Тихонравов, Ю. В. 28 страница

Началось с того, что этатический позитивизм, как и в Германии, распался на два направления - формально-догматическое и социологизированное, сфокусированное на проблеме интереса в праве. Последнее, по существу, уже преодолевало не только формально-догматические, но и этатические элементы в понимании права и эволюционировало в сторону социологического позитивизма. Формально-догматической методологии к началу XX в. придерживались Е.В.Васьковский, Д.Д.Гримм, А.А.Рождественский и др., тогда как, например, С.А.Муромцев и Н.М.Коркунов выступали с позиций, близких к юриспруденции интересов, но все же отличающихся от нее39.

Николай Михайлович Коркунов (1853 - 1904) - русский теоретик права. Окончил Петербургский университет (1874), в котором с 1878 читал лекции; профессор Юрьевского (Тартусского) и (с 1894) Петербургского университетов.

Общефилософские воззрения Корку нова - позитивизм, ценность которого, по Коркунову, заключается в его методологии, не приемлющей спекулятивных (типа гегелевских) построений и опирающейся только на факты, наблюдения. Основа и цель жизни - в индивидуальном, которое проявляется, прежде всего, в интересе личности. Охранять и разграничивать интересы каждого призвано право (здесь Коркунов близок к теории немецкого юриста Р.Йеринга). Последнее возникло как бессознательный продукт совместной жизни людей, когда у них появились некоторые общепризнанные идеи, играющие роль правовых норм. Развитие права состоит в систематическом расширении круга интересов и правовом их разграничении. Коркунов считал теорию естественного права метафизической. Коркунов считал, что право1

39 См., например: Зорькин В.Д. Муромцев.- М.- 1979.- С.49-59; Экимов А.И. Коркунов.- М.- 1984.- С.33^4.

(включая и государственную власть) есть взаимная психическая связь людей. Эта сторона теории Коркунова была развита представителями психологической школы права, в частно-сти, Л.Петражицким.

Свою аргументацию Н.М.Коркунов оттачивал в полемике не только с догматиками, но и с Р.Йерингом, который, в сущности, отождествлял право с юридически защищенным интересом. Н.М.Коркунов видел в праве средство разграничения социальных интересов, полагая, что такой акцент в правопонимании исключает Йеринговское оправдание "безграничной правительственной опеки" над индивидом, ибо выбор средств защиты индивидуальных интересов остается за личностью, а не за государством.

В начале века большая и лучшая часть российских теоретиков права отошла от позитивизма, образовав несколько школ, оставивших глубокий след в новейшей истории правовой мысли. Освободить право от его авторитарной политической оболочки и согласовать с абсолютными ценностями нравственного сознания личности - вот, пожалуй, две основные задачи, которые ставили перед собой сторонники идеи "возрожденного естественного права"

(П. И, Новгородцев, Б.А.Кистяковский, Е.Н.Трубецкой, В.М.Гессен, Н.И.Палиекко и др.). Не государственное веление, не общественная воля должны выступать в качестве критерия правовой нормы, но идея личности. "Воля народовластия, - писал П.И.Новгородцев, - сама по себе не может быть нормой, ибо она является лишь возможностью желаний, достоинство которых определяется целью, а не их распространенностью... А в общественных отношениях такой нормой может служить лишь то начало, которое является нравственной основой человеческого общения, то есть начало личности"40. Совершенно иначе, чем в рамках этатического позитивизма, решается вопрос об отношении человека к праву: "Каждый гражданин должен быть духовно деятельным в области права и по-своему творить его"41.

40 Новгородцев П.И. Кризис современного правосознания.- М.- 1909.-С.237-238.

41 Кистяковскнй Б.А. Социальные науки и право. Очерки по методологии социальных наук и обшей теории права.- М.-1916.- С.689."

Натиск, которому в конце XIX - начале XX в. правовой позитивизм подвергся в России со стороны возрожденного естественного права, не поставил, конечно, точку в его развитии. Последнее слово в истории дореволюционной правовой мысли осталось все-таки за позитивистами. Начало столетия было для России очередным смутным временем, жестоким, несправедливым, полным насилия как со стороны возбужденных масс, так и со стороны правительства, подавившего революцию ценой большого кровопролития. Либеральная интеллигенция испытала ужас и потрясение, увидев беспочвенность всякого рода идеалистических построений в качестве указаний для реальной жизни, осознав глубокий разрыв между образом нравственно автономной личности, несущей в себе высокие социальные императивы, и бунтующей эмпирической личности, озлобленной, склонной к разрушению и саморазрушению. Все эти сложнейшие интеллигентские реакции достаточно ярко выразились в философии знаменитых "Вех". В правовой науке создалась благоприятная ситуация для своеобразного реванша этатического позитивизма с его правопониманием, замешанным на идеях государственного авторитаризма и государственного принуждения. В такой ситуации появилась теория права Г.Ф.Шершеневича, пожалуй, самого яркого представителя этатического позитивизма в России. Правовая теория Г.Ф. Шершеневича была ностальгически позитивистской и вызывающе этатической. "Право, - заявлял он, - есть функция государства, и потому логически оно немыслимо без государства и до государства"42. Право держится авторитетом государства, государственная власть есть тот начальный факт, из которого исходят, цепляясь друг за друга, нормы права. Представляя не что иное, как правила поведения, право занимает вполне определенное место во взаимоотношениях властвующих и подвластных. Оно, прежде всего, отражает интересы властвующих (позднее советские авторы говорили -"интересы господствующего класса"). Посредством норм права поведение подвластных приспосабливается к интересам властвующих. Последние ничем не связаны в отношении подвластных, кроме как собственным благоразумием. "Право представляет равнодействующую двух сил, из которых одна

имеет своим источником интересы властвующих, а другая - интересы подвластных1"*3. Солидаризируясь с известной формулой Р.Йеринга "право есть хорошо понимаемая политика силы", Г.Ф.Шершеневич всячески акцентирует в своем правопонимании силовой момент, видит в праве по преимуществу насильственный институт, используемый властью в своих интересах.

Книга Г.Ф.Шершеневича по теории права вышла накануне первой мировой войны, и в то время ее положения, проникнутые пафосом этатизма, звучали более полемично и остро, казались ученым намного сомнительнее, чем позднее, в советское время, особенно в сороковые - пятидесятые годы, когда они уже воспринимались без особых дискуссий. Однако резкие этатические контуры теории права Г.Ф.Шершеневича, ее бескомпромиссность в отношении большинства теоретико-правовых концепций того,времени, в отношении любой метафизики мысли и чувства свидетельствовали о том, что наметившийся было отход русской юриспруденции от правового позитивизма приостановился и на смену конструированию идеального права приходят "реалистические" умонастроения, принимающие правопорядок таким, каков он есть, то есть жестким, возможно эстетически несовершенным и этически неприглядным, но зато прочным, надежно обеспеченным авторитетом сильного государства.

К началу 60-х гг. XX века в западной правовой методологии возникло движение за реставрацию старых традиционных онтологических и эпистемологических проблем. Одновременно возрождалась на новой основе и доктрина естественного права. Возрождение старых теорий и соответствующих методов давало возможность критического переосмысления позитивистской догмы в форме неопозитивизма. Виднейшими представителями неопозитивизма были такие мыслители, как Харт, Вильяме, Дворкин.

43 Шершеневич Г.Ф. Указ, соч.- С.311.

Аналитическая юриспруденция представляет собой реализацию в правовой сфере так называемой третьей волны позитивизма, именуемой также неопозитивизмом. Теоретические корни юридического неопозитивизма можно подразделить на логико-философские и собственно юридические. Логико-философские корни берут начало в философии неопозитивизма и, прежде всего, в направлении логического позитивизма (Венская школа), возникшем в начале XX века.

Вместе с тем, хотя современная аналитическая юриспруденция является модификацией новейшего юридического позитивизма, в своих методологических и концептуальных характеристиках она восходит к работам Дж,Остина. С историко-философской точки зрения она предстает разновидностью юридико-методологического позитивизма, во многом сближающегося с юридическим позитивизмом Г.Кельзена, с модификациями юридического аналитического догматизма, юридической лингвистикой. В числе предшественников такого направления в юриспруденции обычно называют римских юристов, затем средневековых докторов юриспруденции (Ирнерия, Бартоло, Бальда).

Задачи такой догматической юриспруденции общеизвестны и не требуют развернутых обоснований, поскольку они всегда определялись потребностями повседневной жизни и были тесно связаны с юридической практикой. Именно для этого подхода более всего характерно восприятие права как некой совокупности норм, как упорядоченной системы законов и отраслей права. При этом закон воспринимается как словесное выражение мысли законодателя. В совокупности законов имеется своя внутренняя логическая связь и своя более или менее совершенная система соподчинения и распределения. Понятно, что такая система законов не может быть последовательно логической и разумной, поэтому задача юристов и науки состоит в том, чтобы содействовать избавлению системы от противоречий и пробелов и позаботиться о более совершенном словесном и смысловом содержании юридических текстов, поскольку самая элементарная юридическая практика требует понимания и толкования законов. Из этого анализа и толкований и рождается то совокупное знание и умение, которое называют догмой права или догматической юриспруденцией. Задачи науки при таком подходе не имеют глубоких и качественных отличий от прак-

Естественное право есть право для права, или метаправо, то есть общие правила для установления правовых систем - к чему можно (или даже нужно) человека принуждать, а к чему никак нельзя (а также отбор методов и процедуры принуждения). Иными словами, это - саморегламентация права. Естественное право, понимаемое в этом смысле, по определению должно быть универсальным, всеобщим, то есть предназначенным и пригодным для всех систем права: каковы бы ни были эти конкретные системы, они обязательно должны соответствовать сверхправу, в котором указано, что должны быть правом, а что нет. Таким образом, естественное право становится нормативной базой и критерием оценки абсолютно любого права. Однако такое значение естественного права предполагает, в свою очередь, соответствие этого права определенным требованиям. В частности, естественное право должно включать в себя такие ценности, которые могут быть искренне и без всякого сомнения разделены всеми людьми или, по крайней мере, подавляющим большинством людей. Главная проблема естественного права состоит в том, возможна ли принципиально такая система действительно общечеловеческих ценностей.

Указания естественного права должны распространяться и на субъективное, и на объективное право, то есть естественное право должно отвечать на следующие вопросы.

(!г Что безусловно и при любых обстоятельствах должно быть позволено человеку, на что человек всегда может рассчитывать?

W Что безусловно и при любых обстоятельствах должно быть запрещено власти, что власть никогда не может себе позволить?

Философия, предметом которой является естественное право, должна отвечать на следующие вопросы: как вообще возможно право? кто может устанавливать права, а кто нет? каковы границы права - где право начинается и где кончается?

Естественное право может отбирать содержание правовых норм. Форма правовых требований всегда одна и та же - позитивное право, то есть нормы, подкрепленные силой, но их содержание может быть различным - соответствующим или не соответствующим требованиям природной и технико-экономической реальности, религии, морали, обычаям. Поэтому, например, естественное право может полностью совпадать с моралью и предъявлять моральные требования к праву типа: в праве не должно быть ничего такого, что противоречило бы морали.

При этом одной из норм естественного права является примат субъективного права над объективным, то есть права человека определяют права власти, а не наоборот. Именно в этом пункте позитивное право противостоит естественному. Механизм позитивного права работает прямо противоположным образом: власти устанавливают объем субъективных прав людей, устанавливая законы.

Естественно-правовой можно считать любую доктрину, отличающую право от власти на основании наличия определенных критериев, в соответствии с которыми какие-то проявления власти могут и должны быть отнесены к праву, а какие-то не могут быть отнесены к нему. Основное положение естественно-правового направления - вывод о существовании высших, постоянно действующих, независимых от государства норм и принципов, олицетворяющих разум, справедливость, объективный порядок ценностей, мудрость Бога, не только являющихся директивами для законодателя, но и действующих напрямую. Оттенки мнений многообразны, но практика ориентируется на поиск лучшего решения -справедливого и разумного. Теология призывает обратиться к Богу, светский вариант ориентирует на природу вообще, природу человека, природу вещей1.

О достоинствах естественно-правового подхода см.: Четвериков В.А. Современные концепции естественного права.- М,- 1988.- С. 13-14. Автор пишет: "Позитивистский подход к праву характеризуется как дескриптивный", то есть "описывающий" содержание права... Напротив, естественно-правовой подход определяется как "проспективный", то есть "предписывающий", каким должно быть содержание права" (С. .

Мораль есть форма духа, которая возникает непосредственно из угасания одержимости религиозной идеи. Когда люди перестают видеть ясный смысл в совместном существовании, главной силой, удерживающей их в рамках общественно приемлемого поведения, становится абстрактное внутреннее чувство, позволяющее различить, что хорошо, а что дурно.

В ряде случаев на фоне кризиса исходной религиозной идеи возникает ситуация религиозного плюрализма. Множество религий, выдвигая, в целом, различные требования к человеческой активности, расшатывает единство и стабильность общества. Результатом конкуренции религий и стремления к компромиссу ради сохранения единства и стабильности становится выделение системы таких требований, которые общи для большинства религий. Данная система и есть мораль. Мораль, таким образом, вбирает в себя все известные в данном обществе требования различных религий, которые способствуют единству и стабильности данного общества.

Именно так основы различных религиозных верований превратились в мораль в Древнем Риме. И именно в Риме естественная эволюция духа привела к кризису морали. Власти империи, стремившейся удержать в своем подчинении многочисленные и разнородные общества древнего Средиземноморья и прилегающих к нему областей, не могли найти ничего лучшего, чем превратить общие для всех этих обществ моральные нормы в систему единообразных правовых установлений - римское право.

Право формируется как превращенная мораль только в тех случаях, когда моральный кризис общества сопровождается отсутствием почвы для формирования исторических традиций или когда наличествует множество самых различных, в том числе и исключающих друг друга обычаев. Например, Римская империя подчинила себе множества народов, некоторые из которых обладали весьма экзотичными для римлян традициями. На основе этих традиций нельзя было создать единую правовую систему для всей империи. Поскольку же мораль уже утратила былую эффективность (древнее благо-

родство оставалось лишь в легендах), ее превратили в установления, подкрепленные реальной римской властью.

Духовная ситуация Римской империи изначально характеризовалась падением религиозности. Рим известен своим религиозным плюрализмом, на основе которого возникали представления об универсальной морали (в частности, проповедь стоицизма). Это была языческая мораль, в центре которой стояла общая и предельная для всех языческих религий категория - справедливость (юстиция). Именно эта категория стала основой римского права, когда духовная ситуация в империи стала характеризоваться уже падением нравов. Именно тогда мораль стала масштабно преобразовываться в право. Причем в этой исторической ситуации, как и во всех аналогичных, ядром права становится тот сконденсированный минимум морали, который является абсолютно необходимым для сохранения стабильного общества (именно этот минимум, кстати говоря, и является естественным правом). В.С.Соловьев писал: "Право есть низший предел, некоторый минимум нравственности, для всех обязательный". Задача права, считал он, "не в том, чтобы лежащий во зле мир превратился в Царствие Божие, а в том, чтобы он до времени не превратился в ад"2.

Очень часто путаница в разрешении вопроса о соотношении .морали и права основывается на неразличении морали и нравственности. Моральность каких-либо требований, так же как и их правовой характер являются лишь признаками формы этих требований, но не их содержания. Одно и то же (по содержанию) требование может быть моральным и правовым в зависимости от того, в какой форме оно выражается - в форме абстрактного внутреннего императива или в форме внешнего силового требования. Нравственность же есть характеристика именно содержания требования. В этом плане и правовые, и моральные требования могут быть безнравственными, то есть такими, которые исключают ситуации, в которых индивид должен жертвовать своими интересами ради интересов других людей.

Однако мораль и право могут расходиться в своих требованиях, и тогда возникают вопросы: морально ли соблюдать закон и законно ли следовать морали?

2 Трубецкой Е.Н. Лекции по энциклопедии права.- М.-1913.- С.25.

Мораль положительно оценивает право, если его содержание соответствует нравственным ценностям, и порицает нарушения правопорядка, особенно прав и свобод граждан. Это порицание относится и к тем случаям, когда нарушаются так называемые морально безразличные правовые нормы. Право, как известно, содержит немало норм, к содержанию которых неприменимы моральные критерии (нормы, определяющие структуру организаций и порядок их деятельности, сроки предъявления претензий или исков, порядок оформления сделок или ведения протокола судебного заседания и т.п.). Однако там, где выполнение таких действий входит в чьи-либо обязанности (работников суда, арбитража, прокуратуры, нотариальной конторы и т.п.), нарушение указанных норм (небрежность, неряшливость, медлительность) влечет моральное порицание виновных в этом работников3.

Ряд правовых норм непосредственно закрепляет моральные нормы и подкрепляет их юридической санкцией. Это относится к большинству норм уголовного права и иных норм, содержащих запрет совершать наиболее вредные и опасные для общества деяния и определяющих меры воздействия, применяемые к нарушителям этих запретов.

Некоторые юридические дела невозможно решить без учета моральных норм, конкретизирующих правовые нормы. Таковы, например, нормы уголовного права, определяющие ответственность за хулиганство, за оскорбление личности или за клевету, а также нормы гражданского права, определяющие ответственность .нанимателя жилого помещения, систематически нарушающего правила общежития и делающего невозможным для других проживание с ним в одной квартире или в одном доме. Соответствующие нормы права "бланкетны11 в том смысле, что их содержание может быть раскрыто лишь с помощью норм морали. Именно нарушение моральных норм в форме и при обстоятельствах, указанных в этих нормах права, образует состав правонарушения, вопрос о котором должен быть решен судом.

Между нормами права и нормами морали иногда возникают противоречия, когда право требует одно, а мораль

3 Общая теория права: Учебник для юридических вузов / Ю.Дмитриев, И.Ф.Казьмин, В.В.Лазарев и др.; Под общ. ред. А.С.Пиголкина,- 2-е изд., испр. и доп. - М.: Изд-во МГТУ им.Баумана, 19%. - С.108-110.

предписывает прямо противоположное. Такое противоречие возникало, например, в уголовном процессе, когда в качестве свидетелей допрашивались супруг или близкие родственники обвиняемого (подсудимого). По закону их отказ от дачи показаний или ложные показания должны влечь уголовную ответственность (статьи 182, 183 УК РФ). По моральным соображениям органы следствия и суд старались не привлекать их к такой ответственности (если только в стремлении выгородить близкого человека родственники обвиняемого не оговаривали заведомо невиновных, стремясь переложить на них вину за преступление). Ныне это противоречие устранено (ст. 51 Конституции Российской Федерации).

В качестве общей причины противоречий права и морали часто называют отставание законодательства от общественного развития. Такая причина действительно существует, но в том смысле, что законодатель не смог или не сумел предусмотреть все конкретные ситуации, на которые распространяются нормы закона, и лишь впоследствии, после обнаружения противоречий, внес соответствующие коррективы в действующий закон. Действительной наиболее общей причиной противоречий правовых и моральных норм является "формальная определенность" права, не всегда дающая возможность распространить его действие на ситуации, настоятельно требующие правового регулирования, но не предусмотренные правом, либо, наоборот, допускающая и требующая применения права к жизненным отношениям и ситуациям, к которым мораль считает такое применение несправедливым. Иными словами, противоречия возникают в силу того, что право дифференцированно оценивает одинаковые с точки зрения морали ситуации либо уравнивает ситуации или обстоятельства, весьма различные с точки зрения морали.

Не случайно в Древнем Риме говорили: "Чрезмерно точное осуществление права порождает наивысшую несправедливость" (summum jus summa injuria). Наличие таких противоречий вскрывается, как правило, в процессе реализации правовых норм, причем решающую роль при этом играет общественное мнение, а некоторую роль в их преодолении -ограничительное либо распространительное толкование судебной практикой соответствующих норм.

Проблема соотношения права и морали имеет особое .та чение в связи с растущим признанием основных прав челонс ка, ценности и достоинства человеческой личности. Развитие цивилизации наполнило новым содержанием "золотое правило" морали. В борьбе с сословным неравенством признаны ценность всеобщего правового и морального равенства людей, права и свободы каждого человека. В формулировке "золотого правила" содержится нечто общее с правовым предписанием гражданского общества: "Осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц" (ст. 17 Конституции Российской Федерации).

Ряд прав и свобод человека закреплен в международных документах4, признанных нашей страной. Конституция Российской Федерации (гл. 2) содержит большой раздел о правах и свободах человека и гражданина. Законодательное закрепление этих прав и свобод имеет большое значение для их осуществления и защиты. Вместе с тем перечень прав и свобод в Конституции не является исчерпывающим (ст.55) и не умаляет значения других прав и свобод человека.

Практические коллизии морали и права являются эмпирической основой для их теоретической идентификации. Различение и сопоставление права и морали является одной из центральных проблем как философии, так и теории права. За четкое разграничение этих двух сфер духа, за обособление права от морали наиболее последовательно выступает юридический позитивизм. Субъективным мотивом такой позиции является попытка освободить право как чисто формальный предмет позитивного исследования от нравственной содержательной нагрузки. Объективно же противопоставление морали и права предоставляет основания для моральной критики позитивного законодательства.

Так, хотя Кельзен отвергает любую ориентированную на мораль теорию права, само это отвержение играет второстепенную роль в контексте его намерений, а именно - дать обоснование чисто научной юриспруденции. Характерно, что критика правовой этики в его "чистом учении о праве" ведет-

4 См., например: Всеобщая декларация прав человека 1948 г.: Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах; Международный пакт о гражданских и политических правах 1966 г.

ся сначала не в основном тексте, а в приложении, напечатанном, кстати, лишь во втором издании работы. Правда, это не мешает Кельзену обсуждать этические аспекты права, прямо не употребляя термина "справедливость"; в этих целях он пользуется выражениями типа "учение о естественном праве". Кроме того, этико-правовые аспекты затрагиваются к главе "Право и мораль" его книги. Но эти части работы имеют все же вторичное значение, и поэтому вполне допустимо от них отвлечься и прочесть его труд лишь под углом зрения основной идеи. Эта идея состоит в тематической спецификации в пределах общей теории права и в попытке обоснования научной догматики права3.

Такая спецификация сама по себе не содержит критики моральной позиции в праве. Напротив, она определяет особенный объект автономной правовой науки и, благодаря этому, закладывает важнейшую предпосылку нравственной критики права, поскольку содержащаяся в правовой догматике тройственная спецификация темы означает также и тройственное различение. А те, кто признал подобное различение, должны признать и самостоятельную значимость политической справедливости. Это касается, прежде всего, двух первых различений: только когда позитивное право отделяется от конвенциональной морали, а нормативный подход к праву от дескриптивного, только тогда появляется возможность рассматривать то или иное правовое определение как фактически действующее и в то же время как нравственно неприемлемое и, в частности, как несправедливое6.

Оба упомянутых различения известны как тезис о разделении сферы права и сферы морали. Данный тезис, однако, затушевывает то обстоятельство, что понятия права и морали имеют различное значение, так что, сравнивая их друг с другом, не следует думать, будто мы имеем дело с гомогенной проблематикой.

Под "правом" следует понимать, прежде всего, позитивное право, под "моралью" - критическую, а не конвенциональную мораль, и, наконец, критическую мораль необходимо рассматривать не в личностной, персональной, а в инсти-

5 Хеффе О. Политика, право, справедливость: основоположения критической философии права и государства.- М,-1994.- С.73.

6 Там же.

туциональной перспективе. В конечном итоге, "мораль" означает здесь нравственную точку зрения на право и государство, следовательно,- политическую справедливость; "разделительный тезис", стало быть, есть не что иное, как утверждение категориального различия позитивного права и политической справедливости7.

Взятый в общем плане, разделительный тезис означает указание на этико-правовой позитивизм, за что критики позитивизма, например, Радбрух в своих поздних работах отвергают его, заменяя четким антитезисом: "право, даже позитивное право, совершенно нельзя определить иначе... как порядок и установление, которые по самому своему смыслу предназначены служить справедливости". Этот критически .заостренный по отношению к позитивизму тезис я называю правовым морализмом.

Данные теоретико-правовые позиции, позитивизм и морализм, явным образом взаимно противоположны. Согласно первой, право следует определять безотносительно к справедливости, согласно второй - только в отношении к справедливости. Хотя правовой позитивизм и правовой морализм очевидно противоположны друг другу, можно, тем не менее, показать, что их противоположность является выражением одной антиномии, которую уместно назвать антиномией правовой теории. В пользу позитивистского разделительного тезиса говорит тот факт, что существуют несправедливые законы, которые до тех пор, пока они не утратили силу, выступают как позитивно действующие. В пользу критического антитезиса позитивизму говорит то обстоятельство, что при правопорядке, пытающемся обойтись без справедливости, принуждение, от него исходящее, ничем не отличается от грубого насилия, к которому прибегают преступные группы8.

Антиномию правовой теории можно, как кажется, разрешить при том условии, если отказаться от рассмотрения отношения (позитивного) права и (критической) морали, то есть политической справедливости, в качестве простой альтернативы - "разделение (=позитивизм) или единство (=,морализм)." Следует перестать рассматривать эти позиции

7Тамже.-С.71.

Там же.- С.74.

в контексте жесткого отношения "или-или"; сильное толко-' вание необходимо заменить более слабым. Согласно более слабому толкованию тезиса позитивизма, разделение права и морали надо понимать в относительном смысле: позитивное право не может быть исчерпывающим образом определено без перспективы справедливости, однако ряд его моментов поддается определению и, минуя эту перспективу, - это происходит, например, в правовой догматике. В более сильном толковании разделение берется в абсолютном смысле: позитивное право просто отказываются определять иначе как в сопряжении со справедливостью. Таким образом, антитезис, выдвигаемый морализмом, можно интерпретировать как утверждение либо относительной, либо абсолютной связи права и справедливости9.

⇐ Предыдущая 23 24 25 26 272829 30 31 32 Следующая ⇒