Тихонравов, Ю. В. 30 страница

Итак, в рамках договорно-правовой теории; развиваются идеи о различии права и закона. Сторонники такся'о различения стараются вложить в содержание права начала гуманизма, справедливости и иных социальных ценностей- A asnno-зитивным законом, по их мнению, можно сохранить лишь конкретно-регулятивные качала, установление конкретных правил поведения в различных областях жизнедеятельности общества.

Если источником права является превосходящая сила, то право представляет собой объективацию воли господствующих; если же источником права является договор, преду-

1 Венгеров А.Б. Теория государства и права: Часть И. Теория права.- Том 1. -М.: Юристь, 1996. -С. 115.

сматривающий взаимные ограничения, право в действительности представляет собой меру (норму) свободы. Универсальной формой превращения морали в право является договор. Следовательно, возникновение права из морали является ситуацией, при которой определение права как меры свободы и разграничения интересов является истинным.

В теоретическом плане такое понимание права исходит из утверждения, что для общества в такой же степени характерна свобода, да, в какой для природы характерна необходимость. "Право есть совокупность норм, с одной стороны предоставляющих, а с другой стороны, ограничивающих внешнюю свободу лиц в их взаимных отношениях", писал Трубецкой2.

Кант определял право как совокупность условий, при которых произвол одного может быть согласован с произволом другого по общему для них правилу свободы. Возражая Канту, Коркунов отмечал, что определение права как нормы свободы применительно к положительному, исторически-развивающемуся праву требует уточнения. Юридические нормы так или иначе ограничивают свободу человека, устанавливая меру удовлетворения его интересов, которые связаны с интересами других лиц.

Разграничивая эти интересы, право тем самым устанавливает пределы их осуществления и, следовательно, ограничивает в этом отношении свободу человека3.

Гегель писал, что почвой права, его необходимым пунктом является свободная воля, мир духа, порожденный им самим как некоторая вторая природа4. Наши современники также приходят к выводу, что в общественной жизни свобода человека выступает как его право, то есть нормированная, урегулированная правовыми средствами свобода3.

Конкретно-юридическим выражением свободы человека в ее позитивном смысле (то есть в смысле возможностей, оставленных человеку договором) являются права человека.

Права человека, то есть субъективные права, на обладание которыми может претендовать каждый человек вне за-

Трубецкой Е.Н. Лекции по энциклопедии права.- М.-1917.- С. 11.

3 Коркунов Н.М. Общая теория права.- СПб.-1906.- С.60.

4 См.: Гегель Г.В.Ф. Философия права,- М.-1990.- С.67. 3 См.: Власть и право.- М.- 1990.- С.68.

висимости от обстоятельств, находятся в центре политико-правового проекта современности. То, что критики несколько пренебрежительно называют "современной гражданской религией", имело для развития права в странах Запада значение революции (хотя революция эта и развертывалась эволюционным путем). Идея прав человека, опирающаяся на опыт греческой политической философии, на стоицизм, а также на иудаизм и христианство, принимает отчетливые очертания в эпоху европейского Просвещения, как политическое требование впервые заявляя о себе в Virginia Bill of Rights (1776), a позже - во французской Declaration des droits de 1'omme et du citoyen (1789), чтобы затем, преодолев серьезное сопротивление, одержать в конце концов (по крайней мере, на уровне конституций) беспримерную победу.

Допущение прав человека ставит нас перед целым рядом принципиальных возражений. Первое исходит от этико-правового релятивизма и заключается в указании на то обстоятельство, что права человека всегда и везде должны были бы оставаться неизменными. В действительности же идея универсальных прав, по сути, ограничена нашим культурным пространством, и даже в его пределах представляет собой исторически довольно поздний феномен6.

Это возражение, сводящееся к указанию на общественную и историческую обусловленность идеи прав человека, можно сравнительно легко отвести, проведя различие между открытием и обоснованием: если философско-политическое открытие произошло сравнительно поздно, то это еще не свидетельствует против его общезначимости. Существуют, впрочем, правовые принципы, которые, как, например, запрет на убийство, имеют значение прав человека и получают признание практически во всех правовых сообществах задолго до появления первых интерпретаций идеи прав человека. Некоторые права человека - например, свобода совести - становятся проблематичными лишь в определенном историческом и социальном контексте; в Римской империи дохристианской эпохи покоренным народам дозволяется отправлять привычные для них религиозные обряды;

6 См.: Хёффе О. Политика, право, справедливость: основоположения критической философии права и государства.- М.-1994.- С.249.

с возведением христианства в статус государственной рели-гаи подобной веротерпимости приходит конец.

Универсализм, отличающий идею прав человека, разумеется, не исключает того, что многие ее интерпретации при ближайшем рассмотрении обнаруживают свою несовершенность, односторонность и, быть может, некоторую натянутость. Идея эта имеет нормативно-критический характер; как права человека должны осуществляться независимо от пола, цвета кожи, языка, религиозных или политических убеждений, а также от экономического и социального положения, так в систематическом плане необходимо вначале независимо именно от вышеназванных факторов удостовериться, что перед нами действительно права человека. Если подобная попытка окажется неудачной, то перед нами гипотетические, а не реальные права человека7.

Более весомое этико-правовое возражение выдвигает утилитаризм, утверждающий, что, в конечном счете, наиважнейшей с точки зрения легитимации является не дистрибутивная, а коллективная выгода. Однако право человека есть по определению дистрибутивная, то есть касающаяся каждого отдельного человека, выгода, и именно она, согласно утилитаристской идее, может быть принесена в жертву во имя некоторой большей общей пользы. В противовес этому здесь можно привести наше толкование и легитимацию позиции справедливости: полностью легитимными принудительные социальные отношения являются лишь тогда, когда они представляют выгоду для каждого отдельного участника, а не просто для совокупности всех затронутых лиц.

Итак, в силе остается, по сути, только третье возражение, а именно, что универсальная выгода, выгода для каждого не поддается какому бы то ни было удостоверению. Вариант этого возражения представлен идеей "ограниченного самопонимания", согласно которой, теория морали "должна заниматься исключительно толкованием и обоснованием моральной установки", "воздерживаясь от любых попыток воздействия" (Хабермас). Хабермас прав, утверждая, что у "философа морали... нет привилегий, облегчающих ему доступ к моральным истинам". Последнее, впрочем, не озна-

7 Там же.- с.249.

чает, будто не существует никаких универсальных условий, выступающих гарантом свободы действия, которые, будучи сопряжены с выгодой для каждого, заслуживают всеобщего принятия и которые в систематическом плане всегда уже предполагаются.

Все направления классической философии права едины в том, что они, в противовес юридическому позитивизму, констатируют существование помимо позитивного права некоего метаправа, то есть определенной совокупности изначальных принципов отбора правовых норм. Так, если право рассматривается как объективация воли, то воля понимается не как абсолютный произвол, характеризующийся вечной изменчивостью и непредсказуемостью, а как своего рода естественная детерминация, действующая посредством объективных интересов.

3.1. Кантианская философия права

Философия права Иммануила Канта (1724-1804) в систематическом отношении примыкает к "Критике практического разума" с характерным для последней отвержением этического эмпиризма и скептицизма. Исследуя позитивно действующее право, Кант считает возможной независимую от опыта философию права и разрабатывает эту философию, обосновывая нормативные принципы права a priori. Сначала он ведет речь об априорных основаниях правового строя.

Согласно Канту существуют определенные "чистые" (от опыта) представления сознания, наблюдения и идеи, данные человеку до опыта (a priori) и необходимые для того, чтобы опыт был возможен, чтобы он протекал в формах, доступных человеческому пониманию.

Само понятие права Кант считает априорным, однако это не означает, что его суть является непосредственно доступной познанию: "Понятия, данные a priori, например, субстанция, причина, право, справедливость и т.д., строго говоря, также не поддаются дефиниции"1, "..нет сомнения, что понятие права, которым пользуется здравый рассудок, вполне совпадает с тем, что может развить из него самая утонченная спекуляция, с той лишь разницей, что в обыденном и

Кант И. Критика чистого разума.- М.: Мысль, 1994.- С.431.

практическом применении мы не осознаем таких разнообразных представлений, содержащихся в этой мысли. Но на этом основании нельзя утверждать, будто обыденное понятие имеет чувственный характер и содержит только явление: право вовсе не может являться, его понятие содержится в рассудке и представляет (моральное) свойство поступков, присущее им самим по себе"2. Именно поэтому "юристы и до сих пор ищут дефиницию для своего понятия права"3.

Кант осознавал, как важна проблема правопонимания и насколько необходимо верно ее поставить, должным образом сформулировать. "Вопрос о том,- писал он,- что такое право, представляет для юриста такие же трудности, какие для логики представляет вопрос, что такое истина. Конечно, он может ответить, что согласуется с правом, то есть с тем, что предписывают или предписывали законы данного места в данное время. Но когда ставится вопрос, справедливо ли то, что предписывают законы, когда от него требуется общий критерий, по которому можно было бы распознать справедливое и несправедливое, - с этим он никогда не справится, если только он не оставит на время в стороне эти эмпирические начала и не поищет источника суждений в одном лишь разуме". Здесь разум, по Канту, есть способность (и воля) создавать принципы и правила морального поведения, содержащая их в себе в качестве внутреннего априорного побуждения".

Разум спонтанно творит для себя собственный мыслимый порядок - мир определенных идей; к нему он старается приблизить реальные условия и, сообразуясь с его параметрами, объявляет необходимыми соответствующие действия. Последние суть проявления той способности (той воли), которая закон своего морального бытия заключает в себе самой. В таком автономно, изнутри рождающемся самоограничении полагает она и свою высшую свободу, и свое непререкаемое значение.

Вероятно, у концепции свободы воли, у максим нравственности может быть иное обоснование. Такое, например:

2 Там же.- С.62.

3 Там же.- С.432.

4 См.: История политических учений. Учебник для вузов / Под общей редакцией члена-корреспондента РАН В.С.Нерсесянца.- М.: Инфра-М, 1996.-С.400-4Ш.

выражает максимы нравственности, но по своему гене-incy и смыслу они социально-эмпиричны: возникают лишь и i общественной практики, отражают объективно складывающиеся стереотипы процесса взаимодействия, общения людей. Однако в практическо-политическом плане концепция Канта имела известные преимущества. Например, она могла быть употреблена для отмежевания от крайностей индивидуализма, для осуждения тенденций полного поглощения индивида обществом и т. д. Сам Кант стремился использовать ее именно в подобном духе. По его мнению, автономия воли одинаково ограждает личность как от собственного произвола, так и от тотального господства над нею общественного целого, обеспечивая ей осуществление свободы.

Атрибут свободы имманентен человеческой личности: дар определять самим себе цель и варианты сообразного с намеченной целью поведения является врожденным. Индивид, по Канту, есть существо, в принципе способное стать "господином самому себе" и потому не нуждающееся во внешней опеке при осуществлении того или иного ценностного и нормативного выбора.

Суть проблемы заключается, однако, в том, что фактически далеко не всякий использует индивидуальную свободу только для реализации "категорического императива", сплошь и рядом она перерастает в произвол. Совокупность условий, ограничивающих произвол одного по отношению к другим посредством объективного общего закона свободы, Кант называет правом. Из такого понимания права явствует, что оно призвано регулировать внешнюю форму поведения людей, выражаемые вовне человеческие поступки. Субъективные мотивы, строй мыслей и переживания его совсем не интересуют: ими занимается мораль. В данной связи Кант подчеркивает, в частности, следующее: "Я могу быть принужден другими совершать те или иные поступки, направленные как средства к достижению определенной цели, но не могу быть принужден другими к тому, чтобы иметь ту, или иную цель". Иначе говоря, никто не вправе предписывать человеку, ради чего он должен жить, в чем ему надо видеть свое личное благо и счастье. Тем более нельзя добиваться от него угрозами, силой выполнения этих предписаний.

л клешню омы

Истинное призвание права - надежно гарантировать морали то социальное пространство, в котором она могла бы нормально проявлять себя, в котором смогла бы беспрепятственно реализоваться свобода индивида. В этом суть кан-товской идеи о моральной подоплеке, моральной обоснованности права.

Вывести же юридические нормы из этических у философа намерений не было. Он избегал указанной дедукции. Ему она представлялась своего рода санкционированием превращения дела моральной саморегуляции поведения личности в объект прямого государственного воздействия. Случись такое, предпринимаемым государством в отношении поданных мерам ни за что уже нельзя будет прядать строго правового характера. Его они способны приобрести и удержать, если только издаваемые органами государства юридические правила останутся исключительно внешними, "легальными" нормативами поведения, не разрушающими моральную автономию личности.

Осуществление права требует того, чтобы оно было общеобязательным. Но каким образом достигается эта всеобщая обязательность права? Через наделение его принудительной силой. Иначе нельзя заставить людей соблюдать правовые нормы, нельзя воспрепятствовать их нарушению и восстанавливать нарушенное Если право не снабдить принудительной силой, оно окажется не в состоянии выполнить уготованную ему в обществе роль. Но это значит также, что и категорический императив в качестве всеобщего закона права лишится своей безусловности. Вот почему всякое право должно выступать как право принудительное. Сообщить праву столь нужное ему свойство способно лишь государство - исконный и первичный носитель принуждения. По Канту, оказывается, что государственность вызывают к жизни и ее бытие оправдывают в конце концов требования категорического императива. Так в кантовском учении перебрасывается один из главных мостов от этики и права к государству.

Необходимость государства (объединения "множества людей, подчиненных правовым законам") Кант связывает отнюдь не с практическими, чувственно осязаемыми индивиду альнымиу групповыми и общими потребностями членов общества, а с категориями, которые всецело принадлежат рассудочному, умопостигаемому миру. Отсюда ясно, поче-

му на государстве нет бремени забот о материальной обеспеченности граждан, об удовлетворении их социальных и культурных нужд, об их труде, здоровье, просвещении и т.д. Благо государства составляет, по Канту, вовсе не решение названных и других аналогичных им задач. Под этим благом "не следует понимать благо граждан и их счастье, ибо счастье может быть (как это утверждает Руссо) скорее и лучше достигнуто в естественном состоянии или при деспотическом правительстве. Под благом государства следует понимать состояние наибольшей согласованности конституции с принципами права, к чему нас обязывает стремиться разум при помощи категорического императива". Выдвижение и защита Кантом тезиса о том, что благо и назначение государства - в совершенном праве, в максимальном соответствии устройства и режима государства принципам права, дали основание считать Канта одним из главных создателей концепции "правового государства".

Кант многократно подчеркивал насущную необходимость для государства опираться на право, ориентироваться в своей деятельности на него, согласовывать с ним свои акции. Отступление от этого положения может стоить государству чрезвычайно дорого. Государство, которое уклоняется от соблюдения прав и свобод, не обеспечивает охраны позитивных законов, рискует потерять доверие и уважение своих граждан. Его мероприятия могут перестать находить в них внутренний отклик и поддержку. Люди будут сознательно занимать позицию отчужденности от такого государства5.

Последователями Канта стали, соответственно, философы права, применявшие априористический метод. Между тем сам Кант не считал, что его концепция имеет отношение к праву. Его собственное понимание права было иным: право, утверждал он, относится к области практического, а не критического разума, к которой принадлежат априорные знания. Указанные философы права восприняли непосредственно не кантовскую, а неокантианскую философию, которая считала, что априорные знания существуют и в области практического разума6.

5 Там же.- С.403.

6 См.: Лукич Р. Методология права.- М.- 1981.- С.76.

Исходный пункт кантианства - не право как социальная реальность, а априрорные понятия права и идея права, которые затем прилагаются к действительности, но как таковые независимы от нее (Коген, Штаммлер, Радбрух).

По учению Германа Когена (1842 - 1918), главы мар-бургской школы неокантианства, подобно тому, как логика устанавливает категории для наук о природе через математику, так этика определяет регулятивные идеи для наук о культуре через юриспруденцию ("System der Philosophic", T.2 -"Ethik der reinen Willens", 1904). Кант говорил, что в естествознании столько науки, сколько там математики, Коген добавляет, что в общественных дисциплинах столько науки, сколько там юриспруденции.

Среди философов права кантианского направления самое значительное место занимают, несомненно, Штаммлер и Дель Веккио. Оба они считают, что понятие права не может быть выведено из опыта, поскольку сам правовой опыт возможен лишь в том случае, если предварительно, до опыта, а priori известно, что такое право. Только тогда это понятие может быть применено на опыте, и только тогда возможно определить, что в опыте является, а что не является правом. Априорное понятие права применимо к любому эмпирическому праву, поскольку оно носит чисто формальный характер, то есть охватывает только формальные элементы права без учета их содержания. Так, для Штаммлера право представляет собой способ регулирования поступков людей в плане соотношения между средствами и целью, способ, который основан на принципах взаимности, убежденности, строгого соблюдения. Для Дель Веккио же право - это объективное согласование возможных действий множества субъектов (в соответствии с единым моральным принципом, которым они руководствуются).

Рудольф Штаммлер (1856-1938) стал крупнейшим представителем неокантианства в философии права. Опираясь на кантианскую философию, он предпринял традиционные для немецкой юридической мысли усилия построить научное знание о праве. Перу Штаммлера принадлежит ряд произведений теоретико-правового профиля. "Хозяйство и право с точки зрения материалистического понимания истории". "Учение о правильном праве", "Теория юриспруденции".

Философская почва представлений Штаммлера о праве -неокантианство в том его варианте, который был развит Мар-бургской школой (Г.Коген, П.Наторп и др.). Приверженцы этого направления в философии полагали, что предмет познания тождествен понятию о предмете, а собственно бытие есть совокупность чисто понятийных отношений. Цель философствования - творческая работа по созиданию интеллектуальных объектов всякого рода и вместе с тем рефлексия, анализ такой работы. Мышление, данное в форме науки и ориентирующееся на нее, выступает законосообразным создателем культуры. В сфере юриспруденции ее сердцевину составляют теоретическое познание и право, наука и правовое (либеральное) государство. Философы Марбургской школы, объявляя указанные явления трансцендентными основаниями социальности, в методологическом плане проводили аналогию между математикой и логикой, с одной стороны, и юриспруденцией и этикой - с другой. Юриспруденция, по их мнению,- математика общественных наук, этика есть логика последних.

По Штаммлеру, понятие права не может быть выведено из общественно-исторического опыта, а должно выступать как априорная категория, не зависимая от различия социальных условий. С помощью понятия права и некоторых других априорных категорий социальная реальность упорядочивается ив ней выделяется само право.

Штаммлер, который в целом разделял философские и политические установки Марбургской школы неокантианства, подверг критике материалистическую концепцию истории, социальный материализм (то есть марксизм). Он отвергает краеугольный марксистский тезис о первичности экономики, хозяйственной жизни и вторичности права, политических учреждений, тезис о подчиненности права экономике. В книге "Хозяйство и право с точки зрения материалистического понимания истории" (Lpz., 1896, рус пер., Спб., 1899), обвиняя марксизм в вульгарном экономизме, Штаммлер утверждал, что право первично по отношению к экономике, если не во временном и причинном, то, во всяком случае, в логическом плане.

Определяя соотношение права и хозяйства, Штаммлер пишет, что оно "представляет отношение формы и материала

общественной жизни7. В развитии права он видит развитие самого общества. "Закономерность социальной жизни есть закономерность ее правовой формы, уразумение и следование основной идее права, как конечной цели человеческого общества"8. Указанная закономерность проявляется только в таком социальной жизни, регулирование которой осуществляется в интересах" свободы каждого, кто находится в сфере права. Идеал общества - это общество "свободно хотящих людей", в котором всякий считает своими объективно правомерные цели другого. С таким регулированием должен согласиться всякий из подчиненных праву, если уж он принял решение, свободное от чисто субъективных желаний, но соответствующее закону, считает Штаммлер.

Для Штаммлера общественная жизнь во всех ее проявлениях - это внешним образом упорядоченная совместная жизнь людей, важнейшей формой которой выступает право. Отсюда, по Штаммлеру, "...закономерность социальной жизни людей есть закономерность юридической формы ее"9. В результате переноса этой конструкции на хозяйство (под ним ЧПтаммлер понимает совместную деятельность людей, направленную на удовлетворение их потребностей) его регулирующей формой, а следовательно,

"обуславливающей основой" оказывается право. Точно так же право первично и по отношению к государству. Штаммлер утверждал, что экономика не может взрывать правовой строй, экономическое и политическое развитие должно идти лишь путем частичных изменений права как обсулавливаю-щей формы. В качестве конечной цели этих изменений, идеала "правильного права" Штаммлер выдвигал понятие "общества свободно волящих людей".

Признавая наличие в правовых институтах известного, идущего от общества содержания, Штаммлер, тем не менее, утверждает: "При всех политико-экономических исследованиях, при всяком изучении народного хозяйства в социальном отношении, в основе неизбежно лежит определенное правовое (или условное) регулирование в том смысле, что

7 См.: Штаммлер Р. Хозяйство и право.- Спб.-1907.- Т.Н.- С. 104.

8 Штаммлер Р. Сущность и задачи права и правоведения.- Спб.- 1908.-С.59.

9 Штаммлер Р. Хозяйство и право с точки зрения материалистического понимания истории.- СПб,- 1899.- С. 169.

это конкретное правовое нормирование есть логическое условие соответствующего политико-экономического понятия и закона". Равным образом и фундамент государства Штамм-лер усматривает не в совокупности производственных отношений, экономическом базисе общества, но в праве. Оно выступает первоосновой и предпосылкой государства. Нельзя сформулировать "понятие государства, не предпослав понятия права. Последнее есть логическое prius. Можно дать определение правового строя без всякого отношения к государственной организации, но нельзя говорить о государственной власти, не предпосылая юридических норм".

Марксистская доктрина кажется Штаммлеру незаконченной и непродуманной. По двум причинам. Во-первых, потому, что в марксизме отсутствует критическое рассмотрение и доказательное, развернутое объяснение используемых ключевых понятий: общество, экономические феномены, общественный способ производства и др. Во-вторых, потому, что марксизм не раскрывает, какую степень необходимости он признает за грядущими преобразованиями права; простое же прозрение в ожидаемый ход развития не может, по Штаммлеру, заменить систему научных аргументов.

Противники Штаммлера из числа марксистов не оставались равнодушными к его воззрениям. Прежде всего, они разоблачали субъективно-идеалистическую философскую подоплеку предпринятой им трактовки права и государства, а также осуждали либеральную ориентированность его политической позиции, с неодобрением указывали на возможность использования штаммлеровских идей для пропаганды и обоснования программы "этического социализма". Однако сам теоретический смысл политико-правовых конструкций Штаммлера привлекал их не столь сильно.

Между тем некоторые из этих конструкций представляют очевидный интерес. Например, мысль о том, что в логическом аспекте право есть обусловливающая форма, а "социальное хозяйство" (совместная человеческая деятельность по удовлетворению потребностей людей) - материя, определяемая данной формой. Право - специфический комплекс нормативных предписаний, особый внешний регулятор совокупной социальной деятельности. Оно постольку играет определяющую роль, поскольку без него физически не

может иметь место сама эта социальная деятельность индивидов.

Но Штаммлер обозначает указанное отношение между правом и "социальным хозяйством" именно в логическом, а не в хронологическом и не в реальном причинно-следственном аспекте. Вместе с тем он подчеркивает, что право и "социальное хозяйство" не противостоят друг другу как два самостоятельных и независимых друг от друга явления. Они - необходимо связанные элементы, стороны одного и того же предмета: социума. "Право не существует само для себя, так как каждое из его положений неизменно направлено уже на определенный способ совокупного действия". В свою очередь "социальное хозяйство" не представляет собой "самостоятельно и отдельно существующей вещи, на которую правовое регулирование должно воздействовать, во времени позднее". Кстати говоря, словосочетание "правовое регулирование", "право - регулятор общественных отношений" активно использовались в лексиконе советской юридической теории.

Несколько усложненным и расплывчатым выглядит общее понятие права, предлагаемое Штамм лером: "ненарушимое самовластное регулирование социальной жизни людей". Из ряда штаммлеровских пояснений можно заключить, что практически тут имеется в виду. Во-первых, имеется в виду отграничить "правовое" как "самовластное веление" (притязание на господство над подчиненными праву индивидами независимо от их согласия либо несогласия) от норм нравственности. Во-вторых, размежевать "право" и "произвол" (действия законодателя, противоречащие общим принципам права). В-третьих, выделить в качестве решающей особенности права его "ненарушимость", под коей надо разуметь стремление предписывающего норму самому быть связанным ею; пока такая зависимость существует в равной мере для подчиненного и для того, кто норму установил, пока она одинаково обязательна для них обоих, право наличествует.

Можно и нужно строго объективно и критически подходить к штаммлеровскому правопониманию (впрочем, как ко всякому иному). Но не следует с порога исключать какую бы то ни было возможность присутствия в нем тех или иных

рациональны моментов, позитивных знаний, расширяющих представление мире права.

Последние, в частности, заметны в оценке Штаммлером соотношения государства и права. Она принципиально отличается от позиции его современника Рудольфа фон Йеринга, который, как известно, был убежден в том, что право есть категория силы и что вне государства, помимо государственного принуждения нет права как такового. По мнению Штаммлера, юридические нормы возникают, устанавливаются и начинают действовать независимо от государственной организации: "Нельзя одобрить воззрения, что право есть социальное правило, за которым стоит сила. Подобное отождествление права и фактической силы неправильно... Не всякое социальное предписание власти имеет юридический характер, а только часть из них. Другой вопрос - каким конкретно образом толкует Штаммлер несомненно существующую в цивилизованном обществе весьма сложную связь между правом и государством.

⇐ Предыдущая 25 26 27 28 293031 32 33 34 Следующая ⇒