ГЛАВА 16. Примечание к части

ГЛАВА 16

Их первый вечер с Тьерри перетёк в ночь длиною в две бутылки вина. Разговор вращался вокруг Бойда, Франции, чего угодно, что приходило в голову Тьерри. Они легко нашли общие точки соприкосновения, и по большей части приятные. Лишь одно обстоятельство омрачало настроение Бойда – поговорить о деле им так и не удалось.

Бойду даже посчастливилось выспаться, чего с ним не случалось толком уже несколько недель, но он всё равно проснулся, терзаемый очередным ночным кошмаром. Беспокойство и смятение пожирали его изнутри, но Бойд собрался с духом и оделся. На сегодня Тьерри запланировал осмотр достопримечательностей.

Уже собираясь выйти из номера, Бойд задержался в общей гостиной на несколько минут, прежде чем набрался храбрости постучать. Дверь распахнулась, и перед ним предстал Син, в одних джинсах и без рубашки. Он даже не потрудился побриться, а его волосы пребывали в творческом беспорядке.

– Предполагалось, что через полчаса мы должны быть внизу, – сказал Бойд. – Если тебе нужно в уборную, то она в твоём полном распоряжении.

– Не вижу смысла в этой поездке.

Бойд нахмурился. Его первым желанием было настоять на своём, но, по правде говоря, в этом не было смысла.

– Если не хочешь, можешь не ехать. Я поеду один. Так даже лучше.

– Не сомневаюсь.

– Я имел в виду, что Тьерри, скорее всего, опять переключится на французский, и тебе будет скучно.

Син скрестил руки на груди.

– Уверен, так оно и будет. В конце концов, ты ведь этого и добивался.

Бойд шумно выдохнул.

– Я всего лишь хотел наладить отношения. Мне показалось, что представиться на французском – хорошая идея. Я же не знал, что он будет трепаться на французском весь вечер!

Син отступил в свою комнату.

– А почему нет? Ты практически навязал ему эту маленькую удобную ситуацию.

Разговор этот Бойда начал раздражать.

– Даже если так, какая разница? Он нам нужен. Если это сработает, мы получим то, что нам нужно.

– Отлично, – ответил Син. – Иди, бери, что тебе нужно. Я ж, блядь, ни хрена в этом не смыслю.

Бойд всплеснул руками:

– Господи Иисусе, откуда мне знать? Если верить тебе, то я всё делаю неправильно. В конце концов, ты доверил вести переговоры мне и это вроде бы работает, но тебя всё равно что‑то не устраивает. Хочешь, пойдём со мной, будешь на ходу тыкать меня носом в мои ошибки.

– Нет, продолжай в том же духе. Иди, пресмыкайся перед ним, продолжай быть наивным дурачком, а я останусь здесь, чтобы тебе не пришлось говорить мне ни одного чёртового слова. Ты ведь этого хотел, не так ли?

Бойд отшатнулся, как будто Син влепил ему пощёчину. Он открыл было рот, но не проронил ни слова. Бойд не знал, что сказать, только чувствовал, как внутри закипает ярость, заглушая все остальные чувства. Он взял пальто со стула, накинул его на плечи и засунул кулаки в карманы.

– Мне пора.

Син захлопнул дверь в комнату, чем разозлил Бойда ещё больше. Он выбежал из номера, саданув дверью сильнее, чем требовалось, и зашагал к лестнице.

Когда его нога коснулась первой ступеньки, он был в ярости.

Чёрт возьми, ну почему Син просто не мог оставить его в покое? О чём, чёрт бы его побрал, он думал, когда ни с того ни с сего припёрся к нему домой и швырнул ему удостоверение Лу? Что Бойд будет танцевать перед ним на задних лапках, как, по его мнению, сейчас скакал перед Тьерри? Это две совершенно разные ситуации. Одна требовала времени, чтобы справиться с непредвиденными последствиями, а другая… Другая – всего лишь работа.

Спустившись в вестибюль, Бойд остановился и опустил голову, спрятав под волосами выражение своего лица, которое он всё ещё был не в состоянии контролировать. Он глубоко вдохнул и медленно выдохнул, пытаясь успокоиться. Хотел бы он, и уже не в первый раз, чтобы Син не мог забраться ему под кожу. Другие не могли. Когда он встретится с Тьерри, он должен быть дружелюбен и открыт, у него нет права на ошибку. Сделав ещё один размеренный вдох, он усилием воли заставил себя расслабить плечи; отчаяние скользнуло за стену, которую он выстроил внутри себя.

Позже.

Он разберётся с Сином позже. Когда найдёт правильные слова, чтобы всё ему объяснить. Син поймёт. А сейчас единственное, что имеет значение – это задание.

Когда Бойд вышел из отеля, к обочине подъехал сверкающий чёрный лимузин. Бойд сел на заднее сиденье рядом с Тьерри.

– Спасибо.

– А где ваш напарник? – спросил Тьерри, удивлённо подняв брови.

– Он сегодня не сможет к нам присоединиться. Надеюсь, вы не против моего общества?

Тьерри задумчиво посмотрел в окно, за которым возвышался отель.

– Вы сказали ему остаться, или он сам так решил?

– Полагаю, всего по чуть‑чуть.

– Понятно, – Тьерри махнул рукой водителю, оставляя Бойда теряться в сомнениях, был ли он расстроен таким поворотом событий или нет. – Va(1).

– Если хотите, я могу позвонить ему и попросить присоединиться к нам.

Машина тронулась вниз по улице.

– В этом нет необходимости, – покачал головой Тьерри. – Возможно, так даже лучше. Он слишком вас ревнует.

– Ревнует? – Бойд склонялся к тому, что Син, скорее, в бешенстве. – Почему вы так думаете?

Тьерри покосился на него.

– Вы же заметили, что он с вас глаз не сводит?

– Если честно, я больше уделял внимания вам, чем моему напарнику.

И это была правда. Тьерри столь открыто флиртовал с ним, что Бойд отвлёкся. Ему и в голову не пришло, как на этот деловой флирт отреагирует его напарник.

– Вот как? – губы Тьерри изогнулись в улыбке.

– Да.

– Хм, – Тьерри протянул руку к лицу Бойда, провёл кончиком пальца по его щеке и убрал руку, напоследок очертив линию его губ. – Не удивлён, что он ревнует. Будь я на его месте, я бы тоже ревновал. Уже ревную. Вчера ночью я поймал себя на мысли, что завидую ему. Он хотя бы мог проводить вас до номера, тогда как мне пришлось возвращаться домой в полном одиночестве.

– И вы мне снова льстите.

– Лесть – это игра, а вы не играете, – Тьерри накрыл руку Бойда своей, сжав. – Среди вашего круга редко встретишь того, кто относился бы ко мне как к человеку, а не как к цели. А тот факт, что вы ещё и очаровательны – дополнительный приятный бонус.

Бойд улыбнулся, гадая, что из того, что Тьерри сказал, было правдой. После стольких лет презрения, будь то его индивидуальность, интимные связи или сексуальная ориентация, сложно было поверить в то, что такой успешный и привлекательный мужчина, как Тьерри, может искренне заинтересоваться таким, как он. Даже его близкие осуждали каждое его действие и постоянно находили в нём какой‑то изъян. Нежные ласки и комплименты были ему чужды, но Бойд не мог игнорировать, что сокровенная часть в нём жаждала их. Он годами запрещал себе думать об этом, не позволяя базовым потребностям тела завладеть его мыслями. И теперь, поддавшись мимолётной слабости, он чувствовал себя предателем.

– Куда мы поедем сегодня?

– Куда вы сами пожелаете.

До того, как стать отшельником, Бойд читал о Франции, отмечая закладками места в книгах, которые хотел бы посетить. Сейчас он бы уже и не вспомнил, что занимало его мысли в то время, которое казалось не более чем забытым сном из далёкого прошлого. Осмотр очевидных достопримечательностей, к примеру, музеев, занял бы большую часть дня, а шоппинг Бойда не интересовал. Идея обсудить за обедом Янус казалось ему заманчивой ровно до тех пор, пока Тьерри не сравнил себя с целью. Тот тратил на него своё драгоценное время, уделял ему внимание – отказываться от такой щедрости было бы контрпродуктивно.

Фантазии Бойда хватило лишь на то, чтобы сказать, как он очарован архитектурой и историей города. Тьерри был в восторге, а его водитель устроил им импровизированный тур по Парижу.

За чередой изысканных улиц и пышных садов, шедевров архитектуры, сверкающих позолотой, и памятников, которым удалось уцелеть после трёх мировых войн, Бойд даже не заметил, как пролетело утро. Но они, скорее, были исключением. Как и американцы, французы не особенно продвинулись в восстановлении города. Там, где заканчивались владения богатых мира сего, царила разруха, чем‑то отдалённо напоминавшая Финансовый квартал Лексингтона.

Они остановились на поздний обед в кафе на улице Клер. Бойд поймал себя на мысли, что наслаждается этим мгновением и тем, что видит за окном. Улицы Парижа так сильно отличались от улиц Лексингтона, где между тротуарами и проезжей частью было чёткое разграничение. В Париже, по крайней мере, у кафе, всё смешалось в одну кучу: эстетичные улочки радовали глаз, несмотря на лихачей, то и дело проносившихся мимо.

– Вчера вы упоминали, что ваша мать родом из Парижа, – отвлёк его от разглядывания окрестностей голос Тьерри. Блёклые лучики солнца падали на лицо мужчины, скрывая его выражение от пронзительного взгляда Бойда, но он догадался, что Тьерри уже давно наблюдает за ним. – Разве она ничего не рассказывала вам о своей родине?

Бойд покачал головой.

– Почти всё, что я знаю о Франции, я почерпнул из книг. Кажется, когда я был маленьким, она рассказывала о Париже, но эти воспоминания такие нечёткие, что я не уверен, было ли это на самом деле или нет.

– Из того немногого, что я слышал, могу предположить, что ваши отношения с матерью во многом похожи на мои отношения с отцом. Мы с ним тоже были друг другу чужими.

В досье Тьерри в общих чертах упоминалось, не вдаваясь в подробности, что до того, как его отец скончался, они с ним сильно повздорили. Если верить аннотации, Тьерри был очень скрытен, а тема его отношений с отцом была под запретом. Но вот он, задумчиво рассматривает потеки вина на стенках бокала, открыто обсуждая эту тему с Бойдом.

– Что случилось, что вы стали друг другу чужими?

– Ему никогда не нравились мои выходки.

– Это какие же?

На этих словах Тьерри залился громким смехом, смывшим все остатки печали.

– Меня исключали из частных школ за подстрекательство к мятежу, за манипулирование взрослыми в своих целях и, конечно же, за соблазнение преподавателей мужского пола.

– Преподавателей? Во множественном числе? – смеясь, спросил Бойд. – И скольких же вы соблазнили?

Тьерри наклонился вперёд и заговорщически прошептал:

– Достаточно, чтобы в будущем он нанимал только женщин. Впрочем, полагаю, пожилые мужчины тоже бы не попали под мои чары.

Бойд не выдержал и тихо засмеялся. Даже если сегодня днём ничего не выйдет, он не мог не восхищаться незнакомцем, которому удалось вытащить его из депрессии, всего пару дней назад казавшейся ему нескончаемой.

– А вы опасный человек, Тьерри.

– А вот в этом можете даже не сомневаться, – Тьерри провёл пальцем по ладони Бойда, движение было медленным и осознанным. – Моему отцу не нравилось, что я позорю его имя. Он с малых лет испытывал ко мне некое отвращение, ещё до того, как узнал, что я гей. Жаль, что моя мать умерла, когда я был совсем маленьким. Боюсь, я никогда не знал, что такое настоящая родительская любовь. Пожалуй, в этом кроется причина, почему я всегда искал её в других местах.

Смотря вниз, на их руки, Бойд думал, как это возможно, что их жизни, столь сильно отличавшиеся друг от друга, вопреки всем обстоятельствам, были так похожи? Была ли это игра? Отрепетированная речь? Понять это по поведению Тьерри не представлялось возможным, но его слова были искренними. Совпадения были слишком очевидны, к тому же Тьерри ничего не знал о его жизни. Тьерри не знал, что Вивьен не переносила своего сына чуть ли не с самого рождения. Он не знал, что отец Бойда умер и оставил своего сына на руках у бесчувственной и замкнутой матери. Он не мог знать, что новость о том, что её сын гей, лишь усилила неприязнь Вивьен к её ребёнку.

Что‑то сломалось внутри Бойда, когда такой человек, как Тьерри, признался, что у них было похожее детство. Крошечная часть стены, за которой скрывался от мира прежний Бойд, дала трещину, обнажив скелет того мальчика, которым он когда‑то был: нежеланного и бесполезного.

Невесомые прикосновения кончиков пальцев Тьерри не вызывали в Бойде того волнительного трепета, который он испытывал всякий раз, когда его касался Син, но он не мог отрицать, что прикосновения Тьерри ему приятны. Поэтому Бойд не оттолкнул его. Да и как он мог, учитывая, что слова Тьерри нашли глубокий отклик в его душе? Слова Тьерри о поисках любви где‑то в других местах всё ещё звучали у него в ушах.

Соблазн повернуть ладонь к ладони Тьерри и ответить взаимностью на прикосновение был слишком велик, но Бойд устоял. Вместо этого он сказал:

– Моя мать… Она была такой же. Она никогда не хвалила меня. Я так старался заслужить её одобрение, но не помню, чтобы хоть раз его удостаивался, – Бойд попытался улыбнуться, будто это для него ничего не значило, но знал, что улыбка, скорее всего, вышла горькой и натянутой. – Когда выяснилось, что я ещё и гей, всё стало только хуже.

– Мы так похожи, ты и я, – подметил Тьерри. – Возможно, поэтому меня так влечёт к тебе.

– Возможно.

Бойд замолчал. Хоть Син и раскритиковал его подход к делу, кажется, Бойду всё же удалось завоевать доверие Тьерри. Тем не менее время было на исходе, сгущавшиеся сумерки за окном кафе напомнили Бойду об этом.

Он тихо вздохнул.

– Тьерри, я не хочу показаться грубым, но завтра мы возвращаемся в США, и я начинаю переживать, что вернусь домой с пустыми руками. Я хотел бы обсудить с вами дело, которое привело нас в Париж. Вы не возражаете?

Тьерри легонько похлопал Бойда по руке и сел прямо.

– Мы обсудим дела у меня дома сегодня вечером. Я вас приглашаю.

Всякий раз, когда Бойд делал маленький шажок навстречу Тьерри, тот ждал, что он совершит прыжок веры. Одно дело держаться за руки, и совсем другое – остаться наедине с мужчиной в его доме. Это влекло за собой последствия, и Бойд не был уверен, что сможет с ними справиться. Он уже почти было ответил «Нет», но реальность – задание, Агентство и его мать – вынудила его склонить голову.

– Конечно. В котором часу мы встретимся?

– У меня есть кое‑какие дела после обеда, – Тьерри встретился взглядом с официанткой. – Я подброшу вас до отеля и отправлю за вами машину вечером. Объясните, пожалуйста, вашему напарнику, где вы будете. Не хочу, чтобы он решил, будто я вас похитил, и разнёс мой отель в щепки.

– Хорошо.

* * *

Когда Бойд вернулся в отель, он застал Сина сидящим на краю дивана; тот сжимал планшет в руках. Чёрные брови нахмурены, выражение лица зловещее.

Бойд осторожно прикрыл за собой дверь.

– Что‑то случилось?

Син покачал головой, поджав губы.

– Они отправляют меня на задание, когда мы вернёмся.

– Только тебя?

– Да. Задание для агента десятого уровня, – Син выключил планшет и швырнул его на стол.

Син никогда не рассказывал Бойду, что скрывалось за грифом секретности «задание для агента десятого уровня», но, судя по выражению его лица, по всей видимости, ничего приятного. Бойд сел на край кресла и вздохнул, закрыв лицо рукой. Он малодушно хотел отложить этот разговор, но решил, что лучше покончить с этим прямо сейчас.

– Сегодня вечером номер в твоём полном распоряжении.

– С чего это вдруг?

– Я буду у Тьерри.

Отведя руку от лица, он увидел, что Син вскочил на ноги и теперь смотрит на него, подняв брови и слегка приоткрыв рот.

– Какого хрена ты забыл у него дома?!

– Он не хотел обсуждать дела днём, но согласился поговорить вечером, если я приеду к нему домой. Завтра мы улетаем, так что другого шанса может и не представиться. Поэтому…

Бойд думал, что на этом всё, но Син поднял руку и потёр лоб.

– Тебе не стоит туда ехать.

– Если не поеду, как мы получим информацию? – возмутился Бойд. – Время на исходе. Я просто поеду туда, получу от Тьерри то, что нам нужно, и вернусь. И вообще, я говорю тебе это лишь для того, чтобы ты знал, где я.

– И ты думаешь, всё будет вот так вот просто?

– Нет, не думаю, но разве это имеет значение? Он сказал, что поговорит со мной, если я приеду, поэтому именно это я и собираюсь сделать. До сегодняшнего дня я не имел ни малейшего понятия о его методах работы. Теперь знаю и собираюсь использовать это знание в своих интересах, чтобы выяснить, как вытащить из Тьерри то, что нам нужно. Так что можешь не переживать по этому поводу.

– Если тебе известны его методы работы, тогда ты в курсе, что в обмен на информацию он скорее всего захочет тебя трахнуть.

– Не исключаю такую вероятность, но я туда не трахаться еду. Я просто хочу с ним поговорить. Ты же слышал Генерала Кархарта – информация важная. Мы не можем вернуться с пустыми руками.

Доводы напарника Сина не успокоили. Если уж на то пошло, то, судя по его лицу, Бойда уже осудили и вынесли приговор.

– То есть, если он захочет, ты это сделаешь?!

– Я не знаю, – ответил Бойд. – Я хотел разговорить его, но не планировал заходить так далеко. Но у нас мало времени, поэтому если ничего не сработает, и придётся выбирать между этим и тем, чтобы вернуться домой ни с чем…

Бойд опустил глаза, большим пальцем потирая запястье. Он поклялся себе, что в этот раз будет сильным; сделает всё, что потребуется, чтобы угодить матери и Кархарту. Какие бы препятствия ни встали на его пути, это задание он не провалит. Её слова, холодные и равнодушные, не выходили у него из головы: «Есть средства, которые позволят нам избавить тебя от твоих провалов во времени. Быстро и эффективно. Ты этого хочешь?»

– Не знаю, – сказал он громче. – Но, полагаю, исключать такую вероятность не стоит.

Шокированное лицо Сина заставило Бойда мечтать о том, чтобы забрать свои слова обратно.

– А тебе никогда не приходило в голову просто послать задание на хуй? – пророкотал Син. – Или ты спишь и видишь, как бы прогнуться под этого говнюка‑манипулятора?

– Ну пошлю я задание на хуй, а дальше что? Вернусь в Агентство и заявлю им: «Извините, не получилось, хотя я не слишком‑то и старался». Они не спустят нам это с рук. И… – Бойд решительно сжал челюсти. – Если мы провалим это задание, то не по моей вине.

– Блядь, ты можешь хоть один долбаный раз сделать так, как я тебе говорю! Опять сделаешь всё по‑своему, пожалеешь!

Син отвернулся. Он был в ярости, но Бойд не понимал почему. Он думал, что уж кто‑кто, а Син‑то точно поймёт, почему у него нет выбора.

– Если у тебя есть волшебное решение, как мне получить информацию у Тьерри, не раздвигая перед ним ноги, то я весь внимание. Но если тебе нечего мне сказать, кроме того, что я совершаю ошибку, и у тебя нет иного решения, кроме как послать задание на хуй, то я не знаю, что тебе на это сказать. Я не могу этого сделать. Так или иначе, но с пустыми руками я назад не вернусь.

– Не можешь этого сделать?! – Син повернулся к нему лицом, его голос становился всё громче, заполняя тишину гостиной. – Мамочка не ликвидирует тебя, грёбаный ты идиот! Чего ты боишься? Прогулки на Четвёртый? Да наплевать, будь ты мужиком! Где твоё чувство собственного достоинства, если ты готов пасть ниже некуда ради того, чтобы угодить сраному Агентству?!

– Будь мужиком? Да ты вообще … – Бойд оборвал себя. – Знаешь, что? Даже не начинай. Даже не пытайся делать вид, будто что‑то знаешь обо мне. Или о ней. Ты понятия не имеешь, что она сделает или не сделает со мной.

– А ты ни хрена не знаешь обо мне. Думаешь, они не испробовали на мне все пытки из своего арсенала? Они пытали меня, но я никогда не стану их маленькой шлюшкой, – прорычал Син.

– Что ж, извини, что я менее приспособлен к жизни, чем ты.

Син лишь покачал головой, черты его лица исказились в гримасе презрения.

Злость и возмущение сражались друг с другом внутри Бойда, но напряжение приковало его к месту.

– Я не могу с тобой сейчас разговаривать.

– Отлично, – сказал Син. – Потому что меня это всё уже заебало. Я уже во второй раз пытаюсь помочь тебе и уже второй раз жалею об этом.

От слов Сина на душе стало гадко. Бойд направился в свою комнату и захлопнул дверь. Но одиночество не помогло; атмосфера в номере была угнетающей, из этой ловушки было никак не выбраться. Он рухнул на кровать, наклонился вперёд и зарылся пальцами в волосы. Голоса Сина, Кархарта и матери набатом отдавались в голове, он уже не мог отличить один голос от другого, не знал, что он должен чувствовать или думать.

Что ему делать? Он не хотел заниматься сексом с Тьерри, но и вернуться в Агентство ни с чем не мог. Не мог разочаровать мать. Последствия провала…

При этой мысли грудь сдавило тисками, фантомная вспышка боли резанула по запястьям, его собственные крики эхом разносились вокруг, и тьма подкрадывалась со всех сторон. Страх затмил все прочие чувства до такой степени, что Бойд уже и не знал, был ли это сон из того времени или жестокая насмешка реальности. Он знал лишь, что воспоминания об убийстве Лу не покинут его, что, засыпая, утром снова проснётся один, совершенно один и никто его не защитит. Всем плевать, никто ему не поможет…

Бойд резко выдохнул. Нет, он не может. Не может. Плевать, что он должен сделать, чтобы избежать того наказания, которое выберет для него его мать, он это сделает.

Почему Син не понимает? У него есть свои собственные демоны, свои собственные страхи, и он сделает всё, что угодно, лишь бы с ними не встречаться. Почему Син не понимает, что сопротивление в случае Бойда бессмысленно? Он представляет ценность лишь в том случае, если будет состоятелен, как агент, тот, кто может сделать всё так, чтобы результат удовлетворил его мать и ещё нескольких людей, которых он уважал.

И всё же слова Сина до сих пор стояли в ушах. Первый раз, когда Син пытался помочь ему, мог означать только Джареда. Неужели Син в самом деле сожалел об этом? Сожалел ли Син обо всём, что он для него сделал?

«Потому что меня это всё уже заебало. Я уже во второй раз пытаюсь помочь тебе и уже во второй раз жалею об этом», – слова ранили глубоко, хоть Бойд и понимал, что рассчитывать на иное отношение было по меньшей мере глупо. Рано или поздно люди всегда сожалели потраченных на него силах и времени. Он пытался объяснить это Сину в самом начале. Пытался объяснить, что ему легко найти замену, ещё проще забыть, и чаще всего он становился для людей разочарованием.

Но, быть может, если Бойд справится с этим заданием, всё наладится. Уже завтра он будет в США, а Тьерри останется во Франции, и, скорее всего, они больше никогда с ним не увидятся. Задание будет выполнено, и ни он, ни Син не будут наказаны за провал. Может быть, тогда Син поймёт. Может, тогда его мать увидит, что он старался.

«Это никому не причинит вреда, а я просто вычеркну это из памяти», – твердил себе Бойд, но так и не смог забыть отвращения на лице Сина, когда тот смотрел на него.

Примечание к части

1) Va (фран.) ‑ Едем!

⇐ Предыдущая 5 6 7 8 9 10 111213 14 Следующая ⇒