Jay Haley 18 страница

Знать, не проходит ли клиент в данный момент терапию с кем-нибудь еще, важно, потому что позиция терапевта в иерархии коллег — предмет особой заботы. Например, если клиент прислан службой защиты детей, то какова юридическая ситуация? Если клиент принимает лекарства, то какой властью в этой ситуации

166 Глава 9. Сходство между психотерапией и супервизией

обладает прописавший их врач? Супервизору это нужно для того, чтобы защитить обучающегося от коллег и определить пределы власти обучающегося в данном случае.

Не стоит обучать тому, как собирать социальную историю или строить гено-грамму человека или семьи. Хотя этому учить легче, чем конкретным терапевтическим приемам, и эти темы могут помочь новичкам и супервизорам начать процесс обучения, они все же пускают обучение по нежелательному пути. Например, это подразумевает, что терапия нацелена на прошлое, хотя на самом деле терапия должна быть сосредоточена на настоящем и будущем. Социальную ситуацию клиента нужно исследовать в ходе терапии, но не отдельно.

Чтобы сэкономить время, обычно лучше всего сразу попросить всех, кто живет в доме, прийти на первое интервью. Однако если звонящий хочет прийти побеседовать один или есть подозрения, что приглашать всех сразу не стоит из-за чересчур напряженных отношений в семье, то звонящего можно проинтервьюировать отдельно. Как правило, решение о том, кто придет на терапевтический сеанс, принимает не клиент, а специалист.

Как начать первое интервью

Проведение первого интервью с отдельным клиентом и проведение первого интервью с супружеской парой или всей семьей — это не одно и то же и требует разных психотерапевтических умений. Все, что на индивидуальной терапии клиент говорит терапевту — словами или языком тела, — относится только к терапевту и ни к кому другому, хотя речь может идти о других людях. То, что человек говорит терапевту один на один, возможно, он никогда не сказал бы в присутствии своей матери.

Клиенты общаются с терапевтами тремя способами. Они выбирают в кабинете место (позицию) по отношению к терапевту или членам семьи; они общаются с помощью языка тела; они используют речь во всех ее многогранных проявлениях.

Выбранную клиентом позицию необходимо учитывать. Клиент может сесть вплотную к терапевту или далеко от него. Родители могут усесться, посадив ребенка между собой, что может свидетельствовать о том, какую ребенок выполняет функцию. Ребенок может сесть вдалеке от остальных членов семьи, что может свидетельствовать о его дистанцировании от семьи. Супруги могут сесть рядом, показывая, что они единое целое, или сидеть, отвернувшись друг от друга. Все эти варианты рассаживания в некоторой степени определяются культурными различиями, но при этом определенным образом характеризуют людей и их реакцию на терапевтическую ситуацию. Хотя одна и та же позиция дома или в различных ситуациях повседневного общения может иметь совершенно разный смысл, при терапевтических взаимоотношениях разумно считать то, как двигается клиент, куда и как садится, его способом передачи информации. Например, взрослый, который пришел в кабинет психотерапевта не по своей воле, может продемонстрировать это терапевту, и необходимо со вниманием отнестись к такой коммуникации.

Как начать первое интервью 167

Супервизор должен научить своих подопечных тому, что абсолютно все послания клиентов на сеансе адресованы именно ему, терапевту, и не являются только отчетом о состоянии клиента. Например, если клиент слишком нервничает и никак не может усесться, это не просто отчет о его внутреннем состоянии, но и послание терапевту. Чем более косвенный характер носит послание, тем ярче человек показывает, что он не знает этого терапевта и, следовательно, не знает, как этот терапевт будет воспринимать его самого и как будет на него реагировать. Если терапевт что-то говорит, а клиент слегка отворачивается от него, то это послание терапевту, что клиент, возможно, в данный момент не может рискнуть высказаться прямо.

Однако было бы грубой ошибкой для обучающихся прямо комментировать или интерпретировать телодвижения клиента. Если терапевт говорит: «Вы заметили, вы отвели взгляд, когда я это сказал?», то человек может счесть, что терапевт наивен или груб, или то и другое вместе, хотя вслух этого и не выскажет. С этого момента человек будет бояться пошевелиться, потому что терапевт может снова это прокомментировать и рассматривать каждое движение как реакцию на его слова.

Если уж терапевты хотят добиться от клиентов того, чтобы те рассказали им о том, о чем рассказывать бывает порой так трудно, то они должны сделать этот процесс как можно более безболезненным и безопасным. Если клиент что-то выражает на языке тела, терапевт должен принять это сообщение (если клиент захочет перевести эту метафору, он это сделает сам).

Часто бывает так, что для семьи просто сидеть рядом и разговаривать, особенно о своих проблемах — это новый необычный опыт. В наше время большинство семей даже за обедом не собираются вместе. Особенно необычно разговаривать о своих проблемах с незнакомым человеком. Клиенты не знают, какого поведения от них ждут, и им необходимо некоторое руководство. Даже если они уже когда-то проходили терапию, они еще пока не привыкли к конкретному терапевту и не освоились с новым для них подходом. Например, если клиент, которого предыдущий терапевт просил выражать свои чувства, ведет себя эмоционально на первом интервью, терапевт может ошибочно предположить, что это естественный для клиента способ поведения, тогда как на самом деле клиент ведет себя таким образом, какого, по его мнению, ждет от него терапевт. Здесь полезно сказать нечто вроде: «Я хочу, чтобы каждый сказал то, что думает, и мы все выслушаем друг друга по очереди».

Терапевтов стоит обучить тому, как создавать на сеансе атмосферу комфорта для каждого члена семьи. Как только вошедшие в кабинет члены семьи разденутся и рассядутся, терапевту полезно завести небольшой разговор. Например: «Вы легко нас нашли?» или «Не правда ли, сюда очень трудно добираться?»

Если кабинет оснащен «прозрачным» зеркалом и видеокамерой, супервизор должен научить терапевтов рассказывать об этом. Например, можно сказать: «Мы будем работать следующим образом: у нас здесь есть «прозрачное» зеркало и за ним сидит мой коллега (или мои коллеги), которые могут звонить мне по телефону и высказывать свои предложения. Ум — хорошо, а два лучше. Вот здесь у нас видеокамеры, и я буду записывать сеанс, потому что хочу потом посмотреть

168 Глава Э. Сходство между психотерапией и супервитей

интервью еще раз, чтобы понять, мог ли я что-нибудь упустить. В конце сеанса я попрошу вас подписать разрешение на запись и просмотр. Если вы не захотите его подписать, я сотру запись».

Чем естественней рассказ про зеркало и камеры, тем легче клиентам их принимать. Иногда возникают вопросы, например: «То есть за зеркалом кто-то сидит?» или «А почему они не могут войти?». Лучше всего ответить: «Мы так работаем».

Клиентам бывает трудно рассказать о своей проблеме, поэтому повествование об особенностях кабинета не должно превалировать над выяснением того, почему они в нем оказались. Большинство клиентов не возражают против техники, позволяющей супервизорам и другим терапевтам наблюдать за процессом. Если клиент серьезно возражает против наблюдения и видеозаписи, то на зеркало опускается занавеска, а кам,еры выключаются. Очень подозрительного клиента можно перевести в другой кабинет без технического оборудования. Это случается редко, но клиент имеет право отказаться от наблюдения или съемки. Так как обучение обычно требует наблюдения, такого клиента иногда передают терапевту, не входящему в программу. Окончательное решение об этом принимает супервизор, а не обучающийся.

В начале первого интервью необходимо обеспечить семье как можно более комфортные условия. Терапевт, заняв позицию специалиста, т. е. авторитета, не должен вести себя угрожающе, должен быть внимательно доброжелателен, не отстраняться, быть нейтральным, но вести себя неформально и дружелюбно. Для клиента это тяжелый момент, и терапевт должен использовать все свои личностные ресурсы, чтобы помочь ему расслабиться и начать говорить. Здесь могут помочь вопросы, задаваемые как детям, так и родителям. Терапевт может начать с вопроса: «В какую школу ты ходишь?», или «В каком ты классе?», или даже «Чего ты ждешь от прихода сюда?» Суть в том, чтобы показать: в терапии будет участвовать каждый. Обучающемуся бывает полезно просмотреть видеозаписи бесед с семьями, а также подготовиться к встрече.

Часто клиенты интересуются квалификацией терапевта, особенно если он молод, и спрашивают: «Вы доктор?»1 или «Какая у вас специальность?» Ответ должен быть кратким и демонстрировать высокий образовательный уровень, например: «Я — лицензированный социальный работник» или «Я клинический психолог». Если обучающихся спрашивают, не на учебе ли они здесь, они должны ответить утвердительно, сказав, к примеру: «Я психотерапевт, и я прохожу специальное обучение используемому здесь подходу».

Иногда матери спрашивают: «Вы состоите в браке?» или «У вас есть дети?» Обучающийся должен ответить коротко и честно: «Я не замужем» или «Да, у меня двое детей». Эти ответы кажутся очевидными, но многих терапевтов из-за странной теории о некоем явлении, называемом «перенос», научили смущаться, отвечая на личные вопросы. Как правило, терапевту не следует запрещать задавать личные вопросы, отвечать на них надо кратко и тут же возвращаться к цели встречи. У клиента есть право интересоваться социальной жизнью психотерапевта, но

Имеется в виду ученая степень, самая высокая из трех возможных — бакалавр, магистр, доктор. ■ При.иеч. перев.

Как начать первое интервью 169

не стоит позволять клиенту использовать вопросы для того, чтобы оттянуть переход к его собственной проблеме.

Иногда ребенок плохо себя ведет и мешает начать сеанс, особенно если этим можно позлить родителей. Родители при этом часто оказываются в растерянности, так как не знают, кто должен воздействовать на ребенка — они сами или терапевт. Терапевты расходятся во мнении на этот вопрос (как и во многих других случаях), и супервизор должен уважать мнение терапевта. Некоторым нравится самим управляться с ребенком. Другие видят в этом возможность собрать информацию о семье и просят родителей воздействовать на ребенка так, как они делают это обычно. Если родитель при этом бьет ребенка, терапевт должен прекратить это и сказать, что необходимо использовать другие меры воздействия. Хорошо, если имеется холл, где маленькие дети могли бы поиграгь, пока родители с терапевтом находятся на начальной стадии терапии.

Если предъявленная проблема связана с ребенком, супервизор должен настоять, чтобы терапевт встретился с ребенком без родителей. Большинство родителей не верят, что терапевт может дать верную оценку ребенка в их присутствии, и поэтому когда терапевт соглашается поговорить с ребенком один на один, воспринимают его как специалиста по детской психотерапии.

Если обучающийся встречается с семьей или супружеской парой, супервизор должен научить его решать, кого именно спрашивать о проблеме. Это вопрос иерархии. Как специалист, призванный семьей на помощь, терапевт обладает достаточным авторитетом, чтобы говорить, кто важен и что важно в данном случае. Если в кабинете находятся бабушки и дедушки, то в знак уважения их нужно первыми попросить рассказать о проблеме. Однако если проблема — в ребенке, а терапевт начинает интервью, расспрашивая о проблеме бабушек и дедушек, то таким образом он принципиально игнорирует власть родителей; в таком случае лучше всего сконцентрироваться на родителях, а старшему поколению оставить роль • советчиков. Но и здесь есть исключения: например, если из-за пристрастия родителей к наркотикам бабушке или дедушке передана опека над ребенком. В этом случае терапевт должен с уважением отнестись к тому, что они опекают ребенка, и коснуться в беседе этого вопрос*.

Если вместе с проблемным ребенком пришли оба родителя (а старшее поколение не присутствует), терапевт должен решить, кого из родителей попросить рассказать о проблеме, и, следовательно, кто из родителей обладает большим авторитетом. Как правило, в первую очередь, о ребенке заботится мать, даже в наш век работающих женщин, поэтому обычно именно мать хочет рассказать о проблеме. Бывает, что в воспитании участвует отец, но он чаще выглядит второстепенной фигурой. Чтобы добиться от отца большего участия, терапевт может попросить его рассказать о проблеме. При этом отец часто переадресовывает вопрос жене. Иногда отец находится в скрытой коалиции с ребенком против жены; попросить его рассказать о проблеме — значит быстрей добраться до сути.

Если ребенок, у которого возникла проблема, живет только с одним родителем, то обучающийся должен поискать еще одного взрослого, включенного в ситуацию. Часто интервью проводится с матерью-одиночкой, которая живет вместе со сво-

170 Глава 9. Сходство между психотерапией и супервтией

ей матерью. Поддерживая авторитет матери и ее власть над ребенком, терапевт должен быть особенно любезен и осторожен с бабушкой. Например, терапевт может сказать бабушке: «Я попрошу сейчас вашу дочь рассказать о проблеме, а потом я бы хотел выслушать, что вы посоветуете». Такое высказывание может помочь прояснить их взаимоотношения.

Часто к такой одинокой матери впоследствии присоединяются бабушка, бывший муж или друг, если эти люди занимают важное место в жизни ребенка. Каждому новоприбывшему терапевт должен уделить несколько минут наедине, чтобы помочь уравнять отношения.

Если терапевт работает с супружеской парой, он тоже должен сначала для себя решить, кого попросить рассказать, в чем заключается проблема. Если терапевт попросит жену, то она, скорее всего, начнет критиковать мужа, причем мужу потом будет весьма трудно оправиться от такой критики. Если же спросить о проблеме мужа, то он, вероятнее всего, переадресует вопрос жене, снабдив его комментарием, представляющим проблему незначимой, ерундовой. После такого комментария жена может почувствовать, что она просто обязана начать его критиковать.

Обучающимся нужно испробовать несколько способов работы с этой проблемой. Супервизор должен объяснить им, что цель в данном случае — не дать ни мужу, ни жене возможности сделать замечание, которое может привести к необратимым последствиям. Иногда терапевт может начать интервью со слов: «Если бы я попросил(а) мужа (жену) рассказать, в чем проблема, то что бы он (она) сказа-л(а)?» Это всегда вопрос иерархии.

Терапевт способен повлиять на иерархическое положение супругов, родителей или детей. Проблема, которая понуждает клиентов обратиться к терапии, неизбежно связана с некоторой путаницей в иерархии, и сам способ ее предъявления можно проинтерпретировать как предложение терапевту о создании коалиции. Например, когда девочка-подросток угрожает родителям убить себя, родители часто отказываются от своей власти, и подросток в результате отвечает за все происходящее в семье. Обучающийся, обеспокоенный угрозой суицида, скорее всего будет больше прислушиваться к дочери, и его необходимо научить вмешиваться в эту иерархию и восстанавливать ее правильный порядок, создавая коалиции со всеми членами семьи. Искусство психотерапии состоит в том, чтобы установить контакт со всеми конфликтующими между собой сторонами.

Цель первого интервью — определить проблему и начать ее решать. Это может произойти только в том случае, если терапевту удастся правильно организовать встречу. Терапевт должен взять на себя ответственность за изменение проблемы. По окончании первого интервью клиенты должны признать авторитет терапевта в вопросах психотерапии.

Как завоевать власть

Терапевт располагает двумя способами завоевания авторитета: 1) он решает, кто говорит, и 2) он решает, о чем говорить. Терапевт должен быть организатором разговора и предложить высказаться каждому заинтересованному члену семьи.

Планирование терапии 171

Даже если члены семьи начинают говорить все вместе, пытаясь разрешить спорный вопрос, это должно происходить под руководством терапевта. Терапевт берет на себя ответственность, либо становясь центром внимания, либо создавая ситуацию и затем наблюдая за ее развитием со стороны.

Тему для обсуждения также выбирает терапевт. Клиенты благодарны за предоставленную им возможность проанализировать ситуацию и посмотреть на нее с новой, более позитивной точки зрения, поскольку их собственный взгляд на проблему не позволяет ее решить. Так что кому-то нужно взять руководство на себя и предложить помощь. Терапевт не должен быть тираном, он должен направлять клиентов мягко и необидно, чтобы не вызвать сопротивления. Терапевт выслушивает каждого по очереди, и если он правильно организовал встречу, то каждый клиент должен почувствовать удовлетворение. Потом, если терапевт сумеет резюмировать все сказанное, все согласятся с ним.

Если первое интервью проведено должным образом, клиент или семья почувствуют, что они поняты, что терапевт доброжелательно настроен в отношении каждого из них, сочтут, что терапевт компетентен в решении их проблем, и у них появится надежда на улучшение, поэтому они примут некоторые изменения в иерархии. А обучающийся и супервизор будут в восторге от наладившегося между ними сотрудничества.

Планирование терапии

Прежде всего супервизор должен объяснить обучающимся, как важна предварительная информация о клиентах, полученная еще до первой встречи с ними. Первое интервью необходимо спланировать с точки зрения ожиданий, но спланировать надо так, чтобы обучающийся смог отбросить этот план, если в ходе встречи выяснится, что он неприемлем. Иногда терапевтов учат тому, что планировать — это неправильно, что они должны приходить на интервью без каких бы то ни было представлений о том, в каком ключе оно будет проходить. Я бы порекомендовал супервизору и терапевту планировать как можно больше — сколько смогут. Если план окажется неприемлемым или невыполнимым, его можно будет отбросить и смастерить новый. Часто план составляется в присутствии группы, которой тоже нужно научиться планированию. При этом супервизор и терапевт обсуждают будущий терапевтический план, временами обращаясь к группе за новыми идеями.

Предположим, семья уже явилась на прием и ждет в холле. Просматривая предварительную информацию, терапевт узнает, что это мать примерно 40 лет, отчим, который немного моложе ее, 16-летняя дочь и 12-летний сын. Предъявленная проблема: «Моя дочь постоянно убегает из дома». У супервизора в данном случае две задачи: 1) как разрешить проблемы данной семьи; 2) как научить терапевта осмысливать проблемы такого рода и работать с ними (супервизор исходит из того, что обучающийся впервые сталкивается с такой проблемой и ее надо подробно проработать, хотя для некоторых членов группы такая ситуация может являться совершенно обычной).

Первый вопрос, требующий ответа, гласит: кого пригласить в кабинет? Обязательно всю семью? Следует ли сначала встретиться с дочерью, или с одними

172 Глава 9. Сходство между психотерапией и супе/тизией

родителями? В зависимости от того, как терапевт видит предъявленную ему проблему, он принимает решение.

Дочь, постоянно убегающая из дома, может бежать от чего-то или к чему-то. Если она убегает о г чего-то, то, возможно, от насилия или неправильного обращения. Так как у нее не родной отец, а отчим, то вполне возможно существование слишком напряженного треугольника — мать-отчим—дочь. Возможно, девочка убегает от сексуального насилия со стороны отчима. Если она бежит, стремясь к чему-то, то это может быть мальчик или друзья. Ситуация, когда девочка-подросток убегает из дома к другу, которого родители не одобряют, довольно типична. Вообще для родителей большая проблема — как сделать так, чтобы их дети дружили с другими детьми, но при этом только с тем, с кем надо. Если есть такая проблема, то девочки обычно выбирают себе мальчика значительно старше или принадлежащего к этнической группе, которую родители не одобряют, или имеющего какие-нибудь проблемы, например пристрастие к алкоголю или наркогикам.

Эта цепочка рассуждений приводит к выводу о том, что первой нужно пригласить дочь. Если с ней неправильно обращаются, то она, возможно, расскажет об этом в личной беседе (в присутствии родителей она, скорее всего, об этом умолчит). Правда, если терапевт начнет со встречи с дочерью, родители, сидящие в холле, будут про себя прикидывать, что она рассказывает про семью. Если первостепенной целью терапии является восстановление власти родителей над неуправляемым ребенком, то подрывать их авторитет крайне нежелательно. Но именно это и может произойти, если терапевт оставит родителей в холле гадать, о чем сейчас рассказывает терапевту их дочь. В данном случае было принято решение сначала провести встречу со всей семьей, а потом наедине поговорить с дочерью о личных проблемах.

Обсуждая с обучающимся терапевтический план, супервизор должен объяснить, какую позицию он должен занять по следующим вопросам.

Проблема. Терапия должна быть направлена на решение проблемы, которая беспокоит семью (в данном случае — на побеги дочери из дома).

Рабочая единица. Единицей наблюдения и интервенций является треугольник. (В данном случае, треугольник мать—дочь—отчим является основной единицей, хотя в семье можно выделить и другие подходящие для работы треугольники.)

Последовательность. Предполагается, что в семье есть повторяющиеся последовательности действий (в этом случае, побеги дочери — это попытка изменить последовательность, которая тем не менее поддерживает последовательность и вынуждает повторять ее).

Иерархия. С точки зрения изменения структуры, терапия сфокусирована на семейной иерархии. (В данном случае было выдвинуто предположение, что у дочери больше власти, чем у родителей, и именно она определяет жизнь семьи. Убегая из дома и рискуя причинить себе вред, она заставляет родителей капитулировать в случаях, когда они с ней не согласны. Чтобы поддержать родителей и их авторитет, терапевт должен объединяться с ними,

Планирование терапии 173

как только для этого представляется возможность. Возникает вопрос, не будет ли молодой терапевт испытывать затруднений, создавая коалицию с родителями против проблемного подростка, если в силу своего возраста он чувствует тягу к созданию коалиции с девочкой против родителей. Если терапевт уже немолод, то у него, наоборот, может возникнуть искушение встать на сторону родителей. Задача супервизора — предугадать личные склонности терапевта и проработать их.)

Мотивация. Принципиальное значение имеют гипотезы о мотивах девочки. Супервизору следует объяснить терапевтам, что плохое поведение подростков выполняет в семье некую положительную функцию. Если терапевт посчитает так же, то он посмотрит на девочку не просто как на проблемного ребенка, а как на человека, который хочет помочь. Крайним выражением этой позиции является взгляд на девочку как на ко-терапевта, так как она плохо себя ведет, чтобы помочь семье.

Держа в уме все эти переменные, терапевт будет думать о девушке как о части треугольника, где остальные два угла — ее родители, будет сконцентрирован на побегах из дома как на проблеме, будет стараться выявить их позитивные функции и изменить последовательности и попытается поднять авторитет родителей. Терапевт должен научиться вставать на сторону родителей, не порывая связи с дочерью.

В конце планирования сеанса супервизор должен сосредоточиться на проблеме, выразить озабоченность по поводу треугольника с отчимом, подчеркнуть необходимость поднять авторитет родителей и скорректировать иерархию, а также убедить обучающегося, что с помощью побегов из дома дочь достигает каких-то позитивных целей. Личные предпочтения терапевта должны быть только отмечены супервизором без всяких комментариев; их легче изменить в ходе сеанса, чем при обсуждении гипотез.

Получив предварительную информацию о семье и проанализировав ее, терапевт может заключить, что будут выявлены какие-то сложности, связанные с вхождением отчима в семью. Интеграция отчима в семью в наше время становится национальной задачей. Из-за того, что распадается примерно половина всех заключаемых браков, мы все чаще и чаще сталкиваемся с проблемой неродных родителей. У супервизора должен быть какой-то способ работы с этими проблемами. Существуют стадии семейной жизни, которые некоторые пары преодолеть не могут. Обычно муж бывает слишком суров с детьми, так как полагает, что жена к ним слишком снисходительна. Жена же считает, что он слишком суров с ними, так как не осознает, насколько они ранимы, и потому старается его ограничить. Задача супервизора — помочь обучающемуся прекратить эту последовательность. Мать необходимо убедить в том, что она должна помочь своему мужу изменить поведение, независимо от ее опасений. Для такой беседы ее часто приходится приглашать отдельно. Мужу нужно сменить свой стиль общения с детьми таким образом, чтобы жена не расстраивалась и не пугалась. Естественно, есть и другие варианты. Например, отчим может вести себя как добрый дядюшка и вообще не заниматься проблемой дисциплины. Каждая пара может выработать свои собственные способы разрешения такой ситуации.

/ 74 Глава 9. Сходство между психотерапией и супервизией

Вполне возможно, что проблемное поведение дочери, т. е. ее побеги из дома — это попытка интегрировать отчима в семью. Если выдвигается эта гипотеза, то супервизору следует научить своего подопечного тому, как поддержать интеграцию отчима в семью, чтобы у дочери отпала необходимость самой выполнять эту задачу.

Пример 1

Приведенное ниже описание — это не некий гипотетический случай, а реальная ситуация, которую я снял на видео и использую для обучения. Терапевтом был Дэвид Эдди (David Eddy), бывший в то время исполнительным директором моего института.

Когда семья (белая) в первый раз пришла на интервью, выяснилось, что их дочь убежала из дома к своему мальчику (афроамериканцу) и осталась жить с ним и его матерью. Ее мать и отчим не одобряли этого молодого человека. Когда семья пришла на терапию, большую часть своих проблем они уже решили. Девушка вернулась домой, и они с родителями пришли к соглашению по следующим вопросам: по вечерам она может гулять до часа, который оговорен вместе с родителями; она может встречаться со своим мальчиком; в этом семестре она может не ходить в школу (так как она сильно отстала), но должна найти себе работу и вернуться в школу осенью.

Кризис, приведший семью на терапию, заключался в том, что мать с дочерью подрались на улице, когда дочь отказалась идти домой. После этого мать отправила дочь жить к ее родному отцу (терапевт и супервизор узнали о его существовании непосредственно на этом первом интервью). Живя со своим отцом, дочь почувствовала себя несчастной и захотела вернуться домой к матери. Мать и отчим согласились пустить ее обратно на определенных условиях, что привело к переговорам. Мать позволяла отчиму принимать решения, касающиеся дочери, и в этом смысле отчим был интегрирован в семью. (Ив самом деле, на этом интервью отчим рассказал, что собирается усыновить детей.)

Работая с этой семьей, терапевт и супервизор оказались перед дилеммой. Цель терапии состояла в следующем: прекратить побеги дочери из дома, поддержать родителей и дать им возможность управлять дочерью, а также интегрировать отчима в семью. Родители пришли на терапию с соглашением, которое они хотели заключить с дочерью, но это было плохое соглашение. Ожидать, что девочка в 16 лет сможет найти работу и при этом обходиться без машины, было нереалистично. Тем не менее если бы терапевт стал возражать против этого плана, он подорвал бы позиции родителей, которые уже все обговорили с дочкой. Терапевт и супервизор решили следовать тому, на что уже согласились родители. Девочка перестала работать в офисе у матери, а родители решились пригласить ее мальчика к себе домой на обед (для них это была огромная уступка). В этот момент девушка начала интересоваться молодым человеком из маминого офиса.

План первого интервью включал обсуждение побега дочери из дома, интеграцию отчима в семью и поддержку авторитета родителей, который позволил бы им требовать от дочери соблюдения их правил. Была сформулирована гипотеза о том, что побег из дома в нескольких отношениях помог семье: 1) дочь причинила

Планирование терапии 175

столько неприятностей, что мать была вынуждена позволить отчиму взять на себя больше родительской ответственности; 2) родной отец девочки был окончательно отодвинут на периферию семьи (чего раньше не было), и это освободило пространство для отчима, который смог взять на себя роль отца. Был и еще один вопрос, в котором дочь тоже помогла: у матери была сестра, которая вышла замуж за афроамериканца после громкого семейного скандала. Фактически мать после этого с сестрой не общалась. Как только дочь связалась со своим молодым человеком, мать начала обсуждать это с сестрой. Таким образом, дочь выступила средством воссоединения матери и тети.

Семья продолжала встречаться с терапевтом, но нерегулярно. Терапевт не делал никаких крупных интервенций, просто поддерживал решения, найденные семьей. Девушка больше из дома не уходила, а осенью вернулась в школу, как и было оговорено.

При работе с семьями, которые жалуются на ребенка и подростковые проблемы, можно предсказать типичные семейные структуры и проблемы иерархии. Но при работе с супружескими парами и индивидуальными клиентами типичных ситуаций не бывает; часто предварительной информации недостаточно для составления плана. Но все же существует несколько очевидных примеров, о которых супервизор должен рассказать обучающимся, чтобы им было легче составить план терапии.

⇐ Предыдущая 13 14 15 16 171819 20 21 22 Следующая ⇒