Ф. К. Каст 4 страница

Бригид скорее почувствовала, чем увидела, как Кухулин выпрямился на скамье.

«Я никому об этом не говорила — ни Ку, ни даже его сестре. Откуда Сиара узнала?»

— Шаманы умеют лгать,— ответила кентаврийка.— Я знаю это по собственному опыту.

— Да, умеют.— Открытое честное лицо Сиары омрачила печаль.— Но я — нет.

— Они все совершили самоубийство? — спросила Бригид.

— Не все. Большинство.— Сиара отвела взгляд и сцепила пальцы с такой силой, что побелели суставы.— Но безумие охватывало остальных, и вскоре они тоже умерли.

— Тебе больно говорить об этом,— заметила Бригид.

— Да, очень.— Сиара расцепила пальцы и прижала ладони к гладкой поверхности стола.— Ты должна понять, что случилось с нами, когда Эльфейм исполнила Пророчество и забрала проклятие из нашей крови. Все эти долгие годы мы боролись со злом, живущим в нас. Это вызывало страшную боль. Каждое такое сражение стоило нам части человеческих качеств. Потом вдруг оказалось, что огромное засасывающее зло исчезло.— У Сиары перехватило дыхание и заблестели глаза, когда она вновь мысленно пережила этот момент.— В каждом из нас осталось то, за что мы так боролись. Наша доброта, человеческая природа. Мы хотим двигаться вперед, чтобы стать людьми. Наши человеческие матери верили в это. Я часто вспоминаю ужасы прошлого и тех из нас, кто был побежден раньше, чем прибыло спасение. В такие моменты мне кажется, что я мысленно взламываю крепость доброты в себе. Горе и печаль растекаются по самым дальним углам. Происходит крушение иллюзий. Дыхание воспоминаний запирает все двери, оставляет наедине с болью.— Она не оборачивалась к Кухулину, но Бригид чувствовала, что Сиара говорит больше с ним, чем с ней.— Если сосредоточиться на трагедии, то горе делается похожим на капающую сосульку. Поначалу это всего лишь маленький безобидный кусочек льда. Но постепенно, по мере того как наступает траурная зима, капли слой за слоем превращают сосульку в кинжал боли, который невозможно сломать.— Сиара выпрямила спину и протянула к гостье открытые ладони жестом откровенности и мольбы.— Испытай меня, охотница. Я знаю, что ты способна различить любую ложь в моих словах, и хочу, чтобы ты меня испытала.

Бригид не обратила внимания на Кухулина, который перестал есть и уставился на нее со смешанным выражением удивления и отвращения. Она сделала глубокий вдох и сосредоточила свои сверхчувствительные силы на крылатой женщине. Сиара правильно почувствовала то богатое шаманское наследие, которым кентаврийка обладала от рождения. Как и тогда, когда она искала добычу для клана, охотница вдохнула не просто воздух, но и духовную сущность того, кого изучала. В длинном доме она увидела темный след, оставленный злом и ложью.

Сиара сидела не двигаясь, безмятежно и терпеливо ждала, пока охотница изучит ее дух и увидит, что в нем живет.

— Ты ничего от нас не скрыла,— сказала наконец Бригид.

— Да, охотница. Я ничего от вас не скрываю. Чтобы у тебя не осталось никаких сомнений, я приглашаю тебя с собой в настоящее путешествие к духам, в нижний мир, и клянусь тебе перед самой Эпоной, что мои слова — правда.— Улыбка Сиары снова засияла.

Бригид почувствовала, как возле ее сердца зашевелился холодный кулак. Она, часто использовавшая свою врожденную способность, чтобы накормить клан, теперь применила ее, желая узнать правду о Сиаре и обезопасить этим Партолону. Охотница часто попадала стрелой в сердце благородного оленя. Неприятно, но она должна была это делать, чтобы идти по выбранному ею жизненному пути. Но Бригид понимала, что не отправится в царство духов. Она просто слишком хорошо знала, кого там встретит.

— В этом нет нужды, Сиара,— поспешно проговорила кентаврийка.

— В тебе есть сила, но ты не хочешь отправиться в священное путешествие?

— Не хочу. Я охотница, а не шаманка.

Сиара открыла рот, затем передумала и просто кивнула:

— Каждый из нас должен идти своим путем.

Кухулин поднялся так резко, что чуть не опрокинул скамью, и заявил:

— Мне пора идти спать.

— Но скоро мы начнем рассказывать сказки. Дети будут спрашивать о тебе.— Сиара даже не попыталась скрыть разочарование.

— Не сегодня,— коротко проговорил он.

— Я тоже прошу позволения уйти пораньше. Мой путь сюда был долгим и утомительным.— Бригид изящно поднялась, обошла стол и встала рядом с Кухулином.

— Конечно. Доброй ночи, Бригид.— Разочарование на лице Сиары мгновенно сменилось вежливым пониманием.

Прежде чем они повернулись, чтобы уйти, Кухулин сообщил:

— Завтра я собираюсь исследовать проход. Думаю, снег уже сошел. Вскоре мы сможем отправиться в путь.

— Отличная мысль. Возможно, я пойду с тобой,— оживилась Сиара.

Кухулин хмыкнул и, не дожидаясь охотницы, быстро направился к двери. Бригид пришлось за двоих улыбнуться и помахать на прощание разочарованным детям.

Факелы освещали весь поселок. Острым глазам кентаврийки не понадобилось много времени, чтобы найти сгорбленную спину воина, торопливо шагавшего между домами. Она легко догнала его.

— Ты обладаешь силой шамана,— сказал он, не глядя на нее.

— Да. Я предпочла бы иное, но действительно могу отправиться в священное путешествие и общаться с царством духов. Это в моей крови, от матери.— Она помолчала и взглянула на словно вырезанный из камня профиль Кухулина.— Ее зовут Майрерад.

Услышав это имя, Ку неожиданно остановился и спросил:

— Ты дочь верховной шаманки табуна Дианны?

— Да.

— Какая?

Бригид постаралась сделать как можно более равнодушное лицо и ответила:

— Старшая.

Он недоверчиво покачал головой и заметил:

— Но по обычаю табуна, ты должна была стать верховной шаманкой вслед за матерью.

— Я нарушила обычай.

— И теперь несешь эту силу в себе,— проговорил воин.

— Да! Ты говоришь так, словно я только что объявила, что заражена редким видом чумы. Твой отец тоже верховный шаман. Разве ты не знаешь, что значит обладать силой и пойти другим путем, а не дорогой, которая приведет тебя к злу?

— Ответ уже известен тебе, Бригид.— У Кухулина заходили желваки.— Я не хочу иметь ничего общего с царством духов.

Охотница всплеснула руками и сказала:

— Есть и другие способы использовать силу, которая касается наших жизней, а не полностью отвергать ее.

— Это не для меня,— процедил он сквозь зубы. Твоя сестра — старшая дочь Избранной Эпоны. По обычаю, она должна последовать за матерью и стать Возлюбленной Эпоны, но все, кто знает Эльфейм, понимают, что ее судьба — стать вождем клана Маккаллан. Она не отвернулась от силы, живущей от рождения в ее крови, использовала свое владение земной магией, чтобы возродить родовой замок. Подобно ей, я решила не следовать обычаю, но и не отказываться полностью от своего дара, материнского наследия.

Он молчал, глядя на нее как на отверженную. Бригид сделала вдох, не давая разрастись гневу и напоминая себе, что он сражается не с ней, а с собой.

— Моя сила — чувствовать духов животных.

Его глаза сузились, последовал вопрос:

— Поэтому у тебя такие великолепные способности охотницы?

— Я предпочитаю думать, что использую мою силу, чтобы улучшить собственные способности, а не создавать их,— фыркнула Бригид.

— Не вижу разницы.

— Будь очень осторожен, Кухулин. Помни, что говоришь с охотницей твоего клана. Я не потерплю клеветы.— Бригид старалась говорить спокойно, но глаза ее сверкали от ярости.

Кухулин мгновение поколебался, затем кивнул и согласился:

— Ты права. Спасибо за то, что напомнила мне об этом, охотница. Пожалуйста, прими мои извинения.

— Принято,— коротко ответила она.

— Хочешь поселиться в другом доме? — спросил он.

Она снова фыркнула, слегка расслабилась и уточнила:

— В хижине, полной детей? Хочешь замучить меня, чтобы я добровольно отправилась в царство духов?

— Нет,— поспешно ответил он.— Я просто подумал, может, ты...

— Пошли лучше спать.

— Пошли,— согласился он.

Они шагали молча. Бригид чувствовала, какие страсти кипят в душе мрачного воина, идущего рядом с ней. Он был похож на стрелу, наведенную на цель, только и ждущую того, когда спустят тетиву.

Когда Ку внезапно заговорил, кентаврийке показалось, что его голос доносился словно из могилы:

— Ты воспользовалась бы своей силой, чтобы спасти Бренну, правда?

Она искоса посмотрела на воина, опасаясь встретиться с ним глазами, и сказала:

— Конечно воспользовалась бы, если бы обладала даром предвидения. Я ведь уже говорила, что моя сила — самая обычная...

Кентаврийка замолчала, внезапно поняв, что он имеет в виду. Кухулин был предупрежден о смерти Бренны, предчувствовал опасность, но отклонил эти ощущения точно так же, как и все прочее, приходящее из царства духов.

Бригид остановилась, положила руку ему на плечо, развернула к себе:

— Как бы ты ни казнил себя, меня или сестру, Бренна останется мертвой.

— Я не казню ни тебя, ни Эльфейм,— возразил воин, и кентаврийка вздернула брови.— Я... я просто не могу от этого избавиться!

— От чего? — поинтересовалась она.

— От боли от ее потери.

Бригид чувствовала под рукой твердые мускулы плеча Кухулина. Что она могла сказать ему? Кентаврийка плохо умела обращаться с чистыми эмоциями, наверное, поэтому и решила стать охотницей. Она хотела оставить позади эмоциональный беспорядок прежней жизни. С животными все было просто. Они не испытывали душевную боль, никем не манипулировали и не лгали. Кухулину надо было пообщаться с шаманом, а не с охотницей, но он решил поступить иначе и заговорил об этом с ней.

— Не знаю, что сказать тебе, Ку,— призналась она.— Но мне кажется, что ты не сможешь убежать от такой боли. Ты должен сперва оказаться с ней лицом к лицу, а потом уже решить, хочешь ли излечиться и продолжать жить дальше или же собираешься существовать, словно раненный в ногу, всю жизнь хромая. Я знаю, какой путь избрала бы для тебя Бренна.

— Я тоже знаю. Мне кажется, если я рассержу ее по-настоящему, то она придет ко мне хотя бы во сне, чтобы хорошенько отругать.

Он посмотрел на Бригид состарившимися, утомленными глазами и провел рукой по лбу. Его сухой, невеселый смех больше походил на рыдание.

— Но Бренна никогда больше не будет рядом со мной. Я отверг царство духов, а она находится именно там.

— Тебе надо отдохнуть, Ку.— Бригид беспомощно смотрела на его страдания.

Он кивнул и, словно лунатик, вновь направился по тропинке, ведущей к их домику. Воин напоминал Бригид раненое животное. Только чудо могло излечить его. Или же кто-нибудь должен был помочь ему прекратить страдать.

Огонь в очаге догорел, оставив лишь тлеющие угли, но острым глазам Бригид этого вполне хватало. Похоже было, что Кухулин наконец уснул. Со своего места она наблюдала, как воин боролся со сном. Охотнице казалось, что его тело сражалось с расслаблением, словно наказывало себя. Неудивительно, что Ку выглядел таким измученным. Ему нужно было бы выпить чашку знаменитого снотворного чая Бренны, чтобы отдохнуть. Кентаврийка сделала долгий медленный вдох. Нет, Кухулину нужна была сама Бренна.

Бригид тоже устала. Она сказала Сиаре правду о том, почему хочет уйти так рано. Охотница устроилась поудобнее, уютно свернувшись на боку, и вдохнула светлый приятный аромат карликового вереска, которым был усыпан пол. Ее веки отяжелели, но она противилась сну.

«Не теперь. Сначала мне надо кое-что увидеть. Сейчас, когда Кухулин спит, я могу начать».

Глядя на тлеющие угли цвета ржавчины, она расслабилась, стала дышать глубоко и медленно. Кентаврийка не собиралась входить в транс, необходимый для священного путешествия, но сосредоточение на медитации было первым условием, необходимым для вхождения в мир духов. Бригид ни за что не пошла бы дальше, не допустила бы этого. Она никогда не позволяла себе такого.

На фоне тлеющих углей охотница увидела саму себя, какой была в тот день, когда стояла на краю глубокого каньона и рассматривала расположенный в нем поселок новых фоморианцев. Она увидела аккуратный лагерь и крепкие строения, затем снова всмотрелась туда же, но на этот раз не глазами, а как бы ощущениями. Сцена перед ней слегка заколебалась, словно рябь прошла по воде, цвета изменились. Унылая серость и ржавчина Пустоши внезапно исчезли. Она оказалась ярко-зеленой. Этот цвет излучал жизнь, здоровье и обещание весны. Бригид глубже погрузилась в транс, сосредоточилась еще больше. Зеленый ореол засиял ярче, духовное зрение стало яснее. Свет исходил от множества ярких шаров, сверкающих на фоне унылой Пустоши.

Прежде чем охотница успела сконцентрироваться еще больше, она почувствовала что-то иное, но это ощущение исходило не со стороны поселка. Какое-то предостережение подобралось к ней из-за спины. Она мысленно обернулась и увидела, что горы дрогнули и стали красными, словно облитыми кровью. Бригид поразилась, вынырнула из транса и снова увидела перед собой дотлевающие угольки.

Что все это означало? Она пожалела, что не обладала тем знанием, каким была сильна ее мать.

«Думай! — приказала себе кентаврийка.— Поселок новых фоморианцев в моем видении был окрашен в зеленый цвет. С ним не связаны никакие отрицательные ассоциации. В царстве духов этот цвет означает то же самое, что и в материальном мире: рост, процветание и новую жизнь. Видела ли я темные оттенки в зеленом ореоле? Нет...— Бригид подробно вспомнила видение.— Сиара сказала правду. Она не скрывала никакого зла, по крайней мере такого, которое я могла бы обнаружить».

Затем охотница мысленно вернулась к яркой картине гор. Их аура определенно была алой. Чувство, исходящее от этих вершин, было другим, куда более сложным, с мрачным оттенком. Бригид нахмурилась и беспокойно задвигала ногами. Горы назывались Трирскими, что на древнем языке означало «красные», из-за цвета камней и маленьких растений, покрытых огненной листвой, которыми в теплые месяцы были сплошь устланы склоны.

«Может, мое видение было об этом? О том, что горам дали точное название и даже в мире духов они тоже красные? Или дело совсем в другом? В царстве духов красный цвет имеет сложную, противоречивую символику. Он говорит о страсти, но представляет собой и ненависть, предсказывает как рождение, так и смерть».

Кентаврийка взглянула на беспокойно спящего Кухулина. Она не сомневалась лишь в том, что всегда будет начеку и примет все меры, если что-то станет угрожать ее клану. Бригид закрыла глаза, но сон не шел. Она слышала неясный звук крыльев и смотрела, как горизонт окрашивался в алый цвет крови.

Утро едва загоралось. День обещал быть солнечным и ветреным. Ветер едва заметно сменил направление, превратился из холодного северного в чуть более теплый северо-западный, принес с собой соблазнительный запах далекого моря. Ку и Бригид присоединились к Сиаре во время утреннего обряда благословения. Затем все трое направились по тропинке, по которой днем раньше воин и охотница шли к началу скрытой горной тропы.

Но что-то было не так. Сиара чувствовала это в глубине души. Чем ближе они подходили к горам, тем сильнее она воспринимала какую-то неправильность. Это было не просто ее вечное неприятие скалистого барьера, который отделял новых фоморианцев от Партолоны и всего хорошего, зеленого и растущего. Сегодня она чувствовала, как в ней растет предостережение. Оно отталкивало Сиару от гор, напоминало укус ядовитого паука. Она хотела бы думать, что это всего лишь разыгравшееся воображение. Ведь Трирские горы не являлись символом чего-нибудь хорошего. Но Сиара не была обычной девушкой. Ей, шаманке своего народа, не надо было отправляться в священное путешествие, чтобы понять, о чем сообщают обитатели царства духов.

Сиара хотела бежать от гор и неуверенности, которую они в ней вызывали, скрыться у себя в жилище. Там она обратилась бы к духам-проводникам, чтобы они помогли разобраться с не дававшим ей покоя предостережением.

Шаманка уже была готова умчаться прочь от горных теней, когда в ее размышления ворвался голос Ку, вернувший крылатую женщину на землю:

— Снег немного стаял. Если погода будет держаться, а все признаки говорят именно об этом, то через несколько дней здесь можно пройти.— Кухулин взглянул на тропу, заваленную снегом, которая вела между двух красных скал прямо в горы.

— Ты вправду так считаешь? — Сиара заставила себя говорить спокойно, сдерживая страх, который вызвали в ней слова воина.

— Почему нет? Конечно, путешествие будет трудным. Но ты сама сказала, что зима кончилась.— Он кивком указал на узкую тропинку.— По крайней мере, снег больше не выпадет и не завалит нам путь.

Охотница смотрела, как Сиара и Кухулин разглядывали темную щель в древних стенах скалы. Она сложила руки на груди и покачала головой:

— Вы, должно быть, сошли с ума.

Воин нахмурился, крылатая женщина просто перевела взгляд на кентаврийку.

— О чем ты говоришь? — спросил Ку.

— Лучше спроси то же самое у себя.

— Объяснись, охотница,— сердито пробубнил Кухулин.

— Во имя Богини, это же просто! — хмыкнула Бригид.— Вы не сможете провести там семьдесят детей ни через несколько дней, ни через несколько лун.

Разозленный Кухулин открыл было рот, но спокойный голос Сиары опередил его:

— Бригид, что ты имеешь в виду?

— Я хочу сказать, что это слишком опасно. Может быть, две луны назад, когда Ку пришел сюда, все было иначе, но теперь это путешествие окажется трудным даже для взрослых. Для мальчишек и девчонок оно будет невозможным.

— Наши дети не похожи на других,— негромко сказала Сиара.

— Какие бы ни были, но они только дети. Неважно, насколько сильны ваши потомки. Ноги у них не такие уж длинные. Я видела. Некоторые едва ходят, а это значит, что взрослые и дети постарше вынуждены будут нести самых маленьких. Это вдвойне опасно и трудно.— Бригид говорила сухим, рассудительным, бесстрастным голосом охотницы, обсуждающей, как лучше выследить животное.

— Ты уверена? А если мы поведем их небольшими группами? — спросил Ку.

— Так будет лучше, но все равно опасно. Они пойдут медленно, поэтому придется провести ночь в проходе, причем без огня.— Бригид взглянула на шаманку, которая так непринужденно владела силой пламени.— Тепло костра сдвинет с места снег, который уже тает на стенах прохода.

— Лавина,— проговорил Ку и недовольно тряхнул головой.

«Я об этом не подумал, хотя должен был бы».

— Но маленькие группы пройдут?

— Надеюсь.— Бригид дернула плечом.

Темные глаза шаманки перехватили взгляд кентаврийки.

— Если бы это были твои дети, ты повела бы их через проход, пусть даже небольшими группами? — спросила крылатая женщина.

— Нет.

— Раз ты не повела бы своих детей, то и я не поведу своих,— сказала Сиара.

Кухулин вздернул брови, изумляясь мгновенному решению шаманки, но это был ее народ, и выбор следовало делать ей.

— Тогда придется ждать конца лета, когда на стенах прохода больше не останется снега,— медленно проговорил он.

Воин чувствовал, как расстроятся дети, когда узнают, что отправятся в землю своей мечты лишь через несколько лун.

— Не обязательно,— заявила Бригид.

— Но ты ведь только что сказала...— буркнул Ку.

— Я говорила, что тропа слишком опасна для детей. Но это не единственный путь в Партолону.

— Тропа Стражи! — Кухулин вздрогнул от удивления.

— Точно. — Охотница выглядела очень довольной собой.

— Я не вспомнил о ней, но ты права. В этом есть смысл. Она более широкая, удобная, ее содержат в порядке. Наверное, по ней можно пройти даже сейчас.

— Ее охраняют воины замка Стражи.— Нежный голос Сиары слегка дрогнул.— Их единственная задача — не пускать фоморианцев в Партолону.

— Вы нам не враги. Об этом говорит жертва моей сестры,— грубовато произнес Ку.

— Но там заключена в тюрьму она.

Кухулин вздрогнул, словно его ударили. Сиара упомянула Фаллон, ту самую обезумевшую фоморианку, которая убила Бренну. Когда преступницу схватили, Эльфейм приговорила ее к смерти, чтобы отомстить за жизнь жены брата. Но убийца оказалась беременной, и даже Кухулин не захотел пожертвовать будущим ребенком, чтобы его мать заплатила свой долг. Поэтому Фаллон отвезли в замок Стражи и заключили там в темницу до тех пор, пока не родится ребенок. После этого ее должны были казнить в этом же месте.

— Да,— коротко ответил Кухулин.— Там заключена Фаллон.

— Разве эти люди не будут считать, что мы такие же, как она? — спросила Сиара, глаза которой сверкали от эмоций.— Разве они не ненавидят нас?

— Вы не несете ответственности за поступок Фаллон,— сказала Бригид.— Она избрала безумие и насилие. Больше никто из вас этого не сделал.

— В замке Стражи проживают весьма уважаемые мужчины и женщины. Они отнесутся к вам справедливо,— подтвердил Кухулин.

Бригид искоса взглянула на него и подумала о том, что в этой ситуации имеется изрядная доля иронии. Ку уверял Сиару в тех самых вещах, с которыми боролся в себе. Он был готов отнестись к новым фоморианцам несправедливо и сам признавался ей в этом. Но их доброта и открытость были очевидны даже для горюющего воина. Если Кухулин сумел увидеть больше, нежели их крылья и кровь отцов, разве не сделают то же самое воины замка Стражи? Бригид от всей души на это надеялась.

— Если бы это были мои дети, то тропа Стражи оказалась бы единственным путем, по которому я повела бы их в Партолону,— заявила охотница.

Сиара перевела взгляд на воина и сказала:

— Если ты считаешь, что так будет лучше, то мы войдем в Партолону по тропе Стражи.

Кухулин буркнул что-то и стал смотреть на восток.

— Как ты думаешь, путь займет около двух дней? — спросила Бригид, тоже взглянув в ту сторону.

— С детьми? Как минимум в два раза больше.

— Кухулин, я думала, ты лучше знаешь детей.

Прежде чем воин ответил крылатой женщине, Бригид фыркнула:

— У тебя будет отличная возможность показать нам, на что способна ваша молодежь. Когда вы сможете отправиться в путь?

— Хоть сейчас. Мы были готовы с того времени, как начал таять снег, ждали этого путешествия больше ста лет.

— Тогда тронемся на рассвете,— предложил Ку.

— Значит, так и будет,— подтвердила Сиара.— Надо поспешить обратно, чтобы я могла предупредить своих соплеменников.

С этими словами предводительница новых фоморианцев расправила темные крылья и быстро заскользила по каменистой земле. Такой способ передвижения люди ее племени унаследовали от своих отцов. Она слышала стук копыт — ее догоняли кентаврийка и Кухулин, сидящий на коне. Шаманка почувствовала, как напряжение ослабло, когда они решили не идти по скрытому проходу, а выбрали тропу Стражи, но удушающее чувство того, что что-то не так, не рассеялось, пока они не вышли из горной тени и не оказались в суровой ровной Пустоши.

Мысли роились в голове Сиары, причиняли ей почти физическую боль, совсем как усталые мышцы ног.

«Почему мне было послано предупреждение? Видимо, обитатели царства духов соглашались с охотницей. Скрытая тропа слишком опасна для того, чтобы вести по ней детей».

Но этот ответ казался шаманке слишком простым для возникновения такой сильной реакции. Охотница с легкостью узнала об опасности, а Сиара верила в то, что суждение кентаврийки было честным и точным. Она послушалась бы ее так же, как Кухулина, даже не получив предостережения. Похоже, что духи напрасно потратили время на то, чтобы предупредить ее. Но шаманка часто общалась с их миром и очень хорошо знала, что они никогда не расходуют свою силу впустую. Предупреждения, пришедшие оттуда, никогда не бывают напрасными.

«Я должна найти время и совершить священное путешествие, чтобы понять, что хотят сказать мне обитатели царства духов. Нельзя пренебрегать их предостережениями».

— Я не думала, что они это сделают,— удивленно сказала Бригид, когда они с Кухулином приблизились к главной площади поселка, где собрались все до единого новые фоморианцы.

От самого маленького крылатого ребенка до красавицы Сиары, они с надеждой ожидали кентаврийку и воина, которые должны были повести их в землю, о которой жители ущелья знали только по картинам, легендам и мечтам давно умерших женщин.

— Уже рассвело. Мы готовы, ждали лишь вас,— обратилась к ним Сиара.

Бригид заметила явную вспышку гордости в глазах крылатой женщины, но нашла, что ей было чем гордиться. Дети стояли в ряд, словно маленькие воины. У каждого к спине был привязан мешок. Взрослые несли более тяжелый груз. Охотница насчитала пятерых мужчин, надевших на себя кожаные петли, в которых сидели самые маленькие. Бригид с изумлением увидела, что основные припасы для путешествия были аккуратно сложены на волокушу и укрыты косматой шерстью. Новые фоморианцы могли немедленно отправляться в путь.

Первым обрел дар речи Кухулин.

— Молодцы,— произнес он, кивнув улыбающимся детям, но даже не приподнял уголки губ им в ответ.— Сначала мы двинемся на восток, потом повернем на юг и войдем в Партолону.

Воин вспрыгнул на коня и направил его к восходящему солнцу. Бригид двинулась следом и аж подскочила от неожиданности, когда толпа, идущая позади, оглушительно завопила от радости. Затем тонкий голосок начал выводить древнюю песнь. Уже несколько поколений жителей Партолоны приветствовали этими словами солнце Богини.

Приветствуем тебя, солнце Эпоны.

Ты путешествуешь высоко в небесах,

широкими шагами поднимаешься

на крыло высоты.

Ты счастливая мать звезд.

Вскоре к песне присоединился еще один ребенок, и еще один, и еще. Утреннее эхо отозвалось счастливым детским голосам, воспевающим хвалу своей Богине.

Ты опускаешься в опасные воды океана,

но это не вредит тебе.

Ты качаешься на тихой волне,

словно юный эльф на цветке...

— Путешествие будет чертовски долгим,— вздохнула Бригид.

— Верно,— отозвался Кухулин.— Но могло быть и хуже.

— Как это?

— Они могли сесть на тебя верхом.

Его слова заглушили громкие голоса семидесяти поющих детей, но Бригид могла поклясться, что воин негромко засмеялся.

Утро перешло в день, тот — в вечер, и Бригид решила, что Пустошь, без сомнения, самое мрачное место из тех, которые она когда-либо имела несчастье посетить. Путникам потребовалось всего несколько часов, чтобы добраться до гор. Оказавшись в тени мощных красных гигантов, Кухулин повернул группу на восток. Все оставшееся утро колонна двигалась вдоль горной цепи.

Внимательный взгляд Бригид скользил по земле.

«Какое уродство!» — думала она при виде выступающего сланца и низеньких тонких растений с узкими листочками. Помимо того, что проклятая местность была на редкость некрасивой, она к тому же ни на секунду не давала расслабиться. Окрестности выглядели плоскими и ровными, позволяющими идти быстро, но землю то и дело прорезали глубокие ущелья, похожие на рубленые раны. Холодный суровый пейзаж, кругом сплошной сланец. Споткнуться здесь ничего не стоило. Один неверный шаг, даже при такой размеренной ходьбе, и можно запросто сломать ногу.

Горы были не лучше земли, которую они окружали. Красные, пугающие вершины походили на молчаливых, но грозных стражей. Хотя они, наверное, и должны выглядеть именно такими. Бригид почти не приходилось бывать в подобных местах. Она могла их сравнить лишь с округлыми Синими холмами, отделявшими северо-западную оконечность ее родных мест от остальной части Партолоны. Холмы не были горами, хотя казались довольно внушительными по сравнению с открытой и свободной равниной, столь любимой кентаврами. Они совсем не походили на красный барьер Трирской горной цепи, виднеющийся вдали. Округлые Синие холмы, сплошь поросшие деревьями, издали напоминали туманные сапфиры. Эти возвышения были приветливыми, там росли цветы и водились животные. Трирские же горы оказались их полной противоположностью. Бригид с тревогой смотрела на массивные верхушки и радовалась тому, что Ку и Сиара последовали ее совету и не повели детей по опасной скрытой тропе.

За спиной кентаврийки послышался смех двух девочек. Его донес до нее вечно беспокойный ветер. Охотнице не надо было оглядываться, она и так знала, что увидит. Развернув крылышки и почти скользя над землей, малышки сдвинули головы и с восторгом хихикали над... над... Бригид фыркнула. Одной Богине известно, над чем именно! Кентаврийка никак не могла понять, в чем эти мальчики и девочки находили откровенную радость и счастье. Ведь их окружала всего лишь угрюмая Пустошь. Такая борьба за выживание напугала бы и взрослого кентавра, а в путь отправились обычные дети! Это поразило и смутило ее.

— Ты почти такая же задумчивая, как и воин,— сказала Сиара.

Бригид бросила взгляд на крылатую женщину, которая приноровила свой скользящий шаг к уверенной и быстрой походке охотницы.

— Это вряд ли комплимент.— Бригид с саркастическим видом дернула головой, указывая на Кухулина.— Не могу себе представить более мрачного компаньона для путешествия.

Воин все время держался на одном и том же расстоянии впереди группы. Он вел за собой почти сотню чрезвычайно общительных путешественников, но большую часть дня провел в одиночестве. Брат предводительницы клана коротко отвечал, если его спрашивали, и почти не заговаривал сам. К полудню Бригид оставила попытки общаться с ним и неохотно решила, что предпочитает путешествовать среди ликующих детей, а не в мрачном облаке, покрывающем Кухулина.

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 8 9 10 Следующая ⇒