ГЛАВА 17. Примечание к части

ГЛАВА 17

Водитель отвёз Бойда на авеню дю Марешаль Монури в шестнадцатом округе. Они подъехали к зданию с красивым фасадом; кирпичное с белой отделкой, оно больше походило на старинный особняк, чем на роскошные апартаменты. Тьерри занимал весь верхний этаж. Всё здесь было изысканным: паркет на полу и высокие потолки, стены, выкрашенные в пастельные тона, и тёмная мебель, хоть и не такая роскошная, как в отеле. Из французских окон открывался шикарный вид на Булонский лес и Сену. Чего‑то такого Бойд и ожидал.

– Добро пожаловать, – окликнул его Тьерри, а спустя несколько мгновений появился и владелец роскошных апартаментов, босой и помятый. – Спасибо, что приехал.

– Спасибо, что пригласили. У вас очень красивая квартира. Даже ночью вид потрясающий.

– Люблю окружать себя прекрасными вещами, – Тьерри поцеловал Бойда в щёку и обнял его за талию. – А ты замёрз, дорогой. Налить тебе немного вина, чтобы согреться?

– Немного.

Тьерри достал из шкафа бокалы и поставил их на стол рядом с бутылкой вина.

– Чувствуй себя как дома.

– Спасибо.

Гладкий белый диван огибал стол; на ощупь обивка оказалась гораздо мягче, чем Бойд ожидал. Не сводя глаз с языков пламени, вырывавшихся из камина, он провёл кончиками пальцев по подушке. Когда Тьерри сел рядом и сунул в его руку стакан, Бойд заставил себя расслабиться. Всё вокруг было таким тёплым и уютным, и первое впечатление лишь усилилось, стоило ему пригубить вино. Его вкус и запах сводили с ума.

– Спасибо, что согласились обсудить со мной наших общих знакомых. Агентство обеспокоено бурной активностью Януса. Мы с благодарностью примем от вас любую помощь, которую вы сочтёте возможным нам оказать. В конце концов, в некотором роде вы эксперт в этой области.

– Возможно. Хотя это далеко не всегда было так. Когда‑то я был новичком в этой области, который едва ли понимал своё место во всём этом.

Бойд кивнул, ухватившись за открывшуюся возможность.

– Насколько мне известно, вы занялись этим бизнесом в восемнадцать?

– Вообще‑то, мне было семнадцать. О том, что мой отец ведёт дела с Янусом, я узнал, когда был совсем юным. Поэтому, когда он умер, я просто присвоил себе его корону.

– И как они это восприняли?

Губы Тьерри скривились в улыбке. Он склонил голову к плечу, как будто пытался подобрать слова, чтобы описать то, как он жил до того, как оказался в сердце геополитического шторма.

– Сказать, что они не знали, чего от меня ожидать, было бы явным преуменьшением. Для них я был испорченным мальчишкой, который пытался всунуть нос в дела, которые ему были не по зубам. Когда я только начал на них работать, они меня ни капельки не уважали.

– И как же вы заслужили их уважение?

– Не сдавался, – непринуждённо ответил Тьерри, но тон его голоса не вязался с напряжённым выражением его лица. Бойд задавался вопросом: похож ли в этом Тьерри на него, были ли его воспоминания живыми настолько, чтобы перенести его в прошлое. – Их мир, мир моего отца, я был заинтригован им. Долгое время я жил с ощущением, что в моей жизни нет никакой цели, а эти вещи, эти странные вещи, которыми я занимался, дали мне эту цель. Спустя какое‑то время моё упорство было вознаграждено. Они стали мной восхищаться.

Бойд кивнул, глядя куда‑то в сторону. Он задавался вопросом, сможет ли он когда‑нибудь достичь этой точки: обрести цель в жизни, а не просто плыть по течению, монотонно преодолевая препятствия на своём пути. Бойд в этом сомневался. Всё, к чему он стремился, всё, ради чего он боролся, было погребено вместе с Лу.

– Когда вы это поняли? – Бойд взглянул на Тьерри. – Что у вас появилась цель в жизни?

Тьерри поставил бокал на стол и положил руку на спинку дивана.

– Вначале это была своего рода игра. Наверное, это можно сравнить с партией в шахматы или спортивным мероприятием, которое ты профинансировал, чтобы команды могли играть и дальше. Игра оказалась довольно напряжённой, но я и представить себе не мог, что втянусь в неё настолько, что мне станет не всё равно.

– Почему вы отказались работать исключительно с Янусом, как делал ваш отец?

Тьерри перебирал пальцами волосы Бойда, обдумывая вопрос.

– Я не люблю класть все яйца в одну корзину.

– Уверен, это было трудное время, ведь вам пришлось постигать азы ценой собственных проб и ошибок, учиться, кому можно доверять, а кому – нет. Или в самом начале вам кто‑то помог, взял вас под своё крыло?

– Вроде того, – сказал Тьерри. – Но я добился всего сам, благодаря моим амбициям. А как насчёт тебя?

Столь резкая смена темы огорчила Бойда, но не удивила.

– Не в самом начале. Хотя со временем положение вещей изменилось.

– Разве Син – не агент какого‑то там высочайшего уровня? Мне казалось, он за тобой присматривает.

– Да, но поначалу он вообще не хотел быть моим напарником и терпел меня скорее забавы ради. Кажется, ему было интересно, как долго я протяну, прежде чем меня пристрелят.

– Как ужасно, – рука Тьерри стала действовать более дерзко, потянулась к лицу Бойда, погладила его по щеке, – что я мог никогда тебя не встретить.

– Сомневаюсь, что вы бы заметили моё исчезновение, ведь вы бы даже не знали, что потеряли, не так ли?

– А вот это как раз, пожалуй, худшая часть во всей этой истории.

Бойд увильнул от ответа, пригубив вино.

В томном безразличии к срочности задания прошла ночь. Беседа текла так же размеренно, как и вино, не возвращаясь ни к Янусу, ни к другим организациям, с которыми Тьерри вёл дела. Ночь ли, день ли – и тогда, и сейчас у Тьерри в запасе был десяток хитроумных способов, чтобы сбить Бойда с толку.

Минул час, а потом другой, а потом Бойд понял, что захмелел: по телу разливался приятный жар, в жилах бурлила кровь; в голове царил туман, и он уже дважды ловил себя на том, что выложил Тьерри о себе больше, чем хотел бы. Чуть больше подробностей, чем обычно. Но он всё ещё пытался не оставаться у Тьерри в долгу и выжать из него хоть что‑нибудь. Бойд расспрашивал Тьерри о его жизни; о том, как тот узнал, что его отец связан с Янусом; бывал ли кто‑то из тех, с кем он работает, у него дома. Бойд ходил вокруг да около, осторожно ступая по тонкому льду, но даже близко не подобрался к заветной цели, а между делом Тьерри то и дело подливал вино в его бокал.

Спустя две бутылки – большую часть вина приговорил Тьерри – флирт перерос в открытое наступление. Вместо крови по венам бежало терпкое вино, а тепло кожи Тьерри, соприкасавшейся с кожей Бойда, могло бы соперничать с жаром, исходившим от камина. В таком состоянии Бойд едва ли был способен отвергнуть настойчивые ухаживания француза. Тьерри был добр и красив, а время убегало, как песок сквозь пальцы.

Может, если он уступит, Тьерри ослабит оборону? Может быть, он только этого и ждал?

Когда Тьерри коснулся его в следующий раз, Бойд сам потянулся к нему, выпрашивая ласку. И когда тот наклонился ближе, Бойд не отпрянул.

Их губы соприкоснулись. Первый поцелуй вышел нежным. Губы Тьерри были мягкими, а ощущение от его поцелуя – незнакомым. Оно лишь усилилось, когда рука Тьерри скользнула по его бедру, а вторая – зарылась в его волосы и легла на затылок. После столь долгого перерыва чувственное прикосновение смыло неловкость ситуации. Тело, от которого Бойд добровольно отрёкся, оживало в руках Тьерри, чему немало способствовали вино и огонь.

Когда губы Тьерри скользнули вниз по его шее, у Бойда перехватило дыхание. Вот только прикосновения мозолистых пальцев Сина к его обнажённой коже высасывали из его головы все мысли до единой, а по телу пробегали мурашки, как от удара током. Когда же его касался Тьерри, в животе не разгоралось пламя, сердце не заходилось бешеным стаккато от малейшего прикосновения, но искусные руки француза разбудили в Бойде впавшее в спячку желание.

Их губы снова соприкоснулись, и в этот раз поцелуй был глубоким. Впервые за долгие годы Бойд почувствовал, как чужой влажный язык миновал заставу его губ и вторгся в его рот. Тьерри толкнул его обратно на диван, и Бойд не сопротивлялся.

Бойд и сам не смог бы вспомнить, когда начал задыхаться и медленно выгибаться, прижимаясь к Тьерри. Его тело было инструментом, и Тьерри владел им виртуозно, заставляя достигать крещендо (1), но не позволяя сорваться в кульминацию (2). Сквозь гул потока мыслей Бойд едва ли расслышал слова, что Тьерри шептал ему на французском, но прикосновение чужой руки к его рубашке вывело его из транса.

– Только не рубашку, – прошептал он. – И не то, что под ней.

Если условие и показалось Тьерри странным, он этого ничем не выдал. Они снова поцеловались, но в этот раз эти сообразительные руки потянулись к ремню Бойда. Каждое движение было доведено до совершенства; Тьерри, несомненно, получал огромное удовольствие, соблазняя своих партнёров. Тьерри заклеймил губами каждый кусочек его тела, которое ему было позволено избавить от одежды. Тьерри касался, ласкал, сосал; он оставлял на теле Бойда невесомые поцелуи, пока оно не начало дрожать под ним, изнывая от желания кончить.

– Только погляди на себя, – пробормотал Тьерри, пожирая его глазами. – Если бы я мог запечатлеть этот момент…

Бойд отвернулся.

Тьерри боготворил каждый кусочек его тела, как будто Бойд был бесценным произведением искусства, с которым требовалось обращаться с особой осторожностью. Тьерри медленно и обстоятельно изучил каждый сантиметр его кожи перед тем, как упаковать свой возбуждённый член в презерватив и ввести его в него. Тьерри двигался медленно, неспешными толчками разжигая пламя внутри, заставляя его желать большего.

Бойда так долго никто не касался столь интимно, что воспоминания вновь вернулись. Голубые глаза, вглядывающиеся в его глаза, мягкие насмешливые губы, улыбающиеся ему; он целовал их бесчисленное количество раз; их сплетённые пальцы, когда они пытались не шуметь, оставаясь наедине в комнате Бойда. Ему это никогда не удавалось. Это было неизбежно, его голос жил своей собственной жизнью, выстанывая имя любовника и лучшего друга, как молитву. Но сейчас эти воспоминания были приглушены алкоголем и жаром открытого огня, а в голове витали другие вопросы.

Если прикосновения, не обжигающие кожу, могли быть настолько приятны, то каково бы это было – почувствовать прикосновения других пальцев на своей коже? Грубых, властных, будоражащих кровь.

Непрошеные воспоминания вторглись в его голову.

Син толкает его к стене и прижимается своим телом к его, он всё ещё мокрый, только что из душа; Син сидит перед ним, скорчившись, а по полу душевой бежит розовая вода; напряжение, натянутой струной повисавшее в воздухе, всякий раз, когда их взгляды пересекаются; Син касается его мимоходом, жёстко, не рассчитывая силу, что таится в нём, а позже следы этих пальцев расцветают на бледной коже Бойда синяками…

Бойд забился под Тьерри раненной птицей, желая большего, желая того, кого ему не суждено было получить. Не найдя желаемого в Тьерри, он обречённо впился зубами в губу, обвился пальцами вокруг своего члена и довёл себя до оргазма. Лишь когда Бойд кончил, сжав Тьерри внутри, тот начал двигаться быстрее, доставая пульсирующим членом до самого сердца, и излился с тихим стоном.

Когда всё закончилось, они не обменялись ни единым словом. Тьерри перекатился на бок и поцеловал его в щёку. Его тёмные волосы были взъерошены, а лоб покрыт испариной. Это должно было быть приятно. Но по мере того, как страсть остывала, и Бойд медленно выползал на поверхность из тёмного омута желания, куда его низвергла похоть, обстоятельства его падения в пучину разврата одно за другим всплывали на поверхности памяти, расставляя всё по своим местам. Пока реальность случившегося не стала безусловной.

«Я никогда не буду их маленькой шлюшкой».

Бойд изо всех сил постарался не вздрогнуть.

Вино путало мысли, посторгазменная нега придавала движениям медлительность, но ничто из этого не могло заставить его забыть о том, что он сделал. Он был на задании. Тьерри был его заданием. Если Тьерри просто хотел переспать с ним, то конечной целью Бойда оставалась информация. Бойд почувствовал, как внутри шевельнулось мерзкое чувство, похожее на стыд. Тьерри был добр к нему, вот только он этого не заслуживал.

Вздохнув, Бойд сел. От него не ускользнула вспышка разочарования, промелькнувшая в глазах Тьерри.

– Тьерри, насчёт информации…

Зазвонил мобильник; Тьерри переполз на другой край дивана и потянулся к своим брюкам. Он что‑то пробормотал на французском, поднялся на ноги и направился в противоположный конец комнаты. Он говорил слишком тихо, чтобы Бойд смог что‑то разобрать, подал знак, что этот разговор не предназначался для посторонних ушей, и скрылся за дверью. Шло время, Тьерри не появлялся на горизонте, и Бойд решил одеться. К тому времени, как тот вернулся, Бойд уже завязывал шнурки на ботинках.

– К моему большому сожалению, я вынужден тебя покинуть, дорогой. Я уже говорил тебе, что улетаю сегодня. Мой помощник звонил сообщить, что забронировал для меня рейс.

Бойд вскочил на ноги.

– Но мы даже не успели толком поговорить.

Тьерри накинул халат на своё мужественное тело, обернул вокруг талии пояс и улыбнулся.

– Не волнуйся. Я сбросил всю информацию на флешку. Я передам её тебе с водителем, он отвезёт тебя в отель.

– А, – Бойд пытался подобрать слова, подходящие для этой ситуации, но смог выдавить из себя только тихое: «Спасибо».

– Надеюсь, я ещё увижу тебя когда‑нибудь, – Тьерри завязал пояс узлом и взглянул на Бойда, загадочно щурясь. – Возможно, это было не только из‑за работы.

Бойд поймал себя на том, что кивает в ответ, не желая, чтобы Тьерри понял, что это был исключительно секс по работе и ничего более.

– Мне понравилось, – признался он. – Понравилось быть с тем, кто понимает.

– Рад это слышать.

* * *

По дороге в отель Бойд думал лишь о флешке, которую передал ему водитель Тьерри. Тьерри утверждал, что на ней была информация, необходимая Агентству, но проверить её содержимое в квартире Тьерри он не смог. Все его мысли вращались вокруг крошечного предмета, который прожигал дыру в его кармане. По дороге Бойд почти не смотрел в окно. Голова по‑прежнему кружилась, он по‑прежнему был на взводе от реальности того, что сделал, и буквально выпрыгнул из машины, как только они подъехали к отелю. Движимый отчаянной потребностью проверить данные на флешке, он ворвался в номер с решительностью маньяка и далеко не сразу понял, что что‑то не так.

Бойд едва успел увернуться, когда что‑то врезалось в стену в сантиметре от его лица. Ему потребовалась секунда, чтобы понять, что это был пульт от ошейника Сина.

– Какого хрена?! – возмутился Бойд, вглядываясь в темноту.

– Это ты мне скажи, – ответил ледяной голос из мрака. Син шагнул в его сторону, и Бойд инстинктивно попятился назад, увидев выражение лица напарника, напряжённое и опасное.

Бойд сделал глубокий вдох, собираясь с мыслями.

– Син, я знаю, о чём ты думаешь, но я не…

– Заткнись! Я устал слушать эту… – Син так быстро преодолел расстояние, разделявшее их, что Бойд инстинктивно встал в боевую стойку, приготовившись обороняться, – Херню!

Син толкнул Бойда к стене и наклонился вперёд, пока они не оказались с ним нос к носу. Мерцающие во тьме жестокие глаза навеяли Бойду воспоминание о той ночи в хижине, в лесу, когда Син чуть было не задушил его, но, приглядевшись, вздохнул с облегчением – Син не выглядел безумным, скорее, очень злым.

– Хлебом не корми, дай только мне мозги поебать, да? – прорычал Син.

– Да не ебу я тебе мозги! Я всё могу объяснить!

В ответ Син снова впечатал его в стену. Затылок Бойда прошило острой болью, но не успел он помыслить о побеге, как его запястья уже обездвижили и зафиксировали у него над головой, а сам он оказался вдавлен в стену телом Сина. Они соприкасались телами и лицами, так близко, что у Бойда спёрло дыхание.

– Ну и что ты скажешь? – прохрипел ему в ухо Син. – Что не собирался им пользоваться? Тогда почему пульт оказался у тебя в сумке? Зачем ты взял его с собой? Все твои слова – ложь, все твои объяснения – чушь собачья, ты просто морочишь мне голову, а я, идиот, позволил тебе…

Разочарованный рык запульсировал в барабанных перепонках. Бойд с трудом мог сконцентрироваться на словах Сина, когда все его мысли вращались вокруг стальных пальцев, сжимавших его запястья, и непоколебимому, как гора, телу, вдавливавшему его в стену. Он не мог пошевелить и пальцем, он был уязвим.

– Отпусти меня, – испуганно прошептал Бойд.

– Нет, – стальные пальцы сжались на его запястьях ещё крепче. Горячее дыхание обожгло шею: – Как же я хочу причинить тебе боль сейчас, ты даже не представляешь.

Бойд сжал зубы и запрокинул голову назад. Сердце колотилось о рёбра, выжигая тату у него на груди. Он постарался подумать о чём‑то, что могло бы избавить его от этого мучительного чувства абсолютной беспомощности.

– Чего ты хочешь от меня?

– Я хочу, чтобы ты ушёл, – на грани слышимости прорычал Син. Если бы они не стояли так близко, Бойд его бы даже не услышал. – У меня совсем из‑за тебя крышу снесло, ты это со мной сделал, и я так хочу ненавидеть тебя за то, что ты сделал со мной.

Неясный страх, сковавший тело и разум Бойда, сменился непониманием.

– Какого хера ты несёшь? Что я с тобой сделал?

– Ты заставил меня думать, что… – Син склонился над ним так низко, что их лица практически прижимались друг к другу. – Я просто хотел… – кадык на его шее дёрнулся, когда он сглотнул. – Он был беспомощным наркоманом‑доходягой. Я разорвал его на части за то, что он сделал с тобой, а ты… Ты вёл себя так, как будто я фрик какой‑то. Я знаю, что я не… Я ненормальный, но это выше моих сил: видеть, как ты сидишь там, с ним, танцуешь перед ним на задних лапках, позволяешь ему прикасаться к себе, отвезти себя к нему домой, чтобы он мог тебя трахнуть!

– Проклятье, Син, это не одно и то же! – из‑за учащённого сердцебиения мысли путались, а язык заплетался. Бойд с трудом находил нужные слова. – Тьерри – это работа, а с тобой всё совершенно иначе! Просто… Просто отпусти меня. Я не могу говорить, когда ты меня держишь. И я не считаю тебя…

– Плевать! Я просто хочу, чтобы ты исчез.

Син отпустил его запястья, но облегчения Бойду это не принесло, ведь стальная рука легла ему на горло, разрываясь между желанием задушить его и вцепиться в него мёртвой хваткой и никогда не отпускать. Ладони, сжимавшие шею Бойда, задрожали, словно решая, оттолкнуть его или прижать к себе ещё крепче, а потом скользнули выше и сжали его лицо так сильно, что на щеках остались красные лунки от ногтей. Бойд и Син стукнулись лбами, как два упёртых барана, а их лица снова оказались друг от друга так близко, что они могли делить одно дыхание на двоих. Дыхание Сина было прерывистым.

– Как бы я хотел тебя ненавидеть, Бойд.

Бойд вцепился в его запястья. У него не было никакого плана, он вообще не понимал, что делает, но стоило ему почувствовать биение сердца Сина под кончиками пальцев, как здравый смысл его покинул. Он провёл большим пальцем по смуглой коже, чувствуя, как вздымаются и опадают под ним переплетения сухожилий и вен. Син вздрогнул и подался вперёд, лишая Бойда способности нормально функционировать. Сейчас, когда они были так близко, когда Син не удерживал его руки, он больше не казался Бойду угрозой, обладающей неведомой силой и неопределёнными намерениями. Нарастающий ужас рассеялся, как предрассветный туман, а на смену ему пришли замешательство и потребность сделать… что‑то. Бойд понятия не имел, что.

Глаза Сина – невероятно зелёные, жалящие его из‑под густых ресниц – были слишком близко, а потому собраться с мыслями в такой затруднительной ситуации было очень сложно. Бойд открыл было рот, но слова повисли на кончике языка, так и не сорвавшись с него. Он проглотил всё, что хотел сказать, когда их губы соприкоснулись.

Син остолбенел.

В этот раз пришла очередь Бойда дрожать. Его пальцы, сжимавшие запястья Сина, дёрнулись, а голова немного подалась вперёд, ведомая желанием снова почувствовать эти сводящие с ума губы на своих губах.

– Что… – просипел кто‑то, и Бойд с удивлением обнаружил, что этот хрип издаёт он. Он сглотнул и попытался снова, прошелестел непослушными губами: – Что ты хочешь, чтобы я сделал?

– Ничего, – Син практически выдохнул ему это слово в губы, наклонился вперёд, ещё сильнее впиваясь ногтями в щёки Бойда, буквально вжимая его в себя, не в силах отпустить.

Бойд судорожно выдохнул:

– Тогда…

Син заткнул его поцелуем.

Поцелуй лишил Бойда остатков контроля, вырвав из горла хриплый стон, и, прежде чем он смог что‑либо понять, их языки уже сплелись так, что у него подогнулись колени. Внезапно вкус Сина, опьяняющий и заставляющий желать большего, окутал его со всех сторон. Каждый раз, когда его влекло к Сину, а он не обращал на это внимания, каждый раз, когда он задавался вопросом, каково это: почувствовать, как Син прижимается к нему, возвратился Бойду бумерангом – волной желания поистине сокрушительной силы.

Бойд хотел – желал – большего. Он испытывал жизненно необходимую потребность попробовать на вкус каждый сантиметр Сина, исследовать каждый миллиметр его тела, проглотить каждый сдавленный стон и вонзиться ногтями в эти тяжёлые мужественные руки. И Сином двигало то же отчаяние. Бойд застонал, когда Син запустил пальцы в его волосы и мотнул вниз, заставив его запрокинуть голову, продолжая исследовать его рот, жадно, в бешеном темпе. Пожар желания, всполохами огня разливаясь по венам, оставляя Бойда бездыханным. Они тяжело дышали, прижавшись друг к другу губами. Поцелуй стал влажным и небрежным, кажется, один задел другого зубами. Тихое ругательство сорвалось с губ Сина, когда один из них, или они оба, почти бессознательно начали тереться друг о друга.

Син легко подхватил Бойда под ягодицы, как тряпичную куклу, и прежде, чем его затуманенный мозг успел осознать, что произошло, он уже лежал на полу, а Син – на нём. Не было ни нежных прикосновений, ни сладких ласк; только грубая животная страсть и железная хватка рук, которые при желании могли с лёгкостью разорвать человека на куски.

Бойд откинул голову назад, хватая ртом воздух, выгибаясь дугой. Бойд цеплялся руками за спину Сина, сжимая и царапая её ногтями, пытаясь найти место, чтобы удержаться, борясь с жизненно необходимым желанием заклеймить его, оставить свои метки на его теле. Син был таким сильным, таким опасным, таким невероятным; их тела сошлись в первобытном грязном танце, но Бойду всё равно хотелось большего. Больше прикосновений, больше жёсткости, больше Сина.

Они не прекращали целоваться ни на секунду. Да и вряд ли Син смог бы остановиться. Син кусался, всасывал его язык в свой рот, лихорадочно работая челюстями. Бойд в жизни такого не испытывал.

Когда губы Сина наконец перестали терзать губы Бойда, тот едва не взвыл от опустошения, но потом почувствовал обжигающее влажное дыхание на своей шее и мокрый язык, вылизывающий его ключицу. Острые зубы царапнули тонкую кожу, а через мгновение вонзились в неё, оставляя на шее кровавую метку.

– О боже! – Бойд сложился пополам. – Син.

Их тела были сплетены воедино – и захочешь, не разорвёшь, но Бойду этого было мало. Слишком много слоёв одежды разделяло их. Он засосал язык Сина обратно в свой рот и затерялся в океане чувственного удовольствия, неконтролируемых желаний, которые буквально заставили его неуклюжие руки потянуться к джинсам Сина, срывая с него эту бесполезную тряпку.

Мир померк перед глазами. Задание, сомнения, здравый смысл – ничто не могло возобладать над похотью, двигавшей Бойдом, которому не терпелось почувствовать скольжение члена Сина о его плоть. На задворках сознания он понимал, что это неправильно. Он только что был с Тьерри. Син был в ярости. Они оба потеряли контроль, и, возможно, это была ошибка… Но клокочущий рык в груди Сина окончательно вывел Бойда из равновесия. Он сорвал с Сина джинсы, обнажая поджарые ягодицы, прогнулся в пояснице, приподнимая бёдра, чтобы Син мог вернуть ему должок, а потом он бы бессовестно оттрахал Сина до потери пульса.

– Блядь! – прошипел Син в губы Бойда.

Бойд поймал себя на том, что кивает в ответ, сам не зная, почему; он зазывающе стонал и тёрся своим членом о член Сина. Это было здорово, но этого было мало. Ему нужно было касаться Сина, почувствовать этот член в своей руке, попробовать его на вкус. Бойд потянулся вниз, провёл кончиками пальцев по внушительному достоинству Сина и прижал большой палец к липкой головке.

– Чёрт! – поперхнулся полувздохом‑полувсхлипом Син, уткнувшись в ухо Бойда. Он дрожал всем телом, оставляя беспорядочные поцелуи на лице Бойда, пока снова не вцепился в беззащитное горло зубами, словно вознамерился окончательно свести того с ума.

Все мысли о Тьерри, о предыдущих двух часах испарились. Всё, о чём Бойд мог думать, так это о том, каков Син и его прикосновения на вкус, а ещё ему нестерпимо хотелось почувствовать этот толстый член в себе. Чтобы Син сложил его пополам или поставил раком, наконец‑то вошёл в него и жёстко оттрахал. Картинка перед глазами была такой яркой, такой чертовски горячей, что у Бойда сбилось дыхание, вырвалось из горла влажным стоном, пока его пальцы надрачивали их члены, липкие от предэякулята. Син застонал ему в шею, подливая масла в огонь желания Бойда, почти срывая сокровенное признание с искусанных в кровь губ… Но потом что‑то пошло не так.

Рука скользнула под его рубашку, она продвигалась всё выше, слишком близко. Запредельно близко.

Ледяной кинжал напряжения пронзил Бойда насквозь, туша пожар, который горел в нём так ярко.

– П‑постой!

Бойд схватил Сина за запястье, но тот раздражённо шлёпнул его по руке, пригвоздив её к полу, для верности придавив его весом собственного тела. И зияющая тьма одержала верх.

– Син, нет!

Его рубашка задралась вверх, прохладный воздух огладил кожу живота, и он не мог ничего сделать, чтобы остановить эти любопытные пальцы. Придавленный к полу этим сильным телом, он был в ловушке, его загнали в ловушку. Они загнали его в ловушку, из которой не выбраться, они держали его…

Бойд запаниковал.

– Нет! – в ужасе закричал он и начал сопротивляться. Он даже не почувствовал, как Син ослабил хватку и отстранился. Страх застилал ему глаза, он не видел ничего вокруг. Знал лишь, что его загнали в угол, кто‑то обнажал его грудь и живот, всё было неправильно. Бойд едва ли заметил, когда его испуганные крики сменился истошными воплями:

– Нет, нет, не трогай меня!

Он очнулся сидящим на полу, обнимая прижатые к груди колени дрожащими пальцами, с вороньим гнездом на голове. Сердце билось о рёбра испуганной пташкой, так быстро и отчаянно – это было невыносимо.

Син смотрел на него в растерянности. От яростных поцелуев его губы распухли, волосы растрепались, а одежда держалась на честном слове. Постепенно смятение сменилось чем‑то иным, чем‑то, что заставило его опустить глаза, пока он приводил одежду в порядок. Не говоря ни слова, Син встал и вышел из комнаты.

Бойд остался сидеть на полу, его тело всё ещё сотрясала крупная дрожь. Он не мог понять, что произошло; паника всё ещё сжимала сердце в тиски, в голове был туман. Спустя несколько минут он всё же смог совладать с собой, резко выдохнул, уткнувшись лицом в колени, и поднялся на ноги. Бойд взглянул на дверь в комнату Сина, но подойти не осмелился, и отправился к себе.

Он убеждал себя, что нужно поспать, а со всем этим он разберётся завтра, но, несмотря на усталость, его разум был на грани. Он рухнул на кровать и пролежал так несколько часов, ни на секунду не сомкнув глаз, стиснув зубы, пытаясь вернуть себе хотя бы некое подобие самоконтроля.

Когда наступило утро, Бойд двигался на автопилоте, побросал в чемодан одежду и снаряжение, похлопал по карману брюк, чтобы убедиться, что флешка на месте. К тому времени, как он принял душ и переоделся, чемодан Сина уже стоял у двери, а сам Син ждал его в общей гостиной.

Зябкая тишина, царившая в ней, была удушающей.

Бойд молча продолжил собирать свои вещи, но когда по прошествии двадцати минут вещи были собраны, а никто из них так и не проронил ни слова, Бойд решился сделать первый шаг.

– Син, я… – в тишине его тихий голос прозвучал скорее как крик, и Бойд невольно вздрогнул.

Син оторвался от созерцания стены, но ничего не сказал, безучастно взирая на Бойда. От равнодушия, застывшего на его лице, у Бойда спёрло дыхание, и слова застряли у него в горле. Ему и так было сложно произнести их вслух, сейчас же, когда груз того, что случилось между ними прошлой ночью, давил на плечи, это оказалось невыполнимой миссией. Да и что он мог сказать?

Я не хотел причинить тебе боль? Мне нужно немного времени, чтобы побыть одному и всё обдумать? Я не хотел этого? Всё это не имело смысла.

– Я… никогда не стал бы его использовать, – кивнул он на обломки пульта.

– Хорошо.

Бойд сглотнул.

– И прошлой ночью я… – Син снова уставился в пустоту, но Бойд продолжил: – Я запаниковал.

Син всё так же пялился на стену.

– Син, пожалуйста…

– Забей, – зелёные глаза сфокусировались на нём, холодные и безразличные. – Не в моих привычках доедать объедки с чужого стола.

Бойд отпрянул, с трудом выдавив из себя:

– Так значит… если бы прошлой ночью Тьерри не…

– Закрыли тему. Хреново уже то, что это вообще случилось.

Син встал и направился к двери. Бойд последовал за ним, гадая, что тот имел в виду – сожалел о том, что всё так закончилось, или же хотел, чтобы это вовсе никогда не случалось, так же, как пожалел о том, что вообще связался с ним и начал ему помогать. Но у Сина было такое грозное выражение лица, что Бойду не хватило духу открыть рот, чтобы уточнить.

* * *

Перелёт из Парижа в США занял десять часов, за это время они не перекинулись и словом.

Последнее, о чём Бойд мог думать, это разбор полётов, который ожидал их по прибытии в Агентство. Он написал отчёт ещё в самолёте, но покорно поплёлся в конференц‑зал. Син следовал за ним безмолвной тенью.

– Привет, Бойд, – усмехнулся Райан, стоило им войти.

– Привет.

– Я сейчас немного занят, – сказал он, когда дверь открылась, впуская внутрь Кархарта. – Можно, я тебя попозже наберу? Насчёт той тренировки, о которой мы договаривались накануне вашего отъезда?

– Конечно, – кивнул Бойд. У него совершенно вылетело из головы, что Райан воспылал желанием научиться основам самообороны, но сейчас ему было не до этого.

– Я подум…

– Прежде всего, отличная работа, Бойд, – перебил его Кархарт, сев за стол. Он встретился взглядом с Джеффри, прежде чем продолжить: – И не только потому, что Тьерри впервые сам вышел с нами на связь, но и потому, что ты смог завязать с ним романтические отношения, что в будущем может быть для нас очень полезно.

Пальцы Джеффри, скользившие по экрану планшета, замерли, когда их хозяин взглянул на Бойда исподлобья. Он умудрялся быть одновременно презрительным и самодовольным, не произнося при этом ни слова. Между тем Райан бросил на Бойда удивлённый взгляд, который зеркально продублировал Оуэн.

На лице Бойда даже мускул не дрогнул, хотя внутри поднялась волна раздражения. Он не собирался разглашать подробности того, что произошло во Франции, всем и каждому, впрочем, как и использовать ту же тактику ведения переговоров с Тьерри в будущем. Желая сменить тему, он вынул флешку из кармана. Она была запаролена, Бойд так и не смог взглянуть на её содержимое, поэтому он не особенно разделял оптимизм Кархарта, ведь на ней могло не оказаться ничего ценного.

– Сейчас это заберёте или позже?

– Отдай это Джеффри. Он занимается расшифровкой данных со вчерашнего дня, но бумажная копия лишней не будет.

Бойд сжал флешку.

– Вчера?

– Да, Тьерри сбросил всю информацию по электронной почте вчера рано утром. Мы ещё недалеко продвинулись, но, судя по уровню шифрования… В общем, Джеффри объяснит лучше, чем я.

Бойд уставился на Генерала, у него пересохло во рту. Джеффри что‑то говорил, но Бойд не слышал ни слова. Он был слишком занят подсчётом разницы во времени. По всему выходило, что Тьерри отправил информацию после обеда, ещё до того, как отвёз Бойда в гостиницу. Ситуация усугублялась ещё и тем, что впервые за весь день Син удостоил его взглядом.

Бойд сделал вид, что ему всё равно, и уставился в стол, несмотря на клокотавшую в груди ярость.

Тьерри обвёл его вокруг пальца, в глубине души Бойд был в этом уверен. Зачем ещё Тьерри скрыл от него, что уже отправил всю информацию его работодателю? Зачем ещё ему водить его за нос, спаивая ему бокал за бокалом? Тьерри напоил его, чтобы сделать более покладистым? Что‑нибудь из этого вообще было реальным? Все эти схожести между ними, слова утешения, комплименты… Всё это было по‑настоящему или не более, чем тщательно срежиссированной постановкой?

Все эти домыслы, сомнения, споры с Сином, возможный крах их партнёрства – всё было впустую. И из‑за кого? Из‑за человека, который играл с ним как кошка с мышкой, лишь для того, чтобы трахнуть агента. Бойд знал о его репутации, знал, что Тьерри искуситель и манипулятор, но убедил себя в том, что у него не было выбора.

Он ошибся, поверил тому, кто был к нему добр, кто вёл себя так, словно в Бойде и правда было что‑то стоящее, чтобы этого добиваться, а он и не догадался, что это была всего лишь наживка, которую он с радостью проглотил.

– По сути, мне нужно расшифровать всего два файла. Кажется, один из них – это криптосистема с открытым ключом, а второй – криптографический одноразовый ключ (3). Взломать открытый ключ – не проблема, а лишь вопрос времени, а вот с КОК придётся попотеть. Если…

– Кто и на ком будет потеть? И кому понадобились КОК (4)?

Джеффри осёкся на полуслове.

– Ради всего святого, что ты несёшь?

– Ну ты же сам… – махнул на него рукой Оуэн. – Я имею в виду, это же ты завёл разговор о КОК, чувак.

– Криптографический одноразовый ключ, а не какая‑то безбожная фигня, о которой ты подумал, – фыркнул Джеффри и повернулся к Кархрату, прежде чем Оуэн смог ляпнуть очередную непристойность. – Как я уже сказал, если они нигде не напортачили, то его не взломать.

У Кархарта было такое лицо, как будто он собирался лично пересечь океан, чтобы придушить Тьерри своими собственными руками.

– Значит, всё это было бессмысленно?

– Не обязательно, – Джеффри откинулся на спинку стула и выпрямил спину. – Тьерри любит играть в игры, но сомневаюсь, что он поделился бы с нами информацией, которую мы не смогли бы расшифровать. У меня есть кое‑какие идеи на этот счёт; не исключено, что придётся проверить некоторые дополнительные файлы, которые на первый взгляд могут показаться бесполезным мусором. Готов поспорить, что мне придётся расшифровать оба основных файла и каким‑то образом соединить их воедино, прежде чем я смогу составить полную картину того, с чем мы имеем дело. Но одно могу сказать наверняка, это именно тот уровень шифрования, который я ожидал увидеть от такой организации, как Янус. Поэтому вероятность того, что это именно то, что мы искали, довольно велика. Но пока я не закончу, я ничего не могу утверждать наверняка.

Кархарту потребовалось несколько секунд, чтобы переварить новую информацию.

– Сколько времени это займёт?

Джеффри щёлкнул пальцем по экрану планшета.

– Сложно сказать, сэр. Возможно, несколько недель, может быть, месяцев. Если бы у меня не было доступа к тому оборудованию, которым располагает Агентство, на это могли бы уйти годы. Всё зависит от того, насколько сложны или случайны алгоритмы. Если коротко, на то, чтобы расшифровать КОК, уйдёт уйма времени. Единственная надежда, что Тьерри оставил нам ключ к разгадке, а иначе это пустая трата времени. Но я уверен, что смогу что‑нибудь придумать.

– Мне бы твою уверенность. Этот ублюдок всучил нам информацию, которая не будет представлять никакой ценности, к тому времени, как мы её расшифруем! – с отвращением выплюнул Кархарт. – Я так понимаю, нам остаётся только принять его слова на веру.

– Думаю, некоторым из них

⇐ Предыдущая 5 6 7 8 9 10 11 121314 Следующая ⇒