Jay Haley 9 страница

Что хорошего в DSM-IV1

По мере того как клиническая область бюрократизировалась и становилась все более медицинской, DSM-IV все шире использовалось различными учреждениями, страховыми компаниями и исследователями. Для психотерапевтов данное стечение обстоятельств оказалось неудачным. Используемые в руководстве категории и лежащее в их основе понимание человека может искалечить любого терапевта. Если уж терапевт обязан категоризировать людей, то он должен использовать категории, которые указывают на возможный терапевтический подход. DSM-IV не только не обладает способностью к такому руководству, — сама его природа отражает неверие в изменение.

Диагноз — дело важное, потому что те, кто его ставит, обладают властью. Схема классификации выстраивает систему идеологии и, таким образом, контролирует образ мыслей людей, которые размышляют о классифицируемом предмете. Я вспоминаю случай, который Джозеф Вольпе представил на семинаре психотерапевтов. Он описывал женщину, ее тревоги и свои действия. Через некоторое время, уже при общем обсуждении, один из психиатров, услышав, как кто-то упомянул имя этой женщины, сказал, что он сам лечил эту женщину несколько лет, но не признал ее по этому описанию. Таким образом, язык, который использует один терапевт, может сделать его клиента неузнаваемым для других терапевтов.

Сейчас кажется само собой разумеющимся, что терапия будет более успешной, если психотерапевт видит своего клиента в позитивном ракурсе. В этом случае им легче установить контакт, а клиент чувствует, что есть надежда. DSM-IV описывает людей настолько негативно, что ни один клиницист не захочет иметь в качестве своего друга никого из категории людей, упоминающихся в этом руководстве. Описанные там люди неприятны. Кто захочет иметь среди своих друзей «пограничника»?1

Супервизору следует преподавать DSM-IV только из практических соображений, потому что люди вынуждены использовать его и потому что каждый должен знать общую терминологию. Его следует преподавать еще и для того, чтобы показывать, как не надо определять людей.

Имея все то разнообразие классов, культур, возрастов и проблем, которое предоставляют нам наши клиенты, не стоит бороться за категорию нормы. Нормально то, что каждый человек или семейная организация считают приемлемым. Возможно, человек приходит на терапию потому, что его стресс и проблемы тяжелее, чем у других, а может быть, просто потому, что терапевт, к которому его послали,

' «Пограничник» — на жаргоне психотерапевтов и психиатров, человек, страдающий пограничным расстройством личности. — Примеч. перев.

) Глава 5. Чему учиться, чему учить

>лее доступен и убедителен, чем терапевт, к которому послали кого-то другого с 1Кой же проблемой.

еория о том, почему люди делают то, что они делают

сновная масса клинической литературы посвящена не тому, как изменять лю-:й, а тому, как их диагностировать и объяснить, почему они такие, какие есть.

Нам всем следует начать с признания того факта, что теория мотивации, кото-ш придерживаются клиницисты, отличается от теорий, которыми пользуются 1я объяснения поведения людей в других сферах. Почему человек на улице ве-;т себя так или эдак — это один вопрос, а почему клиент на терапии ведет себя iK, как ведет, — совсем другой вопрос. Теории, которыми пользуется терапевт, елающий кого-то изменить, это не теории о том, как живут нормальные люди и эчему они делают то, что делают. Терапевтические теории и теории о том, как ить, сильно различаются, так же как рекомендации о том, как растить нормаль-эго ребенка, отличаются от рекомендаций по лечению проблемного ребенка. Эти :ории не следует смешивать.

В качестве примера я хочу привести своего приятеля-психиатра, который :траивал у себя дома вечеринку для коллег. Его восьмилетний сын бродил по го-■иной и пил молоко из детской бутылочки. Отец не рассердился на сына за то, го он недостойно и слишком ребячливо ведет себя при гостях, так как следовал :ории, по которой ребенка никто не должен подавлять. Он верил в несчастную :орию вытеснения, которую создали для людей, проходящих терапию, поэтому штал, что его собственному сыну следует позволять выражать все что угодно, не-шисимо от степени инфантильности. Теперь мы имеем поколение детей, испы-шших на себе влияние терапевтов, которые путали терапию и обычную жизнь.

Это приводит нас к следующему вопросу: какая теория лучше всего подходит 1Я понимания человека в психотерапевтической сфере? Давайте примем как дан-эсть то, что терапевтическая ситуация, будучи контекстом для изменения людей, гличается от других повседневных ситуаций и что теории, применимые в одном есте, могут быть неприменимы в другом.

ынужденное поведение

аково типичное поведение клиента, которое пытаются описывать клиницисты? лиенты обычно делают что-либо или безуспешно стараются это сделать и гово-ят, что не могут помочь себе сами. Они определяют свое поведение как вынуж-энное. Большая часть всех несчастных, обращающихся к терапии, жалуется как 13 на вынужденное поведение. Как правило, это некие крайние виды поведения, которыми клиент, по его словам, не может справиться. Некоторые люди никак е могут заставить себя принять ванну, тогда как другие моются беспрерывно, то-то не может есть и этим доводит себя до истощения, а кто-то объедается плоть до ожирения. Некоторые ведут себя пассивно и инертно, тогда как дру-ie — агрессивны и склонны к насилию. Кто-то впадает в депрессию и становится злым, а кто-то становится гиперактивным, кто-то не может получить удоволь-гвия от секса, а кто-то — от чего-то еще. Некоторые супружеские пары никогда ичего не рассказывают друг другу, другие не могут прервать процесс самовыра-ения. Для каждого такого человека или семьи проблемой становится некая край-

Какой теории следует учить? 81

ность. (Естественно, не для всех клиентов характерна невозможность справиться со своим поведением. Например, клиенты, которые лечатся от навязчивых действий, часто говорят, что производят их намеренно и хотят делать это снова и снова. Более подробно о таких клиентах см. в главе 11.)

Почему человек демонстрирует какое-то поведение, а потом говорит, что не может от него отказаться? Почему человек иногда не способен делать то, что делают другие люди, и даже не знает, почему? Например, люди, страдающие фобиями, говорят, что это сильнее них и что они не могут избежать определенных ситуаций. Терапевт должен выбрать теорию, которая объясняла бы такое поведение и, соответственно, указывала бы на возможность его изменения. Следует избегать объяснений, которые ничего не говорят о возможном изменении.

В 1880-х гг., судя по описанию Генри Эленбергера', было проведено длительное исследование проблемы вынужденного поведения и поиск надлежащих объяснений. Были предложены три основные версии, каждая из которых брала свое начало в гипнозе.

Бессознательное было открыто, или создано, в 1880-х гг. Оно стало объяснением вынужденного поведения, и его исследовали с помощью гипноза. Утверждалось, что у людей возникают подсознательные побуждения, которые и являются причиной того, что они делают то, что делают. Так как эти побуждения бессознательны, то для сознания все, что делал и думал при этом человек, остается неизвестным.

Это объяснение проблемного поведения стало популярным, когда Зигмунд Фрейд, с его мощными идеями и большим организаторским талантом, создал движение, основанное на идее того, что бессознательное является причиной симптоматического поведения, причиняющего человеку столько горя. Была предложена и теория изменений. Она постулировала, что если люди осознают свою подсознательную мотивацию, они смогут преодолеть вынужденное поведение. Вариацией этой мысли была идея о том, что чувства могут быть подавлены, или вытеснены, в область подсознательного. Таким образом, выражение чувств может заставить вынужденное поведение и навязчивые мысли отступить. Люди могут войти в контакт с этими неосознаваемыми чувствами, если терапевт будет постоянно спрашивать их: что вы чувствуете?

Должны ли супервизоры сегодня обучать психоаналитической теории вынужденного поведения? Должны ли они смотреть на изменение как на происходящее благодаря осознанию подсознательных идей и чувств? Одной из причин устойчивого положения этой теории является то, что супервизоры не нуждаются в примерах, чтобы ее понять. Этой теории обучали их учителя, а тех учителей обучали учителя, которые были до них, и так далее.

Казалось бы, на рубеже веков мнения о бессознательном разделились. Множеству практиков не нравилась мысль о том, что подсознательное является местом, где хранятся вытесненные идеи. Они полагали его позитивной силой, могущей помочь людям с проблемами. Они старались доказать, что если позволить бессознательному действовать, можно достичь положительных результатов. В пример приводили сороконожку, которая лучше всего ходит тогда, когда не осознает, каким образом она это делает. Милтон Эриксон был представителем тех специалис-

Ellenberger, H F. (1970). The discoveiy of unconscious. New York: Basic Books.

Глава 5. Чему учиться, чему учить

эв по гипнозу, которые верили в позитивное бессознательное. Он говаривал, что :ли бы он что-нибудь положил не на свое место, то не стал бы искать это, а поло-:ился бы на бессознательное, которое само нашло бы ему эту вещь, когда в ней оявилась бы необходимость.

Расхождения во взглядах на бессознательное породили совершенно разные сихотерапевтические подходы. Одни супервизоры, которые позитивно воспри-имают бессознательное, часто советуют обучающимся следовать во время сеан-а своим побуждениям. Другие супервизоры, рассматривающие бессознательное ак место, заполненное неудавшимися идеями, активно возражают первым, так ак считают, что полагающийся на свои побуждения терапевт может провалить ерапию, ведь его бессознательное также содержит сомнительные идеи из его про-

1ЛОГО.

Одержимость духами. Вторая теория, объясняющая вынужденное поведе-[ие, — это теория об одержимости человека духами. Дух завладевает телом и за-тавляет человека совершать поступки, которые тот не осознает и, следовательно, te контролирует. Это наиболее популярное во всем мире объяснение вынужден-юго поведения; оно возникло в культурах всех континентов. Теория изменения с очки зрения этой идеи состоит в том, что дух, завладевший человеком, может по-гочь ему лечить других (прямо как те, кто прошел психоанализ и сам стал анали-иком1). Таким образом, негативная сила становится преимуществом. Однако с феподаванием этой точки зрения в Соединенных Штатах в настоящее время мо-ут возникнуть проблемы: такого преподавателя будут считать слишком выходя-цим за рамки общепринятой терапии — возможно, слишком далеко. (Не странно ш, что терапия предыдущих жизней многим людям кажется более приемлемой.)

Полезно показывать обучающимся разные подходы, даже в виде всего лишь летафор. Они приобретут толерантность к некоторым подходам и научатся новым гехникам. Я люблю описывать студентам работу пуэрториканского целителя в г!ью- Йорке, который излечивает неверность. Однажды муж привел к нему свою «верную жену и сказал, что не хочет убивать ее. Он спросил целителя, нельзя ли ;делать что-нибудь еще. Целитель внимательно обследовал жену и сделал вывод, гго изменяла не она, за измену ответствен дух предыдущей жены. (Это не так уж :ильно отличается от высказываний об иной личности или о бессознательном тобуждении, основанном на детских впечатлениях от сексуальных домога-гельств.) Однако пуэрториканский целитель предложил не только теорию, но и решение. Он обязал пару совершить поездку в определенный город в Новой Анг-дии, долгое путешествие на автобусе. Они должны были пройти еще милю пешком, подойти к определенному дереву и перед ним совершить обряд, которому он их научил. Обряд состоял в изгнании духа предыдущей жены. Затем пара должна оыла повторить долгое путешествие обратно в город. Выполнение этого обряда для обоих супругов, очевидно, было епитимьей и терапией и избавило эту пару от проблемы.

Расщепление личности. В 1880-х гг. существовало еще одно объяснение вынужденного поведения: идея о том, что человеком могут овладевать различные

Richeport, M. (1992). The interface between multiple personality, spirit mediumship, and hypnosis. American Journal of Clinical Hypnosis, 34(3), 168-177.

Какой теории следует учить? 83

личности. С этой точки зрения, первичная личность впадает в амнезию, когда верх берет вторая личность, и первая понятия не имеет о том, что случилось. Другими словами, иные личности находятся за пределами осознания первой. Основным инструментом для выявления иных личностей был гипноз. В 1880-х гг. это была популярная теория, однако потом она впала в немилость, и до 1980-х гг. ее в основном игнорировали (за исключением Милтона Эриксона). Словно в честь юбилея теории, в этом десятилетии было выявлено несколько тысяч случаев расщепления личности; их фиксировали и лечили. Концепция расщепления личности представляется слишком ограниченной, чтобы быть в состоянии объяснить все многообразие симптомов, которые терапевты наблюдают в действительности, но некоторые терапевты заявляют, что их практика целиком состоит из случаев расщепления личности.

Условно-рефлекторная теория

И. П. Павлов (он тоже использовал гипноз) предположил, что поведение животного можно обусловить с помощью систематического подкрепления. Соответствующее подкрепление может дать и психологические эффекты. В какой-то момент кому-то, возможно Б. Ф. Скиннеру, пришла на ум исключительная идея применить процедуру обусловливания к человеческим существам. Кроме того, стало ясно, что действия психотерапевта могут выступать в качестве позитивного подкрепления. Эта идея дала преподавателям клинической психологии предмет преподавания, и поколения лабораторных крыс и первокурсников были подвергнуты процедуре обусловливания. Теория научения стала теорией о том, почему люди делают то, что делают. Вынужденное поведение определили как результат возникновения условно-рефлекторных связей и осознали тот факт, что условные рефлексы могут возникать, даже если человек их не осознает.

Один из вариантов этой теории создал Джозеф Вольпе, и его технику стоит преподавать обучающимся, так как для определенных целей она может оказаться полезной. Вольпе экспериментировал с кошками. Если кошку в какой-то ситуации пугали, то она испытывала страх всякий раз, когда оказывалась в этой ситуации. Однако если кошке время от времени предъявляли эту ситуацию на короткое время, она преодолевала свой страх. Вольпе высказал предположение, что человек может представлять себе пугающую ситуацию и, постепенно увеличивая время представления, преодолеть свой страх. Вольпе доказывал, что терапевту не стоит вызывать тревогу клиента, хотя считается, что он принадлежал к той же философской школе — теории научения, — что и терапевты, которые «терзали» своих клиентов всем, что вызывало у них тревогу (например, если клиент боялся жуков, он должен был представлять, как они по нему ползают). Таким образом, теория научения была достаточно широка, чтобы вобрать в себя противоположные идеи.

Условно-рефлекторный подход способствовал тому, что проблему стали определять более конкретно, более детально разрабатывать интервенции, и научил терапевтов директивное™. Тем не менее применение условно-рефлекторного подхода в терапевтической практике имеет свои ограничения.

Сегодня во всех подходах так мало ортодоксального, что трудно поверить, каким спорным был поведенческий подход в момент своего возникновения. Позво-

4 Глава 5. Чему учиться, чему учить

ю себе привести пример: в 1950-х гг. я участвовал в исследовательском проекте регори Бейтсона по коммуникации. Мы располагались в исследовательском зда-ии Госпиталя для ветеранов в Менло-парк, в Калифорнии. В этом же здании два жых психолога экспериментировали с поведенческой терапией. Раз в неделю мы обирались, чтобы обсудить ход исследования, и эти собрания посещали сотруд-[ики госпиталя. Сотрудники (психоаналитики и директор — пожилой психоана-[итик) посещали исследовательские совещания по долгу службы. Однажды пси-.ологи заявили, что хотят представить новую экспериментальную идею.

Два молодых человека рассказали о теории научения животных и сообщили [ам о том, что эти идеи применялись к пациентам. Если терапевт хочет, чтобы тциент вел себя определенным образом, он должен позитивно подкреплять его, :огда он ведет себя желательным образом, и не реагировать, когда он ведет себя сак-то по-другому. Они объяснили, что если терапевт, к примеру, хочет, чтобы гациент больше выражал свои эмоции, то ему нужно кивать и улыбаться, когда !ысказывание пациента эмоционально, и оставаться безучастным, когда пациент ie выражает эмоций. Они заявили, что, если терапевт будет поступать так в тече-гае часа, он получит очень эмоционального пациента.

Когда молодые психологи закончили свой доклад, пожилой директор выразил ш свое негодование. Он сказал, что это хамское поведение. Намеренно влиять на тациента неправильно, а делать это так, чтобы пациент не осознавал этого, — аб-юлютно неправильно и даже неэтично. Один из молодых людей, пытаясь защититься, сказал, что психотерапевты все равно это делают так или иначе; они поло-кительно реагируют, когда пациент делает то, что им нравится, и не реагируют, <огда он ведет себя по-другому. Пожилой психоаналитик ответил: «Если вы это хелаете и не осознаете ваших действий, тогда все в порядке!»

Вопрос о такого рода влиянии на клиента все еще остается очень важным в нашей сфере. Нужно ли терапевту совершать такие действия и если да, должен ли клиент осознавать это? Или все интервенции терапевта должны быть понятны клиенту? Должен ли терапевт влиять на клиента, не осознавая этого?

Следует заметить, что сфера психотерапии весьма устойчива к противоречиям. Начиная с 1950-х гг., с момента окончания всевластия психоанализа, психотерапевты могли использовать совершенно противоположные подходы, не создавая при этом хаоса. Тогда было множество терапевтов с семейной ориентацией, но психодинамисты и поведенческие терапевты избегали сотрудничества. Основным инструментом психодинамистов была интерпретация с целью осознания неосознанного мотива, в то время как поведенческие терапевты не использовали интерпретацию и даже отрицали существование бессознательного. Психодинамисты были категорически против того, чтобы давать клиентам указания, а приверженцы поведенческой терапии давали людям конкретные указания для изменения их ситуации подкрепления. Два психотерапевта, работавшие в смежных кабинетах в одном агентстве и имевшие пациентов с одинаковыми проблемами, могли придерживаться противоположных терапевтических взглядов. Целью психодинамистов не было изменение проблемного поведения; если бы представителя этого подхода спросили о цели, он бы сказал: «Нет, моя работа — помогать людям понять себя. Если они меняются, то меняются благодаря себе самим». Для психодинамиста исчезновение симптома было не значимо; важно было понимание динамической

Какой теории следует учить? 85

проблемы, стоящей за симптомом. Поведенческие терапевты, напротив, полагали, что их работа — изменять людей; они считали интервенцию неудавшейся, если она не устраняла симптомов клиента. Социальный контекст клиента для психо-динамистов не был важен — они даже не разговаривали по телефону с родственниками клиента. Поведенческие терапевты, наоборот, беседовали с матерями и даже учили их давать ребенку подкрепляющие стимулы.

Но до некоторой степени все психотерапевты разделяли психодинамическую идею о том, что проблемы настоящего идут из прошлого. Представитель поведенческой терапии думал, что прошлое учит людей вести себя определенным образом. Теория научения как теоретическая база психотерапии все более усложнялась по мере того, как практики приходили к убеждению, что симптомы клиента постоянно подкрепляются и что эти подкрепления необходимо изменить. Поведенческие терапевты также приняли идею об обучении своих клиентов, хотя то, чему они их учили, отличалось от того, чему психоаналитики учили своих клиентов.

Сегодня, сталкиваясь с этими сложностями, супервизоры должны переосмысливать все, чему учат, иначе они рискуют в конце концов запутаться в противоречивых идеях.

Системная теория

Не все теории психотерапии пришли из XIX в. Некоторые возникли в середине XX в. Новой теорией причин возникновения симптомов стала теория, согласно которой семья является саморегулирующейся системой, а поведение ее членов поддерживает эту систему. Например, если муж приходит домой слишком поздно, жена реагирует на это. Если жена возвращается слишком поздно, реагирует муж. Если они оба задерживаются, реагирует ребенок. Это значит, что любое движение в сторону изменения системы побуждает регуляторы к предотвращению изменения. Естественно, эта теория несколько сложнее, но, по сути, она утверждает, что симптом является ответом на некоторые элементы в семейной системе и что, если нужно изменить симптом, нужно изменить эту систему. Те люди, которые говорят, что не в силах справиться со своим поведением, реагируют беспомощностью на то, что делают другие люди. Тогда симптомы являются частью повторяющихся последовательностей поведения, которые психотерапевт должен попытаться изменить.

Эти системные теории возникли на конференциях кибернетиков в конце 1940-х гг. и быстро распространились в различных областях науки. В психиатрию эти идеи внедрил по большей части Грегори Бейтсон, который участвовал в кибернетических конференциях, проводимых Масу Foundation, а позже описал психиатрические проблемы с точки зрения системного подхода. (Милтон Эриксон посетил первую конференцию Масу.) Дон Джексон, который стал консультантом в проекте Бейтсона, заметил, что родственники отрицательно реагируют на улучшение пациента, и предложил взгляд на семью как на гомеостатическую систему1.

Самым первым следствием распространения системной теории стал отказ от понимания прошлого как причины психопатологии. До этого симптом рассматривался как продукт детских переживаний и считался интериоризированным

1 Jackson, D. D. (1959). Family interaction, family homeostasis and some implications for conjoint family therapy. In J. Masserman (Ed ), Individual and familial dynamics New York: Grune & Stratton.

Глава 5. Чему учиться, чему учить

ветом на прошлое. Например, фобия рассматривалась как ответ на травму, ко->рая каким-то образом интериоризировалась. Системный подход доказывал, что :туальная ситуация имеет принципиальное значение как причина психопатологи и что симптом является адекватным поведением в актуальном социальном >нтексте. А раз симптом является некоторой адаптацией к ситуации, его измене-ie требует изменения социальной ситуации. Благодаря этой идее родилась се-ейная психотерапия.

Мысль о том, что терапия должна фокусироваться на настоящем, а не на пролом, до сих пор является предметом споров. Супервизор должен решить для ;бя, является ли симптом следствием прошлого или настоящего. Если у клиент-и, пережившей в детстве сексуальное насилие, возникли сексуальные проблемы отношениях с мужем, следствие ли это событий детства или того, что у нее что-з неладно в отношениях с мужем? В зависимости от того, видит ли терапевт ис-эки симптома в прошлом или в настоящем, терапия будет принципиально раз-ичаться. Еще одним примером является алкоголизм: лежат ли его причины в нефункциональной родительской семье, или в наследственной предрасположен-ости, или причиной пьянства является актуальная социальная ситуация? Супер-изор должен иметь четкую позицию и последовательно работать с непоследова-ельными идеями, которые передает обучающимся.

1,икл жизни семьи

1ще одной концепцией, возникшей в XX в., является концепция стадиальности (иклов жизни семьи. Я должен признаться, что в этом случае и у меня есть не-:оторые заслуги. В течение пяти лет, когда я писал Uncommon Therapy1, опубли-:ованную в 1973 г., я разрабатывал эту схему. Я старался думать о том, как пред-тавить терапию Милтона Эриксона, когда осознал, что в его работе в скрытом шде присутствовали положение о существовании стадий жизни семьи и идея о юм, что симптомы, так же как и цели терапии, могут быть размещены внутри этой ;хемы.

Если человек или семья достигают в жизненном цикле определенной стадии и ie могут ее преодолеть, то цель терапии — помочь клиенту достичь следующей ггадии развития. Например, если женщина, родившая ребенка, впадает в такую глубокую депрессию, что не может о нем заботиться, то как определить для нее цели терапии? Цель должна состоять в том, чтобы помочь ей понять, почему рождение ребенка так расстраивает ее. Можно определить цель, исходя из того что женщина в данный момент находится на одной из стадий жизни семьи и не может перейти на следующую стадию — уход за ребенком. Помочь ей достичь этой стадии и есть цель терапии.

Кажется очевидным, что симптомы и психологические проблемы возникают в жизни семьи неслучайно; они появляются на стадиях, которые могут стать кризисными. Стадии цикла жизни семьи основаны на следующих событиях: свадьба и первые годы супружества, рождение детей, поступление детей в школу, подростковый период, уход выросщих детей из дома и старость. На вопрос о том, почему люди ведут себя так, как ведут, можно отчасти ответить, определив текущую ста-

Haley, J. (1973). Uncommon theiapy. New York: Norton.

Какой теории следует учить? 87

дию цикла жизни семьи и рассмотрев ее с точки зрения подхода семейной психотерапии, возникшего в середине XX в.

Супервизор сталкивается с выбором из многочисленных теорий; некоторые из них являются результатом инерции в сфере психотерапии. Это значит, что терапевты стараются следовать моде, не меняя своих теоретических взглядов. Например, они могут вести «семейную терапию с точки зрения объектных отношений», но в теоретическом отношении мыслить так же, как и всегда, и быть по-прежнему уверенными, что причины всех проблем помещаются у человека в голове. Терапевты также могут вести семейную терапию в русле гештальт-терапии, терапии, ориентированной на решение, дисфункциональной семейной терапии и так далее. Эти подходы семейной терапии в учебниках преподносятся как новые теории, тогда как они не более чем повторение пройденного. Эти «новые» виды семейной терапии, интересные академическим ученым, которым нужно изобретать классификации для учебников, для практиков значения не имеют.

В настоящий момент большинство психотерапевтов разделяют мнение о том, что социальная ситуация, особенно семейная, является важной детерминантой поведения. Признание этого факта приводит к появлению свежих успешных интервенций. Вместо того чтобы размышлять о «школах» семейной терапии, лучше представить себе ее в виде некого континуума, на одном конце которого находится традиционная терапия, основанная на гипотезе о том, что причины психологических проблем суть вытесненные идеи и побуждения в подсознательном, а решением является инсайт и целенаправленное осознавание. На другом конце континуума помещается «чистая» ссмейно-ориентированная психотерапия, основанная на гипотезе о том, что причиной проблем является актуальная социальная ситуация, следовательно, минимальная единица, на которую должна быть направлена психотерапия, представляет собой диаду. Изменение социальной ситуации требует действий и указаний со стороны терапевта. Таким образом, если терапевт хочет принять выгоды революционного переворота в мышлении психотерапевтов, произведенного ориентацией на семью, ему необходимо отказаться от каких-то определенных идей.

До сих пор мы обсуждали следующие концепции, которые психотерапевты могут выбрать в качестве теоретической базы для клинического подхода:

• бессознательное;

• одержимость духами;

• расщепление личности;

• условно-рефлекторная теория;

• системная теория;

• цикл жизни семьи.

Существует еще один теоретический подход, и именно ему посвящена эта книга. Он включает в себя положения названных концепций и некоторых других. Чтобы понять этот подход, мы сначала должны обсудить вопросы, которые должен задать себе терапевт, выбирая психотерапевтическую теорию. Перед тем как начать представлять теорию, я предлагаю тест, который может помочь читателям определить, в какой точке континуума между традиционной терапией и разумной семейно-ориентированной терапией они находятся.

Глава 5. Чему учиться, чему учить

Тест

1. Одинаково ли проводится групповая терапия с искусственно составленной группой и семейной группой? Да__Нет__

2. Нужно ли исследовать дисфункциональную родительскую семью клиента, чтобы понять истоки его проблем? Да__Нет__

3. Имеет ли значение, умерли или все еще живы члены родительской семьи клиента или человек, ответственный за травму клиента? Да__Нет__

4. Стоит ли терапевту проявлять инициативу в отношении того, что будет обсуждаться или будет происходить? Да__ Нет__

5. Нужно ли терапевту заранее планировать то, что будет происходить на сеансе? Да__Нет__

6. Стоит ли терапевту всегда, когда есть такая возможность, встречаться со всей семьей на первом интервью? Да__Нет__

7. Имеет ли смысл считать, что клиент, прошедший долгосрочную терапию,

будет чувствовать себя лучше, чем тот, кто прошел краткосрочную? Да__

Нет_

8. Является ли целью терапии помощь клиенту в росте и повышении уровня самопонимания? Да__Нет__

9. Всегда ли правильно считать, что проблемы основаны на том, как клиент конструирует реальность и как видит свою семью, а не на том, что в настоящий момент происходит в семье? Да__Нет__

10. Следует ли помещать молодого человека с проблемой в престижную клинику, если семья может себе это позволить (например, в Menninger Clinic, или Chestnut Lodge, или Austin Riggs) Да__Нет__

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8910 11 12 13 Следующая ⇒