы, у них желтовато‑коричневый мех с черными кольцеобразными пятнами, а брюхо и подбородок окрашены в белый цвет. Уши черного цвета с крупными белыми точками на задней стороне. Из‑за своего меха нещадно истреблялись, из‑за чего сейчас находятся на грани вымирания.

[12] Манул , или же палласов кот (в честь немецкого натуралиста Петера Палласа, который открыл манула на побережье Каспийского моря в XVIII веке) – дикий кот, обитающий в наших прикаспийских степях, в Центральной и Средней Азии, от Южного Закавказья и западного Ирана до Забайкалья, Монголии и Северо‑Западного Китая. По‑латыни манул называется Otocolobus (дословно «уродливое ухо»), что не лишено правды, поскольку из ушей у манула торчат пучки удлиненных волос. Поскольку у манула есть еще и длинные пучки шерсти на щеках (баки), в целом у него вид мрачного боцмана в отставке. Размерами манул с домашнюю кошку, длиной полметра, весом до 5 килограммов. Тело массивное, лапы толстые и короткие, шерсть густая, характер прескверный. Интересно, что зрачки глаз у манула, как и у некоторых кошек (например, львов), не щелевидные, а круглые, как у человека.

[13] Старший помощник командира корабля. Первый заместитель командира, его правая рука и прямой начальник всего экипажа.

[14] Авалон , Эмайн Аблах, Острова Блаженных, Счастливые острова, Остров‑который‑здесь‑и‑нигде. Место между этим миром, Внешними землями, Скрытыми землями (Той стороной). Эти острова, «числом трижды по тридцать три», не принадлежат ни миру эльфов, ни нашему миру. Они находятся везде и одновременно нигде, и поэтому достичь Авалона невозможно и в то же время – очень просто, так как он может оказаться в любой точке планеты. Время течет на Авалоне очень медленно, «как густой мед сквозь горлышко песочных часов», и люди, попавшие туда, живут очень долго. На этих островах спит легендарный король Артур, именно сюда увезли меч Эскалибур после мнимой смерти Артура. И поныне на архипелаге Авалон обитают Первые, по разным причинам не ушедшие в Скрытые Земли, и различные волшебные существа – такие, например, как птица Гамаюн.

[15] Stata fixataque cognitio (лат. ) – научное название состояния одержимости злыми духами.

[16] Циклопы , или киклопы, по‑древнегречески «круглоглазые». Старшие циклопы – это дети Геи и Урана, Арг‑Сияющий, Бронт‑Громовой и Стероп‑Сверкающий. Циклопы из старшего поколения богов, Зевсу они приходились двоюродными дедушками. Они выковали Зевсу громы, молнии и перуны, которые тот метал в титанов. Аиду они выковали шлем, а Посейдону трезубец, научили Гефеста и Афину ремеслам. Однако верная служба их не спасла, старших циклопов перебил Аполлон после того, как Зевс убил его сына Асклепия той самой молнией, которую выковали циклопы. Из младшего поколения циклопов наиболее известен циклоп Полифем, сын бога моря Посейдона, который на беду себе решил перекусить корабельной командой царя Одиссея. Как именно Одиссей его наказал, рассказал слепой певец Гомер в одноименной «Одиссее».

[17] Гекатонхейры – также дети Урана и Геи, братья циклопов, сторукие, пятидесятиголовые великаны. Надо заметить, что у Геи с Ураном получались на редкость обаятельные дети. А гекатонхейры Бриарей, Котт и Гиес были настолько обаятельны, что даже их отец Уран сразу после рождения заковал их и заключил в недра земли. Также были освобождены Зевсом для войны с титанами. Именно их участие склонило чашу весов на сторону олимпийцев. После победы Зевс поручил им сторожить железные врата Тартара, куда были заключены поверженные титаны. Можно представить, насколько был расстроен Билл Морриган…

[18] Армагеддон – место последней битвы добра и зла.

[19] The Doors (в пер. с англ. Двери) – американская рок‑группа, созданная в 1965 году в Лос‑Анджелесе, оказавшая сильное влияние на культуру и искусство 60‑х годов. Загадочные, мистические, иносказательные тексты песен и яркий образ вокалиста группы Джима Моррисона сделали ее едва ли не самой знаменитой и равно же противоречивой группой своего времени. Для самообразования слушать обязательно.

[20] Люсефиск – крайне специфическое блюдо, которое норвежцы готовят на Рождество. Если вам вступит в голову идея приготовить люсефиск своим родным, то вам необходимо съездить в Норвегию (желательно в музей сушеной трески в деревне О на Лофотенских островах), купить там большую сушеную треску, по прибытии домой размочить ее в горчичном соусе и после этого потушить с овощами.

[21] Фенрир , чудовищный волк, сын бога Локи. Когда наступит Рагнарек, конец света и гибель богов, Фенрир пожрет Солнце и Луну. Но потом, как водится, будет убит, и на небе появятся новое Солнце и новая Луна.

[22] Тартан – разноцветная клетчатая ткань, ставшая символом Шотландии. Также тартаном называют определенное сочетание нитей разного цвета. Самая известная одежда из тартана – это шотландская мужская юбка‑килт. Раньше шотландцу хватало одного взгляда, чтобы понять, из какого клана и какой местности встретившийся ему на горной тропе прохожий. В условиях постоянной вражды кланов это сильно облегчало горцам весьма нелегкую жизнь: не надо было ломать голову, кто к тебе приближается, друг или враг. Сразу ясно – руби или люби. В смысле, обнимай.

Тартаны бывают военные, охотничьи, парадные, повседневные. Сегодня в международном реестре Scottish Tartans World Register насчитывается больше 3000 тартанов (и регистрация прекращена), а вот в шотландском реестре Scottish Register of Tartans их уже больше 6000 и то и дело появляется новый. Если захотите, вы сможете придумать и всего за 50 фунтов запатентовать свой уникальный тартан.

[23] Ксеркс I (по‑древнеперсидски его звали Хшаяршан, что означает «Царь героев» или «Герой среди царей», но произнести это еще сложнее, чем Ксеркс) – персидский царь, который правил в 486–465 годах до н. э. Происходил из династии Ахеменидов, был властолюбив, тщеславен, но не слишком умен. Долго и безуспешно воевал с греческими государствами. Подлинная история о трехстах спартанцах царя Леонида, сдержавших натиск войск Ксеркса в ущелье Фермопилы, относится как раз к этому периоду.

[24] Флуктуация (от латинского fluctuatio – колебание) – термин, которым называется любое колебание или случайное изменение. Воздушная флуктуация – случайное сочетание теплых и холодных воздушных потоков, создающее оптическую иллюзию.

[25] Хайкинг – экстремальный пеший туризм.

[26] ФАРК – испанское название Fuerzas Armadas Revolucionarias de Colombia (FARC). Революционные вооруженные силы Колумбии, повстанческая группировка, считающаяся в США и Европе террористической.

[27] Gap (англ.) – популярная британская марка детской и подростковой одежды.

[28] Териоморф – звероподобный. Обобщенное научное название для всех видов зверодушцев и оборотней, которое используют редкие и отважные исследователи этого феномена. Те, кому хватает смелости приблизиться к объекту изучения, но не хватает ума этого не делать.

⇐ Предыдущая 12 13 14 15 16 17 181920 21 Следующая ⇒